"Сказки и легенды североамериканских индейцев" - читать интересную книгу автора (Автор неизвестный)

Великий Договор о Мире

Много кровопролитных битв числилось за воинами ирокезских и алгонкинских племен. Великие бедствия принесли эти битвы людям. И вот настало время, когда мудрые поняли, что надо прекратить смертоносную вражду, и разослали по всей стране гонцов. Прошло много лун, прежде чем гонцы достигли самых отдаленных границ. Они известили каждое племя, что созывается Великий Совет Мира. Индейцы, услышав такую весть, обрадовались, ибо все устали от вражды и непрерывных войн, которым не было видно конца. Каждое племя послало на Великий Совет самых достойных. В Вигваме Красноречия собрались вожди шести ирокезских племен - кайюга, сенека, онондага, могауки, онейда, тускарора и пяти алгонкинских - абенаки, пассамакводы, малеситы, микмаки, пенобскоты. Старейший из вождей сказал: - Если мы оглянемся на пройденный нами путь, то увидим, сколько злых дел было совершено всеми нашими племенами. Наши томагавки, палицы, луки и стрелы покрыты кровью и должны быть погребены на вечные времена. После речи старейшего было решено составить мирный договор, и вожди удалились .в Вигвам Молчания, чтобы обдумать условия договора. Прошло семь солнц, и вожди снова собрались в Вигваме Красноречия. Каждый выступил и рассказал обо всех испытаниях, выпавших на долю его народа. И каждый заканчивал свою речь словами: "Настала пора подумать о наших женах, детях и внуках. Пора зажечь Вечный Огонь Мира". Выслушав всех. Совет постановил: зажечь Вечный Огонь в Вигваме Мира; отныне и навсегда алгонкинские и ирокезские племена являют собой единую семью и обязуются жить без споров и распрей; Совет определяет владения каждого племени, где оно может спокойно жить и добывать себе пищу, не опасаясь нападения соседей; нарушившие условия караются с согласия всех участников Договора. В тот же день Великий Мирный Договор был записан в вампум и об условиях Договора были оповещены все алгонкинские и ирокезские племена. Между индейскими племенами наступил мир. И этот мир сохранялся долго, пока на нашу землю не пришли бледнолицые.

Из чисто деловых соображений сэр Вильям Джонсон женился в свое время на индейской девушке из племени могауков. Когда же указом британского правительства он был назначен верховным управляющим по делам индейцев, то поспешил поселиться среди родственников жены. У сэра Вильяма были далеко идущие планы. Вождь могауков познакомил новоявленного соплеменника с обычаями и верованиями индейцев. Не последнее место в этих верованиях занимали пророческие сны. Сэр Вильям принял это к сведению. На следующий день вождь могауков сообщил Джонсону, что минувшей ночью видел сон, будто король Великобритании дарит ему красивый красный плащ. - Твой сон сбудется, - торжественно заверил его сэр Вильям. И действительно, назавтра нарядный красный плащ был вручен вождю. Убедившись, что подарок понравился, сэр Вильям сказал: - Мне тоже приснился сон. Будто вождь племени могауков дарит мне пять тысяч акров плодородной земли. - Твой сон сбудется, - ответил вождь. И через день верховный опекун индейцев сэр Вильям вступил во владение землей. Плодородной земли у могауков было еще достаточно, однако, к огорчению Джонсона, вождь со своими снами больше не приходил. Сэр Вильям решил ускорить события и сам посетил вождя. - Ну, какой тебе сегодня приснился сон? - осведомился он. - Никакой, - ответил вождь. - Эту ночь я спал спокойно. - Не может быть! - забеспокоился сэр Вильям. - Все люди обязательно видят сны!.. - Очень может быть, - холодно ответил вождь. - Но для тебя у меня больше не будет снов. По сравнению с моими, в твоих снах слишком большой размах.

