"Игра на чужом поле" - читать интересную книгу автора (Ставицкий Василий)

 Александр Калганов АДОЛЬФ ГИТЛЕР НАКАНУНЕ И ПОСЛЕ СМЕРТИ

История последних дней жизни и смерти Адольфа Гитлера привлекает внимание общественности и историков со времени капитуляции фашистской Германии. Обстановка строжайшей секретности, в которой советские военные контрразведчики в 1945 году проводили оперативно-розыскные мероприятия с целью установить местонахождение главного военного преступника, явилась одной из причин возникновения домыслов о якобы имевшем место бегстве Гитлера из осажденного Берлина.


Сегодня трудно понять, по каким причинам результаты розыска скрывались от западных союзников, но факт остается фактом: английским и американским контрразведчикам также было разрешено провести раскопки в районе рейхсканцелярии и «поискать» останки Гитлера и его приближенных, но уже в то время, когда трупы были изъяты из ям и находились в Управлении «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта.

Установлению истины и исключению какой бы то ни было ошибки в случае с Гитлером придавалось такое значение, что Сталину было доложено об идентификации трупа только к концу мая, когда были проведены все судебно-медицинские исследования и опрошены все непосредственные свидетели последних дней и смерти фашистского фюрера. К этому времени сомнений в обстоятельствах и причине смерти Гитлера у советских контрразведчиков не оставалось. Интересно, что их американские и английские коллеги, лишенные возможности участвовать в исследовании обнаруженных останков, пришли к такому же выводу, восстановив историю последних дней бункера по показаниям тех его обитателей, которым удалось прорваться в западную зону оккупации.

Большая часть полученной информации стала со временем достоянием гласности, но некоторые документы отечественных органов госбезопасности по данной теме оставались на особом хранении вплоть до 2000 года. В рамках празднования 55-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне руководство ФСБ России сочло возможным опубликовать все имеющиеся документы по расследованию обстоятельств смерти А. Гитлера. Таким образом, мы впервые имеем возможность строго на документальной основе восстановить атмосферу последних дней бункера и ответить на вопрос о судьбе останков фашистского фюрера. Помогут нам в этом следственные дела и материалы военной контрразведки «СМЕРШ» из фондов Центрального архива ФСБ России.

Первое, что отмечали все источники, — крайне плачевное физическое состояние Гитлера в последний период войны. Помимо частых припадков ярости он заметно волочил ногу, с трудом вставал с кресла, окружающие наблюдали у него дрожание рук, настолько сильное, что те, у кого было медицинское образование, всерьез обсуждали возможность наличия у него болезни Паркинсона. Из показаний начальника личной охраны Гитлера Ганса Раттенхубера можно сделать вывод о том, что психическое и физическое здоровье фашистского фюрера было существенно подорвано в результате теракта, совершенного заговорщиками 20 июля 1944 года в ставке «Вольфшанце». Хотя Гитлер в результате взрыва бомбы практически не пострадал, «легким испугом» он не отделался: охранники вынуждены были чуть ли не выносить остолбеневшего фюрера из зала заседаний на руках.

После теракта Гитлер приказал обыскивать всех без исключения армейских офицеров, в том числе генералов, появляющихся в ставке. Все адресованные ему письма просвечивались рентгеном, даже белье, полученное из стирки, Гитлер решался надевать лишь после того, как оно пройдет обработку при помощи рентгеновского аппарата. В его личных аппартаментах было множество кнопок тревожной сигнализации, одна из них была установлена даже в его кровати.

От последствий нервного потрясения Гитлера лечил профессор Теодор Морелль, который описывался современниками как шарлатан, совершенно далекий от каких-либо научных представлений о медицине. Он активно потчивал фюрера знахарскими средствами и лекарствами собственного изобретения, составленными на основе стрихнина, гормонов, беладоны, морфия и других наркотических веществ. Секрет успеха и непререкаемого авторитета Морелля объяснялся быстрым эффектом его снадобий, приняв которые, Гитлер сразу чувствовал огромный прилив сил. В течение 1943–1944 года ему ежедневно делали инъекции мореллевских «чудо-препаратов». В результате все свидетели последних дней Гитлера отмечали его опухшее лицо, поседение, сгорбленность, дрожание рук и ноги, хриплый, прерывающийся голос и тусклые глаза. В таком физическом состоянии фашистский фюрер встретил середину апреля 1945 года, когда Красная Армия начала решающее весеннее наступление.

