"Большой беговой день" - читать интересную книгу автора (Гладилин Анатолий)

глава пятая ВМЕШАТЕЛЬСТВО ПОСТОРОННИХ ЛИЦ

В двенадцать часов тридцать минут из одного закоулка Рублевского шоссе, отрезанного от всего мира густым лесом и категоричными дорожными знаками: "Въезд запрещен", выскочила черная "Волга" с антенной на крыше, двумя желтыми фарами впереди и, взревев на повороте, резко набрав максимальную скорость, понеслась в сторону Москвы. Орудовцы, дежурившие на этой правительственной трассе через каждый километр, орудовцы, привыкшие к многочисленному начальству, орудовцы, которые обычно лениво жмурились на проходящие "Чайки" и козыряли только бронированным ЗИЛам, - при виде "Волги" со знакомым им номером немедленно принимали стойку "смирно" и провожали машину настороженными взглядами.

В час дня "Волга" с желтыми фарами плавно затормозила у колонн Московского ипподрома. Оперативник, сидевший рядом с шофером, стремглав выкатился из машины и услужливо открыл заднюю дверцу. Человек в сером костюме, средних лет, среднего роста, средней упитанности, с лицом, ничего, абсолютно ничего не выражающим, неторопливо, но бодро поднялся по ступенькам - впереди него спешил оперативник, энергично расталкивая плечами попадавшуюся на пути публику.

Появление серого костюма вызвало переполох в правительственной ложе. Заместитель министра сельского хозяйства, считавшийся сегодня самым главным и почетным гостем, выронил бинокль. Директору ипподрома, сначала не понявшему, что к чему, коротко шепнули пару слов, и он чуть было не схватился за сердце. Неужели?! Такая честь! Но почему не предупредили заранее?! А вдруг прибудет Сам? Несколько минут прошло в томительном ожидании. Человек в сером костюме сел на любезно предложенный стул в первом ряду и деликатно помалкивал. И тогда догадались, что внезапный приезд Самого не предвидится, а это - просто частный визит. В конце концов, имеет право руководящий товарищ отдохнуть в воскресенье?

Из буфета срочно доставили боржомчик и бутербродики с икоркой. Человек в сером костюме благосклонно кивнул, но на бутерброды не отреагировал и продолжал с живым интересом наблюдать за событиями на беговой дорожке. Заместитель министра красноречиво повел глазом в сторону директора ипподрома - дескать, не будьте назойливым, не надоедайте руководству. Ложа успокоилась.

Строго говоря, человека в сером костюме нельзя было причислить к руководству. По номенклатурной иерархии даже заместитель министра был его выше. Разве можно сравнивать главу союзного министерства и Помощника - в сущности рядового работника канцелярии? Однако Помощник работал в канцелярии Самого, это меняло дело коренным образом, в официальных газетных отчетах фамилия Помощника Самого шла сразу после секретарей ЦК.

Казалось, скромного, но могущественного Помощника целиком увлекли дерби, он даже вместе со всеми соизволил поаплодировать победе Отелло во втором гиту. Но так только казалось. Человек в сером костюме размышлял над иными проблемами, его волновали другие, скрытые от постороннего взгляда "бега".

