Глава IV

Ни за что! Я туда не полезу! — категорически заявил карлик.

— А тебя никто и не просит. Козим с недоумением посмотрел на варвара. Первый раз за все время, что он знал киммерийца, Конан легко отступался от задуманного.

Началось с того, что одна из лошадей, которая несла на себе коротышку сдохла. Никто не гнал мерина вскачь, да он и не был на это способен. Просто пришел его срок, и старый жеребец откинул копыта, умчавшись со златогривым богом всех лошадей по звездному пути. Конан с Реминой вернулись и помогли коротышке выбраться из-под несчастного животного.

— Что теперь будем делать? — спросила девушка, втайне надеясь, что ей не придется больше ехать с Козимом, всю дорогу нывшим за ее спиной.

Конан в задумчивости поглядел на полную луну и ответил вопросом:

— А далеко еще до замка?

— Боюсь, и до утра не доберемся. Козим решился вставить свое слово:

— А может, сдадимся?

На его реплику внимания не обратили. Карлик счел это за добрый знак: раньше такое ему бы с рук не сошло.

— А что за этими холмами, справа от дороги? — присматривался Конан к невысокой; скалистой гряде.

— За грядой ущелье, по которому течет река, а дальше — горы.

— А дорога ведет только в замок? — продолжал расспрашивать киммериец.

Горестно вздохнув, Ремина ответила:

— Да, домой. За этим отрогом дорога свернет в ущелье. Там единственный мост через реку. А потом вдоль реки до замка.

Конан походил, разминая затекшие ноги, еще раз оглядел окрестности и сказал:

— Придется вам опять делить одну лошадь. Козим решил, что молчание ему на пользу не идет, и поэтому решился заговорить:

— Конан, ты любишь золото? У Яхм-Коаха его много и я кое-что от себя прибавлю. Давай не будем играть со смертью.

Киммериец, не дослушав карлика, отвернулся.

— Скажи мне, что ценят варвары?! — взорвался Козим.

— Верность, — коротко бросил северянин, садясь в седло.

— А жизнь! Жизнь они ценят?!

— Разве это жизнь без чести, без друзей, без любви? — ответил варвар.

Карлик от возмущения побагровел и молча вскарабкался на лошадь Ремины.

Вскоре беглецы оказались возле гряды. Козим то и дело бросал боязливые взгляды через плечо. Ему уже казалось, что он различает звуки погони, и сердце карлика сжималось до размеров наперстка.

Следуя серпантином дороги, всадники повернули за скалу, и оказалась перед глубокой пропастью, по дну которой, поблескивая в скупом лунном свете, извивалась река.

Ремина подъехала к краю обрыва и осторожно посмотрела вниз. Голова у нее закружилась. Дорога круто сбегала с горы, и только очень искусный наездник мог справиться с лошадью на этакой круче. Конан, не тратя лишних слов, направил коня прямо вниз. Юная баронесса и Козим, выглядывающий из-за плеча девушки, с опаской следили за тем, как киммериец преодолевает горный склон. Конан повернулся на ходу и помахал им рукой.

— Пусть веселится, пока боги благоволят ему, — с завистью покачал головой коротышка. — Но когда-нибудь он точно свернет себе шею. Надеюсь, госпожа, мы поступим разумнее и поведем коня в поводу.

Ремина ничего не ответила. Она смотрела на северянина, отважно спускающегося по косогору. В глазах девушки вспыхнул азартный огонек.

— О, я вижу безумный блеск в твоих глазах! — возопил Козим. — Позволь мне спуститься на землю.

— Сиди смирно. Я сто раз ездила этой дорогой. Только держись крепче!

И не успел коротышка возразить, как девушка бросила коня в пропасть. Челюсти карлика жалобно клацнули. Конь с бешеной скоростью несся вниз, только камни летели из-под копыт. Козим намертво вцепился за талию баронессы, для которой головокружительная скачка по крутому откосу была простым развлечением. Карлика нещадно трясло и бросало на крупе лошади, он прикусил себе язык, и горячо молил богов, чтобы они, по окончании всех злоключений, позволили ему принести жертвы во всех храмах Кордавы.

Бешеная скачка внезапно закончилась, и Ремина шагом направила коня к улыбающемуся киммерийцу.

— Должен признать, что впервые вижу столь замечательную наездницу, — похвалил ее варвар, и девушка залилась легким румянцем.

— Эй, Козим! Отпусти же меня, наконец! Мне больно! Да как ты смеешь прикасаться ко мне! — пыталась вырваться из цепких рук карлика баронесса.

Прежде, чем ответить, Козим сплюнул на землю кровь от прокушенного языка.

— Не могу, госпожа моя, — виновато признался коротышка. — Мои руки больше не повинуются мне.

Конан пришел Козиму на помощь и легко оторвал его от баронессы.

— Ну что, едем дальше? — спросил он.

— Да, дорога впереди еще долгая, — согласилась Ремина.

— Дальше двинемся по руслу реки. Раз оно Ведет к замку, это как раз то, что нам нужно.

Козим наклонился и попробовал пальцем воду.

— Ледяная, — сообщил он, глядя на Ремину, — самое время сдаваться.

Девушка наморщила лоб.

— А почему не поехать по дороге, как все нормальные люди?

Киммериец лишь покачал головой и терпеливо разъяснил:

— По нашим следам уже идет погоня. Они прочешут дорогу и примутся за окрестности, в первую очередь за каменную гряду, потому, что там легче спрятаться. Рано или поздно они догадаются пустить за нами оборотней. Если мы останемся на дороге, те почуют наш след, и нам придется сражаться.

— Внизу — холодная вода, наверху — погоня, сдаваться надо — дело ясное.

— Замолчи, Козим. Раз все обстоит так, как ты сказал, Конан, то пошли дальше по реке. Но я не знаю, пройдут ли там лошади, а мои ноги долго не выдержат в ледяной воде.

Конан усмехнулся.

— И все же это лучше, чем попасть в руки разбойников.

Кривой Коготь остановил лошадь и вытянул руку.

— Свист, посмотри, не твой ли мерин лежит на дороге?

От вереницы разбойников отделился всадник и направился к бренным останкам своего жеребца.

— Да, командир, он и есть. Эх, хорошая коняга была!

— Беглецы где-то рядом, зажгите факелы. Филин, скажи лучникам, чтобы держали стрелы наготове.

— Командир, клянусь, мои люди не подведут. Пусть этот варвар только покажется.

Вернулся Свист.

— Пена на боках еще не обсохла. Видно, бросили совсем недавно. На двух лошадях далеко не уйдут. Поторопимся, быстро нагоним.

— Кто первый заметит варвара, получит от меня сто золотых! — крикнул Коготь.

Разбойник повеселели.

Кривой Коготь удовлетворенно кивнул и собрал в круг своих воинов.

