"Саоми" - читать интересную книгу автора (Кай Ольга)

Глава 2

А снег все сыпался и сыпался. Сугробы намело такие, что, выходя на двор, можно было едва ли не по колено утопнуть в пушистой белоснежной перине, которую поутру истоптали лишь на тропинке, а потом работники расчистили, разгребли, освобождая подход к крыльцу.

Хотелось поскорее туда, на улицу, вдоволь насладиться волшебством зимней сказки. Я размышляла, как бы предложить прогулку, но Айлан опередил меня:

— Пойдемте на улицу. Там снег валит, людей немного, все по домам прячутся.

Его предложение было воспринято с энтузиазмом, и вот мы вчетвером, одетые слишком легко для зимнего путешествия, но вполне неплохо для короткой прогулки, вышли на задний двор гостиницы и, шмыгнув через калитку, оказались в переулке. Там неподалеку находился яблоневый садик — маленький, с четырьмя поломанными лавочками. Ярат первым получил снежок в спину и удивленно оглянулся на широко улыбающегося Айлана. Тот наклонился за новой порцией снега, а Ярат, сообразив, что его собираются обстрелять, юркнул за дерево, и уже оттуда запустил в Айлана наскоро слепленным снарядом. В нас с Нэлией пока никто не бросал, но мы кинулись врассыпную и стали очень активно прятаться, с тем, чтобы, наконец, мужчины задумались, почему мы до сих пор не обстреляны и не обваляны в снегу с ног до головы.

Долго думать им не пришлось. Вскоре Айлан со смехом повалил сестру в сугроб, а потом один за другим запустил в меня целых четыре снежка. Ярат замешкался, и потому ему досталось больше всех, когда мы втроем, объединившись, самым бессовестным образом буквально искупали его в снегу, а после повалили, дружной гурьбой попадав сверху. Когда мы, наконец, освободили его, Ярат поднялся, подобрал упавшую шапку, отряхнул волосы и наконец-то решил ответить нам контратакой.

Усталые, мокрые, раскрасневшиеся и невероятно довольные мы заявились к Саймору. В целях конспирации первыми пришли Айлан с Нэлией, потом мы с Яратом. Агнета встретила нас в дверях, с угрожающим видом перебрасывая из руки в руку свежий веник из тонких ивовых прутьев.

— Нас, кажется, выгоняют, — пробормотал Айлан, изо всех сил стараясь не засмеяться при виде строгого лица молодой женщины.

— Выгонишь вас, — усмехнулась Агнета. — А ну-ка поворачивайтесь, сейчас мы вас обметем немножко, чтобы снега не натрусили.

Долго сидеть в доме не получилось. На просторном дворе у кузнеца можно было спрятаться от посторонних глаз и порезвиться вдоволь, и мы, как дети, соскучившиеся по настоящему веселью, хохотали, валялись в сугробах, забрасывали друг друга снежками. Ребятишки Фраена и Агнеты присоединились к нам и помогали мне с Нэли "вести военные действия" против Ярата и Айлана, потом Агнета позвала обедать. Мне стало чуточку стыдно, что мы вот так запросто идем за стол, но я прогнала это ощущение — не сегодня. Не время и не место. Как-нибудь попозже я, может, и позволю угрызениям совести помучить меня, но… только не сегодня.

Ярат не отходил от Нэли, не спускал с нее глаз. Девушка светилась ясным весенним солнышком, улыбалась ему, мне, брату, хозяевам дома, их малышам, и нам было тепло и хорошо. Как будто не растопленная печь прогрела воздух в горнице, а Нэлина открытая улыбка, ее сияющие глаза… По правде говоря, сегодня погода такая, что у всех глаза сияют, светятся. Эх, еще бы хоть несколько дней насладиться зимой, а там можно и к делам возвращаться.

Метель и снегопады продолжались еще два дня. За это время мы четверо отдохнули по-настоящему, душой. Как-то не вспоминались опасности, поиски, — мы просто жили. А потом непогода улеглась, и рано утром, по примерзшему, поскрипывающему снегу мы с Яратом отправились в путь. Лошадей взяли на конюшне Кристана, у него же справились, где можно будет попроситься на ночлег по дороге. Нэли с Айланом вышли проводить нас, девушка долго махала рукой… а я все оглядывалась, пока не повернула дорога, и двое саоми у ворот гостиницы скрылись из виду.