"Десять тысяч идиотов, - думал отдыхающий товарищ, взирая сверху на людское море. - Какие-то неказистые лошади, какие-то бредовые призы, какие-то жалкие выигрыши... И этим живет народ? И никто не подозревает, что у нас, в Большом доме, негласно готовится свой решающий "заезд"... Кто придет первым? Вот вопрос, над которым я ночами ломаю голову. Эта игра посерьезней. Фаворит мой шеф. В принципе он не должен проиграть. На него "ставят" почти все, в том числе и я. Однако, согласно законам ипподрома, и выигрыш на фаворите небольшой. Конечно, я останусь на своем месте - это совсем не плохо. А если рискнуть? Поставить на "темненького"? На Степаныча-хозяйственника или на "железного Шурика"? Крутой поворот судьбы! Я выхожу в первую шеренгу! Но есть ли шансы у темненьких? Риск огромный - я теряю все, и бесповоротно. Тем не менее опыт учит, что когда уходит Главный, его помощников не милуют. Не дай Бог, с моим шефом инсульт, и меня тоже гонят с глаз долой, упекают к черту на рога, каким-нибудь послом в Замбию. Правда, пока шеф в порядке, моя жизнь гарантирована. Ну хорошо, еще десять лет максимум - и все! Нет перспективы. Шефа поддерживают Политбюро, ЦК, секретари обкомов. Но "железному Шурику" сочувствует среднее звено - аппарат требует закрутить гайки: "Хватит показного либерализма!" И к Степанычу прислушиваются - он предлагает вместо иностранных займов внутрисоюзную денежную реформу. Зачем унижаться перед Западом, когда можно просто взять деньги у народа? Это то, что на поверхности. А сколько подводных течений? Да, я чуть не забыл Идеолога, наш-то Идеолог тоже ведь метит в первые. Метит-то он метит, а шансов нет. Не тот класс. Отбросим Идеолога. (Кстати, и на беговой дорожке наглядная ситуация: не по зубам Идеологу фаворит.) Степаныч? Но если без фаворита, то "железный Шурик" его обойдет. Какие у Шурика козыри против шефа? Первое - молодость; второе - поддержка аппарата; третье - провал политики мирного сосу... сосу... тьфу ты, черт, сосуществования; четвертое - невозможность принять иностранные займы из-за кабальных политических условий. Ставить на Шурика? Ох как заманчиво! И хочется, и колется, и мама не велит... А мама не велит потому, что не так страшен черт, как его малюют! Взвесим все "за" и "против". Вот мы ждем визита американского президента. В принципе в предстоящих международных "бегах" американец фаворит. Он умнее, обаятельнее, энергичнее, и потенциал Америки не сравнить с нашим. (Употребляя ипподромный термин - у него лучшая резвость.) Но ведь заезд - это тактика. А тактика американца зависит от партий, от выборов, от конгресса, от газет. Наш волен выбирать любую тактику - он свободен, как Господь Бог. Американец - мастак на слова, пусть себе заливается соловьем. Но как он будет объясняться в конгрессе? Там ребята сидят не лыком шиты. А наш скажет слово - закон для страны. Пожалуй, если разобраться, то, несмотря на кажущееся превосходство американца, он все равно обречен на проигрыш. (Да, да, такова человеческая натура американца: несмотря на ум, гибкость, прозорливость, изворотливость, он с детства так воспитан - раз дал слово, значит, выполняй.) Конечно, у него возникнут опасения, дескать, не обманут ли? Но поверить в это до конца он не сможет. Вот тут-то наш и обойдет американца по бровке. Для нас законы существуют только те, которые выгодны на данный момент. Мы их сами принимаем, сами отменяем. На все соглашения и договора, начиная еще со знаменитого Брестского мира, мы смотрели, как на липовую бумажку: выиграть время, собраться с силами, а потом - бумажку побоку... И народ всегда нас поддержит, выйдут газеты с аршинными заголовками: "Такова воля советских людей", "По требованию сормовских рабочих". И пускай в Вашингтоне, Париже, Лондоне ихние лидеры, говоруны, краснобаи, ораторы, любимцы публики в растерянности чешут себе задницу: как же так, ведь есть договор?.. (Что говорят на ипподроме: "Как он мог заскакать?" - вот именно, хрен вам в рыло, выкусите!) Ибо наша цель - победа мирового коммунизма, ясно? А буржуазия и эксплуататоры наши классовые враги, какие могут быть с ними разговоры? К стенке ставить! И поставим, когда сможем. А пока мы - дипломаты, пока мы - за мирное сосу... Маневрировать мы начали еще с нэпа, нэпман залатал наши дыры, накормил, одел, обул - все, нэпмана под ноготь! Нет, маневрировать мы начали раньше, в октябре 1917 года, когда слямзили у левых эсеров аграрную реформу и дали крестьянам землю. Землю-то дали, но когда хлеба стало вдоволь, - отобрали. Какие, к черту, частные владения? Хватит, побаловались! А кто против колхозов - тот кулак. Мы всех обведем вокруг пальца: Иран, Турцию, Германию, Францию, Англию, Польшу, Финляндию, Японию, США. Правда, раза два мы накололись - с Гитлером и Мао Цзэдуном, мы их тоже намеревались обмануть, да они ребята шустрые, опередили нас. Впрочем, и нынешние наши союзники - арабы-националисты, черномазые-прогрессисты - не очень-то надежны... Заключаем с ними договора, а они - как волки, все в лес смотрят, кто больше заплатит. Бандиты форменные. И у кого только научились? Итак, подведем итоги. Судя по всему, мы опять обскачем американцев. Значит, надо ставить на шефа. От добра добра не ищут. А внутренние проблемы нас не подкосят? Ерунда! Почти шестьдесят пять лет советской власти, а каждый год трудности с сельским хозяйством. Привыкли... Россия - страна богатая, запасов нефти и газа на сто лет хватит. За нефть и газ капиталисты штаны снимут и нам отдадут. С голоду не помрем, перезимуем. А там, глядишь, еще лет через пять - десять наладим систему и, может, сами начнем себя кормить. Нет, шеф - мужик головастый, все верно метит. Главное, сейчас перебиться, деньги достать, деньги, деньги! Денег в государстве навалом, если не хватит, напечатаем. Да грош цена нашим деньгам. Говорят, за деньги, за рубли нынче в магазинах приличных брюк не купишь. Валюта чертова нужна! Доставать ее любым путем! Курочка по зернышку клюет. Ипподром - Монетный двор страны? Тьфу! Вот если бы все в долларах да франках... Но доллары и франки водятся только на зарубежных ипподромах".

