"Лживая птица счастья" - читать интересную книгу автора (Борисова Светлана Александровна)

Книга вторая Лживая птица счастья

Глава первая Рубин

Божественный пантеон. В начале пути обретения божественного статуса

Соседка, перевернувшись на бок, резко пихнула её острым локтем и, мгновенно проснувшись, Риза неохотно открыла глаза. В бараках для соискателей Истинной крови еще царила ночная тьма, и раздавался многоголосый храп людей, вповалку спящих на полу. Синеглазая красавица горько скривилась, эйфория чудесного сна, — нечастого у неё гостя, — мгновенно растаяла, и на душе снова стало муторно. Оттолкнув соседей, подкатившихся слишком близко, она перевернулась на спину и подложила руки под голову. Ризе, привыкшей в прошлой жизни к королевской роскоши и поклонению, с трудом давалось ее новое униженное положение.

Многочисленные представители Истинной крови, как низшей касты при Сияющем дворе жили в жуткой тесноте в стерильно-чистых, но совершенно неприспособленных для людей бараках. Спать приходилось на голом полу и в их распоряжении находились лишь немногие гигиенические удобства — как-то общий душ и общие туалеты. Но за чистотой в бараках надсмотрщики следили очень строго и за малейшую неряшливость немедленно наказывали. Световое жало их плетей оставляло на теле долгие незаживающие раны и потому пользоваться туалетом и душем приходилось в скоростном режиме, особенно по утрам, если не желаешь получить тумаков от своих же товарищей по несчастью.

Причем как назло по соседству с ними за непреодолимым, но прозрачным энергетическим забором находился жилой комплекс богов. Они тоже прибыли из своих Вселенных для соискания свободных вакансий при Сияющем дворе лорда Хаоса. Как выяснилось, их было четыре расы — Разрушители, происходящие от рептилий, Сеятели, происходящие от насекомых, Созидающие, происходящие от хищных растений. Ну, а доминирующую расу богов, ведущих своё происхождение от млекопитающихся, во всём её многообразии называли Странниками.

Несмотря на разных предков все боги в Истинной форме оказались внешне очень похожи и имели гуманоидный вид. Как совершенно схожи друг с другом киты-убийцы и акулы, хотя одни ведут своё происхождение от млекопитающихся, а другие — от рыб. В отличие от Истинной крови, призванных насильно и находящихся здесь на положении рабов, юные отпрыски богов жили вольными птицами, явившись к Сияющему двору совершенно добровольно. Каждому из них предоставили скромные, но отдельные апартаменты в огромном комплексе зданий с чудесными парками. Причём для тренировок к предстоящим состязаниям им выделили огромный спортивный комплекс с опытными наставниками, чего и в помине не было у Истинной крови. Не имея возможности тренироваться, они с завистью наблюдали за поединками своих божественных соседей и горячо обсуждали достоинства того или иного бойца.

Предоставленные сами себе представители Истинной крови, запертые в своих бараках, сутками напролет маялись от безделья и нервничали в ожидании предстоящего отборочного турнира. Затем среди измученных ожиданием людей начали периодически вспыхивать стихийные кровавые побоища, после которых приходили молчаливые суровые надсмотрщики. Направленный жезл, легкая радужная вспышка и человек бесследно исчезал не оставив после себя ничего, даже пепла. Надсмотрщики никогда не вмешивались в ход потасовки. Они лишь ликвидировали трупы павших и всех тех, кто неудачно подвернулся им под руку, а затем заставляли оставшихся в живых людей отмывать до блеска залитые кровью белые стены и полы. Но всё когда-нибудь заканчивается, в том числе ожидание, и сегодня должен был начаться первый этап отборочных состязаний.

Риза попыталась снова уснуть, но она волновалась, зная, как много поставлено на кон. Память немедленно подсунула ей воспоминания о том, как подло её бросил лорд Ваатор, повелитель Адской Бездны, на растерзание своим демонессам, и её лицо исказила гримаса жуткого гнева. Перед глазами женщины вновь ярко вспыхнули картины происшедшего и при мысли о пережитых унижениях в казармах Дев Ада на её глазах выступили слезы бессильной ярости. Не вмешайся милостивая госпожа Фортуна, попавшая в их руки Риза, не выжила бы и демонессы, вволю поиздевавшись над ней, окончательно растерзали бы. К счастью для неё в разгар их веселья в огромное светлое помещение вошла угрюмая синечешуйчатая демонесса. Бросив безразличный взгляд змеиных глаз на творящееся безобразие, она неспешно двинулась к своим комнатам, расположенным в привилегированном отсеке. В это время мускулистая краснокожая демонесса, наигравшись, рассталась со своей истерзанной добычей и бросила ее другой, но нечаянно попала ею в проходящую мимо синечешуйчатую Деву Ада.

— Вы, суки! Осторожнее швыряйтесь своими бля… игрушками! — лениво процедила она, скривив красивое лицо и презрительно глянула на краснокожую демонессу. — Убожества! Зачем вам женщины за неимением ипостаси мужиков?

Уродливая физиономия краснокожей демонессы с причудливыми витыми рогами немедленно исказилась гневом.

— Уж кто сука из сук так это ты, Шиамита! Воображала хренова! Выбилась в тысячники и теперь считаешь, что можешь задирать свой нос перед нами? Сейчас я вырежу тебе кое-что, и ты разом потеряешь обе ипостаси! — она громоподобно захохотала: — Потом расскажешь, каково быть бесполой!

Выхватив кинжал, краснокожая демонесса бросилась к спокойно стоящей противнице. Неожиданно та исчезла, и навстречу нападающей метнулся невидимый вихрь. Кинжал краснокожей громилы полетел в сторону, а сама она оказалась лежащей на полу. Материализовавшаяся синечешуйчатая Дева Ада, схватив противницу за рога, наступила ей спину.

