Юрий Бурносов Мертвец, который убежал

— Никогда! Никогда больше этого не делай! — обиженно сказал Молекула, убирая пистолет в карман куртки. Куртку он носил эластовую, яркую настолько, что больно было смотреть. — Ты что, идиот?

— Не думал, что ты боишься покойников, — проворчал Йонс. — Хорошо хоть палить не начал. Ты так и будешь стоять? Помоги, он тяжелый…

Молекула боязливо взял мертвеца за мускулистые волосатые ноги повыше щиколоток и, крякнув, помог Йонсу перегрузить его на тележку.

— Дерьмо, — сказал Йонс, толкнув убогую ржавую конструкцию на шести колесах. — Ручная тележка. Где они ее взяли, хотел бы я знать? Почему у них нет транспортера?

— Это морг, Йонси, — напомнил Молекула, брезгливо вытирая руки о плащ. — Это не супермаркет.

— Все равно, покойников тоже надо как-то возить, они тяжелые, а сами ходить не умеют… — сварливо бормотал Йонс, толкая тележку к двери, слабо освещенной красноватым светом лампы.

В боксе перед моргом на полу валялся охранник. Их приход он встретил за чтением спортивного журнала, который так и остался на столе. Охранник был жив, но надежно вырублен дозой релаксанта из парализатора Йонса. Судя по вытаращенным испуганным глазам, охранник боялся, что его попросту прирежут или заберут с собой для разборки на составные части. У Йонса мелькнула такая мысль, но он ее решительно отмел. За без малого десять лет работы он твердо усвоил, что во время выполнения существующего договора никогда не нужно делать то, о чем тебя не просили и что не обсуждалось особо. В противном случае ты либо не получишь никакой лишней выгоды, либо, что вероятнее, получишь дополнительные неприятности. Поэтому Йонс ограничился тем, что пнул бедолагу ботинком в бедро и выкатил тележку наружу.

Подпрыгнув на металлическом пороге, тележка лязгнула, а рука мертвеца свесилась вниз, тихонько стукнувшись о колесо.

— Руку поправь, — велел Йонс. Молекула осторожно, двумя пальцами взял руку за запястье и водворил на место.

— Когда ты на меня рявкнул, я чуть не насрал полные штаны, — признался он, помогая закрыть тяжелую дверь.

— Я не думал, что ты боишься мертвецов, — повторил Йонс. — Иначе какого черта ты брался за то дело? Я мог позвать кого-нибудь другого, кто не боится дохлятины.

— Мне нужны деньги, Йонси, — развел руками Молекула.

— Ладно, грузи его. Да смотри не стукни дверью, лишние синяки ему ни к чему…

Они аккуратно переложили труп на лежанку в фургоне и пристегнули его ремнями, чтобы не свалился в дороге.

— Вроде все нормально, — сказал Йонс, садясь за руль. Молекула поместился рядом и полез за сигаретами.

— Руки бы вымыть, — пожаловался он, прикуривая от газовой зажигалки. Я ж за мертвеца брался.

— Не за дерьмо же, — равнодушно сказал Йонс и завел мотор. Тот чихнул, провернулся и заглох. — Ну вот, начинаются неприятности. Пойди посмотри, что там такое.

Молекула со стонами полез наружу, поднял крышку моторного отсека и принялся возиться внутри. Йонс посмотрел на часы: почти половина второго. Еще больше часа в запасе, но никаких приключений не надо.

— Вроде все, — заявил Молекула, забираясь на свое сиденье. Он пах моторным маслом.

— Ну-ка… — Йонс снова завел мотор, на этот раз все пошло как положено. Фургон выехал из тесного двора больницы Николая Чудотворца и помчался по проспекту, обгоняя редкие ночные автомобили.

