"Меж двух миров" - читать интересную книгу автора (Фодор Нандор)

Маккензи Кинг в поисках бессмертия

Трудно поверить в то, что человек, 22 года занимавший пост премьер-министра Канады, мог позволить себе вести «двойную жизнь» самого сенсационного толка. Но так и случилось с Уильямом Лайоном Маккензи: о том, что этот выдающийся государственный деятель испытывал интерес к паранормальным явлениям широкая общественность узнала лишь после его смерти в 1950 году.

Первым завесу над этим потайным уголком жизни Маккензи Кинга открыл канадский репортёр Блэйр Фрэзер: 15 декабря 1951 года в журнале «MacLeon’s Magazine» он назвал покойного премьера убеждённым и даже «практикующим спиритуалистом». Затем последовала иллюстрированная статья в «Life» под заголовком: «Неизвестное в жизни политика. Покойный канадский премьер оказывается поклонником спиритизма».

Заявления эти напоминают обвинения и сформулированы достаточно безграмотно. «Практикующий спиритуалист» — что бы это значило? Человек, принимающий основную идею этого учения (состоящую всего лишь в том, что после смерти душа продолжает жить, сохраняя индивидуальность), вовсе не превращается автоматически в сектанта или раскольника, не обязывает подписываться под какими-то доктринами и уж тем более что-то такое «практиковать».

Действительно, Маккензи Кинг всегда интересовался проблемой «жизни после смерти»: более того, он сам с некоторой осторожностью приступил к её изучению и ещё в 1920 году решил для себя этот вопрос положительно, сохранив при этом скептическое отношение к спиритическим чудесам и не став ни пламенным последователем движения, ни его пропагандистом. Так что все эти инсинуации несправедливы и свидетельствуют в лучшем случае о непонимании сути предмета, о котором идёт речь.

Возможно, кому-то мои высказывания покажутся излишне резкими, но дело в том, что на протяжении нескольких лет я состоял в личном контакте с Маккензи Кингом и лучше кого бы то ни было знаю, каких взглядов он придерживался. Наша переписка до сих пор неопубликована, поскольку была помечена грифом «конфиденциально», однако сейчас, по прошествии 12 лет со дня смерти премьера, вряд ли есть смысл хранить по этому поводу молчание.

Самое первое письмо от Маккензи Кинга я получил весной 1938 года, будучи руководителем исследовательских работ в лондонском Международном институте психических исследований. Канадский премьер просил меня переслать ему экземпляр книги барона Пальмстиерны «Горизонты бессмертия», по возможности, с авторским автографом. Это была необычная просьба: за ней явно скрывалось нечто большее, нежели обычное любопытство. Наш институт выпустил бюллетень, посвящённый лекциям барона, приуроченным к выходу этой книги, и одна из копий его каким-то образом попала к Кингу.

Письмо напомнило мне о слухах, которые ходили в спиритических кругах Лондона: поговаривали, будто бы во время посещения Англии Кинг побывал у известных медиумов своего времени — Хелен Хьюз, Эстер Дауден и Джеральдин Каммингс. Организатор этих встреч, мой хороший знакомый Мерси Филлмор (секретарь Лондонского союза спиритуалистов) «подал» гостя инкогнито, и медиумы в течение многих лет не подозревали, кем был загадочный визитёр.

Впоследствии, узнав об этом, все три женщины сохранили тайну, так что слухи об этих сеансах просочились в прессу лишь после смерти премьера, когда лондонская «Psychic News» опубликовала интервью с герцогиней Гамильтон, из которого следовал довольно-таки легкомысленный вывод о том, что Маккензи Кинг в своих политических решениях будто бы руководствовался подсказками с «того света».

Я познакомился с Маккензи Кингом в 1929 году, когда, будучи журналистом, оказался в том самом поезде, который привёз его из Гавра в Париж: то был год подписания Пакта Келлога, участники которого с завидным оптимизмом надеялись таким образом положить конец междоусобным конфликтам. В те дни я только ещё ступил на путь исследования паранормальных явлений и не подозревал о том, что Кинг не только разделяет мой интерес к сверхъестественному, но и, действуя совершенно самостоятельно, в понимании происходящего зашёл уже достаточно далеко.