Несмотря на то, что утеплили меня основательно, я вскоре подмерзла, а после начала уставать. Все-таки не привычная была к целодневной верховой езде. То и дело поглядывала на Ярата, пытаясь определить — не устал ли он, не предложить ли ему небольшой привал, но саоми будто не обращал внимания ни на холод, ни на долгую тряску в седле. Он выглядел довольным… подозрительно довольным, если учесть, что подобное выражение лица было ему несвойственно.

На ночь мы остановились у одного из знакомых Кристана. Нас отвели в сарайчик, довольно теплый, если спать не раздеваясь, дали одеяла — закутаться, принесли хлеба и молока. Наевшись и окончательно согревшись, я улеглась на свою подстилку. Сарайчик был небольшой, поэтому Ярат находился рядом. Я достаточно хорошо видела его — смотрит мечтательно в потолок, улыбается своим мыслям…

— Ярат!

Он обернулся, я некоторое время придирчиво изучала выражение его лица, потом подытожила наблюдения:

— Ты на себя не похож.

Он ничего не ответил — хмыкнул и перевернулся на другой бок.

Болоченка и впрямь стояла недалеко от самого настоящего болота — неровные кочки, припорошенные подтаивающим снегом, имели самый неприятный вид. Зато по другую сторону от деревни — луга на пологих холмах и небольшая рощица.

Дом Даена Вонга мы нашли благодаря объяснениям Саймора, так как люди на улице почти не встречались. Дорожка от калитки расчищена не была, но снега выпало не так-то много, и можно было не опасаться промочить обувь.

Ярат меня в калитку не пустил — он встал у забора, издалека разглядывая дом. Взгляд его остановился на пустующей собачьей конуре, потом саоми обернулся ко мне. Я, наконец, поняла, что его беспокоит — пусто, дом словно нежилой.

— Может мы не туда пришли? — рискнула высказать предположение.

Он задумчиво подергал себя за кончики волос, торчащих над воротником теплой меховой куртки, и пошел к соседнему дому. Сделав два шага, остановился, обернулся, проверяя — иду ли я следом.

Ярат долго-долго стучал в дверь, стоя на ветхом крыльце, потом услышал шаркающие шаги внутри дома и опустил руку. На пороге показалась старушка — маленькая, сморщенная, как высохшая вишня. Она посмотрела на моего спутника снизу вверх, стараясь заглянуть под шапку подслеповатыми глазами, потом вздохнула тяжело и прошелестела:

— Вы верно ошиблись…

— Мы хотели бы узнать, — начал Ярат.

— А-а-а-а, — разочарование отчетливо прозвучало в голосе старой женщины, как будто она все же надеялась, что мы пришли именно к ней.

— Скажите пожалуйста, чей это дом по-соседству?

— Тот, что ли? — старушка слабо кивнула в сторону пустующего здания. — Это дом Сайны Вонг.

— Нам нужен Даен Вонг. Он ведь там живет?

— Живет… Сайна умерла, а Даен — ее сын. Живет…

Ее голос шуршал опавшими листьями в ненастный осенний день, и меня не покидало странное ощущение, что мы не на крыльце, а на пороге склепа. Старинного, заброшенного, позабытого.

— А он постоянно там живет? — Ярат закашлялся, попытался заглянуть в пыльную полутьму этого печального дома.

Видно, старушка не поняла вопроса. Она покачалась, переступила с ноги на ногу и все так же равнодушно смотрела на Ярата. Он решил спросить конкретнее:

— Даен Вонг там или уехал?

— Уехал, уехал…

— А давно?

— Уехал… Уехал вот. Его ищут, а он уехал.

Мой спутник тут же насторожился:

— Кто ищет?

— Ищут… разные люди ищут.

Старушка вздохнула, из-под шерстяной шали, укрывавшей ее дряхлое тело едва ли не до пяток, высунулась рука — малюсенькая, худенькая, одни кости и видно, словно ниточками перевитые да кое-как прикрытые желтоватой кожей. Эта рука нащупала стену и уперлась в нее — наверное, нелегко было стоять на ослабевших ногах.

Я отступила от двери, но неприятное ощущение не ушло. Напротив — теперь, когда меня не скрывала сухая паутина винограда, оплетавшего крыльцо, казалось, будто множество злых глаз смотрит на меня, такую пугающе заметную на фоне голого сада, запорошенного снегом.

Наконец не выдержал и Ярат — быстро поблагодарил старушку и, пятясь, спустился с крыльца. Облегченно вздохнул, словно скинул с плеч тяжелый мешок. Я почувствовала себя немного уверенней, когда он оказался рядом.

— Что, Инга? — спросил Ярат, и я призналась:

— Тревожно как-то.

