"Страда речная" - читать интересную книгу автора (Солодников Геннадий Николаевич)


Художник В. Костин

13

Обычно Виктор просыпался и вставал под звуки затяжного кашля. Как многие застарелые курильщики, Харитон по утрам подолгу надсадно кашлял и тут же засмаливал натощак привычную самокрутку. Виктор никогда всерьез не курил, поэтому был очень чувствителен к табачному дыму и остро улавливал запах махорки даже сквозь хорошо прошпаклеванную переборку.

Но сегодня в смежной каюте было на удивление тихо. Не слышалось даже Настиной робкой возни. Виктор глянул на часы: самое время для подъема. И тут только вспомнил, что и с вечера не было слышно Харитона. Как это он сразу внимания не обратил? «Что-то неладно», — с тревогой подумал Виктор.

Вообще последние эти дни Старцеву достались не дешево. Он уж не раз пожалел, что отправил Веньку в город. Вполне можно было повременить, съездить туда на неделю позднее. Но опять же кто знал, что все так обернется…

До предполагаемого переката партию немножко не довели. Поступило срочное задание: выдать документацию на подготовку подводной траншеи для прокладки нефтепровода в районе пристани Полозове. Хотя объем работы невелик, попотеть пришлось всерьез. Обычные промеры поперек реки. Затем — продольные профили, по течению, чтобы вычертить поперечные сечения траншеи в разных ее точках. С грехом пополам — не хватало рабочих рук — с основным заданием справились. Землечерпалка еще на подходе, а Виктор с Любой уже закрепили прорезь на местности створными колышками. Оставалось еще одно, совсем непредвиденное: произвести поплавочные наблюдения, определить скорости и направление течения по всей ширине — от берега до берега. Решили начать эту работу сегодня же.

На корме все в сборе. Кроме Харитона. На вопрос Виктора Настя плаксиво сморщилась, махнула рукой и отвернулась. Шкипер отвел техника в сторону, сказал с усмешкой:

— Забег грека на водокачку, как говаривал когда-то наш командир. Загулял десятник. По правде, с ним это редко бывает. Но тут дело такое — считай, три месяца магазина не видели. Вот он терпел, терпел, да вчера после работы и подался в поселок нефтяников.

— Ну, старый козел! — вскипел Виктор. — Допрыгается. — А сам скоропалительно соображал: что же это получается? Они с Любой двумя инструментами засекают местоположения поплавков. Помощники-сигнальщики для них тоже найдутся. А кто с катера поплавки на пусковом створе будет бросать? Ведь тут моторист нужен. И вообще дело ответственное…

— Слушайте, Петр Григорьевич, — просительно начал Виктор, но шкипер не дал ему договорить.

— Да брось ты по батюшке меня навеличивать. Зови уж по-старому Мартынычем. Привычней как-то… Меня просить не надо. Нужно так нужно. Не впервой.

— Так я как раз о том, что не впервой, — заторопился Виктор. — Вон и раньше. «Мартыныч, понаметывай». Вы: «Пожалуйста». Ну, я считал, что так и должно быть. И только теперь, дурья башка, понял, что вы за это ни копейки не получаете — так, за здорово живешь. В изысканиях принимать участие вы совершенно не обязаны. А доплачивать за это не позволяет закон. У вас и так полторы ставки.

— Мало ли чего мы не обязаны… Ладно, хватит языком работать. Отправляюсь на пусковой створ. Только проверю, есть ли на катере горючее.

Уже хотели отчаливать, когда на верху берегового откоса показался десятник. Спускался он напрямик, оставив в стороне тропку и ничуть не заботясь о том, чтобы сухая земля не сыпалась ему в открытые летние туфли.

— А-а, явился! — злорадно отметил вслух Виктор и, ободренный согласием шкипера, довольный тем, что вполне обойдутся сегодня без Харитона, крикнул в сторону катера: — Мартыныч, поехали!

Но шкипер почему-то не торопился запускать мотор и даже не выглянул из каютки. Видно, заело у него там. Так решил Виктор. А Харитон в это время загнанно взбежал по трапу. Как ни в чем не бывало поздоровался со всеми.

