"Дойти до неба" - читать интересную книгу автора (Абакумов Игорь)Глава I- Курс… Подъе-о-о-ом! Дежурный по курсу неторопливо плелся по коридору общежития, лениво поигрывая штык-ножом, болтающимся на предельно ослабленном ремне. - Подъем, курс… Строиться… Четвертый курс факультета номер три подниматься и строиться не желал. То есть, некоторые, конечно, проснулись и уже занимались своими делами, но, скорее, в соответствии с собственными планами, чем по команде дежурного. В основном те, кто к концу четвертого года обучения решили для себя, что совсем уж расслабляться не стоит и хоть какую-то зарядку делать, все ж таки, надо. Благо, наматывать круги по территории училища строем, в сапогах и с голым торсом уже особо не заставляли, и можно спокойненько, в спортивной форме выйти за КПП и пробежаться в свое удовольствие. Дежурный доковылял до восседающего на тумбочке дневального, порекомендовал ему каждые следующие пять минут повторять безнадежные попытки разбудить однополчан и направился к традиционному наблюдательному пункту в торце коридора - сторожить появление курсового начальства. По случаю выходного дня командира в такую рань не ожидалось, но лучше перебдеть, чем наоборот. Завтра праздник, дополнительный выходной, и дежурному вовсе не улыбалось из-за обычной лени лишиться увольнительной. Димка Базов, командир триста сорок первой группы (то есть, командир первой группы четвертого курса третьего факультета) сидел на своей не застеленной еще койке в спортивном костюме и с удивлением обдумывал совсем несвойственную для себя мысль. Думалось ему, что вот если бы пошел он не в инженерное училище, а в какое-нибудь командное (то же КВОКУ), то был бы сейчас не командиром какой-то там непонятной группы, а самым натуральным замкомвзвода. И замк Зам - Крот, вставай, пробежимся! Дмитрий потряс своего комода за ногу и полез под койку за кроссовками. Оттуда позвал еще раз: - Славка! Побежали… - Куда?… - прогудел подчиненный, не открывая глаз. - До аэропорта и обратно. - До какого?… - Ну не до Борисполя же. До Жулян, конечно. Базов уже натянул кроссовки и теперь стоял над Кротковым, раздумывая, как бы его поторопить - водой побрызгать или просто одеяло стянуть? - Рогаликов купим, - привел он последний и самый убедительный аргумент, будить Игорку и ставить ему задачу уже некогда. Славка разлепил веки и неожиданно резко, с некоторым даже подскоком, сел. В течение какого-то мгновения в его глазах промелькнул ветер самых разнообразных чувств - от простого непонимания и сомнения до испуга. Правда, в этот момент никто на Вячеслава не смотрел, да и закончилось все очень быстро. Зрачки приняли соответствующий норме размер, и комод медленно встал с кровати. - Димон?… - Да я, я, кто ж еще? Зам - Одевайся живее, - прогнусавил он из мебельных недр. Слава сменил Димку у шкафа, выудил из его нутра спортивный костюм и кроссовки, но отошел не сразу. Его взгляд уперся в аккуратно развешенные кителя парадной формы. На всех четырех, на левом рукаве каждого, прямо под шевроном Военно-воздушных Сил красовалось по четыре желтеньких лычки. - Значит, четвертый… - Слава бросил быстрый взгляд в окно. - Осень? Весна? Восемьдесят седьмой? Восемьдесят восьмой?… У очередных нацеленных на выход "спортсменов" дневальный вяло поинтересовался: - Куда? - Туда… - бросил Димон дежурный отзыв. - На наш стол рогаликов не к Базов кивнул, и разом воспрявший духом хранитель тумбочки ловко переместил монеты в подставленную на ходу ладонь. - Успеете до завтрака-то? - Ага, - снова кивнул Димка. Беспрепятственно просочившись через КПП-четыре, спортсмены пересекли тихую в это время улицу и уже трусцой нырнули в ближние дворы, взяв направление на Жуляны. Бегущий вторым Славик поинтересовался у спины командира: - А число сегодня какое? - Восьмое, - на автомате ответил Димон. - Восьмое - чего? Во дворе еще никого не было. Воскресенье, да и утро не такое уж позднее. Так что никто и не видел, как два спортсмена покатились кубарем в детской песочнице из-за того, что бегущий впереди вдруг захотел резко остановиться, а бегущий сзади не узнал об этом желании вовремя. Наверное, кто-нибудь мог бы даже заполучить себе на целый день приличный заряд хорошего настроения, если б догадался выглянуть в окно и полюбовался на двух здоровых лоботрясов, присевших в песочнице безо всяких сидельных принадлежностей и рассматривающих