С 15 апреля дорога из Берлина в Мюнхен была запружена автомобилями, в которых бежали гитлеровские чиновники. Об эвакуации населения никто не думал. Жители Берлина, брошенные на произвол судьбы, остались вскоре без света, воды и хлеба. Стремительный прорыв советских войск на Одере, охват, а затем окружение Берлина дивизиями Красной Армии рушили последние надежды на спасение германской столицы.

21 апреля 1945 года, после того, как первый советский снаряд разорвался у Бранденбургских ворот, Гитлер переселился в новое бомбоубежище, расположенное в саду рейхсканцелярии. Оно было самым прочным из всех, ранее построенных в Германии, — толщина потолочных бетонных перекрытий бункера достигала восьми метров. Генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг называл это убежище целым подземным городом, в котором во время налетов авиации свободно размещались 4–5 тысяч берлинских детей из «Гитлерюгенда».

Связь бункера с внешним миром с каждым днем становилась менее надежной. В результате повреждения линий артиллерийскими снарядами прекратил работу телеграф, затем телефон, и в распоряжении ставки осталась лишь небольшая радиостанция.

Руководство боевыми операциями носило иллюзорный характер. По радио получали отрывочные донесения, причем наиболее регулярными были сообщения иностранных радиокомпаний, передававших информацию своих корреспондентов о ходе боев за Берлин. Донесения же штабов и соединений германских войск были настолько отрывочны, бессвязны и противоречивы, что делать оперативные выводы по ним было практически невозможно.

В этой ситуации Гитлер пытался еще руководить и командовать. В бункер днем и ночью приходили вызванные в ставку генералы и офицеры, непосредственные участники боев за Берлин. Приходили они растерянные и подавленные, поскольку ясно видели, что армия переживает агонию, и не верили в победу и целесообразность сопротивления. Вместо боеприпасов к ним часто прибывали тюки геббельсовских листовох «Бронированный медведь» с лозунгами «Берлин был и останется немецким! Русские никогда не вступят в Берлин!», а русские уже были в Берлине и вели бои все ближе к рейхсканцелярии.

Гитлер редко выходил к посетителям, в основном он сидел в своем кабинете в нижнем этаже бункера. Опершись локтями о стол и охватив голову руками, он часами смотрел на лежащую перед ним карту Берлина. Иногда он начинал лихорадочно чертить на ней стрелы, указывающие направление воображаемых контрударов, иногда передвигал по карте пуговицы, которые изображали несуществующие армии, корпуса, дивизии.

То, как Гитлер руководил войсками, демонстрирует случай с Вейдлингом, который в течение одних суток вначале был приговорен к расстрелу, а затем назначен командующим обороной всего Берлина.

В ставке Гитлера распространился слух — именно слух, а не сообщение, что командующий 56 танковым корпусом генерал Вейдлинг отступил под натиском советских войск западнее Берлина, создав Красной Армии возможности для нанесения главного удара. Взбешенный Гитлер отдал приказ — найти и расстрелять Вейдлинга. Узнавший об этом приказе Вейдлинг, части которого продолжали вести бои и никуда не отступали, примчался в бункер.

Когда генерала проводили к Гитлеру и он увидел своего фюрера с трясущимися руками и безумно горящими глазами, Вейдлинг решил, что пришел его смертный час. Неожиданно Гитлер вяло протянул ему руку и спросил: «Я с вами знаком? Фамилию я вашу припоминаю…» Задав несколько вопросов о положении на фронте, Гитлер начал медленно, с долгими паузами, ставить Вейдлингу боевую задачу на соединение с частями генерала Венка, в результате чего, по его замыслу, части Красной Армии были бы уничтожены вначале южнее, а затем севернее Берлина. Вытянувшийся по-солдатски Вейдлинг с изумлением слушал речь фюрера. 9-я армия Венка никак не могла оторваться от противника, части Красной Армии били ее и преследовали по пятам. Корпус Вейдлинга, которому отводилось большое место в планах Гитлера, давно уже был не корпусом, а группой разрозненных и полуразбитых подразделений.

Потрясенный видом и рассуждениями человеческой развалины, которая все еще стояла во главе германского государства, Вейдлинг уехал на передовую, так и не узнав, будут его расстреливать или нет. На следующий день генерала Вейдлинга вызвали в ставку. Кребс приветливо встретил его словами: «Поздравляю Вас! В связи с впечатлением, которое Вы вчера произвели на фюрера, он назначает Вас командующим всего укрепрайона Берлина». Вейдлинг пробомотал в ответ, что лучше бы его расстреляли.