Бояться вроде было нечего, но что-то внутри сжималось и холодило душу.

— Говорит, искали его, — пробормотал Ярат. — Зайдем к кому-нибудь еще, спросим.

— Нет! — быстро возразила я. — Не надо. Пойдем отсюда!..

Ярат нагнулся, удивленно заглянул мне в лицо.

— Инга, ты чего?

Я и сама не знала — чего, просто хотелось как можно скорее унести отсюда ноги. Лошадки ждали нас у калитки, и было бы так хорошо сейчас же в седло и прочь, прочь и от опустевшего жилища Даена Вонга, и от этого дома-склепа с его ветхой хозяйкой. Но я понимала, что Ярат прав, и потому смирилась, поплелась вместе с ним расспрашивать других соседей.

В доме напротив нам не открыли, лишь наорали из-за двери, зато в следующем повезло. Лысенький приземистый мужичок сказал, что Даен Вонг уже не появлялся здесь около трех недель, а искали его буквально наутро после отъезда. Кто и зачем — мужичок не знал, и даже описать их не смог — сказал, что самые обычные, одеты как городские, больше ничего не добавил.

— Придется осмотреть дом, — Ярат вновь остановился у злосчастной калитки. — Ты стой здесь. Что бы ни случилось — кричи. Тень какая померещится, звук подозрительный, плохо вдруг станет… Даже если просто кто из деревенских на улицу выйдет. Понятно?

Я кивнула и, пройдя в калитку следом за Яратом, прижалась к забору, то и дело оглядываясь на наших лошадок. Серая и вороная — они изредка фыркали, переступая копытами. Им будто было скучно и совсем не страшно. Осторожно, как кошка, Ярат подошел к крыльцу, отворил поддавшуюся дверь и, замерев на несколько секунд перед открывшимся проемом, нырнул внутрь.

Жилище Даена Вонга оказалось самым обычным — коридор от входа через весь дом, выбеленная печь, массивный стол и табуреты в просторной столовой, неширокие кровати в спальнях, комоды, полочки… легкий налет пыли. Кое-где можно заметить полотенца, салфетки с искусной вышивкой. Видимо, еще мать Даена рукодельничала, потому как в остальном очень бросалось в глаза, что дом почти не помнил женской руки.

Ярат заглянул во вторую спальню и замер, прислушиваясь. Тихо, но чутье подсказывает, что в доме он не один. Кто-то еще притаился там, наверху…

Он поставил ногу на первую ступеньку, потом на вторую… третья скрипнула негромко, но если наверху действительно ждали — они не могли не услышать. Теперь можно было не медлить — в несколько прыжков Ярат взлетел по лестнице и оказался на втором этаже. Небольшая комнатка, окна выходят на задний двор, впереди — двери, за ними — таинственный кто-то, который знает, что Ярат уже здесь, близко, и готов его встретить.

Дверей было три. Недолго раздумывая, саоми выбрал крайнюю справа и прыгнул вперед. Перекатился клубочком по полу, и, уже стоя на ногах в пустом помещении, услышал, как громко ударилась дверь о стену. И одновременно с этим звуком с улицы донесся отголосок испуганного крика.

Комната, лестница, коридор… Ярат пролетел их в несколько секунд и вырвался из душного полумрака на крыльцо. Инга так и стояла у забора, на уровне поясницы справа светлым мотыльком подрагивало оперение стрелы.

— Инга!

Девушка подняла руки, словно боялась, что Ярат с разбегу не успеет остановиться и врежется в нее. На курточке, вокруг торчащей из небольшой, аккуратной дырочки стрелы пока не видно было крови.

— Тихо, не двигайся, — пробормотал Ярат сквозь зубы, быстро оглянулся на окна второго этажа — странно, ведь такая удобная мишень, почему не стреляют? И в Ингу — ее могли убить, но предпочли ранить — зачем? Сейчас об этом думать было некогда. Ярат наклонился, попытался расстегнуть нижнюю пуговицу ее курточки, но Инга вдруг оттолкнула его.

— Н-не надо, — слегка заикаясь проговорила она. — Все в п-порядке, я не ранена.

В доказательство своих слов она немного подвинулась в сторону — куртка натянулась, проткнутая пригвоздившей ее к забору стрелой, а Инга поморщилась:

— Царапнуло только… чуточку.

Мгновение понадобилось для осознания того факта, что с Ингой действительно все в порядке: жива, здорова. Ярат провел рукой по лицу, потом наклонился, сломал стрелу, отцепил куртку девушки от обломка, быстро вытащил Ингу за калитку, заставил пригнуться, спрятаться под прикрытие деревянного забора.