Украсть труп — не слишком популярное сегодня в Новой Москве занятие, и Йонс вполне мог бы найти себе дело на вечер поинтереснее, но клиент оказался чересчур богатым и заинтересованным. Его можно было понять: не каждый день знаменитый регбист, чемпион страны, умирает прямо на поле от спазма мозговых сосудов. Поэтому Йонс сразу, на первой минуте разговора, сообразил, что к чему, и заломил цену втрое выше обычной. Его агент по прозвищу Прищепка засомневался, но через полчаса перезвонил и с удивлением сообщил, что клиент согласен. Мало того, он даже назвал морг, куда увезли покойного регбиста, так что Йонс сэкономил на осведомителях.

Напарника также не пришлось долго искать: словно по заказу, на связь вышел Молекула и поинтересовался, не знает ли Йонс, где можно заработать пару монет. Конечно, если бы Йонс заранее знал, что этот урод боится мертвецов, он бы с ним и связываться не стал.

Йонс покосился на Молекулу. Тот курил, выпуская дым в открытое окно, и что-то мурлыкал себе под нос. Ладно, будем объективны: охранника он вырубил качественно, ничего плохого не сделал, а испугал его Йонс зря. Свои монеты Молекула заработал — при условии, что остальная часть работы пройдет не менее успешно.

— Слушай, а чего б ему не наловить нарков и прочих козлов? осведомился Молекула, выбросив окурок в окно и опустив стекло.

— Кому?

— Заказчику.

— Рассуди сам: хотел бы ты пожить в теле нарка? Конечно, из десятка нарков можно собрать одно более-менее приличное тело, но оно все равно будет с подвохом. Они ж все больные, полудохлые… То же самое и другие козлы, — Йонс ловко обогнал желтый грузовик энергетической службы и свернул с проспекта на бульвар Гагарина. — Если у человека есть деньги, он имеет право на все первосортное, в том числе на первосортное тело. А у нас в фургоне сейчас едет как раз такое: если ты не знаешь, это Кузнецов, троекратный чемпион страны по регби, олимпийский медалист.

— Тот самый? — опешил Молекула. — То-то я смотрю, лицо знакомое.

— И умер, что характерно, он спазма мозговых сосудов. То есть остальное тело практически здорово, а мозг все равно выкинут на хер.

— Убей меня, не понимаю, как можно жить в чужом теле, — Молекула выставил вперед руку и внимательно на нее посмотрел. — Вот это моя ладонь, вон шрам, это я в детстве за колючую проволоку зацепился… А как может быть, что это станет совсем другая ладонь, без шрама?

— Да ты философ, — усмехнулся Йонс, покосившись на носатый профиль Молекулы. — Есть такая работа: Вайнштейн и Горски, «Проблемы восприятия реальности после пересадки головного мозга». Издание, если не ошибаюсь, Афинского университета.

Можешь почитать, если интересуешься проблемой.

— А ты что, читал? — недоверчиво спросил Молекула, продолжая разглядывать ладонь.

— Читал. Кстати, еще лет двадцать назад нам бы с тобой понадобился спецфургон с кучей аппаратуры, и то неизвестно, довезли бы мы покойника или нет. Потому что начинались необратимые процессы в тканях. А сейчас пусть хоть сутки валяется, его потом сунут в регенерирующий раствор, помоют, почистят, и готово.

Приехали, между прочим.

Он загнал фургон на свободное место и заглушил мотор.

— Это «Пальма». Пошли, посидим, выпьем пару капель.

— А заказчик? Он сюда придет?

— Сам-то небось не придет, пришлет какого-нибудь костолома… И мой агент будет, Прищепка. Такие вещи делаются сложнее, чем ты думаешь, дружище Молекула… Кстати, почему Молекула?

— Да я на органика учился в свое время… Полгода… — смущенно признался тот, запирая фургон.

— Выгнали?

— Ага. Тогда студенческая демонстрация была, возле японского посольства… Я переусердствовал, меня и исключили.

— Так ты еще и политик? Положительно, удивил ты меня. Ладно, пойдем, а то дождь начинается.

С черного низкого неба и впрямь закапал ледяной дождь, и напарники поспешили внутрь сверкающего розовыми огнями бара.