— Запомните все: мы преследуем хитрого, ловкого и сильного врага, не рассчитывайте, что он допустит ошибку, не бросайтесь на него в одиночку. Нас больше и справимся мы с ним, если используем свое преимущество, причем используем его с умом. Варвар пробует обмануть нас, но мы не поддадимся на хитрость. Шорох, возьми десяток человек и проверь дорогу до моста. Места там открытые, беглецов заметишь издали, а как заметишь, пришлешь гонца, сам в бой, пока МЫ не подойдем, не ввязывайся. Щеголь, ты у нас лучший следопыт, возьми факел, посмотри следы возле мерина. Торопыга, примешь под свое начало десяток и поедешь за ним. Если нарветесь на засаду, поступишь так, как Шорох — никакой удали, все меня поняли?

— Коготь, а что делать нам? — подал голос рыжий разбойник.

— Остальные поедут со мной вдоль гряды. Конан может прятаться там. Мы двинемся по каменной тропе. Если варвара никто не найдет, все три отряда встретятся у моста. Ходу!

Кривой Коготь повернул коня к скалам, но не успел его скакун сделать и двух шагов, как послышался голос Щеголя:

— Командир, сюда! Я нашли следы! Предводитель разбойников подъехал к мерину, спешился и осмотрел место вокруг.

— Сам сдох, никто его не загонял… — Коготь проследил за Щеголем, что держа перед собой факел и тщательно всматриваясь в землю, двигался к каменной осыпи. — Должно быть, варвар пошел напрямик, по тропе, или руслу реки.

— Слушайте все! — голос Когтя в ночной тишине прогремел как раскат грома. — Конан идет но реке, он впереди нас на несколько лиг. Мы возвращаемся на дорогу и не жалеть коней, чтобы успеть перехватить варвара на мосту. За мостом сплошные скалы и лес, где невозможно передвигаться верхом. Поэтому, повторяю, необходимо найти варвара до того, как он пройдет мост. Если мы упустим Конана, и варвар доберется до замка, господин маг превратит нас всех в крыс, как мы того и заслуживаем. Вперед!

Гордый Лис больше всего на свете дорожил свободой, за что и получил свою кличку. Лисом его прозвали за изворотливый ум. Находясь в теле оборотня, независимость он терял, уступая ее с одной стороны волчьей сущности, с другой — магу, если последний избирал его; тело для своих манипуляций.

Вот и сейчас, не успели разбойники покинуть замок, как тело Гордого Лиса налилось животной силой, а мозг пронизал властный взор Яхм-Коаха. Магу нравилось пользоваться головой именно Лиса, ибо чародей зависел от умственных способностей превращенного в монстра человека. Чем умнее был последний, тем меньше приходилось магу отвлекаться на всякие пустяки. При этом Яхм-Коаху казалось, что Гордый Лис тоже получал удовольствие от такого сотрудничества. Разбойник был простым членом банды, зато когда служил глазами мага, превращался в вожака стаи.

Но, думая так, маг ошибался. Гордый Лис болезненно переживал вмешательство извне и все время старался найти способ избавиться от незримого присутствия чародея в своей голове.

Разумеется, подобные попытки он совершал втайне от Яхм-Коаха, ибо узнай о них маг, и на гордого Лиса обрушился бы гнев колдуна. В последнее время Лису удалось найти способ бороться с абсолютной властью чародея над своим телом…

Способ заключался в противопоставлении огню, — стихии, через которую действовала воля мага, — чего-нибудь холодного. Например, стоило себе представить во время превращения пронизывающий осенний дождь, студеный ветер или снежные сугробы, как воля Яхм-Коаха отступала на второй план.

Сегодня Гордый Лис решил попытаться полностью выйти из подчинения чародею. Разумеется, вольнодумец отдавал себе отчет в последствиях, но ради свободы Гордый Лис был готов пожертвовать и самой жизнью.

Тем временем ничего не подозревающий маг показал Гордому Лису образ будущей жертвы — верзилы-варвара, судя по виду, выходца из северных земель. Яхм-Коах хотел, чтобы стая как можно быстрее добралась до моста и соединилась там с отрядом своих же товарищей, но в человеческом обличье. А потом вместе с ними уничтожила варвара и доставила в замок тех, кого северянин сопровождал. Гордого Лиса уязвил приказ. Снова ему придется предстать перед своими друзьями в личине волка. Особенное раздражение вызывало то, что командовать людьми поручили Кривому Когтю, которого Лис недолюбливал.

Свободолюбец Гордый Лис был полной противоположностью покорного Когтя. Они при каждом удобном случае пытались доказать друг другу свое превосходство. В банде давно знали об их соперничестве и посмеивались над ними. Коготь откровенно издевался над Лисом, когда тот превращался в чудовище по прихоти мага. Но больше этому не бывать, хватит!

Однако сейчас, пока стая не отошла от замка на значительное расстояние, бунт был преждевременен, и Гордый Лис, скрипя зубами, подчинялся воле хозяина.

Каждый шаг давался разбойнику с большим трудом: понимая, что здесь сила мага не позволит ему освободиться, он изнывал от желания побыстрее сбросить с себя ненавистные путы.

Наконец стая добралась до реки, и Гордый Лис сделал первую робкую попытку. Маг, сидя у себя в кабинете, весьма удивился, когда пламя факела, через которое он поддерживал связь, вдруг заколыхалось, и контакт с вожаком стаи резко ослаб. На всякий случай Яхм-Коах повторил формулу заклинания и обрел прежнюю четкость видения.

Гордый Лис, не достигнув желаемого, сперва пал духом. Но потом, решив бороться до конца, вызвал в своем воображении настоящую снежную бурю. Огонь отступил.

Тогда воодушевленный победой Лис обрушил на пламя лавину льда.

Теперь уже Яхм-Коах не сомневался: происходит что-то очень серьезное — он теряет контроль. А значит, стая вышла из повиновения. Маг вызвал в памяти заветные слова, и обрушился на непокорного с силой извергшегося вулкана.

Лису показалось, что он плывет через море огня. Воль была нестерпимой. Гордый Лис упал на землю и стал кататься в пыли, стараясь погасить испепеляющий его мозг пожар. Его товарищи недоуменно поглядели на своего вожака. Но Лису было все равно: раз его план не удался и ему суждено подчиняться магу, какая разница, что о тебе думают остальные… Боль слегка отступила. Лис поднялся, покрутил мохнатой мордой, постанавливая ясность мыслей, и низко пригнув к земле голову, бросился вперед.

