"Нежная обманщица" - читать интересную книгу автора (Гротхаус Хизер)

Глава 1


Сентябрь 1077 года

Лондон, Англия


Симона дю Рош опустилась на позолоченную козетку в бальном зале королевского замка. Зеленая бархатная юбка мягко легла у ее ног пышными складками. Изящно уложенные черные косы обвивали головной убор, возвышающийся под необычным углом. Кошачьи глаза изумрудного цвета с плохо скрываемой неприязнью смотрели на толпу танцующих гостей.

Шел третий и последний день празднований в честь дня рождения короля Вильгельма. Симона была бесконечно рада, что торжества заканчиваются и она наконец избавится от любопытных взглядов и перешептываний, которыми ее со злобой одаривали эти убогие англичане — местные лорды и леди, наводнившие королевский двор.

Заметив поклонившегося ей величественного старика, Симона растянула губы в вымученной улыбке.

«Он пытается выказать любезность, — думала Симона, — но этот старый болван не знает, что я понимаю каждое слово из тех мерзостей, которые говорит обо мне его партнерша».

— Он слишком толст, сестрица, — прошептал Дидье на родном французском языке. — Будь он твоим мужем, он бы раздавил тебя, как бабочку.

Симона спрятала под вуалью ядовитую улыбку и прошептала в ответ:

— Замолчи, Дидье. Ты слишком маленький, чтобы столько знать об отношениях мужа и жены. — И, почти отвернувшись, добавила: — Ну почему ты не остался в наших покоях? Я просто чувствую, что сегодня ты доставишь мне немало хлопот.

В ответ Дидье лишь пожал хрупкими плечами. Его миниатюрное личико казалось более юной копией сестры — те же зеленые глаза, та же копна черных непослушных волос.

— Терпеть не могу сидеть в одиночестве. Пока меня никто еще не заметил, — возразил он.

— Все равно ты не должен так свободно болтать со мной. Это привлекает внимание. — Симона поправила вуаль и скромно сложила руки на коленях.

Музыка смолкла. Толстый старик, который кланялся Симоне, расстался наконец со своей дамой и направился к ней. Отороченная мехом туника раздувалась на нем как пузырь. «По крайней мере у него доброе лицо», — решила Симона. Дидье фыркнул у нее за спиной:

— А вот и знаки нежелательного внимания. Толстяк плывет прямо к тебе.

Лицо Симоны застыло в маске холодной любезности. Невысокий толстяк поклонился и обратился к ней по-французски:

— Леди дю Рош, даме вашей несравненной красоты не подобает пребывать в одиночестве на столь великолепном празднестве. Ваш отец милостиво позволил пригласить вас на следующий танец.

«Неудивительно, что позволил, — подумала Симона. — Ты старик богатый, вот он и показывает товар лицом». Вслух же она произнесла:

— С большим удовольствием, месье Холбрук. — И она, внутренне содрогнувшись, вложила тонкие пальчики в его влажную пухлую ладонь.

«Будь он твоим мужем, он раздавил бы тебя, как бабочку».

Зазвучали первые аккорды. Пока Холбрук вел Симону в центр зала, она боролась с отчаянным желанием выскочить из шеренги дам и сбежать в относительную безопасность своих временных покоев.

Дамы присели в глубоком реверансе. Арман дю Рош поймал взгляд Симоны, едва заметно склонил голову и приподнял бровь. Прядь длинных каштановых волос упала на ужасный шрам, обезобразивший высокий лоб. Казалось, отец молча спросил: «Этот пойдет?»

Симона отвела взгляд от отца, изобразила на лице требуемую случаем улыбку и сосредоточилась на танце.

«Да, отец, пойдет».

Симоне было давно безразлично, кого Арман выберет ей в мужья. Она сама, ее отец и даже юный Дидье были в этой стране чужими, диковинными чудаками — предметом сплетен для этих обжор-англичан. Вся ее жизнь превратилась в сплошную ложь.

Ноги Симоны механически выполняли сложные па, а душу прикрывал ледяной щит, она выковала его для защиты.


— Ты опоздал, братец, — проворчал Тристан при появлении Ника и, когда тот споткнулся о высокую вазу, добавил: — И кажется, изрядно напился.

