"Основатель" - читать интересную книгу автора (Турчанинова Наталья Владимировна, Пехов...)

Глава 22 Жало

15 марта

– Мир вырождается, Норико. Все самое лучшее – давно ушло. Остались лишь сорняки да объедки.

– Не соглашусь с вами, господин.

– Вот как? – Он, все еще ощущая на языке вкус крови своей последней жертвы, недовольно покосился на нее – И что же тебя заставляет не считать так, скажи на милость?

– Даже старая сакура может начать цвести, господин. – Лицо у нее оставалось непроницаемым.

– Неподходящая аналогия для этого города. Взять хотя бы еду. С каждым разом все сложнее и сложнее найти чистую кровь. Все дамы, – на последнем слове он презрительно скривился, показывая, что дамами давно никого не считает, – либо сидят на никотине, либо на алкоголе, либо еще на какой-нибудь дряни. Или они совершенно не следят за собой и питаются такой гадостью, что их кровь отвратительна. Видит дьявол – проще пить ту отраву, что стояла в холодильнике у Кристофа, чем бензин, который течет в их сосудах.

– Вы считаете, что раньше мир был чище?

– Вот именно это слово! Гораздо чище. И менее порочен, несмотря на то, что половина населения дохла из-за плохой гигиены! Телевидение, вся эта медиашелуха, помноженная на деньги, прибыли и пустой звон, привела к полнейшей деградации, которой не было даже во времена моей молодости, когда многие бегали по лесам в грязных шкурах и ломали друг другу черепа дедовскими палицами. В то время не было болезни в умах. Люди, несмотря на грязь плоти, – были чисты. Их кровь годилась в пищу. А что теперь? – Он раздраженно поморщился. – Порой кажется, что облизал решетку ядерного реактора, а не блондинку!

Девушка улыбнулась:

– Я понимаю, о чем вы говорите, господин.

Он покачал головой:

– Все вырождается, Норико. Закат эпохи. Мы стоим на последнем перекрестке. Тысяча чертей! На самом краю! Дальше идти некуда. Человечество, это сборище грязных, жадных, тупых животных – уничтожает не только себя, но и нас, и никто из наших так называемых «братишек» и «сестричек» не хочет это понять!

Рэйлен, шагающая по лесу за спиной нахттотера и прислушивающаяся к разговору, одобрительно кивнула. Она целиком и полностью поддерживала его идеи. Но Миклош, занятый рассуждениями, не обратил на рыжую внимания.

– Фелиция последние десятилетия носилась со своим «золотым миллиардом». Ну, не дура ли она? Мы мчимся в пропасть со скоростью обезумевшей электрички, а она топчется на месте, надеясь, что ее не утянет вместе со всеми. Надо быть совсем тронутой, чтобы считать, что человечество при такой программе сократится быстро. Пройдет не меньше тысячи лет, прежде чем можно ожидать нормального результата. Да и то лишь в том случае, если сбросить атомные бомбы на кое-какие азиатские страны!

– Тысяча лет – слишком долгий срок, господин. – Норико сняла с пальцев кольца, не глядя, передала их Арлекину, и тот убрал украшения хозяйки в карман.

– О том и речь! С тем перенаселением и техническим развитием, что мы имеем сейчас, через тысячу лет старушка Земля станет настоящей клоакой. По мне, так лучше бы мормоликая вкладывала силы в постройку космического корабля, чтобы смыться отсюда на Марс. – Он рассмеялся своей шутке. – Все становится пустым, пресным, фальшивым. Например, блондинки. Сейчас нормальную блондинку днем с огнем не сыщешь. Прошли счастливые времена. Нормальная популяция еды осталась лишь в Скандинавии. Я начинаю подумывать о том, чтобы перенести резиденцию в Швецию, оставив родственничков грызть друг другу глотки без моего участия. Слава Основателю, они с этим отлично справляю…

Он осекся, увидев, как из-за деревьев выступила огромная волчица, и остановился.

Волчица сделала несколько шагов в сторону тхорнисхов и приняла человеческий образ.

– А-а-а, – протянул Миклош, кивая девушке, однажды побывавшей в «Лунной крепости». – Старая знакомая.

Вриколакос холодно посмотрела на них:

– Идите за мной.

– В нашу первую встречу я так и не удосужился узнать, как тебя зовут, девочка? – Нахттотер плотоядно оглядел фигуру пришедшей.