Вот уже впереди виден мост, на котором застыли всадники, за ним скалы и водопад. Водопад! Сможет ли маг противостоять целому стремительному потоку? И Гордый Лис представил себе этот поток: с хрустальной, искрящейся воды, игривыми бурунами, обжигающими холодом брызг; свободолюбивый разбойник так увлекся совершенством своей иллюзии, что не заметил, как оказался среди людей. А черный маг Яхм-Коах в этот миг с проклятиями сорвался с кресла, окончательно потеряв контроль над стаей.

«И все этому проклятому варвару нипочем!» — думал Козим, наблюдая за перекатывающимися валунами мышц на плечах киммерийца. Каменистое дно реки оказалось непроходимым для лошадей, и их пришлось бросить к глубокому разочарованию коротышки. Перед тем, как они отправились в путь, карлик пожаловался северянину, что холодная вода для него чрезвычайно вредна и опасна. Не то, чтобы он надеялся таким способом чего-то добиться, но почему, спрашивается, не попробовать. В ответ этот медведь-варвар закинул его на левое плечо, так как правое занимала Ремина, и бодро запрыгал по торчащим из воды камням. При каждом таком прыжке, в бок Козима впивалась рукоятка меча, а едва коротышка открывал, рот, чтобы пожаловаться на несправедливость судьбы, как получал новый удар, и у него перехватывало дыхание. Вдобавок, у Козима залило потом глаза, из-за чего карлик потерял способность видеть, а уши заложило от барабанного стука сердца.

— Я вижу мост, а за ним — водопад.

Эти слова киммерийца, с трудом дошедшие до сознания Козима, показались коротышке волшебной музыкой. «Неужели скоро конец мучениям? На мосту, — подумал карлик, — нас наверняка ждет засада, завяжется бой, а я улизну от проклятого варвара. Хватит с меня унижений!»

Конан, ничего не подозревая о коварном плане карлика, уже поднимался наверх по отвесным утесам. В следующий миг он уцепился за деревянную балку, поддерживающую мост, и оказался наверху. Киммериец огляделся. Никого. Тогда северянин осторожно снял с плеча девушку, потом Козима.

Карлик сделал несколько неуверенных шагов и прислонился к перилам. В глазах постепенно прояснилось. В самом деле, здесь никого не было. Какая неприятность! Тяжело вздохнув, Козим поинтересовался:

— Что ты намерен делать дальше? Конан почесал в затылке.

— Полезем в горы. Там нас не поймают.

Козим с ужасом посмотрел на почти вертикальные скалы и срывающийся с них поток волы.

— Конан, я туда не хочу! А вдруг ты сорвешься? — запричитал коротышка.

— Мне бы этого не хотелось, — серьезно ответил варвар. — Ну что, отдохнули? Тогда занимайте свои места. Ты первая, госпожа.

— Поздно! — Ремина показала рукой на стремительно приближающееся облако пыли. — Ты не успеешь нас поднять, они вот-вот уже будут здесь.

Карлик тоже посмотрел на расстелившийся в лихом галопе отряд и повеселел: значит, не все еще потеряно.

Конан мрачно поглядел на горы, на водопад, на разбойников, потом снова на водопад и сказал:

— За водопадом в скале выбоина, возможно, пещера. Переждем там. А когда всадники минуют мост, двинемся наверх.

Козим заломил в отчаянии руки, проклиная Юркий глаз варвара. Надо же, при тусклом лунном свете заметил пещеру за водопадом. Конан бесцеремонно подхватил его за шиворот, но не успел сделать и несколько шагов, как снова опустил на землю. Ремина, которая бежала рядом с варваром, с недоумением спросила:

— Ты передумал?

— Да. Прячьтесь вдвоем, а я попробую их отвлечь. Не разгляжу, что это движется там, по дороге?

Ремина проследила за взглядом киммерийца и невольно вскрикнула:

— Оборотни!

— Вот и причина, по которой я должен остаться.

— Но зачем рисковать? Ты хорошо придумал насчет пещеры, сами боги послали ее нам!

— Кто-то должен остаться. Всадники догадаются, что мы не могли миновать стаю… Но мы могли разделиться, это не вызовет у них подозрений. Все, они близко, прячьтесь скорее!

Козима уговаривать было не надо, но Ремина медлила.

— Конан, а ты?

— Что-нибудь придумаю.

Гордого Лиса трясло в лихорадке: Яхм-Коах шаг за шагом, неотвратимо отбирал у него собственное тело.

Сперва все шло более чем гладко, свобода была получена, власть мага осталась где-то на задворках памяти…

Но потом магический взгляд чародея опять нашел его и обрушил на Гордого Лиса такую сокрушительную атаку, что боль пронизала каждый кусочек тела человека-зверя.

Остальные оборотни в беспорядке заметались по мосту. Гордый Лис, через которого шло управление стаей, вертелся на месте, не отдавая никаких команд. Этим и воспользовался, оказавшийся между двух отрядов Конан.

Сообразив, что в стане врагов происходит что-то неладное, северянин подскочил к одному из всадников, ухватил за ногу и сдернул с лошади вместе с седлом. Бандит привстал и потянулся за клинком, но киммериец оказался проворнее, всадив в живот разбойника острие меча. Потом ткнул окровавленным мечом в сторону ближайшего оборотня. Тот недовольно заворчал. Конан ткнул снова. Тварь угрожающе зарычала, шерсть на загривке встала дыбом.

Варвар продолжал дразнить зверя. Волк изготовился к прыжку. Киммериец, не растерявшись, подскочил к чудовищу и ударил концом меча Прямо по оскаленной морде. Терпению оборотня настал конец, и он ринулся в атаку. Конан ловко отпрыгнул в сторону, при этом его меч описал лугу и оказался в непосредственной близости от зазевавшегося верхового. Разбойник вытер со щеки брызги крови, слетевшие с лезвия меча северянина. Теперь уже тварь рычала и на Конана, и на всадника.

Остальные разбойники, во главе с Кривым Когтем, до того с интересом следившие за проделками варвара тревожно отступили. Конечно, они знали, что под личиной оборотней на мосту сгрудились их товарищи. И недоуменно взирая на возникшую паузу, в целом оставались спокойны: оборотнями управляет маг, и если ему вздумалось помучить варвара перед смертью, то — пожалуйста. Но вот лошадям этого не объяснишь, кони не слушались седоков и со страхом косились на снующих у них под ногами огромных серых волков.

Кривой Коготь, до которого наконец дошло, чего именно добивается варвар, рявкнул, стараясь перекричать рычание зверей и конский храп:

— Осторожно, он хочет натравить их на нас! Ни в коем случае не ввязываться в драку. Назад! Назад! Очистите мост!

Последний приказ относился к разбойнику с каплями крови на щеке. Головорез, не спуская глаз с озлобленной твари, нехотя подчинился.

Но приказ этот услышал не только всадник, но и Гордый Лис. Превозмогая боль, он налитыми кровью глазами смотрел на Когтя. Мысль о том, что его неминуемое и окончательное поражение произойдет на глазах его вечного соперника, показалась настолько горькой, что, собрав последние силы, оборотень пошел в атаку на разбойничьего вожака.

