"Римские легионы вне полей сражений (Эпоха ранней Империи)" - читать интересную книгу автора (Колобов А. В.)

Глава VI Религия и праздники римских легионов

O религиозной жизни римской армии республиканской эпохи известно немного, ибо вплоть до военных реформ Гая Мария солдаты полностью идентифицировали себя с гражданским коллективом и не нуждались в особых формах проявления религиозных чувств. Другое дело, что менталитет и, соответственно, религия гражданского коллектива римского полиса имели черты, которые, по нашему мнению, можно определить современными понятиями "милитаризм" и "империализм".⁽¹⁾ После военной реформы Гая Мария появилась первая форма культовой практики, присущая исключительно военным: почитание боевых значков и, особенно, легионного орла.

С возникновением Империи и образованием постоянных легионов оформляется удивительный феномен "военной" религии. Предназначенные для армии культы были призваны обеспечить лояльность войска правителю, а также способствовать приобщению провинциализирующихся легионов к системе римских духовных ценностей.⁽²⁾

В каждом военном лагере, а именно в здании комендатуры, находилось aedes principiorum -- знаменное святилище. Замечательная реконструкция такого святилища была предпринята на рубеже XIX-XX вв. Т. Моммзеном при восстановлении рассчитанного на когорту кастелла времен Септимия Севера на германском лимесе в Заальбурге. Там находились войсковые значки, легионный орел, статуи наиболее почитаемой в Римской империи капитолийской триады: Юпитера, Юноны и Минервы, а также статуи принцепсов. Кроме того, своеобразные часовни были в каждом строении внутри лагеря и прежде всего в казармах.

Юпитер -- главный бог римлян -- почитался военными под многими эпитетами: Conservator, Depulsor, Fulgirator, Fulminator, Monitor, Paternus, Salutaris, Prestitus, но чаще всего Optimus Maximus (Всеблагой Величайший). Именно в последнем качестве он выступал покровителем Римского государства. Главным имперским богом Юпитер стал не сразу. Поначалу он был оттеснен богами -- персональными покровителями властвующих особ: Венерой, Марсом, Аполлоном. Нерон возродил ведущую роль Юпитера как патрона принцепса в государственной религии.⁽³⁾ Войска и связанное с ними приграничное население на постулат о связи императора и Юпитера ответили строительством гигантских каменных колонн, посвященных Юпитеру Всеблагому Величайшему и царствующим особам. Наиболее известная колонна Юпитера находится в Майнце.⁽⁴⁾ Юпитеру посвящались триумфы и овации, а также supplicatio -- праздничные молебны -- в капитолийском храме по случаю выдающихся побед римского оружия. Каждый год, 3 января, в день принесения присяги, на легионном плацу торжественно устанавливали новый алтарь в честь Юпитера Всеблагого Величайшего, а старый алтарь зарывали в землю. Немало таких алтарей обнаружено при раскопках военных лагерей в Британии.⁽⁵⁾ Юпитеру приносилась главная жертва в день рождения легиона. Подобно тому как строительство города римского права начиналось с сооружения храма капитолийской триады, образование ветеранских колоний начиналось с торжественного установления алтаря в честь Юпитера. Известно множество индивидуальных посвящений Юпитеру Всеблагому Величайшему от военных самых разных рангов и от ветеранов. С Юпитером был связан легионный орел -- самая большая святыня среди войсковых знамен, потеря которой вела к расформированию воинской части. Легионного орла в сражении охраняла первая -- тысячная -- когорта под руководством центуриона-примипила. Легионные орлы изготовлялись из бронзы и покрывались либо позолотой, либо серебром. В эпоху принципата легионный штандарт представлял собой прикрепленную к длинному древку фигурку орла в вертикальном положении с распростертыми крыльями и удлиненным хвостом (как на германском гербе). После реформ Константина орлы на римских штандартах сохранились, но их стали изображать в горизонтальном положении (как на гербе США).⁽⁶⁾

Минерва и, особенно, Юнона поодиночке не были особенно популярными у военных, за исключением принципалов, часто посвящавших индивидуальные инскрипции Минерве как патронессе litterati homines, т.е. людей, причастных к занятиям, требующим грамотности и квалификации.⁽⁷⁾

Из божеств официального пантеона за пределами "большой тройки" особым расположением легионеров пользовался Марс, наделенный множеством эпитетов: Ultor, Pater, Victor, Militaris и т.д. Наиболее знаменит Марс-мститель (Ultor), активно пропагандируемый Октавианом-триумвиром ввиду неизбежного возмездия убийцам Цезаря, а также парфянам. Персональные посвящения Марсу-мстителю от простых воинов появились, по всей видимости, в связи с победами над внутренними и внешними врагами, которых человеку всегда было свойственно рассматривать как обидчиков. Археологи часто находят внутри легионных лагерей посвящения Марсу-кампестеру (полевому), оставленные военными инструкторами из числа иммунов и принципалов.