– Это не имеет никакого значения, – ответила та и пошла по тропе, даже не проверяя, следуют ли за ней.

– Ее зовут Мирослава, нахттотер. – Рэйлен была в курсе состава младшего поколения семьи Иована. – Ученица Ярослава.

– О! – понимающе протянул господин Бальза. – Какое досадное совпадение. Теперь я начинаю понимать, отчего мой дом был удостоен такой чести – быть испачканным и разоренным. Представляешь, Норико, мои любимые ковры и оранжерея оказались на помойке.

Девушка слышала, что он сказал, напряглась, но промолчала.

Они шли через лес около получаса, пересекли лыжню, которую Миклош уже видел, когда наблюдал за своим домом. Но, вопреки его ожиданиям, провожатая не повернула к «Лунной крепости», а направилась дальше, в глубину чаши.

Здесь их ждала Рогнеда и двое мужчин. Их имен господин Бальза не помнил, но по силе они были где-то на уровне безвременно почившего Ярослава. То есть способны доставить неприятности даже опытным противникам.

– Доброй ночи, Рогнеда. Все готово?

Жена Иована вместо ответа щелкнула пальцами, и ближайшая ель вздрогнула, просыпав с ветвей снег, подобрала корни и приподнялась на них, открывая темную яму с неровными краями.

– Ага! Тайный лаз! Так я и думал! – довольно заключил Миклош. – Отрадно видеть, что не только клан Нахтцеррет хранит древние знания.

Никто из вриколакосов не ответил ему, но он не обиделся на эту немногословность.

– Мы готовы, – сказал Бальза, направляясь к открытому Пути вриколакосов.

Мирослава, вновь в образе волчицы, прыгнула в дыру. Следом за ней последовал один из охранников Рогнеды. Потом спустился Арлекин.

– Ты знаешь, что надо делать, – сказала Норико Рэйлен, и та едва заметно кивнула, оценивая взглядом жену Иована и ее второго спутника.

Нахттотер смело шагнул в яму, пролетел где-то пару метров, затем его падение замедлилось, и начался плавный спуск. Мимо лица проплывала неровная стена с торчащими из нее корешками, какими-то выпуклостями и странными, похожими на ракушки, чуть светящимися мелкими созданиями.

Рыцарь ночи едва успел подумать, что это за дрянь такая живет столь близко от его дома, а ноги уже коснулись пола. Тот тоже был неровным и бугристым. В темноте господин Бальза прекрасно видел, что коридор создан тысячами переплетенных друг с другом древесных корней. Они напомнили ему огромных земляных червей – такие же влажные, кольчатые, блестящие и вонючие. Пахло в этой подземной кишке явно не цветами. Мокрая земля вперемешку с хвоей, гнилой листвой и мышиным пометом. Собственно говоря, от вриколакосов ничего иного нахттотер и не ожидал.

Он шел, ступая осторожно, словно под ногами были аспиды, и старался не касаться плечами грязных стен.

«Проклятые шавки! – раздраженно думал Миклош. – Прорыли норы прямо под моим забором! Как только появится время – поставлю вокруг капканы и накидаю стрихнина, чтобы не шныряли, не вынюхивали и не таскали блох».

Он не думал, что им хватит умения, опыта и, что самое главное, наглости создать полноценные Пути в «Лунную крепость». Старые талисманы вриколакос в действии – что может быть более досадным?

Через пятнадцать минут очень неспешной ходьбы уровень пола под углом пошел наверх, а затем закончился тупиком в виде толстых корней, напомнивших Миклошу бороду Иована.

Мирослава, в который раз сменившая облик, положила на них ладони, что-то тихо шепнула, и корни разошлись в сторону, открывая выход. Господин Бальза выбрался под звездное небо и полной грудью вдохнул чистый воздух.

– Мы выполнили свое обещание, – проронил мужчина-вриколакос.

– Скажешь это, когда я вернусь, – усмехнулся Миклош и заметил гнев на лице собеседника. – Надеюсь, что когда я вернусь, ход все еще будет на месте.

Он расстегнул пальто, бросил его Арлекину, нацепил на лицо черную полумаску и хищно улыбнулся в бороду:

– Пора посетить праздник.

Господин Бальза был одет как джентльмен конца девятнадцатого века. Костюм, блестящие туфли, на плечах серый плащ, на голове котелок, в руках длинный зонт с черепаховой ручкой.

