"Тёрн" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

Глава 5

Дхусс, демон и сидха покинули городок немедленно, едва только рассвело, вновь воспользовавшись заклятьем невидимости, хотя оно и далось Тёрну с явным трудом.

— Тяжело набрасывать, а долго держать я его не умею, — признался дхусс любознательному Кройону. Демон ответил пространными рассуждениями о различных типах чар, Дающих невидимость, их сравнительных свойствах, достоинствах, недостатках и самозабвенно болтал всё время, пока трое путников двигались по долине. Дороги остались позади. Перед Тёрном, Кройоном и Нэисс лежал непроходимый горный лес.

— Бредём неведомо куда! — стонал демон, в очередной раз выбираясь из норы-ловушки костолапа, именуемого в народе ещё и «хватом поедучим». — О, вечное пламя, за какие несовершенства мне уготовлена сия злая судьба!

Тёрн шёл молча, хищным и плавным боевым шагом дхуссов. На стенания демона он внимания не обращал, равным же образом игнорируя ядовитые вопросы Нэисс, действительно ли Гончая настолько хороша в постели, что её судьба до такой степени занимает почтенного дхусса? Все ответы Тёрна сводились исключительно к тому, что звать его «дхуссом» — неправильно.

Проще всего казалось устроить засаду на дороге возле самого Семме, раз уж достоверно известно, что там шастают големы, — это предложила сидха и чрезвычайно оскорбилась, когда Тёрн наотрез отказался «подвергать невинных опасности».

— За нападение на слуг Державы навсинайцы запросто сожгут весь городок, никого не пожалеют, — дхусс спокойно скрестил руки на груди и лишь качал головой в ответ на яростную брань Нэисс. — Мы и так уже тут наследили. Отойдём подальше, на юг. Через три дня пути выйдем на большой тракт — «большой» по здешним гиалмарским меркам, конечно же.

Там, вдали от всех поселений, дхусс и предлагал устроить засаду.

Пищей странникам — во всяком случае, поначалу — служили исключительно молодые побеги. Тёрн, казалось, мог есть вообще всё, что росло на земле, включая и ранние грибы, от которых даже сидха отворачивалась с подозрением. Демон Кройон по первости тоже с удовольствием хрумкал ломкие побеги молочника или сочные, мясистые листья хищного на-лету-хвата. Однако как раз к исходу третьего дня пути демон вдруг стал проявлять беспокойство. Рыскал вокруг, что-то ворчал и бормотал, хватал толстенные палки, сучья и ломал их, словно тростинки. А потом невесть зачем вдруг разбежался и с хряском цапнул могучими челюстями не менее могучий ствол белолиста. Раздался треск, демон замычал, с трудом вытягивая клыки, завязшие в плотной коре.

— Мэтр! Досточтимый Кройон, что случилось? — подскочил к нему Тёрн. И невольно отшатнулся — глазки демона сейчас горели нестерпимым огнём, подобно пылающим углям в кузнечном горне, с вывернутых наизнанку губ стекала тёмная слюна, когти отчаянно скребли несчастное дерево.

— Не в себе он, не видишь, что ли, дхусс?! — прошипела сидха, враз оказавшись рядом. — Заклятье призывания так просто не проходит. Ему какой приказ отдали? Убивать и пожирать. Мол, сладко кровавое мясо, а мозг, если его выковырять из только что сорванной головы, — и вообще первейшее лакомство. Он сейчас с этими желаниями и борется.

— Ты раньше этого сказать не могла? — не менее яростно прошептал в ответ Тёрн. — Что ж молчала, словно змея подколодная?

— А ты не спрашивал. И потом, так волновался об этой Гончей… — ядовито бросила сидха.

— Я не спрашивал… — Тёрн только и покачал головой. — Думай теперь, Нэисс. Что мы можем сделать?

— Как «что»? Дать Кройону кого-нибудь сожрать. Какого-нибудь пастуха или там купца…

— Дурацкие у тебя шутки, Нэисс, прости, пожалуйста, — Тёрн сдержался, но это явно стоило ему немалых Усилий. — Мэтр! Мэтр Кройон! Как ты себя чувствуешь?

Однако демон лишь резко отмахнулся, что было силы сжимая челюсти. Теперь он уже не пытался высвободить клыки, напротив, загонял их чуть ли не ещё глубже в ствол белолиста. По чёрной чешуе стекали крупные зеленоватые капли.

— Осторожно, Тёрн! — крикнула Нэисс, когда дхусс решительно шагнул к терзаемому непонятной мукой демону. — Осторожно, он может наброситься!..

…Нэисс не призналась бы в этом никому, но она уже готовила свою верную Иглу-до-Сердца. Если не сразить безумца, то по крайней мере задержать и оторваться, скрыться в лесу. А Тёрн пусть сам выбирается, как может.

Широкая ладонь дхусса легла на чёрную чешую. В левой руке Тёрн сжимал упёртый торцом в землю посох, и пальцы его вновь побежали по гладкому дереву. Демон конвульсивно дёрнулся и замычал дурным голосом, перепуганные лесные обитатели так и брызнули во все стороны.

Тёрн не отстранился. Не отдёрнул руку, даже когда чешуйки брони демона встали дыбом и из-под них потекла зелёная дымящаяся слизь. Её струйки, точно живые змеи, поползли к локтю дхусса, он морщился, но чародейства не прерывал.

Сидха почувствовала дурманящий удар чужой, но в то же время чем-то странно знакомой магии. Глубинные корни чар приходились сродни заветному волшебству её собственного народа. Тёрн вытягивал сейчас из демона всю безумную ярость и жажду бессмысленных убийств, вытягивал, переливая её в себя, и теперь уже ему самому предстояло бороться с натиском тёмных желаний.

Зачем он это делает, слепец? Заклятья призывания — одни из самых могущественных в арсенале всех систем волшебства. Их так просто не перешибёшь, не одолеешь. А таэнги как раз и славились своими Призывающими, шаманами, искусными в вызове с иных планов бытия совершенно кошмарных чудовищ. Сумей они удержать монстров в повиновении — и армия таэнгов стала бы непобедимой. Собственно говоря, именно на этом держалась их власть в древние времена — до того, как откуда-то с востока не пришли люди и не загнали малорослый народец высоко в дикие горы, где таэнги и прозябали по сей день.

Тёрн пытался спасти не себя — демона, уберечь его от гибельного пути саморазрушения, ибо призванные колдунами существа, получая с яростью и неутолимым голодом десятикратно возросшие силы, так же быстро и сгорали, плоть не выдерживала рвущихся сквозь неё потоков магии.

Сидха невольно укрылась за деревом, обхватила прохладный ствол, крепко прижалась. Белолист после этого, конечно, погибнет — сидха высосет из него все соки, все силы, но сама она, быть может, тогда получит чуть больше шансов. А уж с кем придётся драться — с демоном, с Тёрном или с ними обоими, — теперь не важно.

А тем временем демон мало-помалу успокаивался, опускались вздыбленные чешуи, угасал безумный огонь в глазах, наконец мэтр Кройон глубоко вздохнул — и распростёрся на земле. Тёрн, дрожа всем телом, тяжело опёрся на посох. Дыхание дхусса стало резким и прерывистым, шипы зловеще встопорщились.

Сидха коротко, с присвистом втянула сквозь зубы воздух. И изготовилась. Игла-до-Сердца — неплохая вещь, пусть даже и не свалит насмерть. Ничего. Теперь-то у неё, Нэисс, есть опыт. Она не уйдет, не притянув врага как следует к земле медленно душащими лозами. Прошлый раз она этим пренебрегла.

Однако Тёрн, несмотря на сотрясавшие всё тело судороги, удержался. На самом краю безумия и распада, но удержался. Мало-помалу дыхание его вновь выровнялось, сгорбившаяся спина распрямилась, глаза обрели осмысленное выражение.

— М-мэтр? К-кройон?

— Я-а… в порядке, досточтимый… — слабым рыком отозвался демон. — Воистину, я воспарил над тёмными безднами… видел тварей небесных и подземных, видел духов с иных планов, лицезрел рождения и гибели бесчисленных миров… видел, как огонь охватывает страницы нашей Книги, как миры и планы сливаются воедино, ибо силы Божественные продолжают Великую Работу и нет ей ни конца ни края, потому как смерть содержится в жизни и жизнь в смерти, свет зарождается во тьме и тьма стоит за левым плечом света, Я видел миры, где каждый пожирает каждого и смысл бытия — прожить лишнюю секунду. Я видел бешеный танец драконов кипящей магмы. Я видел раскрывающиеся врата и рати, марширующие сквозь них, бесчисленные рати, из множества существ, в том числе и из тех, что живут на моём плане… Я озирал кипевшие битвы, каждая из которых раскинулась на поле от горизонта и до горизонта, и неисчислимы были бойцы каждой из сторон. Видел твоих сородичей, досточтимая Нэисс, видел твоих, досточтимый Тёрн, — они храбро бились с пришельцами, но… Он осёкся и очумело покрутил уродливой головой.

— Что это было, досточтимый Тёрн? Я лицезрел ужасные видения, в них я пожирал сотнями и тысячами невинных, я разрывал их тела и поедал… — демон содрогнулся от омерзения. — Я старался сосредоточиться на тех несомненно провидческих сценах, что возникали пред моим мысленным взглядом, но безуспешно. Мне хотелось рвать, кромсать, крушить, убивать!.. — Кройон содрогнулся. — И тонул я в море кровавом, и смыкались над чёрной главой волны, дики и бешены нравом, унося… ах, простите, кажется, я заговорил стихами, и вдобавок донельзя скверными… Друзья мои, дорогие мои спутники, товарищи, скажите — что со мной?

— Нетрудно догадаться, мэтр Кройон, — устало произнёс Тёрн. — Ты, досточтимый, самым вульгарным образом хотел нас сожрать.

— А… А почему у меня во рту кора и… это? — беспомощно пролепетал демон, выковыривая когтем из-за клыка внушительную щепку белолиста. — Откуда это? Как получилось?

— Ты боролся до последнего, мэтр Кройон. Взгляни вон на тот ствол. Ты вонзил зубы в дерево, чтобы не вонзить их в нас. Я склоняю голову пред твоей стойкостью, досточтимый. Если бы не она — моё заклятье бы опоздало. Я смог помочь тебе лишь потому, что ты сам боролся.

— Ты… помог мне, досточтимый?

— В некотором роде, — кивнул Тёрн. — Нам надо торопиться. И ты, и я — нам начинает не хватать времени. Мой ошейник тоже даёт о себе знать. Перемычка истончается. Мы ушли глубоко в леса, но вернуться я бы предпочёл, лишь выполнив приказ Ксарбируса. А это вдруг и само по себе не сделается.

— О да, конечно же! — демон попытался бодро и лихо вскочить, однако лишь с жалобным стоном «о ноги мои, ноги!» повалился на бок.

…Немало времени прошло, прежде чем они двинулись в путь. Сгустился мрак, по счастью, путникам он не мешал, и они шагали почти так же бодро, как и при свете дня.