Ник успел подхватить падающую вазу и криво усмехнулся:

— Уверяю, у меня сегодня вечером было важное дело. Леди Хейт, вы просто великолепны. Матушка шлет вам привет.

Николас взял руку невестки и наклонился к ее щеке, но Хейт оттолкнула барона, едва его губы коснулись ее кожи.

— Лорд Николас! — воскликнула Хейт. — Вас надо бы окунуть в лохань с духами!

— Простите, миледи, — ухмыльнулся Ник, не обращая внимания на сердитый взгляд брата. Тристан выразительно потянул носом.

— О Господи, Ник, мог бы по крайней мере вымыться. Негоже являться перед королем Вильгельмом в таком виде. Ты же знаешь, он выражал желание повидаться с тобой, пока ты в Лондоне.

Николас пожал плечами:

— Какая разница. Вильгельму нет дела до того, что я пропустил пару кубков. Его интересуют только вести с границы — спокойно там или нет.

Красавица невестка подняла взгляд на мужа.

— Милорд, — проговорила она, — может быть, стоит проводить Ника в его комнаты?

— Тут ничего не поделаешь, любовь моя. — Тристан улыбнулся своей рыжеволосой жене. — Дамы уже выследили его. Боюсь, он попался.

Ник обернулся к соседней комнате. Несколько дам поспешно заканчивали танец, не сводя глаз с нового кавалера. Ник с нескрываемой гордостью усмехнулся:

— О да. Я попался. И до чего же хороша ловушка!

— Николас, — одернул брата Тристан, — ты явился на день рождения короля с определенной целью — найти себе достойную невесту, а вовсе не для того, чтобы уложить в постель всех женщин королевства.

Леди Хейт недовольно хмыкнула. Не желая слушать подобные грубости, она отвернулась от братьев.

— Брат, я только этим и занимаюсь, — оправдывался Николас. — Спешу оценить каждую леди. — Он подмигнул Тристану. — И надо сказать, мои оценки весьма основательны.

Тристан наклонился к брату, и тот даже сквозь марево опьянения уловил в его взгляде тревожный блеск. Или это было осуждение?

— Такты ничего не добьешься, Ник, — отозвался Тристан. — Ты можешь бражничать и буянить до конца своих дней, но это не вернет леди Ивлин.

— Не упоминай при мне имя этой овцы! — прорычал Ник, мигом растеряв все свое веселье. — Ее обман не имеет отношения к моим нынешним развлечениям. Она для меня ничто.

— Вот как? — Тристан язвительно приподнял бровь. — Не потому ли все представленные тебе дамы оказывались то слишком смуглыми, то слишком толстыми, то слишком голубоглазыми?

Николас бросил на брата гневный взгляд:

— Занимайся своими делами.

— Я просто высказываю предположение…

— Значит, не высказывай. — Ник выхватил из рук брата кубок и жадно глотнул. Теперь барон разглядывал пеструю танцующую толпу без всякого интереса. Веселость угасла. Проницательное замечание брата испортило Нику настроение.

Многие из присутствующих дам открыто рассматривали его. В их взглядах читалось откровенное приглашение. Особенно старались те, чьи достоинства он уже оценил. Ник заметил несколько новых лиц — молодые девушки, только что выставленные на рынок невест и страстно желавшие составить выгодную партию. Некоторые были весьма недурны собой и могли бы превратиться в прекрасных жен, но ни одна из них не вызвала у Ника настоящего интереса. Ему казалось, что он смотрит на поле, где пасутся молодые телки. У каждой есть какие-то особенности, но если смотреть на все стадо, то ни одну из них нельзя выделить из общей массы.

Перед глазами непрошено возникало знакомое лицо Ивлин. Тяжелые пряди каштановых волос обрамляют светлое лицо со спокойными, синими, как зимнее небо, глазами. Разглядывая дам при дворе, Ник ни на минуту не мог забыть россыпь веселых веснушек на розовых щечках неверной подруги.

Он в тысячный раз упрекал себя за нерешительность. «Надо было силой забрать ее из монастыря. В ту же ночь, когда я узнал о ее отъезде, надо было помчаться в приорат Уитингтон и вернуть Ивлин в Хартмур, даже против воли».

