"Вскачь, задом наперед" - читать интересную книгу автора

Часть IV. РАБОТА В МИРЕ

10. Работа с взаимоотношениями

Последнее утро семинара. Участники слоняются по комнате, пока каждому не находится место в круге. Арни начинает работу с того, что спрашивает, какие сны им снились прошлой ночью.

Арни: Доброе утро. Ну и что у нас происходило ночью? Я не собираюсь затевать детальную работу над сновидениями, просто я, проснувшись, люблю послушать рассказы о снах. [Арни выдерживает паузу и ожидает ответа. Добровольцев рассказывать свои сны не находится.]

Ну ладно, мне самому приснился грандиозный сон. Рассказать? Мне не часто снятся сны, но прошлой ночью мне снилось, что я вот-вот найду разгадку древней тайны американских индейцев. Когда-то я занимался ими, но в моем сновидении это была настоящая экспедиция. А чтобы разыскать сокровища коренных жителей Америки в такой экспедиции, нужно иметь наметанный глаз, позволяющий замечать подсказки, ключи.

Такие ключи размещались на древних, покрытых резьбой камнях, которые лежали по всей округе. Никто из людей не видел их до сих пор. Подсказки таились в самой резьбе. Это было что-то вроде ацтекских символов, и там встречались изображения китайских часов. Вам когда-нибудь доводилось видеть китайские часы? Это лабиринт. Чтобы найти сокровище, вам надо было разглядеть эти крошечные камешки с вырезанными на них лабиринтами. Я видел их и следовал за древними камнями. Это было захватывающее занятие. Я переходил с одного места на другое, находя одну подсказку, потом другую — настоящая охота за сокровищами!

Внезапно, в какой-то момент сновидения, я стал превращаться в совершенно разных людей. Я был стариком, женщиной, а потом — ребенком. Ребенком я шел вдоль побережья, за мной следовали другие дети, и все мы были искателями сокровищ. И в конце концов, хотите верьте — хотите нет, мы действительно нашли клад! Мы действительно добрались до настоящего сокровища. Это был мешок. Все уселись вокруг мешка и ждали, пока из него не явится сокровище американских индейцев, соль земли Америки, и мы разгадаем его тайну. Захватывающий момент!

Мешок открыл не я, а одна женщина. Суть сокровища касалась тайны жизни и смерти. По всей видимости, коренные американцы еще в древности овладели искусством воскрешения мертвых. И, ей-Богу, когда женщина открыла мешок, в нем находился секрет индейцев. Очевидно, отец или родственник этой женщины умер несколько лет назад, и они воскресили его! Его голова была жива!

Она открыла мешок. Там находилась живая голова, пришитая к телу куклы. Это живое лицо взглянуло на нее и сказало: “Привет!” Женщина потеряла сознание. Этим сновидение и закончилось. Вот что приключилось со мной прошлой ночью. Обновленный дух племени, патриархальный отец или древний духовный принцип!

Мэгги: Я не знаю, известно ли вам, что 16 или 17 августа, то есть через два дня, должно наступить так называемое Гармоническое Схождение. В этот день совпадают пророчества ацтеков и майя, и древние духи возвращаются на землю.

Арни: Духи, гм-м. Вечное в нас, во мне. Вечный принцип, у него есть разум, а жизнь и тело даем ему мы… гм-м. Аспект племени важен, будь то в Америке, Африке или где угодно.

Я вдруг припомнил сновидение Черного Лося, в котором он увидел новый племенной ритуал, обновляющий дух его рода. Наше племя тоже умирает. Племенная жизнь на нашей планете угасает. Наш мир мчится в двадцать первый век. Есть ли что-то значимое в моем сновидении?

Китайские часы на камнях и ключи, появившиеся в сновидении, напоминают мне о чувственном осознавании, направляющем нас к сокровищу. А само сокровище? До него добираются шаловливые детишки.

Я не очень-то понимаю свой сон. Со временем он сам себя истолкует. Возможно, он связан с этим семинаром или с физическим местоположением Эсалена.

Сновидение, возможно, действительно связано с Эсаленом. Эсален расположен в Биг-Сур, Калифорния. Изначально это была территория коренных американцев. Незадолго до семинара погиб один из духовных отцов Эсалена, Дик Прайс. Эсаленовское сообщество тогда все еще переживало его кончину.

Кому-нибудь еще снились сны прошлой ночью?

Дэвид: Я поражен тем, что мне вообще что-то приснилось! Я исключительно редко вижу сны. Дело даже не в том, что я действительно видел сон, а в том, что в нем было очень много движения. Там было землетрясение, и оно было настолько мощным, что я действительно поверил, что у нас здесь происходит землетрясение. Когда оно прекратилось, кроме меня о нем никто не знал, все было так спокойно.

