"Принца на продажу" - читать интересную книгу автора (Линдсей Ребекка)

Глава первая

Даже в комнате, полной красивых мужчин, Луи Валлон несомненно привлек бы внимание. Помимо прекрасной фигуры, грациозности движений и необычного сочетания смуглой кожи с ярко-голубыми глазами и волосами цвета темного золота, кажущимися на солнце почти белыми, он обладал еще и тем неотразимым обаянием, которое французы называют шармом. Однако сейчас его глаза были наполнены гневом, а по напряженным плечам было ясно, что он пытается сдержать свою ярость — ярость человека, не привыкшего попадать в ситуации, над которыми он не властен.

— Дедушка, должно быть, спятил, раз заключил такое соглашение!

Его бабушка, к которой были обращены эти слова, кивнула, хотя ей было больно сознавать, что критика в адрес ее мужа, даже выраженная так грубо, совершенно справедлива.

— Мне кажется, Пьер и не подозревал, что дело зайдет так далеко, — сказала она. — Поначалу это казалось ему не более чем шуткой, так же, как и Генри Бентону.

— Хороша шутка! — в голосе ее внука звучала неприкрытая злость. — Теперь я должен либо выполнить их соглашение, либо вступить в открытую схватку. А она, скорее всего, кончится для нас плачевно как в финансовом, так и в политическом смысле. — Он в ярости стукнул кулаком по колену: — Даже не знаю, может, согласиться на предложение Красски.

— Ты не можешь пойти на это!

— Это почему же?

— Потому что тогда ты не сможешь не стать союзником Красски? Ради Бога, Луи, неужели ты не понимаешь, что он только этого и добивается? Иначе зачем ему ставить на кон сто миллионов фунтов?

— Для Словении это не более, чем подачка!

— Для Словении — да, но не для нас. Если мы примем эти деньги, то должны будем плясать под музыку того, кто платит!

— Я могу отказаться!

— И получить пулю в спину? Погибнуть от руки убийцы, которого, если и поймают, наверняка признают невменяемым? Луи, будь благоразумен. Постарайся мыслить логически.

— Как я могу мыслить логически, если моя жизнь разрушена?

— А ты готов принести в жертву свободу твоего народа ради одной женщины?

— Я люблю ее! — страстно воскликнул Луи.

— И ставишь выше своей страны?

Вскрикнув, он отвернулся, но в опущенных плечах можно было прочитать ответ.

— Ты права, бабушка. Я не могу принять предложение Красски. Будь проклята ситуация, в которой я оказался! Но и Запад не имеет права превращать нас в канатоходцев. Если они не хотят, чтобы мы лишились суверенитета, то взамен должны, по меньшей мере, помочь нам решить экономические проблемы.

— Они и так уже помогают нам, чем могут. Если они увеличат помощь, то Красски может заявить, что мы продались Западу. Это позволит ему «освободить» нас. А ты знаешь, что он понимает под свободой!

Луи кивнул: он достаточно насмотрелся на маленькие страны, достигшие «освобождения», чтобы знать, к каким бедствиям это приводит. Но его постоянные усилия поддерживать хорошие отношения как с Восточными, так и с Западными странами, уже начали работать против него. Кроме того, ему еще нет и тридцати. Слишком молод, чтобы в течение целых восьми лет, прошедших с момента коронации, пытаться ходить по тонкой проволоке, натянутой в высотах дипломатии. А сейчас эта проволока почти разорвалась, угрожая не только осложнить, но и полностью разрушить всю его жизнь.

— Если Запад боится увеличить размер помощи, чего же они ждут от меня? — резко спросил Луи. — У нас нет почти никаких ресурсов, кроме гор, в которых могут быть полезные ископаемые. Но у нас нет денег даже на геологические изыскания! Как же нам поддерживать экономику?

— С помощью "Бентон Групп".

— А продать им за это меня!