Начиная с Траяна приобретает популярность в войсках Геркулес, считавшийся при Антонинах покровителем императоров. Принцепсам-стоикам, а вместе с ними и воинам весьма импонировал сын Юпитера -- непобедимый воин, неустанный борец за улучшение жизни простых людей.⁽⁸⁾ Известно немало посвящений Геркулесу от солдат и гражданского населения лимеса.

Еще при Августе складывается круг абстрактных божеств, олицетворяющих морально-этические ценности Империи и потому чтимых в армии. Центральное место среди них занимает богиня победы -- Виктория. Пропаганде Виктории как богини военной победы уделяли значительное внимание Гай Марий и Юлий Цезарь.⁽⁹⁾ Поначалу считавшаяся богиней военных побед, Виктория при Антонинах стала богиней любых жизненных успехов, а потому широко почиталась и гражданским населением западных провинций.⁽¹⁰⁾ В отличие от других абстрактных божеств, иконографическая идентификация которых затруднительна, Виктория изображалась, как правило, в виде женщины, возлагающей венок на голову императора.⁽¹¹⁾

Из римских божеств, обозначавших определенные морально-этические качества, военными наиболее почитались те, которые имели непосредственное отношение к войсковой службе: Virtus, Disciplina, Honos и Pietas. Особую популярность эти культы приобрели при Антонинах, уделявших много внимания укреплению боевого духа и дисциплины в занятых сооружением лимеса войсках.⁽¹²⁾ Император Адриан считался переоснователем культа Дисциплины. С того времени, по мнению ученых, и возник культ Дисциплины в армии.⁽¹³⁾ В связи с переходом к системе местного комплектования актуальным был введенный Адрианом культ Рима (Roma Aeterna). Тесно связанный с культом императоров, этот культ должен был укреплять духовную связь легионеров, большинство которых никогда не бывало в Риме, с имперской столицей, вселять в них убежденность в вечности Рима не только как города, как столицы, но и как воплощения идеи Империи в целом.⁽¹⁴⁾

С установлением принципата в провинциях возник культ Августа и Рима. Культ этот имел в большей степени политическую окраску и призван был демонстрировать лояльность провинциальных элит к владыкам Рима. Когда начиная с Веспасиана в номенклатуре принцепсов в качестве постоянного элемента утвердился титул императора,⁽¹⁵⁾ культ лояльности Римскому государству можно стало с полным основанием называть императорским. Если на Востоке императорский культ формировался по инициативе региональных элит, стремящихся через участие в этом культе, предполагавшем общение с живым правителем, влиять на положение дел в своих провинциях, то на Западе этот культ инициировался представителями Римского государства, прежде всего высшими военными командирами. Равно как на Востоке существовала давняя традиция обожествления правителей, так и на Западе был известен обычай героизации выдающихся вождей. Его проявлением, как мы полагаем, можно считать культ Августа. Один из самых ранних примеров подобного рода известен в Испании. По завершении войн на северо-западе Пиренейского полуострова в 19 г. до н.э. легат Л. Сестий установил три (по количеству участвовавших в войне легионов) алтаря, посвященных Августу.⁽¹⁶⁾ Это святилище, как полагает Р. Этьен, способствовало становлению возникшего здесь впоследствии римского муниципия Lucus Augusti в качестве религиозного центра региона.⁽¹⁷⁾ С деятельностью видных военачальников -- Друза и Тиберия -- связано образование провинциального центра культа Августа в Lugdunum (12/10 г. до н.э.) и Ara Ubiorum (8/7 г. до н.э.-5 г.), который не стал культовым центром провинциального значения только по причине задержки с образованием провинции Нижняя Германия. Вероятно, после смерти Августа был организован провинциальный центр культа Августа в столице Норика Virunum.⁽¹⁸⁾ В конечном счете центры императорского культа появились в каждой провинции. М. Крашенинников, первым из русских ученых обратившийся к изучению императорского культа на Западе империи, выявил интересную закономерность, подтвержденную со временем: чем менее романизирована территория, тем раньше там возник императорский культ.⁽¹⁹⁾

Особенностью императорского культа на протяжении почти трех столетий являлось то, что согласно римской традиции правитель при жизни богом не считался. В глазах римлян Август, сравнимый с греческими Героями, находился между миром людей и миром богов. Как и боги, Август обладал numen -- сверхчеловеческой силой, которая сама по себе, подобно гению и добродетелям принцепса, становилась объектом культа. Обожествлению подлежали только те из умерших императоров, которые, по мнению сената, имели право на апофеоз. Однако и в этом случае divus принцепс не становился подлинным богом. В I-II вв. к нему никогда не обращались с молитвами и обетами.⁽²⁰⁾ При Адриане возобновилось впервые введенное Калигулой посмертное обожествление членов императорской фамилии, в том числе женщин.⁽²¹⁾ Септимий Север установил пожизненное обожествление членов имераторской семьи. В германских гарнизонах, например, особо почиталась его супруга Юлия Домна, обладавшая титулом Mater castrorum (Мать лагерей). С этого времени статуи правящих императоров и их родственников стали выставляться в знаменных святилищах наряду со статуями государственных божеств и знаменами. Впрочем, впервые титул Mater Castrorum получила супруга Марка Аврелия Фаустина-младшая во время сарматских войн.⁽²²⁾