Однажды представитель американского правительства приехал к вождю индейского племени брюле и попросил отдать в аренду горы Блэк-Хилс сроком на сто лет. Вождь обещал подумать. К концу дня, когда, так и не дождавшись ответа, представитель правительства собрался отбыть восвояси, к его карете, запряженной шестеркой мулов, вдруг подошел вождь. - Ну, ты надумал? - высунувшись из кареты, спросил представитель. - Нет еще. Но я хочу получить твоих мулов. - Ты не можешь их получить, - запротестовал посланник правительства, - мулы не принадлежат мне, и я не могу их продать. - Но я не хочу их купить, - возразил вождь, - я хочу взять их в аренду. - А на какое время? - На сто лет. - В своем ли ты уме?! - воскликнул посланник. - От мулов ничего не останется за такой долгий срок! К тому же они принадлежат государству. Я не имею права ими распоряжаться. - Это то, что я хотел сказать тебе, - ответил вождь. Горы тоже не принадлежат мне, а всему моему племени. Так что я не могу ни продать их, ни отдать в аренду.

Когда Флорида вошла в состав Соединенных Штатов, новый губернатор Флориды Вильям П. Дюваль решил приобщить индейцев к грамоте и с этой целью пригласил к себе вождей индейского племени семинолов, населявших Флориду, и сообщил им, что Великий Отец в Вашингтоне (так индейцы именовали президента США) хотел бы, чтобы у семинолов были свои школы, свои учителя и чтоб дети семинолов стали такими же образованными, как дети белых. В своей речи губернатор изложил все преимущества образования и призвал семинолов внять пожеланиям Великого Отца. В заключение он дал им один день на обдумывание. Вполне возможно, губернатор искренне хотел приобщить семинолов к цивилизации, но краснокожие белым к тому времени уже не верили. И вот что из всей этой затеи получилось. Когда на следующий день вожди снова собрались у Дюваля, один из них обратился к губернатору со следующими знаменательными словами: - Брат мой, мы долго думали над предложением нашего Великого Отца. Мы благодарны ему за заботу о благоденствии нашего племени. Но, поразмыслив, решили отказаться от его предложения. Что хорошо для белых, не годится для краснокожих. Когда крики и чироки научились читать и писать, они отправились в Вашингтон, чтоб повидать там Великого Отца. Им дали подписать бумагу под названием "Договор", и они, не спросясь своих соплеменников, ее подписали. Таким образом крики и чироки, обученные чтению и письму, отдали землю своих отцов и свои дома белым. Передай Великому Отцу, что мы, семинолы, не допустим к себе учителей, ибо знаем: то, что хорошо для белых, скверно заканчивается для краснокожих.

Много лет назад, находясь по делам в Дакотах, я заехал в одно индейское селение. Навстречу мне вышел вождь племени и приветствовал меня, его жена расседлала мою лошадь, а всю упряжь оставила во дворе. Я спросил вождя, не пропадет ли все это за ночь. На что вождь с достоинством ответил: "На расстоянии двух дней пути нет ни одного белого". Признаться, мы вполне заслужили такую убийственную характеристику.