— Досточтимый, как же мы намерены искать этих самых големов? Или просто устроимся возле тракта и станем ждать?

— Очень просто, мэтр Кройон, очень просто. Мы действительно устроимся возле тракта — на каком-нибудь холме, и каждый из нас явит своё искусство в чарах Обнаружения и Поиска.

— А… эхем… гм… — замялся демон. — Досточтимый, я… видишь ли, не слишком искушён именно в этом разделе магии, всегда ненавидел вычисления, необходимые при этом. Я как-никак поэт, а не математик, — прибавил он с известной гордостью. — Поэты презирают низкие и умные числа. Цифры лукавы и предательски. Слова — верны и надёжны, а потому… гм, у меня была отличнейшая строфа, как раз…

— Гм! — громко и невежливо прокашлялась сидха. — Да простит меня мэтр Кройон, но нам действительно надо спешить.

Демон вновь принялся долго и многословно извиняться. Он суетился, не знал, куда девать торчавшие когти, и вообще выглядел крайне нелепо.

— Ничего, големов мы всё равно отыщем, — ободрил Тёрн расстроенного демона. — Полагаю, наших с Нэисс усилий вполне хватит.

— А ты, достопочтенный, не забыл, что заклятье поиска почти наверняка выдаст навсинайцам наше местоположение? — хмуро осведомилась Нэисс.

— Не забыл, — усмехнулся дхусс. — Поэтому придётся поторапливаться.

— И ты надеешься одним махом справиться с десятком или даже с дюжиной големов? — прищурилась сидха.

— Одним махом не надеюсь. Но за два-три — почему бы и нет?

— Бездна бы побрала этих самоуверенных дхуссов, — проворчала Нэисс, отворачиваясь.

…Утро четвёртого дня они встретили на вершине лысого холма, откуда открывался широкий вид на плавно сбегавшие к далёкому голубому озеру леса. Нигде — ни просеки, ни прогалины.

— И где же рекомый тракт? — с невинным выражением поинтересовалась сидха.

— Дальше на юг, — не принял её тона дхусс. — Здесь хорошее место. Начнём.

Мэтр Кройон немедленно приуныл. Повесил рогатую голову и принялся что-то бормотать. Нэисс жадно вдыхала свежий ветер, и происходящее её как будто бы и не касалось.

— А мы точно успеем… сделать, что хотели? — осторожно поинтересовался демон. Идея, что заклятье поиска выдаст их с головой, явно не пришлась демону по нраву.

— Не сомневаюсь, — отозвался дхусс, невозмутимо оглядывая бескрайнее зелёное море. Потом воткнул посох в землю, положил обе руки на оголовок и что-то зашептал, сильно сгорбившись и склонив голову. Потом глубоко вздохнул, утёр обильный пот и махнул рукой — мол, туда.

— Что ты узнал, дхусс? — немедля осведомилась Нэисс.

— Големы там, — кратко ответил Тёрн. — Большой отряд. Хватит на всё.

— Так легко? Я ведь ничего не…

— Это оказалось проще, — казалось, Тёрну не слишком хотелось распространяться на эту тему. — Должно же нам хоть раз повезти?

— Повезти… — проворчала сидха. — С некоторых пор я не верю в везение.

— Почему бы и нет? — мэтр Кройон, напротив, заметно приободрился. — Недостойный никогда не сомневался в способностях досточтимого Тёрна. Почему бы…

— Тихо! — шикнул Тёрн. — Тихо вы, оба!

Они замерли, по пояс в невысоком кустарнике. Вокруг царило мёртвое спокойствие, птицы умолкли, даже ветер стих.

«Засада!» — это они вскричали все разом. Хорошие мысли, как известно, приходят в умные головы одновременно.

…Големы поднимались и справа, и слева, и спереди, и сзади, выныривали из зарослей, точно исполинские рыбы, идущие на нерест. Три… пять… семь… Семь! Броня размалёвана коричневыми и зелёными полосами, пятнами и зигзагами, мечи, топоры, громадные пилы и стреломёты наготове.

Захватили. Зацепили. Окружили. Как, отчего, почему? Все вопросы потом. Демон немедля принял боевую стойку, вскинул лапы — внушающие ужас когти так и сверкнули. Правда, выражение на физиономии мэтра было отнюдь не мужественным.

— Д-досточтимый Т-тёрн…

— Тихо, — негромко проговорил дхусс. — Делаем так. Нэисс, ты…

Големы не тратили времени даром. Никаких предложений сдаться, бросить оружие. Три стреломёта хакнули разом. Четвёртый голем испустил длинную струю жидкого пламени, пятый — выстрелил из наплечной аркебузы.

Железные болты пробили листья над головами упавшей троицы. Один скользнул по броне демона.

— Д-да что ж это? — пролепетал мэтр Кройон. — 3-за ч-что ж они нас?..

— За всё хорошее, — зло прошипела сидха.

— Заткнитесь оба! — яростно бросил Тёрн. Перед ним уже смутно мерцал зелёным недавно починенный жезл навсинайского охотника. В глубине кристалла плясала настоящая вьюга крошечных искорок.

Дхусс коснулся белого древка — и зашипел от боли, едва не отдёрнув руку.

— Горячий, дрянь…

Големы приближались, медленно и неторопливо, ломая кусты, втаптывая в землю лианы и вьюнки. Кольцо сжималось — но недостаточно быстро.

— Есcozianni, abosetlamni! — разобрала сидха произнесённые быстрым шёпотом слова. Зелёный кристалл вспыхнул ярким, нестерпимо слепящим пламенем, оно непременно выдало бы их врагу, однако…

Големы резко замерли. А потом с торжественной неторопливостью повернулись друг к другу. Звякнули, лязгнули какие-то рычаги и сочленения.

…Первым успел перезарядить своё оружие низкий, словно бы приплюснутый голем с мощным двухдуговым самострелом над правым плечом. Железный болт сорвался и ударил — но отнюдь не туда, где прятались трое путников. Он звонко хлестнул по шлему соседнего голема, высокого, с неимоверно длинными многосуставчатыми руками, в каждой из которых оживлённое Камнем Магии чудовище сжимало по обоюдоострому мечу. Подобные клинки у людей именовались «двуручниками». Острие арбалетной стрелы пробило боковину шлема, один из алых кристаллов, заменявших голему глаза, вывалился из глазницы и беспомощно повис на каких-то разноцветных нитях.

Атакованный великан не остался в долгу. У него тоже имелось кое-что помимо мечей. Покрытое копотью отверстие в груди голема сказало «умпф-ф-ф», и напавшего мгновенно окутало облако клубящегося пламени. Вооружённый мечами голем, не удовольствовавшись этим, решительно двинулся к противнику, занося для удара оба клинка.

Однако дорогу ему преградил третий, и широкий раструб только теперь перезаряженной аркебузы уставился прямо в грудь напирающему «огнемётчику». Оба меча мгновенно рубанули крест-накрест, застонал воздух, однако аркебуза успела изрыгнуть дым. Гром выстрела на миг заставил всех оглохнуть, а в броне голема появилась рваная дыра размером с детскую голову. Из дыры повалил густой малиновый дым, великан пошатнулся, мечи второй раз уже не поднялись. Они глубоко завязли в торсе «аркебузира», разрубив того едва ли не пополам. «Аркебузир» пошатнулся, из всех щелей рассечённого корпуса вырывались тонкие язычки пламени.

Четверо других големов тоже не остались в стороне от драки. Свистели бешено крутящиеся диски-пилы, гулко ухали молоты-гасилы, щёлкали баллисты, выбрасывая короткие копья. Все противники успели изрядно попятнать друг друга. Одному из големов удалось зацепить неприятеля парой выдвижных крюков, притянуть к себе и несколькими проходами циркулярной пилы срезать тому руку с молотом. От следующего удара в подреберье увечный боец тяжело осел наземь, впрочем, победителю тоже пришлось несладко. Двое других големов, до этого ожесточенно осыпавшие друг друга ударами, мигом прекратили сражаться и обратились против удачливого собрата. Продержался он Недолго. Голова лопнула под ударом громадной шипастой дубины, и алые капли глаз-камней так и брызнули во все стороны, а недавние союзники с прежней яростью обратились друг против друга.

…Вскоре всё кончилось. Семь дымных чадящих груд железа, ощетинившихся ещё совсем недавно грозным оружием.

— Вот так, — Тёрн вздохнул, выпрямляясь. — Но второй раз такой фокус уже не пройдёт. Нужен жезл или хотя бы кристалл…

— А где их Охотник? — осведомилась сидха, осторожно оглядываясь по сторонам.

Попытались найти Охотника или хотя бы его след и не преуспели.

— Похоже, сбежал, — развела руками сидха.

— Эти продвинутые, более совершенные големы, их погонщик мог оставаться в засаде так, что мы бы и не увидели, — Тёрн явно думал уже о чём-то другом. — Давайте, помогите мне. Мэтр Кройон! Сможешь разогнуть вот это?

Сила демона очень пригодилась, когда им пришлось отламывать целые пластины панцирей, вскрывая големное нутро. Мешанина зубчатых колёс, червячных передач и тяг. Нелепая мёртвая механика.

— А вот это — то, что даёт ему подобие жизни, — Тёрн склонился над вглухую заваренной чёрной коробкой, бока её сплошь покрывали причудливые руны. — Камень Магии. Мэтр Кройон! Не смог бы ты…

— Разумеется, досточтимый, — сверкнул коготь демона. Сталь поддалась не сразу, но всё-таки уступила.

Пригодились предусмотрительно врученные Ксарбирусом перчатки — сидха даже на расстоянии чувствовала злое дыхание Камней.

— Отвернитесь, — предупредил Тёрн, осторожно снимая крышку.

Опасения оказались нелишни. Камень Магии, размером с половину человеческого кулака, пылал яростным багровым светом. Сидха невольно отстранилась, прикрываясь рукой. Мэтр Кройон, напротив, пялился на артефакт во все глаза — верно, он напоминал демону его родной пламенный мир.

— И так ещё шесть раз, — закончил Тёрн, аккуратно пряча Камень в кожаный заплечник. — Семь штук есть, можно возвращаться. Надо сказать, нам и впрямь крупно повезло.

— Досточтимый Тёрн, а уверен ли ты, что означенный Ксарбирус не использует сии Камни для какого-то недоброго дела? — вдруг озаботился демон.

Дхусс выразительно пожал плечами.

— Не в наших силах и не в нашей власти судить заранее, — печально обронил он. — Я бы хотел быть уверен во всех своих суждениях… что я никогда не ошибусь… но это, увы… судить можно одного-единственного — самого себя. И только себя. Остальные — вне. Поэтому выполним условия. Если Ксарбирус обратит это во зло…

— А ты знаешь, что такое зло? — резко ввязалась сидха.

— Нет. Не знаю. Но чувствую. Когда бьют ребёнка, терзают старика, творят непотребное над женщиной. Это зло. Простое и понятное.