Руководящий товарищ в сером костюме вдруг, словно проснувшись, соизволил обратить внимание на своих соседей по ложе. У товарища возникли вопросы. Первое. Принимаем ли мы участие в международных конских соревнованиях? Второе: каковы там наши успехи?

К стулу руководящего товарища срочно поставили стулья для директора ипподрома и замминистра. Соседи перекочевали в другой угол ложи, тем более что один из этих соседей, главный зоотехник, с трудом сдерживал смех - так его поразили "международные конские соревнования". Директор и замминистра докладывали обстоятельно: об усилении политико-воспитательной работы на Московском ипподроме; о ходе соцсоревнования между тренотделениями; о больших успехах наших спортсменов на конных соревнованиях в Польше, Венгрии и Чехословакии (слово "конные" дирекция произнесла скороговоркой, чтобы не подчеркивать ошибки руководящего товарища).

- А в какой валюте там платят выигрыши? - осведомился руководящий товарищ.

Ему объяснили: в местной валюте - в злотых, форинтах и кронах.

- Ага, - сказал руководящий товарищ. - А во Франции или Америке наши кони бегали?

Дирекция любезно пояснила (правда, с меньшим энтузиазмом), что советские рысаки и лошади чистокровной породы неоднократно выступали на ипподромах капиталистических стран, но, увы, несмотря на мастерство наездников, нас там нещадно били.

- Почему? - изумился руководящий товарищ.

Замминистра начал пространно рассуждать о трудностях послевоенного периода, а директор пожаловался, что, мол, режут валютные фонды и поэтому мы не можем закупать за границей классных производителей. А без классных производителей - товар не тот, на крупных международных призах не тянем. Замминистра перебил директора, уточнив, что несколько лет назад были закуплены три американских рысака. На что директор ответил, мол, результаты этого скажутся лишь лет через десять.

- Опять валюта! - мрачно процедил руководящий товарищ. И подумав, спросил: - Но большие выигрыши на вашем ипподроме бывают?

- Конечно, случаются, - сказал директор, - хотя мы стараемся...

Директор осекся. Он не понял, хорошо ли это для ипподрома - большие выигрыши - или нет. Он также не понял, какая связь между большими выигрышами и мрачным восклицанием руководящего товарища: "Опять валюта!" Между тем связь была. Руководящему товарищу пришла в голову остроумная идея: если так трудно вырастить лошадей, способных выигрывать крупные международные призы в твердой валюте, то гораздо легче и менее хлопотно найти людей, способных эти выигрыши угадывать. Впрочем, найти людей - это забота соответствующих органов. И вот эту идею надо им подкинуть. Однако делиться своими мыслями с дирекцией ипподрома руководящий товарищ не посчитал нужным.

- Если будут сегодня крупные выигрыши, доложите, - коротко бросил он.

БЕГА

Как быстро происходят события на ипподроме! Не успели по радио объявить победителя дерби, не успели мы восхититься высоким классом и бойцовскими качествами Отелло, а уже участники первого полуфинала Приза Элиты выехали на парад. Через пятнадцать минут - шестой заезд, в нем - восемь лошадей. В дубле их надо играть со вторым полуфиналом. Там тоже восемь. Кого выбрать? На разминке мы их толком не видели, протолкались у касс. Что ж теперь делать? Ставить вслепую, надеясь на свое знание лошадей? В принципе первый полуфинал должен выиграть пятый номер, Гугенотка, а второй полуфинал - шестой номер, Павлин. Но ведь опять может повториться история с Прологом и Пеленгатором: Приз Элиты разыгрывается по тем же правилам, и в полуфиналах фаворитам не обязательно приходить первыми. Вот и гадай на кофейной гуще... Остается взывать к честности наездников: дескать, братцы, имейте совесть, публика в вас верит и несет в кассу свои трудовые сбережения, не подведите, граждане. Но, во-первых, фаворит может проиграть полуфинал по чисто тактическим соображениям, и любой народный суд оправдает наездника, а во-вторых...

А во-вторых, знаменитый на ипподроме Бакинец, бывший когда-то своим человеком на конюшнях, говаривал: "Если выстроить в ряд всех бригадиров, их помощников, жокеев, ездоков - словом, всех, кто принимает участие в бегах, и вы бы имели возможность пройтись вдоль этого строя и внимательно вглядеться в лица славных тружеников ипподрома, то больше ни разу вы не поставили бы ни копейки ни на одного из наездников!.."

"Кого ж любить, кому же верить?" (А.С. Пушкин, видимо, про Центральный Московский ипподром.)