— Румтай, ты проиграла в борьбе за звание тысячника, и потому смирись, приняв мое главенство, — насмешливо произнесла она. — Умоляй меня о прощении и целуй мои сапоги, тогда я оставлю тебя в живых. Если не подчинишься, я сломаю тебе спину, а тело сожгу в Адской Бездне, и ты больше не воскреснешь.

— Да пошла ты…

— Неверный ответ, — хладнокровно сказала синечешуйчатая Дева Ада и в наступавшей мертвой тишине громко хрустнули кости позвоночника её непокорной противницы. — Сбросьте падаль в Бездну, — приказала она двум демонессам, и те безропотно бросились выполнять приказание своего тысячника. Ухватив массивное тело, они поволокли его прочь из казармы.

Дева Ада схватила за волосы Ризу, обессилено валяющуюся на полу, и с любопытством заглянула в её лицо.

— Ну, что очередная кандидатка в невесты лорда Ваатора, у тебя есть, что предложить мне в качестве выкупа за свою жизнь? — насмешливо спросила она и с презрением добавила: — Только ради Создателя не предлагай себя. Я люблю быть первой, и чужие объедки не привлекают меня. Тем более мои девки уже здорово уделали тебя, и ты находишься в состоянии полной некондиции. Жаль, что я не успела к началу раздачи, а та мы здорово повеселились бы с тобой.

С трудом открыв заплывшие от побоев глаза, Риза прохрипела:

— Госпожа, я отдам вам жезл силы, который дал мне Ваатор…

— Ты забываешься! — прошипела Дева Ада, резко ударив её по многострадальному лицу. — Ничтожная тварь! Собственноручно порву тебя на кусочки! Да как ты смела назвать Их Светлость лорда Ваатора без титула? Кто вообще разрешал тебе произносить его имя?

— Простите, миледи, такого больше не повторится, — смиренно сказала Риза и, принялась униженно целовать сапоги Девы Ада. Приподняв голову, она еле слышно добавила: — Спасите меня, милостивая госпожа!..

— Милостивая? — расхохоталась Дева Ада, и сильно пнула ее в живот. — Забудь такое слово при дворе Его Божественности! Здесь никто не проявит к тебе жалости.

Скорчившись, Риза переждала приступ невыносимой боли, и когда к ней вернулась способность связанно мыслить, снова разлепила глаза. «Милостивая госпожа, Вы не пожалеете о своем решении, когда я стану женой Его Светлости». Вслух же она жалобно сказала:

— Возьмите меня с собой, милостивая госпожа! Если вы позволите, то я покажу Вам настоящее высокое искусство любви. Клянусь, Вы не пожалеете.

Синекожая демонесса снова схватила её за волосы и насмешливо заглянула в изуродованное лицо.

«Сбрендила, сука? Лорд Ваатор никогда даже не посмотрит в твою сторону. Знаешь, сколько кандидаток в невесты перебывало до тебя у Его Светлости? Имя им легион и не тебе чета, рабыня. Между прочим, ты первая из кандидаток в его невесты, кто не имеет божественного статуса, а обыкновенная Истинная кровь».

«Ну, и пусть! Все равно однажды он падет к моим ногам. О! Тогда я с наслаждением растопчу его! Клянусь всеми богами! — мысленно прошипела Риза, глядя в змеиные глаза Девы Ада, которая услышав её, иронично усмехнулась.

«Размечталась, чокнутая! Узнает кто-нибудь о твоих мыслях, и ты секунды не проживешь. Даже не смей думать о таком, а то я сама убью тебя, не сходя с этого места!»

«Но сейчас же нас никто не слышит верно, госпожа? Надеюсь, что наш разговор останется между нами, — мысленно произнесла Риза и на Деву Ада осколками синего неба сверкнули ее глаза. Она вкрадчиво добавила: — Помогите мне, милостивая госпожа, и я клянусь исполнить любую Вашу просьбу, когда обрету влияние на лорда Ваатора, — разбитые губы женщины скривились в насмешливой улыбке. — Или Вы, моя госпожа, из породы трусливых? Хотите и дальше ползти наверх с самого низа, сидя в убогой казарме? Так образом Вы не скоро добьетесь настоящего влияния при Сияющем дворе».

Дева Ада задумчиво на неё посмотрела. «Тебе не занимать изворотливости и упорства, ничтожная тварь. Хорошо. Я дам тебе шанс показать, чего ты стоишь. Но упаси тебя Создатель не оправдать мои ожидания, тогда я живьем сдеру с тебя кожу!»

Вслух она коротко приказала:

— Следуй за мной, так и быть я разрешаю тебе показать свое незабвенное искусство любви. Может, тебе действительно известно что-то новое.

Застонав от боли, чуть живая женщина ползком двинулась за ней. «Слишком медленно! — Дева Ада схватила её за волосы и поволокла за собой. — Так будет быстрее, иначе мы никогда не доберемся до моего жилья». Очнулась Риза уже внутри большой уютной комнаты. Обнаженная демонесса сидела на широком ложе с роскошным пологом, и не спускала с неё своего змеиного взгляда. «Очнулась? Вставай и иди ко мне».

«Да, моя госпожа!» — собрав волю в кулак, Риза поднялась на ноги и, стараясь не падать, двинулась к ней. Подойдя к низкому ложу, она без сил рухнула на колени. Демонесса подняла её опущенную голову и недовольно поморщилась.

— Ладно. Придется извести на тебя часть маны, а то мне совсем не улыбается заниматься любовью с окровавленным куском мяса, но ты мне вернешь втройне потраченное на тебя.

С её когтей сорвались голубые молнии, которые опалили Ризу невыносимым жаром, и она мгновенно почувствовала, как её отпустила невыносимая боль в изуродованном теле. В состоянии блаженства, она ощущала, что полностью здорова, и ей хотелось петь от беспричинного счастья. Подавив приступ эйфории, Риза выпрямилась и бегло оглядела себя — жуткие следы издевательств демонесс бесследно пропали. «Замечательно! Благодарю Вас, милостивая госпожа!»

