"Навсегда" - читать интересную книгу автора (Гулд Джудит)

25 В море

Заза сияла. Это было так очевидно. Она находилась в редкой для себя роли — в роли хозяйки. Говорливая, очаровательная, гостеприимная, полная жизни. Ей доставляло наслаждение оттягивать тайну, ничем не намекая на содержание предстоящего сообщения, интриговать своих гостей. Ощущение таинственности, загадки, скрытое ожидание сюрприза создавали особую атмосферу, вызывали блеск в глазах, окрашивали щеки румянцем нетерпения. Лили и Эрнесто купались в знаках внимания престарелой леди, а двое молодых слуг в белых перчатках подавали крошечные порции белой бельгийской спаржи, шпината, жареного осьминога.

Великолепие и торжественность обеда усиливались музыкой, негромко лившейся из динамиков: малоизвестные произведения Моцарта в исполнении Лили Шнайдер.

С какой кажущейся легкостью этот голос поднимался, парил, как беззаботно царствовал, как взлетал все выше и выше! Эти волшебные звуки, как невидимые участники разговора, перемежались репликами гостей, смехом.

Знаменитые тарелки были убраны. Стол накрыли для десерта. В центр водрузили великолепный торт. — Я не буду, — сказала Лили.

— Я тоже, — Эрнесто отодвинул тарелку.

— Любимые мои! — воскликнула Заза. — Я очень прошу вас попробовать десерт! Только маленький кусочек!

Она большим и указательным пальцами показала, какой это будет маленький кусочек.

— Чтобы отметить! — добавила она, поднося стакан с водой к губам. Грани хрусталя, впитывая свет свечей, посылали радужные блики на лицо Зазы, на потолок и стены. — Я сама руководила приготовлением этого торта! И собственноручно покрывала его глазурью.

— Неужели миндальный? — воскликнула Лили.

— Да! — торжественно подтвердила Заза. — Твой любимый. Помнишь, когда-то давно я готовила его для тебя.

Лили от удовольствия рассмеялась.

— Но Заза! Ты еще не сказала нам, что мы сегодня отмечаем!

Заза отпустила слуг.

Из динамиков продолжала литься музыка. Лили стала подпевать.

Заза в восторге хлопнула в ладоши.

— Твой голос по-прежнему божествен. Смотри, Лили, смотри! — Она вытерла уголки глаз. — Ты видишь, я плачу!

Лили перестала петь и, протянув руку через стол, накрыла ею руку Зазы.

— Спасибо, Заза, но это неправда. К сожалению, мой голос уже перестал вызывать восхищение. — Она покачала головой. — Он стал грубее. Его тронула ржавчина.

Она нахмурилась и посмотрела на Васильчикову.

— Странно, — произнесла та. — Тело почти не изменяется, а голос… Почему это?

Но Заза постучала ложечкой по бокалу. За столом воцарилась тишина.

— Довольно, больше это не обсуждаем. Наступило время для моего сообщения.

— Да! — Лили наклонилась вперед, ее глаза выражали жгучее любопытство.

— Да, но сначала, Эрнесто, передай мне, пожалуйста, эту свечу, — Заза указала на ближайший к ней подсвечник.

Привстав, Эрнесто вытащил горящую свечу и протянул ее Зазе. Поблагодарив его улыбкой, Заза зажгла единственную свечку в центре торта и передала свечу из подсвечника обратно Эрнесто.

— Поставь на место.

Вставив свечу в подсвечник, Эрнесто сел.

Взоры присутствующих обратились к Зазе.

Нетерпение нарастало. Из невидимых динамиков продолжал литься голос Лили. Дрожащее пламя свечей играло отблесками на бронзе, на мебели, превращая затейливую резьбу в жидкое золото.

— Ой, ну не смотрите вы так на меня! — сказала Заза. — Сегодня мой день рождения. Ну вот. Теперь вы знаете. И не смотрите на меня так, как будто я из ума выжила, — добавила она, поймав недоуменный взгляд Лили. — Я говорю не о том дне, когда я родилась, а о сегодняшнем дне — сегодня я родилась второй раз!

На нее выжидательно смотрели три пары глаз. В свою очередь Заза удивленно глядела на них.

— Дорогие мои, вы что, в самом деле не понимаете?

Она поочередно переводила взгляд на каждого из ее гостей, пока наконец не остановила взгляд на Васильчиковой.

— Вижу, мне придется дать некоторые объяснения, — улыбнулась Заза. — Дорогие мои! Я решила присоединиться к вам! Теперь вы понимаете?

— Ты? Ты присоединишься к нам? — Лили была ошеломлена.

— Да. Конечно, я уже старая, калека, но я не хочу и дальше стареть.

— Я не верю своим ушам! — воскликнула Лили. — Мне всегда казалось, что ты была так…

Заза подняла руку.

— Пожалуйста. Я еще никогда не была так близка к своей кончине, как сейчас. И этот факт, безусловно, помог мне увидеть некоторые вещи в ином свете.

— Значит, ты на самом деле решилась? — выдохнула Лили, хлопнув в ладоши от радости. Ее глаза влажно блестели. — Ты действительно решила вместе с нами проходить этот курс долголетия?