У Норико тоже был зонт – алый, японский, расшитый горами и кучевыми облаками. Он идеально подходил к ее кимоно – ало-белому, с широкими рукавами, и вееру, на котором были изображены духи воздуха. Девушка не стала делать сложную прическу, оставив черные волосы лежать на плечах, и лишь на затылке заколола их малым гребнем в виде розовой раковины.

Японка скрылась под личиной японки. Она спрятала лицо под сплошной маской улыбчивой женщины, губы которой были выкрашены алым, а щеки розовели от мороза. Насколько Миклош помнил старую мифологию Страны восходящего солнца – костюм Норико символизировал какого-то воздушного демона.

Рэйлен осталась с волками, не слишком довольная этим обстоятельством, но не посмевшая перечить, понимая, что с ее опытом в логове скорпионов делать нечего.

Раскрыв зонт, Норико взяла нахттотера под руку, и они неспешно направились по тропинке. Господин Бальза на ходу обезвреживал ловушки-сигнализации, удивляясь тупости Храньи, которая даже не позаботилась изменить то, что делалось еще при нем. Теперь Миклош, знавший территорию, как свои пять пальцев, шел к своему дому с мрачной улыбкой.

На деревьях висели пошлые и безвкусные фонарики. Рыцарь ночи ради забавы ткнул в некоторые из них сложенным зонтом, словно волшебной палочкой, заставив огоньки погаснуть.

Они прошли центральную дорожку, ведущую к месту, где раньше был зеленый лабиринт, в котором нахттотер порой любил играть в догонялки с блондинками. Сейчас рыцарь ночи не собирался подходить к центральному входу, где гремела музыка и даже отсюда слышался веселый смех. Он не хотел привлекать внимания больше, чем это было необходимо.

Обогнув левое крыло здания и пройдя вдоль него, господин Бальза и Норико натолкнулись на патруль из трех солдат. Те почувствовали под карнавальными костюмами братьев своего клана и, не задавая вопросов, прошли мимо.

– Новички, – буркнул Миклош, даже не оглянувшись. – Кто там у нее отвечает за безопасность? Альгерт? Крайне, крайне прискорбное зрелище. Почему бы не выпустить на патрулирование человеческих младенцев? На мой взгляд – результат был бы точно таким же.

Спутники оказались недалеко от спортивного зала. Здесь находилось дополнительное крыльцо и один из шести черных ходов. Ими пользовались редко, и обычно они были заперты. Так случилось и на этот раз. Однако Норико это не смутило, и она отомкнула замок в два счета.

– Держись за мной, – приказал ей Миклош и первым вошел в «Лунную крепость».

Дом… милый дом. Он не мог не произнести этих слов. Коридор неприятно поразил нахттотера новыми обоями, свежей краской и аляповатым, слишком светлым полом.

– Ламинат! Дьявол! Да у нее и вправду нет никакого вкуса, раз она поменяла дубовые полы на синтетическую дрянь!

Из этой части особняка музыку было едва слышно, но спустя несколько минут следования по пустым помещениям в сторону центрального корпуса господин Бальза уже хорошо различал игру симфонического оркестра. Скрипка была расстроена, виолончелист фальшивил. Вновь стал доноситься смех.

Господин Бальза, забыв об осторожности и слове, которое дал самому себе – не лезть никуда, пока не сделает то, зачем сюда пришел, – миновав приметную дверь, свернул за угол. Вход в бальный зал, гомонящий десятками голосов, преграждали бархатные занавеси. Бордовые, с золотой бахромой – такие же безвкусные и примитивные, как разум его сестрицы.

Уже предполагая, что увидит, Миклош осторожно выглянул из-за них, скривился и поспешно, пока его не заметили и не почувствовали, пошел прочь.

– Больше напоминает бордель, а не карнавальный бал, – скривившись, поделился он своим мнением с Норико, распахнул дверь, на которой были вырезаны золотые осы, и начал быстрый спуск по каменной лестнице.

Не надо было иметь особые дедуктивные способности, чтобы понять – здесь уже были визитеры. На ступенях осталось полно грязных следов.

– Хоть бы ботинки вымыли, мрази. – Бальза внутренне клокотал.

– Внизу кто-то есть, господин, – прошелестела Норико за его спиной.

– Знаю.

