Филип Рок Грязный Гарри

1

С завидным постоянством дул северо-западный ветер, взбивая едва различимые барашки на волнах в заливе Золотые ворота. Флотилия яхт неслась по ветру мимо мыса Бонито. Их спинакеры, как надутые воздушные шары скользили впереди — яркие цветные мазки на фоне зеленых отрогов. Полдень был изумительный. Легкий ветер разгонял туман, так что с крыши отеля «Карлтон Тауэр» на Рашен Хилл стоявший там человек мог различить дальний конец залива Сан Пабло. Он видел, как солнце скользило по горе Тамалпейс, постепенно заливая её золотом, видел лиловые тени, выползающие из Тиборна в сторону купающихся в солнечном свете холмов острова Ангела, и мрачные скалы Алькатраса.

Но человека не занимали эти прекрасные виды. Он стоял на крыше, в тени пристройки для лифтов, его глаза были прикованы к переплетению улиц пятнадцатью этажами ниже. Он наблюдал за потоком машин, медленно ползущих по Хайди, потом повернулся и зашагал к другой секции широкой плоской крыши, зашагал медленно, но уверенно, не обращая внимания на ветер, который стегал его, трепал волосы и приклеивал тонкую нейлоновую куртку к узкой груди. Человек был молод, но его тонкое угловатое лицо было твердым и неподвижным, и в бледных серых глазах не было и признака юности. В правой руке он нес потертый коричневый чемодан, сильно оттягивавший плечо, и любой встречный принял бы его за ремонтника лифтов или техника по установке телеантенн, испещривших всю крышу.

И здорово бы ошиблись. Положив чемодан у ног, он оперся на парапет, положил руки на перила и внимательно уставился на город. Какое-то время его взгляд задержался на древнем строении Койт Тауэр и нагромождениях жилых домов, казалось, взбиравшихся на Телеграфный Холм подобно мху, карабкающемуся по скале.

— Свиньи, — сплюнул он навстречу ветру. — Куча проклятых свиней.

В его голосе не было злобы. Это была простая констатация факта, и говорил он устало, почти печально. Оглянувшись, он стал на колени перед чемоданом, положил его плашмя, расстегнул замки и поднял крышку. Медленно, благоговейно извлек он содержимое, ружейный ствол вороненой стали с нарезкой с обоих концов, свинчивающийся клиновидный затвор и ложу орехового дерева, трубчатый стальной шток, складные сошки, телескопический прицел семикратного увеличения в футляре буйволовой кожи. Все это было разложено в аккуратный ряд на промытой дождями крыше. Затем, с проворством, которое достигается большой практикой, человек начал собирать разложенные части: ввинтил ствол на место, прикрепил затвор, установил прицел, и просунул конец ствола в кольцо подшипника, смонтированного в верхней части сошек.

— Замечательно, — прошептал он, любовно проводя рукой по вороненому металлу.

Задумчиво посмотрев на ружье, он подумал, потом заглянул в чемодан, вытащил толстую стальную трубку пяти дюймов длиной и привинтил её к концу ствола. Глушитель придавал оружию совершенно смертоносный вид. Это было оружие, изготовленное для эффективного совершения своего предназначения убийства.

Держа ружье на руках, как ребенка, он встал на ноги и направился в угол крыши, где поставил сошки на парапет. Вжав приклад в плечо, отрегулировал прицел и приложил глаз к мягкой резиновой его окантовке. Машины и люди резко прыгнули в поле зрения, рассеченное линиями перекрестья. Человек слегка поворачивал ружье вверх и вниз, вправо и влево, оружие легко и свободно двигалось в подшипнике. Удовлетворенный, он оттянул затвор, позволяя патрону скользнуть в казенник, и медленно, почти любовно, осмотрел улицу.

Молодая пара рылась в россыпи книг в бумажных переплетах на прилавке перед магазином. У мужчины волосы цвета кукурузы свисали до плеч, слегка завиваясь на концах. Перекрестье прицела, как бы играя, двигалось взад-вперед у основания его головы, потом медленно прошлось по спине.