Ориентализация императорского культа, начатая Септимием Севером, продолжалась во второй половине III в. В условиях жесточайшего кризиса, охватившего государство, была предпринята попытка теологизации императорского культа.⁽²³⁾ Культ императоров, называвших себя "бог и господин", стал тесно связан с культом солнца и культом времени. Каждый из правителей-временщиков, изображаемых обычно в лучистой короне, декларировал наступление "счастливого века", между тем, как "век" их был весьма короток: на императорском престоле в III в. сменилось свыше 30 правителей. В III в., как показывают источники, изменяется характер религиозности солдат и офицеров по отношению к официальным божествам, включая культ императоров. Если прежде исполнение официальных культов носило коллективный и в какой-то степени формальный характер, то в III в. появляется значительное количество индивидуальных обращений с молитвами и обетами.⁽²⁴⁾

Императорский культ не был распространен среди гражданского населения в такой степени (его поддерживали, в основном, провинциальные верхи; состоятельная и общественно активная часть вольноотпущенников, объединенная в коллегии севиров и августалов; а также ветеранство), как в армии. Специфической армейской формой императорского культа являлся культ знамен. Каждая манипула в легионе имела специальный значок с изображением правителя или члена его семьи (imago). Большие статуи властвующих особ, также игравшие роль imago, в III в. стояли в каждом знаменном святилище, а маленькие статуэтки и медальонные изображения можно было обнаружить в каждой солдатской казарме. В период правления Юлиев-Клавдиев портреты принцепсов и членов их семей изображались на содатских медалях. C культом правителей во многих случаях были связаны и signa -- имевшиеся в каждой манипуле значки с легионной эмблемой (см. приложение I). За редким исключением, на легионных эмблемах изображались животные, как правило, соответствующие принятым в Риме знакам Зодиака. Выбор легионной эмблемы мог быть определен исходя из дня рождения основателя легиона или даты основания самого легиона, выдающегося события в жизни воинской части. Порой он зависел от бога, в честь которого назван легион.⁽²⁵⁾ Наиболее популярные в качестве легионных эмблем бык и козерог связаны с месяцами, на которые пришлись дни рождения основателей большинства воинских частей -- Юлия Цезаря (17 апреля -- 18 мая) и Октавиана Августа (17 декабря -- 15 января).⁽²⁶⁾ Соответственно, Лев и Пегас (знак халдейской зодиакальной системы, приверженцем которой был Веспасиан) появились на эмблемах легионов, основанных родоначальником династии Флавиев, а Овен – на эмблеме легиона,образованного Домицианом⁽²⁷⁾ и т.д. До реформ Септимия Севера изображения животных на знаменах помещали под фалерами, а затем -- наоборот.⁽²⁸⁾ По представлениям легионеров, signa, включая легионного орла, обладали сверхъестественной силой -- numen, наподобие подлинных богов. Некоторые ученые полагают, что в придании signa сверхъестественных способностей проявлялся тотемизм.⁽²⁹⁾ Начиная с Траяна в легионах появились новые виды знамен -- заимствованные у парфян или задунайских народов значки с изображением драконов.

Все перечисленные культы находили отражение в религиозном календаре римской армии. Римский календарь как таковой сложился под воздействием не только хозяйственного, но и военного годового цикла. Думается, не случайно год у римлян начинался в марте -- месяце, посвященном богу войны, когда возобновлялись военные действия. В архаический период война у римлян была занятием систематическим: боевые действия против соседей ежегодно начинались в марте и заканчивались в октябре, зима же традиционно считалась мирным временем года. Соответственно, существовали мартовский и октябрьский циклы празднеств, посвященные началу и окончанию военных действий.⁽³⁰⁾ Присущих только военным религиозных празднеств и ритуалов в республиканский период, видимо, не было. Многие же ритуалы республиканской поры, как, например, очищение (lustratio) легионов и военных лагерей после завершения военных действий, совершались и в эпоху Империи (CIL V. 808; XIII. 6618. 6623; III. Suppl. 8112). Так, люстрация легиона осуществлялась путем принесения тремя сигниферами (знаменосцами) в жертву свиньи, барана и быка под присмотром центуриона-примипила. ⁽³¹⁾

