"Человек с луны[Рис. П. Староносова ]" - читать интересную книгу автора (Чумаченко Ада Артемьевна)

ПЕРВЫЙ ДРУГ

Маклай раздвинул ветки и осмотрелся. Узенькая тропинка привела его к широкой, хорошо утоптанной площадке. Кругом стояли хижины. Их крыши были сделаны из пальмовых листьев, двери были открыты. Окон не было. Свет проникал в жилище только через дверь, и, остановившись у входа, Маклай с трудом рассмотрел в темноте очаг, сложенный из камней, помост из бамбука, очевидно для спанья, кое-где по стенам связки перьев и раковин, а в глубине, в темноте, под самой крышей, — человеческий череп. Череп был совсем чёрный от копоти, и Маклай заметил его не сразу.

Маклай отошёл от хижины на несколько шагов и остановился на середине площадки.

Кругом, казалось, не было ни души. В листве деревьев мирно пели птицы. В траве трещали насекомые. Тени от веток колыхались на утоптанной земле.

Но люди, очевидно, только что были здесь. Недопитый кокосовый орех с «молоком» — беловатой жидкостью — ещё валялся на земле. Брошенное в кусты весло было влажно. Расколотый бамбук лежал у входа в хижину. Здесь кто-то только что работал  над ним. Неоконченное ожерелье из раковин висело, зацепившись за куст: его уронили на бегу, и раковинки ссыпались с тихим шумом, медленно соскальзывая с волокнистой травинки, на которую они были нанизаны.

Маклай стоял, прислушиваясь к пению птиц, звону цикад, шуму быстрого горного ручья. Шорох позади вдруг привлёк его внимание. Он быстро обернулся и увидел человека. Человек замер на месте, потом вздрогнул и бросился бежать.

— Стой! Стой! — крикнул Маклай и кинулся за ним, ощупывая на бегу карманы.

Несколько лоскутков и лент попалось ему под руку. Маклай вытащил один из обрывков и высоко взмахнул им:

—  Стой! Не бойся! Я не сделаю тебе ничего плохого! Я друг! Слышишь? Я друг!

Голос Маклая звучал ласково и просительно.

Бегущий человек как будто понял его. Он остановился и посмотрел на Маклая.

Николай Николаевич медленно подошёл к папуасу и так же медленно, боясь испугать лишним движением, протянул ему красный лоскут. Папуас осторожно взял его и внимательно осмотрел, переворачивая то на одну, то на другую сторону.

И вдруг, засмеявшись, быстро и ловко повязал лоскут на свою курчавую голову.

Маклай жадно всматривался в лицо папуаса. Нет, страшного в нём не было ничего!

Из-под нависших бровей на него смотрели любопытные глаза. Большой рот, почти скрытый бородой и усами, улыбался. Чёрные курчавые волосы, приплюснутый нос, сильное тёмное тело. На бёдрах папуаса была грязная повязка, заменявшая ему одежду. На руках с тугими мускулами светлели браслеты, сплетённые из сухой травы и украшенные пёстрыми раковинками. За одним из браслетов торчал зелёный лист бетеля, за другим — костяной нож. Маклай высоко поднял руки, ладонями вперёд.

—  Я друг! Друг! — говорил он папуасу. — Я один! Я без оружия! Я не обижу тебя. Не бойся!

Наклонив голову немного набок, папуас вслушивался в звуки непонятных для него слов. Должно быть, и он не находил ничего страшного в этом белом человеке, приплывшем сюда на диковинной пироге.

Его, пожалуй, больше удивляла одежда Маклая, чем он сам. Вытянув осторожно вперёд палец, папуас тихонько прикоснулся к отвороту пиджака. Зачем эта вторая кожа? Значит, у белого человека нет настоящей тёмной блестящей кожи, которая бы защищала его от дождя, солнца и ветра? Бедный белый человек!

Обрадованный этим доверчивым жестом, Маклай опустил руку на плечо папуаса.

—  Пойдём со мной, — проговорил он ещё ласковей, ещё спокойней. — Пойдём со мной на берег. Я покажу тебе мою лодку. Я подарю тебе табаку. Я буду твоим другом. Я — Маклай. Понимаешь? Я — Маклай! — И Николай Николаевич несколько раз легонько стукнул себя по груди.

Папуас широко улыбнулся. Он что-то понял.

—  Маклай, — с трудом повторил он и показал на Николая Николаевича. И вдруг, высоко вскинув голову, он с размаху шлёпнул себя по груди и выкрикнул торжественно и гордо: —Туй! Туй!

Маклай весело закивал головой:

—  Понимаю. Ты — Туй. Я — Маклай. Ты — Туй, Я — Маклай. Вот и хорошо! Вот мы и знакомы. Вот мы и друзья!