— Это лучше, чем продать Мотавию! — княгиня подалась вперед, пальцы в бриллиантовых перстнях стиснули черную ротанговую трость. — Женись на женщине Бентонов! В конце концов, ты всегда можешь развестись.

— Что я слышу? Ты говоришь о разводе?!

— Да, я не возражаю, если ты разведешься. Лет через пять, не раньше: придется соблюсти приличия. В конце концов, я не хочу делать тебя несчастным на всю жизнь.

— Я ценю, что ты приносишь в жертву свои религиозные убеждения, — саркастически промолвил Луи. — Но это моя жизнь, мне жалко тратить даже год, не говоря уж о пяти.

Княгиня Елена промолчала, хотя ее сердце разрывалось от боли за внука. Если бы только ее муж мог предвидеть, что такой день однажды наступит. Если бы он не продал половину прав на добычу полезных ископаемых Генри Бентону! По меньшей мере, сейчас они могли бы попытаться найти деньги где-нибудь еще, например, у американских компаний.

Впрочем, если говорить откровенно, и без этого соглашения их руки были связаны политическими обстоятельствами. Они должны делать все, что от них требуют Западные державы. В противном случае им суждено стать рабами Востока.

Ее внук уже раб — раб унаследованных идеалов свободы и независимости. Он готов ради этих идеалов пожертвовать собой. В свое время он оказался достаточно сильным, чтобы принять помощь Словении, но не стать политической марионеткой в руках правителей этой страны. Свобода Мотавии всегда была для него главным делом жизни, единственным, чем он не мог поступиться ни при каких обстоятельствах. Бентоны понимали это и хотели за свои деньги получить его самого, но не его страну. И потом, если результаты геологической разведки окажутся положительными — а Луи в этом не сомневался — Мотавия получит несравненную возможность укрепить свою экономику и достичь процветания. Тогда им больше не придется быть марионеткой в чьих бы то ни было руках.

Конечно, Элиза сделала многое, чтобы довести Луи до нынешнего состояния. Если бы не происки этой девицы, он никогда даже и не задумался бы принять помощь от Красски. Будь проклят тот день, когда она была представлена ко двору и он впервые увидел ее. Вот в Средние Века монархи всегда могли найти способ сломить непокорных подданных!

Вздохнув о тех удобных, хотя и кровавых временах, она посмотрела на внука:

— Ну, Луи, и что ты собираешься делать?

— То, что должен, — ответил он бесцветным голосом. — А что еще мне остается?

— Значит, ты едешь в Англию?

— Да. И как можно скорее. Поеду с частным визитом, чтобы избежать протокольных обязанностей.

— Следует предупредить английского посла.

— Он и так узнает, — впервые за долгое время на губах Луи заиграла легкая улыбка. — Его шпионы очень хороши, я иногда думаю, что они знают о нас больше, чем мы сами! — Он поцеловал руку бабушки: — Извини, если я опечалил тебя, ma chere. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Княгиня кивнула.

— Ты расскажешь Элизе, что собираешься сделать?

— Конечно. Она имеет право знать.

— Ты должен быть более осмотрительным. Сейчас ты действуешь в интересах своей страны, и вовсе не обязательно рассказывать всем подряд о причине твоей женитьбы. Лучше, если твой брак будут считать браком по любви.

— Элиза никогда в это не поверит, — холодно ответил Луи. — Я не могу сказать ей всю правду, тут ты права, но и не могу сказать ей, что разлюбил ее.

Он направился к двери, но был остановлен властным голосом своей бабушки:

— А когда ты женишься на женщине Бентонов, что потом?

— Элиза останется моей возлюбленной!

Глаза старухи, такие же голубые, как у ее внука, гневно сверкнули:

— Это неслыханно!

— А почему нет? Бентоны могут купить мою жизнь, но не мою любовь.

— Но продолжать эти… эти отношения. Это чудовищно!

— Я не считаю свой будущий брак настоящим, так что позволь мне с тобой не согласиться. Я мужчина, а не монах!