Первый исследователь культовой практики императорской армии А. Домашевски высказал убежденность в возникновении при принципате особого, "военного", религиозного календаря. Мнение это утвердилось в научной литературе первой половины XX в. Между тем в 1932 г. американская археологическая экспедиция под руководством М.И. Ростовцева при раскопках римской крепости III в. Dura Europos в Сирии обнаружила папирус с расписанием праздничных дней находившейся там когорты вспомогательных войск на 224-235 гг.⁽³²⁾ В тот период разница между вспомогательными частями и легионами, как известно, стерлась и, следовательно, этот календарь -- Feriale Duranum -- был принят во всей римской армии. Его исследование, опубликованное А. Ноком уже после кончины М.И. Ростовцева, показало, что религиозный календарь армии незначительно отличался от гражданского.⁽³³⁾ Большую часть "красных дней" календаря составляли дни рождения обожествленных и здравствующих правителей, а также их родни, начиная с Юлия Цезаря. Важное место в календаре занимали празднества, связанные с традиционными римскими богами. Самым значительным из них были Сатурналии (17-23 декабря). Сугубо военных праздников было несколько: 7 января -- день выплаты первого жалования новобранцам и увольнения ветеранов; Rosalia signorum -- день поминовения предков (10 и 31 мая), который в армии выражался в почитании украшенных розами боевых значков.⁽³⁴⁾ Интересно, что именно войсковые праздники (в первую очередь принесение присяги, сопровождаемое почитанием imago императора, и Розалии) стали объектом критики раннехристианских писателей.⁽³⁵⁾ Раннехристианская традиция, стремясь опорочить старые культы, нередко придумывала о них всякие небылицы, как, например, о человеческих жертвоприношениях во время армейских Сатурналий.⁽³⁶⁾ Типично военным празднеством являлся также день рождения легиона, когда основным объектом почитания становился значок с эмблемой легиона. Значительное расширение военного праздничного календаря во II и особенно в III в. ученые рассматривают как вынужденную меру, направленную на романизацию воинов-уроженцев пограничных провинций, зачастую не следовавших в должной мере римско-италийским традициям. Праздники, cлучавшиеся в среднем через каждые две недели, давали солдатам легальную возможность отдохнуть от тягот гарнизонной жизни. В эти дни допускались послабления в режиме, организовывались обильные угощения с мясом, фруктами и вином.

Мы полагаем, что чисто войсковые ритуалы римскими воинами воспринимались как действа религиозного характера. Основной формой войскового ритуала являлся парад. Парад сопутствовал любому торжественному событию в жизни воинской части: государственным праздникам,принятию присяги, выплате жалования, выдаче донативов и боевых наград. Готовясь к параду, солдаты чистили до блеска вооружение и приводили в порядок боевую экипировку. Неначищенное оружие считалось признаком недисциплинированного солдата, а у римлян это граничило со святотатством. Парадная форма существовала только у командного состава, включая центурионов (парадные доспехи и шлемы). Парадные шлемы имелись также у отдельных категорий солдат: всадников и сигниферов. Остальные выходили на парад в обычном снаряжении, но поверх панцыря надевали боевые награды, а к шлему прикрепляли плюмаж и расчехляли обычно зачехленные щиты.

Для парадов возле крепости строили специальный плац площадью около 3 га.⁽³⁷⁾ Вдоль плаца ставились алтари важнейших богов Римского государства. Сооружался также трибунал -- особая трибуна, с которой командующий, а то и сам император принимал парад. Согласно давней традиции, перед парадом командующий обращался к личному составу с речью. Любопытно, что некоторые императоры, как, например, Антонин Пий, никогда не бывавшие в войсках, в целях пропаганды выпускали монеты с собственным изображением в военной форме во время принятия парада войск.⁽³⁸⁾ У трибунала устанавливались легионные знамена. Парад устраивался и во время военных действий для поднятия духа у своих и устрашения противника, как, например, сделал командующий римской армией Тит Флавий во время напряженной битвы за Иерусалим (Ios. Flav. Bell. Iud. VI. 9).

Особым событием в жизни воинской части, как упоминалось, являлся день принятия присяги -- 3 января. Присягу приносили все воины независимо от года службы. В отличие от республиканских времен, когда текст присяги зачитывал один человек, а остальные хором повторяли "idem in me" (также и я), в императорской армии все воины хором произносили слова присяги -- sacramentum -- перед значками с изображениями принцепса, что, кстати, также резко критиковалось раннехристианскими писателями. Строго говоря, римские воины в течение года присягали дважды: 3 января и в день инаугурации правящего принцепса. Присяга считалась священной клятвой, нарушение которой влекло за собой кару со стороны людей и богов. После принесения присяги старый алтарь Юпитера Всеблагого Величайшего, стоявший на краю парадного плаца, торжественно зарывали и устанавливали новый.

В праздничные дни воинам выдавали жалование (stipendium), премиальные (donativa) и боевые награды (dona militaria). Во времена Республики у римлян существовали следующие виды вознаграждения отличившихся в бою воинов: денежная премия, больший по сравнению с остальными размер добычи, трофеи в виде оружия и украшений с поверженных противников, а также dona militaria -- особые знаки воинского отличия.⁽³⁹⁾ Награды последнего типа распространяются в основном после военной реформы Гая Мария. Феномен dona militaria наряду с возникшей в то же время проблемой ветеранского вознаграждения свидетельствует, на наш взгляд, о зарождении в среде военных профессионализма. Для солдат все большее значение приобретала оценка их заслуг не гражданским коллективом в целом, а сослуживцами и командованием в специфических, понятных прежде всего воинам формах. Престиж боевых наград в представлении легионера превышал их денежную стоимость. Наиболее распространены были следующие типы dona militaria: венки различных достоинств (coronae), флажки (vexilla), особые копья, не применявшиеся в бою (hasta pura), ожерелья (torques), браслеты (armillae), медали (phalerae). Ни в одной армии древнего мира не существовало столь развитой системы боевых наград, как у римлян.