Это интересно, потому что, когда вчера мы занимались медитацией, по всем моим каналам проходило одно сообщение: “Сделай главный сдвиг!” Работал ли я над чем-то на физическом плане, или с образом, или со сновидением, одно и то же сообщение приходило по всем каналам. Оно настаивало: “Сделай главный сдвиг!” В сновидении землетрясение было таким сильным, а потом все улеглось.

Арни: М-м-м. Итак, ваша медитация тоже перехватила сообщение сновидящего тела. Ну так сделайте этот сдвиг самостоятельно, как дракон, который продирается сквозь земную толщу.

Лайза: У меня тоже прошлой ночью был сон. В своем сновидении я сначала паковала чемоданы, а потом их распаковывала, потому что уже приехала туда, куда собиралась. Во сне я выглянула из окна и увидела, что я в Иерусалиме! Со мной были три израильские няни, и я пыталась закрепить решетку на детской кроватке. Я делала привычные вещи, но все это происходило в Иерусалиме!

Арни: Вы и сейчас в Иерусалиме? Как вам там?

Лайза: Иерусалим прекрасен. Он странный и сложный. Веками он был центром стольких многих вещей.

Арни: Добро пожаловать домой! Добро пожаловать в этот древний и противоречивый религиозный центр. Кто еще видел сны?

Слово берет Энни, женщина, которая прошлым вечером работала над своим диабетом.

Энни: Мне снилось, что я сидела за рулем своего фургона. Мне надо было пересечь реку, и я колебалась, заезжать ли мне на паром. Я направляю фургон на паром, но боюсь. Я даю задний ход и, когда он начинает отчаливать, делаю гигантский прыжок и запрыгиваю на него. Там один зловещий человек, он же и паромщик. Он подходит ко мне, и я не знаю, что дальше делать.

Арни: Поздоровайтесь!

Энни смеется.

Разберитесь с ним, на его пароме!

Энни: Ну, похоже, он может быть злым или опасным. Он может убить меня. Я не знаю, но мне кажется, если я переправлюсь на другой берег реки, все будет хорошо. Я чувствую, что я покидаю старые места.

Арни: Снова и снова, всю нашу жизнь, мы работаем над сновидением детства, нашим индивидуальным мифом. Сначала страшный сон ужасает нас, потом он угрожает нашей жизни в форме хронических симптомов, и позже, когда мы входим в него, он становится нашим загадочным союзником, который дает нам силу жить.

Сменив тему утренних занятий, Арни дает введение в работу с взаимоотношениями.

Арни: Этим утром я думал о работе с взаимоотношениями. Это еще один аспект процессуальной работы. Это способ разгадывания сновидений и телесных переживаний, обнаружения их “системного значения”, того, как они обогащают и осложняют взаимные отношения. Почти все взаимоотношения усложняются из-за того, что вы не осознаете, что сновидите в течение разговора.

Это сновидение проявляется в “двойных” сигналах. Знаете, существует множество сигналов, которые вы намерены послать собеседнику. Они относятся к вашему первичному процессу. И в то же время есть также тьма сигналов, которые вы посылаете ему ненамеренно. Эти сигналы содержатся в тоне вашего голоса, в том, как вы используете тело, в вашей позе, в той дистанции, которую вы выдерживаете при общении с другими. Эти непреднамеренные сигналы мы называем “двойными”.

Информация, содержащаяся в этих сигналах, имеет непреднамеренный характер. Вы не идентифицируете себя с ними. Таким образом, они сродни вашим сновидениям. Они вводят в смущение других людей. Вот почему другие иногда осуждают вас за то, что вы сами даже не осознаете. Вы расстраиваетесь и обзываете их идиотами, а они называют вас лжецом. Всем нам хорошо известно, что это такое — завязнуть в трудностях взаимоотношений. Какова худшая из проблем во взаимоотношениях?

Тереса говорит, что ее серьезнейшая проблема — ревность.

Прекрасно. Давайте немного поработаем над этим. Давайте посмотрим, чем нам могут помочь двойные сигналы в части ревности. Что лучше: чтобы я притворился, что я ревную вас, или чтобы вы ревновали меня?

Тереса: Ну, скажем, вы вечно ревнуете меня, когда я увлекаюсь кем-то другим.

Арни: Сыграем в это со мной? Скажем, мне подозрительны ваши взаимоотношения с женщиной, которая сейчас сидит рядом с вами. Чаще всего я склонен подавлять свою ревность. Давайте немного поболтаем. Итак, я спрашиваю: “Ты вчера провела приятный вечер со своей подругой?”

Тереса: О да, великолепно!

