"Саоми" - читать интересную книгу автора (Кай Ольга)

Глава 6

Орхана — небольшой городок с продолговатой базарной площадью и цветочными лавками вдоль выложенной камнем набережной. Неширокая речушка делит городок на две части, соединенные выгнутыми дугой мостиками. Город славится пышными, разноцветными хризантемами, что выращивают здешние хозяйки в больших количествах на продажу. А еще на главной городской площади, перед храмом и городским управлением, стоит памятник полководцу Райшату, который родился в Орхане. Фигурки с изображением памятника, старинного храма, а заодно и здания городского управления продаются в небольших сувенирных магазинчиках. Там же можно встретить наборы оловянных солдатиков, очень искусно выполненных, в форме разных стран и народов, с которым доводилось вести войны императорской армии, причем не только под предводительством генерала Райшата, а также до и после него.

Орхана мне понравилась — городок уютный, опрятный, даже речка есть, правда загаженная сливами в районе центральных улиц. А еще здесь часто можно услышать песни бродячих артистов, поглазеть на акробатов, скоморохов, на диковинных зверушек, да и просто походить по набережной и полюбоваться на яркие хризантемы, саженцы которых, как говорят, доставляют отсюда даже в столицу, в императорский дворец.

Дом Тино Лина мы нашли очень быстро — добротное двухэтажное здание с хорошим, ухоженным садом нам указал первый же прохожий, добавив, что там живет Учитель Лин.

Зачем-то ниже надвинув шапку, Ярат первым подошел к калитке. Было не заперто, но у входа дежурил парнишка — худенький, черноволосый, очень похожий на самого Ярата в детстве, только глаза черные, как маслины. У пояса его мы заметили небольшой, начищенный до блеска горн, но, оглядев нас с ног до головы, мальчик решил не оповещать хозяина о том, что пришли гости — мы не похожи были ни на важных персон, ни на опасных посетителей.

Мы слышали негромкие голоса и шли на звук. Мой спутник сильнее ссутулился, так что мне очень захотелось хлопнуть его по спине, заставить выпрямиться, расправить плечи, но я подавила в себе это желание — ну его! Пусть ходит, как хочет, мне-то что. Только вот хотелось бы предстать перед одним из учеников моего горячо любимого Учителя в более приглядном виде.

На широкой площадке возле дома собрались мальчишки — человек пятнадцать, одетые в одинаковые свободные одежды песочного цвета. Возраст их разнился в пределах от шести до двенадцати лет. Они тренировались, бились друг с дружкой, отрабатывали приемы под присмотром нескольких взрослых.

Один из них — сам учитель Лин: невысокий, худощавый. Он смотрел за своими учениками, готовый в любой момент вмешаться, остановить урок, сделать замечание. Его руки были сложены на груди, и выглядел Тино Лин важно и внушительно.

Второй — сгорбленный старик, по всей видимости — слуга. Он стоял, склонив голову, будто бы безучастный ко всему происходящему, но внимательно наблюдал за мальчишками.

Третий — молодой парень чуть старше Ярата, с длинными темными волосами, уложенными шишечкой на затылке, и раскосыми карими глазами. Поверх светлой тренировочной одежды на нем была теплая синяя жилетка. И лицом, и позой парень очень напоминал Учителя Лина, по-видимому, являлся его родственником, а то и сыном.

— Это не он, — тихо сказал мне Ярат.

— Кто — не он?

— Не лучший ученик.

— С чего ты так решил? — я пригляделась к Тино Лину, пытаясь понять, что же такого увидел в нем Ярат.

— Ты видишь, сколько у него учеников? Одновременно, Инга! Разве можно сразу обучать столько людей?

— Ну… у него получается.

— Ничего у него не получается, — резко ответил Ярат. — Помнишь того мальчишку у ворот? Я готов поспорить, что если позанимаюсь с ним хотя бы неделю, он всех этих раскидает за минуту.

— Да ну?

Чуть прищурившись, я посмотрела на Ярата, который справедливо расценил мой взгляд как насмешку, и, насупившись, ниже опустил голову.

Нас заметили. Молодой парень вопросительно посмотрел на учителя и, когда тот кивнул, неспешно направился к нам. Я услышала, как хмыкнул Ярат, прячущий глаза в тени полей своей шапки.

— Кто вы такие, что вам здесь нужно? — высокомерно спросил подошедший.

Ярат промолчал, пришлось отвечать мне.

— Мы пришли к господину Лину.

— Зачем?

— Простите, но это наше дело. И говорить мы будем с уважаемым Тино Лином, а не с вами.

Ну вот, а я хотела быть вежливой, но вид самоуверенного молодого человека почему-то провоцировал на резкость. Мой ответ не пришелся по нраву. Едва сдерживая раздражение, отобразившееся на лице, парень в синей жилетке проговорил:

— Вы можете назвать мне цель своего визита, и я передам отцу.

— Передайте, что старые знакомые просто зашли в гости, — сказала я, сохраняя приветливый вид и очень надеясь, что Ярат так и будет молчать.

Молодой человек смерил презрительным взглядом меня и моего спутника и удалился. Я видела, как он подошел к учителю, прошептал ему несколько слов на ухо. Тино Лин с интересом поглядел в нашу сторону, что-то сказал старому слуге, и уже тот пошел к нам, шаркая больными ногами по парковой дорожке.

— Уважаемые господа, — сказал старик, кланяясь, — позвольте проводить вас в дом. Господин Лин встретится с вами, как только закончится занятие.

Я выразила согласие. Следом за слугой мы обогнули дом, вошли с парадного входа. Еще один слуга встретил нас внутри и провел в гостиную — небольшую, достаточно скромную комнату, где нам было предложено отдохнуть и подождать хозяина. Поклонившись нам, «домашний» слуга отошел к двери и замер там, словно идол. Недовольно покосившись на него, Ярат отвернулся к окну, и я приблизилась к своему спутнику.

— Вон, приглядывает, чтоб не украли чего, — проворчал Ярат.

Я покачала головой, постаралась заглянуть ему в лицо.

— Ну и чего ты кривишься? Ты ведь еще даже не поговорил с человеком, а уже…

— Вот именно, что не поговорил.

— Ты считаешь, что он должен был бросить все дела? Оставить учеников без присмотра? Так что ли?

Ярат промолчал. Он был чем-то очень недоволен, но я решительно не понимала, чем.

Прошло около получаса, прежде чем учитель Лин почтил нас своим присутствием. К тому времени мы позволили себе вольготно рассесться на диване, но быстро вскочили, как только на пороге гостиной появился хозяин дома.

— Здравствуйте. Я Тино Лин. Чем могу быть полезен?

Я уже хотела пихнуть Ярата локтем в бок, чтобы не вздумал промолчать, но мои опасения оказались напрасны.

— Вы имели честь обучаться боевым искусствам у Учителя Эрхата.

— Да. Вы совершенно правы, — господин Лин склонил голову, соглашаясь. — Но позвольте узнать, кто вы?

— Я был его последним учеником.