— Но в соглашении сказано, что стороны должны быть в браке честными по отношению друг к другу.

— Не думаю, что Бентоны когда-нибудь волновались из-за такой незначительной вещицы, как честность. В конце концов, им нужно всего лишь заполучить для своей наследницы мужа королевской крови, так что мне вовсе не обязательно с ней спать, — он язвительно усмехнулся. — Не буду возражать, если она заведет себе любовника. В таком случае, наш брак удовлетворит и ее!

— А если она не согласится?

— Где ты видела девушку, не желающую стать принцессой? В конце концов, я предлагаю ей не какой-нибудь испанский или итальянский титул, продающийся по пенни за пару. Наш род имеет многовековую историю. Нет, — он заговорил тише, будто обращаясь к самому себе, — она не откажет. А жаль! Тогда бы я смог попытаться достать деньги в других местах. — Он печально покачал головой и прядь волос упала ему на лоб, сделав его лицо почти мальчишеским. — Бабушка, ты будешь молиться, чтобы она отказала мне?

— Нет. От судьбы не уйдешь. И потом, хотя мне и не нравится, что ты женишься из-за денег, мне бы еще меньше понравилось, если бы ты женился на Элизе.

Луи порывисто вздохнул:

— Что ж, я всегда мог полагаться на твою честность.

— Когда-нибудь ты поймешь, что я права.

Луи ничего не ответил и, поклонившись на прощание, вышел.

— Князь Луи Мотавский приезжает, чтобы увидеться со мной? — Мелисса Бентон смотрела на своего адвоката в полном недоумении. — Но зачем? Мы ведь с ним даже незнакомы, не так ли?

Последний вопрос заставил ее улыбнуться. За двадцать один год жизни она встречалась — в силу того, что была единственной наследницей огромного состояния Бентонов — со столькими важными людьми, что встреча с каким-то князем вполне могла выскочить из памяти.

— Да, — ответил Кальвин Клемент, — вы никогда не встречались с князем Луи.

— Ну и отлично. Все князья, с которыми я встречалась, были не привлекательнее бутерброда. Отправь его, Клемми! Скажи, что я больна или еще что-нибудь.

— Ничего не выйдет — вы должны его увидеть.

— Для меня не существует слова «должна», — Мелисса улыбнулась, чтобы смягчить грубость ответа. — Так всегда говорил дядя Генри, и я не советую тебе подвергать сомнению правильность его слов.

— Именно из-за вашего дяди вы и должны встретиться с князем, — адвокат произнес это очень веско, и Мелисса поняла, что за этой встречей кроется нечто большее, чем просто знакомство.

— Зачем князь хочет увидеться со мной? По частному вопросу или это связано с бизнесом?

— И то, и другое, — Кальвин Клемент закашлялся, и хотя он в силу высокого профессионализма никогда не показывал своих чувств, стало ясно, что ему надо сказать что-то такое, что он предпочел бы никогда не говорить.

Интересно, что могло так его смутить? — подумала Мелисса. Скорее всего, что-то очень важное, ведь адвокат был из тех людей, которых трудно вывести из равновесия.

— Присядьте, Мелисса. То, что я собираюсь сообщить, может удивить вас.

Она молча подчинилась. Адвокат внимательно посмотрел на маленькую хрупкую девушку, с копной каштановых волос, которая казалось слишком тяжелой для ее хрупкой шеи. Но в ее карих глазах всегда было нечто, заставляющее всех считаться с ней. Глаза Генри Бентона, подумал он, такие же бесстрашные и способные ясно видеть будущее. Именно благодаря предвиденью Генри стал одним из богатейших людей мира, а его племянница — самой желанной невестой. Впрочем, неизвестно, была ли она столь же прозорлива, как ее дядя, ведь она слишком молода, чтобы проявить себя по-настоящему. Что ж, сейчас подходящий момент для проявления способностей прорицательницы. Адвокат нахмурился, подумав о теме разговора.

