"Срочно разыскивается герцог" - читать интересную книгу автора (Брэдли Селеста)

Глава 1

Вероятно, это не означало ничего особенно важного, но когда мисс Феба Милбери, дочь респектабельного викария, встретила мужчину своей мечты, то первой частью его тела, в которую она влюбилась, был его зад.

Вплоть до этого момента, роскошный бальный зал, заполненный ярко одетыми танцующими гостями, напоминал сон – но не слишком приятный. Феба двигалась через странный ландшафт своего первого бала в Обществе, по-видимому, совершенно не касаясь ногами пола, такая же иллюзорная, как привидение, и настолько же никем не замечаемая. Что она делает в этом сверкающем мире haute ton[2]?

Отправляйся в Лондон и поймай себе герцога, приказал ей викарий. Выполни последнее желание своей матери.

Как будто это было так легко сделать.

И не позволяй этому случиться снова. О, викарий не сказал этих слов вслух, но его послание было совершенно понятным. Она должна все время придерживаться правил приличия, быть сдержанной, благоразумной и скромной, какой она была уже в течение многих лет, и никогда, ни за что не соскальзывать снова на тот прискорбный путь.

Что оставляло ей слишком мало возможностей, чтобы добиться внимания вышеупомянутого герцога. Ее платья подходили для сельской девушки, навещающей больных и немощных в своей деревне, или, возможно, для танцев в местных залах для приемов – хотя Феба никогда не осмеливалась танцевать под бдительным оком викария. Но они едва ли могли соперничать с теми платьями, сшитыми по роскошной лондонской моде, в которые были одеты почти все остальные леди в этом зале.

И при этом она не была стройной красавицей как ее кузина Дейдре или даже ее овдовевшая тетя Тесса. У нее никогда не было причин беспокоиться о своей внешности до этого момента, напомнила себе Феба, и она была гораздо более удачлива, чем некоторые. Девушка бросила взгляд в сторону одной из стен бального зала, чтобы увидеть еще одну свою кузину, некрасивую мисс Софи Блейк, усаживающуюся на один из стоящих в ряд стульев, негласно были зарезервированных для девушек, которые никогда не танцуют.

Поймай себе герцога. Это означало бы воплотить свою мечту – и одновременно звучало иронично, поскольку в значительной степени по вине викария Феба больше не мечтала о таких невероятных вещах.

О, когда-то она верила во все это. Когда-то ей было пятнадцать лет, и она была настоящим романтиком – мечтательницей самого высокого полета.

Но после знакомства с одним привлекательным учителем танцев Феба излечилась от этого навсегда. Так как оказалось, что у нее нет способности отделять мечту от реальности – да что там, даже правильное от неправильного! – то единственным способом быть по-настоящему в безопасности оставалось очень тщательно придерживаться правил. На правила можно было положиться так, как ты никогда не сможешь полагаться на то, что говорят люди.

Или на то, что ты чувствуешь.

Феба вздохнула. Кажется, Софи не беспокоило то, что она просиживает музыку, но Фебе предпочла бы потанцевать с кем-нибудь. Ему не нужно быть привлекательным, или даже титулованным – если только он время от времени принимает ванну, и не собирается наступать ей на ноги…

Вот тогда она и заметила эти твердые, мускулистые ягодицы, которые прокололи ее мрачное настроение, словно булавка прокалывает пузырь.

Остальная его часть также неплохо выглядела. Разглядывая широкие плечи и темные вьющиеся волосы мужчины, танцевавшего к ней спиной – и его божественный зад – Феба облизнула губы и напомнила себе, что она больше не принадлежит к тому типу женщин. Она никогда не собирается снова грешить.

О, да, пожалуйста.

Нет. Никогда больше.

Самое миленькое пожалуйста, с покрытым шоколадом верхом?

Это, без сомнения, был самый прекрасный зад, какой она только видела, затянутый в облегающие черные бриджи, полы вечернего сюртука спадали как раз на хорошо развитые…

Джентльмен переместил вес своего тела с одной ноги на другую, и глаза Фебы почти выскочили из орбит.

Восхитительно.

Девушка позволила своему взгляду проследовать вниз, а затем – медленно – снова вверх, дюйм за дюймом. Он был прекрасно сложен, словно кто-то взял идеал каждый женщины в виде широких плеч и длинных мускулистых ног, и заказал человека, подходящего под эти стандарты.

Мужчина повернул голову.