— Видела, кто стрелял?

— Нет, — и вдруг вскрикнула: — смотри!

Но он и сам уже видел, что от соседнего дома, где жила маленькая старушка, шел человек — невысокий, темноволосый, в меховой одежде, с поднятым арбалетом в правой руке. Ярат выпрямился, закрывая Ингу, которая норовила выглянуть из-за его плеча.

— Кто ты? — крикнул он, надеясь, что этот человек окажется тем, ради кого они приехали в Болоченку.

Вместо ответа — выстрел. Ярат отскочил, увлекая Ингу за собой, потом скомандовал ей:

— В седло, живо!

Инга взлетела на свою серую лошадку, но удирать не спешила — ждала Ярата. Человек с арбалетом оставался на расстоянии. Он снова целился, но почему-то в девушку. Когда Ярат это понял, ему стало не по себе — сам-то он от одинокого стрелка без труда уйдет, а вот Инга…

Раздумывать было некогда — Ярат заскочил в седло позади девушки. Тело уже приготовилось к боли, но человек с арбалетом почему-то не выстрелил. Ярат ударил лошадь пятками в бока, и та рванула с места, переходя в галоп.

Несмотря на двойную ношу, серая лошадка не подвела — долгое время неслась, не выказывая усталости, не сбавляя темпа. В седле вдвоем было неудобно, и Ярат едва держался, а потому, когда счел, что отъехали уже достаточно далеко, сам натянул поводья и сполз с лошадиного крупа на землю.

Инга осталась в седле.

— И что теперь? — спросила она, сжимая повод озябшими пальцами.

Ярат нахмурился. Нет, надо было, надо перед отъездом в Болоченку связать девушку и оставить в городе под присмотром Нэли и Айлана! Тогда не пришлось бы позорно бежать из деревни от двух стрелков — одного на дороге, второго — притаившегося в доме. Хотя вполне вероятно, что неподалеку прятались еще люди, но…

— Ничего теперь, — ответил он, — поедем обратно в город. Только придется сделать крюк, тогда, может, и не выследят.

— Крюк? — Инга наклонила голову набок, — на одной-то лошади? Так мы далеко не уедем.

— Придется, — повторил Ярат, пресекая дальнейшие пререкания, но при мысли об оставленной в Болоченке вороной почувствовал, что еще немного — и начнет ругать вслух самого себя: лошадь, одолженная у Кристана, стоила денег и очень больших. Последнее время они существовали на сбережения Айлана, понемногу расходуя их на еду — охотой в зимнее время прокормиться не удавалось, учитывая скудность дичи в поредевших лесах. Еще было несколько монет, что остались в почти насильно врученном им рыжим Ареном мешочке. И все. Чтобы заплатить за лошадь, этого не хватит.

— Поедем дальше, — сказал он.

— Куда?

— Тут недалеко еще одна маленькая деревенька. Может, там пустят на ночь. Вот-вот темнеть начнет.

Надежды наши не оправдались — почему-то никто не захотел пустить даже в сарай. Озябшие и усталые, мы прошли по единственной улочке, стучась в каждый дом. Одна хозяйка посоветовала переночевать в пустующей хижине на краю деревни. Это был небольшой домишко с прохудившейся крышей. Мебель отсутствовала вовсе — наверняка местные растащили по хатам, и даже пристройку разобрали по дощечке.

Внутри было холодно, дымоход забит, и печь растопить не удалось. Да и не нашлось чем.

Лошадка послушно вошла вслед за нами в горницу — темно, пыльно…

— Ну что ж, останемся здесь, — Ярат закрыл дверь, поискал — чем бы ее подпереть, так как замка не осталось, потом снова вышел на улицу, нашел небольшой чурбачок, который и поставил под дверь. Наверняка от непрошенных гостей, чтоб не вломились без предупреждения.

Видимо когда-то пол был застелен досками, но большую часть их растаскали, и только в уголочке осталось несколько обломков, на которых я вполне смогла уместиться — все же лучше на подгнившем дереве, чем на холодной земле. За выбитым окном выл ветер, и этот вой приближался, пока вьюга не заплакала под стенами дома. Дохнуло морозом, сыпануло снегом, который влетал облачками, оседая неравномерной кучкой на утоптанном земляном полу.

Я устала за день, и честно пыталась заснуть, но события сегодняшнего дня отдельными картинками мелькали перед мысленным взором, всплывали обрывками эмоций, ощущений… Я ведь до смерти перепугалась, увидев торчащую из курточки стрелу — не сразу поняла, что кожу едва задело. Умышленно ли стрелок промахнулся?