С установлением Империи и завершением процесса профессионализации армии награды стали делиться на офицерские и солдатские. За редкими исключениями, венки, флажки, копья становятся офицерскими наградами. Круг солдатских наград ограничивается ожерельями, браслетами и медалями.⁽⁴⁰⁾ Ожерелья и браслеты известны как воинские украшения и символы знатности у некоторых индоевропейских народов: скифов, кельтов и т.д. У римлян они входят в обиход, скорее всего, в результате войн с галлами, первоначально как вид военного трофея. Однако,если противники римлян носили ожерелья на шее, а браслеты -- на запястьях рук, то римские солдаты крепили их при помощи специальных кожаных петель на нагрудную часть панцыря.⁽⁴¹⁾ С начала Империи ожерелья и браслеты вручались отличившимся воинам от рядового до центуриона обычно парами и часто одновременно: и ожерелья, и браслеты. Изготовлялись эти награды из различных металлов, покрывались серебром и золотом. Позолоченые награды считались более почетными. Отсутствовал единый дизайн изготовления использовавшихся в качестве dona militaria ожерелий и браслетов. Археологам эти награды практически не попадаются, и судить о их внешнем виде можно только по изображениям на солдатских надгробиях. Известно чуть более тридцати памятников со всей территории Римской империи, где изображены dona militaria.⁽⁴²⁾ На них можно наблюдать как замкнутый, так и не замкнутый тип ожерелья. Среди браслетов преобладали плоские, широкие, лишенные каких бы то ни было украшений, хотя попадались и украшенные "змеиным" рисунком. Как индивидуальные награды dona militaria вручались только воинам, обладавшим правами римского гражданства. Известны случаи, когда почетными ожерельями и браслетами награждались целые воинские части, причем и из вспомогательных войск, состоявших обычно из не-граждан. Макет награды прикреплялся к знамени воинского подразделения, а сам факт награждения отражался в его названии. Так, некоторые конные и пехотные части вспомогательных войск носили титул Torquata или Armillata.

В эпоху раннего принципата римские воины одновременно с награждением ожерельями и браслетами часто отмечались медалями. Медали (phalerae) как знак воинского отличия известны у римлян с начала Республики, однако награждались ими первоначально только конники. В период поздней Республики медали становятся наградой и для легионеров -- пехотинцев. Наиболее известны металлические -- чаще бронзовые и покрытые серебром или золотом -- медали. Больше всего их обнаружено на Рейне, где в первой половине I в. располагалась наиболее многочисленная группировка римских войск. Научное изучение металлических медалей началось в середине XIX в.⁽⁴³⁾ Римские металлические медали представляли собой большие и маленькие диски, разнообразные по оформлению. Известны гладкие и плоские фалеры, а также с шишечкой в центре и с расходящимися от него концентрическими кругами. Такие медали порой трудно отличить от похожих на них бляшек, украшавших портупею солдат и конскую упряжь.⁽⁴⁴⁾ На медалях изображались также головы богов, духов подземелья, птиц, львов.⁽⁴⁵⁾ Наиболее популярными были изображения Горгоны Медузы. Судя по изображениям на солдатских памятниках, металлические медали выдавались легионерам не по одной, как принято в современных армиях, а целыми наборами из 5, 7, 9 штук. У римских медалей не было колодок. Различными способами они, часто разные по величине и рисунку, крепились к кожаным ремням, которые в свою очередь соединенные вместе наподобие портупеи, через голову одевались поверх доспехов.

Менее распространены были медали из стекла, чаще всего, темно-синего цвета . В настоящее время известно около 70 их экземпляров.⁽⁴⁶⁾ Большинство стеклянных медалей имеет диаметр 37-42 мм.⁽⁴⁷⁾ Известные ученым с XIX в., они не всеми специалистами воспринимались как dona militaria. Дело в том, что стеклянные фалеры всегда попадались археологам поодиночке, тогда как римские военные медали, по мнению ученых, привыкших к dona militaria из металла, должны быть в комплекте из 5, 7, 9 штук. То обстоятельство, что стеклянные медали встречались археологам без рамки и крепежного механизма, позволяло считать их разновидностью гемм. Кроме того, наряду с иконографическими сюжетами, типичными для фалер из металла: горгонами, божествами из разряда dii militares -- Викторией, Геркулесом и т.д., на большинстве стеклянных медалей изображены не встречавшиеся до того на военных наградах мужские головные портреты, иногда -- в сопровождении детей, изредка -- одиночные женские головные портреты.