Его белоснежный шейный платок подчеркивал совершенно изумительную линию подбородка, который, в свою очередь, переходил в высокие скулы и лоб, которыми и Адонис не постеснялся бы щеголять. Темные волосы вились над его лбом и воротником, немного длинноватые и немного дикие, как будто даже в своей прекрасной одежде он выглядел не полностью укрощенным.

Мне нравится, что он не совсем укрощен….

Наконец незнакомец повернулся в танце целиком. В его улыбке блеснули белоснежные зубы. Его четкий поклон в конце шагов открыл Фебе, что его живот такой же плоский, как бюст ее кузины Софи, и что его грудь широкая и мускулистая.

Кроме того, его брюки облегали его спереди еще более привлекательно.

Поток горячей крови заполнил вены Фебы. Девушка осторожно осмотрелась вокруг, потому что она не хотела, чтобы кузины или компаньонка поймали ее за таким дерзким занятием. Она была в Лондоне всего одну неделю и пока сумела провести их всех, даже во время своего представления ко двору, которое изрядно попортило ей нервы.

Нет. Дейдре, элегантная и модная кузина, была окружена своей обычной толпой поклонников, и, кажется, не обращала на нее никакого внимания. Софи, к несчастью слишком высокая и неуклюжая кузина, находилась на другом конце зала, стараясь как можно лучше спрятаться в толпе, и была слишком увлечена этим невозможным процессом, чтобы бросить хотя бы взгляд в направлении Фебы.

Тетя Тесса, которая была не слишком заинтересована в том, чтобы составлять им компанию – даже своей падчерице Дейдре – занималась тем, что обменивалась сплетнями и ядовитыми комментариями со своей кликой[3] таких же элегантных и страдающих от скуки дам из общества. Феба была в безопасности.

Затем мужчина перед ней рассмеялся низким смехом, который эхом отозвался во всем ее теле, заставив задрожать те части тела, о которых лучше не упоминать, а внутри нее сразу же ожили всевозможные сигналы тревоги. Девушка знала, что это ощущение означает!

О небеса. Оказывается, она вовсе не в безопасности.

Феба заинтересовалась мужчиной – заинтересовалась в этом смысле – в первый раз с тех пор, как она была влюблена до безумия в своего учителя танцев, почти десять лет назад.

И конец у того увлечения был вовсе не хороший.

До сих пор этим вечером лорду Рафаэлю Марбруку, называемому так благодаря любезности, а не по праву законного рождения, удавалось проскользнуть сквозь толпу на балу без инцидентов. Он мастерски избежал встречи с несколькими мужьями, которым он наставил рога, трижды увернулся от противостояния с лордами-игроками, намеревающимися отыграть обратно то, что они потеряли в прошлом, и даже сумел протанцевать мимо своей бывшей хищной – и замужней – любовницы так, что она даже не узнала, что он находился поблизости.

Еще час, и он сможет принести свои извинения и уйти. Даже его единокровный брат Колдер не сможет ничего сказать по поводу того, что Рейф уклоняется от исполнения семейного долга в этом отношении. Ведь только угроза, что его заставят посещать еще более скучный парад девственниц на ассамблее в Олмаке, заставила Рэйфа вообще явиться сюда.

– Если я обязан тратить время попусту, охотясь за женой, то ты должен будешь выезжать со мной, – поклялся Колдер, тон его голоса обещал действительно страшные последствия. Это будет уже вторая жена для Колдера, потому что он потерял свою первую жену, Мелинду, через несколько лет после их свадьбы.

Это было особенно несправедливо, поскольку у самого Рейфа не было возможности найти себе даже первую жену среди этих надменных и респектабельных членов общества. Тем не менее, значительного, мрачного и тяжелого гнева маркиза Брукхейвена лучше было по возможности избегать.

Не то чтобы Рейф боялся своего брата – они были одинакового сложения и возраста, и ни один из них не выходил явным победителем из многочисленных мальчишеских поединков. Но у него имелся определенный план, касающийся некоторых улучшений в поместье Брукхейвена, который Рейф хотел положить перед Колдером, и было бы не слишком разумно излишне раздражать его заранее. Только Колдер мог одобрить эти изменения, потому что Рейф не имел власти над наследством их отца. Он не был ему настоящим сыном.

Конечно же, ирония состояла в том, что Колдеру было наплевать на Брукхейвен. О, конечно, он выполнял свой долг. Никто не голодал, и урожаи оставались стабильными, но Брукхейвен мог достичь гораздо большего!

