Александр Проханов СЛОВО О ДРУГЕ (Станиславу Куняеву 70 лет)

Крохотная гостиница в осенней Сицилии, маленький лазурный бассейн, и мы, двое еще крепких мужчин, Станислав Куняев и я, плывем наперегонки в этом гостиничном бассейне, бурля и кипятя воду своими разгоряченными телами… Мы соревнуемся, и в этом соревновании узнаем друг друга. Ощущаем товарищескую близость друг другу. Уже через несколько дней в Риме мы ходим вокруг ночного Колизея. Станислав Куняев излагает мне свою национальную философию, которую я, молодой технократ, слушаю внимательно. И чем-то она напоминает мне философию русских славянофилов, Хомякова или Аксакова, которые на руинах Европы, на руинах того же Колизея мечтали за столетие до Куняева о том, как утвердить в России идею нового богооткровенного человечества. Позже вспоминается наш Союз писателей в 1991 году, когда рушится красный имперский свод и Москва оказывается во власти либералов. Над нашим Домом писателей в Хамовниках вьются орды демонов, желающих выбить нас оттуда. И мы во главе со стойким фронтовиком Юрием Бондаревым закрылись в здании, как старообрядцы, готовые сжечь себя, но не предаться в руки антихриста. И Станислав Куняев рвет в клочья гнусную бумагу властей. А вечером в кругу нашего вдохновенного братства я вижу его читающим стихи. Через несколько месяцев мы вместе плотным строем идем по Тверской в нашей протестной колонне. Навстречу нам движутся стальные щиты омоновцев. Эти колонны неумолимо сближаются, чтобы сразиться, одолеть одна другую. Ударить кулаком в милицейское железо, получить в ответ дубиной по голове. Я вижу Станислава, который, как цепкая молодая белка, хватаясь за ветки лип на Тверской, перебирается с вершины на вершину. И сверху, возвышаясь над колоннами, смотрит жадно, страстно на эту битву… Были мы вместе с ним на его родовой вотчине, в нижегородской глубинке подле Дивеева, в сосновом бору, у камней, на которых молитвенно стоял преподобный Серафим Саровский. Стоим среди этого вечернего мглистого леса под чудотворной иконой, стоим на ледяных морозных камнях и тихо молимся каждый о своем… Помню огромный, наполненный до краев патриотической публикой зал, выходит Станислав и читает свои мистические русские стихи, зрители в восторге, поднимаются, аплодируют. И какая-то поклонница кладет на сцену перед его ногами букет алых роз.

Станислав Куняев, как не многие из нас несут в себе вектор русской страсти, русской бесконечности, русского страдания и русской победы. За эти перестроечные годы мы все устали, все одряхлели, мы уже далеко не отроки, седые утомленные витязи. Иногда возникает печаль, уныние оттого, что приходят мысли, вдруг этот вектор победы остановится навсегда, вдруг это острие сломается и застынет в наших немощных угасающих телах. Но минуты печали именно благодаря таким, как Станислав Куняев: проходят, сменяются другим ощущением. То тяжелое копье русской победы, которое летит из глубокой древности в настоящее, а потом уже и в наше грядущее, в нашу русскую бесконечность, находит и на нашем отрезке времени таких воинов, как Станислав Куняев. И он поднимает это копье и устремляет в даль времени. Это копье подхватят уже другие молодые руки. И на древке этого копья русской победы вырезаны имена тех, кому оно попадало в руки. Там среди русских мыслителей и художников есть и Хомяков, и Данилевский, и Леонтьев, и Блок… На этом древке охотничьим ножом вырезано грубо и резко: Станислав Куняев…