Итак, барон Пальмстиерна счёл за честь выполнить просьбу премьера, и издатели тут же отправили книгу адресату. Вот что писал мне Маккензи Кинг 19 апреля 1938 года:

«Некоторое время…» Повидимому, Кинг в то время уже подумывал об уходе с политической сцены. «Он был заранее предупреждён об опасности, — утверждала Хелен Хьюз в письме Блэйру Фрэзеру. — За три года до его смерти мать предупреждала сына, что он берёт на себя слишком много и сердце его может не выдержать. В конце концов он последовал её совету, но было слишком поздно…»

Предупреждение от матери поступило из иного мира, а произнесено оно было устами Джеральдин Каммингс. Впрочем, Кинг давно привык игнорировать такого рода советы и всегда поступал, как сам считал нужным, другими словами, и тут не был «практикующим спиритуалистом». Во втором письме, датированном 8 августа 1938 года, я прочёл следующее:

«Отправив Вам 19 апреля письмо, я с огромным интересом взялся за чтение книги барона Пальмстиерны. Реинкарнация во многом остаётся для меня загадкой. Наибольшие сомнения вызвала у меня та часть книги, которая касается именно этой темы. Всё, что он пишет о посмертном существовании духа во многом созвучно моим собственным мыслям на этот счёт. В предыдущем письме я заметил, что по вполне понятным причинам не могу пока достаточно активно заняться психическими исследованиями. Слишком я пока что заметен на общественном поприще. С наилучшими пожеланиями…»

Первая встреча Маккензи Кинга с миром сверхъестественного произошла при весьма любопытных обстоятельствах. Канадский премьер обратился к «психизму» в Лондоне при посредстве маркизы Абердинской, которая посоветовала ему вступить в контакт с миссис Эттой Вридт, медиумом «прямого голоса» из Детройта, о сеансах которой адмирал Мур написал сразу две книги.[4]

Из трубы Вридт, летавшей по воздуху (происходило это как в темноте, так и при свете) доносились голоса давно умерших людей, говоривших на разных языках, появлялись время от времени так называемые «эфириализации» (светящиеся фигуры), лаяли призрачные собаки — одним словом, присутствующим предлагался целый букет разнообразных проявлений медиумизма. В своё время по приглашению У.Т.Стеда, прославившегося своим журналом «Review of Reviewers», она прибыла в Лондон и провела более двухсот сеансов в «Бюро Джулии» (названном так в честь Джулии Эймс, главного редактора чикагской «Women’s Union Signal»).

После смерти миссис Вридт продолжала общаться со Стедом из иного мира: её послания он записывал автоматически, находясь в трансе.

Феномен материализации собак на сеансах миссис Вридт, судя по всему, представлял для Маккензи Кинга особенный интерес. Канадский премьер обожал этих животных и любил пересказывать странную историю о пророческом знамении, полученном им в тот вечер, когда умер Пэт (двух других своих псов он впоследствии назвал тем же именем). А произошло следующее: с журнального столика вдруг беспричинно упали наручные часы. Утром он нашёл их на полу: стрелки показывали 4 часа 20 минут. «Я не считаю себя ясновидящим, но в тот момент внутренний голос подсказал мне: Пэт умрёт не далее чем через сутки», — рассказывал Кинг репортёру Блэйру Фрэзеру. Предчувствие это сбылось. Следующей ночью Пэт выбрался из своей корзинки, в последний раз влез на кровать к хозяину и испустил дух. Стрелки в тот момент показывали 4 часа 20 минут.

Осознать всю трагичность этого происшествия, можно лишь зная, как был привязан Маккензи Кинг, очень замкнутый и одинокий человек, к своему единственному другу. Портрет покойного пса оказался вскоре в рамочке над камином: к нему прилагалось стихотворение в прозе под названием «Посвящение собаке».

Миссис Вридт оказалась первым человеком, от которого Маккензи Кинг узнал о возможности вступить с умершим в контакт. Напомню, именно она оказалась в центре нашумевшего случая с потерянным завещанием.

У некоего сенатора-либерала умер тесть. Жена, не найдя завещания, обратилась за консультацией к миссис Вридт. Медиум сообщила ей, что документ находится в ящике комода в доме покойного во Франции, и оказалась права. Никто, кроме умершего сенатора, не мог знать о его местонахождении.

В одной из комнат Колледжа психической науки (Квинсберри-плэйс, 16, Лондон) покоятся золотые часы на голубой бархатной подушечке. Их от имени миссис Вридт подарил Колледжу сам Маккензи Кинг. Когда-то они принадлежали Королеве Виктории; она подарила часы Джону Брауну, своему слуге-шотландцу — любимому медиуму, с помощью которого вступала в контакт с Принцом Альбертом после смерти последнего.

От Брауна через руки У.Т.Стеда часы перешли к миссис Вридт, при посредстве которой покойная Королева Виктория, в свою очередь, обратилась к нам, здесь живущим. Перед самой своей смертью медиум решила, что часы должны вернуться в Лондон и попросила Маккензи Кинга передать их лондонскому Союзу Спиритуалистов — так в те годы назывался Колледж психической науки.