Арни: Ну что ж, я рад за тебя. [Произнося это, Арни скрежещет зубами, и группа смеется. Он продолжает демонстрировать, как ревность проявляется через двойные сигналы. ] Может, позавтракаем? [Обращаясь к ней, он смотрит в сторону.]

Тереса: Конечно.

Арни: Ты вчера поздно вернулась домой?

Тереса: Ну, я немного припозднилась. Я решила немного задержаться.

Арни: Ах вот как! Хорошо. Давай немного подкрепимся. [Обращаясь к группе. ] Сейчас, если вы внимательно наблюдаете за мной, вы обнаружите, что я делаю нечто большее, чем просто беседую с ней. В своих действиях я холоден и безучастен, однако я также посылаю двойные сигналы. [Разговаривая, он вертит руками, и один из участников указывает Арни на его руки.]

Да, я действительно не обратил внимание на свои руки. [Смех в группе. ] Я концентрировался на своем лице! Как бы вы мне могли помочь с моими руками, с тем, что я с ними делаю? Помогите мне войти в контакт с этим сигналом рук, не интерпретируя его.

Один из участников говорит, что он спросил бы Арни, чем заняты его руки.

Большинство людей с этого семинара дали бы вам хорошую обратную связь, если бы вы спросили их: “Что вы делаете своими руками?” Но обычные люди этого не сделают. Как еще вы могли бы поработать с моими руками?

Гэри: Зеркально отразить их движение.

Арни: О’кей. Это хорошо сработает для человека, который не отличается застенчивостью. Но давайте предположим, что я наиболее трудный клиент. Что мне в таком случае может помочь? Могло бы оказаться полезным, если бы вы ненавязчиво, и пусть даже неверно, постарались истолковать значение моего сигнала. Вы можете сказать: “Я не очень-то разбираюсь в движениях рук, но ваши, похоже, расслабляются”. Я бы очень тепло на это отреагировал!

Помните, вмешательство в процессе работы со взаимоотношениями должно осуществляться адекватно. Вы должны придерживаться первичного процесса человека и поддерживать его. Нельзя ожидать, чтобы люди просто напрямую входили в порожденный ими двойной сигнал. Застенчивые люди нуждаются в вербальном воздействии. Тем не менее клиенты, которые не стыдятся своего тела, могут напрямую, физически работать с двойными сигналами. В этом случае вы можете попросить клиента усилить движение руки или положить свою руку на его и тем самым поддержать движение.

Вы видите, что я делаю со своими руками? Я поглаживаю их. Теперь, когда я усиливаю их движение, одной руке, похоже, становится не очень приятно, а другой это усиление нравится. Идея заключается в том, что действия моих двойных сигналов — это информация, которую мне следует донести до осознавания, в данном случае до тех взаимоотношений, в которые я вовлечен. Так, если я внесу это во взаимоотношения, мне придется сказать моему партнеру на другом конце комнаты: “О… пожалуйста, будьте добры ко мне. Мне нужно знать, что вы любите меня”. Видите, руки делают это, потому что я веду себя как холодный и безучастный человек, пытающийся быть открытым, просветленным, а не ревнивым. Итак, моя боль и ревность выражаются в сигналах, с которыми я себя не идентифицирую, вроде моих рук или сновидений.

Аккуратная работа с двойными сигналами облегчает ситуацию. У некоторых ревнивых людей процесс может развиваться, как у меня: они просят любви. Тогда как другие могут посылать двойные сигналы гнева, например, сжимая кулаки и скрежеща зубами. Каждый вторичный процесс проявляет себя в виде повторяющейся последовательности эволюционирующих, развивающихся сигналов, и каждый сигнал адекватен данному моменту. Найти и привнести в свою жизнь эти сигналы — значит создать богатые, глубокие взаимоотношения, поскольку они вносят в них человеческую, подлинную сторону людей.

[Арни поворачивается к другой участнице, Шелли, и просит помочь ему продемонстрировать еще что-нибудь, касающееся сигналов. ] Ну, скажем, мы повздорили, Шелли. По поводу чего мы можем повздорить?

Шелли [мгновенно]: Деньги!

Арни: Ага! Деньги! Хорошо. Давайте минуты две поругаемся из-за денег. Сколько стоила эта штучка?

Шелли: Одиннадцать долларов.

Арни: Одиннадцать долларов? Откуда взялись деньги?

Шелли: Это мои одиннадцать долларов.

Арни: Что значит твои одиннадцать долларов? Все деньги, которые я зарабатываю, идут в общий котел. Они наши!

Шелли: Ну нет, это деньги для меня.

Арни [обращаясь к группе]: Когда я смотрю на Шелли, что я делаю, как вы это видите? [Арни сидит столбом, ноги скрещены, голова высоко поднята.]