Кривой Коготь не ждал нападения. Он решил, что тварь просто хитрит, дабы оказаться у варвара за спиной. И слишком поздно понял, что ошибается. Гордый Лис прыгнул. Конан с удовольствием наблюдал за этой неожиданной атакой. Значит план его удался, с небесной ли помощью или чьей другой.

Варвар пригнулся и пропустил длинное темное тело зверя у себя над головой. В следующий миг оскаленная пасть оборотня оказалась напротив искаженного ужасом лица человека.

Скорее инстинктивно, нежели осознанно Конан выбросил вперед руку с кинжалом. И почувствовал, как нож, пробив шкуру зверя, вонзился во что-то мягкое и трепещущее. Но это полное отчаяния движение оказалось не в силах остановить волка: тело твари с клинком в груди совершило полет, и челюсти чудовища сомкнулись на горле человека.

Под ноги обезумевшей лошади упали два мертвых тела. Сначала разбойники не сводили глаз с мертвецов. Потом стали подозрительно коситься ив сторону серых тварей. Те, потеряв вместе со своим вожаком всякий контроль со стороны чародея, выстроились полумесяцем, не скрывая зловещих намерений.

Оказавшись между двух огней, Конан вскочил на лошадь Когтя и рубанул мечом ближайшего разбойника. Учуяв рекой хлынувшую кровь, оборотни ринулись вперед.

В страшной свалке оказались обезумевшие от ужаса кони, волки и люди. В лунном свете сверкали клинки и клыки чудовищ, горели багровым пламенем глаза оборотней. И посреди этой кровавой бойни то тут, то там возникала могучая фигура варвара, сея вокруг себя смерть и усиливай всеобщее безумие.

Не понимая происходящего, из пещеры за побоищем на мосту наблюдали Козим и Ремина.

Оба дрожали от страха и неосознанно жались друг к другу. В тени скалы, где прятались беглецы, было темно. Но за границей, очерченной мрачными базальтовыми утесами, лунный свет рассеивал ночь, отражаясь в прозрачных водах реки.

Помыслы девушки были всецело на стороне Конана, и она молилась всем богам, которых знала, чтобы они даровали киммерийцу победу.

Чаяния карлика были связаны прямо с противоположным ходом событий. «Неужели на свете нет справедливости, и проклятый варвар снова выйдет сухим из воды!» Так, сжав кулачки, думал коротышка, наблюдая за этой бойней. По его искаженному гримасой отчаяния лицу можно было легко догадаться, на чьей стороне сегодня удача. Вот над Конаном нависла опасность, и тогда карлик подавался вперед и задерживал дыхание. Вот проклятый варвар чудом вывернулся из-под нацеленных в него мечей, и еще один разбойник, валится в дорожную грязь, чтобы тут же быть разорванным на куски обезумевшей стаей. Козим тяжело вздыхал и с надеждой ждал следующего удобного случая.

Ремина держала арбалет наготове и благословляла темноту, которая не позволяла увидеть Козиму бледность ее лица и полные слез глаза. Гордая баронесса скорее бы умерла, чем вольно или невольно выдала свой испуг, тем более коротышке, за которым тоже надо было присматривать. И если у Конана и в мыслях не было доверять Козиму, то девушка была почти убеждена в искренности карлика. К тому же, стоило ей только представить, что она оказалась бы здесь одна, в этом жутком, пугающем месте в такое страшное время, как холодная дрожь сотрясала все ее хрупкое тело. Так что она была рада даже такой компании, как Козим.

Скала, под которой они нашли убежище, набилась недалеко от дороги, а до моста от нее выло не более двухсот шагов. Шум битвы, крики людей, конское ржание и рычание оборотней, хотя и приглушенные расстоянием и плеском речного потока, тем не менее долетали до слуха Ремины и карлика, заставляя в страхе сжиматься сердца. Козим не сомневался, что Конана убьют, и размышлял над тем, как ему вести себя дальше. Ремина всей душой надеялась, что киммерийцу удастся прорваться и уйти от погони. В противном случае ей останется только броситься со скалы в реку, лишь бы не попасть в руки ненавистного мага.

Потом внезапно наступила тишина. В тяжелом душном безмолвии медленно потекли минуты, отмеряемые лишь ударами сердца.

— Все, — подвел черту Козим.

Это короткое слово хлестнуло баронессу словно удар кнута.

— Надо выходить, — продолжал карлик, нетерпеливо ерзая на камне, будто сидел на раскаленном сковороде. — Здесь мы слишком близко от них. Найдут в два счета.

— А Конан? — прошептала Ремина.

Коротышка издал звук, что-то между хмыканьем и смешком. Безразличие к судьбе киммерийца прозвучало довольно явственно, и Ремина сразу насторожилась. Еще до того как Козим ответил, девушка для себя решила, что и сама с места не сдвинется, и карлику этого не позволит. Пусть только попробует!

— Нет больше твоего киммерийца! — в голосе карлика мелькнуло злорадство. — Как только бандиты придут в себя после схватки — а опомнятся они быстро! — сразу бросятся нас искать. Оставаться тут просто глупо!

— По-моему, гораздо глупее метаться по ночному лесу, — подчеркнуто холодно и твердо заявила баронесса, давая понять коротышке, что не намерена спорить по этому поводу.

Козим взвизгнул, почувствовав сквозь ткань камзола легкий укол.

— Конечно, я не стану возражать, ведь у тебя в руках арбалет, а это именно тот аргумент, против которого устоять невозможно. Но поверь мне, госпожа, мое предложение вызвано исключительно заботой о тебе и твоей безопасности. После, гх-м… смерти варвара я остался единственным человеком, душой и телом преданным твоей милости.

— Конан придет, — в голосе девушки звучала непреклонная убежденность. — Мы будем ждать его здесь. Ты сам слышал, что он сказал.

— Что ж, если ты остаешься, тогда и я, как верный твой слуга, вынужден подчиниться, — оскорбленно заявил Козим.

Карлик обиженно сопел, но девушка уже не обращала на него внимания. Если Конан жив, он найдет их здесь.

Если же киммериец погиб, то бежать не имело смысла…

«Дотянуть бы до утра, — думал Козим. — Что Идет меня, если нас найдут?» Коротышка зябко поежился, слишком живо представив себе, как Шрам, беспомощно разводя руками, будет рассказывать Яхм-Коаху о его трагической гибели.

Баронесса внезапно вздрогнула и вскинула арбалет, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Из-за скалы бесшумно скользнула человеческая тень. Контуры ее казались размытыми — с такой быстротой двигался этот пришелец. Козим и испугаться не успел, как Конан был уже рядом.