Впереди появилась полоска света, и раздался раздраженный голос:

– Сижу уже вторую неделю! Если эта дамочка забыла код от собственного сейфа – пусть и платит больше, чтобы я открыл!

– Ты профессионал, – сказал другой голос, и Миклош узнал Фавста. – Вот и работай.

– Мы уже дважды ошиблись с цифрами. На третий – все лепестки войдут в пазы, и эту дверь можно будет снести только с помощью двадцати грузовиков с динамитом!

– Какие у тебя варианты?

– Либо два, либо шесть. Какая из цифр?

– Шесть, – сказал Миклош, входя в маленькую комнатку. – Попробуйте шестерку. В ней есть нечто демоническое.

Прежде чем эти двое опомнились, он махнул зонтом в сторону ближайшего, и приспешник Храньи упал на пол, а его голова закатилась под стол с ноутбуком, соединенным множеством проводов с пультом управления огромной круглой сейфовой двери, которой позавидовал бы даже центральный банк Столицы.

Взломщик-человек отшатнулся, перевернув стул, но Норико была безжалостна, и почти мгновенно тело мужчины высохло и рассыпалось, превратившись в песок.

Миклош с иронией посмотрел на огромный сейф – закопченный, поцарапанный, но устоявший. Он больше пяти лет еженедельно накладывал на него заклинание за заклинанием, так что эти два олуха были не правы. Дверь выдержала бы и динамит.

– Значит, и тебя можно провести, Хранья. – Нахттотер довольно улыбнулся. – Норико!

– Что прикажете, господин?

– Держи лестницу. Никто не должен пойти за мной. И ты не ходи. Это опасно.

Она заняла оборону, наконец-то избавившись от маски и зонта.

Миклош присел над телом Фавста, обмакнул указательный и средний пальцы левой руки в кровь. Забыв о сейфе, этой прекрасной обманке, сделавшей Хранью такой слепой, подошел к дальней стене – шершавой и серой. И написал свое имя, присовокупив к нему тайный пароль. В камне появилась зубастая слюнявая пасть огромного размера, и господин Бальза, не мешкая, шагнул в глотку твари.

В следующее мгновение он оказался в круглом коридоре, оплетенном терновником. Черные шипы торчали со всех сторон, словно шпаги – острые, безжалостные и смертельные. Нахттотер, не обращая на них внимания, смело шагал вперед, туда, где пахло тлением и пульсировал бледно-серый огонек. Он не боялся. Знал, что собственное детище его не сожрет.

Четырежды рыцарь ночи чувствовал сопротивление воздуха – каждый раз он проходил проверку, и заклинания-ловушки пропускали его дальше.

Миклош не приходил сюда уже очень давно. Казалось, за это время прошла целая вечность. Возможно, так и было, но его помнили. Миновав остекленевший скелет – останки одного из солдат, на котором он испытывал свои крысоловки, господин Бальза оказался в комнате, похожей на осиное гнездо.

Серые, а точнее бесцветные, похожие на тонкую бумагу стены, с крупными, немного округлыми шестигранными ячейками, заполненными стеклянными останками людей и кровных братьев, принесенных в жертву ради безопасности главного сокровища клана Нахтцеррет.

Сквозь стекло скелетов пробивался бледный свет. Лучи, заканчивающиеся солнечными зайчиками, беспрерывно ползли по стенам, полу и потолку, то и дело мигая, прерываясь и возвращаясь вновь. Создавалось впечатление, будто комната, словно огромное яблоко, подвешенное на ветку, все время вертится вокруг собственной оси.

Еще одна ловушка, обезвредить которую нельзя. Неправильный выбор станет фатальным. Господин Бальза сориентировался только по ему видимым приметам, подошел к ячейкам, выбрал четвертую от пола, где покоился скелет одного из потомков германских королей, и быстро начал считать. Когда ячейка потемнела, а свет исчез, он схватил стеклянный череп и с силой раздавил. Тот хрустнул, словно костяной, почернел, прошел прахом сквозь пальцы, оставив в руках господина Бальзы сверток, который был гораздо больше, чем внутреннее пространство черепушки.

Миклош неспешно развернул тряпку, ранее бывшую частью парадной мантии Луция, и, как всегда с трепетом, взглянул на Жало.

Это был короткий, кривой, обоюдоострый кинжал. Мастер сделал его рукоять в виде осиного тела, а клинок – темно-серый, матовый, не отражающий ни лучика света – похожим на жало. Ножны у оружия отсутствовали.