— А если это такой обычай… вызывания дождя? Я слыхала о подобном. Когда вся деревня выбирала самую красивую девушку, гонялась за ней, ловила и насиловала. Мужчины — обычным образом, женщины… гм, умолчу. Потом несчастную раздирали на части и размётывали по всем сторонам света. Обычай. Магия. Но действенная. Дождь потом и впрямь шёл. Деревня и округа жили дальше. До следующего засушливого сезона.

Тёрн пожал плечами.

— Варварство. Засуха может иметь множество причин, как правило, сугубо природных. Однако если она поддавалась воздействию подобной примитивной магии, значит, с ней можно справиться чародейством высших порядков. Я принял бы на себя этот долг и постарался б избавить…

— Ну вот, опять заговорил словно проповедник бродячий, — поморщилась сидха. — Они вот очень такие обороты любят.

— Ну и ладно, — пожал плечами Тёрн. — Чем время тратить на болтовню, давайте лучше закончим с Камнями.

Нэисс промолчала, лишь строптиво вздёрнула подбородок.

Мэтру Кройону явно тоже очень хотелось порассуждать на столь благодатные темы, как Зло Всеобщее и Зло Повседневное, однако выражение лица дхусса явно показывало, что спорить дальше он не намерен.

— Интересно, а почему же тогда твоё заклятье поиска не показало нам этих големов, прятавшихся у нас под самым носом? — не унималась сидха.

— Моё заклятье неидеально, — признался дхусс. — От него можно закрыться.

— Но как они к нам подобрались? Ведь это значит, что нас обнаружили самое меньшее несколько дней назад, наверное, когда мы выходили из Семме?!

— Знал бы, Нэисс, непременно б ответил. — Тёрн не смотрел на сидху. — Да, за нами наблюдали, и притом искусные маги. Искуснее меня, это ясно.

— А позволь узнать, правдивый ты наш, отчего это к тебе такое внимание? — подбоченилась Нэисс. — Каким-то неслабым магам нечем заняться, как только следить за тобой и наводить на нас големов?

Тёрн промолчал, упрямо нагнув голову. Нэисс надула губы, но больше вопросов задавать не стала. Оставшихся големов вскрыли в молчании.

— А эти маги… — Кройон опасливо озирался, словно ожидая, что «эти маги» вот-вот бросятся на него со всех сторон. — Они не могут повторить атаку?

— Могут и почти наверняка повторят, — безмятежно кивнул Тёрн.

— Что, прямо сейчас?

— Думаю, до вечера у нас время есть, — дхусс прищурился, задумчиво оглядывая горизонт. — В общем, понятно. Пошли. Дадим круг по лесам, постараемся сбить погоню со следа. Потом вернёмся в Семме. Ага, глядите, вон хорошее место!

— Для чего?

— Для гадания, конечно же. Для поиска и наставления на путь. Да и задерживаться тут не следует. Если верно все, чему меня учили, големы перед гибелью посылают весть своим. Тех мы повернули, у нас оказался настроенный на них жезл, а тут просто пришлось сделать так, чтобы они перебили друг друга. Надеюсь, это поможет нам не нарваться на патруль навсинайцев. Я хочу знать, сколько их и какие они. Какое оружие, только ли там охотники, или есть и боевые маги.

Они цепочкой двинулись по склону холма. Мэтр Кройон постоянно и опасливо озирался. Сидха выразительно и громко фыркнула.

— А что? — немедля обиделся мэтр. — Я не подряжался драться с вашими железными уродами! Я не охотник за добычей, не… не… не уничтожитель. Не настигатель. И не оборонитель. Я хочу вернуться домой! Поэма брошена неоконченной, и какая поэма! М-м-м… если б я мог адекватно перевести на ваш язык… — Он прищёлкнул языком и закатил глаза. — Вы рыдали бы при виде гибнущих миров, проходящих очистительное возрождение в вечном пламени, сгорающих и вновь восстающих из пепла…

— Прямо как наш Феникс, — вставила Нэисс.

— Примерно, — мэтр Кройон увлёкся. — Конечно, и размер моей поэмы очень сложен для вашего восприятия, наши ритмы другие, я слушаю взмахи ночных крыльев, биение могучих сердец предвечных исполинов, что бродят по огненным степям моего мира, я…

Гм… и откроется… гм…

Демон сбился и смущённо потупился.

Брови Тёрна нахмурились.

— Конечно, конечно, это лишь слабое и неверное переложение! — немедленно запротестовал оскорблённый в лучших чувствах демон. — Я старался представить моё творение языком понятных вам образов, отсюда и «кони», то есть существа, на которых ездят, хотя в моём мире, конечно, никаких «коней» нет и быть не может…

— Мэтр, мэтр… — протестующе поднял руки дхусс. — Мы что, на поэтическом состязании?.. Отчего мне всё время надо об этом напоминать?..

— Прошу прощения, каюсь и казнюсь, — тут же зачастил мэтр. — Поэзия — моя стихия, мой воздух, мой хлеб, моё…

— Будет тебе, будет, мэтр… — урезонивал демона Тёрн. — Прости, мне за дело надо браться.

Гадание Тёрна не заняло много времени. Сидха привыкла, что прорицатели и предсказатели не возьмутся даже за прогноз погоды без десятка амулетов, хрустальных шаров, ароматических курений и тому подобного, соплеменники Нэисс гадали по сорванным листьям, излому веток, что тоже требовало времени и усилий. Тёрн же как будто вообще ни в чём не нуждался.

Дхусс вновь с силой вонзил посох в землю, положил руки на оголовок. Расправил плечи и закинул голову, словно всматриваясь в небесную глубь.

Сидха ожидала чего-то необыкновенного, невероятного, однако дхусс просто стоял. И Нэисс почудилось, будто Тёрн и в самом деле становится тёрном, одним из бесчисленных шипов на теле громадного леса, простёршегося от Эстерских гор на юге до холодных пустошей Безлюдного берега на севере, что дхусс сливается со всем, что растёт и коренится в земле, не делая никому зла и с извечным стоицизмом принимая смерть от железных топоров тех, кто умеет ходить и говорить, но так и не научился добру, пониманию и состраданию.

Деревья всё видят и помнят. Память передаётся от ствола к стволу, от почки к побегу, впитывая и вбирая в себя всё случившееся в лесу и вокруг него, в глубине земли под корнями и в небесах над кронами. Сидха уловила только слабый отзвук этой древней, глубокой памяти — но даже слабый отзвук заставил её пошатнуться.

Тёрн глубоко вздохнул и выпрямился.

— Лес ничего не чувствует. Вроде бы никакой опасности, о которой он смог бы нас предупредить, там нет. Только големы, но они далеко, и это уже дело привычное.

— И замечательно, досточтимый! — громогласно заявил демон. — Хватит с нас уже дорожных приключений и неведомого. Хоть тут-то всё должно пройти спокойно, без неожиданностей!

— Спокойно? — усмехнулся дхусс. — Едва ли. Жезла у нас больше нет, придётся, в случае чего, идти врукопашную.

— Недостойный, я имел в виду, что големы — враг уже привычный, — поправился демон.

— Хорошо бы, — кинул Тёрн.

— А если жезла нет, что делать-то станем? И впрямь их броню голыми руками ломать, что ли? — фыркнула сидха.

— Голыми руками не станем. Но так просто, как в прошлый раз, уже не получится — придётся прятаться, обходя самыми глухими чащобами.

Они кружили по непролазным буреломам — под аккомпанемент нескончаемых стонов, стенаний и жалоб несчастного мэтра Кройона. Но сама дорога, пролегшая через места хоть и дикие, но чистые, девственные и нетронутые, отчего-то успокоила и сидху, и дхусса.

Здесь, в Гиалмаре, леса удивляли своей прозрачностью, а если какие-то места и казались мрачноватыми, то скорее как торжественный и суровый храм, а не обитель чудовищ. И хотя здесь старые деревья частенько вставали непроходимой стеной, над узкой тропой протягивались гибкие вьюны, а под ногами то и дело начинало хлюпать, — Нэисс чувствовала себя почти что дома. С недальних холмов в узкие долинки сбегали многочисленные мелкие ручейки, заросшие водяными скорохватами и широколистными бокогреями, по берегам топорщились непроглядные заросли водяных метёлок и пушистых сероцветов.

Патрули Державы им не встретились в полном соответствии с гаданием Тёрна.

— Да и не сунутся они сюда, — уверенно утверждал дхусс. — Слишком топко, завязнут. Пройдём ещё немного, глядишь, и…

— А что они вообще делают в эдакой глуши? — вполголоса удивилась Нэисс. — Охраняют тракт?

— Разумеется, нет, — также шёпотом откликнулся Тёрн. — Навсинай последнее время вызывает у меня всё больше и больше подозрений. Гиалмарские равнины — лакомый кусок. Пока что големы просто шастают туда-сюда под предлогом охраны тракта, ведущего на запад, к вольным городам и морю Мечей, но очень скоро, чувствую, они полезут и на север. А разрозненные племена Равнин противостоять им не смогут. Ополчения же Скирингсалла и других просто не успеют, да и не смогут вольные города объединиться, они уже так привыкли ссориться из-за любой межевой черты или полушки портовых сборов… — дхусс только махнул рукой и замолчал.

— И всё-таки чего им тут крутиться-то, големам? — не уступала сидха.

— Может, ищут чего-то? — предположил Кройон. — Или… кого-то?

— Если ищут, то, скорее всего, нас, — пожал плечами дхусс.

— Не слишком обнадёживает, — буркнул демон.

— За неимением лучшего давайте радоваться тому, что есть, мэтр Кройон.

…Обратно в городок они возвращались без происшествий. Четыре дня и ночи пути по глухим лесным урочищам, сквозь самое сердце болот, избегая даже звериных тропинок.

Никакой магии, даже самой простой и незамысловатой. Все разговоры — полушёпотом. Под конец мэтр Кройон шарахался от собственной тени.

Семме стоял в глубокой тени Таэнгского хребта, утренняя заря тут запаздывала. Ворота были крепко заперты, а к двум уже знакомым надписям прибавилась третья:

Свежевыжженные буквы ярко виднелись на светлом затёсе.

— А я-то всё удивлялся, что две предыдущие сделаны алфавитами старообщего и гномьего, — заметил Тёрн. — Вот и навсинайские буквы.

— А почему нет новообщего? — поинтересовалась сидха.

— Очевидно, на нём воротная стража и так всем всё объяснит, — усмехнулся дхусс.

Воротная стража, само собой, стояла. Более того, в её качестве вновь выступал великан-тролль Трувор и два его мелких подручных. Клосс гордо задрал голову и отвернулся, не желая говорить. Тёрн только развёл руками.

Кройон и сидха остались ждать товарища в зарослях неподалёку.

Мэтр Ксарбирус, Д.М., ДА., И.П.С.Т., Д.П.В.А, встретил дхусса почти как родного сына.

— О! О! Кого я вижу! — любезно улыбаясь, худой алхимик вскочил с высокого табурета. Гостеприимно распахнул объятия. — Ах анавагра!

— Анавагра ха-ана, о высокоучёный мэтр. Рад видеть вас… в добром здравии.