21 апреля в воспаленном мозгу Гитлера родилась мысль о возможности контрудара по Красной Армии силами всех берлинских войск. Собрать в кулак все части и нанести переломный удар по противнику было приказано генералу войск СС Феликсу Штейнеру. Штейнер, имевший представление О настоящем положении вещей, попросту проигнорировал приказ Гитлера и стал пробиваться с остатками своей армии на запад. О том, что атака Штейнера не состоялась, стало известно на военном совещании в бункере 22 апреля. С Гитлером случилась бурная истерика с обвинениями всех в предательстве, после которой он в совершенном измождении заявил, что наступил конец. В этот день он окончательно разуверился в успехе своей миссии и впервые сказал, что решил умереть в Берлине.

Посетивший Гитлера 22 апреля 1945 года генерал-фельдмаршал Фердинанд Шернер был поражен физическим состоянием фюрера. Медленно передвигающийся, волочащий ногу, бледный, с распухшим лицом, Гитлер производил впечатление тяжело больного. Шернер, части которого вели бои на Западном и Восточном направлениях, высказал мнение о необходимости срочной эвакуации Гитлера в Зальцбург, подальше от частей Красной Армии, бои с которыми были гораздо ожесточеннее, чем с войсками союзников. Гитлер в ответ на сообщение о пассивном поведении в последнее время войск и авиации западных противников заявил: «Вы видите, есть еще и военные возможности, которые мы должны использовать». Как пояснил начальник штаба Кребс, Гитлер имел в виду отвод германских сил с англо-американского фронта и переброску их на Восток. Уехать из Берлина Гитлер категорически отказался, считая себя полководцем, само присутствие которого воодушевляет войска. Тут же Шернер услышал о решении Гитлера покончить с собой, если падет Берлин.

Также встретившийся с Гитлером 22 апреля генерал-полковник Альфред Йодль подтвердил, что именно в этот день фашистский фюрер принял решение остаться в Берлине и покончить жизнь самоубийством. Никакие уговоры не могли заставить его передумать.

Находившийся в ставке в качестве представителя военно-морских сил Германии вице-адмирал Ганс Эрих Фосс вспоминал, что вскоре после переселения Гитлера в новое бомбоубежище в его поведении появились элементы безразличия к происходящему; встречаясь с группой офицеров, он старался вести разговоры на отвлеченные от войны темы. В беседе с Фоссом в конце апреля Гитлер говорил: «Теперь я вижу, насколько сильна Россия, и знаю, что Германия будет побеждена. Конечно, можно было бы пойти на какое-либо перемирие с русскими, но я со своим именем этого сделать не могу, я не пойду на это, ибо это будет для меня унизительно».

Пока Гитлер старался смириться с мыслью о неизбежной смерти, его приближенные и любимцы, не поспешившие разделить последнее пристанище и судьбу фюрера, активно искали возможности для собственного спасения. 25 апреля поступила радиограмма от рейхсмаршала Германа Геринга. Ссылаясь на речь Гитлера от 1 сентября 1939 года, в которой тот объявил его своим преемником, Геринг извещал, что берет на себя руководство государством, так как находящийся в окруженном Берлине фюрер не в состоянии что-либо предпринять. Геринг же, имея его полномочия, сможет вступить в переговоры с англо-саксами. Но Гитлер не собирался никому уступать свою власть. Он объявил рейхсмаршала предателем, заявил, что лишает его всех званий и наград, и отдал приказ о его аресте и расстреле. Тут же он приказал явиться к нему по срочному делу генерал-лейтенанту авиации Риттеру фон Грейму — как выяснилось позже, для того, чтобы сообщить ему о предательстве Геринга и поручить возглавить военно-воздушные силы Германии.

Документальные свидетельства о последних днях краха фашистской Германии подчеркивают личные качества партийных выдвиженцев, в том числе из элиты СС, и офицеров вермахта, которые, включая представителей высшего генералитета, никогда не вступали в НСДАП. Если многие из тех, кто в течение 12 лет нацистской власти в Германии являлся ее оплотом и олицетворением, когда запахло жареным, отвернулись от своего фюрера в надежде спастись поодиночке, то войсковые офицеры остались верны, как им казалось, своему воинскому долгу перед главнокомандующим до дня капитуляции.

Для генерала Грейма прибытие в осажденный Берлин было равносильно совершению самоубийства. Как вспоминал Ганс Раттенхубер, гул канонады и разрывов артиллерийских снарядов над бункером не стихал ни на минуту. Иногда, когда снаряд попадал в перекрытия бомбоубежища, Гитлер выбегал из кабинета и кричал: «Что случилось?» При этом его не интересовало, какой опасности он подвергает Грейма ради того, чтобы лично отдать бесполезное уже приказание.