Нахттотер, не колеблясь, воткнул клинок себе в предплечье и, испытывая дикую боль, направлял его параллельно кости до тех пор, пока все жало не скрылось в руке. Не обращая внимания на кровь, он дождался, когда полоски на теле осы нальются золотом, а фасеточные глаза станут фиолетовыми.

Когда насекомое пошевелило усиками и лапками, расправило крылья и сердито зажужжало, он поднес по-прежнему остающийся в руке нож к лицу, заглянул в наполненные жизнью глаза и улыбнулся…

Наваждение схлынуло, оружие вновь было лишь оружием, и Миклош со стоном вытащил клинок из раны, поливая кровью пол.

Все. Дело сделано. Жало считает его своим хозяином.

– Вот теперь мы позабавимся, – пробормотал он, чувствуя, как по лицу катится пот.

Собираясь устроить Хранье взбучку, нахттотер направился назад и не желал думать о последствиях союза с древней вещью. Господин Бальза решил воспользоваться артефактом, который молчал уже столько веков.

Спокойствие Норико, увидевшей, что принес господин, дало трещину. Ее лицо вспыхнуло, и в нем читались радость, восхищение, обожание и религиозный экстаз.

– Господин! – прошептала она. – Неужели я увижу расцвет эпохи клана Нахтцеррет?

– Время покаже…

Он не успел договорить, потому что дом тряхнуло, а лампы дневного света померкли.

– Отлично! – довольно воскликнул Миклош. – Началось!

В ответ особняк содрогнулся, а потолок пошел трещинами.

Для «Лунной крепости» это был самый тяжелый и неудачный год. За месяц с хвостиком она пережила переворот, частичное разрушение и переделку, и вот теперь – очередное сражение. Арлекин успешно справился со своей задачей. Все атакующие заклинания, с давних пор вмурованные в стены здания и спрятанные на территории, были активированы. И теперь на бал Храньи заявились нежданные гости в виде материализованных заклятий.

В центральном корпусе шел тяжелый магический бой.

– Могла бы и не делать ремонт, – глумливо произнес Миклош, но тут же озабоченно нахмурился.

Создавалось впечатление, что в битве с его магическими «охранниками» участвуют как минимум два главы кланов. С Жалом нахттотер не собирался отступать – месть толкала его разобраться с Храньей прямо сейчас. На ходу сорвав маску, он швырнул ее в угол и с хищным оскалом поспешил туда, где гремели и рвались заклинания.

Он увидел женщину, бегущую в их направлении, прищурился и окликнул ее по имени:

– Лилит!

Сторонница Храньи отшатнулась, ее лицо исказилось ужасом, и в Миклоша понесся «Зловещий червь». Бальза в ответ использовал Жало, крест-накрест рассекая воздух. Первым ударом он разрушил заклинание, вторым убил женщину, до которой было чуть больше тридцати метров. Ее тело развалилось на две неровные половинки, в потолок ударил фонтан крови. Миклош мгновенно почувствовал ломоту в висках, мир стал тусклым, нечетким, искаженным. Зашумел, зазвенел, накренился, начал закручиваться в спираль…

Норико крепко взяла господина Бальзу под локоть одной рукой. Вторую поднесла к его рту. Миклош, не колеблясь, впился зубами в обнаженное запястье, разрывая кожу, плоть и сосуды. Японка, не давая нахттотеру упасть, следила лишь за пустым коридором. На ее лице не отразилось ни тени эмоций, словно она не чувствовала боли.

Мир господина Бальзы вновь стал прежним – обрел запахи, цвет, звук и перспективу.

– Щедро, Норико, – прошептал Миклош, промокнув красные губы носовым платком. – Очень щедро. Но в следующий раз потрудись поймать мне кого-нибудь менее ценного, чем ты.

Он чувствовал, как горячее Жало вибрирует у него в руке.

Впереди полыхал пожар, японка сплела защиту от огня, и они миновали пламя, оказавшись среди разоренного зала, где вперемешку лежали тела людей и кровных братьев.

– Этот жив. – Миклош ткнул пальцем в обожженного вьесчи, стараясь забыть, что побоище происходит в его «Лунной крепости».

Разгром был катастрофический.