— Мне не нужны твои слова. Покажи свое хваленое искусство любви и помни, что будет, если ты не сумеешь ублажить меня.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа… — Риза приумолкла, наблюдая, как затуманился облик демонессы. Когда он вновь приобрел четкие очертания перед ней сидел синекожий мускулистый мужчина.

— Так Вы инкуб, моя госпожа!

— Можно и так назвать, хотя на самом деле я одушевленный дух, как милорд Океан, а не природный демон, если ты понимаешь, о чем я говорю. Рабыня, я разрешаю тебе звать меня на «ты» и Шиамитой, когда мы вдвоем. Надеюсь, что в любовных играх ты предпочитаешь мужчин, а не женщин.

— Мне все равно, драгоценная Шиамита. Если тебе приятней быть со мной мужчиной, то кто я такая, чтобы возражать своей госпоже, или мне нужно обращаться к тебе «господин»?..

— Рабыня, сейчас слова не имеют значения…

С тех пор Риза стала наложницей синечешуйчатой Девы Ада и её любимой игрушкой и та часто забирала её из бараков. Несмотря на жестокость Шиамиты, она была благодарна ей за то, что они занимались не только сексом, но и подготовкой к предстоящим состязаниям. Дева Ада оказалась непревзойденным мастером в бою на мечах. Тем более сражаясь с Ризой, она всегда принимала свою мужскую ипостась, и ей приходилось очень нелегко. Во время поединка противник нередко кромсал её буквально до полусмерти, и когда ей не помогала усиленная регенерация, тогда в ход шла восстановительная магия Шиамиты. Какой величины долг у неё накопился за такое лечение, Риза не хотела даже думать, — ведь в мире богов ничто не давалось даром.

«Надеюсь, мои усилия принесут свои плоды, и сегодня я выиграю в состязаниях, — тревожно подумала Риза и стиснула зубы. — Нет, не так! Никаких колебаний! Я полностью уверена в своих силах. Клянусь, что обязательно выиграю и отомщу за все свои унижения лорду Ваатору! — потемнев от гнева, пообещала она и, расслабившись, приказала себе: — Спать!» Смежив веки, женщина немедленно уснула. Утром она засветло вскочила на ноги и успела одной из первых посетить туалет и душевую.

Вскоре в казарме появились надсмотрщики, которые построили их и, безжалостно хлеща световыми плетками, отвели к арене. В её огромной раздевалке, в которую запускали до пятисот человек, Риза получила свое обмундирование и вооружение. По жеребьевке на этот раз ей достался не поединок, а участие в командном сражении. Его участники должны были бороться за свое выживание до тех пор, пока одна из команд полностью не погибнет. Ей досталась голубая форма, и крохотная наручная планшетка, которая немедленно сообщила, что её противники одеты в зеленую форму. Она бросила беглый взгляд по сторонам и, вычленив из толпы людей в зеленом и синем обмундировании, прикинула их возможности. В её синих глазах промелькнуло презрение. Тщательно проверив полученное оружие, как огнестрельное, так и холодное, она быстро переоделась. Затем, не подходя к членам своей команды, которые с недоумением косились на нее, синеглазая красавица изваянием застыла у стены в ожидании их очереди вызова на арену. Несколько мужчин в голубой форме двинулись было к ней, но она так посмотрела на них, что она передумали приближаться к ней.

По певучему сигналу Риза выскользнула в открывшийся портал и вдохнула палящий воздух пустыни. Там она немедленно избавилась от своей кричащей формы и, пробежав по солнцу, тщательно извалялась в песке. Спустя час она в одиночестве появилась у входного портала и бросила на песок отрезанные головы обоих командиров своего и противника. Судьи засчитали ей двойное количество очков за обе уничтоженные команды. В последующем поединке на мечах она на первой же минуте сняла с плеч голову своего противника.

Впоследствии при групповых сражениях Ризу дико ненавидели свои и чужие и даже организовывали совместное выступление против неё, но никто и никогда не смог захватить её врасплох; из любых схваток она выходила победителем. Когда о ней пошли гулять слухи, хуже всего ей пришлось в казармах. Со временем их повсеместно захлестнула ненависть к серийной убийце. Несколько раз она еле уносила ноги и поначалу частенько спасалась у Шиамиты. От демонессы ей тоже неслабо доставалось в ходе рискованных сексуальных игрищ, но все-таки они не были такими смертельно-опасными, как жизнь в бараках для Истинной крови. Но со временем они здорово опустели, поскольку в ходе состязаний полегло немало народу. Ведь битвы гладиаторов Истинной крови заканчивались только со смертью их противников, в отличие от состязаний богов, которые велись отдельно от них и больше напоминали обычные спортивные игры.

Наступил последний день первого этапа отборочных состязаний и выживших участников Истинной крови выстроили на арене стадиона, где в последнем бою должен был определиться победитель. Риза презрительно посмотрела на оставшуюся жалкую группу своих товарищей по несчастью, которых оказалось ровно пятьдесят человек. Внезапно её взгляд задержался на высокой темноволосой девушке, и от неожиданности её сердце пропустило удар. Впервые она дрогнула. Девушка так похожая на её дочь Мари не сводила с нее испуганных фиолетовых глаз.

«О, боги! Нет! Только не эту девочку! Я не смогу её убить! — растерянно подумала она и немедленно попыталась взять себя в руки. — Нет! Не смей поддаваться жалости. Успокойся, это не Мари!..» Но, несмотря на все усилия, женщине никак не удавалось подавить материнский инстинкт, так не вовремя давший о себе знать. В ней нарастала паника, она понимала, что такое положение дел чревато для неё поражением. Наконец, собрав всю волю в кулак, Риза загнала свою боль глубоко в сердце. Она высокомерно выпрямилась и с яростью посмотрела на орущие трибуны. «Ненавижу этот подлый мир! Клянусь, я выживу и вдребезги разнесу его!»