— Неужели? — лицо Тино Лина выражало сомнение, а я вдруг испугалась: ведь Ярата разыскивают, и хотя этот господин тоже был учеником нашего Учителя, кто может знать, что у него на уме?

— Насколько мне известно, — продолжал хозяин, — последним учеником был император.

— Вы ошибаетесь, последним был я.

Непонятно, поверил ему господин Лин или нет. Он с задумчивым видом прошелся по комнате, остановился возле окна.

— Я давно уже ничего не слышал об Учителе. Наверное, прошло больше десяти лет. Или даже пятнадцати.

Мы с Яратом переглянулись. Хозяин дома не видел этого — повернувшись к нам спиной, он смотрел в сад.

— Вы знаете, что Учитель умер?

Тино Лин медленно обернулся, посмотрел на нас удивленно, вздохнул.

— Ему было уже много лет… Нет, я этого не знал.

— Его арестовали и казнили по приказу императора.

— Не может быть!

Потрясенно глядя на Ярата, так и не снявшего шапку, господин Лин долго не мог сказать ни слова, только качал головой. Потом взял себя в руки и негромко сказал:

— Вы, вероятно, устали с дороги. Могу я предложить вам поужинать со мной? И… я до сих пор не знаю ваших имен.

Небольшое помещение по-соседству было также обставлено достаточно скромно. Слуга накрыл стол и принес еду, а Ярату пришлось снять шапку. Его непривычно короткие волосы упрямо падали на лицо, хотя он пытался заправить темные пряди за уши. Теперь Тино Лин мог разглядеть глаза гостя, но его, похоже, ничто не удивило. Быть может, он не знал о поисках сбежавшего из императорской тюрьмы саоми? Так или иначе, Тино Лин не стал ни поднимать тревогу, ни выражать свою осведомленность о личности незваных гостей, только спросил спокойно, давая начало беседе:

— Итак, расскажите же теперь, зачем вы проделали столь дальний путь?

— Мы выполняем последнюю волю Учителя, — ответил Ярат. — Он просил, чтобы после его смерти мы навестили всех оставшихся в живых учеников.

— С какой целью?

— Думаю, истинная цель была известна только Учителю. Нам же было поручено побывать у его учеников и, если им будет интересно, рассказать о последних днях великого человека. Например, о том, как и за что он был казнен.

Тино Лин покачал головой, потрогал бородку, потом посмотрел в окно.

— Вы сказали, что Учителя казнили по приказу императора. И за что?

— За то, что он отказался обучать наследника престола. А также чтобы не нашел себе новых учеников, которые могли бы превзойти в чем-либо императора или организовать восстание против него.

— Вот как? Хм… Если все действительно так, как вы говорите… Мне надо подумать.

— Пожалуйста. У вас есть время.

Некоторое время трапеза проходила в молчании. Я не сказала за ужином ни слова, но, так как внимательно прислушивалась к разговору Ярата и господина Лина, то не успела как следует поесть, и теперь старательно наверстывала упущенное, чем с таким же успехом занимался и мой спутник.

Позже подали десерт. Когда слуга сменил мою тарелку на чистую, я ощутила неловкость — не привыкла, чтобы мне прислуживали. Вообще не привыкла к тому, чтобы в доме были слуги. Наш Учитель слуг не держал, разве что, как я знала, приходила пожилая женщина раз в неделю, да еще я помогала по дому как могла. Хотя, насколько я понимаю сейчас, моя помощь была мизерной. А ведь наверняка в императорском дворце Учитель привык к роскоши, богатству, к тому, что твою прихоть спешат исполнить, что заниматься можно и нужно только тем, что ты сам сочтешь важным, не отвлекаясь на уборку и приготовление пищи.

Наконец хозяин дома прервал молчание.

— Вам, вероятно, негде остановиться в Орхане. Не будете ли так любезны воспользоваться моим приглашением? Нет-нет, вы ничуть меня не стесните! Все-таки у нас был один Учитель. К тому же у меня каждый день бывает в доме много людей, я уже привык, так что вы можете остаться настолько, насколько это понадобится.

Я видела, что Ярат сомневается. Закусив губу, он некоторое время смотрел в тарелку, потом на меня…

— Да, конечно, мы с благодарностью примем ваше предложение, — сказал он. — Нам нужно задержаться в городе еще на дня два-три, и действительно больше негде остановиться.

— Тогда вам приготовят две комнаты. Они, правда, небольшие и довольно скромные, но…

Тино Лин развел руками, как бы говоря: "чем богаты, тем и рады".

— Спасибо, — ответили мы с Яратом, почти хором, только мой голос прозвучал тихо-тихо, едва слышно.

— Насколько я знаю, — снова заговорил мой спутник, — здесь, в Орхане, живет еще один человек, который обучался у Учителя Эрхата. Реймис. Вы его знаете?

— Да. Знаю.

— Где его можно найти? — оживился Ярат.

— Он умер два года назад.

И хотя ни я, ни Ярат этого человека не знали, отчего-то эта новость нас и поразила, и расстроила.

— Умер? — переспросил мой спутник. — Отчего?

— Погиб во время пожара. Дом загорелся, он болел, был привязан к постели, еле двигался. И не успел выйти.

— Понятно, — Ярат опустил голову. Я видела, что он хмурится. Есть расхотелось. — И все-таки я хотел бы сходить туда, где он жил. Это далеко отсюда?

— Да почти что на другом конце города, — ответил хозяин. — Сегодня вы, наверняка, не успеете. А завтра я объясню вам, как найти то место. Или, если хотите, попрошу сына вас проводить.

Комнаты, отведенные нам в доме господина Лина, действительно были маленькие и прохладные, но я не склонна была жаловаться, так как денег на постоялый двор не было, а комната в доме все-таки лучше, чем сеновал, особенно, когда ее предлагают совершенно бесплатно.

Поговорить нам с Яратом не удалось — Тино Лин долго расспрашивал об Учителе, потом познакомил нас со своим сыном. Я решила, что все услышанное успею обговорить с Яратом завтра, когда будем идти к дому Реймиса, вернее к тому месту, где раньше находился его дом. Однако наутро, несмотря на то, что мы отказались от провожатого, с нами увязался Лин-младший.

Мы плотно позавтракали и подошли калитке тогда, когда в нее с улицы заходили несколько учеников Тино Лина. Худой темноволосый мальчишка с пристегнутым к поясу горном с явной завистью смотрел на учеников — вполне упитанных и хорошо, опрятно одетых. Наверняка дети из небедных семей. Завидев нас, он удивленно моргнул, но быстро отвел глаза, опустил голову, однако я успела заметить глухую ненависть, промелькнувшую в его взгляде, когда мальчик смотрел на сына господина Лина. А еще я увидела синяк на его щеке, которого вчера не было. Мало ли где ребенок может заработать синяк, но мне почему-то показалось, что Лин-младший имеет к этому самое прямое отношение.

В свою очередь неприязненно покосившись на непрошенного попутчика, я первой прошла в калитку и оглянулась, провожая взглядом учеников господина Лина. Интересно, а как выглядел сам мастер, когда был ребенком и обучался у нашего Учителя?