25 апреля генерал вылетел в сопровождении сорока истребителей, не зная зачем, в Берлин. В его самолете летела известная в Германии летчица Ганна Райч, которая позднее написала полные эмоций воспоминания о нескольких прожитых ею в бункере днях.

В воздухе фашистские самолеты встретили советские истребители, которые практически уничтожили вражескую эскадрилью. Грейму удалось сесть на последнем аэродроме в зоне боев, находившемся еще в руках немцев. Попытка связаться по телефону с рейхсканцелярией не увенчалась успехом, и Грейм с Райч отправились навстречу неизвестности на старом тренировочном самолете. На подлете к Бранденбургским воротам самолет, летевший на бреющем полете на уровне верхушек деревьев, попал под огонь советских зенитчиков. Прямым попаданием у самолета оторвало днище, а Грейм был серьезно ранен в ногу. Когда усилиями Ганны Райч им удалось сесть на автостраду и затем добраться до рейхсканцелярии, дряхлый фюрер прослезился от преданности своих летчиков. Грейм услышал о присвоении ему звания генерал-фельдмаршала и назначении на пост командующего ВВС. Трагикомичность ситуации вполне выразилась в цели прилета Грейма: чудом уцелев, он оказался запертым в бункере командующим вдали от своих подчиненных. Разыгрываемая Гитлером пьеса абсурда набирала свои обороты.

Получив новых зрителей в лицах Грейма и Райч, Гитлер с оживлением произносил полные пафоса речи об историческом моменте и своей роли в нем. По воспоминаниям Райч, оставаясь в Берлине; он надеялся, что все войска «совершат сверхчеловеческие усилия», чтобы спасти своего фюрера. Разочаровавшись в своих сподвижниках и столкнувшись с фактами предательства, он принял решение умереть. Умереть с ним согласились практически все обитатели бункера, которым были розданы ампулы с ядом (при этом супруги Геббельс приняли решение об убийстве своих шестерых детей). Грейм и Райч, на которых угнетающая моральная обстановка подземного убежища и бред Гитлера произвели свое впечатление, также получили по порции цианистого калия.

В ночь с 26 на 27 апреля начался первый тяжелый артиллерийский обстрел рейхсканцелярии. По свидетельству Ганса Раттенхубера, с этого времени поступки Гитлера, Геббельса, Бормана и других находившихся в бункере лиц походили на поведение умалишенных в сумасшедшем доме.

27 апреля обнаружили исчезновение из бункера генерал-лейтенанта войск СС Германа Фегеляйна, который являлся офицером связи между Гиммлером и Гитлером. Взбешенный фюрер приказал разыскать и доставить к нему беглеца, который был женат на сестре Евы Браун Грете и пользовался до этого безграничным доверием Гитлера. После получения известия о попытке Гиммлера вступить в переговоры с западными союзниками СССР, арестованный эсэсовцами Фегеляйн был расстрелян во дворе рейхсканцелярии.

О том, как Гитлер узнал об измене Гиммлера, позднее рассказывал советским контрразведчикам очевидец события Гельмут Вейдлинг. В 22 часа 27 апреля в кабинете Гитлера проходило обсуждение обстановки в Берлине. Во время доклада Вейдлинга в кабинет ворвался государственный секретарь Науман и в большом возбуждении доложил: «Мой фюрер, стокгольмский радиопередатчик сообщил, что Гиммлер сделал предложение англичанам и американцам о капитуляции Германии и получил от них ответ, что они только тогда будут согласны вести переговоры, если к этому привлекут третьего партнера — Россию». Последовавшую реакцию на сообщение Вейдлинг описывает следующим образом: «Воцарилась тишина. Гитлер стучал своими тремя карандашами по столу. Его лицо исказилось, в глазах был виден страх и испуг. Беззвучным голосом он сказал что-то Геббельсу, похожее на слово «предатель».

Утром 28 апреля Вейдлинг с другими офицерами разработал план прорыва из Берлина, который предполагалось осуществить тремя волнами с двух сторон через мосты южнее Шпандау. В третьей волне должен был находиться Гитлер со своим штабом. На совещании в 22 часа того же дня Кребс поддержал предложение о прорыве. Далее снова процитируем Вейдлинга: «Гитлер долго раздумывал, затем усталым, безнадежным голосом сказал: «Чем может помочь этот прорыв? Мы из одного котла попадем в другой. Нужно ли мне скитаться где-нибудь по окрестностям и ждать своего конца в крестьянском доме или другом месте. Уж лучше я останусь здесь».