Брукхейвен не производил на Колдера такое же впечатление, как на Рейфа. Единственными вещами, которые заставляли ледяную кровь Колдера бежать быстрее, были его фабрики. Он оставался очарованным машинами и их эффективностью, в то время как древнее великолепие Брукхейвена было потеряно для его логически мыслящего ума. Колдер отбрасывал величественные залы в сторону, называя их «этой продуваемой кучей камней», а верных арендаторов, составляющих живое сердце Брукхейвена, именовал «этими отсталыми крестьянами».

Быть признанным незаконнорожденным сыном маркиза имело свои плюсы и минусы. С одной стороны, воспитываясь в Брукхейвене вместе со своим единокровным братом, Рейф имел все преимущества привилегий и образования, которыми наслаждался Колдер, настоящий наследник. С другой стороны, он провел эти годы, зная, что, в то время как Колдера ожидает титул и настоящая власть, все, что когда-либо будет у него самого – это денежное содержание и учтивое «лорд» перед его именем, а еще скандальная репутация, которую он с таким трудом заработал – но в чем теперь раскаивался.

В конце концов, щедрое содержание тратится так же легко, как и любые другие деньги, и Рейф посвятил многие годы тому, чтобы наслаждаться им до предела. Женщины, карты, выпивка – и все без каких-либо утомительных обязанностей, которые приходят вместе с законнорожденностью. Все ожидали, что Бастард Брукхейвенов плохо кончит, поэтому Рейф потратил большую часть своей молодости, изо всех своих сил доказывая, что они правы.

И все же сейчас не было никакого смысла сожалеть о своих юношеских неблагоразумных поступках. Извинения не помогут ему улучшить отношения с Колдером. Только время и усилия смогут когда-нибудь доказать его брату, что Рейф готов к более серьезным обязанностям.

А обязанностью, которую он хотел, был Брукхейвен.

И вот теперь, пока он остановился, чтобы поговорить с одним из своих более респектабельных знакомых, Рейф рассеянно передернул плечами. В последние несколько минут у него возникло неприятное покалывание в шее, означающее, что за ним кто-то наблюдает.

Единственная гувернантка Фебы, которая продержалась всего несколько недель, однажды сказала девушке, что если бы у той не было невезения, то никакого везения у нее не было бы вообще.

Ее «везение» сегодня вечером сработало в полную силу, потому что как только Феба решила, что именно с этим мужественным и мускулистым задом она хотела бы провести остаток своей жизни, все пошло совершенно и ужасно неправильно.

Мужчина приподнял свой подбородок, пока его приветливые карие глаза изучали комнату – а затем его взгляд перестал быть приветливым, а вместо этого напряженно впился в нее.

Что-то ударило Фебу в область рядом с сердцем – и еще немного ниже – какое-то мощное и ошеломляющее влечение, которое намного превосходило простой интерес к его анатомии. Этот удар полностью лишил воздуха ее легкие.

Молния.

Затем она осознала самое худшее. Ее поймали на том, что она уставилась на незнакомца.

О черт! Совершенно не думая, Феба рванулась с места. Налетев прямо на слугу, несшего полный поднос фужеров с шампанским. Столкновение на высокой скорости отправило беднягу вместе с подносом и всем его содержимым прямо в кружащуюся массу танцующих позади него.

Немедленно поднялся шум. Испуганные леди визжали, разозлившиеся лорды сыпали проклятиями, развеселившиеся музыканты прятали свои улыбки. И каждый начал осматриваться вокруг в поисках виновника.

Это был самый ужасный кошмар, воплотившийся в жизнь. Феба приготовилась к худшему.

Рейф не мог поверить своим глазам. Несчастный слуга не имел малейших шансов против привлекательного снаряда, летящего на него. Стекло и шампанское брызнули в разные стороны, образовав полукруг совершенно обезумевшей публики, в очевидном центре которого находилась девушка.

О, проклятие.

Он шагнул в толпу и, схватив девушку за руку, затащил ее в ряд танцующих, как будто оба они были просто проходящими мимо зрителями, продолжающими двигаться под оживленный сельский рил[4].

Она задохнулась от его обращения.

– Сэр, что вы делаете?

Рейф беспечно смотрел вперед, перемещая их назад и вперед в танце.

– О, разве вы хотите остаться, чтобы увидеть, как это дело разрешится?

Девушка бросила взгляд через плечо, а затем, побледнев от увиденного хаоса, решительно отвела взгляд.

