"ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ВЕЧНОСТЬ" - читать интересную книгу автора (Усенко Александр Валентинович)Год 1965-й– Лёни, возьми кусочек беленький хлебчик! – сказала бабушка. Лёня прыснул чаем. – Бабушка! Надо говорить: «Кусочек беленького хлебчика!» – Ай, брось… – махнула рукой Циля Нахмановна. За всю свою долгую жизнь она так и не научилась дружить с падежами. Во-первых, на идиш ей говорить было привычней, чем на русском. Во-вторых, образованием она похвастаться не могла: четыре класса ещё до революции. Хотя по жизни Циля Нахмановна была человеком очень здравомыслящим и часто говорила: «Мене бы высшее образование, так я бы могла быть министром!» На что папа всегда добавлял: «Министром общественного питания!» Бабушка готовила превосходно! Папа отличался хорошим чувством юмора. Но сегодня он никак не комментировал разговор сына и тёщи. Он лежал на диване, и ему было очень плохо. Опять разыгрался старый радикулит, хотя папа был совсем ещё не старым человеком. Просто в молодости он много лет работал на Севере, лечил оленеводов и геологов. Там и заработал кучу разных болезней. Вообще-то молодец у него папа, настоящий мужчина! Фронтовик! Допив чай, Лёня бросился собираться – он опаздывал в школу. Схватив портфель и крикнув всем «Пока!», он выбежал из квартиры и помчался вниз по лестнице. Как хорошо было нестись по широким мраморным ступеням, изредка хватаясь за кованые ажурные перила! Как не спешил Лёня в школу, выбежав из подъезда, он не смог не оглянуться лишний раз на свой красавец дом. С самого раннего детства он испытывал восторг перед этим домом, его грандиозными формами и размерами. Он рассматривал причудливые лепные растения на высоченных потолках, носился на детском трёхколесном велосипедике по широким коридорам их коммунальной квартиры, слыша возгласы соседок: «Это чёрт, а не ребёнок!» Хотя папа был очень недоволен этой квартирой, называл её муравейником, Лёню она вполне устраивала. Как-то зашёл он к одному своему знакомому в новую пятиэтажку, одну из тех, которые называются «хрущёвками». Знакомый очень гордился тем, что живёт в изолированной квартире, но Лёня там за неполный час чуть не задохнулся. Ему казалось, что его посадили в маленькую коробочку и плотно закрыли крышкой. После этого своя ободранная коммуналка показалась ему сказочным дворцом. Как человеку, Лёня подмигнул родному дому. В одном из окон блеснул солнечный зайчик, и Лёне показалось, что дом подмигнул ему в ответ. На первой перемене к нему в коридоре подбежала Светка, их комсорг. – Криницкий, ты помнишь, что с тебя взносы ещё за прошлый месяц?! – Помню, зайка! Завтра обязательно принесу! – весело ответил Лёня, глядя на Светкину серьёзную физиономию. – Жидницкий! Правильно его фамилия не Криниц-кий, а Жидницкий! Лёня резко обернулся. Это, стоя возле окна, скалился второгодник Колька Ромахин. – Видишь, он даже взносы сдавать жидится! – продолжал Колька. Хорошего настроения как не бывало! Сцепив зубы, Лёня медленно подошёл к Кольке. – Я тебя предупреждал?! – О чём это?! – О том, что если я ещё раз услышу… – Ну, предупреждал, дальше что?! – А дальше – вот что! Коротким, но сильным ударом Лёня врезал по наглой, конопатой Колькиной физиономии. Удар пришёлся точно в нижнюю челюсть, и Колька, не успев закрыть пасть, клацнул зубами на весь коридор. Вокруг стало тихо. Все с любопытством наблюдали, что будет дальше. Лёня будто врос в пол и был готов биться до конца. Но Колька не спешил нападать. Хоть и был он на полголовы выше Лёни, но от удара несколько опешил. – Ты что, падло?!… – наконец прошипел он. – А то, что ты заработал… – как можно спокойней постарался произнести Лёня. – Да я тебя… Я тебя по стенке размажу!