Сопоставление этих изображений с иконографией римских гемм и монет, а также скульптурных портретов не оставляет сегодня сомнений в правоте германского знатока римского искусства Л. Курциуса, впервые предположившего, что это -- портреты реальных людей с явно выраженными индивидуальными чертами.⁽⁴⁸⁾ Визуальные изображения императоров и членов их фамилий широко использовались в развитой династической пропаганде I в.⁽⁴⁹⁾ Вслед за А. Альфельди многие ученые сегодня считают, что на стеклянных фалерах изображались императоры и наследные принцы из династии Юлиев-Клавдиев с сыновьями, изредка -- их жены.⁽⁵⁰⁾ А. Альфельди одним из первых предположил, что стеклянные фалеры -- разновидность dona militaria, крепившиеся, вероятно, к панцырю посредством металлической рамки с застежкой на кожаные ремни портупеи.⁽⁵¹⁾ В середине 70-х гг. догадка А. Альфельди была подтверждена хорватом Б. Илаковацем и швейцарцем Г. Юкером, на основании обнаруженных фрагментов реконструировавших механизм крепления стеклянных фалер к панцырю.⁽⁵²⁾ Наиболее часто на стеклянных фалерах изображались поодиночке или с сыновьями императоры Тиберий, Клавдий, а также Германик -- видный полководец, любимец рейнских легионов, намечавшийся, если бы не его внезапная кончина, в преемники Тиберия.⁽⁵³⁾ Единственной из женщин императорской фамилии удостоилась изображения на военных медалях Агриппина Старшая -- жена Германика и мать Гая Калигулы, очень популярная в армии и в восточных провинциях, считавшаяся воплощенным идеалом патрицианской матроны.⁽⁵⁴⁾

В конце XIX в. французский знаток античной торевтики М. Бабелон опубликовал каталог камей из собрания Парижской Национальной библиотеки, в котором несколько гемм из полудрагоценных камней он на основании находившихся на их тыльной стороне перекрещивающихся каналов определил как воинские медали эпохи ранней Римской империи.⁽⁵⁵⁾ По мнению М. Бабелона, на этих геммах были изображены Горгоны. Предположение М. Бабелона, обнаружившего еще один тип римских воинских медалей, долго игнорировалось специалистами. Между тем активная работа по публикации каталогов античной торевтики из европейских музеев, развернувшаяся в 1960-1970-х гг., подтвердила существование очень небольшой группы римских фалер из полудрагоценных камней (халцедона, агата, сардоникса, топаза, ультрамарина), на которых изображались главным образом персоны из императорского дома Юлиев-Клавдиев.⁽⁵⁶⁾ На некоторых геммах сохранились фрагменты металлической оправы. Возможно, у каменных фалер были разные способы крепления: индивидуальный, аналогичный имевшемуся у стеклянных медалей, и посредством пропускания кожаных ремешков через сквозные отверстия в тыльной стороне подобно фалерам из металла. Круглые или овальные по форме геммы -- фалеры имеют диаметр от 15 до 60 мм. В конце 1980-х гг. ведущий российский специалист по античной торевтике О. Я. Неверов предположил о существовании еще одной разновидности римских каменных фалер -- с изображением так называемых "Амуров" -- на основе анализа двух гемм из собрания Петербургского Эрмитажа.⁽⁵⁷⁾ Стиль изображения "Амура" на них единообразен: луноподобное лицо симпатичного малолетнего ребенка с характерной косичкой, спущенной с темени на лоб. Геммы с "Амурами" из Эрмитажа имели на тыльной стороне пересекающиеся сквозные каналы, как и у некоторых каменных медалей. О. Я. Неверов предложил интересную интерпретацию изображения "Амура" на военной медали. С его точки зрения, в качестве "Амура" на этих фалерах изображен Гай -- умерший в малолетстве сын Германика и Агриппины Старшей, старший брат будущего императора -- тоже Гая -- Калигулы.⁽⁵⁸⁾ Аналогичные геммы с "Амурами", на что обратил внимание О. Я. Неверов, находятся в собрании Парижской Национальной библитеки.⁽⁵⁹⁾ Уже после публикации Неверова подобную каменную гемму также с крестообразными следами крепления на тыльной стороне, хранящуюся в Краковском Национальном музее, опубликовал Й. Слива.⁽⁶⁰⁾ Польский исследователь считает эту гемму римской солдатской медалью и принимает неверовскую интерпретацию изображенного на ней "Амура". В 1990 г. при раскопках позднегляденовского некрополя Мокино в окрестностях Перми археологи Пермского университета в захоронении со следами сарматского влияния нашли халцедоновую гемму с изображением "Амура" и пересекающимися крест-накрест каналами на тыльной стороне.⁽⁶¹⁾ О. Я. Неверов, осмотревший находку пермских археологов, признал ее римской фалерой, аналогичной хранящимся в Эрмитаже. Не касаясь дискуссии о путях проникновения античной геммы на Урал,⁽⁶²⁾ мы предполагаем, что серия каменных медалей с "Амурами" (см. приложение 2) была изготовлена в правление императора Гая Калигулы для награждения участников германского похода 39 г. Стремясь укрепить пошатнувшуюся лояльность рейнских легионов, принцепс приказал изобразить на медалях, вручаемых участникам переправы через Рейн, помимо своего портреты популярных в германской группе войск своих родителей -- Германика и Агриппины,⁽⁶³⁾ а также, по нашему мнению, умершего в раннем детстве брата -- тезки императора.