Лин-младший снисходительным тоном рассказывал нам о достопримечательностях Орханы, а мы молчали, даже не пытаясь выражать интерес. Из-за невозможности поговорить прогулка получилась скучной, хотя я и старалась как можно меньше обращать внимания на провожатого и развлекать себя тем, что смотрела по сторонам. Наконец мы пришли.

Широкая ровная улица, по бокам — деревянные дома, простые, почти без украшений и архитектурных изысков. Лин-младший подвел нас к невысокому забору вокруг дома, построенного относительно недавно — это было заметно, деревянные стены еще не успели так потемнеть, как у соседских.

Ярат обернулся к сыну Тино Лина:

— Мы немного побудем здесь, потом погуляем по городу. Можете передать отцу, что мы вернемся к вечеру.

Не понять, что его прогоняют, было трудно, однако Лин-младший попытался сделать вид, что не понял намека:

— Вы можете заблудиться. Орхана, конечно, не такой большой город, но…

— Мы найдем дорогу, — заверил его Ярат.

Негодующе сверкнув темными глазами, молодой человек процедил сквозь зубы пожелание приятной прогулки и ушел. Мы с Яратом следили за ним, пока сын Тино Лина не скрылся из виду. И одновременно вздохнули с облегчением.

— На редкость противный юноша, — высказала я свое мнение. — Он себя ведет так, будто едва ли не из высшего света, и снисходит до общения с нами только из уважения к отцу!

— Так и есть, наверное, — согласился Ярат. — Ну а теперь, когда мы избавились от слежки…

— Слежки? Думаешь, он специально пошел с нами, чтоб следить?

— Думаю.

— А почему ты так думаешь?

— Потому что не доверяю его отцу.

— А почему?..

Ярат повернулся и пошел к дому, и мне пришлось повременить с расспросами.

Дверь нам открыла молодая женщина, на вопрос моего спутника она ответила, что переехала сюда недавно к мужу, чьи родители купили эту землю года два назад у детей прежнего хозяина. О господине Реймисе или его родных она ничего не знала, и посоветовала обратиться к соседям.

Мы обошли несколько домов, поговорили с хозяевами, которые подтвердили слова Тино Лина о пожаре, а также немного дополнили его рассказ. Да, действительно господин Реймис Арви погиб во время пожара. Сгорел в собственном доме вместе с женой и старым слугой. Перед смертью он, и правда, сильно болел. Ходили слухи, что его отравили, потому что господину Реймису стало нездоровиться ни с того, ни с сего, и врачи никак не могли определить причину недомоганий. Но минуло несколько месяцев — и господин Реймис пошел на поправку. Он уже вставал с постели, даже показывался в саду, но однажды теплой ночью в начале осени случился пожар. Из находившихся в тот момент в доме выбежать успела только кухарка. Ее вопли и всполошили всю улицу, однако ни спасти хозяев, ни потушить огонь не успели.

Соседи дружно жалели господина Реймиса и его жену, рассказывали, что человек был хороший, давал уроки чтения, письма и арифметики сельским детям, причем, совершенно бесплатно. У него было несколько учеников, которых он обучал многим наукам, а также искусству боя, но после гибели своего учителя, ученики разъехались кто куда. Местных среди них не было.

— Это вполне мог быть тот, кого мы ищем, — подытожил Ярат, когда мы, устав от разговоров с незнакомыми людьми, шли по улице в направлении центра города.

— Вряд ли. Лучший ученик не мог так просто погибнуть.

— Почему? — усмехнулся мой спутник. — Предательство сложно предугадать.

— Предательство?

— Да. Сначала яд, потом поджог.

— Ты этому веришь?

— Да.

— Неужто чутье подсказывает?

Ярат хмуро глянул в мои скептически сощуренные глаза, и ответил:

— Не только. Сама посуди — Учитель обучал своих учеников многому, их сложно было просто убить. Нет лучшего способа, чем найти человека, готового стать предателем.

— И кто же мог его отравить? Жена? Нет. Потому что она бы потом довела дело до конца. Да и, к тому же, если принять на веру твою версию с умышленным поджогом, то тут она точно не виновата.

— Я думаю, этот предатель — господин Лин.

— С чего ты взял? — удивилась я.

— Потому что он — человек нечестный.

— А… а позволь спросить, как ты пришел к подобному выводу?

— Во-первых, — Ярат чуть наклонился и понизил голос, — он берет деньги за обучение, а учит плохо. Во-вторых…

— Подожди, — перебила я, потому что первое же заявление показалось мне абсурдным. — Ярат, ты что, считаешь, что недобросовестный учитель и убийца — это одно и то же? И потом — откуда ты знаешь, что он плохо учит?

— …во-вторых, он отправил своего сына следить за нами. А в-третьих, мне просто не понравился ни он сам, ни его дом. Ты заметила, что на первом этаже обстановка очень простая, и как-то не соотносится с количеством слуг. Мне показалось, что их чересчур много для такого скромного дома. Но, Инга, мы не были на втором этаже, а там все иначе. Я кое-что разглядел через окно. Так вот — там все совершенно по-другому, слишком дорого и роскошно, как будто вообще внизу и наверху живут совершенно разные люди с разными вкусами.

— Ну и что?

Моя реакция обескуражила Ярата. Он чуть приподнял рукой поля шляпы, словно чтобы лучше видеть мое лицо, и увиденное разочаровало его еще больше. Насупившись, мой спутник отвернулся и принялся с деланной беспечностью разглядывать дома, мимо которых мы шли.

— Ярат, ну скажи, что плохого в том, что человек не хочет выставлять напоказ свою частную жизнь, свои вкусы и предпочтения. Допустим, Тино Лин любит уют, роскошь, но на первом этаже постоянно толкутся ученики, гости, часто непрошенные, и вся эта толпа посетителей может истоптать ковер, запачкать дорогую обивку, что-нибудь разбить или порвать. Вот так и получается, что помещения внизу — скромные, без излишеств, обставлены недорогой мебелью — чтобы не жалко в случае чего. А наверху все так, как нравится хозяину, и никому до этого не должно быть дела. А в окна, между прочим, подглядывать некрасиво. Ведь ты же не скажешь, будто тебе завидно, что хозяин живет в роскоши, а нам отвел пару холодных коморок?

На последнюю реплику Ярат обиделся. Я это почувствовала, да и сама понимала, что перегнула палку. Но все-таки он, по-моему, проявлял излишнюю подозрительность там, где это было совершенно неуместно. Мы еще долго молчали, но, в конце концов, Ярат предпочел объяснить, что имел в виду.

— Я просто хотел сказать, что Тино Лин — двуличный человек. Например, он хорошо знал Реймиса — соседи говорили, что он заходил нередко, да и ученики обычно поддерживают связь или хотя бы стараются знать как можно больше друг о друге. Но нам он почти ничего не рассказал. И про обстоятельства гибели тоже…

— Знаешь что, Ярат, — я уже успела рассердиться по-настоящему, и потому едва ли не кричала, — Лин-старший имеет все основания не доверять нам так же, как ты не доверяешь ему. Может, он считает тебя подосланным убийцей, а?