В ночь на 29 апреля поступила информация, что советские танки вышли на Потсдамер платц. Гитлер вспомнил вдруг, что у него в бункере находится командующий военно-воздушными силами, и приказал Грейму и Райч возвратиться на базу и организовать авиаподдержку наступления танковой армии Венка (в затуманенном мозгу Гитлера разгромленная к этому времени армия представлялась ему боеспособным подразделением). Вторым приказом Грейму было — найти и арестовать Гиммлера. В 2 часа ночи учебный самолет подобрал Грейма и Райч на Шарлоттенбургер шоссе. Сам Гитлер, совершенно подавленный изменой самого близкого своего соратника Генриха Гиммлера, даже не пытался воспользоваться возможностью бежать из Берлина. К слову, и Грейм с Райч не хотели покидать бункер, убежденные, что на этот раз в воздухе их ждет неминуемая гибель.

Ночью 29 апреля по настоянию Евы Браун, которая мечтала о «славной смерти» вместе с фюрером в качестве его законной жены, состоялась церемония их женитьбы с Гитлером, более похожая на похороны. По показаниям свидетелей, атмосфера была настолько угнетающая, что напоминала свадьбу мертвецов. Сразу после регистрации брака молодожены начали обсуждать детали предстоящего самоубийства. Гитлер постарался заручиться обещаниями своего окружения, что их с Евой трупы сожгут дотла.

Свое завещание, подписанное в 04.00 29 апреля 1945 года, Гитлер начинал словами: «Так как я в годы борьбы полагал, что не могу взять на себя ответственность вступления в брак, я решился перед окончанием земного существования взять в жены ту девушку, которая после долгих лет верной дружбы по доброй воле прибыла в почти уже осажденный город, чтобы разделить свою судьбу с моей. Она по своему желанию умирает со мной как моя супруга. Смерть заменит нам то, чего лишила нас обоих моя работа на службу моему народу».

В «политическом завещании» Гитлер оправдывался: «Неправда, что я или кто-либо другой в Германии хотели войны в 1939 году. Ее хотели и поджигали те международные государственные деятели, которые были или еврейского происхождения или работали в интересах евреев». Оказывается, Гитлер был чем-то вроде голубя мира, а «виновником этой убийственной борьбы» было все то же «еврейство». Уверовав в свою исключительность и историческую роль, Гитлер без стеснения диктовал секретарю: «Далее, я не оставлял неясностей в том, что на этот раз не только миллионы европейских детей арийских народов будут умирать с голода, не только миллионы взрослых людей погибнут и не только сотни тысяч женщин и детей будут сожжены в городах и погибнут под бомбами, но и собственно виновник, хотя и путем более гуманных средств, должен будет искупить свою вину».

Во второй части «политического завещания» Гитлер лишал всех прав и снимал со всех должностей Геринга и Гиммлера за «тайные переговоры с врагом» и «неверность по отношению к моей личности». На посты рейхспрезидента, военного министра и главнокомандующего военно-морскими силами Гитлер назначал гросс-адмирала Карла Деница, на пост рейхсканцлера — Йозефа Геббельса, на пост партайминистра — Мартина Бормана. Так дряхлый фюрер последний раз отретушировал себя перед историей и стал готовиться к смерти.

Подготовка эта представляла собой сцены прощания с обитателями бункера, которым должны были запомниться последние минуты жизни «великого человека». Гитлер настолько упивался разыгрываемой им драматической ролью, что после прощаний со своим ближайшим окружением и офицерами охраны приказал собрать вечером в центральном коридоре бункера обслуживающий персонал: эсэсовцев, медицинских сестер, поваров и уборщиц. Традиционным жестом, вытянув вперед руку, он приветствовал собравшихся, а затем обошел весь ряд, пожимая руку каждому. Одна из медсестер, заливаясь слезами, истерически закричала, что она верит в фюрера и в победу Германии. Гитлер заметно смутился и сказал: «Мы или победим, или умрем», после чего поспешил удалиться в свой кабинет.

Вернувшись к себе, Гитлер вызвал врача Хаазе, передал ему стеклянную ампулу с ядом и спросил, как можно проверить его действие. Хаазе ответил, что яд можно испытать на животном. На это Гитлер приказал дать содержимое ампулы своей недавно ощенившейся овчарке Блонди. Увидев быстрое действие цианистого калия, Гитлер был удовлетворен, поскольку опасался, что из-за огромного количества лекарств, которыми в течение девяти лет пичкал его Морелль, яд может на него не подействовать.

Позднее выяснилось, что Гитлер решил все же подстраховаться, чтобы не попасть живым в руки советских солдат. Как рассказывал нашим контрразведчикам начальник личной охраны Гитлера Раттенхубер, перед смертью тот приказал своему слуге Линге выйти на десять минут из комнаты, затем войти, подождать еще десять минут, после чего продублировать действие яда выстрелом в голову. Подтвердив Раттенхуберу смерть Гитлера, Линге сказал, что ему пришлось выполнить самый тяжелый приказ фюрера в своей жизни.

