"Татхагата (Об Учителе Сёко Асахара и Аум Синрикё - глазами учеников)" - читать интересную книгу автора (Асахара Сёко)
А. Письмо, написанное заключенной Уппалаванной-Сейтайши (мирское имя – Миякодзава Кадзуко)
Джотис-Ши (Накада Киёхиде), руководитель бывшего министерства строительства АУМ Синрикё, с осени 1995 года вел переписку с заключенной Уппалаванной-Сейтайши (Миякодзава Кадзуко), руководительницей религиозного объединения. Господин Накада так объяснил то, что представил эти письма журналу “FOKAS” для опубликования:
“Хотя госпожа Миякодзава была арестована из-за такого незначительного проступка, решением суда она получила 1 год. У людей создалась иллюзия, будто она совершила что-то совершенно бесчеловечное, но она действительно ничего не знает. Я думал о том, что многие пребывают в заблуждении относительно того, с каким душевным состоянием она сейчас все выносит, и, если люди, состоявшие в религиозном объединении, и обычные люди хоть немного поймут ее настоящие сокровенные мысли, не легче ли ей будет вернуться в общество после освобождения? В марте, во время встречи, я предложил ей: “Давай опубликуем твои письма в еженедельнике. Потому что мне трудно передать словами, что у тебя на душе”, – и получил согласие.
Уппалаванна-Сейтайши была задержана по подозрению во вторжении в чужую квартиру в мае 95 года полицией префектуры Айти, когда вошла на лестничную площадку частного особняка бывшей верующей, вышедшей из АУМ. Джотис-Ши был арестован ещё раньше её в апреле 95 года полицией той же префектуры Айти по подозрению в запугивании и попытке мошенничества. Джотис-Ши говорит, что они начали переписываться, когда в полиции префектуры Айти неожиданно произошла вторичная встреча между
ними.
“Однажды после допроса я возвращался в свою камеру и столкнулся с девушкой, которую уже где-то видел. Волосы у нее были короткие, и я не сразу узнал ее. Когда спросил: “Уж случайно не Вы ли это, г-жа Миякодзава?” – она приветливо улыбнулась. Наши камеры разделяло ещё примерно пять камер, и чтобы не очень сердить дежурного надзирателя, мы, например, просто говорили друг другу: “Доброе утро”, – или же воодушевляли себя тем, что окликали друг друга.
Более 10 раз их письма встречались в Канцелярии Дома Предварительного Заключения в Нагое. Джотису-Ши ещё в конце 95 года был вынесен приговор: в отношении запугивания – невиновен, в отношении попытки мошенничества – условно один год каторжных работ с трехлетним испытательным сроком. И их переписка продолжилась и после того, как его освободили. “На мне лежит ответственность”. На первом публичном суде в августе 95 года Уппалаванна-Сейтайши решительно заявила, что отрицает участие в принудительном возвращении и наблюдении за бывшей верующей. В том же году, в октябре, суд приговорил ее к одному году каторжных работ. В апреле 96 года апелляцию отклонили и суд утвердил приговор. Но и после освобождения Джотис-Ши вместе со своей женой, бывшей верующей, 10 с лишним раз встречался с ней.