Поскольку двойные сигналы представляют собой незавершенные процессы, те состояния, которые заморожены и зациклены, то они не поддаются вашему полному пониманию. Мы постоянно подвергаемся искушению проецировать на них все самое худшее. Мы склонны интерпретировать двойные сигналы друг друга, как правило проецируя на них свой собственный материал.

Ваши проекции могут быть верными, однако для другого всегда лучше обнаружить и передать значение своего собственного сигнала. Этот специфический позиционный сигнал, когда я сижу прямо, означает для меня… [Арни замолкает, закрывает глаза и утрирует свою сидячую позу. Ему нужно некоторое время, чтобы выяснить, что же он делает в этой позе.]

Посмотрим. Если бы мне пришлось выразить словами то, что я делаю в этой позе, я бы сказал: “Я действительно важная персона, и меня нужно ценить. Но это не имеет никакого отношения к деньгам!”

Шелли: Я осознаю это, когда вы об этом говорите, и тоже меняю позу и сажусь более прямо.

Арни: Какая вам разница — сидеть прямо или сутулиться?

Шелли: Ну, я думаю сидеть твердо — это сильная позиция, я думаю, мне это понадобится.

Арни: Итак, вам требуется много сил. Вам важно быть сильной, и вам нужно подкрепление. То есть, на поверхности, мы ведем себя как двое людей, участвующих в приятной дискуссии, но на самом деле, глубже, вам нужно быть сильной, а мне нужно, чтобы меня ценили. Если мы не придаем значения нашим сигналам, мы получаем беседу с двойным дном. Мы говорим об одном, в то время как происходит нечто другое.

Джим: Арни, когда вы переходите к обсуждению реального положения дел, что тогда происходит?

Арни: Я не могу сказать, что случится, когда вы действительно доберетесь до того, что происходит на самом деле. Но я наверняка знаю, что вы в этом случае обретете конгруэнтность. Вы более целостны, ваш партнер более целостен, а сами взаимоотношения завершены в большей мере. Ваши взаимоотношения вольны претвориться во все, что пытается произойти между вами и вашим партнером. В нашей ситуации мы не будем просто говорить о деньгах, но о том, кто мы такие как люди, о значении и электрическом потенциале наших взаимоотношений.

Тереса: Так и с ревностью. Например, если мы говорим о том, что вам не нравятся мои поступки, этот вопрос не является определяющим.

Арни: А бывает ли вообще один какой-то вопрос определяющим? Это только половина дела. Другая часть звучит так: “Пожалуйста, будь ко мне добра, я хочу этого. Ты действительно меня любишь?” Если я на самом деле выявлю это, проблема ревности или личных отношений может быть решена за пару минут или вообще стать несущественной. Ревность и деньги — это лишь слова, за ними лежат процессы, жаждущие быть прожитыми в полной мере.

Проблема не только в том, чем она занималась прошлым вечером. Я глубоко обеспокоен тем, любит ли она меня на самом деле. Это кажется очень странным, и в это трудно поверить, пока сам хоть раз не доберешься до этого более глубокого уровня. Как только ты проник в глубокие чувства, что лежат под поверхностью, вся ситуация неизмеримо облегчается. Это как работа с телом. Ты начинаешь с симптома и, еще не осознав этого, уже находишься на пути к целостности.

Сью: Есть ли необходимость в заключении соглашения между людьми по поводу того, как работать с взаимоотношениями?

Арни: Такое соглашение иметь полезно, но не обязательно. Какие могут быть соглашения, когда сражаешься? Если ваш партнер не заинтересован в работе, вы все же можете работать самостоятельно со своими двойными сигналами. Возможно, вам придется работать с законченным идиотом — именно так мы часто себя ощущаем, в той или иной форме работая с материалом взаимоотношений! Главное, что мы открываем самих себя. Сделаешь это сам — почувствуешь вкус победы. У вас есть для этого все необходимое, и, как знать, может быть, другой человек тоже захочет выиграть и раскрыть себя.

Другой тип двойных сигналов представляют движения рук и ног, которые не конгруэнтны тому, о чем говорится. Например, я скрещиваю руки, или постукиваю ногой, или поглаживаю свою бороду. Попробуйте разглядеть и понять, насколько эти движения соответствуют тому, о чем люди говорят. И еще один действительно важный сигнал — это дистанция и угол между нами. [Арни встает, чтобы продемонстрировать это вместе с Эми. Он стоит, глядя в глаза Эми, примерно в восьми футах от нее.]

Предположим, мы с Эми собираемся поработать над чем-то совместно, и я бессознательно выбираю дистанцию для нашего общения. Эта дистанция, например, совершенно отлична от такой. [Он подходит к ней очень близко, и они стоят почти что нос к носу.]

Итак, как бы вы могли поработать с дистанцией между нами?