— Он знает, кто я, но молчит.

Спорить с Яратом сейчас не имело смысла, поэтому я оставила последнее слово за ним, только покачала головой, выражая свое несогласие.

Мы вышли на главную улицу Орханы — набережную. Разноцветные пушистые букеты поздних хризантем яркими пятнами выделялись на фоне серого камня и темных одежд продавцов и прохожих. Навстречу нам выкатился толстячок с миниатюрным букетиком и, встав посреди дороги, попытался уговорить Ярата "подарить девушке цветы". Однако мы не удостоили назойливого продавца внимания, к тому же я вдруг увидела большую витрину сувенирного магазина, где на полках стояли многочисленные пестрые фигурки. Мне стало любопытно, я подошла ближе и встала перед стеклом, разглядывая оловянных солдатиков в разнообразной форме. Они были всего-то в палец высотой, но все детали, даже самые мелкие, поражали аккуратностью и точностью исполнения. Тут находились и императорские солдаты в серо-фиолетовом, и гвардейцы почетного караула, и солдатики в форме пограничных войск, а так же лучники, мечники… Были солдатики в форме других государств — всех соседских и нескольких отдаленных, а на нижней полке справа я вдруг обнаружила рыжих волошцев с боевыми топорами и мечами, белоголовых арантов с арбалетами и… саоми. Несколько фигурок мужчин с длинными черными волосами, вооруженных кинжалами и луками. Они стояли в разных позах, а одного автор попытался изобразить в стадии превращения: у человека было страшное лицо со звериным оскалом, в котором виднелись клыки, длинные когти на руках и ногах, черная шерсть на спине, плечах, и скромная набедренная повязка.

Пока я их рассматривала — благо, за это денег не брали — подошел Ярат. Его взгляд сразу упал на фигурки саоми, но спокойно разглядеть витрину ему не дали — из магазинчика вышел хозяин.

— Вижу, вас заинтересовали мои фигурки, — сказал он приветливо. — Не хотите ли посмотреть поближе?

— Мама, мама, пойдем сюда! — раздался вдруг звонкий мальчишеский голос, и хозяин магазинчика обернулся к новым клиентам: женщине и мальцу, тащившему ее за руку к витрине. Им был задан тот же вопрос, что и нам, и когда мама с сыном изъявили желание посмотреть фигурки поближе, мы с Яратом зашли следом за ними в магазин.

— Понимаете, у него дома целая коллекция, — рассказывала женщина, пока ее сын выбирал себе новые фигурки. — Дорогой, слышишь, сегодня я тебе могу купить только четыре, не больше!

— Да, мама! — мальчик повернулся к продавцу. — Хочу вот эту, и эти две! А еще вон ту, страшную!

Последней продавец вынул фигурку превращающегося в кота саоми. Я не удержалась и спросила Ярата:

— А похоже сделали? Мне кажется, не очень, только…

В это время мальчик захотел взять еще одну фигурку — саоми, вооруженного длинным кинжалом. Мать долго объясняла ему, что больше четырех не возьмет ни в коем случае, и, когда посетители ушли, лишняя фигурка осталась лежать на прилавке. Ярат поднял ее, покрутил в пальцах.

— Нравится? — улыбнулся хозяин магазина. — Заметьте, ручная работа…

Поставив фигурку на прилавок, мой спутник направился к выходу.

Стены, утыканные кольями, прикрытые у основания просмоленными деревянными решетками, поднимаются высоко вверх, первый ряд ощетинился арбалетами по всему периметру. В императорской ложе — золото. Ярко светит солнце где-то очень высоко, в далеком-далеком небе, и его свет не дает разглядеть лица людей, потому вместо императорской четы и малолетнего наследника видно лишь золото. Оно сияет, переливается, отражает лучи, слепит глаза.

Хоть бы напиться свежего воздуха напоследок…

Но воздух не тот, невкусный, пахнет пылью, псиной, смертью, как будто небо вверху — не настоящее, фальшивое. И ветер, вольный ветер с гор, лугов и долин не может перебраться через высокие стены. Потому на арене душно и воняет.

Серо-черный саомитский кот вышел из клетки, прыгнул, кувыркнулся, разминая мышцы, потом медленно пошел дальше от входа, изредка поглядывая наверх. Глаза понемногу привыкали к яркому свету, но все равно смотреть было больно. Там, наверху — запахи и голоса многих людей, слуха достигает звонкий голос мальчишки-наследника, но императора расслышать сложнее — он говорит тише, да и взрослых голосов хватает — женские, мужские, восторженные, недовольные, возмущенные и злорадные.

Внезапно померещился голос Учителя.

До рези в глазах он вглядывался в ряды сидящих в той стороне людей, потом вздохнул, отвел взгляд, принялся тереть лапой слезящиеся глаза.

…Учитель вспоминался часто, почти постоянно. Ярат старался не думать о нем, ведь человек, сотворивший такое, недостоин памяти. Ругал себя за каждое радостное воспоминание, связанное с Учителем, но все было бесполезно. Учитель, который подобрал последнего отпрыска уничтоженного им народа, подобрал лишь для собственного развлечения, удовлетворения любопытства и тщеславия — даже не из жалости или чувства вины… Учитель заменил ему погибших родителей и был дорог как никто другой. Разве можно было сразу сменить любовь ненавистью? И… вдруг Учитель все-таки соврал?

Запах псины становился сильней, а потом пришло ощущение надвигающейся опасности, зла, бешеной агрессии, беспричинной, неестественной, и… шерсть на загривке встала дыбом. Кот отступил еще дальше, выгнул спину, зашипел, потом, опомнившись, пригнулся, припал к земле, готовый к молниеносному прыжку. Бирюзово-зеленые глаза неподвижно смотрели в зарешеченный проем входа.

И вот решетка поднялась, и словно червяки из коробочки рыболова, посыпались из темноты продолговатые рыжие тушки. Они смешно перебирали короткими лапками, морщили носы, нюхая воздух, и, наконец, множество покрасневших безумных глаз уставились на серо-черного зверя, чья потускневшая шерсть уже не отливала серебром. Зверь пахнул знакомо, очень знакомо, тем самым запахом, который стал ненавистен за последние несколько дней. И пусть самого зверя собаки не видели никогда, но они узнали его и бросились всей стаей.

А коту показалось, что на него движется стая взбесившихся рыжих крыс. Их было десять. Саоми перепрыгнул псов — и вот он уже почти на середине арены. Еще прыжок в сторону…

Послышались недовольные крики с трибун:

— Что это такое? Он убегает, не хочет драться! Трус!

Ясное дело, он не хочет, однако же придется. Только бы не дать им наброситься всем скопом и перебить по одному.

Он снова подпустил их ближе и перепрыгнул, на этот раз приземлившись на замешкавшегося позади пса. Когда саоми отскочил, зрители увидели распоротую когтями тушку и кровь на песке. Кот лизнул перепачканную лапу, шерсть брезгливо вздыбилась, длинные усы дернулись.