От Отелло я жду рублем Гугенотку, битейшего фонаря. Капитала у меня - 6 рэ. Впереди - тринадцать заездов. Извечная проблема: играть иль не играть?

Заезжает седьмой номер, Дунай. Ой как заезжает! Апельсин, гастролер из Раменского, - так себе, ничего особенного. Пион, светло-серый жеребец, победитель Большого Орловского приза. Но разве может орловец соперничать с рысаками американских кровей? Однако Пион смотрится совсем неплохо. Пион боец. Поверить в него? А где же моя любимая Гугеноточка? Прячется, сука, на противоположной прямой. М-да, тут дело нечисто. Гугенотка если едет, то обычно крутится возле финишного столба.

Вопрошающе гляжу на Профессионала. Профессионал отрывисто бросает: "Пион и Дунай".

Пожалуй, похоже. В кассе, как и предполагалось, лупят Гугенотку с Павлином, строчек восемь исписано одной комбинацией - 5-6. Профессионал два рубля кладет на 8-6, рубль - на 7-6.

- Павлин не проиграет, - предупреждает Профессионал.

Очень похоже. Да только расколотили его страшным образом. А есть ли в седьмом заезде вторая лошадь? И вдруг меня осеняет: третий номер - Лот - из той же конюшни, что и Павлин. На Павлине - бригадир, на Лоте - его помощник. Два варианта: или помощник не осмелится ехать против бригадира, или, наоборот, бригадир пропустит помощника.

Ставлю от восьмого и седьмого (от Пиона и Дуная) к шестому и третьему 8-6, 7-6, 8-3, 7-3, а от Гугеноточки только к Лоту - 5-3, пропуская самую вероятную комбинацию 5-6. В итоге у меня остается рупь на все дальнейшие подвиги. Се ля ви!

По радио объявляют, что по сумме двух гитов Большой Всесоюзный приз выиграл Отелло. Остальные места будут распределены после третьего гита. А с третьего гита (восьмой заезд) снимаются все лошади, кроме Белого Паруса и Черепети.

До восьмого заезда еще далеко, однако объявление интригующее: Белый Парус, понятно, будет биться за второе место в Призу. Для этого ему нужно улучшить время Идеолога, показанное по первому гиту, ибо правило гласит: "Призовые места распределяются по наименьшей сумме резвости в зачетных гитах". У Идеолога сумма мест - четыре (два и два), у Белого Паруса будет тоже четыре (третье место во втором гиту и первое - по третьему). Конечно, он выиграет третий гит. Однако естественно возникают два вопроса: 1) зачем Петя снял Идеолога? (совсем он не боится Белого Паруса?); 2) при чем тут Черепеть?

Загадки, загадки...

В ложе выясняется, что Пижон зарядил только Гугенотку, а Корифей Гугенотку и Дуная (опять он подсмотрел ставку жуликов). Торжественно предлагаю всем выбросить билеты от Дуная. Корифей обиженно заявляет, что отныне перестает со мной здороваться.

Бьет колокол! Старт!

Дунай возглавляет бег. Гугеноточка прочно обосновывается на третьем месте и ни о чем больше не помышляет. А вторым держится Пион. Дунай едет на 2.05, но финишным броском его обходит Пион.

Корифей проклинает жуликов. Профессионал небрежно предъявляет изумленной публике билеты от Пиона. Я говорю, что сыграл Пиона к Лоту. Профессионал морщится:

- Выброшенные деньги!