— Я буду джин, — сказал Молекула, когда они сели за стойку. — А ты?

— Интересно, с каких это денег? — удивился Йонс. — Нам еще ничего не заплатили, как ты мог заметить.

Ну, на пару водочных коктейлей я еще наскребу…

— Пока ты искал труп, я почистил карманы у охранника, — хихикнул Молекула, выкладывая на стойку мятый бумажник из искусственной замши. Сейчас посмотрим, что тут есть…

Охранник оказался не слишком богат, но на бутылку не самого дорогого французского джина хватило. Какие-то квитанции и пластиковые карточки Молекула безжалостно выбросил в мусоросжигатель вместе с бумажником.

Чокнулись. Йонс посмотрел на большой светящийся циферблат над пивными кранами — начало третьего. Можно ждать гонцов.

— Как ты думаешь, Йонси, захватят юаровцы Мозамбик или же нет? спросил Молекула, вертя в пальцах запотевший стакан и любуясь, как плавают в джине цветные льдинки.

— На хер тебе Мозамбик? — лениво поинтересовался Йонс.

— У меня там брат. Двоюродный, в Красном Кресте работает.

— Если и захватят, брату-то что? Он нейтральный.

— Я уж думал в наемники податься, в посольстве ихнем записывали. Деньги обещали хорошие, в случае ранения — пенсию. Да не решился.

— Правильно сделал. Один парень из Наро-Фоминска, его Студень звали, банковский хакер, от ментов так скрывался. Поехал, знаешь ли, в Нигерию там как раз какая-то свара шла, между собой дрались. Ему тоже обещали и денег, и пенсию. А кончилось тем, что черные поймали, кол в задницу засунули, а потом сожрали Студня, и нету его теперь. Мне его однополчанин рассказывал, тому всего-то ногу гранатой оторвало…

Молекула покривился, допил джин и поспешно налил еще.

Прищепка появился точь в точь к сроку: его унылая физиономия, казалось, не предвещала ничего хорошего, но Йонс давно привык к обманчивой внешности агента. О наиболее забавных и выгодных вещах Прищепка, как правило, сообщал с самым тягостным выражением лица, тогда как новости плохие докладывал с улыбкой.

— Налейте и мне, — сказал Прищепка безнадежным тоном, опускаясь на высокий табурет. Йонс и Молекула на высокие табуреты взбирались, а Прищепка именно опустился — при росте в два десять он мог себе это позволить. — Привет, Молекула.

— Привет, тощий, — отозвался захмелевший уже Молекула.

— Когда будет человек от заказчика? — спросил Йонс, наливая агенту джина.

— А сейчас и будет. С деньгами. Только сначала, сказал, осмотрит груз.

— Господь с ним. Он там, в фургоне.

Привязан, чтоб не убежал.

Молекула хихикнул.

Представитель заказчика появился спустя минуту. Это оказался плотного сложения мужчина лет сорока в темно-коричневом дорогом костюме. Рядом с эластовыми куртками Прищепки и Молекулы и комбинезоном Йонса он смотрелся архаично, словно CD-ROM на прилавке с микроконтактами и информационными сканерами.

— Добрый вечер, — сказал архаичный тип.

Никто не выказал желания пожать ему руку либо совершить иной дружелюбный поступок, но тип того и не ждал.

— Где груз? — спросил он.

— Где деньги? — спросил Йонс.

— В моей машине. Машина на улице.

— В моем фургоне. Фургон тоже на улице.

Молекула снова пьяно хихикнул, но Прищепка его одернул.

Дождь не прекратился, и Йонс зябко поежился. Они подошли к фургону, тип вопросительно взглянул на напарников.

— Ключи у меня, — вылез вперед Молекула.

— Сейчас.

Он взялся за ручку задней дверцы, не встретил ожидаемого сопротивления и повалился в грязь.

— Что за черт? — пробормотал Прищепка.

Дверца была открыта, а в фургоне никого не было.

— Это шутка? — бесстрастно спросил архаичный тип.

