3

Конан, предаваясь чревоугодию, не забывал следить за обстановкой и этого тощего заморийца в кожаной куртке с нашитыми бронзовыми пластинами и коротким легким мечом заметил сразу. Тот ничем особым не выделялся, пока не посмел выступить против воли варвара. Непонятно, на что он рассчитывал, так открыто нарываясь на стычку, ведь даже любому ослу было ясно, что, случись им обнажить клинки, замориец через пару вздохов уйдет в последнее путешествие.

Но, во-первых, Конан - в виду набитого желудка - находился в благодушном настроении. Во-вторых, его голова под завязку наполнилась мыслями о неразменном золотом, и не беда, что мыслей было раз два и обчелся, зато каждая была массивна и крепка, как кулак варвара. В-третьих, замориец слишком уступал Конану по всем показателям, и демонстрировать на нем свою удаль варвар считал унизительным для истинного воина. Поэтому он сделал вид, что не обратил внимания на глупую выходку смуглокожего ублюдка, и повторил, но громче и нетерпимей:

– Загаси курительницу, мне надоела эта вонь!

На что замориец не преминул ответить:

– Будет так, как я сказал.

Ши Шелам, сидящий спиной к зале, заинтересованно обернулся, чтобы посмотреть на недоумка, пока тот еще живой, но, увидев его, мгновенно спал с лица и стал делать Конану, который мощным рывком поднялся на ноги, едва не опрокинув при этом стол, предостерегающие знаки. Киммериец отмахнулся и шагнул в сторону наглеца. Ловкач вскочил на лавку и, схватив Конана за руку, быстро стал шептать ему на ухо:

– Не ввязывайся в драку, сын льва. Это один из телохранителей Граттара. Помнишь, я тебе рассказывал об их неуязвимости и смертоносном оружии?

– Так вот почему он такой смелый, эта худосочная ящерица пустыни?! Сейчас мы проверим, насколько верны все твои россказни. А ну-ка, отпусти меня, не то покалечишься, - Конан тряхнул рукой и Ловкач Ши свалился на лавку, но не удержался на ней и оказался на полу. За дальнейшими событиями он наблюдал уже оттуда.

Конан, показывая свое превосходство, а посему как бы явное нежелание применять силу, расслаблено подошел к заморийцу. Но внушительные размеры варвара, его литые мышцы, кои не скрывала расстегнутая безрукавка, и длинный меч, оставили того равнодушным. Он скорей насмешливо, нежели внимательно, смотрел на приближающегося синеглазого гиганта, чем еще больше разъярил Конана. Щуплый замориец тоже был уверен в своем превосходстве, и это делало ситуацию, если смотреть со стороны, крайне забавной.

Расслабленность киммерийца на самом деле была обманчивой - внутренне он был готов к любым неожиданностям. В основном из-за своего боевого опыта, а еще благодаря предупреждению Ловкача Ши. Это и спасло Конана, когда он, схватив правой рукой заморийца за горло, выдернул его из-за стола и, удерживая на весу так, чтобы их глаза были на одном уровне, прорычал:

– Ты не должен был вмешиваться, помойная крыса. И если я не сломаю тебе сейчас гнилой отросток, который ты называешь шеей, то только потому, что ты не достоин того, чтобы я марал об тебя руки. А теперь убирайся от…

Договорить Конан не успел, потому что, болтаясь между небом и землей, замориец изловчился и вытащил из ножен меч, который неминуемо должен был вспороть Конану живот и вывалить оттуда двух съеденных петухов, если бы не звериная реакция варвара. Конан левой рукой блокировал выпад противника и, сделав телом пол-оборота, бросил его на стену. Любой другой после такого удара остался бы лежать со сломанным позвоночником, но этот тут же вскочил на ноги, выставил вперед короткий клинок и двинулся на киммерийца, который уже стоял в боевой стойке, держа меч в левой руке, потому что правую тер о штаны, дабы очистить ладонь от жира. Из неглубокого пореза на его боку текла кровь: лезвие каким-то странным образом все-таки задело ловкого киммерийца.