– Хорошо, но… мы же не были должным образом представлены!

– Я никому не скажу, если вы не скажете. – Перемещаясь, они дождались окончания танца и оказались теперь в другом конце комнаты от того места, где разлилось шампанское. Начался вальс. Мужчина усмехнулся, глядя на нее сверху вниз, потому что теперь она танцевала на самом деле, ведя его в танце так быстро, как это только было возможно. – Мы куда-то опаздываем?

Девушка бросила на него жалобный взгляд.

– Моя тетя Тесса!

Рейф бросил взгляд через плечо, чтобы увидеть чрезвычайно элегантную леди с крайне вымученным выражением на лице, обшаривающую зал хитрым взглядом. О, ужас. Только не печально знаменитая леди Тесса.

– Не хотите ли выйти на воздух? – небрежно предложил он.

Феба почти растаяла от благодарности. Он был и богом и героем.

– Не возражаю, если это произойдет, – произнесла она со всей беспечностью женщины, которая только что избежала расстрела.

Он провальсировал с ней до двери на террасу, прихватив два полных фужера с подноса у слуги пальцами одной руки, пока они проплывали мимо. Лакей только поклонился с кривой усмешкой. Очко за стиль, говорило выражение его лица.

Очко за утонченное мужское совершенство, произнесло сердце Фебы.

Она подняла руку, чтобы повернуть ручку, и пара протанцевала наружу, нисколько не замедляя движений своего вальса. На террасу от двери вниз вели три каменные ступеньки. Незнакомец крепко обнял девушку одной рукой за талию и закружил ее в воздухе, а затем, танцуя, спустился вниз по ступеням, не пролив не капли шампанского.

Это было дерзкое, стремительное движение. Феба рассмеялась вслух, расставшись с беспокойством за хаос, оставшийся позади них.

Он улыбнулся ей, когда снова поставил девушку на ноги.

– Вот так лучше. Что этот ужасный беспорядок, оставшийся позади, может иметь общего с нами? Мы танцевали.

Девушка отдышалась и немного отступила назад, все еще чувствуя основательность его широкой груди рядом со своей грудью.

– У меня есть ощущение, что вы часто выходите из неприятных ситуаций, танцуя, мистер…

Незнакомец низко поклонился, все еще держа на весу фужеры одной рукой.

– Марбрук, к вашим услугам, миледи.

Феба снова рассмеялась и сделала реверанс.

– Я благодарю вас, сэр рыцарь. Однако я не леди. Меня зовут Феба Милбери, из Торнтона.

Он выпрямился с усмешкой.

– Могу я предложить вам бокал, Феба Миллбери из Торнтона?

Девушка с сомнением изучала фужер.

– Благопристойные молодые леди не пьют шампанское.

– А еще благопристойные молодые леди не заливают им бальный зал.

Феба вздрогнула.

– Не напоминайте мне, – она взяла бокал. – Полагаю, что я уже заработала достаточно неприятностей этим вечером. – Девушка пригубила шампанское. – О, оно довольно приятное! – Она сделала еще один, больший глоток.

– Стоп, все, – мужчина забрал у нее бокал. – Вы должны захотеть остановиться, потому что никогда не пробовали его раньше.

Шампанское восхитительно шипело, скользя вниз и согревая ее желудок. Внезапно инцидент в бальном зале показался менее страшным и более забавным. Она захихикала.

– Вы видели их лица?

Он покачал головой.

– Два глотка – и она готова, – незнакомец выплеснул оставшуюся часть ее стакана через перила. – Вы, мисс Милбери, из той категории, которую мы, джентльмены, назвали бы «легковесной».

Феба снова присела в реверансе.

– Моя благодарность вам за своевременное спасение, мистер Марбрук. Было очень приятно встретиться с вами, но я не должна быть здесь, наедине с вами.

– Но вы не собираетесь обратно туда, в зал, ведь нет? Леди Тесса выглядела совершенно устрашающе.

Она заколебалась.

– Вы знаете мою тетю?

Рейф сделал гримасу.

– Все знают леди Тессу. Я только не могу себе представить, что такого могла совершить леди Рочестер, чтобы дать повод ее шантажировать и заставить пригласить леди Тессу на этот прием.

Девушка посмотрела на него, приподняв одну бровь.

– Я должна защитить свою тетю. Она потратила много усилий, чтобы выпустить меня в Общество.