Если Мелисса откажется, ему придется открыть всю подоплеку этой истории, но пока лучше держать карты закрытыми.

— Ну говори же, Клемми! — голос Мелиссы прервал его мысли. — Я страшно заинтригована.

Он резко склонился к ней:

— Что вы знаете о Мотавии?

— Не очень много. Это маленькая страна с населением около семи миллионов человек. Благодаря мягкому средиземноморскому климату, она привлекает много туристов. Главная статья экспорта — фрукты…

— Нет, постойте, — прервал ее адвокат, — я имел в виду не это.

— Ты сам спросил меня, что я знаю о Мотавии, — ее глаза недовольно смотрели на него.

— Я совсем забыл, что вы студентка. Но неужели и Мотавия входит в круг ваших интересов?

— Все входит в круг моих интересов, — она вздохнула. — Что еще мне остается делать, как не учиться? Помнишь, когда я попросила тебя подыскать для меня какую-нибудь работу, с тобой чуть не сделался припадок?

— Но вы не можете работать. Тогда вам придется гораздо чаще выходить из дома, и вас могут похитить. Мелисса, я должен считаться с такой возможностью.

Она кивнула, не желая спорить. В глубине души ей очень хотелось когда-нибудь привыкнуть к своему положению. Что толку в деньгах, какими бы большими они ни были, если нельзя реализовать свои способности?

— Расскажи мне про князя Луи, — потребовала она.

— Нет, давайте сначала поговорим о его стране, — Кальвин Клемент уселся в кресло — серый костюм, серое лицо, серые волосы — типичный адвокат. — Мотавия — нечто большее, чем рай для туристов. Она занимает в Европе очень важное стратегическое положение. Горы, расположенные на ее территории практически неприступны, что не может не интересовать военных из НАТО.

— А, знаю, у них там ракетные базы, — сказала Мелисса. — Восточный лагерь вечно трезвонит о них. Но ведь Мотавия ориентируется на Запад, верно?

— Пока — да.

— К чему ты все это?

— Ладно, не важно, — Кальвин Клемент почувствовал досаду: он слишком уклонился от темы. Но в этих глазах цвета темного золота было нечто завораживающее. Надо быть повнимательнее, так недолго проговориться. — Горы Мотавии важны по другой причине. Думаю, тебе не нужно объяснять по какой.

— Потому что моя компания имеет права на половину полезных ископаемых, — быстро ответила она. — Одна из первых крупных сделок дяди Генри. Он, правда, никогда не пытался вести там хоть какие-то разработки.

— У него были очень близкие, я бы даже сказал — дружеские, отношения с последним правителем Мотавии. Возможно, поэтому он никогда не пользовался этими правами.

— Скорее, он не надеялся извлечь из них выгоду, — усмехнулась Мелисса. — Не думаю, чтобы такая мелочь, как дружба, смогла бы помешать дяде заработать пару лишних миллиардов.

— Зачем вы так! — укоряюще воскликнул адвокат. — Вы, наверняка, сами не верите в то, что говорите.

— Почему же? Я никогда не понимала дядю Генри до конца. Сомневаюсь, что ему хоть раз в жизни довелось встретиться с человеком, похожим на него самого. Так что же, теперь Мотавией правит сын князя Пьера?

— Внук. Отец князя Луи погиб в горах. Теперь, что касается причины его желания встретиться с вами… Другая половина прав на ископаемые принадлежит Мотавии. В соответствии с соглашением, заключенным с последним принцем, если Мотавия захочет вести разработку месторождений, она должна вложить половину требуемых на это средств. Тогда они могут потребовать, чтобы мы сделали тоже самое. Если мы откажемся, они могут лишить нас прав.

— Ты хочешь сказать, что Мотавия решила воспользоваться своими правами?

— Да.

— А почему они не сделали этого раньше?

— Потому что никто не верил, что там есть хоть какие-то полезные ископаемые. Но благодаря новым методам геологоразведки, получены другие результаты. Похоже, там есть уран и золото.