Замориец, криво улыбаясь, приблизился уже достаточно, чтобы Конан, пользуясь своим преимуществом в росте и длине меча, мог начать атаку. Перехватив рукоять и сделав пару ложных выпадов, киммериец понял, что его противник малосведущ в воинском искусстве, и нанес смертельный удар - лезвие его меча вонзилось в правый бок заморийца и прошло вверх по диагонали, распарывая тело. Вернее, должно было вонзиться и должно было распороть. На деле этого не произошло.

Три посетителя таверны - один торговец и два мелких воришки - забившиеся в угол при первых звуках ссоры, не поверили своим глазам. Зато четвертый, не по своей воле нашедший под лавкой укромное убежище, прекрасно знал, в чем дело, и вознес проклятия Нергалу. Даже риск навлечь на себя его темный гнев, не остановил Ловкача Ши от этого словесного выпада, настолько он переживал за своего юного и горячего приятеля. А еще Ши Шелам неожиданно для себя обратился к киммерийскому Крому, умоляя его помочь сыну народа, которому покровительствует бог могильных курганов.

И то ли Конана надоумил Кром, растроганный страстным обращением Ловкача Ши, то ли сыграла свою роль могучая интуиция киммерийца, но он вдруг понял, что нужно делать, и понял также то, что если не поступит единственно верным способом, предсказать исход поединка, как это ни унизительно и ни печально, будет несложно. Ведь только что он едва увернулся от разящего выпада заморийца, когда тот умудрился поднырнуть под лезвие Конана, и острие его короткого меча, направленное в левое бедро варвара, чтобы перерезать мышцы, чуть не лишило киммерийца подвижности. Конан чудом увернулся, и дело закончилось всего лишь еще одним порезом и рассеченными штанами.

Выждав пару вздохов, варвар атаковал рубящим ударом справа, но сделал это нарочито медленно, чтобы замориец сумел среагировать. И тот попался в ловушку, поймав длинный меч варвара на гарду. Именно на это Конан и рассчитывал. Он молниеносно прихватил рукоять левой ладонью и вращательным движением выбил у противника оружие. Тот еще не понял, что произошло, как его шея вновь оказалась в железных пальцах киммерийца, а ноги заболтались в локте от пола. Конан сжал пальцы, но они внезапно ощутили какую-то преграду, словно эта хрупкая шея была защищена обсидиановым кольцом в несколько пальцев высотой и толщиной. Ясно, что побежденный и не подумал задохнуться, а сверлил Конана ненавидящим взором и делал попытки освободиться из его мертвой хватки. С тем же успехом он мог бы жевать камни.

– Говори, дерьмо Нергала, кто ты и откуда? - рявкнул Конан, - не то я отправлю тебя на Серые Равнины вслед за теми, кто вставал на моем пути!

– Ты не сможешь убить меня, юнец, будь ты хоть в несколько раз сильнее.

– Это еще почему? - деланно удивился Конан, проявив вдруг весьма удивившую Ши Шелама хитрость.

– Потому что я заговоренный.

– Кто тебя заговорил?

– Этого я тебе не скажу.

– Не скажешь? Кром! Ладно. Но знай, ублюдок, кем бы он ни был, я найду его и заставлю снять заклинание. И тогда тебе уже ничто не поможет.

Замориец в ответ лишь рассмеялся.

– Слушай, бычий загривок, у меня есть идея, - сказал довольный Ловкач, который, как только закончилась схватка, выбрался из-под лавки и теперь стоял рядом с Конаном.

Больше в зале никого не было. Испуганные посетители из страха безвинно пострадать покинули таверну, как только представился удобный случай.

– Ну? - буркнул Конан.

