"Вернуть любовь" - читать интересную книгу автора (О'Брэйди Джудит)

Глава 7

Большая комната встретила ее страшным шумом и обилием незнакомых лиц. Сесиль беспомощно оглядывалась, пытаясь определить, что назвал ее по имени. В глаза ей бросился Чак Расби, стоявший в дальнем углу с приветственно поднятой рукой. Он извинился перед своими собеседниками и пошел ей навстречу.

— Я вижу, Рон, что вы встретили нашу гостью. Дорогая, вы прекрасны, как всегда. Я постоянно твердил Рори, что ему чертовски повезло, когда он нашел вас.

— Значит, вы вдова Робина By? — спросил Дилан. — Наконец-то я имею честь познакомиться с вами. Я всегда был самым верным поклонником таланта вашего мужа.

— Да, смерть Робина — страшная потеря для всех нас, — в тон ему сказал Чак Расби. — Дорогая, позвольте мне представить вас.

Придерживая ее одной рукой за плечи, Расби увлек ее за собой.

Придя в себя, Сесиль обнаружила, что народу в комнате не так уж много, как ей показалось на первый взгляд, не больше десяти-двенадцати человек. Гости сгруппировались несколькими кучками. Моли, жена тренера Сойера, сидит, откинувшись на спинку дивана, и разговаривает с Глорией Мэлдон и Линдой Расби. Все дамы одеты по последней моде. Моли подняла глаза и заметила Сесиль; она встала, улыбнувшись, вежливым жестом остановила говорившую что-то Линду и произнесла своим низким, хорошо поставленным голосом:

— Сесиль, дорогая, я так рада видеть тебя. Две другие дамы тоже заулыбались, приветствуя Сесиль. Чак Расби оставил Сеси на их попечение, а сам отправился к бару, пообещав принести ей что-нибудь легкое.

Чак вернулся с бокалом для Сесиль, на локте v него повисла незнакомая ей женщина. Должно быть, его очередная пассия. Чак развелся лет пять назад и наслаждался холостяцкой жизнью.

— Сеси, вы знакомы с Эммой Янг?

— По-моему, нет. Приятно познакомиться. — Сесиль протянула руку и была удостоена вялого рукопожатия.

Эмма была моложе Линды, жены Гэрри Расби, и выглядела значительно эффектнее. Она щеголяла в черных шелковых брюках, блузке и белом жакете. Эмма небрежно приветствовала Сесиль, однако присоединилась к ней, когда Чак знакомил гостью с женой Ронни Дилана и двумя загорелыми, непрерывно курившими джентльменами, которые, похоже, являлись деловыми партнерами братьев Расби.

Обход гостей закончился там, где стоял Томас Мэлдон. Чак повернул Сесиль лицом к нему и отошел в сторону вместе с Эммой. Теперь Сеси предстоял разговор с человеком, который никогда не был ей приятен. Однако она, по крайней мере, знала его лучше, чем братьев Расби с их дружками. Том улыбался.

— Рад, что вы передумали.

— Джон умеет убеждать.

— Верно сказано. Впрочем, я не уверен, что слово «убеждать» вполне соответствует моему восприятию. Обычно Джо своим нажимом несколько переступает за пределы убеждения.

Мэлдон указал на вращающиеся кресла у окна.

— Не хотите ли сесть? Игроки уже выходят на поле.

Внизу на поле показались в беспорядке идущие игроки. Предстояла разминка. При виде такой знакомой красно-бело-оранжевой спортивной формы у Сесиль защемило в груди. Она заметила футболку с номером четырнадцать — это был Джон. Мэлдон предложил ей бинокль. Она приставила его к глазам, навела, поймав в фокус голову с шевелюрой цвета вороньего крыла. Лицо Джона было четко и неестественно близко. Сеси почувствовала себя слегка виноватой, как будто подсматривала за ним или шпионила. Но разве можно так назвать это, если на него смотрят сейчас пятьдесят тысяч человек, успокоила она себя.