Снег за окном искрился, отражая свет, но в соседних помещения стояла сплошная мгла. Я лишь раз глянула в сторону дверного проема — и быстро отвела глаза: все казалось, что вот-вот на пороге пустой комнаты появится та ветхая старушка, до пят укутанная шерстяной шалью, посмотрит блеклыми глазами с морщинистого лица, протянет ко мне тонкую, как веточка, неживую руку.

Чтобы не вспоминать старушку из Болоченки, я решила думать о чем-то хорошем: об Айлане и Нэлии, о вкусном обеде, которым нас обязательно угостит Агнета, когда мы придем к Саймору с новостями, о тепле и запахе свежего хлеба… Желудок отозвался на эти воспоминания. Ярат вынул из сумки буханку, разломил пополам, протянул мне здоровый кусок. Еще одну булку целиком отдал лошади — больше нечего было ей предложить. Интересно, что случилось с вороной, которая осталась в Болоченке?

— Ярат, а как мы заплатим за лошадь? — поинтересовалась я вслух. Мой спутник как раз доел свою порцию хлеба и устраивался в противоположном углу.

— Пока не знаю, — ответил он и вздохнул. — Таких денег у нас нет, придется отработать.

Мои мысли сразу потекли в заданном направлении. А все не так страшно! Нэлия может петь — у нее это получается лучше, чем у многих артистов, что поют за деньги в трактирах и корчмах. Я наймусь к кому-нибудь в дом посудомойкой или уборщицей, а если повезет, буду давать уроки грамоты — зря, что ли, в школе училась? Айлан и Ярат тоже найдут себе подработку — сильные мужские руки везде пригодятся. Хотя… если Айлан производит впечатление здорового, способного к тяжелой работе человека, то Ярат — вряд ли. Я-то знаю, что внешность моего спутника обманчива, но сомневаюсь, что он вызовет доверие хозяев, если будет по-прежнему греметь костями на ходу и прятать глаза под полями шляпы.

— Тебе, наверное, придется искать работу у Кристана, чтобы по чужим домам не ходить, — озвучила я собственные выводы. — Правда у него и так рабочих полно, есть кому и дрова нарубить, и возы разгрузить. Но можно что-нибудь придумать… Вот скажи, что ты умеешь?

— Убивать, — Ярат усмехнулся, и мне на миг стало страшно, будто очутилась в клетке хищного зверя. — А еще убегать.

— Не густо, — пробормотала я единственно для того, чтобы нарушить тишину, показавшуюся зловещей после сказанных им слов.

Ветер выл тоскливо-тоскливо, и чьи-то шаги чудились мне за окном. Но Ярат оставался спокоен, а значит, опасности нет, можно спать. Да разве заснешь тут?

Внезапно Ярат поднялся. Я этого не услышала — просто, когда обернулась зачем-то, он уже убрал чурбан от двери, намереваясь выйти. Поглядел на меня, глаза блеснули зеленью, и я не стала задавать вопросов.

К счастью, опасения не подтвердились. Всего лишь местный головорез, надумавший ограбить беззащитных на вид путников. Несколько раз приземлившись на обе лопатки, а после, когда безболезненное вразумление не подействовало, услышав хруст собственных ломающихся пальцев, бандит понял, что чем раньше он уберется, тем целее будет. Ярат проводил его взглядом и пошел обратно. Уже прикрывая за собой дверь, подумал, что сбежавший грабитель вполне вероятно приведет своих дружков, дабы расправиться с обидчиком, но это будет не скоро, несколько спокойных часов есть в запасе.

Ругать себя за то, что не догадался оглушить, было бессмысленно. Ярат снова привалил дверь чурбачком и забрался в свой угол. Удостоверившись, что он вернулся, Инга отвернулась к стене, так ничего и не спросив. Ну, оно и к лучшему, не стоит ее беспокоить. Пускай отдохнет.

