"Ловец душ" - читать интересную книгу автора (Фармер Филип Жозе)

ГЛАВА 20

Они оставили электромобиль на окраине города у выхода номер двенадцать и пешком зашагали в ночную пустыню, где их уже ожидали два паровых автомобиля. В первый, с эмблемой штата, сели Лопес и сопровождающие его лица. Все остальные разместились во втором, на котором красовался символический американский орел. Машины двинулись в сторону пустыни, оставив за спиной огромный купол города в мареве уличных огней. Вскоре они выехали на извивающуюся горную дорогу. Свет фар выхватывал из темноты растущие по обочинам ели и сосны, и иногда под ними мерцали красные глаза кроликов, лисиц, опоссумов и оленей.

Хиекка сообщила, что вся территория между городом и «Мегистусом» принадлежит заповеднику.

— Но раз в три года здесь открывают охотничий сезон на оленей. В прошлом году я уложила наповал огромного самца. Обожаю оленину. А вот четыре года назад не добыла ни одного: слишком была занята — охотилась за людьми. Помните эту историю? Она же освещалась телевидением! Тогда здесь объявилась парочка защитников фауны, которые стали отстреливать охотников. Двоих убили и еще троих ранили. Мы так и не поймали их тогда, и я очень надеялась, что они объявятся и в прошлом году. Но больше они не появлялись. — Она рассмеялась и добавила: — В прошлом году здесь вообще было мало охотников. Наверное, испугались, что олени начнут от них отстреливаться!

Она нежно погладила торчавшую из кобуры ручку коллекционной сорокапятки.

— Большинство из этих храбрецов с тем же успехом и радостью палили бы по коровам в стойле. Разве можно назвать таких охотниками?

У Карфакса создалось впечатление, что на людей ей нравится охотиться гораздо больше, чем на оленей.

Около двадцати километров дорога по большей части вилась по склонам гор. Затем они въехали в ущелье с высокими скалистыми стенами, на выезде из которого им открылся вид на широкое плато: «Мегистус-комплекс», сверкая множеством огней, лежал перед ними как на ладони. Он занимал площадь не больше квадратного километра. Четыре десятиэтажных здания и несколько построек пониже были огорожены высокой каменной стеной с бойницами и сторожевыми башнями через каждые сорок пять метров.

На подъездах к нему сгрудилось около сотни грузовиков и автомобилей (подсчитать точно было невозможно из-за множества постоянно перемещавшихся лучей карманных фонариков), а под самыми воротами бурлила темная масса на человеческой закваске.

В ночном небе над комплексом сверкали огоньки патрульных самолетов.

"Для бойни все готово", — подумал Карфакс. Но зато, если Вестерн будет сопротивляться и прольется кровь, его можно будет арестовать на законных основаниях, предъявив ему обвинение в массовом убийстве. И он не может этого не понимать. Но ведь если толпа выйдет из-под контроля и пойдет на приступ, ему волей-неволей придется защищаться: вряд ли он захочет добровольно отдаться суду Линча!

Через десять минут они выехали на равнину. Дальше дорога была перекрыта поставленными поперек машинами, и им пришлось остановиться. Тут же подошел лохматый верзила со шрамом на лице (повязка на рукаве говорила о том, что он здесь за старшего) и спросил, что им здесь нужно. Хиекка и Чанг предъявили удостоверения и объяснили цель своей миссии. Мужчина кивнул, сел к ним в машину, представился как Рекстер и приказал ехвть прямо к воротам. От него прямо-таки разило возбуждением и весьма ощутимо несло перегаром и потом. Метров за пятьдесят до стены Рекстер велел Чангу съехать на обочину. Выйдя из автомобиля, Карфакс огляделся и заметил только одну полицейскую машину. Рядом курили двое в форме окружной полиции.

Среди сновавших вокруг людей не было ни одного без винтовки или другого стрелкового оружия. Лица одних были бледны, других — пылали; не лица, а застывшие маски угрюмой решимости или яростного возбуждения. За внешней суетой все же чувствовалась, какая-то организованность: за порядком следили люди с черными нарукавными повязками.

Метрах в семнадцати от машины Чанга стоял (единственный, со включенным мотором, кроме полицейской машины) большой грузовик с трейлером. Его водитель о чем-то шептался с человеком с черной повязкой.

