11. Внезапное решение

Майамский университет. Влажность меня просто убивает (слишком много холодной норвежской крови?)[13], какие-то жуки носятся стаями по пятнадцать метров в диаметре, оставляя на ветровом стекле кровавые следы. Да еще в кампусе все поголовно занимаются спортом. Но если не можешь побить их...

Я обрезала волосы покороче, обесцветила их, купила крем для загара, надела белые шорты и теннисные туфли и научилась кое-каким запрещенным приемам. Разнообразие и эксцентричность. Заодно я прикупила королевского ужа, он жил у меня в прихожей и обеспечивал мою безопасность - кому охота связываться со змеей? Вообще, самый лучший акробатический номер, который я когда-либо видела, был исполнен одной толстой девицей, которая, завидев змею, за какие-то доли секунды запрыгнула на шкаф метра в два высотой. В обычных ситуациях она не была столь же шустрой, но вид моей змеюки заставил ее поставить чуть ли не олимпийский рекорд. Впечатленная этим, я оставила ужа, больше из-за его вида, чем из-за серьезной любви к рептилиям.

Из других развлечений в Майами были клетчатые тенниски, кубинская музыка (процентов пятьдесят посетителей ночных клубов составляли солдаты Кастро в пыльной форме), много пива и ромовых коктейлей с бумажными зонтиками, всевозможные спортивные мероприятия (по-моему, сомнительное удовольствие) и огромные игроки местной футбольной команды. Мы много раз ходили четырьмя парами - мои соседки и ребята из команды - на свидания, заключавшиеся, в основном, в походах в кино. Обычно ребята садились отдельно, потому что, сидя рядом с ними, можно было заработать клаустрофобию, настолько большими они были. Плавание, катание на лодках и принудительные выходы на формальный прием в отеле "Фонтенебло" дополняли список "обязательных" занятий. Это был спокойный, солнечный год, в течение которого я помню только два события, нарушившие скуку вялотекущей университетской жизни.

Первое случилось, когда я пошла в ближайший музыкальный магазин за диском Ричи Вэйленса "La Bamba". По счастливой случайности я заметила обложку другого диска, на которой был изображен чувак, устроивший себе пикник на кладбище. Это был Ленни Брюс. Я ничего о нем не знала, но, прослушав пластинку, поняла, что нашла брата по духу. Он употреблял английский язык как хотел, вплоть до злоупотребления, высмеивал католическую церковь, Адольфа Гитлера, судебную систему и вообще все, нуждавшееся в обновлении. Короче, он говорил вещи, о которых большинство людей только думало. После того, как я послушала диск впервые, у меня дня два скулы болели от смеха. Вдохновленная этим, я затащила к себе друзей, чтобы послушать этого пророка. Но их это не так сильно впечатлило, а я хотела найти других людей, похожих на него - наивный энтузиазм...

Задумайся, чего ты хочешь - и у тебя все получится.

Второе "отклонение от нормы" привело к окончательному изменению моей жизни. Я получила письмо от Дарлин, в которое она вложила вырезанную из "San Francisco Chronicle" статью Херба Кана. Статья была о новой сцене - местном феномене, который включал в себя "хиппи", марихуану, рок-музыку и постбитнический стиль поведения, странный, но симпатичный. Дарлин предлагала мне приехать домой и во всем убедиться самостоятельно. Зная ее нюх на все многообещающее, я решила вернуться на Западное побережье. Это решение, возможно, определило всю мою дальнейшую жизнь, учитывая то, куда меня занесла судьба.

Люди еще не осознавали значимость этого, но уже через десять лет в стране не было ни одного уголка, который не всколыхнуло бы надвигавшейся волной.