друг дружку. Увы, зрелище пропало зря. Никто этого не видел. - Ну, Крот, ты даешь… Ты ж не пил вчера? - Да? Да… Нет… Не пил, то есть, - Слава улыбнулся. - Так чего восьмое? - Мая, - буркнул Базов и, поднявшись, принялся отряхиваться. Тот жилец ближайшего дома, который не увидел этой картины, пропустил и другой номер программы. Имей этот обыватель окна не только во двор, но и на улицу, он мог бы полюбоваться, как в то же самое время в ворота четвертого КПП важно въезжает жигуль-шестерка цвета беж. Впрочем, его это вряд ли бы заинтересовало. Это, как раз - дело обычное. А вот скучающего в окне общежития дежурного по курсу сие событие подвигло к резкой смене поведения. Вялый и сонный кот в одно мгновение превратился в удирающего от облавы кабана, рванувшего с низкого старта в противоположный конец коридора. - Курс!!! Резкий подъем! Дуб приехал!!! - Ку-у-у-урс! Смир-р-рна!!! - топ-топ-бах, три строевых шага. - Товарищ подполковник! Во время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось! Дежурный по курсу, младший сержант… - Отставить! Вольно! - Вольно! - не очень-то уверенно продублировал дежурный. Ни время появления начальника курса, ни выражение его лица не предвещали ничего хорошего. По крайней мере, для личного состава наряда по курсу. А уж для дежурного в первую очередь. Хана увольнению в город. Одному, как минимум. - Так говорите, никаких происшествий? Я вас правильно понял, товарищ младший сержант? Вы именно это сказали? - произнесено тихо, но дежурный не первый год знает своего начальника курса, барабанные перепонки еще получат свое. - А не доложите ли мне, милейший, чем в настоящее время должен заниматься личный состав согласно распорядку дня? И следующим увольнениям, минимум двум, тоже хана… А вот и удар по перепонкам: - Построить курс!!! - Курс! Выходи строиться! Вай-вай, чуть петуха не дал… - Я сказал, построить, а не пригласить девушек прогуляться! - Ку-у-урс!!! Становись! Опустевший при появлении начальства коридор вновь ожил и моментально наполнился движением. Замелькали застегивающиеся на ходу показательно орущие сержанты, из комнат поползли сонные полуодетые курсачи, и узкий коридор общаги принял в себя постепенно выпрямляющийся до допустимых для четвертого курса пределов строй. Весьма далекий от плакатного совершенства. Короткая, но эмоциональная речь подполковника Дубовенко, как всегда, произвела нужный эффект. Его подчиненные проснулись, раскаялись в дисциплинарных грехах и выразили жгучее желание жить в дальнейшем исключительно согласно распорядку дня и требованиям уставов. То есть утреннюю физзарядку присутствующие, все равно, уже пропустили, но умыться и построиться на завтрак поклялись вовремя. - Дежурный! Сержантов - в канцелярию. Личный состав - распустить, действовать по распорядку. Список самостоятельно занимающихся физподготовкой - ко мне на стол. Отсутствующие в списке и входящие с этого момента вот в эту дверь считаются самовольно отлучившимися из расположения части. Их, по мере прибытия - в строй. Через пятнадцать минут жду доклада. - Есть! А что тут еще ответишь? Хорошо, что не наказал сразу, сгоряча. А там, глядишь, и пронесет. Дежурным иногда тоже везет… Продавец газетного киоска, немолодой уже мужчина раннепенсионного возраста разложил, наконец, свежую прессу по привычно отведенным для каждого издания местам. Все, как положено: "Правда" и "Известия" на места самые почетные, по центру прилавка. На места привилегированные, по правую руку от покупателя - местные газеты. По левую - "Труд", "Советский спорт". Ну, а уж всякие там "Аргументы и факты", прочие газетки, журнальчики и брошюрки сгодились для сокрытия потертостей на поверхности. Все готово к предстоящему торговому дню, и можно спокойно, водрузив на нос очки, почитать передовицы. Благо, сейчас объявили посадку только одного рейса, киевского. Публика на таких рейсах, хоть и шумная, но к печатному слову, как правило, равнодушная, а потому особенного беспокойства доставить не должна. Некоторое беспокойство доставлял только большой палец правой руки. Маленький порез, на который несколько дней назад хозяин этого пальца и внимания не обратил, совершенно наглым образом превратился в огромный зудящий нарыв, откуда уже просачивались неприятно пахнущие капельки гноя. Заметив, что уже в который раз непроизвольно баюкает больную руку, мужчина решил: уж сегодня-то