— Ученая крыса, — прошипел человек с холодным презрением. Он слегка повел ружьем и остановил прицел на спутнице студента. Ничем не примечательная девушка была в мешковатых синих джинсах и свободном поношенном свитере. Ее худое лицо было по-своему прелестным, но человек ею не заинтересовался. Он резко отвернул ружье к перекрестку улиц Джонса и Каштановой.

Старик в легком дождевике на два размере больше, чем нужно, стоял у выхода из винного магазина с бутылкой в бумажном пакете, прижимая её к груди обеими руками. Перекрестье прицела пригвоздило его к стене.

— Старый вонючий пьяница, — прошипел человек сквозь зубы, чуть ослабив курок, и медленно передвинув прицел вверх, пока перекрестье не остановилось на обрюзгшем, багровом от пьянства лице. — Но не много ли тебе чести? Дьявол, кто её оценит!

Он оторвался от прицела и потер глаз ладонью. Голову ломило. Это было так сложно. Столько народу… так много целей. Нужно было время… Время подумать… Время очень тщательно выбрать. Это было важно, очень важно. Никто даже не догадывался, как это было важно. Это следовало сделать правильно или лучше не делать вообще.

Ты отмечен сверхъестественными силами, которые все преодолеют. Ты способен обуздать себя. Ты умен, расчетлив и силен, однако тонок и раним.

— Да, — твердо сказал он. — К черту все! Никаких проколов! Никаких длинноволосых ублюдков!

И опять прильнул к ружью, удобно расположившись возле парапета, разворачивая ствол к северу, вниз по склону Русского Холма, по направлению к Аквапарку. Спортивный автомобиль иностранного производства поворачивал с Ларкин стрит на Бэй стрит. За рулем сидела рыжая красотка, встречный ветер рассыпал волосы по её плечам. Перекрестие прицела несколько секунд следовало за ней, потом она исчезла: сверкающий желтый автомобиль исчез в водовороте уличного движения.

Человек лениво перемещал прицел вдоль окон десятиэтажного отеля «Пасифик Инн», расположенного между бухтой и Сан-Франциско. Ружье двигалось снизу вверх, человек всматривался в окна, но ничего не находил. На крыше пестрели красные, желтые и зеленые зонтики, составляющих одно целое с металлическими столами, выкрашенными ослепительно белой краской. Дюжина шезлонгов окружала плавательный бассейн. Официант в красной курточке нес поднос с напитками. Толстый пожилой мужчина подставлял свое белое пузо под лучи заходящего солнца. Молодая девица возлежала на пластиковом шезлонге, её тело, прикрытое только тоненькой полосочкой бикини, сверкало подобно начищенной меди.

— Боже мой, — прошептал человек. — Боже мой!

Он не отрывал от неё глаз, мощная оптика подчеркивала её формы. Поиграв с глубокой тенью между выпуклостями грудей, он опустил прицел на её бедра. Резко задержав дыхание, он медленно… медленно… удовлетворенно выдохнул.

Девушка пела, её губы беззвучно шевелились в мечтательной полуулыбке на прекрасном юном лице. Ее звали Сандра Бейсон. Она жила в 814 номере «Пасифик Инн» с неким юристом, и они не были мужем и женой. Она строила известные планы на этот счет, однако в данный момент они занимало её куда меньше, чем бездумная лирическая мелодия, струящаяся из транзистора в изголовье.

Когда мелодия кончилась и динамик задребезжал от возбужденного разглагольствования торговца автомобилями в ежедневной передаче городских новостей, Сандра Бейсон потянулась длинной ухоженной рукой и выключила приемник. Затем она встала, провела обеими руками по обнаженным бедрам и талии. Кожа была липкой и лосьон для загара, который она так усердно втирала в тело все утро, издавал неприятный, кислый запах. Было уже около четырех, в воздухе чувствовалась прохлада, но бассейн подогревался и его бирюзовый блеск обещал тепло и свежесть. Сандра Бейсон помчалась к бассейну, замелькали длинные стройные загорелые ноги.

— Сука, — раздраженно выпалил человек, теряя девушку из поля зрения. Он резко повел стволом влево, двигая ружье слишком быстро, смазав все в одно цветовое пятно. Потом замелил движение и остановился на бирюзовых волнах. Гладкое бронзовое тело скользило мимо, разрезая волны, словно блестящий стремительный дельфин.