Но мысль об этом тотчас пропала. Он не станет навязывать себя женщине, которая пренебрегла им. Он не распечатал ни одного письма Ивлин. Не мог заставить себя читать все нелепые извинения и объяснения, которые наверняка содержатся в этих посланиях. Она бросила его, отказалась. Унизила.

Танец закончился. Толпа стала редеть. Ник потянул к губам похищенный у брата кубок, но рука замерла в воздухе, когда он заметил прелестное создание под руку с престарелым лордом Сесилом Холбруком.

Девушка казалась необыкновенно миниатюрной. Пожалуй, она не достанет Нику до плеча. Шлейф зеленого платья тянулся за ней с королевским величием, а когда незнакомка подняла взгляд, у Николаса перехватило дух. Он в жизни не видел таких зеленых глаз. Они пронзили его, словно кинжалом. Незнакомка снова опустила черноволосую голову и отвела взгляд. Это задело гордость барона.

— Очень яркая, правда? — проговорила леди Хейт, снова обратив внимание на братьев.

— Хм-м-м… — неопределенно промычал Тристан. Ник мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть опутавшую его паутину.

— Кто это?

— Леди Симона дю Рош, — ответила Хейт. — Недавно вместе с отцом явилась из Франции.

— Еще одно предложение на ярмарке невест?

Холбрук подвел красавицу к козетке и тут же обратился к высокому крупному мужчине, который стоял неподалеку. Оставшись в одиночестве, незнакомка спрятала фарфоровое личико под вуалью.

— Ну разумеется, — отвечал Тристан. — А эта скотина рядом с ней — ее отец, Арман дю Рош. Похоже, спутник этой дамы заинтересовался ею всерьез.

— Но зачем она явилась к английскому двору? — с недоумением спросил Ник. — У такой красивой и титулованной дамы во Франции наверняка была целая толпа поклонников.

Тристан пожал плечами, а затем наклонился к уху жены:

— Миледи?

Хейт подалась к Нику. Глаза ее вспыхнули. Она негромко начала рассказывать:

— На родине с ней приключился страшный скандал. Она была обручена с членом старинной аристократической семьи, но порвала помолвку в самый день свадьбы. — Хейт продолжила еще тише: — Говорят, она сумасшедшая.

— Сумасшедшая? — Ник едва слушал рассказ о незнакомке, от которой не мог отвести глаз.

— Говорят, она слышит какие-то голоса, говорит с кем-то, кого и рядом нет. — Хейт фыркнула. — Но я этому ничуть не верю. Думаю, она…

Ник, не глядя, сунул кубок в руки Хейт.

— Мне надо с ней поговорить, — объявил Николас, расправил плечи, одернул слегка помятую тунику и направился к красавице.

Тристан с тревогой заглянул в глаза жене, которая не отводила взгляда от черноволосой дамы.

— И что вы об этом думаете, миледи? — спросил он. — Николаса ждет еще одна победа?

На губах Хейт появилась рассеянная улыбка.

— Если Ник не поостережется, боюсь, он сам окажется побежденным.


— Можно мне пойти в другой зал, сестрица? — спросил Дидье, как только Симона вернулась на место после танца. — Я видел там чудесные пирожные! Мне так хочется попробовать…

Симона наклонилась и едва слышно пробормотала:

— Нет, Дидье, ты останешься здесь со мной, до тех пор пока отец не скажет, что пора уходить.

— Но почему? — жалобно протянул Дидье. — Я так давно не ел сладкого. Клянусь, меня никто не заметит.

Симона не по-дамски фыркнула.

— Ну конечно, никто и не подумает обратить внимание, как кусочки пирожных взлетают над буфетом и шлепаются на пол. — Произнеся эти слова, Симона тут же пожалела о своем сарказме и заговорила мягче: — Дидье, ты же сам говорил мне, что не хочешь есть. Так зачем же туда идти?

— Я могу вообразить, — ответил брат, опуская обиженный взгляд на мраморные плиты пола. — Если очень постараться, то можно почти вспомнить вкус меда.

Эти слова больно ранили сердце Симоны. Она с грустью улыбнулась брату сквозь вуаль.

— Когда мы вернемся к себе, мне принесут поднос, и ты сможешь поиграть.