Выпуск в качестве военных наград стеклянных и каменных медалей с изображениями членов императорской фамилии характерен только для периода правления Августа и династии Юлиев-Клавдиев (14-68 г.), когда еще не были забыты республиканские традиции и не был выработан принцип престолонаследования. Подданическая психология у наиболее значимых с точки зрения поддержки правящего режима социальных слоев еще только формировалась, а потому каждому новому императору приходилось завоевывать популярность, опираясь на традиционный институт патроната и клиентелы, а также на тесно связанный с ним механизм династической пропаганды. Боевые награды вручались легионерам чаще всего от лица императоров, реже -- от имени полководцев, принадлежащих к императорской фамилии, таких как Тиберий и Германик в правление Августа, в единичных случаях -- от лица военачальников, удостоенных триумфальных отличий, как было во времена Августа.⁽⁶⁴⁾ Обыкновенно награды выдавались по случаю победных кампаний, удостоенных триумфа. В солдатских эпитафиях, как правило, указывается, какой именно император удостоил легионера награды и за какую войну. Порой авторы текстов эпитафий шли на нарушение damnatio memoriae, увековечивая в камне имя официально подвергнутого забвению того или иного правителя, как было, например, с Домицианом. Похоже, что факт награждения не оказывал значительного влияния на дальнейшую карьеру легионеров, и это было очевидной слабостью римской наградной системы. Металлические медали в качестве dona militaria для легионеров от рядового до центуриона использовались до начала II в., а затем они стали чисто центурионской наградой.

В эпоху Антонинов (II в.) начинается вытеснение dona militaria, включая браслеты и ожерелья, чисто материальными методами стимулирования отличившихся воинов: денежной премией, увеличением продуктового пайка, дополнительным увольнением и т.д. В эпоху Северов -- период важных реформ в римской армии -- dona militaria постепенно выходят из обращения. Одной из основных причин отказа от dona militaria является провинциализация легионов. Служба в легионах к тому времени стала уделом солдатских сыновей и жителей прилегающих к лимесу территорий. Им республиканские военные традиции, рассчитанные на уроженцев Рима и Италии, были уже, безусловно, чужды, чего, впрочем, нельзя сказать об античной идеологии в целом. Кроме того, в течение II в. постепенно стиралась разница в социальном составе легионеров и солдат вспомогательных войск. К началу военных реформ Септимия Севера вспомогательные войска почти целиком набирались из римских граждан, а потому отпала необходимость подчеркивать специальными наградами особый статус легионеров. Со времени Маркоманских войн Марка Аврелия легионы начинают терять положение основного рода императорской армии, испытывая возрастающую конкуренцию со стороны вспомогательных войск.

Религиозная практика армии не ограничивалась исполнением официальных культов. Корпоративизм, присущий античному обществу, проявлялся у римлян в существовании культа гениев (духов-покровителей) всевозможных объединений и сообществ. Однако еще больше, чем среди гражданского населения, культ гениев был распространен в армии во II-III вв.⁽⁶⁵⁾

Культ гениев носил частный характер и потому посвящения гениям археологи находят, как правило, за пределами военных лагерей. Наибольшее число посвящений связано с гениями центурии и легиона, что говорит о том, что солдаты идентифицировали себя прежде всего с этими подразделениями. Гении были у погребальных коллегий, распространившихся при Северах среди солдатской верхушки. Не удивительно, что авторами посвящений являлись чаще всего иммуны и принципалы -- воины, относящиеся к старшим солдатским рангам. В соответствии с римскими верованиями, гениев имели также императоры, боевые знамена и даже присяга.⁽⁶⁶⁾ Постепенно культ гениев распространяется на топографию местности. Своих гениев обретали легионный лагерь, плац, казармы, госпиталь, склады и т.д. "Военные" гении изображались в виде безбородых молодых людей, обнаженных, реже -- в тоге, держащих в руках рог изобилия и чашу с вином.⁽⁶⁷⁾

Важное место в религиозной жизни армии имели неофициальные культы заимствованных богов. Под воздействием работ Ф. Кюмона в литературе оформилось мнение, что иноземные, прежде всего восточные культы возникали в армии в основном благодаря солдатам, поскольку верования восточного происхождения якобы получили широкое распространение в народных низах в период ранней империи. Современные исследования позволяют говорить о том, что восточные культы, связанные, как правило, с мистериями и идеей божества-спасителя, распространялись во II-III вв. преимущественно сверху, через патронажно-клиентские связи. Заимствованные с Востока божества культивировались принцепсами и имперской элитой в качестве персональных хранителей, а через них распространялись в среде государственных служащих и военных.