Девять.

Еще один удачный прыжок. Нет, этим псам не сравниться в быстроте и ловкости с саомитским котом.

Восемь.

Кот фыркнул, заслышав негодующие окрики. Ах, они, видите ли, хотят честного боя, без этих прыжков, уверток. Честного — десять против одного. Ну нет, он не собирается устраивать грызню, подставлять бока под зубы натасканных на убийство бойцовских собак. Нет, ни за что! Он будет драться так, как сочтет нужным, и постарается не позволить рыжим крысам ни единого прикосновения, ни укуса.

Псы, словно разгадав его замысел, больше не подходили все сразу. Кот прищурился, выбрал наиболее удобную мишень для следующего прыжка, но когда обоняния вновь коснулся запах свежей крови, саоми вдруг вспомнил, что давно уже не ел досыта. Мысль о том, что после боя собаку можно будет съесть, вызвала одновременно и одобрительное урчание в желудке, и тошнотворное отвращение. Кот в последний момент отскочил, мощные челюсти клацнули в пяди от его лапы.

Оказавшись на безопасном расстоянии, саоми позволил себе отвлечься на миг и оглядеться, потому что уловил странное движение у края арены. Просмоленные деревянные решетки, что стояли по периметру, теперь падали внутрь.

Отвлеченный этими маневрами, кот успел среагировать на приближение противников, но на этот раз просто сбежал, отпрыгнув, не уменьшив количество псов. Там, куда он собирался приземлиться, быстро вырастало пламя. Царапнув когтями просмоленное дерево, саоми снова оказался на песке. Шесть покрытых рыжей шерстью спин — теперь их было слишком много на сузившемся пространстве. Кот зарычал, ударил хвостом по песку и прыгнул первым. Его когти безошибочно нашли жертву, но в тот же миг на пушистом сером боку повисла, сомкнув челюсти, крысообразная собака, и еще одна — на задней лапе. Остальные так и не смогли коснуться саоми зубами и очень скоро разделили судьбу предшественников — их исполосованные тушки валялись теперь на окруженном огнем пространстве. Но публика была довольна — хищный кот больше не прыгал, не убегал от противника, а встречал его сам, ожесточенно рвал зубами и клыками. Потом пришла очередь тех, что, крепко вцепившись челюстями, висели на его боку и лапе.

Мерзость, мерзость… Как не хватало человеческих рук, способных разжать эти челюсти, но сейчас превратиться не получится, да и предстать перед охочей до зрелищ толпой в столь жалком виде, исхудавшим, грязным, раздетым человеческим существом — ни за что!

Кошачьи когти царапали, рвали, пока, наконец, не избавились от мертвой хватки собачьих челюстей. Он лизнул рану, потом вздохнул и положил голову на лапы. Послышалось шипение — это гасили пламя, поливая сверху водой из пожарных ведер. Потянуло горелым мясом. Может, все-таки… съесть? Нет, гадость, гадость!

Люди все еще смотрели, что-то возбужденно кричал мальчишка, сын императора. Слишком много глаз. Нет, он не притронется к собачьему мясу, иначе, как пить дать, император распорядится постоянно кормить пленника собачатиной. Хотя — какая разница? Кот приподнялся, повернулся к растерзанной туше. Зрители замолчали, но ненадолго. Они все знали, кто находится на арене, и потому, наверное, восприняли происходящее куда более эмоционально, чем если бы перед ними был просто дикий саомитский кот, из тех, что обитают в северных лесах.

Лишь слегка утолив голод, саоми отвернулся и принялся тщательно вытирать испачканные в крови усы. Потеряв интерес, люди смолкли, а потом стали расходиться. Император и его наследник пока оставались на местах, и мальчик с интересом и разочарованием наблюдал за большим зверем, сидящим на арене.

— Отец, скажи, почему он не превращается в человека?

— Наверное потому, что так у него менее жалкий вид.

Император был отчасти прав, и только поэтому саоми воспринял его слова. Позабыв о правилах поведения, мальчишка-наследник с открытым от изумления ртом смотрел, как зверь поднимается на задние лапы, при этом неуловимо быстро меняясь, перевоплощаясь, и вот посреди арены стоит человек — высокий, худой, со спутанными угольно-черными волосами, длинными, спускающимися ниже пояса, перепачканный в пыли и в крови — своей и чужой. Яркие голубые глаза смотрят на императора открыто, без страха, вызывающе дерзко.

— Ты хочешь что-нибудь сказать, саоми? — спросил правитель.

Человек усмехнулся и презрительно сплюнул на песок.

Инга пыталась продолжить начатый спор, но Ярат не хотел больше высказывать и обосновывать свою точку зрения, а потому молчал. Девушке его доводы казались смешными и даже абсурдными, и Ярат сам понимал, что, возможно, придирается к мелочам, но… все эти мелочи слишком раздражали, бросались в глаза, чтобы можно было их не заметить. Наконец Инга замолчала. Они свернули в боковую улицу. Время до вечера еще было, а возвращаться к Тино Лину не хотелось.

"Но если этот человек — действительно предатель, то необходимо вывести его на чистую воду, узнать наверняка, так оно или нет" — и Ярат решил, что сегодня они все-таки воспользуются приглашением господина Лина и переночуют в его доме. Вот только за ужином он будет очень осторожен, чтобы их с Ингой не отравили, а ночью не сомкнет глаз, ни на миг не ослабит внимания. Ведь Тино Лин не знает, сколько еще его гости пробудут в Орхане, и если попытается что-либо предпринять, то именно сегодня.

— Ярат, Ярат смотри! — девушка дернула его за рукав, пришлось обернуться.

В конце улицы возле трехэтажного здания с вывеской гостиного дома стоял небольшой закрытый фургончик, очень знакомый. Рядом с ним высокий парень с морковно-рыжей шевелюрой. Он что-то говорил мужчине и женщине, лиц которых Ярат не видел — те стояли спиной, но при первом же взгляде почувствовал, как в сердце кувыркнулась радость.

— Это же Айлан и Нэли, — громким шепотом оповестила Инга. — Смотри, это ведь они, да?

Не дожидаясь его реакции, девушка быстро пошла по улице. Тем временем рыжий отошел от фургончика, вывел под уздцы белого жеребца и вскочил в седло. Махнув напоследок брату и сестре рукой, он стукнул пятками коня в бока и вскоре скрылся из виду, подняв над дорогой облачко рыжеватой пыли.

Ярат видел, как Инга подбежала к Айлану и Нэлии, как девушка-саоми, подпрыгнув на месте от неожиданности, радостно бросилась обнимать Ингу, а потом все трое обернулись к нему. Айлан приветственно помахал рукой, но Ярат забыл ответить ему тем же. Он подходил все ближе, но как-то медленно — ноги отказывались идти быстрей.

— Ярат! Как хорошо!.. Мы-то думали, будем долго искать вас по всей Орхане, а вы с Ингой сами нас нашли!