… – Размажь! Колька корчил свирепые рожи, но нападать не решался. Видно, удар хорошо на него подействовал. Что значит тренировка! Лёня не занимался боксом, как положено, в секции. Настоящий спорт его мало интересовал. Но уметь защищаться Лёня считал своим долгом. С десяти лет он подтягивался на перекладине, которую прикрепил ему папа в дверном проёме, до изнеможения выжимал гантели. А с недавних пор придумал себе новую забаву. Набил тряпками старый рваный футбольный мяч и прикрепил к нему верёвку. Эту верёвку он вешал на гвоздик, вбитый в дверной косяк и каждый день отрабатывал удары на такой импровизированной боксёрской груше. Тренировки не прошли даром. В этот раз рука его не подвела. Шли секунды, а Колька всё медлил. И, наверное, вздохнул с облегчением, когда увидел дежурных десятиклассников с красными повязками на рукавах. При слове «Разойдитесь!» он отправился прочь по коридору, бормоча: «Ну, мы ещё с тобой встретимся!» А Лёня, оглядевшись кругом, поймал на себе внимательный взгляд больших карих глаз. Возле дверей класса стояла Колькина сестра Таня – красавица, умница, отличница… Лёня в очередной подивился такой загадке природы: насколько могут быть разными родные брат и сестра! Колька был старше Тани на год, но оставшись повторно в одном из классов, теперь учился с ней вместе. Каждый учитель считал своим долгом пристыдить Таню, призвать её повлиять на брата, подтянуть его в учёбе. Бедная Таня билась над Колькой что было сил, но всё безрезультатно – братец был неуправляемым. На уроках физкультуры Лёня старался не смотреть в Танину сторону, – её ладная фигурка, обтянутая спортивным костюмом, провоцировала его юную плоть на вооружённое восстание. Сколько раз в мыслях Лёня валил Таню на горку спортивных матов и жадно целовал её в губы, мял в руках её крепкие, набухающие груди!… Когда она снилась ему под утро, он просыпался облег чённый и смущённый, стараясь подольше не открывать глаз, чтобы не расставаться с этим прекрасным сном. Но наяву он так и не решался сократить дистанцию между ними, хотя не раз ловил на себе её внимательный взгляд. «Не может быть у такого кретина нормальной сестры!» – думал он, глядя на Кольку. Когда после уроков он сошёл со школьного крыльца, его поджидал Колька с двумя дружками. – Ну, что поговорим без посторонних?! – ухмыльнулся Колька. – Поговорим! – как можно твёрже ответил Лёня. Отступать было некуда. Лёня был готов ко всему. Вдруг, как из-под земли, между ними выросла Таня. – Ты что это надумал?! – строго спросила она брата. – Не твоё дело! Иди домой! – рявкнул Колька. – Трое на одного?! Только трусы так поступают! – язвительно заметила Таня. – Дура набитая! – заорал Колька. – Ты за брата своего должна заступаться, а не за всяких там… – Почему я за тебя должна заступаться?! Я всё видела: ты первый начал! И ты не драться должен, а извиниться! – Щас он у меня получит такое извинение!!… Отойди отсюда! Но Таня придвинулась ещё ближе к Лёне, заслонив его собою. – Может, и меня ударишь? – Надо будет, и тебя! Пошла вон, дура! – Заткни свою поганую пасть! – не выдержал Лёня.- Таня, отойди пожалуйста, мы сами разберёмся! Ему неловко было прятаться за спину девушки. Да ещё такой! Таня посмотрела на него строго: – Стой спокойно! Не лезь на рожон! Тоже мне, мушкетёр! Дальше так продолжаться не могло. Что-то должно было произойти. И произошло. Из школы вышел учитель физкультуры Давид Ильич. – Что здесь происходит?! А ну, разойдись по домам! Никто не двинулся с места. – Ромахин, я к тебе обращаюсь! Что, неприятностей хочешь?! – А что Вы мне сделаете?! – огрызнулся совсем обнаглевший Колька. – Что сделаю?! По шее накостыляю! – убедительно произнёс Давид Ильич. – Тогда у Вас будут неприятности! – Ну, за меня ты не переживай! – усмехнулся Давид Ильич. – Меня неприятностями не испугать! Тем более такому сопляку, как ты! Марш отсюда, я сказал! Колька нехотя поплёлся со школьного двора, бормоча себе под нос что-то насчёт «жидовского кодла». Дружки – за ним. Таня пошла в другую сторону. Только Лёня остался стоять. – Как отец? – спросил Давид Ильич. – Как его здоровье? – По-разному… – пожал плечами Лёня. – Я вот что хочу тебе сказать… – Давид Ильич положил ему руку на плечо. – Ты только вступаешь в жизнь, и то, что она не будет лёгкой, я тебе обещаю. Мой тебе совет: зря энергию не трать, не лезь на рожон и не руби сплеча. Учись выживать в этом мире. Но и топтать себя не позволяй. Держи марку! В общем, сам разберёшься, ты – парень толковый! Будь здоров, привет семье!