Вождь индейских племен дакота Сидящий Бык находился в своем лагере на реке Паудер, штат Монтана, когда ему сообщили, что к Йеллоустону направляются белые солдаты. - Что ж, придется им напомнить, - сказал Сидящий Бык, - что эта страна наша. В лагере Сидящего Быка кроме его собственного племени ханк-папа находились еще родственные племена оглала, миниконджу, санарк, исанти-сиу и их союзники черноногие и чейенны. На рассвете объединенный отряд подошел к лагерю белых. Сидящий Бык не хотел напрасного кровопролития, он надеялся уговорить белых уйти. Но, завидев индейцев, часовые подняли тревогу, солдаты заняли оборону и открыли огонь. Сидящему Быку оставалось принять бой. Дальнейшие события также поначалу разворачивались вопреки воле вождя. Лукавый и честолюбивый знахарь племени еще в лагере сумел внушить молодым индейцам, что благодаря его колдовству смельчаки неуязвимы для пуль. Теперь знахарю не терпелось показать свою силу, так сказать, в боевых условиях, и он велел индейским юношам проскакать на своих лошадях четыре круга на виду у белых, приближаясь с каждым кругом все ближе и ближе, и, только когда враг будет совсем рядом, открыть огонь. Молодые воины готовы были пойти на безрассудный шаг, но Сидящий Бык запретил им это сделать. Если первые два круга еще были в какой-то степени безопасны, то последующие два превращали молодых воинов в живые мишени. - Сидящий Бык трус, - жаловался знахарь. - Мы пришли сюда воевать. Кто боится, пусть уходит с поля боя. Сидящий Бык никогда не был хвастуном. Все старики подтверждают это. Но в тот момент он должен был что-то сделать, чтоб заткнуть рот глупому знахарю и не дать ему погубить молодых воинов. Сидящий Бык молча положил на землю свое ружье и колчан со стрелами и спокойно прошествовал к вражеской линии, где и уселся на траву в ста ярдах от стрелявших в него противников. Достал кремень, огниво, высек огонь и спокойно разжег свою трубку. А затем, повернувшись в сторону своих воинов, крикнул: - Приглашаю любого выкурить со мной трубку! Откликнулись на приглашение лишь четверо: два воина из племени ханкпапа (один из них был племянником Сидящего Быка) и два воина из племени чейеннов. Ведь одно дело - гарцевать на лошади и другое - сидеть неподвижно под наведенными на тебя ружьями. Трубка была выкурена по всем правилам, то есть передавалась от одного другому по кругу, слева направо, после чего Сидящий Бык выбил из трубки золу, убрал трубку в кисет, поднялся и таким же спокойным шагом направился теперь в сторону индейского лагеря. Его спутники возвращались бегом. А один из сопровождавших его индейцев так разволновался, что забыл на траве свой колчан со стрелами. Пришлось племяннику Сидящего Быка сбегать за ними. Сидящему Быку не было необходимости доказывать свою храбрость, но преподанный урок подействовал как нельзя лучше. На этом легенда заканчивается.

Однако не заканчивается история жизни Сидящего Быка. Хорошо известно, что вождь и его воины обратили в бегство белых захватчиков. А еще через некоторое время, когда более крупные силы правительственных войск под командованием генерала Кестера были направлены в Монтану на "усмирение" непокорных индейцев, Сидящий Бык наголову разбил и войска хваленого генерала. Правда, после этой победы на Сидящего Быка и его соплеменников была устроена настоящая охота. Часть индейцев была уничтожена. Остальным во главе с вождем удалось прорваться с боями в Канаду. Однако канадские власти под давлением США выдали вождя дакота, а его соплеменникам приказали покинуть территорию Канады. Вождь был арестован и убит в 1890 году, как сообщалось, "при попытке к бегству". На самом деле был просто застрелен в спину одним из белых конвоиров. Исполнилось в тот год Сидящему Быку пятьдесят три года. Около пятнадцати лет возглавлял он дакотские племена. И вошел в историю индейского народа не только как бесстрашный военачальник, но и как выдающийся поэт и прекрасный знаток народной медицины.

Случилось это в Северной Дакоте. Фермер по фамилии Христиансен обрабатывал плугом землю, как вдруг почувствовал присутствие постороннего. Он поднял глаза и увидел старого индейца из племени сиу. Тот стоял и внимательно следил за тем, как плуг слой за слоем поднимает нетронутую почву и вминает в землю сочную зеленую траву, некогда кормившую многочисленные стада бизонов. Фермер приостановил работу, сдвинул назад свою широкополую шляпу и вопросительно посмотрел на индейца. А тот стал на колени, погрузил пальцы во вспаханную борозду, смерил ее глубину, пощупал свежесрезанный дерн, потом выпрямился, поглядел на фермера и произнес: "Плохой земля вверху, худо". И удалился. Долгие годы вся эта история воспринималась как смешной анекдот о невежественном индейце. А сегодня в Северной Дакоте на шоссе No 10, на том самом месте, где некогда находилось поле Христиансена, стоит указатель, на котором начертаны слова, сказанные старым индейцем. Эти слова напоминают белому, что его краснокожий собрат был не так уж глуп: бездумная распашка земли погубила некогда богатые прерии.

