"Хроника времен Виктора Подгурского" - читать интересную книгу автора (Гладилин Анатолий)

ГЛАВА XIX ШАХМАТЫ И НАПОЛЕОН

Виктор был, мягко говоря, невежливым. Однажды, находясь в плохом настроении (а плохое настроение посещало его всегда, когда он начинал думать о Полуэктовом переулке), он шел в контору - подписать очередной заказ. Шел, насвистывая, руки в карманы. Навстречу ему вышел приземистый седой мужчина в накинутом на плечи пальто. Поравнявшись, мужчина как-то ожидающе посмотрел на Виктора. Виктор смутно помнил, что это какой-то начальник, но не поздоровался, не вынул руки из карманов и прошел, насвистывая. Видевшая эту сцену Зина ахнула: то был директор.

Но в конструкторский цех Виктор всегда входил с некоторым трепетом...

После первого собрания комсомольской группы Виктор шутил с девушками:

- Мои таланты нашли полное признание и одобрение в лабораториях.

Девушки же с некоторого времени прозвали его "укротителем тигры", то есть Николая Николаевича, и с видимым удовольствием подсчитывали, сколько раз в день ему звонила Аля. Словом, Виктор чувствовал себя на работе как "в своей тарелке", но конструкторский цех...

Сам завод был довольно маленький, а конструкторский цех большой. Объясняли это Виктору тем, что главное - конструкторский цех, а завод только делает опытные образцы. При удаче чертежи поступали на большие заводы, где уже развертывалось массовое производство.

Этот огромный светлый зал, занимающий почти весь третий этаж, уставленный чертежными досками, где через столы тянулись шнуры телефонов, где работало много девушек-копировщиц и где в обеденные перерывы играли в пинг-понг, казался ему особым миром. Даже люди там были иные: веселые, остроумные, общительные.

Ему особенно нравился один высокий инженер, чертами лица напоминающий Олега Колманова, но в лучшем издании. Он слышал однажды, как, выходя из буфета, инженер сказал своему собеседнику:

- Самая интересная сейчас проблема - постановка таракана на гусеничный ход.

Фраза страшно понравилась Виктору. Он спросил у Али, кто это. Аля усмехнулась:

- Это Баранов. Поступил в этом году в заочную аспирантуру. Тебе он понравился?

Виктор честно признался и, поймав взгляд, которым Аля провожала Баранова, почувствовал себя совсем маленьким и незначительным...

Раз Виктор поднялся в цех, вежливо поздоровался с секретаршей заместителя директора и хотел было к ней обратиться. Но секретарша даже не заметила его, так как в это время к ней подсел Баранов. Виктор переминался с ноги на ногу, не решаясь прервать их беседу, хотя разговор шел о пустяках, а Виктору требовалась всего лишь подпись. И тут он заметил на стенке прикрепленный кнопками листок, на котором было объявление о начале шахматного турнира. Там же указывалось, что запись производит Баранов. Виктор прочел объявление два раза и, дождавшись конца разговора, попросил Баранова записать его. Баранов смерил Виктора взглядом, но без какого-либо превосходства, скорее с любопытством.

- Вы давно у нас работаете?

- Нет.

- А я-то смотрю, что у нас за шикарный парень появился!

Затем Баранов спросил, где работает Виктор, и, узнав, что с Николаем Николаевичем, улыбнулся.

- Так вот он какой, "укротитель тигры". - И вдруг неожиданно задал вопрос: - Если вы сразу проиграете три партии, вы не бросите турнир? - И, обращаясь к секретарше, добавил: - А то все метят в Наполеоны. Всем первое место. Ведь турнир фактически на первенство завода. А как проигрыш, сразу "мне некогда, жена и дети..." У вас еще их нет?

Последние слова относились к Виктору.

- Я буду играть, даже если проиграю все.

- Похвально. Итак, нас теперь девять человек. Семь из конструкторского, Володин - это начальник первого цеха - и вы. Через два дня первый тур. Играем здесь.

"Самое хорошее, что я буду бывать с этими людьми, - думал Виктор, возвращаясь в лабораторию. - Надо узнать их ближе..."

То, что он будет вот так же, как Баранов, работать здесь конструктором, не вызывало у Подгурского никаких сомнений.

* * *

И вот он играет первую партию. Его противник, вытерев лысину и очки, с недовольным видом смотрит на фигуры.

"Что ему не нравится? - недоумевает Виктор. - Даже если принять во внимание, что у королевы нет головы, а у коня - подставки, то что из этого?"

Противник просит другие шахматы. Ему отвечают, что все заняты.

Подгурский играет белыми. Он испытывает во всем теле легкую дрожь. В первые три хода он сразу жертвует две пешки. Северный гамбит... Как ответит его противник?

Но тот вдруг сорвался с места и с криком: "Иван Петрович!" - скрылся в кабинете заместителя директора. Вернулся он через несколько минут и, вновь пустив в ход платок, пожаловался: "Запарился совсем".

Подошли два человека, взглянули на партию, но не ради интереса, а так, ради вежливости, и тут же заговорили о партии Акимова с Барановым. Из разговора Виктор понял, что это самые сильные игроки.

Между тем партия шла своим чередом. У черных материальное преимущество, у белых атака. Атака постепенно угасала. Виктор надолго задумался и, решив продолжать атаку, вывел вперед ладью. "Только вперед, только атаковать", - решил он. Ход за ходом нажим белых усиливался. Черные делали вынужденные ходы. Через час все было кончено. В турнирной таблице у Подгурского появилась единица. Противник качал головой, жаловался, что просмотрел простейшую комбинацию (хотя она уже ничего не решала), и так сокрушался, что Виктору стало неудобно.

Участники турнира и болельщики были возбуждены и обсуждали важное событие: Акимов сыграл вничью с Барановым...

Теперь Виктор решил только выигрывать. Вторая партия была очень упорная и длинная и закончилась к девяти часам вечера. Лишняя пешка Подгурского решила все дело. И когда противник сдался, Виктор прошептал про себя: "Так-то, Нина!"