– Мы и так знаем, что заговорил его Граттар, - продолжил Ловкач и с удовлетворением отметил, что у заморийца испуганно округлились глаза, - и что обычным способом убить заговоренного нельзя. Но если он нам не расскажет всю правду, мы его опоим сонным зельем, отнесем в мешке к старому колодцу и сбросим вниз. А сам колодец завалим камнями. Клянусь Белом, Граттар не станет его искать. Зачем понапрасну тратить силы и время, когда можно нанять и заговорить любого другого? Верно? - закончил Ши Шелам и добавил, увидев, что приговоренный к пожизненному заключению в колодце стал истерически извиваться в могучих руках Конана: - Э-э, да я погляжу, тебя проняло. Могу еще добавить, что к тому колодцу никто никогда не ходит, потому что этой местности люди боятся из-за каких-то страшных развалин.

– Знатно придумал, Ловкач, - ухмыльнулся Конан. - Ты понял, отродье гиены, что тебя ожидает?

– Хорошо, я расскажу, как меня заговорили, но только пообещай, синеглазый, что отпустишь меня, - взмолился побледневший от ужаса замориец.

Конан вопросительно посмотрел на Ши Шелама.

– Пусть говорит, - рассудил тот, - какой нам прок тащиться в пустыню, чтобы заживо похоронить этого ублюдка, когда у нас и в городе дел хватает? Но только не отпускай его, пока он не закончит болтать.

– Ладно, - сразу согласился Конан, правильно истолковав фразу приятеля про дела: у них с недавнего времени есть лишь одно дело - заполучить неразменный золотой Граттара, и пора этим вплотную заняться. - Начинай, - велел он обмякшему заморийцу и встряхнул его несколько раз, чтобы придать живости.

– В нашей банде было четыре человека. Я, туранец, бритунец и коринфиец. Мы промышляли воровством в Заминди и грабили путников на торговой дороге между Заминди и Шадизаром.

– Почему таишь свое имя? Или твой язык лжив, как все слуги Нергала?

– Клянусь Затхом, не вру. А меня зовут Пирус.

– Ты поклоняешься этому восьминогому чудовищу? - возмутился Конан.

– Я родился и вырос в деревне возле Йезуда, - объяснил Пирус.

– В Заморе поклоняются многим божествам, бычий загривок, - счел нужным вступиться за земляка Ши Шелам, - а также уважают чужих богов, как, например, шемитского Бела. Вспомни, хоть кто-нибудь выражал недовольство твоим Кромом?

– Я б его тогда… - сверкнул глазами Конан.

– Выражал или нет? Ведь нет, правда?

– Правда. Кром!

– Пусть и этот чтит кого хочет. Ну, так что дальше?

– Примерно луну назад мы засекли одинокого путника. Он шел открыто и никого не боялся. Мы подумали, что раз он не боится, то у него ничего нет. Но Тагир припомнил, что видел в городе, как этот человек расплачивался золотыми и отказывался от сдачи. Значит, сказал Тагир, у него этих золотых столько, что он с нами наверняка захочет поделиться. Мы согласились и, как только этот путник расположился на ночлег, напали на него, - Пирус внезапно замолчал.

– Давай дальше, - вновь тряхнул его Конан.

– Мне до сих пор жутко вспоминать эти мгновения, - признался заговоренный замориец, - но вы уже догадались, что это был Граттар. И он был заговоренный, как мы сейчас. Ножи его не взяли, хотя он спал под открытым небом и не слышал, как мы к нему подкрались. Проснувшись, он что-то сказал, что-то просыпал в догорающий костер и что-то начертил в воздухе. Мне показалось, что вся ночь мира придавила меня к земле, а из тьмы ко мне тянут когтистые лапы всякие ужасные твари. Я не мог пошевелиться и чуть не умер от страха. То же самое было с остальными. А Граттар громко смеялся, наблюдая за нами, а потом предложил стать его телохранителями. Он обещал хорошую еду, хорошие деньги и неуязвимость от любого оружия. Взамен же потребовал лишь преданности и дисциплины. Грех было не согласиться на такие условия.

– Правда ли, что у него есть неразменный золотой? - спросил напрямик Конан.

Ши Шелам чуть не задохнулся от такой прямоты, ожидая, что про хозяйское добро Пирус либо соврет, либо скажет, что ничего не знает. Но тот лукавить не стал:

– Поклясться не могу, он всегда просто расплачивается, и все. Но, судя по тому, что с собою у него только один кошель, который не пустеет, что бы он ни покупал, наверное, это правда.