— Да, — торжественно кивнула Заза и вопросительно оглядела лица присутствующих. — Если, конечно, вы еще не раздумали принять меня в свою компанию.

— Раздумали? — Лили даже прослезилась. — Ты даже не представляешь, как мы счастливы!

— Но вы, конечно, понимаете, что часы нельзя повернуть вспять? — прищуриваясь, заговорила Васильчикова.

— Конечно понимаю! Я не думаю, что снова стану девятнадцатилетней, поднимусь со своей коляски и начну вальсировать!

— Вам придется отказаться от многих привычек, — продолжала Васильчикова. — Никакого алкоголя. Низкокалорийная диета. — Она, нахмурившись, указала глазами на торт.

— Это мой последний торт — уж позвольте мне насладиться им. Ну ладно. Я хочу объяснить свое желание.

Она выпрямилась, закрыла глаза и безмятежно улыбнулась. Затем глаза открылись, она подалась вперед и задула свечу в центре торта.

— Теперь вы знаете, что мы сегодня празднуем. Поэтому я хочу, чтобы каждый из вас попробовал по кусочку моего торта.

Она отрезала четыре маленьких ломтика и стала ждать, когда Лили, Эрнесто и Васильчикова передадут ей свои тарелки.

Положив подбородок на руку, Лили не отводила полные слез глаза от лица Зазы.

— Я так счастлива! — повторяла она. — Так счастлива!

— И я тоже, дорогая, я тоже. Ну что, посмотрим, не разучилась ли я готовить свой фирменный миндальный торт.

— Я так давно не ела ничего сладкого, — прошептала Лили, осторожно осушая салфеткой уголки глаз.

— В следующем году я буду отмечать день рождения салатом! — пошутила Заза. — То есть, конечно, — она стрельнула глазами в сторону Васильчиковой, — если мне можно будет есть салат. Ну а теперь — пробуйте!

Она отделила крошечный кусочек от своей порции и насадила его на вилку.

— Итак? — Заза торжественно подняла вилку. — За вечность!

— За вечность! — хором подхватили все присутствующие и положили по кусочку торта в рот.

Заза внимательно наблюдала за своими гостями.

— Ну как?

— Очень хорошо, — одобрительно кивнула Васильчикова.

— Великолепно! — с наслаждением протянула Лили. — Нацепив на вилку еще один кусочек, она стала жевать его, наслаждаясь давно забытым вкусом. Кивнув на тарелку Зазы, она заметила: — А ты почему не ешь?

Внезапно Васильчикова резко выпрямилась.

— Я чувствую какой-то привкус! — Вилка вывалилась у нее из рук и с шумом упала на тарелку. Она схватилась рукой за горло. — Горло! — прохрипела она. — Жжет! Жжет!

Она попыталась встать на ноги, но силы оставили ее. Она упала в кресло. Лоб покрылся мелкими бусинками пота.

И тут все поняли.

Со сдавленным криком Лили бросила вилку и отшвырнула тарелку. Поднеся руку к горлу, она уставилась на Зазу:

— Миндаль! — в ужасе прошептала она. — Боже мой! Миндаль! Горький миндаль!

— Цианид! — проскрежетала Васильчикова. — Она отравила нас! — Резкий спазм свел судорогой ее тело. — Я дала ей цианид… много лет назад… как и вам всем… на случай… если… если… — закончить фразу она не смогла. Лицо ее побледнело, затем посинело, тело с глухим стуком упало на пол, содрогнулось в конвульсиях и застыло.

— Заза! — хрипло прошептала Лили.

И вдруг Эрнесто засмеялся.

— Что здесь… смешного? — с трудом выдавила из себя Лили. Ей становилось все тяжелее говорить. Горло жгло страшным огнем.

— Мы умираем, — выдохнул он. — Разве ты не понимаешь? Единственные… на земле… вкусившие вечной молодости… мы умираем. — Его смех сменился удушьем, он хотел протянуть руку, чтобы дотронуться до Лили, но перед глазами все расплылось и потемнело. Упав вперед, он ткнулся лицом в стол. Тарелки подпрыгнули, бокалы упали, свечи вывалились из подсвечников и погасли, исходя черными струями дыма.

Лили хватала ртом воздух.

— Почему? — хрипела она, хватаясь рукой за горло. — Ради Бога, почему?

Лицо Зазы выражало любовь и какую-то неясную печаль. Напряжение сегодняшнего дня истощило ее, и сейчас она чувствовала усталость… Ужасную усталость.

— Из-за детей, — тихо сказала она. — Из-за тех тысяч, которыми вы пожертвовали, и из-за тысяч, которым еще только предстояло умереть ради вашей молодости.

Глаза Лили застилал туман.

— Я только… хотела… жить вечно! — из последних сил выдохнула она. Темнота окутала ее.

Заза спрятала лицо в ладонях. Музыка не прекращалась, и, сопровождаемый кларнетами, гобоями, трепещущими скрипками, возносился этот ангельский голос, такой нежный, неземной, серебряный, заставлявший и самих ангелов плакать.

И только когда все смолкло, Заза осознала, что это плакали не ангелы. Плакала она сама.