Дидье вздохнул, огляделся, и на его мальчишеском лице вспыхнула лукавая улыбка.

— Интересно, кто это к нам идет? Я его прежде не видел.

Симона бросила быстрый взгляд на приближающегося рыцаря, о котором говорил Дидье, и едва не вскрикнула. Сквозь толпу к ней пробирался высокий — на полголовы выше отца — мужчина. Со странным чувством она наблюдала, какими жадными взглядами провожают его дамы.

Неудивительно, что женщины дарили этого- красавца таким вниманием. Симона и сама была очарована. Вьющиеся волосы темной волной спускались на плечи. Проницательный взгляд синих глаз поймал взгляд Симоны и больше не отпускал его. Жесткие линии скул создавали скульптурный эффект. Да, ей явился настоящий греческий бог!

Губы незнакомца изогнулись в ленивой улыбке. В груди Симоны разлилась теплота, но в душе возникла непонятная тревога.

Туника из тонкого сукна и нарядный плащ указывали, что перед ней человек богатый и знатный. На мятой вышитой ткани виднелись пятна, острый взгляд Симоны тотчас отметил болтающиеся нити — следы небрежного ремонта. Однако незнакомец держался уверенно и приближался к Симоне и ее брату с гордо поднятой головой.

— Дидье, — прошипела сестра. — Ни слова! — Симона плавно повернула голову и через вуаль посмотрела на рыцаря, который остановился прямо перед ней и поклонился, правда, слегка покачнувшись.

— Миледи, — произнес незнакомец. У Симоны мурашки побежали по спине при звуке этого мужественного голоса. — Надеюсь, вы не сочтете меня наглецом лишь оттого, что я посмел приблизиться к вам, не будучи представленным, но я просто не смог совладать с собой. Ваша красота привлекла меня к вам, как бездумную бабочку влечет чудесное пламя лампы. И я решил поговорить с вами прежде, чем вы исчезнете, как волшебное видение.

— О-ля-ля! — со смехом прошептал Дидье прямо в ухо Симоне. — По-моему, этот великан надеется, что исчезнешь не ты, а только твое платье, он просто пожирает тебя глазами.

Замечание Дидье вызвало на губах Симоны мимолетную улыбку, но она тотчас взяла себя в руки и милостиво вложила пальчики в протянутую ладонь рыцаря.

Он еще раз склонился перед красавицей и, не сводя глаз с ее лица, коснулся горячими сухими губами тонкого запястья. Казалось, в кожу Симоны вонзились сотни иголок. Когда он снова заговорил, Симона почувствовала, как у нее сжалось сердце.

— Я Николас Фицтодд, барон Крейн, — сверкнул безупречными зубами рыцарь.

— О, — тоненько пропел в ухо Симоне Дидье, — барон!

Симона открыла было рот, чтобы представиться, но Николас поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Простите меня еще раз, леди дю Рош, но должен признаться, что по приезде сюда я справлялся о вашем имени. — И он сделал жест в сторону красивой пары, расположившейся неподалеку. — Мои осведомители — брат и его жена.

Симона настороженно разглядывала высокого светловолосого мужчину и женщину с ярко-рыжими волосами, но тут ее поразил и обезоружил неожиданный жест незнакомки — та поднесла руку к лицу и покачала пальцем. Симона слегка поклонилась и снова обратилась к рыцарю.

— Тогда я должна выразить им свою благодарность, — проговорила она хрипловатым от нахлынувшего волнения голосом — так сильно действовало на нее присутствие молодого барона.

Сидящий на полу Дидье заухал, как филин.

— Вас не мучает жажда? — учтиво спросил барон. — Я мог бы принести вам что-нибудь попить.

— Merci, — ответила Симона. На губах Николаса мелькнула еще одна завораживающая улыбка, и он снова исчез в толпе. Симона взглянула на брата: — Дидье, немедленно поднимись с пола!

По лицу брата катились крупные серебристые слезы. Он хохотал — слезы выступили от смеха.

— Merci, возлюбленный! О-хо-хо-хо-хо! — заливался Дидье, простирая руку вслед уходящему рыцарю.

— Сейчас же прекрати! — выкрикнула Симона, чувствуя, как краска заливает лицо.

Наконец Дидье совладал с собой и принялся вытирать ладонями щеки.