— А уж я-то, я-то как рад! Легка ль была твоя дорога, любезный друг? По лицу вижу, вернулся не с пустыми руками, ведь правда? — алхимик пошевелил пальцами, облизнул губы. — Впрочем, что я. Вы, дхуссы, чувства прятать не умеете. Добылось потребное. Ну, выкладывай, выкладывай, хвастайся!.. Я тоже могу сообщить исключительно приятные вести — пациентка наша пошла на поправку. Операцию мы сделали вовремя и аккуратно, собственно, у меня иначе и быть не могло, степень дипломированного пользователя Высокий Аркан кому попало не присвоит, да-с-с, прошу принять во внимание. Хотя случай не совсем обычный, да-с, не совсем…

— Мэтр Ксарбирус, моя благодарность безмерна, — учтиво поклонился дхусс. Лицо его, однако, осталось непроницаемым. — Могу ли я увидеть… нашу пациентку?

— О, конечно, само собой, разумеется! — с преувеличенным почтением поклонился алхимик. — Она уже почти что скачет и донимает меня расспросами, требует, чтобы я отыскал ваш отряд магическими методами, беспокоясь за вашу безопасность. Я, разумеется, постарался убедить её, что подобным могу вам лишь навредить. Прошу, прошу за мной!

Стайни лежала на узкой койке в той самой комнате, где мэтр Ксарбирус орудовал над бывшей Гончей несколько дней назад. Она казалась бледной, но глаза уже горели живым огнём, и с постели девушка поднялась без посторонней помощи.

— Тёрн! — вырвалось у неё, и Стайни обняла склонившегося к ней дхусса.

— А-а, кхе-кхе, ладно-ладно, вы поговорите пока, я в лавке буду, — елейным голоском сообщил мэтр Ксарбирус бочком выбираясь через узкую дверь.

— Ты вернулся. — Руки Гончей Некрополиса беззастенчиво обвивались вокруг шеи Тёрна, и опускать их Стайни отнюдь не торопилась.

— Вернулся, конечно же, — сдавленно отозвался дхусс, осторожно пытаясь высвободиться. — С удачей вернулись, Стайни! Ты как, в порядке?

— Я-то? Ну да, конечно. Знаешь, мэтр Ксарбирус настоящий волшебник, хотя никакими заклятьями и не пользуется. Я знаю, что бывало с Гончими, остававшимися без эликсиров. А он — сумел меня как-то вытянуть…

— Ты сможешь идти? Хотя на твоём месте я бы ещё несколько деньков не вставал…

— Что ты, смогу, конечно, смогу! — поспешно заспорила Стайни. — Куда вы, туда и я. Драться пока ещё не слишком сподручно, но… дай мне дней десять, и мы всем намнём бока. Любым големам!

— Вот и отлично, — улыбнулся дхусс, наконец освободившись от её объятий. — Тогда давай я покончу наши дела с мэтром Кройоном и вернусь за тобой.

— А Кройон? И… Нэисс? Они как? — на имени сидхи Гончая слегка запнулась.

— С ними тоже всё хорошо. Ни о чём не беспокойся, — ободряюще заверил девушку Тёрн, поднимаясь.

Высокоучёный мэтр Ксарбирус уже ждал его в своей лавке. На прилавке красовались небольшие весы, какие используют ювелиры, взвешивая драгоценные камни.

— Ну, как моя работа? — не без гордости осведомился самодовольный алхимик. — Хороша, не правда ли? Девочка — как новенькая! Швы скоро рассосутся. Чтобы не портить такую красоту, пришлось использовать весьма дорогие вытяжки…

— Достопочтенный мэтр, все ваши условия я выполнил, — мягко, но настойчиво перебил его Тёрн, распуская тесьму заплечника. — Соблаговолите принять по описи… Семь штук. Как и договорено.

— Прекрасно. Великолепно. Потрясающе, — подпрыгивал алхимик при виде каждого следующего Камня, появлявшегося из заплечного мешка. — Отборные экземпляры. Вы только посмотрите, какое ровное сияние, какая тщательная полировка граней! Стабильность заклятий просто потрясающая, никакого дисбаланса, а ведь сколько времени прошло! Это не новодел, дорогой Тёрн, эти Камни — из старых. Мастера работали, сударь мой дхусс, истинные мастера. Теперь таких даже и не осталось… — в голосе алхимика прорезалась неподдельная горечь. — Всё течёт, всё изменяется, и всё к худшему. И Держава, и Некрополис уже не те, что некогда. А ведь как хорошо начинали! Опоры Порядка, непоколебимые борцы с Хаосом и Смертью!

— Не потому ли вы, мэтр, дипломированный пользователь Высокого Аркана, и принуждены скрываться в глуши, похоронив здесь свои таланты и способности? — сочувственно поддакнул Тёрн.

— Именно, любезный дхусс, в самую точку! Я, магистр общей магии, доктор медицины и алхимии, истинно посвященный сокровенных тайн, и, как уже справедливо отмечалось, дипломированный пользователь Высокого Аркана, я предупреждал о губительности многих путей! Но разве эти надутые ослы, недостойные лицезреть даже прах у основы Высокого Аркана, разве они признают свою неправоту?! И вот я, кладезь познаний и талантов, вынужден уединиться здесь, без должного почтения, без учеников, без кафедры в Таурмагическом университете Навсиная, каковой давно уже достоин по летам и заслугам… Ох, впрочем, что я. Прости, любезный дхусс, я… отвлёкся. Разреши… я приму Камни.

Вскоре все семь сверкающих кристаллов улеглись в ровный ряд на покрывавшей конторку кожаной скатерти.

— Восхитительно. Превосходно. Просто даже поверить трудно! — восклицал алхимик, исполняя сложный танец восторга. — За столь малое время достичь столь многого!.. — мэтр Ксарбирус осторожно ухватил бронзовыми щипчиками первый из добытых Тёрном артефактов, укладывая его на чашку весов. — О, блистательно, великолепно, лучшего и не пожелаешь! Четыре и… три четверти суна, почти пять! Браво, господин мой, браво. Редкая добыча, — алхимик понимающе подмигнул гостю. — Скажи, пришлось копать ловчие ямы? Или как-то ещё? Не удивлюсь, что последнее, твой спутник… м-м-м… мэтр Кройон, если не ошибаюсь… производит весьма внушительное впечатление.

— Как-то ещё, мэтр Ксарбирус. Как-то ещё.

— Ага… ну что ж, каждый имеет право на маленькие профессиональные тайны. — Алхимик ловко взвешивал один камень за другим, аккуратно убирая потом в гнёзда специального короба, выстеленные чёрным бархатом. — Хотя жезла я больше не чувствую, наверняка пришлось пустить его в ход и сжечь…

— В расчёте ли мы, мэтр? — перебил Тёрн.

— Мы-то? О да, в расчёте, в расчёте… — рассеянно пробормотал медикус, аккуратно занося в журнал результаты взвешиваний.

— Тогда я попросил бы высокоучёного мэтра исполнить свою часть договора, — вежливо напомнил дхусс.

— Ах это! Ошейник! Разумеется, разумеется, сейчас… — Ксарбирус нырнул под прилавок. Тёрн невольно напрягся, однако его собеседник тотчас появился обратно, держа в руке небольшой ключик.

— Повернись, мой добрый дхусс, — Тёрн послушно исполнил требуемое.

— Та-ак… один момент… — озабоченно проворчали за спиной дхусса.

Замок ошейника негромко щёлкнул.

— Вот и всё, а ты боялся, дорогой мой дхусс, — хихикнул Ксарбирус, появляясь перед Тёрном с разъятым обручем в руках. — Надеюсь, ты не в обиде на меня за эти маленькие меры предосторожности. В конце концов, я всеголишь старый, немощный человек, учёный, всю жизнь посвятивший проникновению в тайны неведомого, а не боевым искусствам.

— И речи не может идти об обидах, — заверил алхимика Тёрн. — Вы, досточтимый доктор, поверили мне в долг, излечив Стайни.

— Хорошо, хорошо… — Ксарбирус рассеянно кивал, не в силах оторвать взгляда от сверкания семи Камней. — Итак, у нас теперь осталась…

— Проблема возвращения домой мэтра Кройона, — деликатно напомнил дхусс.

— Ах да, да, мэтр Кройон, — казалось, алхимик с трудом возвращается на грешную землю. — Сделать это можно, милейший Тёрн. Трудно, но — не невозможно. Ожидаючи вас, я произвёл кое-какие разыскания. Безвозвратность таэнгских наговоров тебе, бесспорно, известна?

Тёрн помедлил, затем всё-таки кивнул.

— Прежде чем расстаться, вы, уважаемый мэтр, говорили, что способны открыть врата…

— Именно так, — неожиданно легко и охотно согласился Ксарбирус. — Говорил. Но, произведя вышеупомянутые разыскания, пришёл к выводу, что пообещал несколько опрометчиво. Нет-нет, не стоит гневаться и наливаться тёмной кровью! — тут же зачастил он, выставляя ладони. — Я отнюдь не пытаюсь расторгнуть сделку или как-то уклониться от выполнения обещанного. Дело в том, что мэтр Кройон — отборный, редкостный экземпляр, да простится мне эта невольная непочтительность. Произведя вычисления, я убедился, что здесь не смогу ни открыть портал удовлетворительной пропускной способности, ни удержать его достаточно долгое время. Здесь, подчёркиваю это.

— Но где и когда, мэтр? — сдержался дхусс.

— Где и когда? В храме Феникса. Как только мы там окажемся, — алхимик гордо скрестил руки на груди, наслаждаясь произведённым эффектом.

— В храме Феникса? Как только мы там окажемся?

— Именно. Но не печалься и не тревожься — я отправлюсь вместе с вами. Со мной весь отряд будет в безопасности, — напыщенно закончил Ксарбирус. — Несмотря на всю мою занятость, прошу заметить. И несмотря на тревожные вести с востока.

— Какие вести? — вырвалось у Тёрна.

— Я только что получил достоверные известия о вспыхнувшей между Долье и Меодором войне, — травник воззрился на дхусса, явно желая увидеть, какой эффект произвели его слова.

— Меодор и Долье? Чего им делить, особенно с нависающим над обоими Некрополисом?

— Дхусс-странник демонстрирует неплохие познания в политической географии, — едко заметил Ксарбирус.

Тёрн пожал плечами:

— Особых познаний тут и не требуется. Достаточно разок взглянуть на карту…

— Очевидно, висящую в каждом придорожном трактире…

Дхусс некоторое время молчал, не сводя с алхимика внимательного взгляда.

— Думаю, что к нашим делам свара между Меодором и Долье имеет мало отношения, достопочтенный мэтр. Я же, в свою очередь, благодарен за щедрое и великодушное предложение. Далеко не каждый посвященный решился бы вот так отложить все прочие дела.

— О да. Вам всем следует гордиться — я, мэтр Ксарбирус, доктор медицины, доктор алхимии, дипломированный пользователь Высокого Аркана, истинно посвященный сокровенных тайн, самолично отправляюсь с вашим отрядом, ибо слово моё — крепче камня! — повторившись, алхимик гордо надулся. Тема с картой и политической географией его как будто бы уже и не интересовала.