Чанг, высокий брюнет с короткой стрижкой и светлокарими глазами, с сомнением оглядел толпу, потом взял мегафон и торжественно направился к воротам. За ним последовали Хиекка и Лопес. Карфакс на секунду задержался у машины, в которой сидела Патриция.

— Не выходи без крайней необходимости. И с первым же выстрелом ложись на пол и не поднимай головы, пока стрельба не прекратится, — шепнул он и быстрым шагом догнал делегацию. Патриция только молча кивнула ему вслед — у нее от страха перехватило горло.

Чанг, остановившись перед двумя стальными пластинами ворот, прошептал: "Положеньице! Как в аду на сковородке!" — и поднес мегафон к губам. При первом же далеко разнесшемся звуке толпа разом смолкла.

Чанг назвал свое имя и пост и затем объявил, что у него есть ордер на обыск в «Мегистус-комплексе»: он разыскивает Рафтона Карфакса, которого, по сведениям правительства США, здесь удерживают против воли.

Охранники на стенах взяли оружие на изготовку, целясь в толпу. Ворота не шелохнулись.

Чанг еще раз повторил свои требования и передал мегафон Лопесу, который загрохотал на всю округу, назвавшись и объявив о том, что округ Белой Сосны требует впустить в комплекс своего генерального инспектора по энергоконтролю.

Лопес должен лично убедиться, что система энергообеспечения, питающая МЕДИУМ, подключена в соответствии с законными инструкциями.

Чанг и Лопес и были теми двумя флангами, между которыми Лангер собирался зажать Вестерна.

На правой сторожевой башне появился охранник, одетый в зеленую форму внутренней полиции Вестерна, и представился, тоже в мегафон, как капитан Вестскотт.

— Ваши ордера — незаконны! — загремело над толпой. — Ни один, повторяю — ни один из вас сюда не войдет! Я прикапываю вам разойтись и прекратить это незаконное сборище! Вы находитесь в частных владениях!

— Я представляю здесь правительство США! — проревел в ответ Чанг. Открывайте немедленно, иначе мы будем вынуждены применить силу!

— На насилие мы ответим силой! — отрезал Вестскотт.

Чанг промокнул лоб, покрытый, несмотря на пронизывающий горный ветер, крупными каплями пота.

— Вот сукин сын! Придется вызывать подкрепление. Я и вообразить себе не мог, что он вздумает сопротивляться!

Вдруг Рекстер, до этого молча слушавший переговоры, заявил: — Эй вы, уйдите с дороги! Все уходите! Pronto![Быстро! (исп.)]

Чанг резко обернулся:

— Все должно быть сделано по закону! А вы и ваша свора не имеете никакого права находиться здесь!

— Да неужели? — сощурился Рекстер. — Вот что: чешите с дороги! Ножками, ножками! Если не хотите, чтобы вас снесли.

Он развернулся и зашагал, в сторону толпы, на ходу отдавая приказания. В ответ ему раздался рев десятка глоток и все пришло в движение. Судебные исполнители, Лопес и Карфакс на мгновение застыли в растерянности, но тут Гордон краем глаза заметил, что грузовик с трейлером пришел в движение и едет прямо на них. Он развернулся и со всех ног помчался назад к машине Чанга.

— Пат, выбирайся скорее! — крикнул он в окошко. — Они собираются взрывать ворота!

Дверь распахнулась, и Патриция со смертельно белым в свете фонарей лицом выскочила наружу. Карфакс схватил ее за руку и потащил за собой. За ними по пятам, медленно разгоняясь, двигался грузовик. Гордон, заметив, что левая дверца его открылась и шофер спрыгнул с подножки, очертя голову рванул в сторону. За спиной затрещали автоматы, забухали винтовки, а затем раздались грохот удара, пронзительный скрежет металла о металл и мощный взрыв. Гордон, увлекая за собой Патрицию, бросился на землю. Гул ударной волны заполнил его правое ухо, воздушный вихрь всколыхнул одежду, и резко запахло динамитом.