* * *

ИЛЮША-ОВОЩНИК: "Между прочим, пятый и шестой заезды мне обошлись в пятьсот рублей. Конечно, не в деньгах счастье, но я не такой уж миллионер, чтобы выбрасывать их на ветер. Ставка на Дуная была рискованной, но по-игроцки правильной. На Дунае ехал Борода. Он выбил из Дуная все, что мог. Не повезло ни ему, ни мне. Пионом я тоже подстраховался, но Пион значительно дешевле, а с Павлином он будет стоить вообще гроши. Белый Парус - вот где я бил наверняка. Недаром я кормил Ваню три месяца. Должно было произойти чудо, причем чудо, хорошо подготовленное. Не в этом ли кроется моя ошибка? Ваня привык побеждать, когда я убирал соперников. Когда же на финише пошла страшная рубка, он не выдержал. Пора всерьез заняться Мосей - вырос, у него оказались золотые руки. Опять начинать все сначала, опять платить. Они все уверены, что у меня денег куры не клюют. И все просят: дай, дай... А я плачу директору районной конторы, главному бухгалтеру, инспектору ОБХСС, двум товароведам из главка, экспедиторам Курского и Киевского вокзалов, грузчикам, шоферам рефрижераторов Межгортранса. Всем дай. Откуда я возьму? Что у меня, печатный станок?! Да, я ворую, но по-своему я человек честный. Допустим, я бы не воровал, как тогда прикажете жить? База огромная, а помещения никудышные, ремонт не делают вот уже двенадцать лет. Видите ли, нет средств! Экономят рубли, теряют тысячи. Если подсчитать, сколько продуктов выбрасываем, сгнивших в подвалах, на какую это круглую сумму тянет, давно бы вместо моих развалюх небоскреб отгрохали. Но строительно-ремонтный фонд в конторе с гулькин нос, увеличивать его (фонд, а не гулькин нос, естественно) за счет торгового баланса - подсудное дело. Ревизор вздохнет и подмахнет акт, фиксирующий пятьдесят тысяч убытка. Пересортица! Специфика нашей работы! К пересортице все привыкли, на ней кормятся. И потом, строительство - затея длительная и хлопотная, а за экономию годового фонда полагаются благодарности и премии. Мне нужно срочно залатать крышу, зацементировать пол - я приглашаю рабочих с соседней стройки и плачу им из своего кармана. На оформление официальным путем ушло бы несколько месяцев, и никто не знает, когда начнутся работы. Подвалы зальет вода, убытку - сто пятьдесят тысяч. Я плачу из своего кармана, но мой карман не бездонный. Второй сорт пускаю как первый, покрываю расходы. Хочешь жить - умей вертеться. Народ на базе - сплошь уголовники и алкоголики (нормальный человек не будет возиться в грязи). Как заставить их работать? Повесить плакаты: "Дадим родной Москве больше фруктов и овощей!"? Они этими плакатами подтираются... Прижмешь разбегутся. Вот и смотришь сквозь пальцы, как выносят из склада. Принцип один: хочешь жить сам - давай жить и другим. Правда, осенью пригонят к нам студентов. Переберут они помидоры, заложат в подвал, а через месяц вместо товара - гниль. Душа болит... У магазинов нет своих хранилищ, берут частями. И приходится, пока товар в кондиции, толкать его налево - людям хоть витамины достаются. Мне деньги нужны, много денег, крутишься, как вошь на сковородке, а все без толку, еле сводишь концы с концами. Конечно, бега - золотое дно, но не хватает наличных средств. Ведь если подойти к делу с умом, с размахом, если держать в руках все конюшни, то в каждом заезде можно иметь свою тыщонку. Для приличия пару раз выпускать фаворитов, а остальное - заделывать. Исключать малейшую случайность. С наездниками разговор короток. Не уверен в лошади - назад. Считаешь соперника в шансах - не темни, признавайся честно, я уберу конкурента. Будь у меня свободных двадцать тысяч, я бы вышколил ипподром. Может, объединиться с Бакинцем? И у него капитала не хватит. Потом, он привык заниматься мелкой самодеятельностью, погонится за грошовым выигрышем - погубит дело. Нет никому веры, да и наездники ненадежны, боятся друг друга, боятся ОБХСС, боятся дирекции. А главное - продадут тебя за поллитра. Договариваешься с парнем, суешь тридцатку, все чин чинарем, едет, а на кругу ему подносят поллитра, и он за бутылку красненького - лошадь на себя и тащится на второе место... Сколько раз я нарывался на подобный вариант?!.. Нельзя работать с таким народом.

Пузанычи мои совсем скисли... Джентльмены, рано отчаиваться! Посмотрим, что нам светит впереди. От Пиона к Павлину - копейки, от Павлина к Белому Парусу - вообще не стоит мараться, девятую скачку я не знаю - пропустим. Десятый заезд - финал Приза Элиты. Вот его, господа, надо обмозговать. Придумать бы что-нибудь эффектное и простое. На бегах, господа, деньги даром не платят, но ведь публика - дура... Эврика! Что такое "эврика"? Джентльмены, повышайте свой культурный уровень, а не пьянствуйте в "Арагви"! Эврика по-древнеримски или по-древнегречески означает: "К Илюше пришла интересная мысля".

На балконе мучился Бакинец. За два последних заезда он просадил сто рублей, и лишь сознание того, что Овощник просадил больше, - несколько успокаивало. Как и Илюша, Бакинец понимал, что ставка от Пиона к Павлину мизер. Правда, неожиданно в одинаре Пион потянул на четыре с полтиной. Но в дубле дадут по семь. Не густо. Однако в отличие от Илюши деятельная натура Бакинца требовала немедленных решений. Поискать лошадь против Павлина? Бессмысленно. Павлин не проиграет. Уточним: он бы железно не проиграл, если бы в предыдущем заезде приехал Дунай. Борода когда-то работал на конюшне у Толи, и Толя непременно зарядил от Дуная. Теперь ситуация изменилась. Пион - гастролер, и хозяин его с москвичами "не вяжется". Значит, Толе в полуфинале не обязательно быть первым. Кого Толя может пропустить? Пожалуй, Гипюра, Лота, Сургута и Карата. Остальным лошадям Павлин имеет право проиграть только с гробовой проскачкой. Проскачки Толя не допустит... Поставить этих четырех к Белому Парусу? Еле-еле вернешь свои. Придумали, тоже мне, заезд: всего две лошади, причем у Белого Паруса резвость - 2.04, у Черепети - 2.10.8. Белому Парусу нужно третье место в Главном призу, и он, разумеется, поедет во все тяжкие. За Паруса в одинаре дадут рупь за рупь, опять же нет смысла... Минуточку, элементарная арифметика: проверим результаты двух гитов - 3+1, 3+2 по сумме мест Белого Паруса никто не достает. Значит, ему не обязательно приходить первым. Гениально! Хитрожопый Ваня, хоть у него образование четыре класса, но до пяти считать умеет! Даю голову на отсечение: в заезде всего две лошади, но Черепеть привезет солидную выдачу.