Ремина с радостным криком устремилась к своему спасителю.

Когда-то черная грива волос стала грязно-рыжей от крови, киммерийца шатало, и чтобы не упасть, он опирался на огромный двуручный меч. У варвара хватило сил лишь слабо улыбнуться в ответ. Не терпящим возражения голосом девушка сказала:

— Все! Ты должен отдохнуть!

Козим настолько уверовал в сверхчеловеческие способности северянина, что ожидал протес-га с его стороны, дайте, мол, только встряхнуться, и я снова готов отправляться в путь. Но Конан, к его удивлению, на сей раз согласился с Реминой:

— Отдых, так — отдых. Только уйдем подальше, здесь нас легко обнаружат.

Солнце стояло уже высоко, когда Конан, очнувшись от сна, открыл глаза. Варвар всегда спал

чутко, даже отдыхая в безопасности, на удобном ложе, за крепкими стенами. Рыщущие по всей округе бандиты, от которых беглецы спаслись только чудом, в любой момент могли наткнуться на крошечную лужайку, где заговорщики остановились до утра. Киммериец, щедро наделенный природой огромной силой, обладал еще и невероятной выносливостью. Короткого сна ему вполне хватило, чтобы вновь почувствовать себя бодрым и отдохнувшим. Первым делом Конан взглянул на то место, где, как он помнил, улегся Козим. Коротышка был тут: скорчившись в неудобной позе, он еще крепко спал, почти невидимый в высокой траве. На его остроносой и обычно кислой физиономии застыло безмятежное, кроткое выражение, словно он прислушивался к чему-то, и сейчас Козим напоминал того мальчишку-циркача, каким был когда-то.

Варвар, разумеется, не был настолько наивен, чтобы полагаться на слово карлика и не связать его на ночь. Ведь кинжал в руках пусть даже маленького человека всегда останется кинжалом… Лишь заступничество Ремины остановило киммерийца. Козим буквально умирал от усталости, и засыпал на ходу.

Юная баронесса тоже еще спала. Взгляд Конана невольно задержался на нежном девичьем лице. Тяжелые испытания последних дней и страшное напряжение душевных и физических сил, которое пришлось испытать девушке, не прошли бесследно: на бледном лице, носившем следы пережитых мук, застыло неизгладимое выражение боли, тонкие черты еще более заострились, и стали какими-то угловатыми, щеки ввалились, а пол глазами четко обозначились синие круги. И все равно, лицо Ремины было прекрасно. Киммериец знал толк в женской красоте: к его могучей груди прижимались многие чаровницы, среди которых были принцессы, и рабыни, блистающие утонченной и опасной красотой восточные танцовщицы и горластые, дешевые проститутки из портовых кабаков Аргоса и Зингары.

Конан шумно вздохнул. Этого оказалось достаточно, чтобы Ремина проснулась, вздрогнув всем телом. Тонкие длинные пальцы девушки непроизвольно стиснули арбалетное ложе. Мгновением позже, встретившись с улыбающимися глазами с варвара, Ремина успокоилась и села на траве.

— Все спокойно? — спросила она, возвращая киммерийцу улыбку.

— Как в гробнице, — откликнулся Конан. Баронесса поморщилась.

Посмеиваясь, варвар поднялся на ноги. Привычно тронул рукоять меча, провел ладонью по Опутанной гриве иссиня-черных волос. Прищурившись, взглянул на солнце.

— До обеда еще далеко, — Конан недвусмысленно похлопал себя по впалому животу. — А есть почему-то очень хочется, — задумчиво добавил он.

— Надо идти! — Девушка решительно встала И потянулась точно кошка, разгоняя по жилам кровь.

— Конечно, — согласился северянин. — Но сначала нужно перекусить, если мы не хотим добраться до замка высохшими от голода, как стигийские мумии. Тогда Яхм-Коаху достаточно будет подуть на нас, и плакали мои три тысячи золотых!

— Ты так любишь деньги, Конан? — усмехнулась Ремина. В ее вопросе не было осуждения. Она уже стала привыкать к грубоватым шуткам варвара. Как правильно заметил Козим, род Орландо был не слишком богат. Несмотря на рыцарский дух, которым казалось, были пропитаны сами стены старинного замка, юная баронесса довольно рано узнала, что такое нужда. Благодаря впитанным с молоком кормилицы строгим семейным правилам, Ремина научилась презирать золото, но отнюдь не людей, которые пытались заработать, более или менее честным путем.

Конан не ответил, просто не обратил внимания на вопрос. Мысли его были заняты иным. Прислушиваясь, варвар вытянул шею, пытаясь, что-то разглядеть среди высокой травы. Ноздри киммерийца с шумом втянули воздух.

— Ветчина… — глухо пробормотал он.

— Что? — не поняла баронесса. Неожиданно Конан прыгнул. Огромное тело варвара с тигриной грацией приземлилось в нескольких шагах от нее, там, где подозрительно тихо лежал Козим.

Киммериец нагнулся и выпрямился, держа за шиворот, безвольно обмякшее в его руках, тщедушное тельце карлика.

— Так! — угрожающе прорычал варвар. — Решил сон себе подсластить?

— М-м-ык! — неразборчиво промычал коротышка. Более внятно Козим говорить не мог по той причине, что рот его был забит здоровенным куском копченого окорока, восхитительный аромат которого и побудил Конана продемонстрировать озадаченной Ремине свою ловкость.

Козим, укладываясь спать, сунул себе под голову заплечный мешок с провизией. Проснувшись, он первым делом вспомнил о восстанавливающем силы и укрепляющем дух содержимом мешка.

Но проклятый киммериец не дал укрепиться духу Козима, а силам, которых в немощном теле карлика и так было немного, восстановиться в полной мере, поймав его с поличным за уничтожением съестных запасов.

— Я привяжу тебя к дереву с недоеденной ветчиной, как поступают владыки Вендии с ленивыми рабами. И когда мы уйдем, на запах мяса придет голодная пантера. Или медведь, но тоже очень голодный. Возможно, они съедят только ветчину, а возможно… — мрачно пообещал Конан позеленевшему от ужаса коротышке.

— Оставь его, Конан, — сказала Ремина, подходя к киммерийцу. Девушка с трудом сдерживала смех. — Еды в мешке на всех хватит.

— Я и говорю! — завопил Козим, наконец, проглотив злополучный кусок. — Нельзя же быть таким жадным! — укоризненно обратился он к варвару. — Или это в крови у киммерийцев?

— В крови у киммерийцев — не жрать под одеялом, — огрызнулся Кона н, отпустив коротышку. Козим плюхнулся на четвереньки и уткнулся носом в раскрытый мешок.

— Можешь доедать, — разрешил северянин.

— Спасибо, — ответил карлик. — Мне уже что-то не хочется.