вечером он этот нарыв вскроет. Только бы добраться до ванной. Гостей из Киева оказалось не так уж много, и, как и ожидалось, они сразу же шумной гурьбой отправились к багажному терминалу, надеясь поскорее воссоединиться со своими сумками, баулами и перевязанными ремнями чемоданами. Продавец чуть приподнял взгляд, поместив его поверх раскрытой газеты и дужки очков, бегло оглядел проплывающую мимо толпу, рассчитывая для интереса определить, кто из прибывших везет больше всех сала, и вновь вернулся к прерванному чтению. Как от толпы отделился один из пассажиров, он и не заметил. В руках у пассажира была только тоненькая папочка из кожзаменителя, застегнутая на замок-молнию. Других вещей при нем не наблюдалось, а, судя по тому, что он не пошел со всеми за багажом, видимо, так налегке и прилетел. Впрочем, это можно понять, поскольку пассажир сразу же направился к окошку работающей кассы и, похоже, приобрел там билет. Не иначе - обратно. Ну, прилетел человек на денек, по делам. В командировку, например. Очень даже может быть. У них, у милиционеров, служба такая. Продавец обратил внимание на этого пассажира, только когда тот подошел вплотную к его прилавку и заслонил собой боковой обзор. Пассажир в форме старшины милиции снял фуражку и вытер платком лоб, перетекающий в высокую лысину. - А у вас тут так же жарко, как и у нас, - он приветливо улыбнулся. - Нет ли у вас в продаже схемы городского транспорта? Есть, конечно. Как же не быть? Получая желаемое, старшина неловко перехватил кисть продавца и совершенно случайно сдавил ему именно больной палец. Хотелось бы думать, что случайно. - Ай! - возмущенно страдая, скривился заведующий прессой, но, заметив, что нарыв таки лопнул и чуточку подпортил товарный вид уже проданной продукции, поспешил проявить учтивость. - Ой! Я вам заменю… - Что вы, что вы! Это вы меня извините, - аккуратно упрятав схему в свою пижонскую ручную кладь, старшина вновь улыбнулся и направился к стоянке такси. В очереди он не стоял и с извозчиком не торговался. - Вавиловых, двенадцать. А по дороге подскажите, где можно купить розу. Удобно устроившись на заднем сиденье, пассажир достал из своей папки схему городского транспорта и стал внимательно изучать капельки на ее обложке. То, что надо. Гной - сборище разложившихся лейкоцитов вперемешку со стафилококком (бр-р-р). Поднимаясь по лестнице, Димон безуспешно пытался спрятать под футболкой двойную дозу пшеничных изделий. Он уже представлял, что ждет их со Славиком наверху. Вид бежевой "шестеры" у подъезда не оставлял на этот счет никаких сомнений. Она даже стояла чуть криво, небрежно-агрессивно. Так и есть, только их в этом строю и не хватает. Начальник курса, уже красноречиво выступающий перед небольшим хмуро-сосредоточенным строем, обернувшись, изобразил зловеще-приветливую улыбку. - А вот и командиры для команды подтянулись. Будьте добры, товарищи сержанты, на правый фланг. Слава, спрятавшись во второй шеренге за широкой спиной своего замк - … Старшему сержанту Базову организовать прибытие группы к гостинице пятого факультета к девяти - ноль. Предстоит разгрузка стекла. Список вашей группы, сержант, возьмете у дежурного. Свободны. По распорядку. Кротков задумался. Сильно задумался. Вот, значит, как. Стало быть, завтра. Он оглядел строй товарищей по несчастью. Сашки Билюкевича, того самого, что по четким Славиным воспоминаниям, должен стать героем завтрашнего мероприятия, среди них не оказалось… - Услышьте меня, милая, - этот страж правопорядка явно издевался. Судя по веселым искоркам в глазах, не очень-то он и страдал. - В ваших нежных ручках моя жизнь и моя смерть. Но все равно - чертовски приятно. Медсестра была не настолько молода и красива, чтобы быть избалованной вниманием мужчин, и не настолько стара, чтобы такое внимание полностью игнорировать. - Но ведь она лежит в дородовом, а я работаю в родильном. Отнесите в справочную, там передадут. Милицейский старшина легко завладел рукой работницы родильного отделения и нежно приложился губами к ладошке. Она еще, глядя сверху, успела заметить, какая у него импозантная лысина. Ему идет. - Солнце мое, ну вы подумайте, передавать цветок, как пакет с мандаринами, - он скроил кислую мину. - Все равно, что душу по почте отправлять. Улыбается. И, кажется, опять издевательски. Но как это ему идет… - Да и поймите, сладкая вы моя, я же ведь