Ярат устал за сегодня не меньше девушки, но сон не шел. Мысли о заработке не давали покоя, особенно после вопроса Инги, когда он вдруг со всей ясностью осознал, что в свои двадцать три года, считаясь одним из лучших мастеров рукопашного боя во всей империи, не умеет ничего, что могло бы пригодиться для жизни, а не для игры в прятки со смертью. Обучаясь у знаменитейшего Учителя, великого человека, допущенного даже к правителю и известного далеко за пределами империи, Ярат не освоил ни одного ремесла, вместо того посвящая время различным наукам, и все полученные знания теперь казались ненужными, бесполезными. Работая в школе, где его величали "Учитель Вонг", преподавая науки детям, которые зачастую были не намного младше него самого, Ярат не задумывался над этим — он считал, что, как и Учитель, будет и дальше заниматься преподаванием, изучением сложных математических законов, которыми ученые описывали происходящие в природе процессы, работать с историческими документами, восстанавливая ход событий, произошедших задолго до его рождения…

И единственное, что пригодилось — уроки, проходившие на площадке в яблоневом саду. Искусство, позволявшее обезвредить противника и самому уйти от смертельного удара.

Ворох мелкой снежной крупы влетел в окошко и вдруг затанцевал над полом, мерцая, как далекие звезды в ясную ночь. Ярат улыбнулся, вспомнив запорошенный снегом вечер два дня назад, тающие блестки в шоколадных волосах Нэлии, ее яркие, ласковые глаза.

Нэли была самой лучшей, самой необыкновенной. Хрупкая и нежная, как первый весенний цветок, всегда такая искренняя, заботливая… На нее хотелось смотреть, не отводя глаз, находиться рядом, отогреваясь в лучах ее солнечной улыбки, осторожно и будто бы невзначай касаться тоненьких пальцев, то надеясь, что она не заметит, то отчаянно желая, чтобы наоборот — и заметила, и поняла, и позволила дотронуться еще раз, не украдкой, словно нечаянно, а взять за руку, провести по волосам, обнять…

В тот вечер они играли в снежки на дворе Саймора. Нэли, утомившись от шуточной борьбы, отошла в сторонку, отряхнула одежду, весело наблюдая, как ее брат и Инга сражаются с детьми Фраена и Агнеты. Ярат, улучив минутку, подошел к ней будто бы тоже передохнуть. И они стояли рядом, смотрели сначала на играющих, потом, когда снежный бой закончился, — на звезды. Брат Нэли и Инга вместе с сорванцами долго отряхивались, потому что успели изрядно изваляться и промокнуть, а Ярат незаметно придвинулся чуть ближе к девушке и теперь даже сквозь теплые одежды ощущал прикосновение ее плеча. То ли Нэлия не возражала, то ли просто не заметила. Она обернулась не сразу, тепло улыбнулась Ярату и, запрокинув голову, смотрела в ясное зимнее небо.

А Ярат все хотел сказать ей что-нибудь хорошее, рассказать, как много она для него значит… но отчего-то не смог произнести даже ее имя.

После, тем же вечером, лежа на узкой кровати в гостинице Кристана, он решил, что раз уж с красноречивым признанием у него проблемы, надо как-нибудь иначе объяснить все Нэли, может, сделать ей подарок… В кармане лежали две мелкие монеты — по две граны каждая. Что можно купить за такие гроши? Обычно саоми дарят любимым женщинам бусы, браслеты и пояса. Можно обувку новую — туфельки, сапожки… Ярат нахмурился, вспоминая, что же еще, но все выходило дорого, на четыре граны не купишь. Были, правда, в нагрудном кармане две золотые монеты — цары — Айлан дал в дорогу из своих сбережений на всякий случай, но, хотя деньги решили считать общими, расходовать запас нельзя, тем более что деньги эти не им, Яратом, заработанные.

Запустив руку в карман, он нащупал серебряные монетки, повертел их в пальцах, словно надеялся, что их вдруг станет больше. Но нет, с подарком придется повременить, и, наверное, не меньше месяца, когда и за лошадь заплатить смогут, и на дальнейшее пропитание заработают. Только вот целый месяц в столице оставаться совсем нежелательно, особенно после сегодняшнего: раз уж враг так открыто проявил себя — жди беды.

И — как заработать? Подсобным рабочим не выйдет: увидеть могут, потом неприятностей не оберешься, а рисковать — не один ведь.

Инга что-то прошептала во сне, Ярат отвлекся от собственных размышлений, прислушался, но слов не разобрал. Уже смирившись с тем, что скоро не уснет, поднялся, неслышно прошелся по комнате, поднял кусок деревяшки с пола, снова сел в свой угол.

Дома у него было много игрушек — маленьких деревянных зверюшек. Их вырезал отец, и не раз позволял сыну, крепко сжимая ножик в маленьких пальцах, пытаться повторить действия старшего. Ярат не помнил, получалось у него что-то или нет, но очень захотелось попробовать. Света было предостаточно, особенно для глаз саоми. Ярат вынул ножик и задумался ненадолго… Перед мысленным взором предстала грациозная саомитская кошка с шоколадного цвета гладкой, шелковистой шерстью, переливающейся в лучах заката.