Одним из последних, кто говорил с Гитлером перед смертью, был вице-адмирал Фосс. Примечательны слова, которые, по воспоминаниям Фосса, сказал ему Гитлер во время беседы, закончившейся в 15 часов 30 апреля 1945 года: «Я понял, какую непоправимую ошибку я совершил, напав на Советский Союз. Я никогда не думал, что так сильно свои идеи Сталин мог привить своему народу. Нужно быть гениальным человеком и в политике, и в стратегии, чтобы организовать свой народ в столь невыгодных условиях и беспримерной борьбе, которую русские показали в боях за свою родину, и особенно в боях за Сталинград, Москву и Ленинград, и таким человеком оказался Сталин». Гибель десятков миллионов людей в результате развязанной Гитлером грандиозной войны не имела для него никакого значения. Величайшую в истории человечества трагедию народов мира Гитлер воспринимал как схватку интеллектов двух «гениев», стоящих над человечеством и над законом.

Минут через 30–45 после этого разговора Фосс увидел, как адъютант Гитлера Гюнше, его слуга Линге и несколько охранников в сопровождении Геббельса и Бормана выносят завернутые в ковер тела (по показаниям Раттенхубера — завернутые в серые солдатские одеяла). В саду рейхсканцелярии трупы Гитлера и Евы Браун облили бензином и подожгли. Сожженные останки затем закидали землей.

Распространившееся среди обитателей бункера известие о смерти Гитлера не только не произвело на большинство присуствовавших удручающего впечатления, но вызвало у них облегчение. Многие стали деловито готовится к прорыву. В буфете захлопали пробки из бутылок вина, многие закурили, что при Гитлере категорически запрещалось, некоторые эсэсовцы даже пустились в пляс. Общим настроением было поскорее вырваться из окружения и сдаться в плен американцам. Один из охранников — Менгерсхаузен поспешил пробраться в кабинет Гитлера и отколоть от его кителя партийный значек НСДАП, проговорив: «В Америке за него дорого дадут».

Йозеф Геббельс, оставшийся в бункере «за старшего», направил начальника штаба сухопутных сил Кребса в качестве парламентера к советскому военному командованию с известием о смерти Гитлера и предложением заключить перемирие и начать переговоры. Вернувшийся генерал Кребс сообщил, что советское руководство настаивает на полной и безоговорочной капитуляции Германии.

3 мая 1945 года командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Жуков и член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин докладывали по ВЧ Верховному главнокомандующему Маршалу Советского Союза Сталину:

«2-го мая 1945 года в городе Берлине на территории имперской канцелярии рейхстага на Вильгельмштрассе, где в последнее время была ставка Гитлера, обнаружены обгоревшие трупы, в которых опознаны имперский министр пропаганды Германии доктор ГЕББЕЛЬС и его жена.

3-го мая с. г. на той же территории в штаб-квартире ГЕББЕЛЬСА (бомбоубежище на глубине до 80 метров) обнаружены и извлечены трупы шестерых детей ГЕББЕЛЬСА.

По всем признакам детей можно судить, что они были отравлены сильно действующими ядами.

Лично начальником Управления контрразведки «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенантом товарищем ВАДИС были предъявлены обнаруженные трупы задержанным: личному представителю гроссадмирала ДЕНИЦ при ставке Гитлера — вице-адмиралу ФОСС, начальнику гаража рейхсканцелярии ШНАЙДЕР, повару ЛАНГЕ, начальнику технических учреждений имперской канцелярии ЦИЕН, в которых они опознали ГЕББЕЛЬСА, его жену и детей.

При осмотре трупов ГЕББЕЛЬСА и его жены были обнаружены золотые значки партии «НСДАП», 2 пистолета «Браунинг 1», портсигар с монограммой от Гитлера. По заявлению ФОСС, золотой значок имела только единственная женщина в Германии — жена Геббельса, который ей был вручен Гитлером за 3 дня до его самоубийства, а также ФОСС опознал личную подпись Гитлера на портсигаре.

На территории имперской канцелярии во дворе министерства пропаганды был обнаружен труп в форме генерала, в котором ФОСС опознал генерал-лейтенанта КРИБС*, являвшегося начальником генерального штаба сухопутных сил Германии. Кроме того, на подкладке мундира у левого бокового кармана обнаружена нашивка с надписью «КРИБС».