— Высокая честь, — поклонился Тёрн, и нельзя было сказать, с иронией он произнёс это или нет.

— Четыре Камня Магии мы возьмём с собой. Остальное у меня уже собрано. Для поклажи возьму Пого, это мой маленький тягун. Если же наберётся слишком много, то, думаю, ваш черночешуйчатый друг не откажется помочь бедному животному — для его же, демона, возвращения домой!

— Мы выступаем немедленно, достопочтенный?

— А чего терять время? — задорно откликнулся Ксарбирус. — Дорога дальняя и не из лёгких.

— А вам, мэтр, известно местоположение храма Феникса?

— Только приблизительно, дорогой мой дхусс, только приблизительно. Я давно собираю старые карты, времён расцвета власти Семи Зверей. Тогда, как известно, имелось множество храмов. Звери не любили городов, их последователи возводили святилища в диких и удалённых местах. С тех пор многое забылось, многое разрушено, ещё больше поглотили пески, болота, моря и леса. Люди забыли тайные тропы, посвященные больше не выходят на мраморные балконы, и в дни полнолуний не свершаются великие мистерии. Так что нам предстоит лезть в самые что ни на есть дебри — много дней пути на юг, вверх по течению Делэра, мимо вольной крепости Этар и ещё дальше, к верховьям Сеттона, почти к самому Эстерскому хребту. Ринн-А-Элин, домен аэлвов, равно как и Кессер троллей, мы оставим по левую руку. Где-то там, в предгорных ущельях, и стоял храм. Точного его местонахождения я не знаю — древние карты неточны, — но, подобравшись поближе, мы сможем пустить в ход заклятье поиска. Если выйдем немедленно, до захода солнца успеем добраться до моей любимой горки на западном пути. На тот же случай, если мои источники окажутся неверны — что почти невозможно, мне известен ещё один храм, находящийся на западе, возле самого моря Мечей, прямо на закат от Феана. Правда, до него добираться куда труднее и дольше, но — нет ничего невозможного.

— Всё так, мэтр Ксарбирус, однако, помимо всего прочего, вы обещали мне разговор. Не касающийся храмов Феникса или же войн, что ведут меж собой варварские королевства, или даже излечения Стайни.

— Разговор… ах да, да, конечно. Прости мою старческую забывчивость. Тогда прошу, прошу сюда. А твои спутники…

— Они всё знают и дождутся.

— Прекрасно, прекрасно, — всё потирал руки Ксарбирус. — Угодно подкрепиться с дороги?..

Тёрн лишь покачал головой.

— Благодарю достопочтенного мэтра. Но у дхуссов есть поговорка об учении и сытом брюхе…

— Как будет угодно, дорогой мой Тёрн, как будет угодно. Прошу!

Крошечный кабинет за лавкой напоминал скорее келью. Обе стены от пола до потолка занимали книги, в торце, под окном, — ещё одна конторка. Мэтр Ксарбирус, похоже, не признавал письменных столов.

— Мэтр Шелдари сказал, что лучше вас никто не разбирается в причинах и следствиях возникшей Гнили. И никто лучше вас не знает её свойств.

— А… Вот ты о чём, — казалось, Ксарбирус чем-то разочарован. — Гниль. Ну конечно же. Да, старина Шелдари знал, к кому тебя направить. Несмотря на всю парадоксальность его рекомендации — наши места Гнилью почти не затронуты, — он совершенно прав. Я действительно много ею занимаюсь. Так сказать, удалённо. Теоретически, но не только. Я, мой дорогой Тёрн, ведь только кажусь домоседом, а на самом деле на подъём лёгок. Одна нога тут — другая уже на юге, в Навсинае, или на севере, в Ворште, Килионе, а то и до Масано доберусь, загляну и на Безлюдный берег. Но почему тебя так интересует именно Гниль, любезный дхусс?

— Я шёл через Державу Навсинай, мэтр. Я видел, что она творит там.

— А-а, — протянул медикус. — Проникся, так сказать, лицезрея людское горе и бедствия?

— Так ли важны побудившие меня причины, мэтр?

— Важны? Конечно! — Ксарбирус буравил Тёрна колючим и жёстким взглядом. — Твои намерения диктуют твои же вопросы. И последующие действия. Ты — решителен и отважен, мой милый дхусс, ты дерзок и удачлив. А потому мне стоит соблюдать известную осторожность. Если ты явился за советом, как извести Гниль вообще, на веки вечные, то Шелдари не стоило и гонять тебя в эдакую даль. Гниль — процесс объективный. В нашей власти ограничить причиняемые ей бедствия, но положить этому конец мы бессильны, так же как не под силу нам заставить утихнуть все ветры и шторма. Я изучаю Гниль уже много лет, это так. И пришёл к выводу — что людям и прочим расам стоит научиться с ней жить, держать в узде, знать приметы, закономерности и порядки. Но не надеяться избыть раз и навсегда. В общем, — алхимик выразительно развёл руками, — не вижу предмета для беседы. Конечно, можно обсудить специфические для Гнили реакции… количественные и качественные… взаимодействие с кислотами и щелочами… с растворителями различной приближённости к абсолюту… но едва ли это тебя заинтересует.

— Ну, откуда ж такая уверенность, мэтр? Мне интересно про Гниль всё.

— Гм-м-м… — Ксарбирус потянулся за толстенным потрёпанным журналом в чёрном кожаном переплёте. — Раз уж я обещал… но я не люблю отвечать на вопросы, причины коих понимаю не до конца. Вот, смотри. Таблицы фракционирования. Первичная разгонка. Это, так сказать, изначальный «гной», накапливающийся в пустуле. Достаточно инертен, разъедающее влияние только на почвы, причем особенно — на плодородные чернозёмы, суглинки и даже подзолистые поддаются хуже…

Тёрн покачал головой, осуждающе взглянув на достопочтенного мэтра.

— Уважаемый доктор. Зачем нам играть словами? Вами показываемое — лишь вторичные признаки. Свойства. Но не верю, что вы не поняли мой вопрос или что вас не интересовали первичные.

— Зачем играть словами? — алхимик поднял брови, резко захлопнул журнал. — Ну, хотя бы из соображений моей безопасности. К Гнили проявляют интерес самые разные силы. Как в Навсинае, так и в Некрополисе. Не говоря уж о рыцарских орденах.

— Меня интересует, почему Гниль появляется именно там, где появляется? — упрямо повторил Тёрн. — Что её притягивает? Естественные причины, магические или что-то третье? Как именно поражаются дети? Почему остаются совершенно здоровы матери и отцы? Это очень напоминает порчу, досточтимый доктор. Порчу, кем-то сознательно наведённую. И, конечно, у вас, мэтр, имеется карта, где нанесены все проявления Гнили за последние годы. Высокоучёный мэтр Шелдари упоминал о такой…

Ксарбирус некоторое время молчал, напряжённо буравя задающего странные вопросы дхусса маленькими, глубоко посаженными тёмными глазками.

— Понятно. Да, Шелдари не зря послал тебя ко мне — видно, очень спешил отделаться. Точного ответа на твои вопросы, Тёрн, нет ни у меня, ни, боюсь, даже у Высокого Аркана. Мы знаем, что Гниль усилилась после явления Небесного Сада. Знаешь, что это такое?

Дхусс кивнул:

— Знаю, досточтимый доктор. Хотя, конечно, сам его не видел, только… только изображения в трактатах.

— То-то, что изображения, — проворчал Ксарбирус, с усилием тиская собственный подбородок. — А я имел счастье лицезреть сам, двадцать два года тому назад… Никакие картинки и близко не лежали, Тёрн. Жуть что творилось, народишко решил — конец света настаёт. Но ничего, обошлось, только Гниль свирепее стала. И больше подчиняется Балансу небесных светил. Можно говорить и о её глубинной связи с магической первоосновой мира, проявлением коей в известных нам пределах являются Камни Магии. Ну а кроме этого — мы знаем, что Гниль сильнее всего проявляется в густонаселённых областях, подобно болезням и мору. Ничего удивительного — скопление людей означает грязь и нечистоты, а они служат источником всякой дряни вызванной к жизни рассеянным истечением силы магических Камней, залегающих в земной коре. Не думаю, что сильно ошибусь, предположив сходную природу и рекомой Гнили. И, подобно тому, что залогом успешной борьбы с моровым поветрием является чистота, та же чистота поможет и против Гнили. Посмотри вокруг — Гиалмарские равнины и даже город Семме от этого бедствия отнюдь не страдают. Мало народу, мало грязи. То же самое относится и к небольшим лесным племенам, вроде тех же таэнгов.

— Но разве их деревни менее скученны, чем человеческие поселения в той же Державе Навсинай? Или у таэнгов с клоссами принято мыться куда чаще, чем у людей?

— А, вижу, вижу, друг мой Шелдари в тебе поистине не ошибся. Смотришь в корень, дорогой мой дхусс, и задаешь правильные вопросы.

— Вы уже говорили это, досточтимый доктор.

— Истина не тускнеет от повторений! — хихикнул алхимик. — Этот вопрос — почему поражает в большей степени населённые именно людьми пространства, не клоссами или, скажем, таэнгами — я перед собой, конечно же, ставил. С присущими мне тщательностью и аналитичностью я атаковал проблему с разных сторон. Позволив себе опустить промежуточные этапы доказательств, скажу лишь, что у каждой расы — своё, особое сродство к магии, источником коей служат всё те же Камни. Люди неведомым пока образом преобразуют её, эту магию, и далеко не всегда к своему удовольствию. Факт, что именно человеческая раса дала самых сильных чародеев, самые изощрённые заклинания и способы использования Камней Магии. Люди господствуют в нашем мире, именно люди, а не аэлвы, сидхи, гномы, орки-гоблины или, скажем, вы, дхуссы. Моя гипотеза — что каким-то образом всеобщее людское даёт побочный эффект от взаимодействия с силой Камней. Так что Гниль, я считаю, имманентно свойственна роду человеческому. Сиё, однако, не значит, что с Гнилью нельзя бороться или же что надо опустить перед ней руки. Но способы борьбы тут совершенно не героические, сводятся в основном к просвещению тёмных землепашцев да раздачи деревенским старостам и головам запасов должных эликсиров, действующих по принципу «одна скляница на бочку воды» и допускающих отклонения от идеального разведения. Ну и, разумеется, непригодных для использования в качестве одурманивающих напитков, а то знаю я этих пахарей, враз всё выхлебают. Так что я, дорогой мой Тёрн, выступаю эдаким культуртрегером. И не без успеха, должен признаться.

— А другие навсинайские чародеи? Почему же они не последуют примеру?

— Как «не следуют»? Очень даже следуют! Собезьянничают с меня, завистники, скопируют составленные мною эликсиры — я их специально делаю простыми, чтобы облегчить приготовление, — и пожалуйста, горланят о своей «победе»! А меня, меня не допускают в вивлиофику Таурмагического университета, не говоря уж о том, чтобы предоставить кафедру! — мэтр обиженно отвернулся и фыркнул, словно видя перед собой тех самых обезьянничающих завистников.