Из состязания она вышла победителем и положила все пятьдесят голов на стол перед судьями. Никто из них не заметил, как напоследок она легонько коснулась растрепанных волос убитой ею девочки, и закрыла её распахнутые глаза. Затем залитая кровью с головы до ног, она стояла на высоком постаменте и, гордо выпрямившись, мертвыми глазами взирала на рукоплещущие ей трибуны. Она почти не слышала их оглушающего рева, которым они приветствовали рождение новой богини. Впервые её душа корчилась в страшных муках, вызванных угрызениями совести. Перед ее мысленным взором неотступно стояло совсем юное личико с испуганными ярко-фиолетовыми глазами и дрожащие губы умоляюще просили: «Не убивай меня, я хочу жить!»

Внезапно подступившие рыдания перехватили ей горло, и Ризе стоило большого труда удержаться от слез. «Ненавижу убийства! Как они могли приносить мне удовольствие? Я монстр и меня нужно не божественной силой награждать, а развеять в прах, чтобы память обо мне сгинула в веках! — горько подумала она, но затем твердо сжала губы. — Нет! Прежде я должна стать полноценной богиней и заработать свое искупление. Если для достижения моей цели нужно будет еще раз пролить реки крови, то я их пролью. И пусть сейчас моя душа разрывается на куски, я выживу, невзирая ни на что!»

Сидящий в роскошной ложе, парящей над стадионом, лорд Хаоса насмешливо глянул на мрачного лорда Ваатора не спускающего пристального взгляда со своей предполагаемой невесты и лениво произнес:

— Я все понимаю, мой юный друг, только один момент не доходит до меня. Почему такой великолепной женщиной пользуется кто-то другой, а не ты? Если она тебе не нужна ни в качестве жены, ни в качестве любовницы, то я заберу её себе.

— Простите мою дерзость, Ваша Божественность, но именно сегодня я собирался сделать Ризе официальное предложение.

— Что ж, я не возражаю, но не медли, Ваатор. Ты же знаешь, что у меня пустует место фаворитки после смерти миледи Баастет, а я люблю таких волевых женщин: c ними не соскучишься.

Лорд Хаос внимательней пригляделся к синеглазой красавице, увенчанной золотым венком победительницы, и от которой волнами исходила осязаемая темная злоба.

— Какая женщина! Сколько же в ней экспрессии! Внутри она просто пылает от ненависти к нашему миру, а на её лице сияет безмятежная светлая улыбка! Потрясающе! — воскликнул восхищенный лорд Хаос. — А вот ты дурак, Ваатор! Если эта начинающая богиня смерти не подходит тебе, тогда я не знаю, кто тебе нужен. Ведь никакая другая женщина не сможет тебя принять и уж тем более не сможет понять.

— Да, Ваша Божественность, я тоже так считаю, — грустно сказал лорд Ваатор, и пристально глянул, оценивая настроение своего суверена. — Но если малышка нравится Вам, то я с радостью откажусь от нее. Ведь Ваше желание для меня закон, — склонив голову, он тяжко вздохнул и с горечью добавил: — Хоть я уже привязался к маленькой злюке, она и на самом деле пришлась мне по душе. Простите меня, Ваша Божественность, я действительно беспросветный дурак, если до сих пор не понимал идеальности Вашего выбора.

— Ах ты, Огненный Лис! — засмеялся лорд Хаос. — Ладно, забирай ее себе, у меня и без нее достаточно кандидаток на место Баастет.

— Ах, Ваша Божественность, Ваша щедрость не знает границ! Я просто несказанно счастлив Вашим решением!..

Прямо в комнате Шиамиты открылся огненный портал и из него шагнул лорд Ваатор.

— Ваша Светлость! — воскликнула перепуганная хозяйка комнаты, рухнув ниц перед повелителем Адской Бездны.

— Брось, Шиамита, я не в претензии, что ты попользовалась моим добром, — небрежно произнес он и насмешливо покосился на невозмутимо-молчащую Ризу. — В конце концов, я же сам подарил ее Девам Ада для развлечения и как посмотрю, она неплохо устроилась.

Лорд Ваатор нетерпеливо махнул рукой и Шиамита немедленно исчезла. Подойдя к ложу, он по-хозяйски разлегся на нем и посмотрел на синеглазую красавицу, с любопытством взирающую на него.

— Ну, в чем проблема, моя дорогая невеста? Приступай. Пора нам пообщаться с тобой поближе.

— Думаете, стоит, Ваша Светлость? — Риза удивленно приподняла бровь. — Может быть, Вы не будете спешить, если мной заинтересовался лорд Хаос. Вдруг он в отличие от Вас не любит делить свою фаворитку с другими?

— С чего такое ничтожество вообразило, что ею может заинтересоваться наш Повелитель Всего Сущего? — холодно спросил лорд Ваатор. Подперев голову рукой, он уставился на синеглазую красавицу и в его глазах язычками пламени заполыхал гнев.

— С того что Вы находитесь здесь, Ваша светлость. Думаю, только интерес Их Божественности мог принудить Вас появиться у меня и наверняка с официальным предложением руки и сердца, — спокойно ответила Риза.

— А ты не дура, — не сразу отозвался лорд Ваатор. — И что ты мне ответишь?

— Разве уже не всё решено? — насмешливо спросила она.

— Все-таки должно быть получено формальное согласие невесты.

— Оно у Вас есть, я отвечаю «да».

— Эй, а как же твои слова, что скорее ад остынет, чем ты согласишься принять предложение моей руки и сердца? — насмешливо спросил лорд Ваатор.

— Не стоит обращать внимания на мои слова, сказанные по запальчивости, — Риза лениво прикоснулась пальчиками к его груди. — Ну что, Ваша Светлость, познакомимся поближе?