Он улыбнулся, уголки его рта изогнулись.

– Выпустить? Как ракету, чтобы повсюду нести разрушение в ничего не подозревающие бальные залы?

Феба покачала головой, грустная улыбка мелькнула за ее игривой позой.

– Нет, боюсь, что я сделала все это сама.

– Частично виноват и я. Я испугал вас – хотя и не вполовину так, как ваше… изучение напугало меня.

Она замерла, ее взгляд остановился на его лице.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – вспыльчиво ответила девушка.

– Думаю, вы знаете. И это только справедливо, что я смогу сделать то же самое.

Ее брови слегка изогнулись.

– Вы странный человек, мистер Марбрук.

Рейф улыбнулся.

– Не двигайтесь.

Феба покорно повиновалась, но он ощутил, как пальцы девушки нервно сплетаются за ее спиной. Она не была такой спокойной, какой притворялась.

Перед ним была привлекательная девушка... но не исключительная красавица. Ее прекрасные волосы блестели в лунном свете, отливая несколькими различными оттенками, объединившимися, чтобы бросить вызов категоризации. Блондинка она или брюнетка? Ее волосы были в беспорядке, часть спадала вниз, часть была поднята вверх, чтобы демонстрировать шею и округлые плечи. Это были мятежные волосы, словно внутреннее восстание девушки не могло полностью спрятаться внутри.

В бальном зале его поразила голубизна ее широко распахнутых, уязвимых глаз – как подернутый дымкой летний день – но в лунном свете они стали почти совершенно прозрачными и сверкали как бриллианты, когда она смотрела на него.

Рейф приподнял пальцем ее подбородок, одну за другой впитывая деликатные черты прелестного лица. Ее губы были свежими и изогнутыми, совершенно не похожими на полные и чувственные, которые он обычно предпочитал, а ее подбородок немного заострялся. Он готов был поспорить, что эта особа – упрямая девушка.

Она напоминала Рейфу фарфоровую куколку – если бы у кукол была такая сногсшибательная грудь. Если бы это было так, то он склонялся бы к тому, чтобы почаще играть с ними в своем любопытном детстве.

– Что же, я прошла ваш осмотр, сэр?

Не целуй эту хорошенькую девушку. Вероятно, у хорошенькой девушки есть высокопоставленные друзья и папа с пистолетом.

Не целуй эту хорошенькую девушку.

Если только ты случайно не сможешь убедить хорошенькую девушку поцеловать тебя.

Рейф решил рискнуть. Он наклонился ближе, приблизив свои губы к ее уху.

– Вы знаете, мне говорили, что я весьма хорош в том, чтобы заставлять ракеты взрываться.

– Уух! – маленький кулачок ощутимо соприкоснулся с его жилетом.

Она откинула голову назад.

– Вы не настолько привлекательны.

Рейф отступил назад, усмехаясь и потирая свой живот, его оценка ее моральной устойчивости только укрепилась. Что ж, отлично. Никакого пресыщенного, наполненного намеками добродушного подшучивания над этой леди.

– Полагаю, что я это заслужил.

Феба размахивала рукой, ноющей от удара.

– В самом деле. Это было недостойно вас. У меня самое героическое представление о вас. Не портите его.

Героическое? Не было никакой причины, объясняющей, почему в его животе начало распространяться тепло. Мнение глупой дебютантки не имело никакого значения.

Хотя она замечательно выглядела в лунном свете, с расправленными плечами и высокой грудью, с боевым огнем во взгляде. И этот удар в живот – он вовсе не был игривым шлепком. Очевидно, сельские девушки из Торнтона бьют крепко.

Он низко поклонился.

– Мои извинения, мисс Милбери. Я был слишком дерзок. – Когда она оставила свою защитную позу, Рейф одарил ее самой очаровательной из улыбок. – Где располагается этот Торнтон, который рождает таких воинственных девиц? Звучит так, словно это неприятное место – Торн-Таун[5].

Феба улыбнулась в ответ, словно не могла устоять. Она была не первой, кто не мог противиться его улыбке.

– Напротив. Говорят, что он получил свое название, когда очень давно, одним зимним днем король проезжал мимо со своим окружением из рыцарей, и назвал долину «бесполезным клочком колючего кустарника». В качестве шутки он тут же, не сходя с места, отдал ее тому рыцарю, которого ценил меньше всех.

– Ой.