К огромному удивлению, у него получилось. Нечто угловатое, напоминающее кошку разве что остренькими настороженными ушками и изящно выгнутой спинкой. Ярату не понравилось, и он вертел фигурку в руках, разглядывая, обдумывая, как бы придать ей более привлекательный вид, но внезапно чутье подсказало — близко враг, и, спрятав недоделанную деревянную фигурку в сумку, Ярат поднялся на ноги.

В тишине дома вдруг раздалось негромкое, но отчаянное "Нет!" и Ярат, вздрогнув, обернулся.

— Мама, мамочка… — Инга плакала, сжавшись в комочек, жалобно-жалобно.

Захотелось разбудить ее, но Ярат не знал, что будет происходить здесь через минуту, а потому решил, что пусть уж лучше спит.

Девушка вскоре умолкла, но продолжала тихо плакать, а Ярат вполне отчетливо услышал шаги снаружи. Кто-то подбирался к окну, причем не в одиночку: человек пять-шесть. "Если местные хулиганы — ничего страшного" — решил Ярат и прислонился к стене неподалеку от окна.

Сначала увидел тень на полу от заслонившего рассеянный свет с улицы чьего-то торса. "Зря все-таки Ингу не разбудил. Проснется, увидит, испугается"…

Один отошел к двери — караулить, еще кто-то обходил дом с другой стороны. Наверное, собрались влезть через темные комнаты, застать врасплох. Что ж… Физиономия бандита больше не торчала в окне — опасаясь спугнуть, тот спрятался, притаился. Ярат снял курточку, опустил ее на спящую Ингу, а сам прошмыгнул в соседнее помещение. Тьма поглотила его, сделав невидимкой, и Ярат спокойно стоял, ожидая, пока четверо вооруженных ножами хулиганов проберутся в неширокое отверстие окна.

Тот, кто шел первым, заметил нечеткий силуэт, но закричать не успел и упал на земляной пол, схватившись за горло. Он громко хрипел и задыхался, остальные испуганно попятились было назад, но передумали удирать, и кто-то крикнул:

— Эй, а-ну выходи!

Ярат снова позволил им увидеть себя. Еще один бандит попытался ударить его, но отлетел, кувыркнувшись, в сторону. Оставшиеся двое попятились к окну. Ярат «помог» им выбраться наружу, те же, что находились в помещении, сперва благоразумно решили вылезти сами, опасливо косясь на маячивший в темноте силуэт, но потом рассудили, что, верно, на руку незнакомцу сыграла неожиданность, а теперь есть все шансы показать ему, кто сильнее.

— Куда вы, эй! — крикнул один из них. — А-ну давай все сюда, сейчас мы его как…

Уловив негромкий звук, Ярат метнулся обратно, туда, где спала Инга, втащил уже почти пролезшего в окно бандита. Тот с испугу не сопротивлялся, и это спасло ему жизнь. Привычно надавив нужные точки у основания шеи, Ярат уложил обездвиженное тело на пол и послушав, на месте ли тот, у входной двери, вернулся в соседнее помещение. Все произошло так быстро, что четверо головорезов едва успели подойти к дверному проему и были мгновенно от него отброшены. На этот раз Ярат предпочел сразу действовать убедительно, потому как хулиганы не прислушивались к здравому смыслу и не отступили, пока не поняли, что их действительно могут убить.

Инга поднялась на ноги и, крепко сжимая ворот Яратовой куртки, вслушивалась в доносящиеся из соседней комнаты звуки, но при этом не отводила взгляда от неподвижного тела на полу. Вскоре шум стих, а потом вернулся Ярат. Не говоря ни слова, он подцепил за шиворот лежащего без сознания бандита и потащил к двери. Откатил чурбачок, выволок тело на крыльцо, закрыл дверь.

— Что там? — спросила девушка.

— Да ничего, уже все ушли.

— Ушли? — переспросила Инга и, не удержавшись от сарказма, добавила: — Сами?

На губах Ярата появилась усмешка.

— Кто сам, кому помогли. Спи лучше. Сегодня уже не потревожат.

— Верю, — отозвалась девушка. — На, забери свою куртку.

— Спасибо.

Поблагодарив Ингу неизвестно за что, Ярат снова лег и на этот раз сразу провалился в сон.