Будучи осведомлён теперь о глубоком интересе канадского премьера к парапсихологии, я взял за обыкновение пересылать ему все книги и репринтные издания, так или иначе касавшиеся этого предмета. 21 сентября 1942 года я прочёл в его письме такие строки: «С вашей стороны было очень великодушно переслать мне копию ваших статей «Сон и телепатия» и «Масонские сны». Приятно было и встретить упоминание о нашей встрече 1929 года. Психическая наука приносит мне необычайное духовное облегчение. Это — область знаний, которой я посвятил бы гораздо больше времени, если бы таковым располагал».

Исследование под названием «Сон и телепатия» было опубликовано в американском журнале «American Image». Основная идея статьи состояла в том, что телепатический контакт возможен лишь между людьми, чьё прошлое в психологическом смысле идентично. Мысль о том, что этими и другими материалами я мог принести духовное облегчение Маккензи Кингу, в свою очередь, переполняет меня чувством глубокого удовлетворения.

Немалый интерес к психическим исследованиям проявлял также У.Э.Гладстон (1809–1898), замечательный государственный деятель викторианской эпохи, на четыре срока переизбиравшийся премьер-министром Великобритании. Его памятное заявление о том, что «психические исследования — это самая важная работа, проводимая человечеством в настоящее время», до сих пор цитируется достаточно часто.

В отличие от Маккензи Кинга Гладстон не побоялся вступить в Общество психических исследований в качестве действительного члена: произошло это после того, как он принял участие в сеансе медиума Уильяма Эглинтона 29 октября 1884 года. Сенсационное сообщение об этом разнеслось по всему миру, причинив Гладстону массу неприятностей: одни набожные почитатели тут же засыпали его письмами, выражавшими ужас и удивление по поводу того, что столь уважаемый государственный деятель мог позволить себе «связаться с какими-то колдунами», другие пытались предостеречь его от излишней доверчивости, опасаясь, что этим могут воспользоваться мошенники.

Гладстона подвёл болтливый Эглинтон, рассказавший об этом сеансе в интервью ведущей спиритической газете «Light». Гладстон, если верить Эглинтону, заявил следующее: «Я всегда считал, что наука слишком увязла в своей колее. Несомненно, учёные — каждый в своей области знаний — делают благородное дело, но очень уж часто склонны они игнорировать факты, вступающие в противоречие со взглядами, которые в научных кругах считаются общепринятыми. Нередко они сходу отметают факты, которые не потрудились как следует изучить, не вполне, очевидно, осознавая, что в природе действуют силы, науке, может быть, до сих пор не известные».

Из интервью Эглинтона (который по вполне понятным причинам не мог тут быть достаточно объективен) неясно, что именно в ходе того «грифельного» сеанса произвело на премьера столь сильное впечатление. «Грифельный» медиумизм впоследствии так себя дискредитировал, что уважающие себя медиумы исключили его из своего арсенала. Слишком много существует способов, с помощью которых чистая грифельная дощечка может быть подменена другой, с заранее заготовленным «посланием».

Деятельность Эглинтона — специалиста как раз по «грифельным» письменам — не раз подвергалась вполне обоснованным сомнениям. Остаётся лишь предположить, что полученные им тексты обладали каким-то важным для Гладстона смыслом (и возможно «подслушаны» были телепатически) — в противном случае вряд ли они так бы его поразили.

Первый вопрос премьера был, судя по всему, крайне банален: «Назовите год, более засушливый, чем этот». Ответ — кто бы ни был истинным его источником — оказался верным: «1857». Не исключено, что Эглинтон сумел прочесть вопрос и каким-то образом ответил на него сам.

Не совсем ясно, как удалось ему получить ответ на второй вопрос, который Гладстон написал на доске, удалившись в угол: «Здоров сейчас или болен Папа Римский?» Вызванный дух красным мелком начертал: «Он болен, но разумом, а не телом». Затем последовали более сложные вопросы. Ответы, по утверждению Эглинтона, сами собой появлялись на закрытых грифельных досках, находившихся у всех на виду в ярко освещённой гостиной.

Эглинтон утверждает, что Гладстон очень внимательно изучил полученные ответы и не нашёл к чему придраться. Проблема в том, что это — версия самого медиума. Когда газета «Daily News» обратилась за разъяснениями к премьеру, его представитель Горас Сеймур ответил так: «Сэр, мистер Гладстон попросил меня передать Вам, что он получил Ваше письмо. Не желая вдаваться в детали, хотел бы сказать лишь, что он не составил пока окончательного мнения о предмете, Вас интересующем». Не стоит забывать, однако, что как раз в эти дни Гладстон и вступил в Общество психических исследований: не исключено, что в ходе сеанса Эглинтона произошло нечто такое, о чём никому больше узнать так и не удалось.