Способность Джона и Рори играть на глазах огромной, нередко враждебной толпы всегда оставалась выше ее понимания. Робин в известной мере актером был, и, хотя перед матчем страшно нервничал, на поле стадиона ему становилось лучше благодаря эмоциональной поддержке болельщиков. Видеть его выступающим перед такой массой людей и понять это для Сесиль было легко. Однако Джон в отличие от Робина лишен способности к лицедейству, ему не по душе играть на толпу, он не умеет заражаться энергией от беснующейся публики, чтобы заставить собственную кровь бежать быстрее. Он ведет себя на стадионе так, словно трибун не существует, а двадцать два спортсмена, в том числе и он сам, играют лишь для собственного удовольствия. Сеси постоянно изумлялась умению Джона сохранять спокойствие и не обращать внимания на то, что происходит вокруг…

Джон был центральным нападающим, и Сесиль взволнованно следила за ним, сжав руки, как она делала всегда при выступлениях Роби. Ей хотелось, чтобы Джон выступил хорошо и «Мустанги» выиграли, но больше всего ее беспокоило, чтобы он не получил травмы. Джон как обычно, выступал превосходно, Сесиль с радостью отметила, что он свободно владеет рукой, локоть которой удалось вылечить; видимо, боли он не испытывал.

Товарищеские матчи, наподобие нынешнего, проходят, однако, без особого накала и треволнений. Тренеры выпускают на поле новичков по своему усмотрению, и смысл игры не столько в том, чтобы выиграть, сколько чтобы опробовать новые силы. После того как Джону выставили замену, Сеси потеряла всякий интерес к игре.

В какой-то момент в комнату вошла Мэри Браун, отозвала ее в сторону и снова проштудировала сценарий предстоящего вручения медали. За несколько минут до начала церемонии Чак и Гэрри спустились вместе с Сесиль под трибуны стадиона и долго шли мрачными бетонными коридорами, пока не добрались до раздевалок, затем, поднявшись на несколько ступеней, вступили в туннель, ведущий к выходу на поле. После полутемного туннеля свет прожекторов ослеплял, и Сеси долго щурилась, пока глаза не привыкли к яркому освещению. Она вместе с руководителями клуба отошла влево. Перерыв закончился, и игроки обеих команд, в своем воинственном облачении, прошли мимо, направляясь на арену. Участники церемонии собрались; Девон, который сегодня уже не должен был играть, замыкал строй «Мустангов». Он не потел со всеми, а остановился вместе с тренером Сойером у края поля. Тренер кивнул Сесиль. Джон потихоньку сказал:

— Привет. Черные глаза гиганта вспыхнули. Его присутствие сильно волновало женщину, она видела, как он обрадовался встрече. Ощущение было такое, словно Джон поцеловал ее. Сесиль долго смотрела на него, не в силах отвести глаза. Она заметила любопытный взгляд Синди Фенн и приготовилась к тому, что вскоре вся Ассоциация жен загудит от сплетен. Такая же участь ждет и игроков команды. Сесиль не знала, как это воспримет Кью. Она оглянулась на него, такого огромного и незнакомого в спортивной форме, и с удовольствием отметила, что взгляд Джона по-прежнему обращен на нее. Вероятно, подумала она, он просто пропустит сплетни мимо ушей. Джон не обращал ровно никакого внимания на слухи, ажиотаж и злословие, как если бы их не существовало вовсе.

Подождав немного, Мэри шепнула что-то тренеру Сойеру, тот дал условный сигнал братьям Расби. Вся группа участников церемонии двинулась вдоль беговой дорожки к невысокой трибуне. По узким ступенькам они поднялись наверх и разместились согласно указаниям Мэри. На трибуне их дожидался человек, в котором Сесиль узнала представителя госпиталя Святого Мартина (она познакомилась с ним, когда репетировала церемонию). Первым вперед вышел Гэрри Расби и произнес высокопарную, но, к счастью, короткую речь о Робине By, его смерти и денежных средствах, собранных Ассоциацией жен. Синди Фенн вручила ему чек, а тот, в свою очередь, передал его главному врачу больницы; медик коротко поблагодарил, собравшихся. Чак Расби зачитал надпись на мемориальной медали и вручил ее Сесиль. Та улыбнулась, кивнув, и высказала слова благодарности. Происходящее растрогало ее больше, чем она ожидала.