— Отойдем отсюда на лигу-другую, — обратился киммериец к Ремине. — Когда не плечах висит погоня, не стоит надолго задерживаться на одном месте.

Девушка согласно кивнула.

— Я знаю эти места. Недалеко отсюда есть развалины старой крепости.

— Присматривай за карликом. Если он вздумает улизнуть, стреляй без сожалений, — громко, чтобы его слышал Козим, сказал Конан, закинув мешок на плечо.

Коротышка обреченно вздохнул.

С тоской взглянул на плотную стену леса, у подножия высокой горы, и поплелся следом за Конаном, который широким, легким шагом уже ушел далеко вперед.

Время близилось к полудню, и солнечные лучи, с утра теплые и ласковые, понемногу становились палящими. В тени деревьев их обжигающее прикосновение почти не ощущалось, но вскоре путники стали страдать от духоты. После недавнего дождя земля парила, во влажном лесу дышалось тяжело, одежда насквозь пропиталась потом. В распадке оказалось болото, заросшее высоким, в человеческий рост тростником, но варвар, не меняя направления, пошел прямо через него. К удивлению Конана, дно оказалось твердым и ровным. Складывалось впечатление, что под ржавой болотной водой скрывается пробитая в незапамятные времена дорога через горы.

— Дурное место, — вполголоса сказала Ремина. — Сюда почти никто не заходит.

— Почему? — не оглядываясь, буркнул Конан. — Из-за пиявок?

Козим изменился в лице.

— Пиявок? — переспросил он дрожащим голосом. — Этих маленьких мерзких тварей?

— Больших, жирных и скользких — здесь водятся только такие, — невозмутимо отозвалась баронесса.

— Не-на-ви-жу! — взвыл коротышка и рванулся вперед, обгоняя киммерийца. Далеко он не ушел. Неожиданно глубина резко увеличилась, и карлик ушел под воду почти по грудь.

— Тону! — завопил он, молотя по воде руками и поднимая тучу брызг.

Северянин остановился рядом и молча взирал на карлика. Гиганту-киммерийцу вода доходила едва до колен.

— Конан, помоги ему! — крикнула Ремина.

Варвар устало вздохнул и протянул коротышке руку. Тот вдруг перестал барахтаться и с подозрением уставился на киммерийца.

— Я не просил о помощи, — шмыгнув носом, гордо заявил он и быстро стал продвигаться к берегу, до которого было уже недалеко.

Похохатывая, Конан пошел за ним следом.

Шагов через пятьдесят киммериец с девушкой выбрались на сухое место, где уже в позе выпавшего из гнезда птенца, широко разведя руки в стороны, стоял Козим, тщательно осматривая свою вымокшую одежду.

— Как пиявки нашли твою кровь, Козим? — на ходу бросил Конан.

Карлика от этих слов передернуло.

— Я им пришелся не по вкусу, — прошипел он. — Не то, что ты! — злорадно добавил коротышка, указывая пальцем на ногу варвара.

Киммериец посмотрел вниз, ухмыльнулся и щелчком сбил с колена пристроившуюся там пиявку.

— Теперь понятно, что ты за человек, раз твоей кровью даже пиявки брезгуют, — беззлобно заметил северянин.

Впереди долина горбилась зелеными шапками невысоких холмов. На фоне громадных гор, неприступными серыми стенами вздымавшимися со всех сторон, они выглядели как-то жалко, хотя и радовали глаз весенним цветением. Мягкие, округлые вершины, поросшие густым кустарником, едва виднелись над лесом.

Ремина уверенно шла вперед. Было ясно, что девушка хорошо знает дорогу. Беглецы перебрались через низкий гребень и спустились в тенистую лощину, по дну которой бежал небольшой ручеек с кристально чистой водой.

Баронесса, не останавливаясь, стала взбираться на противоположный берег лощины.

— Сейчас поднимемся на вершину холма, — на колу пояснила она. — Там развалины крепости, о которых я говорила. Место тихое и спокойное, сюда почти никто не заходит, даже охотники, потому что дичь в этих местах если и была, то давно исчезла. Наверное, тут какая-то магия. Там дальше есть озеро, можно остановиться на берегу. В детстве я как-то раз здесь заблудилась и случайно набрела на него. Оно очень красивое, вот увидите…

— Тихо! — Конан внезапно вскинул руку, озираясь по сторонам.

Ремина и Козим послушно замерли. Киммериец медленно наклонился, подобрал с земли увесистый камень и вдруг резко бросил его в густое переплетение ветвей.

Пролетев локтей тридцать, камень с шумом исчез за зеленой завесой. Следом за ним стремительно несся Конан.

Ремина открыла рот: она никогда не видела, чтобы люди так быстро бегали.

Киммериец скрылся в кустарнике. Девушка только сейчас вспомнила о своем арбалете, а Козим на всякий случай упал в траву. Кусты жалобно затрещали, и на поляну вышел довольный варвар, держа в руке большую птицу с черно-красным оперением.

Козим успел сползти вниз по склону чуть ли не до самого ручья.

— Вот наш обед! — воскликнул северянин. — Эй, Козим! Тебя жажда замучила или умыться решил?! Что ты делаешь у ручья?

— Но как ты ее заметил? — поразилась Ремина, разглядывая добычу варвара.

— Желудок, наверное, подсказал, — пожал плечами Конан.

На плоской, как стол, вершине холма действительно сохранились остатки старинной постройки — то ли дозорной башни, то ли форта — блоки фундамента и руины стен, не превышавших высоты десяти локтей. Конан обошел развалины, прислушиваясь к своим чувствам, но не нашел ничего подозрительного. На своем веку он повидал множество старинных замков и заброшенных городов, куда более мрачных и подавляющих своей былой мощью, чем эта разрушенная временем цитадель.

— Где же озеро? — спросил он. — В такой жаркий день неплохо бы освежиться.

— Сначала я! — решительно заявила баронесса. — Не волнуйся за меня, я быстро.

— Что ж, иди. Только будь осторожна. Козим, о чем задумался? — Конан с сочувствием посмотрел на несчастного коротышку. — Давай-ка, берись за дело: выщипывай перья из этой птицы, а я займусь костром.

Козим сгорбившись сидел на огромном валуне, погрузившись в невеселые мысли. Издалека он был похож на большой сморщившийся гриб, источенный червями. Пух и перья кружили вокруг коротышки, вымещающего злость на несчастной птице.

«Маг меня в паука превратит, — горестно вздыхал он. — Я не справился с киммерийцем. А попробуй с ним справиться! Как вспомню, что он па мосту учинил, так до сих пор мурашки по спине бегают. Но разве мог я ему помешать? Девчонка с меня глаз не спускала, а арбалет она держит так, будто всю жизнь с ним не расставалась. Что же мне сказать Яхм-Коаху в свое оправдание? Да он меня и слушать не станет. Нет, Козим, точно, быть тебе мерзким пауком!