— Спокойно…спокойно, — шептал человек.

Его палец плотно лег на курок и медленно и плавно надавил на него.

Сандра Бейсон перевернулась на спину и лениво поплыла вдоль бассейна в бархатистой ласковой воде. Пожилой мужчина, упорно жарившийся на солнце с самого утра, потягивал только что принесенную водку с тоником, пожирая её глазами через солнцезащитные очки. Сандра Бейсон по натуре не была обольстительницей, но ей нравилось, когда мужчины любовались её телом и желали его. Она им гордилась, и праздно размышляла, как смотрится в воде её бюст.

Это стало её последней мыслью.

Звука выстрела слышно не было. Только щелчок — словно удар бичом сквозь застывший воздух. Пуля вошла под правой подмышкой, вниз под углом пронизала все тело и вышла как раз над левым бедром. На своем всесокрушающем пути она разорвала аорту. Кровоизлияние было скоротечным и обильным. Сандра Бейсон умерла без звука, не ощутив боли. Только рот приоткрылся от удивления в миг удара. Тело её стало погружаться на дно бассейна в беспрерывно разраставшемся алом облаке.

Гарри Фрэнсис Кэллаген, инспектор Отдела расследования убийств города Сан-Франциско, откинул спинку кресла и задумчиво уставился на лампу над своим рабочим столом. Конструкция была проста, как скорлупа яйца, и в то же время функциональна, обеспечивая как раз такой поток света, который создавал максимальное удобство. Все в большой, полной воздуха комнате, служившей рабочим центром Бюро расследования убийств, было спроектировано с этой целью, и здесь работали энергичные деловые ребята.

Гарри Кэллаген наклонился вперед и со вздохом оцепенело воззрился на груду бумаг, скопившихся на его столе. Письменные показания и рапорты о совершенных преступлениях на его столе, одном из четырнадцати в комнате, были немыми свидетелями ужасающей нагрузки, которая грозила похоронить Отдел расследования убийств под неумолимо наступающим и разрастающимся ледником преступлений. Инспектор Кэллаген резко откинулся назад, чтобы смахнуть лишние бумажки в мусорную корзину, затем твердо облокотился на стол и вернулся к работе.

Возникла неприятная проблема с грабителем в Буэна Виста Парке. За последние шесть недель — тринадцать подвергшихся нападению, все — пожилые люди, с маленькой пенсией или живущие на нищенский доход. Все, что досталось грабителю — семьдесят два доллара и двадцать шесть центов. И ради этих денег грабитель отправил троих в госпиталь и одного — в морг. Семь стариков дали хорошие описания парня, который напал на них, и все они совпадали. Они описывали крупного рыжеволосого юнца, от силы лет восемнадцати или двадцати. Во всех случаях он был в голубых джинсах, в голубой куртке из грубой джинсовой ткани, и в яркой голубой рубашке.

Гарри Кэллаген тихо выругался, перебрав все рапорты по делу, и сложив их в одну аккуратную стопку. Рыжеволосый парень ковбойского вида, который никогда, решительно никогда не вылезал за пределы Буэна Виста Парка, должен был быть схвачен в течение десяти минут после первого нападения. Но нет, жизнь никогда не бывает так проста. Двенадцать милых стариков жестоко избиты, один умер. Шесть недель непрерывного ужаса. Все, что им нужно было знать об этом бандите — имя, адрес и номер социального страхования, но этого не было, и он все ещё разгуливал на свободе. Как только Гарри подумал об этом, его худое лицо сделалось жестким и злым. При свете люминесцентных ламп он стал похож на одинокого и свирепого волка. Если бы грабитель увидел это лицо, оно бы заставило его призадуматься.

Возле его локтя мягко зазвонил телефон.

Гарри поднял трубку, положил её на плечо и прижал ухом.

— Отдел убийств. Кэллаген.

На связи был сержант Диксон из отдела информации.

— Я думал, ты уже отдежурил.

— Мне нужны сверхурочные, — отшутился Гарри.

Диксон хихикнул.