Он сел и посмотрел на ворота, точнее, на то, что от них осталось. Взрыв, практически уничтоживший грузовик, вырвал металлические створки из петель и отбросил их метров на двадцать внутрь комплекса. Две ближайшие сторожевые башни были наполовину разрушены. Метров на шестьдесят в обе стороны стена погрузилась в темноту — все прожектора были разбиты вдребезги. Охранники на остальных вышках словно превратились в статуи, но было ясно, что это лишь минутный шок после взрыва.

Из толпы вырвался общий победный рев, и она потекла вперед, словно две гигантские амебы, сливавшиеся в одну у пролома в стене. Тут и там загрохотали ружейные выстрелы: стреляли в охранников и просто в воздух. А еще через несколько секунд защитники стены открыли ответный огонь.

И началась бойня.

Одна из сторожевых вышек вдруг взорвалась, словно в нее попал снаряд. Карфакс обернулся и увидел, что толпа расступилась, пропуская вперед спрятанные до сих пор базуки. Те трижды плюнули огнем, и еще три вышки исчезли в клубах дыма и пламени. Когда дым слегка рассеялся, стало видно, что им нанесен непоправимый ущерб. Ракетометчики бросились вперед: четверо тащили на плечах дула, за ними бежали стрелки и следом — около двадцати человек, несущих снаряды.

— Они разбиты в пух и прах, — подытожил свои наблюдения Гордон. Взглянув вверх, он заметил сквозь разрывы в дыму мечущиеся огоньки самолетов. Но, похоже, они не собирались атаковать. Во всяком случае пока.

Он наконец поднялся на ноги и помог встать Патриции.

— Все это было спровоцировано Лангером, — угрюмо сказал он. — Сенатор явно не рассчитывал на то, что Вестерн примет нас с распростертыми объятиями.

Патриция не ответила.

— Слушай, — решительно сказал он, — тебе надо взять машину и возвращаться в Бонанца-Сиркус. Хотя… нет, погоди: ты можешь столкнуться по дороге с провестернитами. Лучше я передам тебя под опеку копов. Уж они-то смогут довезти тебя в целости и сохранности.

И он повел ее к черно-серебряной полицейской машине, не обращая внимание на бой, кипевший внутри комплекса: оттуда доносились вопли, рев, выстрелы и частая дробь автоматов. Затем грохот еще трех взрывов — это снова заработала базука. В свете немногих оставшихся прожекторов были видны летящие во все стороны кирпичи и обломки досок.

Двое полицейских сидели на корточках, прячась за капотом машины. Один из них что-то быстро говорил в телефонную трубку.

— Вы можете отвезти ее обратно в город? — крикнул ему Гордон.

Молодой полицейский — тощий парень с белым, как сахар, лицом развел руками:

— Сейчас в город уже не вернуться. А мы к тому же только что получили приказ оставаться здесь. Тем более что сюда движется толпа провестернитов, и как-то очень не хочется попасть между ними и теми, кто их поджидает.

— А кто их поджидает?

— Да все горы вдоль трассы так и кишат антивестернитами, черт бы их драл! Вы что, их не видели по дороге?

Карфакс отрицательно покачал головой.

— Наверное, пока вы ехали, они сидели в засаде. Кошмар какой-то: ведь те парни шагают прямиком в мясорубку!

— А вы не можете их предупредить?

— Мы передали сообщение, да что толку? Эти идиоты полицейских и близко не подпускают! И сейчас они уже на марше.

Четыре мощных взрыва подряд — один за другим — заставили их снова броситься на землю. Через полминуты Карфакс рискнул выглянуть из-за капота, но стена полностью исчезла за пеленой дыма. Лишь выше, сквозь разрывы в дымовой завесе виднелось чистое ночное небо, откуда в эту секунду стремительно пикировал куда-то внутрь комплекса двухмоторный самолет с объятыми пламенем крыльями. Как только он исчез из виду, откуда-то вынырнул второй. Но то ли пилот допустил ошибку, то ли его подстрелили, — он тут же врезался в крышу одной из десятиэтажек, превратив ее в огромный костер. Патриция зашлась истерическим плачем и не замолчала, пока Гордон основательно не потряс ее за плечи. Она обмякла и, всхлипывая, прижалась к нему. Он бережно отвел ее к полицейской машине, усадил на заднее сиденье и сказал:

— Посиди пока здесь.