— Нет. Не шутка, — Йонс внутренне собрался с силами. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— Эй, эй! — подал голос валяющийся на земле Молекула. — Я понял! Йонси, этот козел просто уволок нашего мертвеца, чтобы не платить денежки!

Тип отчетливо скрипнул зубами и упер твердый палец в грудь Йонса. Даже через толстую ткань комбинезона и противопульную прослойку Йонс чувствовал, как палец давит на грудину.

— Мы договорились, что груз будет здесь.

Где он?

— Я ничего не понимаю, поверьте, — Йонс старался говорить как можно более убедительно, понимая, что от этого зависит сейчас его жизнь. И расставаться с ней так запросто он не собирался.

— Йонси! — заверещал Молекула, пытаясь встать. — Я же сказал…

— Заткнись, кретин, — оборвал его Прищепка, схватил за руку и отволок подальше.

— Хорошо. Я поверю, что случилось нечто непредвиденное, — коротко кивнул тип, не убирая пальца. — Я свяжусь с вашим агентом через шесть часов. Соответственно ваш гонорар уменьшится вдвое — это при условии, что вы доставите груз по месту назначения. Если же по истечении шести часов груза не будет, мы примем иные меры. Я сказал достаточно?

— Достаточно. Благодарю вас.

Йонсу было трудно дышать, сердце, казалось, колотилось в самые ребра. Тип внимательно посмотрел ему в глаза, убрал палец и пошел к дальней в ряду машине — низкому черному «Форду».

Йонс подождал, пока автомобиль покинет стоянку, и повернулся к Молекуле.

— Йонси! — завопил тот, вырываясь из рук тщедушного Прищепки. — Йонси, он же нас кинул! Трупак у него в багажнике, я уверен! Йонси, я…

Зубы Молекулы резко щелкнули и он повалился навзничь прямо в лужу. Йонс подул на костяшки и наставительно сказал:

— Этот хренов кибер убил бы тебя одним пальцем, понял? Поэтому радуйся, что у тебя есть еще шесть часов. И за эти шесть часов мы должны найти сбежавшего мертвеца, потому что если мы его не найдем, то сами станем сраными, дохлыми, вонючими, никому не нужными мертвецами.

— Аминь, — завершил Прищепка, и на лице его расплылась счастливая улыбка.

— Ремни порваны, — сообщил Прищепка, выключая фонарик. — Просто разорваны пополам, и все тут.

— Отлично, — Йонс уткнулся лбом в баранку. — Просто замечательно. Покойник порвал ремни, открыл дверцу и убежал. Хорошо, допустим, что так оно и случилось. Молекула, куда бы ты пошел на месте покойника?

— На кладбище, — мрачно буркнул сидевший на своем месте Молекула, пробуя пальцем зубы.

— Неудачно пошутил. Еще раз.

— Домой, куда ж еще. Дом у него есть?

— Есть. И дом его найти легко… — Йонс включил справочную систему. Помещавшийся справа от руля экран слабо засветился, мигнул.

— Чертова развалюха! — выругался Йонс и стукнул ладонью чуть выше экрана. Он засветился ярче. Йонс откинул микроклавиатуру и ввел ключевые слова для поиска. Экран задумчиво поморгал и выдал адрес.

— Парни, он живет в Яблоневом Саду, — громко сказал Йонс. — У этого засранца там коттедж, даже картинка имеется. Три этажа. Живет вроде как один, а поскольку он помер, то никто его там сегодня ждать не должен… Так… Забор приличный.

— И, конечно же, охранная система, — констатировал Прищепка.

— Как раз охранная система — это херня.

Не вижу другого выхода, кроме как поехать и поинтересоваться, не пришел ли господин Кузнецов домой. Закрывайте двери и покатили.

К дому Кузнецова вела извилистая дорога с идеальным покрытием, окруженная яблонями. По причине осени они стояли голые и неприглядные, но летом тут, видимо, был сущий рай.

Фургон остановился перед ажурными мокрыми воротами, над которыми сиял прожектор. Его луч уперся прямо в лобовое стекло автомобиля, и Йонс зажмурился.