к упомянутой Ирине Владимировне, собственно, и отношения никакого не имею. Меня только передать попросили. Но я, как человек ответственный, вовсе не хочу пускать это дело на самотек. Вы же понимаете. Я посмотрел на все эти лица вокруг и понял, что доверить такую миссию могу только вам, - он открыто улыбнулся и закончил уже с напускной строгостью: - И вообще, долг каждого советского гражданина - оказывать посильную помощь органам правопорядка. А долг органов - быть ближе к народу. Общаться, так сказать, и защищать. А он и в самом деле уже близко. Собственно, ближе и некуда. Когда это он успел так прочно захватить руку? Ой, а халатик-то тесноват… Сдалась сестричка. Правда, случилась маленькая неприятность. Очень шипы у розы острые оказались. Аж в двух местах укололась. Старшина очень расстроился. И похоже, на этот раз - совершенно искренне. Он приложил обе руки к своему сердцу: - Простите меня, Танечка, будьте великодушны. Вот так же и шипы вашей красоты пронзили мое сердце… - и вновь, уже на прощанье, поцеловал ее ладонь. - Надо бы продезинфицировать… Страж порядка еще какое-то время задумчиво смотрел в закрывшуюся дверь приемного покоя. Впрочем, может, оно и к лучшему. Работает девица в родильном, общается напрямую с детьми. Дополнительный шанс. Старшина щелкнул пальцами, что-то прошептал и, взяв со стула фуражку, вышел прочь. Базов злился на весь белый свет. Мало того, что завтрашний день пропал напрочь, так и сегодня Дуб в город не пустил. Как пацана из строя вывел, к ПХД, мол, готовься. Славка умней оказался, даже форму одевать не стал и на построение не пошел вообще. Лежит себе спокойненько на койке и в телик пялится. Обидно. Димон закинул фуражку в шкаф и тяжело проковылял до тумбочки с чайником. - Чай будешь? - Буду. И голос-то у него спокойный, будто и не наказывали его сегодня. Флегма. Зам - А Биль на сутки ушел? - Слава оторвал взгляд от телевизора и посмотрел на командира. - Когда вернется? - На сутки. Завтра. К вечеру. Димон вполне имел право добавить: и я бы мог. В увольнение-то, в суточное. Сегодня ушел, завтра вечером вернулся. Не стал добавлять. Собственно, сам виноват, не Славка. - Зачем он тебе сдался? - Плохо дело. Комод вроде и не расслышал вопроса, и только тут Димка заметил, что происходящее на экране вовсе не интересует однополчанина. - Славка, ты чего? Что-то случилось? Да брось, подумаешь - увалом больше, увалом меньше. Сейчас чайку попьем, да махнем на стадион, мячик погоняем, а? Вот ведь как бывает - нашлось, кого успокаивать, так и сам успокоился. Славик сел на кровати и задумался. Потом на что-то решился, посмотрел Димону в глаза и заговорил вовсе не о мячике. - Димка, мне нужна твоя помощь. Сейчас и быстро. Времени очень мало. Не могу тебе пока ничего объяснить, не поверишь просто. Но действовать надо немедленно, иначе… - он провел себе ребром ладони по шее. Чуть подумал и повторил жест. - Да, вот именно так. Димон смотрел непонимающе: - Да чего случилось-то? - Потом объясню. Сначала кое-что сделать нужно, - Славка выглядел донельзя сосредоточенным. - Нам надо попасть в Вэ-Цэ. Лехин телефон знаешь? Кто сегодня дежурит по факу? Старлей Леха Калюжный заведовал вычислительным центром третьего факультета, ввиду неженатости обитал в офицерском общежитии внутри городка, а по молодости лет отношения с курсачами поддерживал, чуть ли не запанибратские. - Звони. Скажи - курсовик надо делать, пусть попросит дежурного нам ключ выдать. От семнадцатой аудитории, нужна эс-эм-четырнадцать-двадцать. А я пока - к старшине, попрошу прикрыть, ежели к поверке не вернемся. - Ладно… - Димон пожал плечами и пошел до дневального, звонить. Работа над "курсовиком" шла достаточно быстро. Слава заполнял текстом длинную ленту перфорированной бумаги, извлеченной из печатающего устройства, отрывал по мере заполнения исписанные куски и передавал Дмитрию, который набивал написанное на клавиатуре. Судя по тому, что Димка успевал понять, опираясь на свои скудные знания Бейсика, на выходе должен был получиться какой-то текст. - Картинки, что ли, рисовать будем? Собственно, подобных вопросов уже задана солидная кучка, но комод на них не реагировал. Он продолжал заполнять бумажную ленту столбиком команд и лишь время от времени что-то бормотал себе под нос. Понятно, что программу, компонующую нужный текст, Вячеслав может состряпать без труда, даже с