Бакинец прищелкнул пальцами, и верный Стасик оказался тут как тут.

- Может ли проиграть Павлин? - спросил Пижон.

- Нет, не может, - сказал Профессионал.

- Но в нижних кассах начинают бить Гипюра и Лота, - сказал Корифей. - Люди не дураки и просто так деньги не выбрасывают.

- Ну как он может проиграть? - возмутился Профессионал. - Посмотрите на жеребца - красавец, длинный шаг... Остальные лошади по сравнению с ним как будто семенят.

- Но он может заскакать, - заметил Корифей.

- С чего бы ему скакать? - возмутился Профессионал.

- Эх, мальчики, - вздохнул Корифей, - каждый раз, когда я слышу слова "как он мог заскакать", я вспоминаю старую историю. Да не про пятьдесят первый год, не пугайтесь. Был такой мастер, Петров, вы его уже не застали. Хороший наездник, но, разумеется, как и все они - погрязший в тотошке. Я приходил к нему в дом, кое-что он мне подсказывал. Однажды он мне говорит: "В пятницу еду на Габитусе, не проиграю". Я, естественно, зарядил Габитуса, Габитус идет первым в отрыве, и вдруг, в двадцати шагах до финиша, когда ему никто не мешал, у жеребца - проскачка! Потом еще несколько раз Петров пытался проехать на Габитусе, и - аналогичный случай! В одном и том же месте жеребец скачет. Никто не может понять, в чем дело, а сам Петров клянет Габитуса на чем свет... Но между прочим, рассказывает мне Петров о любопытном происшествии, случившемся летом на гастролях в Харькове. Там местное жулье играет между собой на лошадь, которая придет последней. Заключают крупные пари и соответственно мухлюют. Так вот, Петрову дали деньги, чтоб он приехал обязательно последним. А Петров был на Габитусе. Начался заезд. Те, кому надо, режутся в борьбе, а Петров спокойненько плетется сзади. Едет он себе, едет, песенки поет, но на третьей четверти замечает, что к Габитусу пристроилась одна местная кобылка, причем весьма удачно, четко проигрывает Габитусу полкорпуса. Петров подумал, дескать, случайность, однако попридержал жеребца. И кобылка тут же привстала. Петров обернулся, глянул в глаза наезднику (на кобылке сидел армянин) и обо всем догадался: конкурирующая фирма, другая мафия тоже заплатила армянину. Вышли они из последнего поворота, когда остальные лошади пересекли финиш. Петров, даром что мастер, натянул вожжи, лежит на Габитусе, не пускает, но и армянин оказался не промах, совсем на шаг перешел. Публика улюлюкает, публика усекла, в чем фокус. Но Петров обязан проиграть армянину: с харьковским жульем шутки плохи, изобьют до полусмерти. Петров дергает жеребца, чтоб тот сбился, но Габитус, зараза, не сбоит... До финиша тридцать метров. Надо хоть ради приличия изобразить посыл. И Петров делает вид, что смирился с поражением, что, мол, ладно, так и быть, обманул его армянин. Он посылает Габитуса, отрывается от кобылки, но в двадцати шагах до столба резко берет влево - и Габитус на полном ходу врезается мордой в кусты акаций! Конечно, жеребец встал как вкопанный, а армянин, плача и рыдая, проехал к финишу... "Я вовремя сообразил, - хвастался мне Петров, - что гастролеру местное начальство простит такой финт. Своего бы они наказали, перевели бы в конюхи на полгода. И в Москве бы мне несдобровать, но в Харькове - пронесло. Не было иного выхода, вечером переломали бы мне кости да и деньги забрали бы..." И все-таки Петров искренне удивлялся, почему Габитус каждый раз скачет за двадцать метров до финиша!.. Да, мальчики, лошадь все помнит. Вот почему я смеюсь, когда наши старожилы возмущаются: "Как он мог заскакать, как он мог заскакать!"