Ветхая сморщенная старушка, пошатываясь, стояла перед распахнутой дверью. Двое невысоких парней о чем-то расспрашивали ее, но явно безуспешно. Светловолосый арант в куртке на меху саомитской кошки смотрел издалека, не приближаясь к домику, крыльцо которого паутиной опутал виноград. Казалось там, в полумраке, что живет своей жизнью, дышит, едва заметно шевеля края шерстяной шали, в которую была завернута хозяйка, притаилось что-то отвратительно неживое, а сам дом истлел настолько, что стоит сказать громкое слово на пороге — рассыплется, погребет под грудой серого праха тех, кто неосторожно окажется поблизости. Люди пугались этого ощущения, и потому не слишком рьяно допрашивали старую женщину, мысля об одном — поскорее уйти подальше и от дома, и от его хозяйки, но опасались проявить трусость или суеверную глупость перед молодым командиром.

На бледном лице аранта появилась усмешка. Стиг не верил во зло из иных миров — слишком часто оно проявлялось в его родном мире, порой сменяя маску добродетели на звериный оскал, а нередко принимая вид столь устрашающий, что демоны подземных пещер могли бы ужаснуться, встретившись с ним лицом к лицу.

Зло было многоликим: оно ходило с факелами и топорами по родному лесу, оно встречало арбалетными болтами путников на дорогах, стальными когтями рвало и резало припозднившихся прохожих на улицах столицы, пело дикие, завораживающие песни, после которых нормальные миролюбивые люди сходили с ума, хватались за оружие и могли поднять руку на отца, на брата…

"Пусть его будет хоть немного меньше, этого зла" — так говорил старший брат Стига, когда уходил на императорскую службу. Он смог перевезти семью из родного леса, поредевшего за последние годы, на окраину столицы. Здесь мальчишка по имени Стиг чудом — иначе и не скажешь — попался на глаза господину Самриту Шану, тогда новому начальнику императорской тайной полиции, и стал его учеником. Сначала он мало выделялся среди сверстников, но со временем учитель стал все пристальнее присматриваться к молодому аранту, все чаще проводить отдельные уроки, обучая теперь не только искусству боя, но и многим наукам. А еще были беседы… увлекательные разговоры по вечерам, и Стиг далеко не сразу понял — это тоже обучение, причем очень важная его часть.

Тем временем зло гуляло по империи, умножаясь, совершенствуясь в хитрости, изворотливости, слишком часто оставаясь безнаказанным. Не всех преступивших закон предавали смерти — темницы и подземелья императорской тюрьмы никогда не пустовали, и запертое в каменных лабиринтах зло стерегли простые люди, такие, как брат Стига. Но и оттуда зло находило путь на свободу.

Стиг оставил четырех человек в пустом доме Вонга, остальным приказал возвращаться в столицу. Ночь была светлая, лунная, дорогу хорошо видно. Молодой арант ехал впереди, на его бледном лице лишь промелькнуло выражение недовольства, но тут же исчезло. Подчиненные не могли узнать, насколько раздосадован командир сегодняшней неудачей.

Они опоздали всего на пару часов, но в таком деле и минута может сыграть решающую роль. Беглеца спугнули, скорее всего, люди Вонга — точно неизвестно, однако Стиг был уверен в правильности собственной догадки. Почему Даен Вонг предпочел лишь напугать беглеца, но не связаться с ним? Возможно, на этот вопрос ответит Учитель Шан. Но, как бы то ни было, чудовище снова сбежало, и хотя в этот раз не оставило после себя множество бездыханных тел, Стиг был уверен, что это затишье — временное.

В памяти всплыл солнечный день конца весны — чуть меньше двух лет тому назад. Тогда Учитель Шан отменил урок, что делал только в исключительных случаях, и вместе с несколькими учениками, среди которых был и арант, отправился к императорской тюрьме, откуда пришло известие о побеге особо опасного заключенного.

На тюремном дворе ученики господина Шана увидели тела двух часовых, но, когда вошли в сырой, пахнущий плесенью коридор — трупов стало больше. Они лежали в разнообразных позах в коридорах и на лестницах, отмечая путь, по которому неслось наверх, к весеннему солнцу и пахнущему цветами воздуху вырвавшееся из самых глубоких подвалов зло.

В одном из охранников, словно прилегшем отдохнуть на грязных каменных ступенях, Стиг узнал своего брата.

Ветер дохнул в лицо снежной крошкой, Стиг обернулся.

— Аел, — позвал он, и один из следовавших за ним приблизился к командиру, — как прибудете — найдешь меня у господина Шана. Я поскачу вперед.

Пришпорив коня, светловолосый всадник понесся навстречу метели.