учетом перевода на приемлемый для вычислительной машины семейства "СМ" язык. Он видел, а значит - держал в памяти, исходный модуль и знал принцип. Он даже дословно помнил то, что должно получиться на выходе. Если бы это еще можно было воспроизвести при помощи языка человеческого, то и совсем бы никакой компьютер не понадобился. Компьютер… Сказать тому же Сергею ибн Анатольевичу, что его программка будет запущена на машине, сравнимой по мощности разве что с одним из первых Пентиумов и занимающей при этом около тридцати квадратных метров полезной площади… Удавил бы за такое издевательство над детищем. Кстати, запустить-то запустим. И текст, стало быть, сформируем. А дальше-то чего? Не то, чтобы устройств вывода звука для таких машин не существует, было, было что-то такое, звуковым бы ящиком назвать, картой - язык не повернется. Да только здесь, в училище, такой прибамбас никому бы и в голову не пришло приобретать, а стало быть, и искать бесполезно. Думай голова, думай… - Ну, ты там писал бы, что ли, побыстрей чуток, а то я уж скучать начинаю, - Димон все еще пытался разговор затеять. - Э-э! Ты не халтурь. Повнимательней. Ошибки нам искать некогда будет. А я, кстати, и заканчиваю уже. А звук, хочешь - нет, вытаскивать надо. Ладно, по диалектике: слово - набор звуков, фонем, если уж совсем по-правильному. А вот тут и память абсолютная сгодилась - видел когда-то таблицу фонем. Тогда, конечно, и мысли не возникло запоминать пару тысяч чисел-отсчетов. Но теперь-то совсем другое дело, как живые перед глазами стоят (к слову, как и многое иное, вроде расписания уроков в пятом классе). Вот они, заиньки, построились рядками, как караул на разводе. А дальше совсем просто: перекодировать слова в фонемы, а потом в числа - для программы и делов-то на пару минут. - Ап! Готово. Значит, добивай и компилируй. А я пока на втором терминале очень нужную подпрограммку состряпаю. И тогда повеселимся… Теперь осталось решить последнюю задачку. Все-таки, числа на выходе, то бишь импульсы напряжения, ухом по-прежнему не воспринимаемы. Звук, все одно, вытаскивать надо. Динамик нужен. Хоть радио… Да вот же оно! Слава чуть ли не с нежностью полюбовался простеньким ретранслятором, скромно висящим на стенке. - Крот, я готов. - Да и я, в общем-то, тож. - Запускаем, что ли? - Один момент. Последний штрих. И комод в очередной раз удивил замк Надо же, быстро этот старшина управился. Работник прессы помахал защитнику мирного труда выздоравливающей уже рукой, прямо как родному. А тот - ничего, не гордый, приветливо так в ответ улыбнулся. Но торопится, видно, быстро мимо пробежал. Ах да, через пять минут регистрация на киевский рейс заканчивается, уже объявили. Что ж, счастливо добраться, командир. - Ой… У-у-уй… Йопс!… - похоже, нормальных слов у Дмитрия на языке в этот момент не оказалось. Впрочем, Слава его вполне понимал. И этих междометий оказалось вполне достаточно, чтобы понять главное - получилось. Да, звук, рожденный системой "СМ-1420 - ретранслятор городской радиосети", мало напоминал членораздельную речь. Скорее, какой-то маловразумительный хрип. Но ведь сработало! И вот теперь третий на Земле человек с абсолютной памятью сидит, раскачиваясь на стуле, пялится круглыми глазами куда-то вглубь монитора и пытается при этом что-то произнести. Знать бы - что? - Ах, ты ж… Блин! - наконец-то взгляд Димона приобрел некую осмысленность и уперся Славке в переносицу. - Это что ж такое получается, а? Союза - не будет??? Партии - не будет??? - Ах, во-о-от, что тебя беспокоит… - Нет, ну ты погляди, а? Вот ведь… Вот оно как… - Собственно, теперь я могу тебе рассказать и поподробнее. Теперь ты мне поверишь. - Ну? - похоже, Димке стало до жути интересно. - Ну! Не томи. Ой, а ты… Вот это вот… Это все как? - А вот так, понимаешь ли… Мне, Димка, сорок три, и то, что ты туманно видишь как перспективу будущего, я уже прожил… И Вячеслав Соломонович Кротков, кандидат технических наук, преподаватель факультета технической кибернетики Санкт-Петербургского Государственного Политехнического Университета, рассказал своему другу и однополчанину, бывшему когда-то на год его старше, а теперь оказавшемуся значительно моложе, и о жизни своей, и о работе, и о студенте Сереге с его идеями. Рассказал об эксперименте, который допустил над собой поставить. Поведал о явившемся из ниоткуда плешивом менте, легко, как