— Так в чем же дело? Мы согласны внести нашу долю и…

— Все не так просто, — осмелился перебить ее адвокат. — Мотавия не может оплатить свою половину расходов. Поэтому-то князь Луи и хочет встретиться с вами.

Мелисса вскинула голову:

— Ты знаешь, я никогда не встречаюсь с теми, кто просит денег. Ими занимается Совет Директоров. В конце концов, именно для этого он и существует.

— Сначала князь Луи должен поговорить с вами, — продолжал настаивать адвокат.

— Зачем? Он что, хочет заложить мне свой дворец или фамильные драгоценности? — она усмехнулась.

— Уверена, что Совет Директоров с удовольствием примет пару скипетров, усыпанных алмазами, как знак доброй воли.

— Пожалуйста, давайте говорить серьезно.

— А я и говорю серьезно, Клемми. Я не собираюсь встречаться с ним. Это забота моих директоров. Они лучше меня разберутся, стоит ли внимания его предложение или нет.

— Он собирается предложить руку и сердце, — ответил Кальвин Клемент. — Вам.

Мелисса в недоумении уставилась на адвоката: она никогда не слышала, чтобы он шутил, тем более при обсуждении деловых вопросов.

— Жениться на мне?

— Да.

— Он что, псих? — ее глаза сузились. — Или его кто-то надоумил?

— Если кто-то и несет за это ответственность, то только ваш дядя. Один из параграфов соглашения гласит, что если Мотавия не может выплатить свою часть расходов, то старший холостой мужчина из рода Валлонов должен жениться на достигшей совершеннолетия незамужней женщине из семьи Бентонов. То есть, на вас!

Воцарилась гнетущая тишина. Когда Мелисса наконец заговорила, ее голос дрожал от ярости:

— Я никогда не слышала ничего более отвратительного и… и архаичного. Дядя Генри, должно быть, спятил! А князь Пьер… — Мелисса даже задохнулась от негодования. — Он думал, что любой его слабоумный наследник становится неотразимым только благодаря аристократической крови, так что ли?

— Конечно, — Кальвин Клемент сохранял спокойствие. — Ни одна европейская аристократка или американская миллионерша не откажет принцу Луи.

— Пусть он катится ко всем чертям, а ты больше не смей заговаривать об этом!

— Он должен сделать вам предложение. Только если вы ему откажете, он имеет право поискать деньги где-нибудь еще.

— А почему мы не можем полностью оплатить проект? — мозг Мелиссы не смотря ни на что работал в нужном направлении. — Тогда мы получим доступ к ископаемым и обойдемся без женитьбы.

— Все не так просто, — адвокат нервно поправил галстук. — Вам лучше встретиться вначале с князем Луи. Возможно, вы сочтете его привлекательным, он вам даже может понравиться. И если вы…

— Ты что-то скрываешь, — перебила его Мелисса.

— Ты не можешь всерьез думать, что я выйду за человека, которого даже не видела, только для того, чтобы стать княгиней.

— Он молод и хорош собой.

— Я совершенно его не знаю. Я не могу выйти замуж за незнакомца. Если ты…

Стук в дверь прервал ее на полуслове.

— К вам посетитель, мисс Бентон, — сказал вошедший дворецкий.

— Я никого не жду.

— Все правильно, Роджерс, — прервал ее адвокат.

— Пригласи джентльмена сюда.

Дворецкий удалился, и Мелисса гневно посмотрела на адвоката:

— Если это кто-то из правительства Мотавии, ты можешь сказать ему…

— Это князь Луи.

— Что?!

— Он прилетел сегодня утром.

— Так пусть летит обратно прямо сейчас. Я не хочу его видеть. Я однозначно отказываю ему.

— Его Высочество князь Луи Мотавский, — послышался невозмутимый голос дворецкого. Мелисса обернулась на дверь и увидела самого красивого мужчину из всех, что она встречала в своей жизни.