— Точно. Отлично, есть одно сверхурочное дело. Патрульная машина 82 только что вышла на связь — стрельба в отеле «Пасифик Инн». Желаешь заняться?

Гарри оглядел комнату. Инспектор Ди Джорджо говорил по телефону. Его дежурство кончилось тридцать минут назад. На его столе, экстравагантно упакованный, лежал сверток от Гампса. Ди Джорджо шесть месяцев отрывал немалую часть из денег на завтраки, чтобы за него заплатить. И вот сегодня собирался подарить это жене. Гарри взглянул в другую сторону. В комнате был ещё всего один инспектор, Джо Вестон, и он тихо беседовал с маленькой чернокожей женщиной с печальными глазами. Женщина пыталась выяснить, кто же ненавидел её сына так, что пырнул его в живот ножом двадцать шесть раз.

— Придется, — буркнул Гарри. — У тебя все?

— Все, — ответил Диксон. — Скорая уже в пути.

— Ладно.

Гарри положил трубку и встал. Он был высок, но тонок, как хлыст. Если и был в его теле жирок, то хорошо упрятанный в костяк и сухожилия. Он носил плечевую кобуру тусклой черной кожи, из которой выступала обрезиненная рукоятка «смит вессона — магнум 44». Револьвер с двойным взводом. Оружие висело у него под левой подмышкой, словно маленькая пушка. Когда он надел пиджак, револьвер образовал большую шишку, заметную снаружи, но Гарри равнодушен был к такого рода неудобствам. В противоположность некоторым инспекторам отдела по расследованию убийств, которых легко можно было спутать с брокерами с Монтгомери стрит, Гарри выглядел именно тем, кем он был: заваленным работой полицейским в дешевом костюме.

Когда Гарри подъехал в своем голубом «плимуте» ко входу в отель «Пасифик Инн», там сгрудилась маленькая беспокойная толпа. Две черные с белым патрульные машины уже стояли нос к хвосту на круговом подъезде, но Гарри опередил «скорую помощь» из больницы. Он слышал завывание её сирены с Ван Несс стрит, пока она неслась по направлению к отелю. Толпа догадывалась, что случилось что-то серьезное, но люди отсутствие информации вызывало нервозность и легкую агрессивность. Один из патрульных стоял в дверях огромного отеля, ноги широко расставлены, в каждой руке по дубинке, словно колосс, высеченный из скалы у самого моря, на страже всего мира. И все же, казалось, он почувствовал облегчение, увидев, что Гарри энергично протискивается к нему, раздвигая плечами сгрудившуюся толпу.

— Где это? — осведомился Гарри.

Парень, только три месяца как прибывший из полицейской академии, освободил правую руку от дубинки, чтобы коснуться козырька, старательно отдавая честь по всей форме.

— На крыше, мистер Кэллаген. Сейчас там Триполи и Конн. Я жду машину скорой помощи.

Шумок прокатился по толпе, но Гарри смог расслышать только одно слово — медицинская. Слово, как волна, катилась из края в край, и его звучание становилось все более зловещим.

Пожилой человек выскочил из толпы и дернул Гарри за рукав:

— Что, черт возьми, происходит? Что здесь случилось?

Гарри отмахнулся от него и проследовал в вестибюль. У юноши, обслуживавшего лифт, в котором Гарри поднимался на крышу, лицо побелело как мел, и он смотрел в пространство невидящим взглядом. Лифт остановился так резко, что желудок Гарри чуть не выскочил через горло, затем дверь, открываясь, заскользила в сторону и перед ним открылась панорама голубого неба и воды с красноватым оттенком.

Сержант Триполи ждал его. Обычно оживленное и приветливое его лицо выглядело крайне обеспокоенным.

— Дохлое дело, Гарри, — промямлил он. — Ничего не могу понять.

— И не пытайся, — буркнул Гарри, прошел к краю бассейна и взглянул на дрейфующие алые сгустки. На дальнем конце бассейна, около трупа Сандры Бейсон, на коленях стоял патрульный Конн. Его форменные брюки намокли до бедер. Сандра Бейсон лежала на краю бассейна, ноги свешивались в воду. Отверстие в том месте где пуля вошла в тело, казалось размером с кулак.