Грег: Можно спросить у пары, осознают ли они это расстояние. Если они расположились очень далеко друг от друга, можно развести их еще дальше и спросить, как они это воспринимают.

Арни: Правильно. [Поворачивается спиной к Эми. ] То, как я сейчас стою, предполагает, что я приблизился к своему краю. Я испуган или стесняюсь чего-то. Я хотел бы выйти из беседы и прекратить ее, но я не могу. Как можно работать с людьми, которые стоят слишком близко друг к другу? Многие люди могут часами пребывать в близком контакте, не привнося его в свои взаимоотношения.

[Эми и Арни сидят очень близко, обратив лица друг к другу. ] Как насчет такой дистанции? Как бы вы могли поработать с ней?

Один из участников предлагает еще ближе сдвинуть пару.

Да, нежно придвинуть их друг к другу. Сейчас мы на краю того, чтобы прижаться еще крепче, и между нами достаточный физический контакт. [Арни делает паузу и начинает размышлять вслух. ] Посмотрим, поза, дистанция и выражение лица. Что еще важно? [Обращаясь к группе. ] Наблюдайте за моим лицом и смотрите, что происходит. [Эми и Арни встают на расстояние примерно в два фута и смотрят друг на друга. ] Скажи мне, что я никудышный пловец.

Эми: Ты — никудышный пловец.

Арни: Нет, я не безнадежный пловец!

Эми: А я говорю, никудышный. Ты не умеешь правильно двигать руками.

Арни делает паузу и поворачивается к группе.

Арни: Что вы можете сказать о цвете моих глаз?

Все смеются, не ожидая вопроса о таком тонком сигнале.

Я пытаюсь продемонстрировать необычный и важный сигнал, изменение цвета вокруг глаз. Это очень тонко, но очень важно. [Обращаясь к Эми. ] Скажи мне что-нибудь действительно ужасное.

Эми: Ты — паршивый бегун.

Арни: Нет, я не плохой бегун.

Эми: Да, да, плохой.

Арни концентрирует внимание участников на цвете области вокруг своих глаз. Он указывает на глаза, уши и щеки.

Арни: Изменяется ли цвет этой части моего лица? Вообще это трудно воспроизвести.

Лайза: Вы имеете в виду пятна?

Арни: Да, пятна. По всей области цвет распределяется неравномерно. Особенно он меняется вокруг глаз.

Вивиан: Но не цвет самих глаз?

Арни: Сами глаза тоже меняются, взгляд затуманивается. Также могут расширяться зрачки. Но вот эта область вокруг глаз и щеки — это особенно важно. Затемнение, насыщение цвета, как правило, отражает чувство, которое человек не хочет проявлять. Печаль или слезы.

Попытайтесь не интерпретировать двойные сигналы, а применить мягкий подход. Работая с цветом лица, вы можете попробовать нечто вроде: “Я что-то вижу в вашем лице, но не могу понять, что это”. Эта фраза относится к разряду пустого доступа, и она чрезвычайно полезна. Вы оставляете пространство содержания пустым, и люди сами могут его заполнять. Кого-то вы можете попросить усилить это, сказав: “Вы не могли бы воспроизвести это более четко?” В этом случае большинство людей отвечают: “Ну, я совсем не хотел сказать, что я опечален”.

Еще один способ обработки двойных сигналов, вроде покусывания губы, состоит в том, чтобы неверно их интерпретировать. Скажем, мы беседуем с Эми, и я говорю ей: “Эми, я ведь знаю, что ты не испытываешь страха перед публичными выступлениями”.

Эми хихикает и начинает покусывать губу.

Сейчас она слегка покусывает губу. Полезный метод работы с сигналом такого типа состоит в том, чтобы намеренно дать ему неверную интерпретацию. Я могу сказать, например: “Покусывание губы означает, что ты получаешь удовольствие от нашей беседы, не правда ли?”

Эми [качает головой]: Нет!

Арни: Что же тогда означает твоя губа?

Эми: Я в ужасе, я боюсь.

Арни: Ага. Намеренная неверная интерпретация, предложенная с юмором, позволяет другому человеку быстро и ясно выразить то, что происходит на самом деле.

Марта: Вы совместно работаете с двойными сигналами во взаимоотношениях или каждый работает над своим собственным материалом?

Арни: Это не имеет значения. В контексте прошлых парадигм, вы делали свое дело, я — свое, а объединять или разъединять нас — это уже решалось на небесах. Теперь работать над собой, когда рядом с тобой другой человек, значит работать над взаимоотношениями, поскольку, когда вы вместе, существует единое поле и присутствует столько же наборов двойных сигналов, сколько и людей. Поле видеть легче, чем две изолированные личности. Через минуту вы это увидите сами.