Сеси с удивлением увидела, что к микрофону подошел Джон. О его выступлении в сценарии ничего не упоминалось, не было его на репетиции накануне вечером. Джонни заговорил о своей дружбе с Робином, о взаимодействии между ними в игре. Под конец его голос сорвался, и он отступил назад. Сойер подошел к микрофону, произнес речь, отличавшуюся характерными для него краткостью и энергией. Он говорил о. Роби как о выдающейся личности, талантливой и яркой, о его способности зажечь сердца игроков команды во имя победы или облегчить веселой шуткой горечь поражения.

— Он был великим спортсменом, одним из лучших, кого мне доводилось встречать, — закончил тренер. — Но мы утратили не только отличного спортсмена, мы лишились друга, человека, делавшего нашу жизнь богаче, потому что он жил среди нас. Никогда не будет другого Робина By, и в команде «Аризонские мустанги» никто не будет выступать под его номером, футболка с номером восемьдесят всегда будет ассоциироваться с именем Рори.

Тренер повернулся к застывшей от волнения Сесиль. Грудь ее разрывалась от боли, слезы непрерывно катились из серо-голубых глаз. Искоса глянув, она увидела Джонни, который протягивал ей белую, слегка запачканную и измятую футболку с вышитой оранжевыми нитками гигантской цифрой восемьдесят. Дрожащими пальцами Сесиль взяла оставшуюся после мужа спортивную форму. В яростно сверкнувших глазах Джонни она заметила слезу. С трибун стадиона донесся гром аплодисментов, раздались крики. У Сесиль вырвалось из груди рыдание.

Участники церемонии отворачивались в стороны, покидая трибуну. Джон помог Сесиль сойти со ступенек. Его надежная рука была кстати: слезы мешали смотреть, все расплывалось.

— Ты не говорил мне, что будешь выступать с речью!

Ее слова почти тонули в гуле голосов, доносившихся с трибун. Женщина разрыдалась. Джон обнял ее одной рукой за плечи, и они пошли по гаревой дорожке, затем спустились в туннель. В подземном переходе было тихо и прохладно, и Сесиль перестала рыдать. Мэри Браун, готовая к любой случайности, появилась перед ней с бумажными салфетками в руках, чтобы помочь стереть следы слез с ее лица. Хрипловатым голосом Сесиль поблагодарила братьев Расби и тренера Сойера и обернулась к Джонни. Он взял ее за руки, нежно сжал их в ладонях.

— Ты в порядке?

— Да. Все хорошо. Правда, у меня нет тяжести на душе. Просто это было так трогательно. Спасибо тебе.

Джон помолчал.

— Мне бы хотелось увидеться с тобой после игры.

— Я думала, вы сразу улетаете назад в лагерь.

— Так оно и есть. Но мне хотелось бы поговорить с тобой. Ты сможешь подождать меня у выхода?

— Конечно.

Братья Расби поджидали Сесиль, а Сойер уже скрылся в раздевалке. Вскоре оттуда выйдут двумя потоками игроки, спеша завладеть зеленым полем. Джон еще раз пожал ей руки и ушел. Сесиль присоединилась к Чаку и Гэрри, они вместе поднялись на лифте и вернулись в элегантную ложу братьев. Вторая половина игры мало интересовала женщину. Она сидела в глубине апартаментов, пригубливая что-то крепкое — напиток, предложенный Чаком. На коленях она снова складывала и раскладывала футболку Рори. Память вернула его неимоверные броски на поле, смех и юмор, лукавую улыбку. Правильно сказано: другого такого человека не будет на свете! Больше всего огорчило, однако, Сеси то, что, несмотря на неожиданные для нее слезы, в ее душе образ Рори вызывал теперь лишь мягкую грусть. Невыносимая безжалостная боль прошла. Любовь превратилась в воспоминание — нежное и сентиментальное, но лишенное реальности.