… Лёня прошёл буквально несколько шагов и замер. На улице стояла Таня и ждала, по всей видимости, его. Если бы любого постороннего человека попросили взглянуть на эту парочку и определить, кто из них двоих еврей, девять из десяти указали бы на Таню. Смуглая, чернобровая, чернокосая, она со своей южной красотой с одинаковым успехом могла бы быть цыганкой, армянкой, еврейкой – да мало ли ещё кем! В то время как русый голубоглазый Лёня был типичный европеец и ничто не выдавало в нём семитского происхождения. Молодые люди сидели в скверике на скамейке, и время текло для них незаметно. – Ты кем хочешь стать: физиком или химиком? – спросила Таня. – Может быть, физиком, может быть, химиком… – пожал плечами Лёня. – А может быть, биологом… Или астрономом… – Ничего себе разброс! До сих пор не определился? – Как тут определиться? Все науки взаимосвязаны, трудно определить, где кончается одна и начинается другая… – Как это? Ну, вот смотри. Вокруг Солнца вращаются планеты. Чистая астрономия! А если представить себе, что наша солнечная система – гигантский атом какого-то вещества?! Солнце – ядро, а планеты – электроны. А из этих атомов тоже состоит какой-нибудь Лёня, вернее эдакий сверхгигантский Лёнище! И вот представь, что этому гигантскому Лёне кто-то дал по морде. От этого у него образовался фингал, или, культурно говоря, синяк. Но это с его точки зрения – синяк. А с нашей точки зрения – межгалактическая катастрофа! Миллионы звёзд и планет сгорают, рассыпаются в пыль! Проходят миллиарды лет, и из этого хаоса возникают новые галактики. Зажигаются новые звёзды, вокруг них вращаются новые планеты! Это значит, синяк прошёл. – Перестань! Мне страшно! – поёжилась Таня. – Нельзя ли о чём – нибудь повеселей?… – Ну, давай повеселей… – он взял Танину руку. – Вот эта рука состоит из атомов, где электроны – тоже, наверное, какие-нибудь планеты. И на одной из этих микроскопических планеток сидят в скверике на скамейке такой малюсенький Лёнечка и такая малюпусенькая Танечка! Таня улыбнулась и очень осторожно отняла руку, как бы боясь резким движением навредить Лёнечке с Танечкой. – Так, что же получается?… – она не могла подобрать слов к услышанному. – А получается то, что каждый человек – это целая Вселенная! А каждая Вселенная – всего лишь малая частичка чего-то большего! И так до бесконечности! – Бесконечно великое и бесконечно малое…- эхом повторила Таня. – Это невозможно себе представить… – Да, невозможно… Но мы твёрдо знаем, что это так. Получается что человеческое знание опередило человеческое воображение… – Ты будешь философом.- уверенно сказала Таня. Таня просила его не провожать её до дому: вдруг Колька встретится! Но Лёня заявил, что ему на Кольку начхать. Возле подъезда он впервые, – не во сне, не в мечтах, а наяву,- поцеловал её в губы. Раскрасневшаяся Таня, не попрощавшись, взбежала вверх по лестнице, унося с собою миллионы миров, населённых влюблёнными Лёнями… А с Колькой ему ещё пришлось встретиться. На этот раз для расправы над Лёней Колька собрал целую банду – человек семь, или восемь. Но и Лёня был не один. С ним пришёл одноклассник Боря Гуревич, изучавший заморское боевое искусство каратэ по кустарно изданному самоучителю. Помочь Лёне вызвался также Гришка Зальцман из параллельного класса. Известный на всю школу шалопай, Гришка, когда дело касалось национального чувства, становился серьёзным и сосредоточенным. Сам по себе здоровенный лоб, он ещё для верности положил в портфель два кирпича, отчего тот приобрёл внушительный объём и вес. Крутя над головой портфель, Гришка зверски таращил свои и без того выкаченные глаза и орал диким голосом: – Подходи по одному, гниды вонючие!! Никто подойти не решился. А когда Боря дважды удачно провёл удар ногой в пах, Колькина банда дрогнула и побежала. Отирая кровь с разбитой губы, Лёня бросился следом. Ему не было дела ни до одного из Колькиных дружков, но самого Кольку он догнал и с удовольствием запечатлел ему под правым глазом добротный фингал. |
|
|