— Вот сука, — посетовал Прищепка. — Светит…

— Перестанет, — Йонс достал пистолет, высунулся в окно и выстрелил. Вопреки ожиданиям пуля почти беззвучно разнесла линзу. Стало темно.

— Ворота надо таранить, — сказал Молекула. — Стенка вон какая, каменная, да еще проволока поверху.

— Остается надеяться, что у него нет живой охраны, — вздохнул Йонс, отвел фургон для разгона назад и врезался в ворота.

Они оказались хлипкими: створки отлетели далеко в стороны, а машина, подпрыгнув на декоративном бордюрчике, вылетела передними колесами на огромную клумбу, укрытую пленкой.

— Зараза… — пробормотал Йонс.

Повозившись с пару минут, они съехали с клумбы и направились к видневшемуся в свете фонарей дому.

— Если сигнализация сработала, менты уже едут сюда, — как бы в пространство произнес Молекула.

— Хер с ними. Ментов я боюсь меньше, чем этого кибера. У меня до сих пор ребра болят.

Развернув фургон носом к воротам — на случай поспешного бегства — Йонс в сопровождении мрачных напарников поднялся по лестнице к дверям. Он постоял секунду, вглядываясь в непрозрачную черноту дверного стекла, потом поднял руку и нерешительно нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась. На пороге стоял давешний покойник в дорогом домашнем халате и внимательно смотрел на Йонса.

— ? — мог! — громко сказал Прищепка. — Это что, он?!

Молекула пришел в себя, только когда Йонс вылил ему на голову стакан ледяной минералки. Но и тогда он забился в самый угол огромного темно-красного дивана и с ужасом смотрел оттуда на троицу, сидящую вокруг овального орехового столика.

— Крайне неудачное стечение обстоятельств, — сказал Кузнецов, отпивая из бокала. — Меня предупреждали, но я решил сэкономить и купил-таки этот блок ориентации. Сингапурский.

— Это вы зря, — с видом знатока покачал головой Прищепка. — При ваших доходах…

— Но они обещали за ту же цену гораздо более высокие возможности! запротестовал регбист. — И поначалу так и было, а сегодня блок вырубился прямо во время игры. Пошел сбой системы, разладились цепочки… Короче, я упал, а врач — это же был обыкновенный, человеческий врач, ничего не смыслящий в кибертехнике — пытался оживить меня самыми что ни на есть человеческими лекарствами и процедурами. А потом констатировал смерть.

— Ну вы и влетели! — восхищенно сказал Прищепка. — Это история для толстого журнала!

— Вот этого я и боюсь… — окончательно погрустнел Кузнецов. Понимаете, меня дисквалифицируют, причем с большим скандалом… Возможно, будет громкое судебное разбирательство. Киберы, как известно, в официальных спортивных состязаниях не участвуют, а мне таких трудов стоило это скрыть…

Подкупы, экранные системы, специальные разработки… Да что мне — в сборной человек шесть в курсе дела! Я угробил дикие деньги, и так прокололся, подвел других…

Йонс хрустел чипсами и думал. Большие часы на стене показывали без десяти шесть. За окном почти рассвело.

— Когда я очнулся в вашей машине, — продолжал Кузнецов, — я долго не мог понять, где нахожусь.

Потом разорвал ремни, огляделся и понял, что мое тело кому-то понадобилось. Я слышал такие истории, хотя пересадка мозга до сих пор штука редкая и малоуспешная… Я не могу винить ни вашего заказчика, ни вас самих. В конце концов, мое тело и впрямь достойно внимания. Но я-то кибер! Никто об этом не знал, но я — кибер. А вам не нужно тело кибера.

— Да, нам не нужно тело кибера, — подтвердил Йонс.

— Вот-вот. Я вылез из машины, поймал такси — спасибо, кстати, за старый комбинезон, который я нашел в фургоне. Хотя я был одет в рванье, таксист все же остановился, и не прогадал — я заплатил ему в десять раз больше обычного счетчика…

— А деньги откуда? — вякнул Молекула из своего угла.