– Ладно, хватит. Иди к своему хозяину. Только предупреждаю, не бросайся на меня, как только коснешься пола, а то повторится старая история, - наставительно сказал Конан.

– Я не буду сейчас пытаться отомстить. Но обещаю, что если мы снова встретимся, я постараюсь убить тебя, синеглазый.

Конан захохотал:

– А еще говорят, что заморийцы лживый и коварный народ.

– Как ты мог подумать такое? - возмутился Ши Шелам. - Неужели ты, проводя со мной лучшие дни твоей жизни, не понял, что такие высказывания - ложь от начала и до конца?

– Вот потому я и сомневаюсь, что провожу лучшие дни своей жизни именно с тобой, пройдоха, - заявил Конан и вновь разразился гулким смехом, крайне довольный этой, как он посчитал, очень остроумной шуткой.

– Пирус, а ты когда охраняешь Граттара? Ночью или днем? - внезапно спросил Ловкач, когда Конан поставил заморийца на пол.

– Утром. Ночью я сплю, - машинально ответил телохранитель и, подобрав под одним из столов меч, покинул таверну.

Конан и Ши Шелам вернулись к своему столу. Киммериец взял кувшин и залпом опустошил его. Ловкач благоразумно промолчал, хотя от волнения у него давно уже пересохло в глотке, но он мечом не махал и не подвергал свою жизнь опасности, а значит, может потерпеть. Затем Конан осмотрел раны и покачал головой. Кровь в порезах в основном запеклась, но от движений свежая корочка лопалась, и раны вновь начинали кровоточить. Ши тоже принял участие в осмотре и даже поцокал языком, но ни Конан, ни сам Ловкач не поняли, какое чувство он пытался выразить. Однако, о чем бы ни цокал Ши Шелам, киммерийца занимало совсем другое:

– Ты обещал придумать, как нам заполучить золотой.

– У меня не было на это времени. Я молился за твою победу, даже твоего Крома вспомнил, - важно сообщил Ши.

– Ты прятался, трусливый крысеныш, а не молился, - заклеймил хвастуна Конан и нахмурился.

– О-о, какой я молодец, я придумал! - возликовал Ши Шелам.

– Хвала Крому, у тебя все-таки что-то есть в голове.

– Я придумал, как быстро залечить твои раны, бычий загривок.

– Это не раны, а царапины. А насчет твоей головы я ошибся.

– Идем, идем быстрее. Главное, чтобы старик не лег спать, а он ложится сразу, как только глаз Митры закрывается на ночь, - затараторил Ловкач, увлеченный своей идеей и, видя, что Конан словно врос в скамью и не собирается следовать за ним, принялся его уговаривать. - Ты что, не понимаешь, что даже царапины надо залечить, потому что с заговоренными скоро придется повстречаться опять. Я тебе обещал что-нибудь придумать и обязательно придумаю, но только пойдем со мной к старику. Прошу тебя.

– Заткнись! Твоя болтовня мне надоела.

– Ну, тогда проводи меня к нему как телохранитель, - не унимался Ши Шелам.

– Ах ты, задница Бела, - рассвирепел Конан и так грохнул кулаком по столу, что кувшин из-под вина подпрыгнул и свалился на пол, - ты считаешь, что я должен охранять твою вонючую жизнь?

– Ты меня совсем не так понял, о храбрый лев, - поспешил объяснить свои слова Ловкач. - Я только хотел сказать, что если, не дай мне Бел, я встречу на улицах Пируса, он не раздумывая убьет меня, и лишь ты во всем Шадизаре сможешь меня защитить. А к старику мне надо сходить по нашему общему делу. Я чувствую, что он поможет мне быстрей придумать план, как нам добыть золотой.

Конан почесал затылок, повел плечами и только тогда принял решение:

– Ладно, пошли вместе.

Подавальщик рискнул появиться в зале только тогда, когда за неспокойными гостями захлопнулась входная дверь.