— О, сестрица, это было чудесно. Ты настолько забылась, что заговорила по-английски.

Симона вздрогнула. Все полагали, что она говорит только по-французски, и это было ее единственным оружием в стане врагов. Если бы здесь узнали об этом обмане, шансы Симоны на выгодный брак стали бы значительно меньше, ведь гордость хозяев не потерпела бы подобной лжи.

— Если бы ты не отвлекал меня, я бы владела собою лучше, — парировала Симона и тут же едва не вскрикнула от страха — к ней приближался отец в обществе толстого лорда Холбрука.

— Симона. — Арман возвышался над ней, как сторожевая башня, но Симоне невольно пришло в голову, что мускулистый торс барона Крейна значительно основательнее заслонял от нее вид на парадный зал. — Тебе весело?

— Oui, papa.

Остановившийся неподалеку Холбрук улыбался почти как родной дедушка. Симона содрогнулась.

— Bon. Мы с лордом Холбруком поищем спокойное местечко, чтобы обсудить… э-э-э… деловые вопросы. — Арман выделил последние слова, у Симоны екнуло сердце, она перевела испуганный взгляд на толстого лорда. Арман едва заметно кивнул и неловко улыбнулся. — Ты не заскучаешь, если мы тебя ненадолго оставим?

— Конечно, нет. — Симона опустила глаза и едва ответила на прощальное «Mademoiselle» лорда Холбрука.

— Симона выходит замуж! Симона выходит замуж! — запел Дидье, отплясывая вокруг ее стула.

— Похоже, — вздохнула Симона. Конечно, мысль о том, чтобы стать женой старого толстобрюхого лорда, не радовала ее, но Симона знала, что смирится.

— О, Дидье, — тихонько проговорила она и даже не постаралась прикрыть рот, — если бы маман была жива… Мы жили бы сейчас во Франции, а я уже была бы женой Шарля.

— Шарль никогда меня не любил, — тихонько заметил Дидье. Сейчас он сидел у ног Симоны, положив кудрявую головку ей на колени.

— Шарль любил тебя, Дидье, он просто не знал, что с тобой делать. В поместье Бовиль не было детей.

Тут Симона увидела, как барон Крейн снова пробирается к ней с кубком в руках и с той же ласково-ленивой улыбкой на губах. В голове закружился хоровод запретных образов — должно быть, мысль о предложении лорда Холбрука сыграла свою роль. Вот ее тело прижимается к его огромному животу. Старческие губы касаются ее кожи. О, если бы хоть на миг оказаться в мощных объятиях этого мускулистого гиганта, не думать ни о чем, кроме его поцелуев, прикосновений, соблазнительного шепота!

— Сестрица, ты вся дрожишь! — произнес Дидье и только сейчас заметил приближение барона. Губы брата раздвинулись в лукавой усмешке, открывая взгляду просвет на месте потерянного в позапрошлом году зуба. Однако Симону не разжалобил умильный вид Дидье, она ответила брату строгим предостерегающим взглядом.

— Леди дю Рош, — произнес барон, вручая ей кубок. — Здесь довольно душно. Не хотите ли подышать свежим воздухом?

Склоняясь над кубком, Симона уловила в немыслимо синих глазах барона явно порочные намерения, и ее вдруг охватило бездумное желание забыть обо всех обязательствах и убежать с этим отчаянным повесой, убежать хоть на миг! Симона слышала о похождениях таких вот баронов и прекрасно понимала: единственное, чего он хочет, — это соблазнить ее. Знала она и то, что любое нарушение приличий с ее стороны приведет к полному краху отцовских планов успешно выдать дочь замуж. Однако мысли о будущем с толстобрюхим Холбруком не оставляли, и Симона вдруг почувствовала, что ей все равно. Кто знает, может быть, это ее первый, последний и единственный шанс испытать настоящую страсть? Пусть мысли об этой ночной эскападе поддерживают проданную невесту всю оставшуюся жизнь. А барон улыбается так соблазнительно, что устоять невозможно!

— Вперед, сестрица! — шептал ей в ухо Дидье, и его слова сливались с бешеным стуком сердца. Она поднялась с козетки. Колени подгибались, а губы уже произносили:

— С превеликим удовольствием.