Мари. Беда не приходит одна

После исчезновения Рени в нашем доме повисла недобрая тоскливая тишина. Господи, как же в нем стало пусто! Оставшись втроем, каждый из нас зажил своей жизнью, почти не соприкасаясь с остальными, и я страшно тосковала без своей вампирской матушки. Больше не было наших уютных женских посиделок на кухне с болтовней ни о чем. Больше никто не устраивал сердитых перепалок с выяснением, чья очередь убирать на этой неделе. Некому больше было сердиться, что второй месяц на окнах болтаются одни и те же нестиранные шторы, а в пепельницах высятся целые горы окурков. Больше никто не объявлял в нашем доме веселый субботник, когда мы всей семьей в авральном порядке приводили в порядок запущенное хозяйство.

Ох уж, эти незабвенные субботники! Наша Рени не очень-то любила, когда в доме хозяйничали посторонние и потому без излишних экивоков привлекала всех домашних в к уборке. Причем подгадывала так, чтобы и Мика не мог отвертеться от участия в ней. Ему неизменно доставались такие «интеллектуальные» занятия как мытье окон и перестановка мебели. Конечно, он недовольно ворчал, говоря, что это сущий идиотизм тратить столько времени на тупую работу, когда в любое время можно вызвать соответствующую клининговую службу. Но глава семьи неизменно сдавался под тяжестью очень весомых аргументов жены как-то: ласковые взгляды с поцелуями и неоспоримыми утверждениями типа, что дом — это святое и что совместный физический труд на благо всей семьи объединяет и облагораживает. «К тому же настоящая уборка и перестановка мебели требуют вдумчивого отношения и никому чужому ее поручить нельзя», — непререкаемым тоном неизменно заявляла Рени и желающих спорить с ней, как правило, не находилось.

На сердитый вопрос Мика, почему он все время должен заниматься женской работой — мойкой окон, Рени убежденно отвечала что, по ее мнению, — это чисто мужская работа. «Милый, когда ты по-тарзаньи висишь под потолком, отмывая огромные панорамные окна, то выглядишь очень мужественно, а у женщин в такой позе крайне неэстетичный вид и вдобавок у них портится маникюр от долгого нахождения в резиновых перчатках».

После недолгих препирательств Мика с тяжелыми вздохами подвязывал волосы банданой и, вооружившись ветошью и средством для мытья стекол, по-пиратски зависал на оконной верхотуре. К порученному делу он всегда относился очень ответственно и окна после его мытья сияли алмазным блеском без малейшего развода на стеклах. Затем, держа на весу какой-нибудь вычурный комод, он бросал яростные взгляды на веселую Рени, легко порхающую по комнате и с задумчивым видом присматривающую новое место для увесистого антиквариата. Стараясь добиться максимальной степени уюта, она по нескольку раз заставляла его переставлять тяжелую мебель. Забавно, что совершив ритуальный круговорот, та почти всегда возвращалось на свое прежнее место.

В общем, во время субботника в нашем доме с утра царил невообразимый кавардак и когда он, перевернутый вверх дном, к вечеру блестел чистотой и порядком, то все облегченно вздыхали и с чувством выполненного долга шли отдыхать. Уставшие до чертиков мы тащились в сауну и бултыхались в артезианском бассейне, а затем с удовольствием ужинали при свечах. И обычный вечер превращался в маленький семейный праздник с игрой в преферанс напоследок. Правда, Мика явно поддавался нам, чтобы продлить игру, — ведь у него фотографическая память ну, и интеллект — не чета нам, сирым. Но все равно, несмотря на поддавки, он всегда выигрывал у нас с разгромным счетом, а затем с мстительным удовольствием обнулял наши карточки, говоря, что это возможно на некоторое время прекратит приток в дом кучи бесполезного барахла, которое ему приходится таскать с места на место.

Конечно, я могла бы с ним побороться, но не хотелось обижать Рени, оставляя ее одну в проигрыше. Правда, с появлением Ника шансы игроков уровнялись, и преферанс приобрел свою истинную напряженность. Зачастую мы сражались всю ночь напролет. Точнее играли я и мужчины, а Рени, которая теперь играла только в паре с Ником, заходила с его подсказки. Когда я обижалась на Мика, что он не помогает мне, тот спокойно заявлял, что не поощряет протекционизм в любых его видах. Чертов любитель равных возможностей и здоровой конкуренции! Более того, напав вдвоем на меня, они обдирали меня как липку, даже Рени меньше проигрывала, благодаря Нику. Короче, мужчины всегда выигрывали, но утешало одно, что игра шла без дураков, и никаких поддавков больше не было, и когда я проигрывала по минимуму, то страшно гордилась собой.

Даже небольшие суммы Рени все равно не любила проигрывать и по окончании игры, когда подводили итоги, она обиженно вопила, что они оба жулики и читают наши мысли. Мужчины каждый раз клятвенно заверяли ее, что отключают менталку и битва идет на равных. А Мика ехидно добавлял, что если бы некоторые во время игры меньше болтали по телефону и занимались маникюром, то на пару сотен евро проиграли бы меньше. Рени высокомерно отвечала, что не собирается тащиться на работу с облупленным лаком, а все звонки исключительно ею сделаны по делу. «Ведь должна же я уточнить график деловых встреч на следующую неделю?» Мика тут же иронично осведомлялся: «Это бабские сплетни на вечеринках, ты называешь деловыми встречами?»

Вот тут и начиналось маленькое семейное представление! Рени начинала шутливую перепалку, а Мика с довольной физиономией по мере сил подливал масла в огонь. Когда же она всерьез начинала злиться доведенная им до белого каления, отец тут же подлизывался к ней, прощая весь карточный долг, и довольная парочка, обнявшись, линяла в свою спальню. Даже невооруженным взглядом было видно, что они любят друг друга.