— У меня есть особый счет, без карточки.

Вызвал через систему расчетов такси, ничего сложного… Я так и думал, что появитесь вы, потому не удивился. Даже сигнализацию выключил. К чему мне лишний шум?

— Мы понимаем ваши проблемы, — сказал Йонс, — но теперь поймите и вы наши. Заказ сделан, и нас попросту прикончат, если мы его не выполним. С другой стороны, ваше тело теперь никому не нужно, и, возможно, заказчик это поймет. Прищепка!

— Что такое?

— Позвони заказчику и узнай, что нам делать в подобной ситуации.

— Легко, — согласился Прищепка и встал.

— Где у вас связь?

— Вон, в углу…

Прищепка протащился в угол, связался с клиентом и принялся объяснять ему положение вещей. Потом замолчал и выслушал что-то с полуоткрытым ртом, после чего отключился.

— Неприятно говорить вам, ребята, но они сказали, что процесс уже запущен. Как я понимаю, сам заказчик сидит где-то очень высоко наверху, так что я разговаривал лишь с посредниками, на которых тоже давят и которые тоже боятся за свои шкуры. Так что давайте что-нибудь придумывать.

Кузнецов возмущенно грохнул кулаком по столу:

— Я ничего не понимаю! Я же жив! Мало того, я — кибер, мое тело никому не нужно!

— Да мы все это понимаем, — мягко сказал Прищепка. — А вот они не понимают. Они, верно, хотят, чтобы мы привезли ваше… э-э-э… тело, чтобы потом передать его по инстанциям, а те уж на месте пусть убеждаются. Денежки-то заплачены, аванс уже пошел…

Йонс печально посмотрел на регбиста и выхватил пистолет.

Кузнецов вцепился в край столика.

Казалось, он готов его перевернуть и броситься в драку, но неожиданно улыбнулся и сказал протяжно:

— Э-э, не-ет! Я вам нужен целый и невредимый. Без дырок в туловище кроме, конечно, естественных. Так что уберите вашу пушку. Сами понимаете, что в рукопашной вам втроем против меня не выстоять, не так ли? А если вы притащите мой простреленный труп, вас не похвалят, не так ли?

Йонс кивнул и убрал пистолет. Он понял, что чертов спортсмен только что сделал их, словно детей. Прищепка тоже спрятал свою пушку, а вот про Молекулу регбист забыл. И напрасно, потому что тот подкрался к нему сзади и обрушил на бритую голову Кузнецова тяжелый деревянный стул.

Регбист завалился вперед, лицом на стол, опрокидывая бутылки с вином и бокалы.

— Скорей! — завопил Прищепка. — Пока у него ступор, вяжите его, вяжите!

Они связали слабо подергивающееся тело Кузнецова собственными ремнями, шнурами от штор, а в довершение всего истратили целый рулон скотча. Подумав немного, Молекула залепил скотчем и рот спортсмена.

— Что теперь? — спросил Йонс, оглядывая потных, ощерившихся соратников.

— Теперь его необходимо культурно умертвить, — развел руками Прищепка.

— Эй, Йонси, он вроде был неплохой парень! — запротестовал Молекула, но Йонс перебил его:

— Кажется, минуту назад именно ты огрел его по башке стулом. Ты сделал это в приступе симпатий к нему?

— Нет…

— Тогда давайте дружно вспомним, что нужно сделать с кибером, чтобы его надежно вырубить. Да поскорей, а то он очухается!

— Он уже очухался, — хохотнул Прищепка.

Действительно, регбист открыл глаза и теперь злобно смотрел на своих пленителей.

— Переверните его лицом вниз, — распорядился Йонс. Напарники тут же сделали это, и тогда кибер принялся глухо мычать в ковер.

— Не обращайте внимания, — сказал Прищепка деловито. — Уже седьмой час, у нас все меньше времени.

— Херня. У кого есть нож?