* * *

Я не участвовал в этом разговоре. Мне было все равно - придет Павлин или нет. Павлин меня не спасал, а последний рупь я утопил на Гипюре, связав его с Белым Парусом.

Павлин сбоил сразу после старта. Правда, Толя быстро поставил жеребца, но в дальнейшем, видимо опасаясь нового сбоя, вел его осторожно и приехал третьим. Всю дорогу за первое место резались Гипюр с Лотом, и Лот выиграл полкорпуса.

Когда на табло высветили выдачу, я не поверил своим глазам: в одинаре Лот стоил шесть рублей. Ясно, что в седьмом заезде жулье всерьез взялось за него и заряжало к Парусу. Но в шестом заезде, от Пиона, жулики Лота не трогали. В общем, я нежданно-негаданно получил за билет 8/3 семьдесят шесть рублей.

Теперь Морган и Рокфеллер мне в подметки не годились.

Здравый смысл подсказывал, что надо прятать деньги поглубже в карман и немедленно сматываться с бегов. Но разве можно уйти, когда впереди двенадцать интереснейших заездов?

- Везет Учителю! - сказал Профессионал. - Вот только такую сумасшедшую комбинацию он и может угадывать.

И попросил взаймы десятку.

- Открытая комбинация, - авторитетно заявил Пижон. - Что, плохо было бы доехать пятеркой в лобешник?

И попросил взаймы пятерку.

Корифей сказал, что подыграл Лота к Белому Парусу, рублей девять заплатят. А пока что попросил взаймы трояк.

Два рубля я оставил в кассе, хотя кассирша скулила отчаянно и все пыталась придержать рублей шесть.

В десятой скачке я выбрал вороную кобылу Пальметту и зарядил к ней от Белого Паруса. Эта была самая популярная комбинация, но я решил, что при лобовой игре и она имеет смысл. Пять новеньких десяток приятно хрустели в кошельке. Я чувствовал себя большим человеком.

Две лошади в восьмом заезде. Белый Парус лениво повел бег. Было ясно, что Ваня явно не стремится побить время Идеолога. Что ж, дело хозяйское. Но проиграть Парус никак не мог.

Ехали на 2.10. Черепеть отсиделась за спиной Белого Паруса, а на финише выстрелила.

- Так Ване и надо, - злорадствовал Пижон. - Захотел сэкономить секунды, вот и нарвался. Пусть я утопился на Парусе, но я доволен.

- Нет, мальчики, на этот раз все честно, - сказал Корифей. - Белый Парус выложился во втором гиту, а Черепеть сберегла силы. Молодец, Женя!

Профессионал скрипнул зубами.

- Честная езда? Это называется - грабеж среди бела дня! Отобрали деньги, и некому жаловаться. Вот посмотрите выдачу.

Выдача и впрямь оказалась скромной. Видимо, где-то крупно сыграли Черепеть.

В девятой скачке ничего сверхъестественного не произошло. Скачку заделали намертво, и никто против Пальметты не бросался. Однако и стоила Пальметта соответственно рубль тридцать в одинаре. Я ждал от Пальметты по пятерочке Гугенотку и Павлина. Примитивнейшая игра, но никакой светлой идеи не вырисовывалось. Одиннадцатый заезд совсем не ясен: тянуть Гугенотку или Павлина непонятно к кому - химерическая затея.

Гугенотка вертелась на старте и заезжала очень резво.

- По-моему, Павлин не в порядке, - сказал Профессионал, - пойду поставлю Гугеноточку в одинаре.

В одинаре платят копейки. Обойдусь. Профессионал побежал в кассу, а я решил это дело пропустить.

* * *

Как и все математики, Пижон рассуждал строго логически. Что бы там ни говорили, а выиграть на Московском ипподроме невозможно. Ты знаешь силу лошади, но не знаешь намерений наездника. Ты знаешь намерения наездника, но он переоценил шансы своей кобылы. И потом, сам наездник до конца не уверен: вдруг перед самым стартом ему предложат тридцатку, чтобы он, так сказать, "взял на себя". Кто ж откажется от верных денег? И потом, наездников заправляют жулики, а жуликов много, и они соперничают друг с другом. В итоге у простого игрока шансов никаких. И в то же время у него есть какие-то шансы, ибо существует теория игр. Согласно этой теории, каждому человеку должно когда-нибудь повезти. Главное - не рыпаться и продолжать верить, продолжать свою игру. И Пижон верил. Он верил, что он выиграет в день своего рождения, в день рождения жены, в годовщину свадьбы, в день, когда исполнится пятилетие защиты диплома в институте, в годовщину окончания школы, в годовщину того дня, когда он переспал с Эллой, известной московской манекенщицей, в День Победы, в праздник Первого мая, а также Восьмого Марта, день солидарности женщин, ибо с женщинами Пижону везло. Сегодня была тоже знаменательная дата: ровно три года назад он впервые пришел на ипподром. Три года - символическая цифра! Правда, судьба делала подарки довольно редко и не обязательно в предполагаемые дни. Однако в праздничные для Пижона даты шансов было больше, иначе в чем же смысл теории игр? Естественно, ни с кем в ложе Пижон своими расчетами не делился. Засмеют, а Профессионал просто перестанет разговаривать. Но у каждого свой метод. Два года назад, тоже в дерби, Пижон угадал крупный дубль. Сегодня совпадало два юбилея. Три плюс два - пять. Пять - круглая дата. Есть шанс. Значит, надо поставить пятерку (занятую у Учителя) в лоб. От кого к кому? От Гугенотки - под номером два (она не проиграет) к третьему номеру в следующей скачке, благо в этой скачке никто ничего не понимал. Комбинация 2-3. И вдруг Пижону пришло на ум, что номер его квартиры 23!!! Перст Божий? Ипподром и ЖЭК должны совместными усилиями сделать так, чтоб получилась эта комбинация.