Осиротев, поначалу я болталась дома практически одна. Мужчины зачастую целыми сутками пропадали где-то на стороне. Ник, если и ночевал дома, то я его почти не видела. Он не то чтобы избегал меня, но совсем не горел желанием общаться. А Мика с очень краткими визитами, по-моему, появлялся лишь затем, чтобы проверить в каком я состоянии и не разбежались ли все окончательно из дома. Где он находился в остальное время, никто не знал, включая членов Совета Старейшин, которые на первых порах обрывали наш домашний телефон. Несколько раз поздно вечером к нам заглядывал Томас Штейн, пытаясь застать его. Он пытался отловить отца для переговоров о каких-то страшно неотложных государственных делах, но все бесполезно — того никогда не было дома. Иногда Ник и Штейн приходили вместе и часами о чем-то спорили, но я не интересовалась сутью их разговоров. Даже моя любимая математика больше не занимала меня.

Может быть, со стороны оно выглядит по-детски наивным и легкомысленным, но в душе я не верила, что Рени умерла. Ведь никто из нас не видел ее мертвой, а значит, всегда есть надежда на чудо. Наверно, эта вера впоследствии смягчила боль моей утраты. Конечно, я совершенно точно знала, что ее нет в живых. Как и отец, я почувствовала миг смерти Рени, но надежда не оставляла меня. С упорством достойным лучшего применения, я часами сидела в своей комнате, тупо уставившись в пространство, и терпеливо ждала, когда хлопнет входная дверь, и раздадутся знакомые шаги.

Однажды, услышав перестук каблучков в прихожей, я так рванула вниз по лестнице, что чуть не сбила с ног неожиданно вернувшегося Мика, с ходу ошарашенного моим радостным выражением лица. Но внизу я увидела Эльзу Тероян — подругу Рени и моя радость в ожидании чуда, сменилась печалью. Та с участием посмотрела на меня и, поцеловав нас с Микой, пошла с нами в кухню. Без Рени мы больше не сидели в гостиной — это она любила с помпой принимать гостей.

Эльза просидела с нами весь вечер, болтая о всякой всячине, и честно пыталась отвлечь нас от горестных мыслей. Она оказалась хорошей рассказчицей; я с удовольствием слушала ее живые увлекательные истории о забавных случаях из жизни и анекдоты из казармы безопасников. К сожалению, временами я ловила себя на том, что не могу надолго сосредоточиться на ее словах и часто теряю нить разговора. Мика по большей части угрюмо отмалчивался, выкуривая одну сигарету за другой. Причем неимоверное количество никотиновой отравы он запивал лошадиными дозами кофе — и это форменное безобразие происходило на ночь глядя! Я обеспокоенно косилась на него, по-моему, такое издевательство над собой никакой вампирский организм долго не выдержит, но сделать замечание не решалась. Иногда от моих слов он совершенно непредсказуемо вспыхивал как порох.

В общем, к концу вечера наша бедная гостья совсем выдохлась, получая в ответ односложные реплики и вежливо-горестные гримасы. Наконец, не выдержав, она поднялась со своего места и, вежливо извинившись, сказала, что ее ждут дома. Эльза позвонила мужу, и тот вскоре приехал вместе с Ником. Войдя, Штейн с тревогой посмотрел на бесстрастное лицо отца, но не стал приставать к нему с разговорами. Чуткий типчик! Поздоровавшись, он тут же уехал, забрав с собой жену. Когда наша гостья прощалась с нами, то на ее лице промелькнуло чувство огромного облегчения, но я не виню ее за это. Посторонним всегда тяжело переносить горе людей, которые потеряли своих близких.

Ко всем прочим бедам на нас свалилось несчастье грандиозного масштаба, точнее на всю планету Земля и на расу вампиров в частности. Правда, ожидаемая катастрофа разразится еще нескоро и в запасе у нас есть время на подготовку к ней. Как и все, я надеялась, что Совет Старейшин и Академия найдут верное решение, и мы избавимся от грозящей нам беды.

Н-да, правильно народец говорит — пришла беда, отворяй ворота. Правда, у всего есть свои положительные стороны, угроза катастрофы отвлекает Мика от личного горя и это хорошо. В последнее время занятый делами, он заметно оживился и теперь все чаще появляется дома.

Со временем острое чувство потери, не то чтобы притупилось, а как-то угнездилось в глубине души, уже не причиняя такой острой боли. Как-то вечером, сидя на кухне, я поглядела на люстру и вспомнила, как после долгого отсутствия мы вернулись домой, и тут Рени увидела тараканов. О, боже, что тут началось! С оглушительным визгом она одним махом взлетела под потолок и повисла на хрустальном шедевре черт знает, какого там века. Несмотря на все наши уговоры, она ни за что не хотела спускаться вниз и таращила сверху огромные глаза, словно напуганная кошка. Пришлось срочно разыскивать баллон с отравой, чтобы вывести настырных насекомых, — ментал на этих закаленных тварей не действовал. Потом мы долго изводили Рени насмешками, особенно старался отец. Когда она приставала к нему с дурацкими, по его мнению, вопросами, стоило только ему заикнуться: «Милая, кажется, где-то там пробежал таракан…» как она неизменно удирала наверх, и зазвать ее в этот вечер на первый этаж было просто невозможно.

Вот и сегодня, вспомнив тараканью эпопею, я тихо захихикала. А когда Мика и Ник, подняли головы от своих тарелок и, переглянувшись, с подозрением посмотрели на меня, я не выдержала и расхохоталась до слез. Когда они снова многозначительно переглянулись, я замахала руками и с трудом выговорила:

— Но-но, без глупостей! Нет у меня никаких сдвигов по фазе! Честное слово! Просто я вспомнила, как Рени уморительно прыгала по столу и люстре в кухне, спасаясь от тараканов!

— Верю на слово, что это было смешно, — буркнул Ник, опуская голову и снова принимаясь за еду.