Разведчики нефти и скупщики нефтеносных участков пускались на всякие хитрости, чтобы обмануть индейцев чоктавов, когда на их территории была обнаружена нефть. Чаще всего им это удавалось. Но иногда - нет. Раз один такой скупщик пытался уговорить индейца продать участок. - Понимаешь, - уверял он индейца, - через тридцать дней весь твой участок будет изрыт нефтяными колодцами. Каждый такой колодец принесет тебе больше, чем вся твоя земля. Ясно? - Угу! - отозвался индеец. - И тогда твои дети смогут учиться в университете. - Угу! - Твоя жена будет каждый день наряжаться в новое шелковое платье. - Угу! - Нет, ты не "угукай", ты вникни. Нефть стоит восемь долларов бочка (вранье!), и из каждой сотни бочек десять бочек будут твои (еще большее вранье). Понял, какая ожидает тебя выгода? - Угу! Только откуда я достану все эти бочки, чтобы налить туда всю эту нефть? - усмехнулся индеец.

В гарнизоне форта Робинсон, штат Небраска, было много разговоров по поводу сдачи в плен индейцев племени северных оглала, которые прошлым летом вместе с Сидящим Быком разгромили генерала Кестера. Часть воинов ушла после этого с Сидящим Быком в Канаду, другие погибли под пулями карателей, третьи отдали свои земли белым и согласились жить в резервациях. Что касается вождя северных оглала Неистовой Лошади, то он, несмотря на все уговоры, не сложил оружия и вместе со своими воинами укрылся в горах Монтаны. И тогда по наущению белых родичи Неистовой Лошади, вождь племени брюле Пятнистый Хвост и вождь племени южных оглала Красное Облако, явились в горы Монтаны убедить Неистовую Лошадь прекратить сопротивление. На совете старейшин было решено заключить с белыми мир. И вот в мае 1877 года Неистовая Лошадь прибыл в форт Робинсон. Если Пятнистый Хвост и Красное Облако полагали, что после этого с популярностью Неистовой Лошади среди молодых воинов будет покончено, то они ошиблись: вскоре его выбрали главным вождем. Надо сказать, поначалу белые офицеры форта всячески старались ублажить молодого вождя. В честь него предполагалось даже устроить охоту на бизонов, но Пятнистый Хвост сообщил белым, что во время охоты вождь и его воины намерены бежать в Канаду и присоединиться к Сидящему Быку. Охота была отменена. Чтобы убедиться окончательно, готов ли вождь оглала сотрудничать с белыми, уполномоченный ни делам индейцев генерал Крук предложил Неистовой Лошади совершить совместный по ход против индейцев племени пронзенные носы. Неистовая Лошадь (да простится ему это) ответил: - Я и мой народ устали от войн. Мы пришли сюда и попросили у Великого Отца мира. Но если Великий Отец желает, чтоб мы снова вышли на тропу войны, мы пойдем и будем сражаться. Однако индеец-переводчик по чьему-то злому наущению перевел последние слова так: "Мы пойдем и будем сражаться, пока на земле индейцев не останется ни одного белого". Генерал Крук встал и молча покинул вигвам. А утром отдал приказ арестовать вождя оглала и держать в заключении до особого распоряжения. Карательный отряд в составе восьми кавалерийских эскадронов и одного полевого орудия выступил в направлении лагеря оглала. Но в лагере никого не оказалось. Еще ночью, почувствовав, вероятно, недоброе. Неистовая Лошадь ушел со своими людьми. Утром следующего дня в форт прибыл гонец с сообщением, что северные оглала во главе со своим вождем остановились в деревне Пятнистого Хвоста. Поведение Пятнистого Хвоста в этой истории, мягко говоря, позорно. Дав знать о появлении Неистовой Лошади, он, опасаясь быть обвиненным в предательстве, не позволил арестовать его в своей деревне. - Неистовая Лошадь мой гость, - елейно сказал он, и, если белый вождь желает поговорить с ним, мы придем вместе. Однако, зная о предстоящем аресте, ничего Неистовой Лошади об этом не сообщил. Только по дороге в форт, сопровождаемый конным эскортом и Пятнистым Хвостом, Неистовая Лошадь понял, что он арестован. И когда попытался оказать последнее отчаянное сопротивление, один из солдат заколол его штыком. Случилось это в 1877 году. Вождю оглала исполнилось тогда тридцать шесть лет. В 1948 году племянник Неистовой Лошади вождь Генри Стоящий Медведь обратился к американскому скульптору Корчаку Золковски с просьбой изваять памятник Неистовой Лошади. "Мы хотим, чтобы белый человек знал, что и у индейцев были свои герои". Памятник (из цельной скалы гранита) находится в штате Южная Дакота. Изображает он вождя оглала на боевом коне. Волосы вождя развеваются, а вытянутая рука указывает в сторону земель, некогда принадлежавших племени. Памятник на двадцать шесть метров выше знаменитой пирамиды Хеопса.