Египетско-эллинистические культы, издавна популярные у римской знати, распространились среди иллирийских легионов на рубеже I-II вв. Известные из Далмации и Паннонии изображения Исиды, Гора и Анубиса в военном снаряжении или с легионерским оружием хорватский ученый П. Селем связывает с культом императоров Домициана и Траяна.⁽⁶⁸⁾

Большую популярность в римской армии приобрели культы переднеазиатского происхождения. Одним из первых стал поддерживаться в римской армии -- особенно среди рейнских легионов -- культ Ваала из сирийского городка Долихена, воспринимавшегося солдатами как ипостась Юпитера (Юпитер Долихенский). Этот бог изображался в виде молодого бородатого мужчины, стоящего на быке, одетого в воинский панцырь, фригийский колпак, с топором и молнией в руках. Юпитер Долихенский пользовался особым покровительством династии Северов. Святилища его были уничтожены в течение нескольких лет ярым антагонистом Северов -- Максимином Фракийцем.⁽⁶⁹⁾

Самым популярным из восточных богов в армии, безусловно, был иконографически близкий Юпитеру Долихенскому Митра. Первоначально считавшийся помощником Ахурамазды в персидском огнепоклонничестве, Митра постепенно стал самостоятельным богом. Под влиянием халдеев его культ был обогащен астральными мистериями. Первыми митраистами стали легионеры, вернувшиеся на Дунай после войн с парфянами в конце I в. Однако подлинный расцвет этого культа начался при Коммоде (конец II в.) и продолжался в течение всего III в. В это время митраизм являлся самой популярной восточной религией в зоне лимеса. В IV в. под воздействием гонений со стороны христианских императоров, а также в результате крушения античного общества на пограничных территориях Империи митраизм пришел в упадок.

Этот культ имел ряд черт, отличавших его от других восточных религий. Прежде всего митраизм не являлся культом умирающего и воскресающего бога. Кроме того, культ был лишен оргиастической окраски, поскольку Митра не имел божественной супруги. К участию в культе допускались только мужчины и от них требовалось неукоснительное соблюдение строгого морального кодекса. Согласно мифу Митра был рожден скалой 25 декабря. Главный подвиг Митры -- поимка и заклание белого быка. Эта акция рассматривалась как жертва богу Солнца, призванная победить смерть и освободить человечество. В соответствии с мифологией, святилища митраистов устраивались в пещерах или подземельях, которых немало обнаружено в Иллирике, на Рейне и в Британии. Участвовали в культе только избранные. Мистерии Митры показывали прохождение души через семь ступеней (семь астральных ворот) к Солнцу. Соответственно, существовали семь рангов посвящения: Ворон, Молодожен, Воин, Лев, Перс, Гелиодром, Патер. Каждый ранг имел посвященные ему планету, металл, а также специальные атрибуты. Ворон -- самый младший в митраистской мерархии, игравший роль посланника Солнца, был наделен жезлом Меркурия, следующие за ним Молодожен -- факелом и лампой, Воин -- походным мешком, шлемом и копьем, Патер -- представитель Митры на Земле -- серпом Сатурна, фригийским колпаком, перстнем и жезлом.⁽⁷⁰⁾ На митраистских собраниях все посвященные были скрыты под специальными одеждами и масками. Сами посвященные воспринимали себя как борцы со злом. Религия Митры, вселявшая в верующих оптимизм и любовь к жизни, тем не менее обходила стороной вопросы загробной жизни и посмертного воздаяния, приобретавшие все большую актуальность.

Особняком относительно других восточных культов стояло христианство, распространявшееся прежде всего в нижних стратах общества. В армии христиане появляются в конце II в., что зафиксировано Тертуллианом (Tertul. De corona militis). Христианская традиция способствовала надолго утвердившемуся в научной литературе представлению о том, что евангельское учение едва ли не с начала своего существования подвергалось систематическим гонениям со стороны Римского государства, а христиане избегали военной службы. Современные исследования позволяют утверждать, что христианство подвергалось систематическим репрессиям, породившим феномен евангельского мученичества, только во второй половине III в., а многие христиане служили в римской армии, в том числе в легионах.⁽⁷¹⁾ Религиозная терпимость, присущая римскому обществу в I-II вв., позволяла находить компромисс между требованиями лояльности императору и ненарушением христианских норм. Другое дело, что экстремисты от христианства -- донатисты, к числу которых, видимо, принадлежал Тертуллиан, провоцировали единоверцев на принятие мученической смерти во имя Господа и призывали их, в частности, отказываться от принесения присяги и не принимать боевых наград.

Кроме восточных культов в легионах в II-III вв. были широко распространены местные -- кельтские и германские -- верования, что неудивительно, если принять во внимание источники комплектования легионов. Индивидуальные посвящения им ученые находят за пределами воинских лагерей.