Окончание матча вывело Сесиль из задумчивости. Все вокруг нее поднялись на ноги и задвигались. Многим захотелось выпить на дорожку, тем более что надо было ждать, когда разъедутся со стоянки тысячные толпы зрителей. Сеси поставила свой пустой бокал и вежливо распрощалась с окружающими. К моменту, когда она обменялась последним рукопожатием и вошла в лифт, людей на первом этаже уже стало меньше. Она приблизилась к выходу из раздевалок, ведущему за пределы стадиона. Там собрались дети и взрослые с блокнотами и карандашами в руках в надежде получить автографы от своих любимцев. В стороне держались несколько женщин, которых Сесиль видела в первый ваз. Интересно, кто они — жены, приятельницы или просто поклонницы спортивных звезд?

Спортсмены появлялись из туннеля по одному и по двое. Сначала шли новички, менее популярные игроки, которых не приглашали в комнату для прессы. Затем по ступенькам поднялись ветераны из числа нападающих с перекинутыми через плечо сумками для снаряжения. Один из них узнал Сесиль и помахал ей, два других тоже посмотрели в ее сторону. Они заулыбались и, вырвавшись из задержавшего их на миг кольца болельщиков, подошли к ней. Они явно чувствовали себя не очень уверенно, с трудом находили нужные слова, вспоминая Роби, выражали радость по поводу того, что сегодня почтили память своего товарища. Сесиль читала в их глазах немой вопрос, который они не осмелились ей задать: «Почему она стоит в ожидании у выхода для игроков команды?» В конце концов они кивнули на прощание и ушли как раз в тот момент, когда по ступенькам легко взлетел Джон. Он окинул взглядом немедленно набежавших со всех сторон болельщиков. Увидев Сеси, он послал ей улыбку.

Джон раздавал автографы, а Сеси, стиснув зубы, улыбалась и кивала игрокам «Мустангов», которые останавливались, чтобы сказать ей что-нибудь, или махали руками. Сесиль в отчаянии посмотрела на Джона, пробивавшегося У); сквозь толпу болельщиков. Оказавшись перед ней, Джон склонился, взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал прямо в губы.

— О Боже! Я так скучал без тебя! Сесиль ответила ему робкой улыбкой. Ей казалось, будто и болельщики, и спортсмены — все до одного — смотрят только на них. Нервы ее напряглись. Она отступила на шаг. — Я тоже скучала по тебе. Признаться, я чувствовала себя преступницей, так как единственной причиной, что привела меня на сегодняшнюю церемонию, было желание увидеть тебя.

Темные глаза Джона загадочно сверкнули. — Я подумал, может быть, ты подбросишь меня в аэропорт к отлету. Мы смогли бы побыть немного вместе.

— Конечно.

Они разыскали на стоянке машину Сесиль. Когда она отперла дверь, в лицо пахнул застоявшийся воздух. Сеси проскользнула в кабину, завела двигатель и включила кондиционер. Пришлось ждать пару минут, пока воздух не охладился. Лишь теперь, включив передачу, она поехала к аэропорту. Он находился в южной части Финикса, поэтому добрались туда быстро. По дороге они смущенно молчали. Сесиль не могла понять, что происходит. По телефону, когда Джон звонил, они разговаривали совершенно спокойно. Сеси объяснила для себя возникшую между ними взрывоопасную натянутость сегодняшней церемонией и ее эмоциональными последствиями.

Она свернула с шоссе на подъездную дорогу к аэродрому и направила машину на кратковременную стоянку.

— Ты знаешь, сегодня во время церемонии у меня возникло странное чувство: я сидела и думала о Робине — перебирала все, что могла вспомнить. И получалось, как будто он стал…

— Проклятие! — взорвался вдруг Джон. Сесиль нажала на тормоза и невольно обернулась, стараясь заглянуть ему в глаза. Его лицо было мрачным и грозным, а голос звучал, как раскаты грома. — Неужели ты не можешь думать ни о чем дном? Или так ты видишь наши отношения в будущем? Мы что, так и будем бесконечно перебирать сцены из твоей жизни с Рори?