Потом подошел к полицейским. Тот, что говорил по телефону, замолчал и вопросительно поднял на него глаза.

— Вы сказали им, что теперь вмешательство ополченцев просто необходимо? — спросил Гордон.

— Они уже на пути сюда, — ответил коп. — Губернатор отдал приказ десять минут назад. Но пройдет еще не меньше часа, пока они доберутся. К тому же им придется пробиваться сквозь ту свалку в горах.

Гордон кивнул и вернулся к Патриции — Все. Я пошел искать твоего отца.

— Тебя убьют!

— Все может быть. Но я обязан это сделать. Если даже Вестерну было не до него, его могут случайно убить эти маньяки. Сейчас они там режут всех подряд.

— Но ты же даже не знаешь, как он сейчас выглядит!

— Да. У меня очень мало шансов на успех. Ты должна подготовиться к самому худшему.

На дороге появились Чанг и Лопес, Гордон пошел им навстречу.

— А где Хиекка?

— Ушла туда, — ответил Лопес с нехорошей ухмылкой. — Она сказала, что ее долг — найти вашего дядю и что она никому не позволит себя запугать. Корчит из себя mucho hombre[Mucho hombre (ucn.) — здесь, "самый крутой мужик]. И еще она сказала, что у нас нет запала. На что я ей ответил, что есть, просто мы не любим стрелять.

— Она сумасшедшая, — пробормотал Карфакс. — Она просто хочет подстрелить еще парочку самцов. Однако и я тоже сошел с ума, потому что тоже собираюсь туда.

— Подождите еще немного, и я составлю вам компанию, — предложил Чанг. Прямо сейчас идти туда нет никакого смысла: вас подстрелят если не «про-», так "анти-"… — Он подпрыгнул, потому что рядом грохнуло еще два взрыва.

— Убедительный довод, — скривился Карфакс.

— Они подожгли там все, что может гореть, — сказал Лопес.

Он был прав: казалось, полыхают все верхние этажи. Зато вокруг стены дым уже начал рассеиваться, и стало видно, что охрана оставила посты.

И Гордон побежал к воротам, на ходу доставая выданный ему Лангером пистолет. У самого входа он остановился и осторожно заглянул внутрь: из двадцати лежавших в различных позах тел (большинство из них было в зеленом) двигались только двое: они пытались выползти наружу.

Из зданий продолжали доноситься стрельба и вопли. Карфакс скользнул вдоль стены к ближайшей десятиэтажке, но, услышав над головой рев двигателя самолета, бросился на тротуар. Самолет прожужжал, казалось, над самой головой, однако из него не раздалось ни единого выстрела: то ли Гордона приняли за своего, то ли пилот просто был плохим стрелком.

Карфакс поднялся и рванул к дверям, перед которыми лежали два скорчившихся тела. Внутри, в коридоре, лежали еще шестеро, но те, кто еще дышал, были ранены настолько тяжело, что, даже если бы Гордон наклонился к ним, они не смогли бы причинить ему вреда. Но он не стал задерживаться.

Карфакс пошел по длинному коридору, методично осматривая все комнаты подряд. Большинство из них были пусты, а в остальных он нашел только трупы. В конце коридора находилась химическая лаборатория. Там он нашел живого, но тоже ничего не узнал: мужчина в белом халате лежал без сознания; у него на лбу зияла глубокая рана, На полу, усыпанном осколками стекла и пластика, лежали еще два трупа. Разлившиеся химикаты и кислоты, капавшие из разбитых колб, создали такой невообразимый резкий коктейль из запахов, что Гордон пулей вылетел из комнаты и прислонился к стене, не в силах сдержать мучительный кашель и хлынувшие из глаз слезы. Несколько минут он приходил в себя, затем, отдышавшись, свернул в соседний коридор. Но и здесь в комнатах был тот же кошмар: разбитая техника и трупы.

Обойдя весь первый этаж, он уже поднялся по лестнице на один пролет, как вдруг его окликнули: в дальнем конце коридора показался вооруженный мужчина. Карфакс поднял пистолет и всё то время, пока незнакомец осторожно приближался к нему, держал его на мушке. Но тот, подойдя поближе, сказал:

— Все в порядке. Я видел вас с Рёкстером.