Мой самый типичный двойной сигнал проявляется, когда я встречаю кого-то впервые. Сейчас я встречусь с кем-нибудь и покажу. [Арни просит Эми помочь ему в демонстрации. Они поднимаются и ведут себя так, как будто встретились впервые. Арни пожимает руку Эми. ] Привет. Рад с вами познакомиться. [Разговаривая, он слегка наклоняет голову и отворачивается.]

Если я так рад вас видеть, то почему я уставился в пол? Я говорю Эми, что я рад ее видеть, а косвенным путем я говорю ей, что, встречаясь с ней, я должен глядеть вниз, чтобы внутренне сосредоточиться. Поскольку я не всегда способен выразить этот сигнал, я иногда смущаю людей. Интересно то, что происходит потом. Один набор двойных сигналов порождает другой набор. Я посылаю двойной сигнал, и тот, с кем я встречаюсь, принимает его и ведет себя странным образом. Часто люди начинают говорить непонятно о чем: “Вы меня помните? Мы лет десять назад встречались в Мексике” — или что-то в этом роде. Тогда я расстраиваюсь и думаю про себя: “Вот же я, здесь. Неужели ты не замечаешь меня?”

Когда работаешь с материалом взаимоотношений, то не имеет значения, кто с кем и что сделал. На самом деле мы никогда не знаем, кто первым сделал то-то и то-то. Возможно, я смотрю вниз, потому что другой тоже ведет себя странно. Каузальное мышление и каузальные подходы не помогут нам в вопросах взаимоотношений. Осознавание важнее причинно-следственных связей.

Так, привычное заявление “Если бы не ты, я бы этого не сделал!” служит примером каузального способа мышления. Конечно, все мы порой склонны чувствовать и размышлять подобным образом, особенно если мы оказываемся в напряженном и трудном поле. Однако, будучи объективным, невозможно объявить какого-либо человека причиной чего бы то ни было.

Арни: Еще один теоретический вопрос. Большинство взаимоотношений нельзя считать удовлетворительными, пока не будет проработана система двойных краев, тех краев, которые оба партнера имеют со своей стороны взаимоотношений. Сейчас я поясню, что имеется в виду.

[Арни поворачивается к одному из участников, сидящему рядом. ] Предположим, вы и я работаем вместе, а Эми — наш фасилитатор. Эми замечает, что у каждого из нас есть свой край. У нас обоих есть края; этот феномен я и называю двойным краем. У меня край против того, чтобы выражать нечто, и у вас тоже край, связанный с выражением чего-то. Что будет делать Эми?

Как правило, она встает на чью-то сторону и следует за тем, кто ей больше нравится. Сегодня, однако, в учебных целях, она примет обе стороны, сначала вашу, потом мою. Фасилитатор должен быть подобен реке и плавно менять одну позицию на другую, помогая обоим людям достигать осознавания, их двойных сигналов и краев, связанных с выражением определенных вещей. Поддерживая осознавание, а не кого-то из участников, она устанавливает гибкий нейтралитет.

Тем не менее в работе с взаимоотношениями невозможно оставаться нейтральным, если, конечно, не симулировать нейтралитет и действовать как компьютер. Один из способов осуществить принятие сторон — это пойти на пролом и сразу встать на чью-то сторону, а потом переключиться и принять сторону другого человека. Вы почти всегда будете замечать, что сначала вы встаете на сторону того, кто больше нуждается в поддержке в данный момент. В таком случае ваша работа состоит в том, чтобы помогать тому, на чьей вы стороне, подмечать то, что он не может выразить, и поддерживать его самовыражение. Или помочь ему увидеть, какие сигналы посылает его оппонент.

Когда вы работаете со взаимоотношениями, отмечайте, на чьей вы стороне. Переходите на его сторону и помогайте ему перейти край и выразить то, что он сам чувствует. Потом поменяйте позиции и помогите другому. Вы заметите, что переключаетесь автоматически. При работе со взаимоотношениями все стороны слабы. Все мы теряем способность осознавать, когда впадаем в измененные состояния, порождаемые сильными эмоциями.

Хорошо. Достаточно теории. Найдутся ли два человека, которые хотели бы выступить перед группой? Это немного стеснительно, но может получиться забавно.

Мужчина и женщина выражают желание поработать. Они выходят на середину помещения, и Арни спрашивает: “Вы знакомы друг с другом?” Они отвечают отрицательно. “Замечательно, — говорит Арни. — Давайте поработаем вместе, а потом у каждого будет шанс попробовать это в группах по три человека”. Мужчина и женщина выходят в центр комнаты и становятся примерно в четырех футах друг от друга.

Женщина [поворачиваясь к мужчине]: Я не знаю вашего имени.

Мужчина: Меня зовут Эрик [Это не Эрик из главы 3.]