Тёрн помолчал, глядя на алхимика со странным выражением — смесью лёгкой досады и известного понимания.

— Мне кажется, почтенный мэтр не совсем со мной откровенен, — наконец проговорил дхусс, глядя на Ксарбируса в упор. — Я шёл через Навсинай и видел совсем другое.

— Любопытно будет послушать, — улыбка медикуса сделала бы честь опытному царедворцу.

— Против Гнили нет защиты. Эликсиры срабатывают один раз, скажем, останавливают многоножек, но, когда вспухает следующий нарыв, твари спокойно идут сквозь яд и ничего им не делается. Рождаются не только «ляльки чорные», как говорят пахари, но и вроде бы совершенно нормальные дети, растут — месяц, два, три, а потом встают, выпускают зубы и перегрызают родителям горло. Или не родителям, кто попадётся. «Ведьм» и «ведьмаков» сжигают всё больше, а толку никакого.

— А-а, — протянул Ксарбирус. — Неужто я вижу перед собой ещё одного спасителя мира? Дорогой мой Тёрн, уверяю тебя, мир прекрасно проживёт, несмотря ни на какую Гниль. Это просто контрольный механизм. Ты понимаешь, что это значит?

Дхусс сдержанно кивнул.

— А раз понимаешь, то должен знать неизбежное следствие взрывного роста численности, как принято говорить у нас, учёного люда. Моих собратьев расплодилось слишком много. Мир, как может, защищается от нас. Не всегда приятными нам средствами, но ничего не поделаешь. Долг магов и алхимиков — помочь утверждению баланса, не допустить всеобщего бедствия. Чтобы болезнь не пошла вширь, вразнос, чтобы необходимая коррекция не обернулась катастрофой. Что, надеюсь, тебе тоже понятно.

— Странно, — помолчав, сказал дхусс. — Странно, что высокоучёный мэтр Шелдари не стал объяснять мне всё это. Ведь в изложенном вами, достопочтенный доктор, нет ничего скрытого или тайного.

— Значит, ты таки не понял, — Ксарбирус изобразил досадливую гримасу. — Скажи, что ты слышал по дороге сюда через Державу? Что говорит простой народ о Высоком Аркане и магах?

— Что и всегда, — Тёрн оставался закрыт и сдержан. — Что живут только своими интересами. Что ничего не предпринимают, дабы изжить Гниль. Ну и, конечно, толкуют о том, что неплохо бы податься «куда-нибудь ещё». Болтают, что жизнь куда легче за морем Мечей.

— Как же, легче, слушай их больше! — хохотнул Ксарбирус.

— Это неважно, «легче» она на самом деле или нет, — заметил Тёрн. — Важно, что пахари этому верят. Вот, досточтимый доктор, вы спросили меня, о чём толкуют в Державе, — я ответил. Но что же из того?

— А то, — Ксарбирус наставительно поднял палец, — то, мой дорогой дхусс, что простонародье уверено — маги обязаны остановить Гниль. Не понимая, что да, обязаны, но лишь до определённого предела. Разумного предела, конечно же. Повсеместное распространение знания, что ни Высокий Аркан, ни частнопрактикующие чародеи, вроде меня, не станут нарушать естественный ход вещей, может привести… к нежелательным последствиям.

— То есть к мятежу.

— Тебе виднее, мой дорогой, — хихикнул алхимик. — Я таких слов не произносил. Только о «нежелательных последствиях». Про мятежи ты уже сам додумал.

— Вы гоняете меня по кругу, доктор, — по-прежнему ровно, без малейшей примеси раздражения, сказал дхусс. — Наверное, с целью выяснить, что мне нужно «на самом деле». В искренность вы верите не больше, чем в детские сказки.

Ксарбирус как-то подозрительно резко задрал подбородок.

— Глупости! — поспешно выпалил он.

— У меня есть вопросы не только про Гниль, — добавил Тёрн, не обращая внимания на последнюю реплику алхимика. — Знамения, мэтр Ксарбирус. Уже упоминавшийся Небесный Сад, россыпь странствующих звёзд, так похожих на занесённые мечи. Свечения, сияния, изменения пути Гончих и даже рисунка веками неизменных созвездий. Гниль усилилась после него, сказали вы. Но не была ли она изначально вызвана чем-то подобным? И не возвестил ли, в свою очередь, Небесный Сад что-то ещё, кроме того, что бедствие стало ещё злее? Многие… верят, что те явления предрекли великие бедствия, по сравнению с чем сама Гниль — лишь мелкая неприятность.

Ксарбирус ответил не сразу — казалось, медикус с особым тщанием подбирает выражения.

— Небесные явления, несомненно, связаны с общими проявлениями магии в нашем мире, — алхимик словно вновь оказался на кафедре перед внемлющими каждому его слову студиозусами. — Но тут есть тонкость. Астрологи в большинстве своем — патентованные жулики, дурящие бедный, доверчивый народ! В отличие от нас, алхимиков, работающих с настоящим веществом, с материальными субстанциями, кои можно осадить, выпарить, кристаллизовать… В небо глядит слишком много пустых глаз, и слишком много пустых голов тщится к вящей выгоде истолковать те или иные явления. До сих пор нет точного соотнесения небесных явлений с теми или иными событиями, за исключением, пожалуй, всё той же Гнили, однако Гниль — это всеобще, это явление мировое…

— Как и пророчества о конце света, — ввернул Тёрн.

— Как и пророчества о конце света, — не растерялся медикус. — Однако у нас отсутствуют понятийный и аналитический аппараты, чтобы проверить это, — по понятным причинам. Теоретизировать можно бесконечно, мой добрый дхусс, и лишь даром потратить время. Я предпочитаю ставить перед собой задачи, разрешимые хотя бы принципиально. Биться над не имеющими решения — смысла нет. Как уже сказал, мы, алхимики, работаем с материальным…

— А магия, источаемая Камнями, тоже материальна, мэтр?

— Хм, — осёкся было Ксарбирус, но тотчас нашёлся: — Конечно, материальна! Как материален свет, способный оказывать давление. Пусть очень и очень слабое, но давление! Просто магия — это особый вид материи. Но она тоже подчиняется определённым законам, а что можно подчинить соответствующим закономерностям, материально по определению.

— По какому?

— По определению материальности, вот по какому! — не выдержав, гаркнул Ксарбирус. — Не оспаривай моих слов, дорогой дхусс. Рисунок небесных созвездий действительно изменился, ты прав, но это имеет своё объяснение, помимо того, что сие есть «пророчество». Наложение коротко — и долгопериодических циклов даёт порой видимый невооружённым глазом экстремум, каковой мы сейчас и наблюдаем, наибольшее отклонение от всегдашнего, среднего положения. Я надеюсь, так понятно?

— Понятно, — непроницаемо кивнул Тёрн.

— Так что ты хотел узнать ещё?

Со стороны могло показаться — дхусс вполне серьёзно собирается повернуться и закончить разговор. Но, помолчав и словно поколебавшись, он задал-таки ещё один вопрос:

— Кое-где я слыхал о проклятых детях. Их ещё звали «детьми Гнили».

— А, — Ксарбирус змеино улыбнулся, взгляд его резал, не хуже ножа. — Так вот в чём причина. Кажется, мне предстоит серьёзный разговор со стариной Шелдари. Он, похоже, перестарался. Проклятые дети. Внешне ничем не отличающиеся от обычных, и только потом, в зрелом возрасте… Милый мой, дорогой, любезный дхусс. Я понимаю, почему ты проделал такой путь. Почему Шелдари послал тебя ко мне. И почему ты вёл эту долгую и, надо признать, бессмысленную беседу.

Проклятые дети. Да-да, всем известная страшилка. Время от времени у неё возникают «доказательства», как правило — простые стечения обстоятельств, неизбежные по закону больших чисел. Но на впечатлительные натуры действует безотказно. И ты, друг мой, вообразил себя таким вот проклятым? Сорвался с места, отправился в странствие… Куда? Разумеется, к мудрому, всезнающему чародею. Он поможет, он укажет путь. Всё, как говорят сказители, как поют менестрели. У героя, конечно же, за время пути появляются друзья, помогающие в достижении цели. У тебя они тоже возникли, мой бедный неразумный дхусс. Как тому и следует быть. Но вот тут, — Ксарбирус сделал паузу с претензией на эффектность, — всё начинает идти криво-накосо. Прежде всего, конечно, из-за «мудрого волшебника». Потому как он возьми да брякни горячему сердцем, да неразумному дхуссу — мол, нет никаких проклятых детей, всё это сказки. Зря только дхусс вообразил себе всё это. Конечно, приятно ощущать себя хоть в такой степени, но избранным, не таким, как все, но… в общем, поспешу тебя огорчить и повторить — выбрось всё это из головы.

— Ага, — спокойно сказал Тёрн, кивая так, словно выслушал не нотацию, а речь о сравнительных достоинствах пива в трактирах Семме. — Значит, это просто слухи? Всякие там «Небесные Сады», «небесные мечи», кометы, предзнаменования и всё прочее? Сама история о проклятых детях?

— Именно, именно так! — часто закивал алхимик. — Небесный сад имеет место быть на самом деле, а вот всё прочее… Обычные, совершенно ничем не примечательные выдумки. Несведущие всегда ищут «откровения», «тайные знаки», «пророчества»…

— А на самом деле их нет?

— А на самом деле их нет! Совершенно точно! — горячо воскликнул почтенный доктор, для выразительности всплеснув руками. — Друг мой дхусс, ты понял меня. Живи спокойно, наслаждайся жизнью и не забивай себе голову всякими деревенскими суевериями! Вот, скажем, закончим с твоим незадачливым другом Кройоном, отправим его домой — дельце-то, кстати, не из лёгких, очень достойное дельце-то! — и добро пожаловать ко мне в ученики. Я твои способности, достопочтенный Тёрн, что называется, насквозь вижу. А они немалые, уж можешь мне поверить, и очень редкие для дхусса. Уже одно то, что ты Гончую сумел до меня дотащить…

— Благодаря мэтру Кройону, его магии, как я уже имел честь рассказывать, — Тёрн хладнокровно смотрел на суетящегося медикуса. — Я тут совершенно ни при чём.

— Как же, ни при чём! — фыркнул Ксарбирус. — Ручаюсь всеми растворами, насыщенными и нет, без тебя не помогло бы никакое волшебство. Да и как мог демон, существо с другого плана бытия, так быстро разобраться в особенностях нашей магии и что-то сделать?

— И тем не менее это так. Я оставался простым зрителем.

— Гм. Ну что ж, раз ты настаиваешь… конечно, такая скромность делает тебе честь. Но всё-таки как насчёт моего предложения? Пойдёшь ко мне в ученики, достойнейший дхусс? Или… тебя влекут иные обязанности, мне неведомые?