Она улыбнулась

– Ах, но это еще не вся история. Когда бедный рыцарь вернулся в свою долину весной, он был ошеломлен красотой и ароматом пейзажа, благоухающего тысячами дикорастущих роз, занесенных случайно ветром и штормами. И так как он не захотел, чтобы капризный король забрал у него долину назад, то назвал свое поместье Торнхолд, а деревню, которую он построил для своих арендаторов – Торн-Таун. Король и его двор так и не соизволили посетить рыцаря, и поэтому монарх никогда не узнал, что он отдал своему самому захудалому рыцарю один из самых прекрасных уделов в Англии.

Феба совершено преобразилась, пока рассказывала об этом. Ее голос стал мечтательным, а глаза сделались ласковыми. Рейв обнаружил, что полностью очарован.

– Фантастическая история, – он говорил тихо, чтобы не разрушить чары.

Девушка продолжала смотреть куда-то очень далеко.

– Конечно. Иногда мне представлялось, что я – леди Торнхолда, отвоеванная умным рыцарем у фаворита короля, и привезенная в замок в темноте летней полночи. И когда я просыпаюсь, то смотрю из окна моей супружеской спальни на море роз и клянусь своему любимому, что буду вечно хранить его секрет.

Он усмехнулся.

– Довольно много размышляли над этим, не так ли?

Она слегка поджала губы, но Рейфу показалось, что он видел их слегка изгибающимися от смеха.

– Ну, был еще вариант, когда фаворит короля приезжает, чтобы выкрасть леди обратно, меня увозят из Торнхолда в середине зимы, и розы никогда больше не цветут снова.

Он засмеялся, восхищенный ее фантазией.

– И если ты сейчас не вернешься в Торнхолд, то больше не будет никакой розовой воды для ванн в Торнтоне?

Феба рассмеялась, и приятное ощущение согрело низ живота Рейфа. Импульсивно он обхватил ее обеими руками за талию и, приподняв, поставил на скамью.

Она задохнулась и зашаталась.

– Мистер Марбрук!

Как только девушка успокоилась, он выпустил ее и размашисто поклонился.

– О, Леди Роз, я всего лишь скромный рыцарь, презираемый королем. Но у меня есть долина исключительной красоты, ведомой только мне. Я дарую вам эту долину, которая бледнеет в сравнении с сиянием вашей красоты, если только вы наградите меня своей любовью!

Она пристально смотрела на него, до тех пор, пока он не подумал, что должно быть ошибся в ней и слишком сильно шокировал ее своими поступками. Затем улыбка заиграла на губах девушки, перед тем, как ее лицо приняло надменное выражение.

– Кто вы такой, занимающий низкое положение сэр, чтобы не предлагать ничего, кроме участка колючих зарослей, и ожидать, что получите жену?

– Это не колючие заросли, прекрасная леди, а настоящий райский сад.

Феба презрительно задрала вверх подбородок.

– А в этой долине роз, вы хотите, чтобы я была вашей леди или вашим движимым имуществом? Будет ли мне позволено иметь свое собственное мнение, сэр рыцарь? – Ее взгляд стал отсутствующим. У Рейфа возникло ощущение, что она на мгновение полностью перенеслась куда-то в другое место. – Будут ли меня отчитывать за то, что я буду самой собой? – тихо спросила она. – Должна ли я прятаться за маской, которую создали другие?

Ее слова резонировали от чего-то давнего и незажившего внутри него. Прятаться за маской, которую создали другие. Да, он знает, на что это похоже.

– Нет, – прошептал он. – Здесь моя леди будет королевой, поступающей по своему усмотрению. Здесь моя леди не сможет сделать ничего неправильного. – Рейф притворился, что вытаскивает что-то из кармана сюртука и протягивает ей с поклоном. – Я предлагаю вам единственную розу из моей долины, потому что одна из моих роз стоит сотни других из-за своего непреходящего великолепия.

Мечтательное выражение заменило надменное, словно мисс Феба Миллбери совершенно забыла ту роль, которую играла.

– Непреходящее великолепие, – тихо повторила она. Девушка потянулась, чтобы взять цветок, и в тот момент, когда их пальцы соприкоснулись, Рейф мог почти поклясться, что что-то на самом деле расцвело между ними.

Ерунда. Он моргнул, затем отступил назад, намеренно разрушив этот момент коротким смешком.

Его резкое движение заставило сместиться балансирующую Фебу. Подошва ее мягкой танцевальной туфельки заскользила по влажной от росы скамье, и она начала падать в его объятия.