1 мая с. г. КРИБС приходил в 8-ю гвардейскую армию нашего фронта в качестве парламентера для переговоров о капитуляции. При осмотре трупа обнаружено пулевое отверстие с правой стороны подбородка с выходным отверстием в затылочной части головы, что свидетельствует о его самоубийстве.

Трупы ГЕББЕЛЬСА, его семьи, а также КРИБС находятся в «СМЕРШ».»

По всем канонам уголовно-процессуального кодекса контрразведчикам предстояло устроить необходимые медицинские исследования трупов для определения в каждом случае настоящей причины смерти. Для этой работы были привлечены лучшие судебно-медицинские эксперты. Но основной задачей оставалось обнаружение главного военного преступника — Адольфа Гитлера. С участием пе* Так в документе. реводчиков проводились бесконечные опросы немцев, задержанных при попытке прорваться из окружения в районе рейхсканцелярии. Имевшуюся информацию о самоубийстве Гитлера необходимо было подкрепить вещественными доказательствами. Ошибка здесь не допускалась.

Упоминавшийся выше эсэсовец Гарри Менгерсхаузен, который 30 апреля 1945 года во время выноса трупов Гитлера и Евы Браун стоял на посту у выхода из бункера, указал на место, где было произведено сжигание и захоронение останков. 5 мая одной из поисковых групп военной контрразведки был снят верхний слой земли, под которым обнаружились два сильно обгоревших трупа. В Центральном архиве ФСБ России сохранился подлинный акт, составленный контрразведчиками в тот день: г. Берлин, действующая армия.

АКТ 1945 года, мая месяца «5» дня

Мной гв. старшим лейтенантом ПАНАСОВЫМ Алексеем Александровичем и рядовыми ЧУРАКОВЫМ Иваном Дмитриевичем, ОЛЕЙНИК Евгением Степановичем и СЕРОУХ Ильей Ефремовичем, в г. БЕРЛИНЕ в районе Рейхсканцелярии ГИТЛЕРА, вблизи места обнаружения трупов ГЕББЕЛЬСА и его жены, около личного бомбоубежища ГИТЛЕРА были обнаружены и изъяты два сожженных трупа, один женский, второй мужской.

Трупы сильно обгорели и без каких-либо дополнительных данных опознать невозможно.

Трупы находились в воронке от бомбы, в 3-х метрах от входа в Гитлеровское бомбоубежище и засыпаны слоем земли.

Трупы хранятся в отделе контрразведки «СМЕРШ» 79 стрелкового корпуса.

Командир взвода ОКР «СМЕРШ» 79 СК гв. ст. лейтенант Панасов

Рядовой ОКР «СМЕРШ» 79 СК Чураков

Рядовой ОКР «СМЕРШ» 79 СК Олейник

Рядовой ОКР «СМЕРШ» 79 СК Сероух


После обнаружения, как тогда писали, «предполагаемого трупа Гитлера» началась кропотливая работа по его идентификации. О его визуальном опознании не могло быть и речи — настолько были повреждены огнем мягкие ткани. У представленного судебно-медицинским экспертам трупа также частично отсутствовала крышка черепа.

По счастью, контрразведчикам удалось разыскать Кете Гойзерман, которая работала в стоматологическом кабинете рейхсканцелярии ассистентом профессора Блашке, лечившего зубы фашистского фюрера. Гойзерман дала подробнейшее описание верхней и нижней челюстей Гитлера. Это описание полностью совпало с тем, что увидели при исследовании трупа советские медэксперты. Так, очевидно, доставлявшие Гитлеру много хлопот при жизни зубы помогли поставить точку в его идентификации после смерти. Челюсти были изъяты из трупа и стали неоспоримыми вещественными доказательствами.

Зарисовку зубов сделал также задержанный смершевцами зубной техник Фриц Эхтман, который по заданию профессора Блашке должен был изготовить основу протеза для Гитлера. Помимо подтверждения свидетельства Гойзерман в отношении Гитлера показания Эхтмана позволили идентифицировать труп Евы Браун. Именно Фриц Эхтман изготовил и установил единственный в ее челюсти зубной мост своего собственного изобретения. Этот мост стал вторым серьезным вещественным доказательством, приобщенным к материалам расследования.

Важное значение имело установление причины смерти Гитлера, поскольку показания одних задержанных немцев говорили о его решении отравиться ядом, другие задержанные слышали, что он застрелился.