Женщина: А меня — Фрэн.

Они оба говорят друг другу “Привет”.

Арни [к группе]: Они ведь делают потрясающие вещи, а?

Фрэн, Эрик, группа — все смеются. Фрэн и Эрик беседуют несколько минут. Ситуация довольно нелепая. Трудно расслышать, о чем они говорят, до нас долетают обрывки разговора. Они обсуждают свою работу, детей и места, где они живут.

Эрик: Значит, вы живете в Сиэтле?

Фрэн кивает. Эрик предлагает ей присесть. Она соглашается; когда они садятся, Фрэн потирает свою грудную клетку. К ним подходит Арни.

Арни: Знаете, как раз перед тем, как вы сели, здесь произошло нечто замечательное. Я могу попросить вас встать на минутку?

Фрэн и Эрик встают. Арни поворачивается к Фрэн и с помощью своих рук показывает, какую позу она занимала во время разговора с Эриком. Он разворачивает ее тело в том направлении, куда оно стремилось во время беседы. Он слегка отводит ее плечо назад, при этом оставляя ее голову обращенной в сторону Эрика.

Арни [к Фрэн]: Извините, я просто хочу немного утрировать это.

Фрэн отводит свои плечи еще дальше назад.

Да, вот это самое. Это красиво. Вот как раз так вы и делали, хотя я не имею представления о том, что это за сигнал.

Фрэн: Получается, мои ноги указывают одно направление, тело — другое, а лицо смотрит в третьем направлении!

Арни [касаясь плеча Фрэн]: Что ж, давайте поработаем над этим. Давайте понарошку будем считать, что это грандиозная поза. Это как раз то, что вам нужно. Мы просто не знаем, что она означает. Это красиво. [Арни зеркально отражает позу Фрэн, наклон ее головы и оттянутые назад плечи.]

Фрэн [наблюдая, как Арни копирует ее позу]: Ну, это сильно напоминает оборону. Гляжу на вас и думаю: “Э, да он же пытается защитить себя”.

Арни: Хорошо, давайте предположим, что ваша защитная позиция разумна. Все хорошо продумано. От чего вам надо защищаться?

Фрэн: Мне неприятно, когда люди спрашивают меня, чем я занимаюсь. Я не люблю отождествлять себя со своей работой. Я чувствую себя более счастливой, когда могу сконцентрироваться на том, чтобы просто быть. Но я чувствую себя немного виноватой из-за этого.

Арни: Да-а… Ну а теперь просто продолжайте общаться с Эриком, как вам нравится.

Фрэн [поворачиваясь к Эрику]: Вот что происходит со мной, когда люди спрашивают меня, чем я занимаюсь.

Услышав это, Эрик, похоже, оживляется.

Эрик: Я ощущаю свою неспособность передать то, что действительно происходит внутри меня.

Теперь Арни подходит к Эрику.

Арни: Вы ведь тоже что-то делаете. Могу я встать на вашу сторону?

Эрик кивает.

Я хочу, чтобы вы почувствовали: что бы вы ни делали, это хорошо. Нет, вы не просто стеснительны или смущены. Я покажу вам одну из вещей, которую вы делаете, совсем немного. [Арни помогает ему подчеркнуть его позу, продвигая его плечи чуть дальше вперед и надавливая ему на грудь, поскольку она была слегка вдавлена, когда он разговаривал с Фрэн. ] Стойте в этой позе, пока не поймете, что она пытается сказать. В чем разница между позой, которую мы только что усилили и ее противоположностью?

[Теперь Арни использует свои руки, чтобы ввести Эрика в противоположную позу. Сейчас он стоит прямо, его грудь выдается вперед.]

Эрик: Я не знаю. Сначала я как бы защищал свое сердце. Когда меня выставили напоказ.

Арни: Не валяйте дурака. Расскажите ей об этом сердце. Расскажите, как вам его приходится защищать. А вы, Фрэн, расскажите ему еще о том, что это значит — просто быть. Давайте, Эрик, расскажите ей о своем сердце.

Эрик [к Фрэн]: Мне очень легко причинить боль. Я легко увлекаюсь кем-то, а потом они все уходят. Поэтому мне нужно защищать свое сердце. Мне надо быть осторожным, чтобы не было больно. [Эрик продолжает защищать свое сердце еще более явно, сидя на полу, сгорбившись и скрестив руки на ногах.]

Арни: Далеко. Вы защищаете себя.

Фрэн смотрит на Эрика и меняет свою прежнюю позу.

Фрэн: Теперь вы выглядите лучше защищенным. А мне как-то проще просто быть, расслабиться. Я умею просто быть.

Кажется, что Эрик и Фрэн внезапно открыли для себя друг друга. Они крепко обнимаются. Арни обнимает свою подушку, и вся группа смеется.