Вместо рукопожатия, Айлан крепко обнял своего собрата, отчего Ярат растерялся еще больше. Нэлия стояла рядом с братом и вся светилась, как солнышко, согревая теплом своей улыбки.

— Как вы здесь оказались? — спросил Ярат, когда Айлан выпустил его из объятий.

— Ата принесла ваш узелок, — смущенно вспыхнув, Нэли пояснила. — Это черная кошка. Я им даю имена… ой! Ярат, а что с твоими волосами?

— Да, действительно, — Айлан наклонил голову, удивленно разглядывая кончики коротких, обрезанных у плеч волос Ярата. — Кто тебя так?

— Никто, — ответил Ярат. — Ты дальше рассказывай.

— Ну… мы поняли, что с вами что-то случилось, — продолжил Айлан. — Собрались и спустились в деревню, а там узнали, что вас схватили солдаты императора. У нас есть друзья в деревне, дали лошадей. И мы с Эрвином поспешили следом за вами.

— Эрвин? Это рыжий, который ускакал на белой лошади? — перебила Инга.

— Да, он… Мы хотели обратиться к его отцу за помощью, но оказалось, что Арен со своими людьми уже освободили вас.

— Арен? — встрепенулся Ярат. — Вы его знаете?

— Да, — кивнул Айлан. — А кто ж его не знает? Арен, кстати, пожаловался нам, что ты вел себя неблагодарно и даже не сказал, куда идешь.

Айлан улыбнулся, как бы призывая не относиться серьезно к высказанному упреку, и Ярат пожал плечами. Он-то с Ареном только-только познакомился, так с какой стати стал бы ему доверять?

— Он знает, кто вы? — спросил Ярат.

— Ты имеешь в виду, знает ли он, что мы из народа саоми? — Айлан покачал головой. — Нет, не знает. Хотя, вероятно и догадывается… А почему ты спрашиваешь?

— Он назвал меня последним саоми, — объяснил Ярат. Брат с сестрой переглянулись.

— Да, Арен понимал, кому помогает, — Айлан улыбнулся, тряхнул головой, откидывая за спину длинные пряди. — О тебе молва идет, Ярат. Люди слышат, запоминают, передают друг другу. Не удивлюсь, если "последний саоми, сбежавший от императора" вскоре станет героем песен бродячих музыкантов.

Ярат скривился.

— Я не сделал ничего такого, за что мне мог быть благодарен хотя бы один единственный человек.

— Нет. Просто ты сбежал от императора, — пожал плечами Айлан. — И до сих пор скрываешься от него, постоянно посрамляя ненавистных людям имперских служак… Погодите, а что это мы стоим на улице? Может, пройдем внутрь? Арен ручался за хозяина, говорит, человек честный. Мы собирались остановиться тут на ночь, уже договорились насчет комнат. Думаю, хозяин не будет возражать, если ты и Инга…

Ярат остановил его:

— Нет, Айлан, сегодня мы не составим вам компанию. Хотя Инга…

Он обернулся к девушке, которая вопросительно подняла бровь:

— Что «Инга»?

— Может, ты останешься с ними? — предложил Ярат.

— А ты?

— Надо вернуться к Тино Лину.

— Зачем? Ты же сам сказал — он предатель. И мог уже донести на нас властям.

— Вот именно, — Ярат вздохнул, заметив, как внимательно слушают его Нэлия и Айлан. — Если мы не явимся к вечеру в его дом, завтра нас будут искать по всему городу, перекроют въезды-выезды и разошлют патрули по дорогам, ведущим из Орханы.

— А если явимся — нас поймают, — Инга уперла кулачки в бедра и упрямо вздернула подбородок. — Это будет глупо! Нам лучше сбежать отсюда как можно скорее.

— Нет, Инга. Я вернусь в дом Тино Лина. Есть шанс, что он не успел донести на нас, и надеется сначала поймать меня, а уже потом идти к наместнику императора не с пустыми руками, чтобы ни с кем не делиться обещанным вознаграждением. Тогда…

Ярат замолчал.

Тогда он будет драться и с самим Тино Лином, и со всеми, кто захочет помочь хозяину поймать беглого преступника. Чем это все закончится? Судя по тому, что они с Ингой видели вчера утром, справиться с Лином будет не так уж трудно. Главное, чтобы предатель не перестраховался и не позвал солдат. Да и мало ли что может измыслить такой подлец, чтобы захватить врасплох заведомо неслабого противника?

— Тогда я с тобой, — заявила Инга. — Сам подумай, ведь если меня не будет, как ты это объяснишь?

— Скажу, что тебя украли бродячие артисты, — проворчал Ярат, на что Инга как будто обиделась, а брат с сестрой весело рассмеялись.

Айлан и Нэли пообещали быть начеку и не распрягать лошадку. Ярат оставлял их с тяжелым сердцем. Теперь волноваться ему приходилось не только за Ингу, которая таки не пожелала отсидеться в относительной безопасности. Но девушка была права, ее отсутствие выглядело бы подозрительно.

На город опускались сумерки, уходить очень не хотелось, а остаться было невозможно. Не сегодня. Ярат попрощался с Айланом, бросил украдкой взгляд на Нэлию. Она этот взгляд заметила. Ее синие глаза блестели от беспокойства, тонкие пальчики нервно теребили шоколадно-каштановую прядь.

— Вы осторожней тут, — проговорил Ярат напоследок и, развернувшись, пошел по темной улице. Инга быстро поравнялась с ним и шагала, не отставая.

— Зря ты не осталась, — сказал Ярат, когда вдали показался дом учителя Лина. Инга лишь передернула плечами. А потом вдруг спросила:

— Ярат, а помнишь, ты говорил господину Лину, что Учитель дал тебе поручение навестить его бывших учеников. Ты ведь соврал, да?

— Да.

— Странно, — Инга вдруг улыбнулась, как-то необыкновенно тепло, без насмешки, без сарказма. — Если б не знала, что Учитель вообще не советовал тебе искать лучшего ученика, я бы обязательно поверила.

Хозяин встретил их радушно, сразу же усадил за накрытый стол, велел слугам подавать ужин. Тут же, в столовой, находился сын Тино Лина, который попытался изобразить доброжелательную улыбку, но получилась лишь кислая гримаса, красноречиво свидетельствующая о том, насколько приятно молодому человеку общество двух незваных гостей.

— Прошу простить нас, уважаемый Тино Лин, — Ярат вежливо поклонился хозяину дома, — но мы с Ингой сегодня не сможем составить вам компанию за ужином.

Непонятно было, расстроила ли эта новость хозяина, он лишь поинтересовался:

— Почему же? Вы не голодны?

— Да. Вы знаете, мы долго ходили по городу и быстро проголодались. Пришлось зайти перекусить, так что мы совершенно сыты и есть не будем. К тому же нам надо раньше лечь, чтобы успеть выспаться.

— У вас какие-то планы на утро? — поинтересовался господин Лин.

— Мы собираемся уехать из Орханы завтра на рассвете, — ответил Ярат.