5 мая в той же яме, где ранее обнаружили трупы Иозефа Геббельса и его жены, нашли трупы двух собак, как показала экспертиза, отравленных цианистым калием. Труп овчарки подтвердил показания врача рейхсканцелярии Хаазе об испытании Гитлером яда на своей любимой собаке Блонди. Помимо этого во рту трупа Гитлера судебно-медицинскими экспертами были обнаружены кусочки стекла, составляющие часть стенок и дна тонкостенной ампулы.

В 1946 году, когда в западной печати появились измышления о чудесном «спасении» фюрера немецких фашистов, сотрудники МВД СССР провели операцию «Миф», в ходе которой в яме, где в 1945 году обнаружили останки Гитлера и Евы Браун, была найдена недостающая затылочная часть черепа с пулевым отверстием. Тогда же в качестве вещественных доказательств была изъята часть обшивки дивана Гитлера со следами запекшейся крови. Таким образом подтвердились показания начальника личной охраны Гитлера Раттенхубера о выстреле адъютанта Линге в своего фюрера. Для следователей не имело значения, выстрелил ли Линге в труп или в трясущегося от страха Гитлера с ампулой во рту. Главное — картина его смерти стала законченной, в расследовании была поставлена последняя точка.

В 1945 году обнаруженные на территории рейхсканцелярии трупы закопали в районе города Ратенов. В подлинном документе, подписанном комиссией в составе. военнослужащих Третьей ударной армии адрес захоронения был указан так:

«Местонахождение закопанных трупов: Германия, Бранденбургская провинция, район гор. Ратенов, лес восточнее гор. Ратенова: по шоссе с Ратенова на Штехов, не доходя дер. Ной Фридрихсдорф, что 325 метров от железнодорожного моста, по лесной просеке, от каменного столба с числом 111 — на северо-восток до каменного 4-х гранного столба с тем же числом 111 —55 метров. От этого 3-го столба строго на восток —26 метров.

Закопанная яма с трупами сравнена с землей, на поверхности ямы высажены из мелких сосновых деревьев число—111».

После завершения операции «Миф» трупы были захоронены 21 февраля 1946 года на территории советского военного городка в Магдебурге по улице Вестендштрассе возле дома 36, где пролежали в земле вплоть до 1970 года. 13 марта 1970 года Председатель КГБ при Совете Министров СССР Ю. В. Андропов направил следующее письмо в ЦК КПСС:

«В феврале 1946 г. в г. Магдебурге (ГДР) на территории военного городка, занимаемого ныне Особым отделом КГБ по 3 армии ГСВГ, были захоронены трупы Гитлера, Евы Браун, Геббельса, его жены и детей. (Всего 10 трупов).

В настоящее время указанный военный городок, исходя из служебной целесообразности, отвечающей интересам наших войск, командованием армии передается немецким властям.

Учитывая возможность строительных или других земляных работ на этой территории, которые могут повлечь обнаружение захоронения, полагал бы целесообразным произвести изъятие останков и их уничтожение путем сожжения.

Указанное мероприятие будет проведено строго конспиративно силами оперативной группы Особого отдела КГБ 3 армии ГСВГ и должным образом задокументировано».

Ниже приводится отрывок из утвержденного Ю. В. Андроповым плана проведения мероприятия «Архив» по физическому уничтожению останков:

«В целях осуществления мероприятия:

1. За два-три дня до начала работ над местом захоронения силами взвода охраны 00 КГБ армии установить палатку, размеры которой позволили бы под ее прикрытием производить предусмотренные планом работы.

2. Охрану подходов к палатке, после ее установления, осуществлять силами солдат, а в момент производства работ — оперсоставом, выделенным для проведения мероприятия «Архив».

3. Организовать скрытый пост для контрнаблюдения за близлежащим от места работы домом, в котором проживают местные граждане, с целью обнаружения визуальной разведки. В случае обнаружения такого наблюдения принять меры к его пресечению, исходя из конкретно сложившейся обстановки.

4. Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки вложить в специально подготовленные ящики, которые на машине вывезти в район учебных полей саперного и танковых полков ГВСГ в районе Гнилого озера (Магдебургский округ ГДР), где сжечь, а пепел выбросить в озеро».

В качестве легенды прикрытия действий советских контрразведчиков на территории военного городка (установка палатки, раскопки) было принято объяснение, что работы ведутся в целях проверки арестованного в СССР преступника, по данным которого в этом месте могут находиться ценные архивные материалы.

4 апреля 1970 года захоронение было вскрыто, а 5 апреля все извлеченные останки сожжены, а пепел развеян над рекой Бидериц в районе города Шенебек в 11 километрах от Магдебурга. На хранении в Центральном архиве КГБ при СМ СССР остались в качестве вещественных доказательств изъятые в 1945 году из трупов зубы Адольфа Гитлера и Евы Браун.