— Пойду посмотрю на кухне, — вызвался Молекула и вернулся спустя мгновение с большим сверкающим ножом.

— Поменьше ничего не было? — уничтожающе посмотрел на него Йонс. Тот замотал головой.

— Ладно, сойдет, — сказал Прищепка и сделал первый надрез на мощной шее регбиста. Под выступившей белесой жидкостью с прожилками натуральной крови обнажилось что-то типа дырчатой золотистой фольги.

— Что это за хреновина? — поинтересовался Молекула, с любопытством заглядывая сверху.

— А я знаю? — огрызнулся Прищепка, пытаясь подковырнуть фольгу кончиком ножа. — Что я, кибермастер? Так, читал кое-что, ребята рассказывали… В конце концов, нам надо его всего лишь прикончить, так ведь? Чтобы эти гады потом были спокойны и уверены, что их не надули.

— А деньги, Йонси? Парни, как вы думаете, деньги они нам дадут? — не угомонился Молекула.

— Теперь уже не о деньгах речь, — буркнул Йонс, придерживая судорожно дергавшегося кибера. — Живыми бы уйти.

— Ага! — торжествующе сказал Прищепка. В открытой ране обнажился позвоночник, к которому примыкал толстый провод в изоляции. Разрезав изоляцию вдоль, Прищепка промокнул кровь и жидкость куском шторы.

— Мать моя, а проводов-то… — фыркнул он. Кузнецов взвыл особенно протестующе, из чего все сделали вывод, что добрались до важной зоны.

— Какой перерезать? — растерянно спросил Прищепка, оглянувшись на приятелей.

— Режь хоть все, — посоветовал Йонс. — Не взорвется же он. Режь, пока не помрет.

Кузнецов взвыл еще страшнее.

— Сказать чего-то хочет, — боязливо промямлил Молекула. — Может, снять липучку?

— Сними, да смотри, чтоб не укусил…

Кузнецов откашлялся и хрипло сказал:

— У меня есть деньги.

— О деньгах ли теперь говорить? — хмуро сказал Йонс, глядя, как внутри раны сокращаются мышечные волокна и псевдотяжи. — Нас убьют.

— Вы можете скрыться. Я сам собираюсь рвануть в Южную Америку, мне тут оставаться опасно.

— В Южной Америке тоже люди живут, — согласился Йонс, — но это не повод ехать туда помирать. Мы работаем с серьезными господами, понимаете? Нас найдут.

— Вы спрячетесь! — безнадежно вскричал кибер. — У вас будут деньги!

— Заклей обратно, — распорядился Йонс.

На этот раз Молекула один не справился, пришлось ему помогать.

Наконец рот залепили, и Прищепка с видом хирурга-убийцы принялся перерезать один проводок за другим.

Кузнецов дергался, извивался, пытался стряхнуть своих мучителей. Путы трещали, но держали.

— Слушай, не издевайся ты над ним, — встрял сердобольный Молекула.

— У киберов иной болевой порог, — возразил Прищепка. — Он притворяется.

— Вот когда тебя самого будут так резать, тогда вспомнишь о гуманизме, — рявкнул Йонс. — Заканчивайте, нам еще надо довезти его!

Когда все проводки были перерезаны, регбист лежал неподвижно. Изо рта натекла слюна, зато рана больше не кровила. На всякий случай Прищепка перевязал ее очередным куском шторы и, отдуваясь, сказал:

— Мне надо напиться, парни. Мне срочно надо напиться.

— Нам всем надо срочно напиться, но мы это сделаем только после того, как отвезем труп заказчикам, — Йонс поспешно допил вино из своего бокала, чудом не упавшего со стола.

Погрузить тело в фургон было делом нескольких минут, и вскоре они уже ехали навстречу восходящему солнцу по широкому свежевымытому бульвару Пушкина. Сидевший позади Прищепка то и дело оглядывался на привязанного к скамейке регбиста, но тот не шевелился.

— Ты что, не уверен в своей работе? — ехидно спросил Молекула.