Эту историю рассказал Черный Ястреб - вождь индейцев племени саук. В давние времена на острове Су-Сент-Мари жил индейский юноша. Каждое утро отправлялся он на своем каноэ, чтобы проверить силки, которые ставил на дичь, и однажды встретил в зарослях тростника красивую девушку. Девушка была не индианка - белая. Каждое утро приплывал на своем каноэ юноша, и каждое утро девушка появлялась на берегу. Вскоре они познакомились. Он узнал, что она дочь белого, проживающего неподалеку, и что родина ее далекая Англия. Мало-помалу они лучше узнали друг друга, полюбили и сговорились пожениться. Теперь юноша дня не мог прожить, чтоб не повидать свою Белую Лебедь - так он называл девушку. Но вот однажды случилось, что она не пришла на берег. Юноша обыскал тростник, где обычно стояло ее каноэ, но ни девушки, ни каноэ не нашел. Огорченный, отправился он к своим силкам, а на обратном пути вдруг услышал лебединые крики. Он поднял голову и увидел высоко в небе белую лебедь - она летела на восток. Долго он смотрел ей вслед. Предчувствуя недоброе, он пошел к вождю племени, чтобы расспросить его и узнать, что хотела сказать лебедь своим криком (ведь известно: вождями индейцы выбирают самых мудрых). Вождь выслушал юношу и сказал: - Ты никогда больше не увидишь белую девушку. Она для тебя навсегда исчезла. Вскоре молодой индеец убедился, что вождь сказал правду. Родители девушки, узнав, что дочь слишком много думает о молодом индейце (а на такой брак они бы никогда не согласились), поспешили отправить дочь в Англию. Больше юноша ее никогда не увидел. Он еще и сейчас жив и до сих пор вспоминает свою Белую Лебедь.

В голодные годы, доведенные до крайней нужды, индейцы часто заходили в дома белых и просили еды. Однажды изможденный, усталый индеец вошел в дом белого поселенца и попросил накормить его. Хозяйка дома, мать нескольких детишек, ответила, что у нее ничего нет. Индеец не поверил и повторил свою просьбу. Тогда женщина, показав на детей, сказала: - Мне нечем накормить даже их! Индеец ушел. А хозяйка дома, напуганная рассказами о злопамятности индейцев, стала ожидать неминуемой мести. И действительно, через несколько дней индеец вернулся. Еще более худой и изможденный, чем был. В руках он держал мешок сушеной оленины, который положил к ногам женщины со словами: - На, возьми, накорми малышей.