Сесиль отвернулась в сторону. На глаза набежали горькие слезы обиды. Она не знала, как ей следует реагировать. Этот взрыв так непохож на Джонни. Действуя автоматически, она снова нажала на акселератор и осторожно въехала на стоянку. Сесиль посмотрела на спутника.

— Извини. Я не собиралась все время говорить о нем.

— Но ты не можешь просто ничего поделать, верно ведь?

Глаза Джона горели. Он схватил женщину за плечи и рванул к себе.

— Ты намереваешься любить его вечно? Он был полон нетерпения и прильнул в ее рту, наводя на нее ужас. Его губы обжигали, язык жадно требовал, чтобы перед ним не было никаких преград. Поцелуй был такой же страстный, как в первый раз, но тогда, вечером у нее дома, Сесиль не ощутила в нем озлобления или жестокости. Теперь возникало впечатление, что Джону хотелось подчинить ее своей воле, заставить понимать и принимать любовь, как понимает он, и наслаждаться этим. Его руки обвили ее шею, опаляя плоть при соприкосновении. Он со всей силой прижимался ртом к ее губам, раскрывая зубы настойчиво продвигающимся языком.

— Сесиль, Сес… — стонал он, осыпая поцелуями ее лицо и шею. Его рука легла на грудь, лаская ее сквозь тонкую ткань. Он поднял голову, и его глаза, как огненные лучи желания, пронзили ее насквозь.

— Я хочу тебя, и я живой человек. Почему тебе не взять то, что предлагаю, и забыть его.

Джон посадил ее на колени, прижав к груди. Сеси неотрывно смотрела на него, словно парализованная его взглядом, которому невозможно — противостоять. Одной рукой Джон поддерживал Сесси, другая же, оставаясь свободной, вольно бродила по ее телу. Его уверенные пальцы медленно двигались, обрисовывая контуры грудей, талии и бедер. Он ощутил под рукой мягкую ткань на бедрах и приподнял юбку, скользнув по тонкой паутинке трусиков внезапно отвердевшими кончиками пальцев.

— Я добьюсь, что ты забудешь его, — прохрипел он, отрываясь от ее рта и впиваясь губами в шею, щекоча и играя нежными поцелуями. — Сесиль! Ты убиваешь меня. Скажи мне, что ты его больше не любишь. Скажи мне!

Она глубоко вздохнула, не в силах произнести ни слова. Способность последовательно мыслить покинула ее, когда под нажимом Джона, все чувства пришли в полное смятение. Эмоциональные потрясения обрушивались на нее сегодня со всех сторон, а внезапный порыв Джона заставил ее задрожать от страстного возбуждения, но одновременно ошеломил и напугал таящейся в нем яростной силой.

— Джо, я не… Я не могу… — начала она прерывающимся голосом, еще даже не зная, что собирается сказать.

У того из глубины груди вырвался отчаянный вздох, вокруг рта пролегли жесткие складки. Он выпустил Сесиль из объятий, практически оттолкнул ее.

— Будь все проклято, Сес, как долго еще ты собираешься держать призрак в любовниках! — Джон распахнул дверцу. — Меня не интересует любовь втроем, особенно когда третий давно мертв.

Одним духом Джон выскочил из машины, с грохотом захлопнув за собой дверцу. Сесиль, бессознательно прижав руки к горлу, следила, как он удаляется, пересекая площадь, отведенную под стоянку. Сердце у нее рвалось из груди. Что стряслось с ним? Ведь в его глазах тоже стояли слезы, когда при церемонии за Рори навечно оставили номер полевого игрока, принадлежавший ему при жизни. Она сама видела это. Тем не менее Джон только что накричал на нее, как будто он ненавидел Рори. Просто невероятно, что Джон способен вести себя столь непоследовательно. Потребовалось, видимо, исключительно сильное переживание, чтобы разбить лед его обычной сдержанности. Сладостная дрожь прошла по телу Сесиль. Внезапно, вопреки здравому смыслу, ей страстно захотелось, чтобы Джонни поскорее вернулся из тренировочного лагеря.