— Так скоро? — удивился Тино Лин. — Очень, очень жаль…

— И я хотел бы поговорить с вами, господин Лин, относительно того, что сообщил вам вчера. Наверное, нам лучше все обсудить без свидетелей.

— У меня нет тайн от сына. — Тино Лин оглянулся, медленно кивнул застывшему в дверном проеме слуге, и тот вышел за дверь, плотно притворив ее за собой. Заметив выжидательный взгляд, направленный на Ингу, Ярат быстро сказал, предупреждая невысказанный вопрос:

— Она посвящена в дела нашего Учителя и может остаться.

Господин Лин отодвинул стул и сел, откинувшись на высокую спинку. Ярат опустился напротив, Инга — рядом, справа от него. Лин-младший — слева.

— Итак, что вы решили, господин Лин? Сможете помочь нам?

— Боюсь, я разочарую вас, — сказал Тино Лин. — У меня много учеников, и я имею определенные обязательства как перед ними, так и перед их родителями. В ближайшее время у меня не будет возможности покинуть Орхану. К тому же я не хочу подвергать опасности молодые жизни…

Легкое, почти незаметное движение бровей, взгляд, скользнувший по сыну. Напряженный, словно натянутая струна, Ярат ждал. Мгновение, еще одно… он почти успел поверить, что ему показалось, что это не было знаком, когда слуха достиг шорох движения, и Ярат обернулся.

Лин-младший приложил к губам небольшую тонкую трубочку. Испуганно моргнув, встретившись взглядом с разноцветными глазами гостя, он дунул. Маленькая, слегка оперенная иголочка вылетела из трубки. Ярат успел отклониться, мелькнула мысль — не задело бы Ингу.

Он подхватил первое, что подвернулось под руку — кувшин с молоком — и ударил Лина-младшего по голове. Тот упал и остался неподвижным.

Перелетев через столешницу, Ярат приземлился напротив вскочившего с места Тино Лина. Маленькие темные глазки отмерили расстояние до окна, и тут же на лице Учителя Лина отобразилось понимание того, что бой неизбежен.

— Ну что ж, говоришь, ты был последним учеником… Подходи. Проверим, чему ты научился.

Первую атаку Ярат отбил без труда, от второго выпада уклонился, и, пропустив Тино Лина мимо себя, обернулся, схватил его за руку, вывернув ее, повалил противника на пол.

"Слишком просто, — подумал он. — Или может умение покидает тех, кто распоряжается им недостойно… Как же тогда император?"

Выхватив нож, Ярат прижал его к горлу человека, которого подозревал в предательстве.

— Говори! Ты успел донести властям обо мне?

Учитель Лин сглотнул. Несмотря на то, что его не разоружили, не забрали так и не покинувший ножны кинжал, выглядел он совершенно беспомощным.

— Я не собирался этого делать, — ответил он.

— Дальше, — поторопил его Ярат.

— Два года назад произошла очень странная история с отравлением… Моего друга Реймиса Арви пытались убить, и не раз. Он не умер от яда, но, когда начал поправляться, кто-то поджог его дом…

— Разве это не твоих рук дело? — Ярат сильнее прижал лезвие к коже противника, рискуя его поцарапать. Неужели, неужели он ошибся, и чуть было не убил человека, ни в чем не виноватого?

— Нет-нет, мы с Рэймисом действительно были хорошими друзьями. После его гибели я сам стал опасаться за свою жизнь. У меня ведь сын… Он жив, скажите?

— Жив, — отозвалась Инга. Девушка не теряла зря времени, и лежащий без сознания Лин-младший был теперь связан по рукам и ногам.

— Я решил, что вас подослали ко мне специально, поэтому старался не спускать с вас глаз, отправил сына следить за вами, и пытался сегодня усыпить, чтобы потом связать и допросить, когда придете в себя. Согласитесь, у меня были причины для подобной подозрительности.

Чуть отстранившись, Ярат пытался рассмотреть в глазах Тино Лина свидетельства того, что он говорит правду. Не получалось. Но в этот момент Учитель Лин не был похож и на лгуна.

— Где доказательства, что предатель — не вы? — спросил Ярат.

Тино Лин легонько пожал плечами, хотя жест, учитывая наполовину лежачее положение, получился маловразумительным.

— Откуда у меня доказательства? Есть только мое честное слово, но оно для вас мало что значит.

— Я поверю, если вы поклянетесь жизнь сына.

— Клянусь, — сказал Тино Лин. Ярат убрал нож.

— Что ж, если предатель — не вы, значит, надо искать того, кто убил вашего друга Реймиса. Вы ведь нам поможете?

— Да, конечно, — господин Лин вздохнул, провел рукой по горлу, на котором не осталось и царапины. Как ни странно, Ярат был очень аккуратен. — Что с моим сыном, вы его оглушили?

— Да, — Ярат нахмурился, спрятал нож. — Сейчас приведем его в чувство.

Он отвернулся, оставив лежащего на полу противника приходить в себя. Инга смотрела недоуменно и даже негодующе, Ярат понимал почему — девушка не одобряла того, что вот так, без предъявленных доказательств, он поверил человеку, который готовил ловушку, подговорил сына выстрелить ядовитой иголкой. И надо было еще проверить, не смертельный ли был там яд.

И Инга была права, Ярат знал это, но все же надеялся, что Тино Лин не воспользуется любезно предоставленным ему шансом…

Резкое движение за спиной он почувствовал сразу, одновременно уловив едва слышный свист вынимаемого из ножен оружия. Дальше тело действовало само: привычно изогнулось, руки перехватили сжимаемую чужими пальцами рукоять кинжала и помогли клинку завершить движение, чуть-чуть изменив угол удара. Описав неровную дугу, кинжал повернулся к своему владельцу. Тино Лин успел хрипло вскрикнуть, на его лице отразился не то испуг, не то удивление. Потом он упал, разжав руки. Инга смотрела на вертикально торчащую рукоять кинжала широко раскрытыми глазами, потом моргнула, с трудом отвела взгляд, тряхнула головой.

— Я думала, ты ему поверил.

Ярат обошел стол и склонился над Лином-младшим, лежащим без сознания на полу, под упавшей скамейкой.

— Что будем с ним делать? — поинтересовалась девушка деланно безразличным тоном. Ярат помедлил с ответом. По всему выходило, что сына Тино Лина нужно убить. Как лишнего свидетеля. Он знал Ярата в лицо, мог описать, и тогда не спасет больше ни шапка, ни то, что волосы острижены… Мягко, неслышно Ярат подошел к двери и резко распахнул. Слуги отскочили вглубь темной гостиной. Они его видели плохо, а, закрыв за собою дверь, Ярат оставил их в темноте. Слуг было трое, один из них старик. Связать их не составило труда. Он вернулся к Инге, которая все еще растерянно глядела на молодого Лина.

— Выйди.

Девушка посмотрела на него, словно проверяя — не показалось ли ей, и послушалась, ушла.

Она остановилась посреди гостиной. Во тьме ей слышалось чужое дыхание, но Инга не стала проверять, есть ли тут кто-то еще — Ярат уже проверил. Что он сделал с теми людьми, которые ждали его здесь — она не знала наверняка, но догадывалась. И от этих догадок становилось невыносимо жутко и холодно.