Джотису-Ши (господину Накада Киёхиде ) Наконец, позавчера (12.01), до меня дошла копия новостей на шести страницах, которую вы передали 4 января. Я была очень рада. Прочитала эту статью и подумала: “Наконец-то напечатали приемлемую информацию”. Потому что написали, что я “невиновна”. Кажется, в этот раз они подумали, что совсем не помещать в печати возражений – это никуда не годится. Я хотела бы поблагодарить господина Сато, председателя суда, который, несмотря на всё, соблюдает законность. Я думаю, что он по-настоящему мужественный человек. Главное – он не идет на компромисс. И Вам, Джотис-Ши, я от всего сердца выражаю уважение за то, что Вы настойчиво и честно продолжаете подавать жалобы в суд. Поэтому опять – “поздравляю!!!” Когда пробегала глазами статью, заметила, что все точно так же, как и во время моего ареста. Они не поехали в Токийское полицейское управление, но арест верхними полицейскими чинами очень похож. Прежде всего, следствие таково (если не принимать во внимание мое дело): дело об убийстве последователей (монахов и мирян), зарин в Мацумото, зарин в метро, дело Сакамото и Кария и т. п. Они рассматривают меня как одного из тех, у кого в руках все нити. Когда меня арестовывали, полицейский агент сказал: “Миякодзаву схватили – следом обязательно пойдет Асахара”. Поэтому, хотя ко мне и не применяют силу, как к Вам, все вышеупомянутое расследуют в деталях (вспоминают разговоры и делают записи). Например, участие в деле Майтреи-Сейтайши. Убеждены, что я слышала важные вещи, так как раньше мы были влюбленной парой. Вдобавок к этому твердо убеждены, что я возлюбленная Сонши, поэтому клевещут на меня по-всякому, таким образом изо всех сил стараются меня поколебать и вытянуть что-нибудь важное. А я могу отвечать только “не знаю”, так как я лично ничего не знаю. Я думаю, что Вы, может быть, тоже в подобной ситуации. Но те, кто наверху, считают само собой разумеющимся, что я – воплощение всех смертных грехов. (букв: Пять больших грехов в буддизме: убийство, воровство, прелюбодеяние, ложь, пьянство – прим. пер.). К тому же я слышала, что следователей время от времени критикуют сверху за то, что они мало стараются! Я действительно удивилась, просмотрев новости со свежими фактами. Бедный сыщик начал понимать, что я действительно ни в чем не участвовала; но сверху его продолжают критиковать, и он продолжает расследовать, хотя ничего не получается. В довершении всего, когда он спрашивает: “Что, память отшибло? Ничего не помнишь?”, – я отвечаю: “Допустим, временно отшибло. Но если бы я к чему-то была причастна, то, наверное, другие бы упоминали мое имя. Ну, упоминали или нет?” Вот так мы спорим, а сомнения его так и не рассеиваются. Расследование будет идти до июля. 7 июля, наконец, будет проверка на детекторе лжи. К тому же только по одной теме: подробности дела об убийстве. Все равно этот досмотр ничего не даст. В третьей декаде июля меня, наконец, переводят в ведение Канцелярии Дома Предварительного Заключения. Поэтому на этот раз из-за ограничения по времени будет рассмотрено только вторжение на чужую территорию, так как других серьёзных дел не осталось. В частности, и те, кто арестовывали, и те, кто предъявляли иск, будут выглядеть неприлично, если не смогут приписать мне ничего посерьёзней. Самое первое уже утверждается. В том многоквартирном элитном доме первый, второй и третий этажи сдаются внаем. Я всего лишь один раз вошла на запасную лестницу, которая находится снаружи дома. На входе консьержа не было. И намерения у меня были совершенно чистые. На втором суде я настаивала на этом. Раньше я действительно видела в полицейском участке, что она терпела от своих родителей и старшего брата ужасное насилие, а потом была насильственно водворена в психиатрическую клинику. Родители вынудили ее получить такой ужасный опыт. Поэтому я не верила ни полиции, видевшей такое насилие, ни родителям, которые упекли свою родную дочь в психушку. Хотя она совсем упала духом в практике, в тот раз сказала, что обязательно свяжется через неделю. Но прошел уже месяц, а от нее ни слуху, ни духу. Странно. Я звонила ей домой, но никто ничего не объяснял. Я подумала, что это похоже на более ранний период, когда ее отправляли в психиатрическую клинику. Так или иначе, я беспокоилась и решила убедиться, в каком она положении. Зашла в этот дом – и вот, тюремное заключение… Содержание второго суда средствами массовой