— Достопочтенный мэтр, — Тёрн смотрел прямо в глаза часто мигающему алхимику. — О своих обязательствах я предпочёл бы не распространяться. К делу они никакого отношения не имеют. Уважаемый доктор, конечно же, понимает, что я не служу ни Высокому Аркану, ни Мастерам Смерти.

— Смешно было б не понять! — фыркнул Ксарбирус. — Но меня огорчает твоя скрытность. Чего тут прятаться? Какие особые тайны могут отягчать душу молодого дхусса, да простится мне известный цинизм? Впрочем, не настаиваю. Хочешь молчать — молчи. Но не рассчитывай тогда на ученичество!

— Это было ваше предложение, уважаемый доктор, — Тёрн чуть поклонился, со стороны могло показаться, что с насмешкой. — У меня иной путь.

— Что-то мне кажется, это просто слова. Ты ведь сам не знаешь, куда идёшь.

— Дорога подскажет, достопочтенный мэтр. Дорога подмажет.

Наступило молчание. Ксарбирус оттопырил нижнюю губу как бы в знак наигранно-преувеличенного разочарования.

— Что ж. Не договорились. Жаль, если честно, очень жаль. Я мог бы, конечно, поставить твоё ученичество непременным условием своего участия в экспедиции, но… до подобного я, доктор медицины, доктор алхимии, истинно посвященный сокровенных тайн, дипломированный пользователь Высокого Аркана, никогда бы не опустился. Каждый исполнит обещанное, и мы разойдёмся с надеждой, что пути ещё могут скреститься, когда к этому представятся более благоприятные обстоятельства, — алхимик вздохнул напоказ, широко разведя руками.

— Смею ли я предположить, что уважаемый мэтр готов пуститься с нами в путь? — осторожно проговорил Тёрн. — Готов выйти прямо сейчас?

— Совершенно верно, — энергично закивал травник. — Я ведь уже говорил. А ещё сказал, что старина Ксарбирус на подъём очень даже лёгок, несмотря на годы. Дожидайтесь меня у ворот. Я быстро.

Дхусс молча откланялся.

Когда Тёрн вернулся, Стайни уже собралась. Старая одежда Гончей, пробитая и окровавленная, оказалась чисто выстиранной и аккуратно заштопанной. Девушка стояла, словно стараясь показать — с ней уже всё в порядке.

— Ну как, поговорили?

— Поговорили, — лицо дхусса осталось непроницаемым. — Теперь снова в дорогу. И Ксарбирус с нами. Отправлять мэтра Кройона домой.

— Весьма благородно со стороны досточтимого доктора, — бывшая Гончая чуть склонила голову.

— Говорит, что надо отыскать храм Феникса, — Тёрн искоса взглянул на девушку. — Мол, только там он сможет открыть ворота, достаточно широкие для нашего черночешуйчатого друга, и удержать их потребное время.

— «Феникс пронзает миры и планы бытия», — чуть нараспев процитировала Стайни. — Ничего удивительного.

— Труды Валлиомида из Эрштле. Это в Некрополисе такому учили? — дхусс выразительно поднял бровь.

— Валлиомида из Эрштле… Ну да, в Некрополисе. У Мастеров обширные библиотеки.

— Если б они ещё извлекли из них хоть какую-то пользу…

— А они и извлекли. Для себя, конечно же. Мир есть юдоль скорби, боли и несчастий. Всех в конце ожидает гибель, даже долгожителей-аэлвов. Следовательно, главнейшей задачей всех живущих является победа над смертью.

— Я бы с тобой поспорил…

— А зачем, Тёрн? Это ж не мои слова, так в Некрополисе учат. А все возражения и так известны. Мол, смерть есть необходимейшее условие жизни, и друг без друга великие сестры не ходят.

— Но это так, — спокойно сказал Тёрн, посторонясь и пропуская Стайни в узкие двери лавки Ксарбируса. — Без смерти нет жизни. Чтобы кто-то жил, кто-то другой должен умереть — вернее даже, умирать, постоянно и бесконечно. Мы едим живое, становящееся в нас мёртвым. Мы разделяем разумных и неразумных, считая, что убивать последних вполне допустимо. Мир не бесконечен и не бесконечно-плодороден. Великий круговорот…

Они медленно брели по узкой улочке, самая странная пара из всех, что были в Семме. Непонятный дхусс, утверждавший, что он вовсе не дхусс, и человек, девушка, прошедшая адское горнило Некрополиса, чьё тело изменено магией, и кто ведает пределы этого изменения?..

— Оставим это, — отмахнулась наконец Стайни. — Мне это, если честно, не интересно. Я знаю, что сдохну, тело сожрут черви, а чем они побрезгуют — и неудивительно, после эдакой-то гадости, что я в себе носила! — то просто сгниёт. И хорошо ещё, если окрестные источники не отравит. Ну а про именуемое мудрецами «душой» я предпочитаю не распространяться. Ибо не верю. Как и Мастера Некрополиса. В этом-то с ними согласиться можно. Уж я на зомби насмотрелась, будь уверен, Тёрн.

— У зомби нет души, согласен. Она покинула плоть в мгновение смерти, — дхусс сосредоточенно глядел себе под ноги. — Душа — то, что отличает мёртвое от живого, Стайни. И она есть у всего, что движется, растёт, множится и умирает. Всякое чувствующее создание — от мельчайшей былинки до подводных исполинов — наделено душой.

— Последователи Ома-креатора тебя бы поставили на правёж за ересь, — ухмыльнулась бывшая Гончая.

— Руки у них коротки. Пока что больше кричат, чем ставят, — Тёрн не повернул головы.

— Бывает, что и руки вдруг удлинятся, — Стайни озиралась по сторонам за двоих.

— Какое это имеет к нам отношение?

— Самое прямое. Ксарбирус решил пробираться к одному из храмов Феникса, верно? А не сказал, куда именно мы направимся?

— Сказал. Самый юг Гиалмара.

— Где-то в верховьях Сеттона?

— Не уточнял.

— А как насчёт Ринн-А-Элина или там Кессерской пущи?

— Первое упоминал, о втором не обмолвился. Сказал, что пойдём «верх по Делэру», а он, если мне не изменяет память, выходит как раз к Кессеру.

— Клоссы. Ох… Ладно, а потом что?

— Говорил, что пустит в ход заклятье поиска, когда доберётся до места.

— Там ведь ещё и гномы неподалёку, — продолжала размышлять вслух Гончая. — Дин-Аран.

— Ты что, это ж сильно к западу? — удивился дхусс.

— Только выход на поверхность, Тёрн, только выход открытый для торговли. Гномьи тоннели тянутся на десятки лиг, а иные — так даже и на сотни.

— А, понятно. «Прорытые в дни славы подземных королевств»?

— Нет, почему это «в дни славы»? — Стайни то ли не поняла иронии, то ли сделала вид, что не поняла. — Всегда рыли и сейчас роют. Пшеница под землёй не растёт, но зато темновых грибов хватает. От них, правда, голову порой кружит и глазам что-то привидеться может, но есть их вполне можно. Особенно если с маслицем пожарить.

— А ты откуда знаешь?

— Гончие едят всё, что можно и что нельзя тоже. Одна из заповедей нашей службы.

— Гм. «Нашей» службы? Стайни, Ксарбирус не забыл, часом, извлечь какую-нибудь скляницу? — Тёрн улыбался, тон его оставался шутлив, однако глаза едва заметно сузились.

— Испугался? — усмехнулась в ответ девушка. — Говорят, что «бывших Гончих не бывает». От себя хотя и отказываешься, и память бы всю отрезала да выкинула — но ведь нет. Так пусть хоть как-то послужит.

— Любопытный переход от гномов и грибов…

— Предлагаешь к ним вернуться?

— Не сразу. Что ты хотела мне сказать, Стайни? Ты ведь ничего не говоришь просто так. Только я в эти игры не играю и не умею.

— Ничего-ничего, — Гончая выставила узкие ладони, словно защищаясь. — Просто вспомнила о гномах в тех краях, где Ксарбирус предполагает местоположение храма. Они ведь тоже могли им заинтересоваться как птицы, лезут ко всему блестящему.

— Нет разницы, есть там гномы или нет, — заметил дхусс. — Договоримся.

— Ага, как с таэнгами? Больно мы с ними преуспели…

— Гномы по разумней слывут.

— Хотелось бы верить. Просто надо помнить, что огневыми потехами пробавляются не только в Навсинае. Гномы, я слыхала, тоже упорно работали, чтобы вооружиться аркебузами, на манер големов Державы.

— Если мы с гномами не поссоримся, то и их аркебуз нам бояться не придётся. Ага, ворота. Вот и дошли, Стайни. Жаль, Трувора нет. Нехорошо мы с ним расстались. Всё мне сидху простить не мог.

Стражники у ворот, всё те же широкоплечие, хоть и низкорослые бойцы племени маэдов, проводили дхусса и Гончую подозрительно-презрительными взглядами: подобно таэнгам, маэды считали всех, не принадлежавших к их роду, достойными лишь им прислуживать. К сожалению — а может, к счастью, — сплошь и рядом оказывалось наоборот.

— Недостойный счастлив приветствовать отважную… — Кройон начал обычным манером, но Стайни только махнула рукой:

— Мэтр, если мы хотим хоть чего-нибудь добиться, давай говорить по-простому. — Взглянула на заносчиво отвернувшуюся Нэисс: — Я сожалею о случившемся, дочь лесов. Не прошу прощения — знаю, бесполезно. Ты считаешь меня своей кровницей. Ничего не имею против. Если хочешь, сразимся — после того, как поможем мэтру Кройону вернуться домой. Но пока — предлагаю мир. Или хотя бы перемирие.

Стайни не протянула руки и не ждала ответа, она, похоже, и не удивилась ни молчанию Нэисс, ни её надменной позе. Просто отвернулась, села и застыла, устремив взгляд в одну точку.

Кройон с самым несчастным видом беспомощно таращился то на неё, то на сидху. Тёрна же, казалось, происходящее ничуть не взволновало, словно неприязнь двух его спутниц оставалась их сугубо личным делом.

— Мэтр, тебе повезло. Ксарбирус не сможет отправить тебя домой прямо из Семме, но согласился присоединиться к нам в походе ко храму Феникса, где наш почтенный доктор сумеет, по его уверениям, открыть врата между планами и продержать их достаточно долгое время. Доволен ли ты, мэтр?

На жуткой физиономии демона отразилась более чем богатая гамма чувств. Чёрные губы растянулись, обнажая клыки с капающей слюной — наверное, так выглядела у демонов улыбка торжества.

— О многомудрый Тёрн! Тебе удалось невероятное, я, недостойный, не смел и надеяться… Как же ты смог уговорить мэтра Ксарбируса выступить в такой путь, каковой, не сомневаюсь, и долог, и труден?

— Врать не стану — особо стараться мне не пришлось, — усмехнулся дхусс. — Мне кажется, уважаемый доктор имеет тут собственную выгоду. Надеюсь, его интересы разойдутся с нашими достаточно поздно, не ранее того, чем ты, мэтр, благополучно вернёшься домой.