Он вышел не скоро. Инга увидела в приоткрывшемся на миг просвете темный силуэт, а потом Ярат тронул ее за плечо, подталкивая к выходу. Девушка отшатнулась, но все-таки пошла рядом, едва сдерживая дрожь.

Ярат как будто не заметил этого. Они вышли в сад. Было темно, в голых ветвях шуршал ветер. Чтобы не отстать от Ярата, Инга прибавила шаг.

Внезапно из-за ряда густого, аккуратно подстриженного кустарника, вылетел мальчишка тот самый, которого они встречали у ворот. Он испуганно дернулся, заметив их, и остановился, рука потянулась к горну, но Ярат успел среагировать — прыгнул вперед, выхватил горн из руки мальчика… и внезапно почувствовал, как чьи-то пальцы, вцепившиеся в воротник его кофты, тянут назад. Кроме Инги здесь никого не должно было быть, потому, зажав ладонью рот мальчишки, а другой рукой охватив его туловище, мешая вырваться, Ярат обернулся.

У Инги было страшное лицо, белое, глаза темные, словно два колодца, в которых отражаются звезды.

— Отпусти его, — голос прозвучал незнакомо, искаженный ужасом. — Отпусти, не трогай.

На всякий случай он огляделся, но Инга повторила: "Отпусти мальчика", и Ярат понял, что эти слова адресованы именно ему.

Мальчишка уже не вырывался, смирившись с тем, что противник сильнее, но глаза пылали ненавистью.

— Беги отсюда, малыш, — тихо сказал Ярат, — и найди себе хорошего учителя. Настоящего.

Он разжал руки. Мальчишка еще мгновение просто смотрел на него, а потом рванул с места. Шорох опавших листьев и веток под босыми ногами мальчугана еще долго достигал чуткого слуха саоми, но вскоре стих.

Калитка едва слышно скрипнула, выпустив гостей учителя Лина.

— Пойдем быстрее, — сказал Ярат и протянул Инге руку. Она этот жест проигнорировала.

Серый рассвет застал путешественников в пути. Пегая лошадка бодро тянула фургончик по неровной дороге, и воз то и дело подпрыгивал на ухабах. Ярат сменил Айлана, взял вожжи, но лошадку больше не подгонял — животное тоже, должно быть, устало. Айлан попробовал отказаться, однако зевал при этом, опровергая собственные заверения о том, что совершенно не хочет спать, и вскоре забрался под полог.

Небо светлело, но предрассветный холод и сырость не давали согреться. Ярат заглянул внутрь, потянул на себя ближайшее одеяло, вроде никому не сгодившееся, завернулся в него и нахохлился, словно замерзший воробей на ветке.

Вскоре он услышал, что кто-то проснулся, позже раздался негромкий, чуть охрипший со сна голос Инги:

— Останови.

Он слышал, как девушка соскочила с воза, а через несколько минут вернулась и выглянула рядом, давая понять, что можно ехать дальше.

— Скажи, Ярат, — сказала она вдруг, — что ты собирался сделать с тем мальчиком?

Ярат понял, что она спрашивает о том темноволосом мальчишке с горном у пояса.

— Что собирался, то и сделал, а что?

— Ничего. Но ведь он тебя видел, так?

— Ну, тут уж ничего не поделаешь, — Ярат пожал плечами, одеяло съехало, и он поспешил снова закутаться. — Ты к чему это спрашиваешь?

— Да понимаешь… — Инга вздохнула, будто сомневаясь, стоит ли говорить то, что думает на самом деле. Внимательно посмотрела на Ярата.

— Остальных свидетелей ты убил, — прошептала она.

Ярат молчал. Долго молчал. Инга ждала хоть какой-то реакции, но не дождалась и позвала тихонько:

— Ярат?

Он повернулся, удивленно посмотрел на девушку и снова устремил взгляд на дорогу.

— Так вот почему ты вчера так испугалась? Ты думала, я его… — Ярат наклонил голову, спрятав лицо за волосами. — Этой ночью от моей руки умер только один человек. Ты видела.

— А его сын?

Ярат ответил не сразу.

— Я спрятал его в погреб. Ну а там… найдут или нет — не мое дело.

— Но ведь… ты сказал — выйди, и я подумала…

— Верно подумала, — Ярат откинул волосы с лица, по-прежнему не поворачиваясь к собеседнице. — Правильней было бы от него избавиться, но тогда мне следовало бы перебить и всех слуг, и, — Ярат криво усмехнулся, — и мальчика?

Теперь молчала Инга, обдумывая все услышанное, потом буркнула что-то, похожее на «извини», и скрылась под пологом. Удостоверившись, что на него никто не смотрит, Ярат потер ладонями виски.

Второй, третий, четвертый… восьмой, десятый. Вырвавшееся из подземелья чудовище невозможно было остановить. Оно внезапно появлялось из темного коридора, выпрыгивало из-за угла, оставляя после себя бездыханные тела. Люди чаще не успевали не то, что вскрикнуть — даже испугаться. Лишь некоторым посчастливилось пережить нападение — их чудовище лишь оглушило, скорее всего не прикончив жертву из-за спешки. И они рассказывали страшные истории о человекоподобном существе с бледной, обтягивающей выпирающие кости кожей, длинными черными патлами, болтающимися за спиной… Оно прокладывало себе путь на поверхность, и, в конце концов, выбралось на двор.

Там было светло, невероятно светло…

Свет ослепил мгновенно и полностью, Ярат нырнул обратно, во тьму, и закрыл руками лицо. Стараясь не терять бдительности, он стоял так, сгорбившись, у холодной стены, прислушивался, опасаясь услышать шаги… который это будет по счету? Какая разница…

Снятая с убитого тюремщика одежда оказалась слишком широка и болталась на исхудавшем теле, мешая двигаться, поэтому рубашку пришлось снять, а на штанах туго-туго затянуть пояс, и они висели широкими складками, но зато не спадали.

Он сам не понимал, как у него получилось выбраться, откуда вдруг появились силы. Просто, когда со скрипом отворилась тяжелая дверь, и вошла смерть… двое императорских слуг, пришедших за головой узника, в нем вдруг проснулся саоми, который не собирался спокойно ждать смерти. И не позволил сделать этого Ярату.

Ярат отнял руки от лица, приоткрыл глаза и тут же снова болезненно их зажмурил. Как же бежать, вслепую? Он замер, внимательно слушая разливающиеся за границей этого сырого каменного мешка звуки, запахи… Получится ли? Едва приподняв веки, он разглядывал темную громаду стены напротив. Невысокая. Саомитский кот перепрыгнул бы в два счета. А что за ней? Ров? С водой или острыми кольями? Какая разница…

Шаги послышались рядом, вот они шуршат по жухлой траве, переворачивают мелкие камешки… Саоми на миг застыл, но шаги приблизились к сияющему проему, и Ярат, оторвавшись от сырой стены, нырнул в позабытое, обжигающее золото солнечного света.