"Избранные произведения" - читать интересную книгу автора (Бирс Амброз)

29

Нынче с утра я побывал у Черного озера. И вправду ужасное, проклятое это место, там только и жить что погибшим душам. И это — обиталище бедной, всеми оставленной невинной девушки!

Подходя к хижине, я увидел, что в очаге горит огонь и над огнем висит котелок. А Бенедикта сидит на скамеечке и глядит в пламя. Алые отсветы падают ей на лицо, и видно, как по ее щекам ползут большие, медленные слезы.

Я не хотел подглядывать за ее тайной печалью, поэтому поспешил оповестить о своем приходе и ласково окликнул ее. Она вздрогнула, но, увидев меня, улыбнулась и покраснела. Она поднялась со скамеечки и пошла мне навстречу, а я заговорил с ней невесть о чем, просто так, чтобы только дать ей время прийти в себя. Я говорил, как брат с сестрой, тепло, но с тревогой, ибо сердце мое сжималось от сострадания:

— О Бенедикта, я знаю твое сердце, в нем больше любви к молодому гуляке Рохусу, чем к нашему благословенному Спасителю. Я знаю, ты с легким сердцем снесла стыд и позор, тебя поддерживало сознание, что ему известна твоя невиновность. У меня и в мыслях нет осуждать тебя, ибо что на свете может быть святее и чище, чем любовь юной девы? Я только хочу предостеречь и защитить тебя, ибо предмет ты избрала недостойный.

Она слушала, понурясь, и молчала, я только слышал ее тяжкие вздохи. И видел, что она дрожит. Я продолжал:

— Бенедикта, страсть, наполняющая твое сердце, может стать причиной твоей погибели в этой и в будущей жизни. Молодой Рохус не сделает тебя своей женой перед Богом и людьми. Почему он не выступил вперед и не заступился за тебя, когда тебя облыжно обвинили?

— Его там не было, — возразила она, подняв голову. — Они с отцом уехали в Зальцбург. И он ничего не знал, пока не услышал от людей.

Да простит меня Бог за то, что я не обрадовался оправданию ближнего, обвиненного мною же в тяжком грехе. Я постоял минуту, понурясь в нерешительности. Потом продолжал:

— Но, Бенедикта, разве возьмет он в жены ту, чье имя опорочено в глазах его родных и близких? Нет, не с честными намерениями он преследует тебя. О, Бенедикта, признайся мне, ведь я прав?

Но она молчала, я не смог вытянуть из нее ни слова. Она как будто онемела и только вздыхала, охваченная трепетом. Я понял, что она по слабости своей не способна противостоять соблазну любви к молодому Рохусу; я видел, что она уже всем сердцем привязана к нему, и душа моя наполнилась жалостью и печалью — жалостью к ней и печалью о себе самом, ибо я не чувствовал в себе достаточно сил для выполнения возложенной на меня задачи. Сокрушение мое было так велико, что я едва не зарыдал.

Я ушел от нее, но к себе в хижину не вернулся, а много часов бесцельно блуждал по берегу Черного озера.

В горьком сознании своего поражения я взывал ко Господу, моля благословить меня и укрепить мои силы, и мне открылось: разве я достойный ученик Спасителя нашего, разве верный сын Его Церкви? Я отчетливо понял земную природу моей любви к Бенедикте и греховность такого чувства. Нет, я не отдал все свое сердце Богу, я держался за мимолетное и человеческое. Мне стало ясно, что я должен преобразить мою любовь к этой милой девушке, чтобы осталась только духовная привязанность, очищенная от мутных примесей страсти, иначе мне никогда не получить сан священника и придется до конца влачить свои дни монахом и грешником. Мысли эти причинили мне невыразимую муку, и я, в отчаянии бросившись наземь, громко воскликнул, в этот миг испытания припадая ко Кресту: «Спаси меня, Господи! Я тону, поглощаемый великой страстью, — спаси, о спаси меня, иначе я навеки погиб!».

Всю ту ночь я молился, боролся, сопротивлялся в душе своей против злых духов, которые толкали меня на предательство возлюбленной Церкви, чьим сыном я всегда был.

«У Церкви, — нашептывали мне они, — и без тебя довольно слуг. А ты ведь еще не давал окончательно обета безбрачия. Ты можешь получить разрешение от монашеских клятв и остаться жить мирянином в здешних горах. Ты можешь обучиться пастушескому или охотничьему делу и постоянно находиться при Бенедикте, оберегать и направлять ее — а со временем, быть может, отвоевать ее любовь у молодого Рохуса и сделать ее своей женой».

Этому искусу я противопоставлял все мои слабые силы, поддерживаемый в час испытания блаженным Святым Франциском. Борьба была мучительной и долгой, и не раз в пустынном мраке, оглашаемом моими воплями, я уже был готов сдаться. Но на рассвете нового дня буря в душе моей утихла и в нее вновь снизошел покой — так золото солнечного света заливает горные обрывы, которые только что одевал ночной туман. Я подумал о Спасителе, принявшем муки и смерть ради избавления мира, и стал горячо, как еще никогда в жизни, молиться, чтобы Небеса сподобили и меня великого счастья умереть так же, хотя и скромнее, ради спасения всего одной страждущей души — ради Бенедикты.

Да услышит Господь мою молитву!