– В своем доме и стены помогают, – назидательно произнес Бальза, обращаясь к отсутствующей Хранье.

Особняк снова вздрогнул. Последние из уцелевших стекол в окнах лопнули.

– Сражение переползло на улицу? Идем. Посмотрим.

Он быстро зашагал вперед. Норико, уже исцелившая свою рану, волокла за собой раненого кровного брата.

У входных дверей особняка Хранья, в компании проклятого телепата, со своими немногочисленными сообщниками уничтожала ловушки, которые активировал испанец. Гости, не успевшие покинуть бал, когда начался хаос, разбегались.

Миклош находился за спинами предателей, его пока еще не увидели, и он в одно мгновение сообразил, что все гораздо хуже, чем казалось. От группы сторонников Храньи веяло такой силищей, что нахттотер заколебался, нападать ли на них, хотя и был уверен в мощи Жала.

Он увидел, как Дарэл одним движением руки развеял «Гарпию тумана», в виде огромной зубастой пиявки бросившуюся на него. Рядом Хранья добивала «Мух бездны», не обращая внимания на вьесчи, случайно попавших под ее заклинание.

Но решимость вернулась к Бальзе, когда он увидел окровавленную Паулу в разодранном платье, пытавшуюся поднять с земли кого-то из псов Иована. Один из прихлебателей Храньи, раздосадованный «беспомощным мотыльком», появившимся у него на пути и мешающим защищаться, похоже, собирался ее убить.

Господин Бальза многое бы стерпел. Но только не когда уничтожают его собственность! Только он имеет право наказывать Паулу! Только он может ее убивать! И никто другой! Никакая лживая предательская гнида не посмеет поднять на нее руку!

Забыв о Жале, он атаковал «Волной Танатоса», сокрушив нечестивца и ранив еще одного. В следующее мгновение нахттотер получил свою награду – насладился изумленным лицом и испуганными глазами разряженной египетской царицы – Храньи.

Она ответила «Поцелуем Медузы», Альгерт присоединил «Мушиное облако». Миклош взмахнул клинком, разрубая вражеские заклятия и вновь ощущая боль во всем теле. Жало – совершеннейший артефакт защиты, способный уничтожать любое колдовство, требовал платы за свою работу.

Норико вступила в сражение, обрушивая на группу противников черный дождь и закрывая господина. Она убила еще одного.

Нахттотер оторвался от шеи вьесчи и с отвращением отбросил от себя труп. Кровь кончилась. Он вновь нашел взглядом Хранью, и в этот момент его атаковал телепат. Жало разрубило странное заклинание, вобравшее в себя магию даханавар, леарджини и нософорос, но не смогло остановить его, и то врезалось в два «Бледных тлена» Норико и Миклоша.

Господину Бальзе показалось, что само небо треснуло. Сокрушительный удар невидимой кувалды опрокинул их в снег.

– Откуда в тебе столько силы, ублюдок?! – проревел тхорнисх, плюясь кровью из разбитого рта, и, не вставая с колен, широко взмахнул Жалом.

Далее произошло и вовсе нечто невероятное – Дарэл скрестил руки над головой и окружил себя и всех, кто находился с ним рядом, «Темным тленом».

Миклошу показалось, что из него выдирают кости, но он в ярости продолжал долбить клинком по черной преграде до тех пор, пока та не дала трещину. Откуда хлынула мощная волна силы, отшвырнувшая нахттотера прочь…

– Вы можете идти, господин? – спросила склонившаяся над ним Норико, вытирая кровь с разбитого лица, и он понял, что пора убираться.

– Закончим здесь все в следующий раз. Когда сестрица будет без телепата. Идем, – приказал он.

Миклош не считал, что отступает или тем паче бежит. Он добился главного – Жало теперь у него, часть сторонников Храньи уничтожена. Оставшихся можно добить и позже.

Он не понимал, что происходит. Не понимал, каким образом сестре удалось сманить на свою сторону Дарэла. Не понимал, откуда в том столько зверской, бесконечно животной силы – если бы он еще немного надавил, и уже к утру Бальза бы вновь встречал рассвет на железном троне. Слава Основателю, что этого не произошло.

Он покосился на объятую пламенем, частично разрушенную «Лунную крепость» и не почувствовал никакого сожаления. Книги были в другом, нетронутом крыле, а все остальное пускай горит синим пламенем.

Сейчас было самое время уйти, пока враги не опомнились.