Карфакс опустил пистолет и спросил:

— Так ли уж необходимо было убивать всех подряд? Тем более что большинство даже не были вооружены.

— Чему быть, того не миновать, — последовал философский ответ. — Эти жалкие дилетанты (очевидно, он говорил об ополченцах из Бонанца-Сиркуса) готовы были растерзать на клочки каждого, кто работал с Вестерном. Но теперь, думаю, Рекстер уже привел их в чувство. Во всяком случае, здесь он уже навел порядок.

— Извините, но вы не могли бы составить мне компанию? Видите ли, мне необходимо обследовать все здание и очень не хотелось бы рисковать головой только потому, что кто-то может не знать, что я «наш».

Мужчина — грузный смуглый средиземноморец — бросил на него испытующий взгляд, но сказал: "О'кей".

Когда они заканчивали осмотр второго этажа, Карфакс обнаружил еще двоих живых: один из них держал второго на мушке.

— Вы не Рафтон Карфакс? — спросил Гордон пленника — высокого худого мужчину лет сорока, с кровоточащей царапиной на щеке.

Тот отрицательно помотал головой.

— А вы его не знаете?

— Никогда о таком не слышал.

— В каком здании находится Вестерн?

Пленный замялся, но сопровождающий Карфакса рыкнул на него:

— Выкладывай все как есть, мистер, не то худо будет!

— Он был в здании номер четыре, — выжал из себя пленный. — В своей квартире. Она на два этажа выше зала с МЕДИУМом.

— Номер четыре, — задумчиво повторил добровольный помощник Карфакса. Так это же как раз то, в которое врезался самолет!

Гордон развернулся и зашагал прочь, бросив через плечо:

— Догоняйте.

Они бегом спустились по лестнице и выскочили наружу.

Навстречу им из здания номер четыре выбегали люди. Огонь добрался уже до пятого этажа, и, когда Гордон приблизился к зданию, он почувствовал такой сильный жар, что, как он подумал, на нем можно было бы запросто поджарить яичницу (хотя это все же было преувеличением). Люди в нерешительности толпились вокруг, но никто не рисковал войти в здание: на последнем, кто оттуда выскочил, уже тлела одежда.

И тут Карфакс заметил Рекстера: тот возглавлял группу, несущую тела Хиекки и человека, лицо которого настолько было залито кровью, что узнать его было невозможно. Рекстер крикнул Гордону, чтобы он шел за ними. За воротами тела положили прямо на землю. Хиекка была мертва. Одним выстрелом ей почти оторвало одну из ее грудей амазонки, а второй разворотил ей правое колено.

— Прежде чем ее подстрелили, она успела уложить четверых, — сказал Рекстер.

— Надеюсь, она умерла счастливой, — вздохнул Карфакс, а затем спросил, указывая на лежащего рядом незнакомца: — А это кто?

— Вестерн, — просто ответил Рекстер.

— Так что же вы мне сразу не сказали?! — зарычал Гордон, опускаясь рядом с телом на колени и вытирая платком кровь с его лица. Он нащупал шейную артерию и почувствовал слабый пульс!

— Вестерн, ты меня слышишь? — закричал он.

Веки Вестерна затрепетали, и рот слегка приоткрылся.

Карфакс приблизил свое здоровое ухо к самым его губам и расслышал что-то вроде: "Не долго…"

— Вестерн, где Рафтон Карфакс? — снова закричал Гордон.

Изо рта умирающего так сильно хлынула кровь, что забрызгала Гордону ухо.

— Вестерн, это я, Гордон Карфакс! Где мой дядя?

— …не Вестерн… — донесся неразборчивый шепот.

— Да соберитесь вы с силами! Продержитесь хотя бы чуть-чуть, чтобы успеть хоть напоследок сделать доброе дело! Скажите, где мой дядя Рафтон Карфакс? Да говорите же, Христа ради!

Вестерн закашлялся, и кровь потекла сильнее. Он судорожно вздохнул, и Карфаксу на секунду показалось, что все кончено.

А затем он услышал — очень тихо, но отчетливо:

— Я не Вестерн. Я — Рафтон Карфакс.

Гордон с трудом удержался от того, чтобы схватить его за плечи и встряхнуть.

— Что вы сказали?!

— Я твой дядя, Гордон.

И это были его последние слова.