— Мы её особо не трогали, — комментировал Триполи, шагая за Гарри к телу. — Все, что можно сказать, — это что она абсолютно мертва.

— Господи, ну конечно, — отмахнулся Гарри.

Конн закрыл девушке глаза, и она казалась умиротворенной и спокойной. Просто юная, поразительно хорошенькая девушка задремала под полуденным солнцем. Гарри огляделся.

На крыше были ещё двое: молодой официант — мексиканец и грузный пожилой человек в махровом халате, оба от шока с лицами цвета зубной пасты. Пожилой мужчина дрожал, явно сам того не сознавая. Гарри подошел к нему.

— Лучше бы вам сесть.

Мужчина тяжело плюхнулся в шезлонг. Глаза его растерянно и затравленно застыли.

— Господи, это было ужасно.

— Что именно? — спросил Гарри.

Мужчина поднял на него взгляд и уже не мог его оторвать от лица Гарри.

— Эта девочка… бедное дитя… Боже мой…

— Вы слышали выстрел?

— Нет… Я думал, да… и все же нет.

Гарри молча ждал. Человек провел трясущейся рукой по лбу и глазам и судорожно вздохнул, словно силой пытаясь загнать воздух в легкие.

— На крыше не было никого кроме меня, плавающей девушки и официанта. Звука выстрела я не слышал. Я хочу сказать…Она просто плыла, и вдруг… он захлебнулся надрывным кашлем.

— Расслабьтесь, не принимайте это так близко к сердцу, — пытался помочь Гарри.

Мужчина глотнул воздух и продолжал, практически шепотом:

— Звук, словно удар хлыста… и все… просто щелчок — и эта милая девушка переворачивается, вся в крови… и тонет. Боже мой… Боже мой. Он закрыл лицо руками.

Гарри вернулся к бассейну и лег на вымощенный плитами край. С этой позиции через пятифутовую ограждающую стену на севере, западе и востоке ничего не просматривалось. Но в южном направлении он увидел три этажа «Карлтон Тауэр» на Рашен Хилл.

— Вот дерьмо, — яростно процедил он сквозь зубы.

Гарри связался с лейтенантом Бреслером из отдела по расследованию убийств, изложил свои соображения и что собирается предпринять.

Бреслеру понадобилось немного времени, чтобы распорядиться обыскать верхние три этажа «Карлтон Тауэр», но как раз в это время все наличные патрульные машины были заняты в оцеплении района.

Гарри был на месте через четыре минуты.

Машину он поставил поперек выезда из подземного гаража. Когда примчалась первая полицейская машина, оглашая окрестности ужасающим воем сирены, Гарри поручил патрульным охранять все походы и задерживать каждого входящего и выходящего. Около широких парадных дверей он задержался и оглядел все здание. Отсюда некто нацелил мощное ружье — и девушка умерла. Это могло быть случайным инцидентом: ребенок играл отцовской реликвией, охотник хвастался новым ружьем для охоты на оленей и, естественно, всегда предполагается, что ружье не заряжено. Ну кто же хранит дома заряженные ружья? Может быть, в данном случае и произошло что-либо подобное. Но с того момента, как Гарри увидел остывающий труп Сандры Бейсон, где-то глубоко внутри него зародилось и постоянно росло неясное, но тревожное и горькое чувство. Это могло быть несчастным случаем, но всеми фибрами своей души он уже знал, что это не так. Он был полицейским девятнадцать лет, и научился доверять своему шестому чувству.

— Что здесь делают все эти полицейские? — возмущался менеджер «Карлтона», торопливо семеня в фойе из своего кабинета. Очень аккуратный и чопорный коротышка в дорогом костюме и в штиблетах на высоких каблуках с досадой глядел на Гарри и патрульных. По его убеждению появившиеся люди были одного поля ягоды с хиппи с Хашбери.

Гарри в своей лучшей манере, предназначенной для общения с публикой и прессой, объяснил, что они здесь делают. Но менеджер только презрительно процедил:

— Чепуха, ни один обитатель нашего заведения никогда не совершит ничего подобного. Бог мой, мы не разрешаем даже домашних животных!