— Не уверен. Может, он опять вскочит.

— Главное сбыть его с рук, а там пусть хоть танцует, — Йонс сунул Прищепке блок связи. — Давай, договаривайся. Я не хочу, чтобы у этих засранцев появились новые условия.

Фургон въехал на территорию заброшенной энергоподстанции. В нескольких сотнях метров находился огромный парк, но здесь царило запустение. В воздухе пахло ржавчиной и асбестом.

— Вон они, — сказал Йонс, кивая на черный «Форд». Кибер в костюме стоял возле машины, с другой стороны стоял еще один, белесый, с пистолетом в опущенной руке. Явно внутри автомобиля сидел кто-то еще, но сквозь непрозрачные стекла Йонс их не видел.

Не доезжая до «Форда» метров пяти, Йонс остановил фургон и вылез наружу. Кибер, мягко ступая, подошел к нему и спросил:

— Где груз?

— Внутри, — сказал Йонс. Кибер обошел его, словно неодушевленный предмет, и заглянул в проем открытой задней дверцы. Кузнецов лежал на своем месте, как ему и полагалось.

— Он, — согласился кибер.

— Я предупреждал, — влез Прищепка. — Это не совсем то, что вам нужно.

— Замолчи, — велел кибер, даже не удостоив его взглядом. — Перегрузите его в наш автомобиль.

Тащили тело втроем, ни кибер, ни его белесый спутник не помогали. Загрузив Кузнецова в объемистый багажник «Форда», они отошли в сторонку, опасаясь, что ситуация опять пойдет наперекосяк.

— Все, — сказал кибер. — Вот деньги.

Половина суммы, согласно договору.

Йонс осторожно взял протянутую анонимную карту и положил в карман комбинезона. Ни на какие деньги он уже не рассчитывал, но раз уж их дают, надо брать.

Кибер сел в «Форд», за ним забрался его белесый спутник, и автомобиль уехал, плавно обогнув грязный фургон Йонса.

— Во! — радостно сказал Молекула. — Деньги дали!

— Не радуйся, — сказал Йонс. — Что-то они подозрительно мило с нами расстались.

— Черт с ними, давай обналичим карту! — заорал Прищепка. — Мне необходимо нажраться, парни, мне просто необходимо нажраться!

Они сидели в «Алебастре».

На сцене пульсирующе визжала очередная кибергруппа, а вокруг орала разными голосами фанатствующая молодежь школьного возраста. Утром рано в «Алебастре» было относительно спокойно — по местным меркам, разумеется, да и находился он недалеко, потому напарники забрели именно сюда.

В автомате «Московского универсального» они обналичили анонимную карточку, которая после использования тут же самовозгорелась и обожгла Прищепке пальцы. Сумму разделили честно, на три части, и принялись методично напиваться.

— Слушай, — сказал плывущий в глазах Йонса Молекула, воздев указательный палец. — Как ты думаешь, юаровцы нападут на Мозамбик?

— Ты опять собрался в наемники? — с насмешкой спросил Йонс, пытаясь взять со стола стакан. Ч-черт… Он, конечно же, промазал.

— Ага. Я тут подумал, для меня это слишком. Я думал, мертвецы спокойный народ. Лежат себе, взял, его увез, продал кому надо… А они бегают!

— Они бегают… — забормотал отключившийся Прищепка, облокотившись на стол. — Они бегают… Они бегают…

— Езжай в Мозамбик, — сказал Йонс, поймав-таки стакан и опрокинув его в рот. Вкуса он не почувствовал. — Езжай в Мозамбик. — Кажется, его тоже понесло, как и Прищепку.

— Они бегают… — бормотал Прищепка.

— Езжай в Мозамбик, — вторил ему Йонс, мертвой хваткой вцепившись в спасительный стакан.

Молекула покачал головой и повернулся к бармену, чтобы заказать себе еще выпивку. Он чувствовал себя слишком хорошо для случившегося и всеми силами хотел положить этому конец.

23 ноября 1999 г.