Кстати, как и мы с отцом, он очень переживал исчезновение Рени, хотя старался не показывать виду. Исподлобья глянув на меня, Мика тоже поначалу нахмурился, но затем на его лице появилось задумчивое выражение. Неожиданно он тепло и ясно улыбнулся мне. «Yes! Yes! Yes! Сработало!» — страшно обрадовалась я. По-моему, это была его первая улыбка за время, прошедшее с момента исчезновения Рени.

«Ах, вы, мои дорогие паршивцы! Я не я буду, если не наведу привычный распорядок в доме! Видите, какие вы у меня умнички! Ведь можете, если захотите. Вот и сегодня никто из вас даже не опоздал к ужину!» — с торжеством подумала я и бросила довольный взгляд на домашних. Правда, добиться такой пунктуальности от мужчин, мне удалось далеко не сразу. Но пара-тройка скандалов по фирменному рецепту Рени с битьем посуды оказали свое чудодейственное воздействие и по вечерам мы начали регулярно собираться за столом. Разорванный семейный круг понемногу восстанавливался, и родственные связи крепли.

Все складывалось замечательно, но меня со страшной силой напрягали хозяйственные неурядицы, — ведь наш дом по-прежнему находился на самообслуживании, — ни у кого не поднималась рука поменять заведенный Рени распорядок. Угадайте с трех раз, на кого свалилась большая часть домашних работ?

Поспешно допивая свое молоко, я с ужасом покосилась на гору немытой посуды. «Так! Ужин подходит к концу, пора делать ноги, а то мои подарки живо пристроят меня разгребать растущий Монблан в раковине!» Сытая уже по горло свалившимися на меня домашними делами, я выскользнула из-за стола, собираясь потихоньку смыться, но не тут-то было. Несмотря на мое стремительное бегство, Ник немедленно изловил меня и, невзирая на мое активное возмущение по поводу возмутительного насилия учиненного над свободной личностью, поволок обратно в кухню.

— Не так быстро, мое золотце, имей совесть, задержись-ка для уборки. Я неделю мыл посуду, а теперь настала твоя очередь.

— Но это нечестно! До этого я мыла ее почти месяц и… к тому же заказываю еду в ресторане! — с обидой завопила я, отпихивая от себя веселенький фартучек Аннабель, который он попытался на меня нацепить.

— Велика важность, — заказать обед в ресторане! Тоже мне — тяжелый труд!

— Между прочим, я еще и квартиру убираю, а ты вообще не подходишь к пылесосу!

— Уборка и готовка — это святая обязанность женщины.

— Какая наглая ложь, придуманная мужчинами! Я такая же трудящаяся женщина, как и вы! Между прочим, я тоже торчу на работе с восьми утра и до пяти вечера.

— Вот именно! Торчать-то ты торчишь, вот только ничего не делаешь. Мне Штейн жаловался, а ему руководитель отдела аналитики, что ты целый день пялишься в потолок и сводки за тебя вынуждены делать другие. Не далее как вчера он потребовал на совещании немедленно убрать тебя из подведомственного ему отдела. Гордись собой, Мари! Какого ранга руководители решают проблему твоего трудоустройства! Конечно, им больше делать нечего, кроме как ломать голову над тем, куда девать какую-то сопливую стажерку, которой совершенно лень работать! Помолчи, не перебивай меня, я еще не все сказал. Твой непосредственный начальник вообще, как услышит твою фамилию, так сразу же рвет и мечет. Он требует не только уволить тебя, но для острастки засадить в карцер минимум на месяц.

— Какое сказочное свинство! — возмущенно закричала я, с расстройства топнув ногой. — Это все неправда! На самом деле я только пару раз запоздала со сдачей отчетов! И то только потому, что у меня возникла мысль, как сопрягать пространство в нескольких континуумах и я, чтобы не упустить ее, зарисовывала формулы по горячим следам прямо на сводке. Я же не виновата, что под рукой не оказалось другой бумаги, вот я и писала, на чем придется. А у ненормальных безопасников так сильно развита паранойя, что они сдают свои отчеты только на бумаге. Вот и пришлось их заново перепечатывать: не сдавать же сводки, изрисованные моими каракулями, представляю, какой бы ор опять поднялся!

— У тебя что-то получилось в результате? — быстро спросил Ник, подавшись ко мне. — Что ты нащупала? Сможем мы реально приблизиться к скорости света?

— Видишь ли, вырисовывается кое-что иное… — я нерешительно помялась, а затем не удержалась и брякнула: — Тебя не очень огорчит, если я скажу, что нащупала принцип движения в космосе со скоростью превышающей скорость света в несколько раз?

— А у тебя с головой все в порядке?! Насколько ты уверена в своих выводах? — недоверчиво воскликнул он. Вопреки сказанным словам, в его глазах вспыхнул неподдельный интерес.

— Ну, не знаю, — я снова заколебалась, даже не обидевшись на хамский намек о шизе. — К сожалению, расчеты носят очень приблизительный характер. Надо бы их тщательно проверить. Вдруг где-то вкралась ошибка и тогда сказанное мной полная лажа.

Разволновавшись, я дернула себя за прядь многострадальных волос и, болезненно поморщившись, в отчаянии воскликнула:

— Знаешь, Ник, чувствую, что решение лежит где-то рядом, но никак не дается! Хоть убей! Времени просто катастрофически не хватает на все. Эх, как пить дать вытурят меня из отдела аналитики, причем с позором! Хорошо, если в карцер не запихают, — тут мою голову посетила светлая мысль. — Слушайте, а это выход! Точно! Засадите меня туда на месяцочек, я хоть без помех займусь расчетами, — я с насмешкой покосилась на бывшего старшего по патрулю. — Благодаря нашим совместным дежурствам, я чувствую себя в карцере как дома.