И все-таки надо отдать должное Пижону: требовалось немалое мужество, чтобы поставить последние пять рублей в лоб без подстраховки. Второй раз на ипподроме денег уже не займешь. А очутиться без копейки в разгар Больших Бегов - это все равно как с триппером прийти к двум свеженьким бабам. Хочется до безумия - а нельзя. Сравнение с бабами Пижону понравилось, надо будет рассказать Учителю, тот любит острое словцо. Кстати, об Учителе. Небось все просадил в поисках темноты. Не у кого занять. Может, придержать рублишко? Подходила очередь в кассу, надо было решаться. 2-3,

2-3, с чем еще связаны эти цифры? Ага, 23 марта он расстался с Лидой, с которой крутил полгода. Вернее, Лида его пустила по боку, променяв на холостого летчика. Точно, это было 23 марта, в пятницу. Помнится, с горя он сильно надрался в кафе "Молодежном". Итак, ровно два года со дня крупного выигрыша, ровно три года игры на бегах, 23 - номер квартиры и 23-е число - разрыв с Лидой. Ипподром, ЖЭК и Лида, куда уж больше совпадения! Выручайте, братцы, выручай, теория игр!

- Два - три, - сказал Пижон в окошко кассы и дрожащими пальцами собрал пять картонных билетиков.

Профессионал вернулся после звонка весьма встревоженный:

- Мужики, в дубле Гугенотку лупят в пять строк, а в одинаре нет игры.

Мы изумились. Да быть такого не может! Ну ты хоть успел?

- В том-то и дело, что нет, - сокрушался Профессионал. - Какой-то толстый кретин полчаса стоял у кассы и заряжал по рублику несусветную чушь. Очередь аж извелась криком! Чуть не задушили дурака... Ну куда деться?! На ипподроме всего три кассы одинара. Когда окошко закрывали, я заметил, строчка от Гугенотки чуть начата. Чудно!

- Не плачь, - успокоил Профессионала Пижон. - Будь уверен, в двух других одинарных кассах Гугенотку разбили в десять строк. Не велика потеря.

Впоследствии оказалось, что в двух других кассах Гугенотку не трогали. Люди Илюши-Овощника прочно устроились перед окошками и щедро ставили на всех лошадей, кроме Гугенотки.

* * *

Илюша-Овощник вразвалочку подошел к букмекеру Геночке. Геночка насторожился. Он принимал крупные ставки, не меньше десяти рублей на одну комбинацию. Овощник был клиентом, но с Овощником надо держать ухо востро. Илюша просто так не заряжал. "Если предложит темноту, - решил про себя Геночка, - не возьму или продублирую в кассе".

- Как жизнь, Геночка? - поинтересовался Илюша.

- Какая жизнь? - скривился бук. - Пал Палычу пришлось тридцатку заплатить.

Овощник понимающе кивнул: Пал Палыч - местный обэхаэсэсовец - регулярно получал от Геночки откупные.

- И я пролетел, - разоткровенничался Илюша-Овощник. - Белый Парус меня подвел.

"Хорош бы я был, - подумал Геночка, - если бы принял от Овощника ставку на Паруса. Напрасно Илюша надеется всучить мне темнотищу. Фиг ему с морковкой! Пусть в кассу относит".

- Геночка, - продолжал Овощник, - по-моему, Павлин не ладит ходом. Возьмешь у меня стольник на Гугенотку в одинаре?

Геночка просиял. Сто рублей на фонаря - всегда пожалуйста! Если Гугенотка и придет, за нее заплатят максимум рубль восемьдесят. Риск небольшой. Сбой Павлина в полуфинале напугал публику. Но Павлин еще не сказал своего последнего слова. Финал Приза Элиты! Павлин приедет во все тяжкие и... сто рублей чистого дохода!