— О, как бы я мечтал, чтобы вы, мои друзья, отправились вместе со мной! — вдруг воскликнул демон, роняя крупную, как хорошая жемчужина, слезу. — Отчего так несправедливо мироздание, отчего наша разлука должна стать вечной?!

— Не ной, — презрительно бросила сидха. Это были первые слова, сказанные ею с появления Тёрна и Гончей. — Каждому своё. Тебе — твой мир. Нам — наш. Всё просто. Это естественный ход вещей. Чего же тут сетовать?

Кройон обиженно заморгал.

— Я так понял, что ты и дальше с нами, Нэисс? — спокойно осведомился дхусс.

— С вами, с вами… куда ж мне деться, — скривилась сидха. — Ты прав, всезнайка, никакая Ветвь меня теперь не примет. Так что скитаться мне до конца дней…

Стайни сделала движение, словно собираясь заговорить, но сдержалась.

— Мы все скитальцы, — Тёрн встал рядом, осторожно коснулся тонкого плеча. — Неважно, есть у тебя крыша над головой или ею служит небо. Всё равно — дорога вечна и прервётся, прости за банальность, только со смертью.

— Ой, ну хватит уже, — сидха скривилась. — Опять вещаешь, словно проповедник какой…

— Проповедники действительно опошлили, извратили и изгадили множество правильных, мудрых и верных мыслей. Вернее сказать, постарались изгадить и извратить. Но из этого не следует, что надо отказаться от истины, даже если её трепали недостойные уста.

— Уста, уста… Устала я слушать, вот чего, — объявила сидха. — Давай о чём-нибудь понятном, земном. Например, куда направляемся? И не озаботится ли наш дорогой предводитель Тёрн дорожными припасами? Он-то, понятно, обходится собственной шкурой, но мы, остальные, создания не столь совершенные. Я, конечно, не рассчитываю, что в Семме отыщутся плащи ткачества сидхов, но на худой конец сойдут и просто человеческие. То же самое касается и оружия.

— О, Ксарбирус, — вдруг вскинул руку Тёрн. Невдалеке затрещали заросли: кто-то ломился напрямик, наплевав на все и всяческие правила.

— А вот и я, — бодро заявил тощий алхимик, втаскивая за повод на полянку испуганно упирающегося тягуна местной малорослой породы. — Вы, достопочтенные, поступили очень мудро, позвав меня на подмогу. Потому что кто ж ещё, кроме бедного старого учёного, доставит всё потребное для дальней дороги! Конечно, осень ещё не скоро, но одежда лишней не окажется. Тебе, достопочтенная сидха, понравится этот лук, тебе, смелая Гончая, — этот меч с кинжалом, получше некрополисовской стали, уверяю тебя. Тебе, Тёрн, ничего не предлагаю, ты, по-моему, сам по себе оружие. Не говоря уж про нашего многоуважаемого мэтра Кройона, способного, как сказочные змеи-василиски, умерщвлять одним своим видом, — Ксарбирус хихикнул и принялся развязывать тюки.

Сидха сперва пыталась сохранить невозмутимость, но, едва завидев протянутый ей разукрашенный саадак, не удержалась — длинные брови взлетели, миндалевидные глаза расширились.

— Откуда у вас такое, досточтимый доктор?

— А… Оценили, моя прекрасная сидха? — довольный Ксарбирус подбоченился. — Я, изволите ли видеть, достаточно искусный целитель, в чём вы, хочется верить, уже убедились. Мои расценки высоки, но в качестве платы принимаю самые разные разности. В том числе и редкое оружие. А расплатились этим аэлвы из Ринн-А-Элина. Я, понимаете, как-то раз оказал им достаточно важные услуги… — Алхимика так и распирало от гордости.

— И вы мне его вот так… даёте? — сидха не протянула руки к саадаку, но тонкие пальцы предательски подрагивали.

— Одалживаю, — с деловитой будничностью заявил Ксарбирус. — На время нашего совместного пути. Достопочтенная Нэисс сочла бы меня обезумевшим, стань я раздавать направо и налево эдакие сокровища. Она первой перестала бы меня уважать.

— Да, — прошептала лесная дева, осторожно касаясь поблескивающей кожи саадака самыми кончиками пальцев. — Да, сочла бы. С подобным так просто не расстаются.

— Ну, вы, достойнейшая, конечно же, вернёте мне его в целости и сохранности по возвращении в Семме? — шутливо осведомился Ксарбирус.

— Не знаю, едва ли я захочу так просто расстаться с таким сокровищем. Пожалуй, я его стащу, — Нэисс постаралась ответить в тон, как бы усмехаясь, но руки её по-прежнему дрожали, внушая естественное сомнение в «несерьёзности» её намерений.

— Ну, будет, будет, — отечески покивал алхимик. — Уверен, сие творение мастеров вашего народа славно послужит нам всем.

— А что, достопочтенный доктор полагает дорогу и сам храм очень опасными?

— Не волнуйтесь, мой дорогой демон. Дорога и храм опасны не более, чем другие дикие места нашего мирка… кстати, о дороге. По-моему, землеописательными чертежами озаботился запастись один старый Ксарбирус?.. Ах, молодость, молодость. Как же она беспечна…

— Я постарше буду, — как бы вскользь заметила сидха.

— О да, да, бесспорно. Но по меркам вашего народа, моя дорогая, медленно взрослеющего и ещё медленнее старящегося, вы — просто девчонка, да простится мне это сравнение. Разбирайте плащи и остальное, разбирайте, да поживее, пожалуйста. Дорога сегодня будет долгой.

— Мы идём на юг?

— Нет, милая моя Стайни, нет. Прямиком на закат, да не торной дорогой, а лесными тропами. Я, гм, не ожидаю особых милостей от Державы Навсинай, если они захватят меня с полным набором Камней Магии в заплечном мешке, чьё происхождение столь очевидно.

— А потом?

— А потом, любезная Гончая, порвавшая с прошлым, мы погрузимся на челноки и двинемся вверх по течению Делэра. Придётся погрести, но народ в нашем отряде молодой, сильный… — алхимик залихватски подмигнул Тёрну.

— Позволю себе высказать сомнение в разумности такого шага, достопочтенный. Ужа… необычная внешность мэтра Кройона не может не привлечь ненужного внимания. Нам-то ничего, а вот вы, уважаемый доктор, очень рискуете. Трапперы и прочий люд шастает по Делэру и вверх, и вниз, среди них почти наверняка окажутся прознатчики Державы. Мы исполним наш долг, разойдёмся и, как говорится у дхуссов, сгинем во мире широком. А вам возвращаться домой, в Семме. Не лучше ли избрать путь по суше? Он, конечно, дольше и труднее, придётся ломать ноги по чащобам, но зато леса укроют от всех любопытных глаз.

— Тьфу, Тёрн! Сколько слов, а хватило бы всего четырех: увидят на реке нас.

— Вежество порой многословно, Нэисс. Но это очень невеликая цена, уж поверь.

— Он прав, моя бесстрашная сидха, — хихикнул Ксарбирус — На реке нас действительно заметят. Но только те, кому надо. Я живу тут достаточно долго, поверьте мне. И знаю в лицо каждого траппера и зверолова от Таэнгского хребта до Вилосского. Предложенный мной путь, уверяю вас, куда надёжнее, чем тащиться через владения всяких диких племён, подвергая себя ненужному риску.

— Воля ваша, мудрейший Ксарбирус. Я только хотел…

— Ценю твою заботу, мой милый дхусс, ценю заботу, но, не сомневайся, я умею о себе позаботиться. Невежды и завистники могли лишить меня кафедры в Таурмагическом университете, но уж здесь, в Гиалмаре, я на своей земле, и, чтобы меня ущучить, нужно нечто большее, чем какой-то там доносчик. Думаете, их мало в Семме? Думаете, я их не знаю всех? Думаете, они не показывают сперва свои донесения именно мне? — Алхимик гордо подбоченился.

— Воистину велики способности и таланты многодостойного…

— Спасибо, любезный друг мой демон. Итак, предлагаю подкрепиться — да в дорогу.

— Мне ничего не надо — я привык на подножном корму, — отказался дхусс. — Лето, чего ещё желать?

— Я тоже воздержусь, — присоединилась Нэисс.

— И я, — вздохнул Кройон. В лесах демон пробавлялся случайной добычей, кое-как запекал в угольях пойманных птиц или зверушек, когда Тёрн разрешал устроить костёр, и мигом проглатывал вместе с перьями и костями. — Ибо недостойный страшится единым духом оставить многомудрого мэтра Ксарбируса совсем без припасов…

— Напрасные страхи, напрасные, — доктор многих наук извлек тыкву-долбленку, выдернул затычку, отмахнул на себя ладонью по извечной привычке всех алхимиков, втянул воздух ноздрями. — А-ах, забористая! Восстанавливает силы, утоляет в равной степени и голод, и жажду, возвеселяет, дарует здоровый сон. Личная разработка меня, скромного слуги вашего. Отдаю бесплатно, то есть даром. Угощаю в честь начала совместного пути.

— Приму с благодарностью, — Стайни первая потянулась к долбленке.

Сидха проследила за её движением с плохо скрываемой ревностью — бывшая Гончая сейчас ничем не напоминала себя прежнюю, полуживую и окровавленную, бессильно свисавшую с широкого плеча Тёрна. Отточенные движения, конечно, далеко не столь быстрые, как у действующей слуги Некрополиса, но осанка и чёткость остались, вплавившись, наверное, в самую сердцевину костей.

— У-ух! — выдохнула Стайни, утирая губы тыльной стороной ладони и восхищённо покачивая головой. — Пивала я у Мастеров всякого, но чтобы такое… кажется, горы сейчас сверну и вверх ногами поставлю!

Ксарбирус сиял, словно первый ученик и зубрила, получивший, наконец, похвалу одноклассников.

— Редчайшие ингредиенты, редчайшие! Особый процесс дистилляции, точный отбор фракций! Проверено многократно. С твоего разрешения, Стайни, милочка, я тоже глотну. И если больше никто не выразит желания, я бы возглавил процессию. Ибо, не в обиду остальным, местные леса я знаю лучше собственной ладони.

Алхимик и впрямь хорошо подготовился к дороге. Лёгкая куртка и просторные порты с глубокими же карманами, более напоминавшими пришитые к штанинам мешки. Широкий пояс, увешанный мелкими кожаными сумочками. Оружия Ксарбирус не носил, во всяком случае на виду, взяв с собой, подобно дхуссу, тяжёлый посох из отполированного ствола молнийника — дерева, известного прямизной, прочностью и отсутствием сучков. Из него получались лучшие копейные древки на всём Срединном Райлеге.

— Что ж, тронулись, — кивнул спутникам и Тёрн.

Ведя в поводу нагруженного тягуна, всё ещё недоверчиво косящего на демона фиолетовым глазом, алхимик бодро зашагал к краю полянки, где брала начало неприметная тропка. Заросли сомкнулись за его спиной, и лес словно бы поглотил человека.

— После вас, — Кройон расшаркался перед Стайни, оставляя целые полосы взрыхлённого когтями дёрна.

Маленький отряд шагал на запад.