А Конан в самом деле непрост. Не будь столь жесток чародей на расправу с предателями, пожалуй, я бы поставил на киммерийца. Того и гляди, так он и правда сумеет до замка добраться. Прав был жрец, нельзя недооценивать этого варвара. Но с хозяином ему не справиться. Господин его в пыль сотрет… эх, и меня заодно.

Козим так глубоко задумался, что не сразу услышал, как кто-то тихо, но настойчиво зовет его.

„Козим. Эй, Козим! Да ответь же, болван!“ Карлик, словно его ужалили, подскочил с камня и воровато огляделся по сторонам.

— Хозяин! Это ты? Где вы, я вас не вижу! — шепотом спросил коротышка пустоту.

„И не увидишь, дуралей, я говорю с тобой из замка. Чем забита твоя глупая голова? Я никак не мог до тебя докричаться“.

Голос мага глухо гудел в голове коротышки, будто жрец вещал из могилы, и карлик зябко поежился, испугавшись, что он мог прочесть его мысли.

— Прости, повелитель, я тут немного лишнего наговорил… Я думал о Конане.

„Варвар рядом?! Где вы? Девчонка с вами?“

— Не знаю, хозяин. Тут правда есть какие-то развалины… Спаси меня, господин, я у них как заложник!

„Скажи поточнее, где вы находитесь? И прекрати скулить“.

— Ну… тут еще озеро рядом есть! — радостно вспомнил карлик.

„Ага, кажется, я знаю это место. Где сейчас варвар?“

— Здесь, рядом. Но не беспокойся, мастер, он нас не слышит.

„Если ты перестанешь говорить вслух, тебе и вовсе нечего будет бояться“.

„Хорошо, повелитель. Умоляю, вытащи меня отсюда!“

„Молчи и слушай меня внимательно, маленький хитрец, — вкрадчиво молвил жрец. — Ты должен задержать их, пока я не прибуду со своими людьми“.

„Но как, как я смогу это сделать, не рискуя собственной шеей!? Варвар мнителен и осторожен. Его невозможно обмануть! — взмолился Козим, понимая, что маг толкает его на верную гибель“.

„Мне безразлично, какими средствами ты выполнишь мой приказ. Кстати, как вам удалось уйти от погони?“

— Катастрофа, мастер, чудовищная катастрофа! — оживился коротышка, не заметив, как снова заговорил вслух. — Коварный северянин стравил стаю оборотней с людьми, которых вел Коготь. Нужно было видеть, как они рвали друг другу глотки!

„Проклятый Лис! — взорвался в мозгу карлика крик Яхм-Коаха. — Как я в нем ошибся. Ладно, с Конаном делай, что хочешь. Мне нужна только девчонка, запомни, живая баронесса Орландо! Иначе… — иначе ты ответишь мне за все головой!“

— Слушаюсь, повелитель! — забыв, что жрец его не видит, Козим низко поклонился. — Повелитель? Хозяин, где ты?

Молчание было ему ответом.

Козим в сердцах крепко выругался и сел на камень. Яростно почесал заросший колючей щетиной подбородок.

„Придется прибегнуть к крайним мерам, — лихорадочно соображал коротышка. — Давай, Козим, сейчас как раз подходящий момент…“

…Сучьев вокруг оказалось достаточно. Найдя укромный закуток в развалинах, Конан одним ударом кремня о кресало запалил пук сухой травы. И через миг в небольшой нише под древней стеной уже весело плясали языки пламени.

Справившись со своим делом, Конан вернулся к Козиму. Коротышка примостился на базальтовом валуне и с унылым видом ощипывал птицу. Пух и перья летели в разные стороны, но подхваченные ветром возвращались назад, оседая В складках его одежды, отчего карлик стал похож на большого сварливого ворона. Рядом с камнем лежала винная баклага, которую Конан прихватил у Понтикуса. Киммериец поднял ее, поболтал и, хмыкнув, бросил обратно. Козим, по затянувшемуся молчанию почуял недоброе, и стал оправдываться быстрой скороговоркой:

— Один маленький глоток, один глоток, Конан! Он был мне необходим, я весь промок с головы до ног! Что может быть хуже простуды, особенно в середине весны? Я не хотел подвергать риску все наше предприятие из-за того, что могу чихнуть в самый неподходящий момент!

— Ладно, — буркнул киммериец, — шевелись быстрее, а то вместо обеда нам придется ждать ужина.

Видя, что варвар настроен благодушно, карлик заговорил о том, что занимало его мысли после разговора с магом:

— Послушай меня, Конан, вам ни за что не справиться с Яхм-Коахом? Он найдет вас повсюду.

Конан просто пожал плечами, надеясь, что карлик от него отстанет. Ничего иного от Козима варвар и не думал услышать. Сейчас он находился в том приподнятом состоянии духа, которое так ценят бывалые воины, чья жизнь — сплошная череда битв и походов. Но коротышка продолжал приставать.

— Ты как-то скверно выглядишь. Может ты ранен. Хочешь, я могу посмотреть. Не подумай дурного, я, правда, умею.

— Отстань, это просто усталость, — отмахнулся Конан. — Усталость и голод. Заканчивай мучить птицу.

Козим часто закивал головой.

— Я так и знал, что ты скажешь нечто подобное. Ответь мне честно, сколько ты намерен получить со старого барона, если думаешь, что эта безумная затея закончится для нас успешно? А ведь есть способы заработать в десять раз больше! И без всякого риска. Присядь, выпей вина, а я тебе расскажу, как можно их достать. Да мы с тобой богачами станем! Ты, понимаешь, о чем я толкую?

Конан внимательно посмотрел в маленькие, бегающие глазки Козима. Внешне варвар остался спокоен, но темно-синие глаза северянина вспыхнули мрачным огнем.

— Понимаю, — медленно выговорил он. Во всем его облике чувствовалась угроза. — Но лучше бы ты помолчал.

— Хочешь, чтобы я замолчал, пожалуйста, — тут же согласился карлик. — Язык мой меня погубит. „Сейчас, наверное, меня будут бить!“ — с ужасом подумал он.

— Я достаточно скитался по свету, — негромко, словно самому себе, сказал Конан. — Кажется, ко всему привык. Ты из тех людей, которые легко клянутся, а затем, с той Же легкостью забывают слова данной клятвы.

— Не продолжай, — остановил его карлик, — я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Но ты ошибаешься насчет меня, киммериец. Вспомнишь еще… Ведь я хотел как лучше, но если ты считаешь, что проще разбить Яхм-Коаху голову — что ж, идем крушить черепа! Время покажет, кто из нас прав!

— Не думай, что тебе удастся меня переубедить, — сказал Конан.