лампочку, выключившем мир. И о своем пробуждении в теле двадцатилетней давности. В молодом теле с мозгом, прожившим в два раза больше остальной плоти. А Димон Базов фантастику очень даже уважал. И комоду своему очень даже поверил. - И вот, Димка, что я обо всем этом думаю. Похоже, этот самый побочный эффект, это пророческое в - Ты про стекло разбитое? - Димка закатил глаза под самый потолок. Ему явно доставляло удовольствие копаться в будущем. - Да, неприятное событие. Жалко Биля. С другой стороны, все живы-здоровы, порез хоть и сильный, да не смертельный. Он же уже через неделю на ногах будет… - Осади-ка чуток. Это я не хуже тебя знаю. Только вот, нестыковочка случилась. Ну-ка, проверь свою память абсолютную, да списочек завтрашней команды повнимательней проштудируй. Ну и как, есть там Биль? - Опс… Нема, - Димон чуток с небес приспустился. - Не понял… - И еще один момент. Где был я, когда Биля порезало? - Со мной рядом, тебе пары не нашлось… Блин, сейчас в списке тринадцать. То бишь пары только у меня и нету… А! Так это… Крот, давай я потаскаю, а ты поруководишь. И вообще, ты что решил - это стекло обязательно тебе достанется? - Как говорится, возвращаемся к сказанному, - Слава растопырил ладонь и принялся загибать пальцы. - Попал я сюда не случайно - раз. Почему, спрашивается, вот именно в восьмое мая? Накануне столь неприятного несчастного случая? Тому, кто меня сюда отправил, мы с Серегой сильно в чем-то помешали, иначе бы он и светиться не стал. Помешали - значит, надо тихонько устранить. Возможности-то, вон какие. Несчастный случай? Да легче легкого! Получите и распишитесь. Правда, не совсем понятно, почему просто не убил. Но этот вопросик, так и быть, оставим во временно безответных. До личной встречи, по крайней мере. Второе - как ты, наверно, заметил, прошлое однозначно, а вот будущее многовариантно. Покопаешься немного в своих пророчествах - обнаружишь по несколько вариантов одних и тех же событий. Димка кивнул. Уже покопался. - И неприятная закономерность прослеживается в том, что настоящего развития будущих событий мы с тобой либо не видим вообще, либо можем увидеть только в самый последний момент. Так, как мы с Сергеем увидели действия этого лысого старшины. За доли секунды. Димон несколько скис. - Какой вывод можем сделать из этого второго? - Слава чуть-чуть помычал, пытаясь сформулировать. - Ладно, нечего велосипед изобретать, будем пользоваться уже существующими определениями. Итак, параллельные миры существуют. Доказательства: присутствующая здесь моя память о состоявшемся будущем и вот эта вот программка, на сегодняшний день еще ненаписанная, но, тем не менее, работающая. Многовариантность будущего, на мой взгляд, ограничена. Я не вижу бесконечности вариантов развития. Возможно, Сергей прав, и весь наш мир - одна большая программа, а видимые нами будущие события - уже просчитанные варианты. И кто-то умеет запускать эту программу с любого момента в целях, будем считать, коррекции конечного результата. Димон переваривал. - И этот кто-то мне жутко не нравится. Димка, наконец, очнулся: - А третье есть? - Да. И самое неприятное. Я работал в приемной комиссии, когда Сергей поступал в универ, и мельком видел его дело, - Слава сделал небольшую паузу. - Он родится завтра… - Ух, ты! - И, боюсь, ему тоже приготовлен "несчастный" случай. А вот я намерен этому помешать. Не рождению, конечно, а случаю. Поэтому мне твоя помощь и нужна. Ты извини меня, Димка, что я вообще тебя в это втягиваю… - Погодь, погодь… - Базов нахмурился и упер кулаки в бока. - "Ты на что это намекаешь, царская морда?" Ежели б я тебе не понадобился, ты б мне ни слова и не сказал? Н-да… Четыре года! А? Из одного котелка! Ну, и кто ты после этого? - Да козел я, козел. Только опасно это, да и жизнь от такого знания сильно измениться может. Я-то свою прожил, для меня это повторение пройденного, а тебе… - Ладно, проехали, - Димка улыбнулся, - пошутил я. Давай, выкладывай, шо зараз робить будэмо. - А планы такие. Надо мне срочно смотаться в Питер. В Ленинград, то бишь. Именно там Сережка и родится. А вот дезертировать мне сейчас совершенно не ко времени. В армии я, конечно, служить более не намерен, хватит - наслужился еще в той жизни. Но и всесоюзный розыск мне, вроде как, и не нужон пока. Дуб меня, вот так запросто, никуда не отпустит, не то что завтра, а и вообще. Сам