информации не освещалось. Разбиралось только утвержденное в ходе дознания. Какое счастье. Из Токио специально приехали мои старшие товарищи со времен Университета. На втором суде они занимали места, предназначенные для публики, и выражали мне свое сочувствие: “Приговор ужасный”. Ещё сказали, что участие средств массовой информации – тоже ужасная вещь. Но публики может присутствовать только 64 человека, а остальные люди, большинство, могут получать только односторонние, предвзятые факты, предоставленные для средств массовой информации полицией и следствием. Им вдалбливается, что даже если это не инцидент, все равно это станет инцидентом. Вот это и есть контроль сознания. Из-за того, что мне навязали отягчающие обстоятельства, у двоих человек, называемых моими сообщниками, суд прошел позже, чем у меня, а приговор был вынесен раньше меня. В день моего приговора будет утвержден и их приговор. Я совершенно ошеломлена этим. Так как другие бывшие обвиняемые говорят, что мне, естественно, тоже должны дать условно и что хорошо было бы выйти как можно раньше, полагаю, споров будет немного и на апелляцию тоже буду подавать. Люди, которые приходили ко мне на прием, кажется, говорили, что с людьми, у которых это в первый раз, обычно обходятся без всяких формальностей. Мои пять адвокатов (на самом деле их было семь) все уши мне прожужжали: “Без формальностей. Вы невиновны!!!” Но, можно сказать, на самом деле средства массовой информации искусно подводят дело к тому, что есть отягчающие обстоятельства: использование других обвиняемых. Я опасаюсь, что суд, который обязан быть беспристрастным и великодушным, управляем информацией средств массовой коммуникации и вынесет приговор, закрыв глаза на подложные факты. Я думаю, подобный разворот событий имеет место не только в моем случае. И смех и грех. Они совершенно не собираются искать истинные факты. Просто средства массовой коммуникации радуются тому, что информация, проистекающая от полиции и следствия, течет дальше как есть. Хотелось бы, чтобы это выяснили. Вот в каком смысле эта статья, присланная Вами, искренна. Хочется надеяться на это. Вам тоже ведь досталось. Ездили в Токио, заболели. Когда Вас переведут в Токио? Три женщины, включая меня, (Вам ведь понятно, о ком речь?) беспокоимся, здоровы ли Вы (Вы ведь болели). Когда я приеду 13 июня в Нагою на первый суд, может быть, удастся встретиться ещё раз. Мы все ждем. Вы приедете? Увидев, что Вы были в Канцелярии Дома Предварительного Заключения, я облегченно вздохнула. Джотис-Ши, а Вам случалось проходить проверку на детекторе лжи? Я такая дура: проспала всю вторую половину. Последний вопрос услышала сквозь сон и подумала: “А, нельзя спать!!!” И вернулась в физическое тело. Но время уже подошло к концу. Я извинилась: “Извините, я нечаянно заснула”. Кажется, такого ещё не было, чтобы во время проверки на детекторе лжи спали. Если бы я действительно в чем-то была замешана, то, наверное, была бы напряжена. Но все эти вопросы не имели ко мне никакого отношения, поэтому я вошла туда и расслабилась. Правда, перед проверкой мне сказали: “Если проверка на детекторе лжи ничего не даст, расследование будет закончено”. На это я подумала: “Как бы не так!” До самого конца я продолжала сомневаться. Адвокат отправил мой протест, и наконец-то было решено меня перевести. Скорее бы закончились все формальности. Так как среди редакторов журналов есть умные люди, я хотела разоблачить такие вещи. Если бы меня напечатали в газете, я без всяких стеснений говорила бы все, что думаю. Так как я выполняла свой долг, то думала, в некотором смысле, что результат будет огромным. Такова была одна часть моего плана. Тогда я думала, что возвращаю им карму. Подала на апелляцию и опоздала. Буду благодарна, если в этот раз Вы передадите сообщение Н***-сан вместо меня. Действительно, к таким людям нужно испытывать сострадание. Боги Божественных Ушей заставляют меня слушать разговоры следователей и судей, но мне это уже надоело… Так как это люди с особыми мирскими Заслугами, я бы хотела, чтобы они, используя эти Заслуги, употребили их на повышение духовности и божественности. (зачеркнуто). Я думаю, в будущем нас ожидают каждодневные трудности, но Вы, пожалуйста, старайтесь в Добре и честно прикладывайте усилия. Я молюсь о том, чтобы ежедневная практика принесла большие плоды. Пожалуйста, передайте также госпоже Х***, чтобы она упорно старалась в практике.