— А я и не думаю. — Карлик тяжело вздохнул, по белому, как мел, лицу его градом катились крупные капли пота. — Придет тот час, друг киммериец, и ты поймешь, что я желал тебе только добра. Я — твой счастливый талисман, как ты этого еще не понял? Благодари судьбу, что свела нас в Овражке! С моей и только с моей помощью вы сможете одолеть злобного Яхм-Коаха. Сядь, успокойся, мой могучий друг, выпей вина и послушай умудренного житейские опытом человека.

— Ты величайший болтун на свете, — от души рассмеялся Конан.

Он наклонился, поднял баклагу с вином, выбил пробку и поднес горлышко к губам, не замечая напряженного взгляда Козима.

Карлик затаил дыхание: „Этот бродяга-стигиец клялся всеми богами, что одна капля свалит даже льва! Мошенник обманул меня! Но я, наверное, сам виноват, не нужно было с ним торговаться. Пей, пей, северянин, ты еще пожалеешь, что смеялся надо мной!..“

Конан вновь поднес баклагу к губам и отпил еще несколько глотков. Опустив сосуд, он вдруг поморщился и сплюнул.

— Странно, сначала вроде ничего, а сейчас будто жабу проглотил… тухлую…

Киммериец икнул, хотел что-то добавить, но пересохший рот и онемевшие губы отказались повиноваться. Баклага выпала из обессилевших пальцев, ноги подкосились, и Конан покачнулся как подрубленный дуб.

Внезапно он все понял. Собравшись с силами, варвар повернулся к Козиму.

— Ты… — продолжение фразы утонуло в свистящем хрипе.

Козим проворно вскочил.

Убедившись, что снадобье действует, он вновь обрел былую уверенность.

— Догадался? Но теперь это тебе не поможет! Думал шутки шутить с Козимом? Измывался над ним, угрожал, оскорблял! Теперь сам побудь в моей шкуре!

Ярость придала Конану сил. На заплетающихся, непослушных ногах он сделал шаг, другой… Поднял руку — и тут же со стоном уронил ее. Сознание киммерийца оставалось ясным, он все отлично понимал, зрение и слух не утратили своей остроты, но тело — большое, сильное тело вдруг отказалось ему служить.

Козим важно, мелкими шажками подошел к северянину, который едва стоял на ногах и тщетно пытался произнести хотя бы самое простое проклятие. Карлик ткнул его пальцем в живот. Конан рухнул на спину так, что по земле пошел гул, сильно приложившись затылком о подвернувшийся камень. Одно утешение — тело его совсем онемело, и боли он не почувствовал.

Так варвар и остался лежать, вращая глазами от бессильной злобы и беззвучно шевеля губами. Коротышка стоял над ним, внимательно наблюдая за столь невыразительной мимикой.

— Так, вижу, умирать ты не собираешься! — разочарованно протянул он. — Опять я обманут! Впрочем, может быть это и к лучшему. Ведь маг обещал за тебя награду. За такого большого варвара я потребую много золота. Лежи, отдыхай, а я пока утешу баронессу.

…Купание освежило и тело и душу, будто и не было треволнений минувшего дня. Одеваясь, Ремина неожиданно для себя обнаружила, что тихонько напевает незатейливую песенку, услышанную еще давно в детстве. Зловещий призрак Яхм-Коаха, который повсюду преследовал девушку, не исчез, но как бы потускнел, отдалился и уже не так угнетал ее.

Одевшись, она потянулась всем телом — навстречу солнцу, каждой клеточкой своего молодого гибкого тела, ощущая его живительное тепло.

— Все будет хорошо, — громко сказала Ремина. — Все должно быть хорошо!

Глубоко вдохнув терпкий запах залитого солнцем леса, баронесса быстрым, упругим шагом взбиралась на холм. Купание, разогнав усталость, пробудило в ней давно забытое чувство голода.

При одной мысли о птице, подрумяненной на углях, у девушки потекли слюнки.

Невольно мысли ее перешли к человеку, который эту птицу добыл. Ремина отдавала себе отчет, что именно присутствие киммерийца питает ее надеждой. Без Конана она была абсолютно беспомощна, и рано или поздно неминуемо угодила бы в лапы жреца. В северянине чувствовалась Сила — дикая первобытная мощь, способная сокрушить любую преграду, — уверенность, ясный ум, и редкостное умение владеть оружием, а именно такой человек ей и был сейчас нужен. К тому же имя Конан было уже знакомо юной баронессе Орландо. Когда-то так звали знаменитого пирата, который в царствование старого короля Фердруго безраздельно хозяйничал на Западном море.

Возможно, что этот Конан и есть тот легендарный человек. Девушка была почти уверена, что это он, и от волнения сердце ее забилось так сильно, что Ремина была вынуждена на несколько мгновений остановиться. Еще бы! Не всякий может похвастаться тем, что делил кусок хлеба с человеком, сыгравшем столь выдающуюся роль в судьбе Зингары!

Романтика, неразлучная спутница юности, не обошла своим вниманием и семнадцатилетнюю баронессу Орландо. В этот момент она забыла, кем являлся Конан на самом деле. Сейчас северянин виделся ей одним из величайших героев древности, предания о которых она так любила.

А что может сделать Конан один, когда столкнется с черным колдуном Яхм-Коахом, клыками оборотней и клинками разбойников?

Не слишком ли они самонадеянны?

Предательская мысль змеей ужалила в сердце Ремина тряхнула головой и постаралась выбросить ее из головы.

— Госпожа баронесса! Госпожа баронесса! — вдруг донесся до нее крик Козима.

В голосе карлика слышался неподдельный ужас. Ремина мигом достигла вершины, вскинула к плечу арбалет, готовая сразиться со всей армией Яхм-Коаха. Но стрелять было не в кого… Козим суетился над распростертым телом киммерийца. Страшное предчувствие надвигающейся беды железной рукой сжало сердце. Отбросив бесполезный арбалет, Ремина бегом кинулась к Конану.

Упав на колени возле варвара, она взглянула в его лицо и с облегчением увидела, что он жив. Синие глаза, сейчас казавшиеся черными от невыразимой муки, в упор взглянули на нее. Ремина даже отшатнулась.

— Что случилось? — в отчаянии приступила она к коротышке.

— Наверное, это удар, — с состраданием ответил Козим, возводя полные скорби глаза к небесам. — Точно так же умерла моя тетушка, да успокоит Митра ее мятежную душу!

Девушка вернулась к Конану.

Синие глаза кричали, молили ее: „Обернись!“ И тут она, наконец, поняла, но оказалось слишком поздно. Ремина не успела даже оглянуться, как сильный удар по затылку поверг ее землю. В голове баронессы нестерпимым сиянием вспыхнуло солнце и рассыпалось водопадом искр.