знаешь, как мы с ним друг друга любим. Тем паче в Питер. А вот тебя - да. К тому ж, ленинградец ты. А если еще организуешь звоночек от папы своего, да попросит он отпустить нас двоих, то завтра к вечеру сможем оказаться в Ленинграде. Как, а? - Может, и получится, - Димка глянул на часы. - Позвоню отцу сегодня. - Только вот Пэ-Ха-Дэ нам придется отработать по-честному. И подставлять под это стекло я никого не хочу, - Слава поднял руку, останавливая открывшего рот Димона. - Ни тебя, ни кого другого. И есть у меня одна задумка, как этот несчастный случай пережить. Вячеслав подошел к терминалу и сделал приглашающий жест рукой. - Сережка показал мне еще одну программку. Пока ты прослушивал предыдущую, я ее набил и скомпилировал. По его прикидкам результатом должно стать повышение скорости мышления и ускорение мышечной реакции. Насколько я понял, управляющее воздействие будет приложено к нашим "внутренним часам", должно измениться времяощущение. По меньшей мере - стать управляемым. И, знаешь, теперь я готов в это поверить. И попробовать. Реакция мне завтра, ох как, пригодилась бы. Слава запустил программу на выполнение и откинулся на спинку стула. - Знать бы еще, какой побочный эффект нам грозит… Подполковник Дубовенко, если честно, не был такой уж законченной скотиной, как наивно полагали некоторые его подчиненные. Да, он постоянно играл в самодура. Да, демонстрировал гипертрофированную армейскую тупость. Но мало кто догадывался, насколько трудно ему давались эти ежедневные разносы младшим по званию и должности. А ничего не поделать, у этой игры такие правила. Стоит чуть-чуть отпустить вожжи, и все - за любую оплошность свои же друзья-коллеги съедят вместе с формой. У всех бед будет одна причина: слишком либерален, не способен поддерживать дисциплину во вверенном подразделении. Да не избери он себе такой проверенный поколениями командиров стиль руководства, не быть бы ему сейчас ни начальником курса, ни подполковником. Утюжил бы где-нибудь на Амуре взлетку максимум с четырьмя махонькими звездочками на каждом погоне. Потому как инженер из него, мягко говоря, никакой. Опять же стареешь, Виктор Иваныч, стареешь… Самое время подсобраться, да побороться за кресло начфака. Свою глотку подрать, чужие погрызть. Пока совсем интерес к жизни не потерял. А то все чаще какая-то апатия нападать стала. Даже достижения любимого детища - армейской сборной Украины по рукопашному бою - уже не волнуют так, как семь лет назад, когда получил назначение на должность главного тренера команды. И в спортзал уже не так интересно ходить стало. А вот сюда, в "Таллин", стал ходить чаще. И хотя напиваться не позволял себе никогда, форму все же держать надо, появилась уютная тяга к одинокому столику, негромкой музыке и приглушенному свету. И вправду, что ли, старость подкатила? Виктор Иванович поморщился, подкатила не старость, а непрошеный собутыльник. Есть же свободные столики, так нет, этому менту именно этот уголок понадобился… - Не помешаю? - милицейский старшина, решивший почему-то отдохнуть в форме, приветливо улыбнулся и уложил на край столика фуражку, демонстрируя высокую лысину, обрамленную хорошо подстриженными седеющими не по возрасту волосами. - Вижу по осанке человека военного, почему бы не выпить вместе за Победу? - Присаживайтесь, чего уж там… Вечер казался чуточку подпорченным, но уходить все равно не хотелось. Завтра предстоял тяжелый, как и любой праздник, день, и хотя бы немного отдохнуть было просто необходимо. А с утра начнется: отправить группу ПХД, остальных - на маленький училищный парад. Вроде готовы, осрамиться не должны. Потом лично проверить увольняемых в город, патрули завтра будут усиленные, а лишние штрафные баллы курсу сейчас ни к чему. Ну, и сидеть волноваться, пока последний не вернется, а это до полуночи, как минимум. Н-да, тяжелый будет денек… - Да не переживайте так, все нормально пройдет, - старшина разлил по рюмкам свой коньяк. - Давайте, командир, за победу. Собеседник задорно щелкнул пальцами и продекламировал что-то еще, чего Дубовенко не понял. Впрочем, он и не пытался понять. Друзья-сержанты шли от внутреннего КПП-два, отделявшего учебную зону училищного городка от жилой, по широкой аллее, "взлетке", в сторону общежития. Близилось время вечерней поверки, городок был пуст, воздух свеж, и Дмитрий Базов дышал полной грудью, вбирая в себя этот