Затем Арни обращается к группе и воодушевляет всех попробовать это же упражнение в триадах. Один из троих действует как фасилитатор и следует за потоком ощущений двух других партнеров. Если оказывается, что он заинтересован в поддержке одного из участников пары, то он, следуя за своими собственными ощущениями, должен встать на его сторону, поддерживая выражение его двойных сигналов и воодушевляя его на преодоление края. После того как будет пересечен один из краев системы двойного края, фасилитатор должен переместиться на другую сторону и помочь другому участнику выразить бессознательные сигналы и поэкспериментировать с краями. Таким образом фасилитатор развивает осознавание и гибкость.

Группа разбивается на триады. Примерно через полчаса все снова собираются вместе для обсуждения.

Арни: Итак, похоже, большинство из вас вполне сносно справились с работой. Кто-нибудь нуждался в помощи, чтобы завершить какие-то вещи? Вы сделали какие-то открытия?

Шерил: Мы здорово развлеклись.

Арни: Мне хотелось бы дать вам один совет из области медитативной практики. Он поможет вам при работе над двойными сигналами, когда у вас неприятности с взаимоотношениями и вы начинаете зацикливаться. Ну, знаете, все эти ночные препирательства, которые заканчиваются часам к трем утра! Когда вы уже чувствуете, что с вас хватит и пора все это заканчивать, попробуйте вот что.

Попросите вашего партнера дать вам возможность уйти в себя на некоторое время. Уходите в себя, ощутите, что вы чувствуете, и переключите каналы. Помните медитативную работу, которой мы занимались вчера утром? Это внутренняя работа, но теперь вы интегрируете свою внутреннюю работу в работу с взаимоотношениями. Нарисуйте картину того, что вы чувствуете, и опишите ее своему партнеру. Потом дайте картине раскрыть себя и просто попросите партнера наблюдать.

Сейчас я покажу вам, как это делается. Возможно, я смогу сделать это здесь, пока я вместе со всеми вами. В конце концов, здесь и сейчас я нахожусь во взаимоотношениях с вами как с группой. Я уверен, что посылаю двойные сигналы, как я это часто делаю. Однако на этот раз я намерен сделать это сознательно. Я намерен уйти вовнутрь.

[Он берет паузу, смотрит вниз, и его левая рука начинает подниматься. ] Я замечаю, что чувствую нечто. Я чувствую эту новую вещь, которая последнее время сводит меня с ума. [Обе руки начинают подниматься. ] Я чувствую что-то очень спокойное. На картине, которую я вытягиваю из своего чувства, — пруд без малейшего признака ряби на поверхности. Это то место, где я есть. И где бы еще я ни был, чем бы ни занимался, я буду лишь наполовину конгруэнтен. И в этом мой конфликт с самим собой.

Пэм: Что это?

Арни [тихо]: Это то чувство исключительного внутреннего покоя, которое я сейчас переживаю месяцами и месяцами. Похоже, что больше ничего в моей голове не происходит. Это просто покой. А теперь я хочу рассказать о картине. Если я не расскажу об этой картине или о моем внутреннем чувстве, тогда они смогут выйти только в виде двойных сигналов и вы отреагируете на них. Осознавание — это способ ослабления напряжения во взаимоотношениях. Разрешите мне озвучить свое осознавание.

Во мне есть эта особая картина спокойной воды, и я в конфликте с ней. Я не хочу, чтобы она у меня была. Я хочу нормально общаться с вами. Сейчас эта картина пруда просто остается со мной, и я обнаруживаю, что приближаюсь к ней. Ох, это напоминает мне мое сновидение прошлой ночью, мудрая голова на теле куклы. Мое тело сейчас становится неподвижным по мере того, как я успокаиваюсь, а моя голова прочищается.

[Через некоторое время. ] Не имея фасилитатора, я вынужден быть собственным советником по взаимоотношениям. Я использую собственное осознавание проприоцепции и визуализации для работы над двойными сигналами.

Грег: Как вы будете взаимодействовать с кем-нибудь с улицы, с человеком, который ничего не знает о процессуальной работе или совершенно не знаком с психологией и который, возможно, просто примет вас за чокнутого?

Арни: Если другой человек испугался, когда я ушел в себя, я бы уважительно отнесся к этому и не стал бы раскрывать свой внутренний мир. Я бы внутренне следовал за своим осознаванием и лишь выдавал бы результаты. Вполне достаточно быть ответственным за свое осознавание и реагировать. Пробуждать других замечательно, но не забывайте, что все же существует демократия. Пусть и другой понимает свою ответственность по-своему.

Пэт: Это звучит так, как будто вы не критикуете людей за их вторичные процессы.

Арни: Как можно? В конце концов, мы все сновидим.