— О-хо-хо, лета мои, годики. Чуть кошти не раштряш, пока бежал. Ну, думаю, начальштво тут вшех чертей на мою голову шкликает. Но ушпел. Ушп-е-ел… Шшаш я, одним моментом, только робу натяну.

Выходной костюм десятника был изрядно помят и запылен. На пиджаке заметны сухие травинки. Видимо, немножко не смог ночью до берега дотянуть, заночевал в придорожных кустах.

— Можете не торопиться, Харитон Васильевич, — с нарочитой медлительностью протянул Виктор. — Для переодевания и приведения в порядок у вас в запасе, как говорится, целая вечность. До работы я вас сегодня не допускаю.

— Это как же так?! — растерялся десятник и даже очки с переносья сдернул, захлопал редкими ресницами. — Я ничего не нарушил. К выходу не опождал.

— А вот так. Дело предстоит очень серьезное. И к нему в вашем сегодняшнем состоянии я вас вправе не допустить.

— Да я ж на катере… Ш жавяжанными глажами.

— Речь не о том. О пуске поплавков.

— Виктор Захарович, — подал голос шкипер и посмотрел на техника с улыбчивым прищуром: дескать, не шебутись зря, поначалу меня выслушай да спусти все на тормозах. — Хай буде так: Харитон з мотором, я з поплавками. Вдвоем сподручней.

В голосе Мартыныча всего в меру: и почтительности к нему, Виктору Старцеву, и заботы о Харитоне, и доброго дружеского совета, и обычной шкиперской независимости. Виктор подумал, поворчал для порядка и потом только смилостивился, небрежно махнул в сторону десятника рукой: мол, что с тобой сделаешь, давай переодевайся поскорей.

Десятник радостно метнулся в каюту, на ходу распахивая пиджак. Мигом появился а привычной парусиновой куртке на одном плече. Приплясывая, поправлял на ноге домашний кожаный тапочек. Виктор заметил, как просветлела лицом Настя. Даже невозмутимая Люба одобрительно сказала что-то, наклонившись к Асие.

А Райхана-то, Райхана! Откуда у нее только прыть взялась — она одна оставалась к тому времени на палубе, — подхватила Харитона сзади под мышки. Не успел тот опомниться — ни вскрикнуть, ни подходящую для момента и общества матерщину подпустить, — как уже болтал ногами над палубой катера.

— Шкипер! — смеясь, кричала Райхана. — Держи, старый шайтан! Сам не может — последний сила прогулял!

Уже на катере, освободившись из медвежьих объятий Мартыныча, Харитон было взъерепенился, да вовремя одумался. Видит, все беззлобно смеются вокруг, все обошлось тихо-мирно, тоже расхохотался и полез к мотору.

После, весь день, Виктор так и сяк примерялся к утреннему событию: и осуждал себя, и в то же время одобрял. В конце концов пришел к заключению, что с десятником поступил по всем статьям правильно: и формально, и по-человечески. Особенно важно, что по-человечески. Ведь что в этом Харитоне есть доброго, здравого? За что можно зацепиться? Умение работать. Точнее, желание сработать так, чтобы о нем плохого слова не сказали. Вот и сегодня почему он бежал, торопился на работу сломя голову? Чтоб его не укорили колючим словом. Но что он гульнул — это его не трогало. А вот на работу не выйти — нет уж, дудки! Такого он себе не мог позволить.

Значит, на этой струне и надо играть, подстегивать в Харитоне хорошее, а не разжигать застарелое озлобление. Ведь даже про реку их учили, что она живой организм. В специальной технической дисциплине, называемой совсем по-житейски «Выправление рек», это особо подчеркивалось. Хочешь каким-либо способом спрямить реку, улучшить судоходные условия, изучи прежде всего ее нрав. Тогда только выбирай подходящие меры и используй их так, чтобы они помогали реке улучшать себя. Полузапруду, к примеру, ставь там, где уже начали накапливаться наносы, а не там, где река исподволь и незаметно начала точить, казалось бы, отмелый берег. Простая вроде вещь, сама собой разумеющаяся, а сколько времени пришлось доходить до нее!