новый, только что открывшийся для него, необычный и жутко интересный мир. - Странно, что не произошло совсем ничего, - Слава нарушил молчание. - Ты до сих пор ничего не чувствуешь? - Нет. - Ладно, не важно. Может быть, позже сработает. Сейчас пойдешь звонить? Димон последний раз глубоко вдохнул и шумно выпустил из легких воздух. - Да, до поверки успею. А все-таки, это здорово. Я тебе благодарен, Крот, чесслово. Друзья пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Тяжелый длинный день заканчивался. Ира проснулась неожиданно и несколько минут вползала в реальность по какой-то мягкой, мокрой и скользкой поверхности. Она только что закрыла глаза, и в палате, казалось, ничего не изменилось. Некоторые соседки даже еще не ложились и продолжали заниматься какими-то своими делами. Но что-то неуловимое, все же, было не так. Ирина попыталась повернуться и вдруг осознала, что простыня под ней мокрая насквозь. Рука, самостоятельно метнувшаяся под подол казенной распашонки, успела поймать последние истекающие капли. В - Девочки, у меня воды отошли… - дрожащим голосом произнесла Ира в сгустившийся воздух палаты. Молоденькая, моложе Ирины, Ленка застыла возле своей кровати, еще шире распахнув свои и без того немаленькие глаза. У противоположной стены со страшным скрипом повернулась на своей лежанке стапятидесятикилограммовая обрусевшая армянка Лиля, спокойно переносившая свою третью беременность. - Ну и чудненько. Чего испугалась-то, девонька? На то они и воды, чтобы отойти. Значит, родишь сегодня, все нормально. Перестань дрожать и дуй быстренько к акушерке, пусть готовятся. Быстренько никак не получалось. Живот стал почему-то еще тяжелее, а вот ноги предательски дрожали и идти совсем не хотели. Ира по стеночке добралась до поста и, никого там не обнаружив, пошла до ординаторской. Акушерка там и обнаружилась. Вдвоем с незнакомой сестрой они сидели за столом, на котором присутствовал несколько странный натюрморт: две чашки, чайник и разложенная на газете селедка. Взоры, обратившиеся на открытую дверь, были слегка туманны и сильно недовольны. - Чего надо? Ноги задрожали еще сильнее, заставив Ирину крепче вцепиться в косяк. - У меня воды… Отошли. - Нет, ну ты погляди! - акушерка возмущенно всплеснула руками, обращаясь к молча кивающей соратнице. - Ну, никакого покою от этих молодых дур, никакого отдыха культурного! - и уже обращаясь к Ире: - На то они и воды! Схватки есть? - Нет… Не знаю… Наверно, нет. - Не знаю… наверно… - передразнила акушерка и очень натурально изобразила плевок на пол. - Иди отсюда, ложись и жди, когда схватки начнутся. Тогда зови, и пойдем в предродовую. А щас не мешай! Могу я чайку попить или нет? - Но… у меня кровать… Она мокрая, - Ира в ужасе отшатнулась и почему-то почувствовала жгучий стыд. - Я не могу лечь… туда. Акушерка повторно всплеснула руками. - Нет, ты гляди! Так и норовят все изгадить! - только теперь поверх резкого селедочного запаха до Ирины донесся стойкий сивушный аромат. "Господи! Да они же пьяны!" - пугающая мысль раскаленной каплей обожгла переносицу. - Тогда ходи по коридору!!! Если через час схваток не будет, пойдем на стимуляцию. Все! Ира не помнила, как добралась до палаты. "Маленький мой, родненький мой, как же мы здесь рожаться-то будем? Да за что же это вот так?" Слезы ручьем катились по щекам, мочили шею и прокладывали дорожку к набухшей груди. Ирина, не замечая, машинально вытирала их и без того мокрым рукавом. Почти у самых дверей палаты она в изнеможении опустилась на стоящую в коридоре кушетку и разрыдалась в голос. "Маленький, сладенький, не подведи. Выйди им всем назло. Как раньше в поле рожали? Помоги мне. Никто нам с тобой не нужен. Только ты и я. Мы всегда будем вместе, и всегда будем любить друг друга. Приходи скорее, я жду тебя". Ира не знала, сколько она просидела вот так, растирая по лицу не иссякающие слезы и гладя мокрыми руками затихший перед последним рывком живот. Она не замечала, что кто-то ходит рядом и мимо, она не слушала бубнящее над ухом радио и не обращала внимания на пробирающий холодом сквозняк, лениво гуляющий по коридору. Из оцепенения ее вывел последний удар раздавшихся из приемника курантов и первые аккорды гимна. "Девятое. Ты родишься девятого…" И в этот момент живот стянуло длинным болезненным спазмом. Из ординаторской на Ирин крик выбежала растрепанная акушерка. |
||
|