Гарри резко осадил его и направил разговор в более практическое русло:

— Что у вас на крыше?

Коротышка казался озадаченным.

— На крыше? Ничего. Я подразумеваю, что там просто крыша. Вентиляционные надстройки, лифтовые помещения и прочее в том же духе.

— Вход заперт?

— Конечно.

— Проводите меня туда.

Менеджеру не понравился повелительный тон Гарри. Он уже готов был энергично возражать, но один взгляд на непроницаемое лицо инспектора, его твердые усталые глаза, мгновенно заставил его передумать.

Они поднялись на лифте до верхнего этажа, затем одолели короткий лестничный марш. Там была дверь, тяжелая дверь, обитая железом. Понадобился бы здоровенный лом, чтобы заставить эту дверь открыться… Если бы она была заперта.

Менеджер выглядел смущенным.

— Я… Мы всегда держим её запертой.

— У всех свои недостатки, — хмыкнул Гарри и шагнул вперед, доставая пистолет.

Коротышка выпучил глаза при виде оружия и прижался к стене.

— Здесь… Здесь не произойдет ничего страшного, не так ли?

На этот вопрос у Гарри не было положительного ответа. Выдвинув пистолет вперед, он толкнул дверь плечом, резко распахнув её настежь, и мгновенно выпрыгнул на крышу. Все его тело, как свитая пружина, готово было разрядиться действием. Но на крыше он был один. Никакого движения среди длинных теней вентиляционных труб и телеантенн. Гарри медленно обогнул лифтовую пристройку без окон. Верхняя часть пожарной лестницы была перекрыта металлической дверью, сейчас намертво запертой. Гарри спрятал «магнум» в кобуру и глубоко вздохнул. Вид окрестностей с этого места открывался просто величественный. Город купался в золоте, залив казался громадным зеркалом из пурпура и темного изумруда. Но у него не было времени любоваться пейзажем.

Гарри прошел к северному краю крыши и принялся внимательно осматривать парапет. Что-то сверкнуло под лучом заходящего солнца. Он нагнулся, достал из внутреннего кармана куртки карандаш, просунул заостренный конец в отверстие медной гильзы и поднес её к глазам. Это была гильза от патрона 33 калибра, от неё все ещё сильно тянуло кислым запахом сгоревшего пороха. Гарри выудил из кармана простой белый конверт и бросил в него гильзу. Затем он тщательно осмотрел ближайший участок крыши, но ничего больше не нашел.

Один выстрел — одна смерть. Убийца был мастером своего дела.

Он выпрямился. Что-то раздражало его периферийное зрение, настойчиво привлекая внимание. Слева рощица телеантенн гнулась под ветром. Кусочек бумаги был пришпилен к одной из антенн, и полоскался, как носовой платок на бельевой веревке. Гарри освободил его, аккуратно держа за край. На листке были наклеены буквы, вырезанные из газет и журналов. Он читал послание, медленно, не торопясь, вычитывая каждую букву, врезая каждое слово в память.

ГОРОДУ САН-ФРАНЦИСКО МНЕ ДОСТАВИТ УДОВОЛЬСТВИЕ УБИВАТЬ ПО ЧЕЛОВЕКУ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДО ТЕХ ПОР ПОКА Я НЕ ПОЛУЧУ СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ ЕСЛИ ВЫ СОГЛАСНЫ СООБЩИТЕ ОБ ЭТОМ В ТЕЧЕНИИ СОРОКА ВОСЬМИ ЧАСОВ В РАЗДЕЛЕ РАЗНОЕ В САН ФРАНЦИСКО И Я ОРГАНИЗУЮ ВСТРЕЧУ ЕСЛИ Я НЕ ПОЛУЧУ СООБЩЕНИЕ МОИМ СЛЕДУЮЩИМ ШАГОМ СТАНЕТ УБИЙСТВО КАТОЛИЧЕСКОГО СВЯЩЕННИКА ИЛИ НИГГЕРА

СКОРПИОН

Гарри сложил записку с особым тщанием и положил её в карман. Заходящее солнце озаряло его лицо теплым бронзовым сиянием, но он чувствовал только жесткое, холодное давление железного когтя.