Господин Бальза поискал взглядом Паулу и поспешно подошел к ней. Фэриартос была без сознания и лежала на груди едва дышащего вриколакоса. Миклош узнал мальчишку-сенсора Иована.

– Как трогательно, – пробормотал нахттотер и взвалил девушку себе на плечо.

Он не собирался оставлять Хранье хоть что-то мало-мальски ценное. Норико, занятая их защитой, покосилась на волка:

– Что с ним делать, господин?

Миклошу очень хотелось свежей крови, чтобы избавиться от боли, оставшейся с ним из-за использования Жала, но он решил проявить разумную дальновидность. Не стоило обращать против себя Иована и Рогнеду.

– Помоги ему встать. Идти сможешь, мальчик?

Тот в ответ прорычал что-то грубое, но не поднялся.

– Ну, ты выглядишь гораздо лучше, чем пару минут назад, – сказал Бальза, торопясь уйти прочь. – Способности к регенерации у твоего клана впечатляют. Помоги ему, Норико.

Они миновали где-то четверть пути, когда Миклош увидел несущиеся в его сторону три серые тени. За ними, прилично отставая, бежала Рэйлен.

– Господин! – предупредила Норико, отпуская Словена, который тут же рухнул на колени и ударился бы лицом, если бы не успел опереться руками.

Миклош выругался, увидев, на что показывает японка. От «Лунной крепости» неслись темно-синие силуэты. Рыцарь ночи никогда не видел подобных созданий, но ничего хорошего от них не ждал. Четырехногие, костлявые, с серебряными когтями, плоскими мордами и алыми глазами. За ними вился огненный шлейф.

Магия лигаментиа, сплетенная с пламенем асиман, породила странных существ.

Миклош бережно опустил Паулу на землю, потянулся рукой к заткнутому за пояс Жалу, но передумал. Ни к чему искушать судьбу. Он и так зашел гораздо дальше, чем рассчитывал, и теперь придется за это расплачиваться.

– Работа Дарэла, – пробормотал Миклош. – Хотел бы я знать, кому он продал душу, чтобы научиться такому!

Пятнадцать тварей скакали огромными прыжками, двигаясь двумя волнами. Шестеро из них, более крупные, вырвались далеко вперед.

Нахттотер окружил дальнюю группу «Шипами боли», заключив их в ловушку, довольно оскалился, и нанес удар по ближайшей твари. Та оказалась очень живуча и погибла лишь после третьего попадания, лопнув огнем и стрекозами, которые тут же сгорели. Ее спутницу достала Норико, подловив во время прыжка. И в этот момент на порождения асиман и лигаментиа налетели вриколакосы. Огромные волки сцепились с неизвестными созданиями, покатились по снегу, яростно рыча. Миклош сунулся помогать Рогнеде и едва не оказался сбит сплетенными в клубок телами.

Мирослава со вздыбленной шерстью стояла, закрывая Словена, и глухо рычала. Одна из тварей, готовая к прыжку, упустила из виду Норико, и та с легкостью с ней расправилась. Рогнеда тем временем сомкнула челюсти на шее противника, ловко отскочила в сторону, приземлившись на четыре лапы, и избежала очередного «взрыва».

Запыхавшаяся Рэйлен, ударив Миклоша в бок, повалила в снег, тем самым спасая его от пролетевшего мимо зверя. И тут же вскочила на ноги, втыкая дымчатую алебарду в шею покусившегося на любимого нахттотера.

– Уносите их! – Рогнеда поменяла облик.

Мирослава, взяв Словена зубами за шкирку, поволокла прочь. Мужчина-вриколакос подхватил Паулу. Миклош, Норико и жена Иована, прикрывая их, добили трех оставшихся тварей.

– Долго продержатся твои «Шипы», Миклош? – спросила Рогнеда.

Они слышали, как за преградой воют бессильные твари.

– Не слишком. – Его мутило, и пришлось опереться на руку тяжело дышащей Рэйлен.

Спину саднило. Одна гадина все-таки умудрилась достать его серебряными когтями. Судя по ощущениям – с регенерацией раны возникли проблемы.

– Тогда стоит уйти, пока они не вырвались. – Она увидела у него за поясом Жало, и ее желтые глаза засветились тревогой.

– Конечно, – согласился господин Бальза, кинув последний взгляд на «Лунную крепость». – С удовольствием.