Пока мои подарки молча переглядывались, тяжко вздохнув, я потащилась мыть накопившуюся посуду. Ее уродливая горка по внешнему виду больше напоминала не Монблан, а опасно кренящуюся «Пизанскую башню», но все равно у меня не возникло желания связываться с посудомоечной машиной.

«Неа, дураков нема — отскребать многодневные остатки перед загрузкой!.. Черт, давно пора перейти на одноразовые тарелки и не заниматься ерундой, только время улетает в трубу, — стиснув зубы, я яростно скребла стенки кастрюли с намертво присохшими залежами еды неизвестного происхождения. Когда сверху «Пизанской башни» упала чашка и, ударившись о металлическое дно раковины, разбилась на три части, я с яростью подумала: — Ну, все! Хватит с меня беспросветного домашнего рабства! С завтрашнего же дня ставлю наш дом на обслуживание! Прости, Рени, но больше нет никаких моих сил!»

— Ладно, Мари, иди отдыхать. Я помою, — вдруг сказал Ник, отбирая у меня мочалку. «Точно, в ближайшем лесу что-то крупное сдохло!» В полной растерянности я удивленно воззрилась на него, но тот невозмутимо добавил: — И можешь с завтрашнего дня не выходить на работу. Сиди дома и вплотную занимайся расчетами. В помощь я подключу тебе тиаран с выходом на центральный процессор. Вдвоем вы наверняка справитесь гораздо быстрее. Но если и этого окажется мало, только скажи и все аналитические службы СБ будут приданы тебе в помощь. Можем подключить и теоретиков из Академии. Они пока независимо от тебя работают. Вдруг, им удастся нащупать иное решение? — помолчав, он смерил меня серьезным взглядом. — Знай, если ты сможешь приблизиться к пятидесяти процентам скорости света, то это уже несомненный успех. Не гонись за журавлем в небе, нам нужна реальная синица. Хорошо?

Судя по прозвучавшим словам Ника, он возлагал на меня большущие надежды! Мне как-то внезапно поплохело, и я бурно запротестовала:

— Ты с ума сошел? Я не могу бросить работу! Черт возьми, на меня и так коллеги косятся! Если я пропущу столько времени, болтаясь у себя дома, то со мной вообще никто общаться не будет. Я и так в своем отделе аналитики белая ворона. Пойми, меня многие считают девочкой по блату! Ведь все стажеры начинают работать в региональных службах, а меня единственную после Академии запихали в службу Объединенных кланов. Нормально, да? Нет, только через мой труп!

Догадываясь, кто из домашних подарков «удружил» мне с необычным распределением, — зная убеждения Мика, его было сложно заподозрить в подобной махинации, — я злобно покосилась на Ника. Не обращая внимания на мой протест, тот ловко управлялся с горой посуды, которая просто таяла на глазах и я с надеждой воззрилась на отца, надеясь, что он и дальше будет придерживаться своих принципов и не разрешит мне отлынивать от основной работы. Н-да, здесь тоже вышла промашка. Мика затушил сигарету и окончательно добил меня.

— Глупости! Делай, как сказано, у нас и так времени в обрез. Кроме теоретической части, нужна будет масса времени на то, чтобы довести до ума технику, которую тоже по большей части нужно будет заново изобрести.

Мне совсем поплохело. Когда два таких противника играют на одной стороне, то не остается никаких шансов отбиться от них. Хочешь, не хочешь, а придется принять ответственность за порученное дело.

— Мари, не будь ребенком. Ты же должна понимать, что время не ждет, и катастрофа не за горами. Если Ник решил, что ты сможешь выполнить наиважнейшую из поставленных задач, значит, только ею и будешь заниматься.

— Ладно-ладно! Уговорили. Черт, как будто у меня есть выбор, если вы все уже решили за меня…

Я вздохнула, припомнив, с чего все началось. С месяц назад Ник ошарашил нас неприятной новостью. Совсем близко по космическим масштабам произошел взрыв сверхновой, и ее излучение компактной волной идет в нашем направлении, грозя уничтожить все живое на Земле. На то, чтобы убраться с обреченной планеты у нас на все про все оставалось от тридцати — в худшем, и до пятидесяти лет в лучшем случае. Когда встал вопрос «куда», выяснились очень интересные вещи.

Раса эреев оказалась не настолько непредусмотрительной, как могло показаться с первого взгляда. Просто им немного не повезло. В свое время космическая разведка с Ареи недалеко от солнечной системы нашла планету пригодную для заселения. Именно для заселения, но не для жизни. Все параметры обнаруженной планеты, вращающейся вокруг такой же звезды второго поколения класса «G», как и наше Солнце, соответствовали параметрам нашей Земли с совсем небольшими отклонениями, но она оказалась совсем еще молодой. Растительности на ней не было, но согласно данным спектрального анализа, там уже плескались первичные океаны. И раса эреев решила «не ждать у моря погоды», а постараться сделать свой задел на будущее.

Первые звездолеты еще ползли в безбрежном космосе с черепашьей скоростью, и все же Коалиционный Совет государств Ареи решил отправить флотилию звездолетов-автоматов к перспективной планете. В их первостепенную задачу входило терраформирование и посев земных культур в образовавшуюся почву. А со временем, когда изменится состав воздуха под влиянием растительности, пришельцы с Ареи собирались воспроизвести животный мир, естественно по тем же земным образцам. В последнюю очередь планировалось запустить автоматические комплексы, по созданию заводов и жилья для колонистов. Сейчас такой проект назвали бы современным ноевым ковчегом, по сути, он таковым и являлся.

Все наши надежды возлагались на почти мифическую планету, которая находилась по расчетам Ника в стороне от основного выброса сверхновой. Сразу возникал закономерный вопрос. А существует ли сама планетка и добрались ли до нее звездолеты эреев? Если оба ответа положительны, то удался ли эксперимент по ее терраформированию?

Старейшины поверили Нику, что с планетой все в порядке и решили отправиться в рискованное космическое плавание. Соответственно у нас сразу же возникла куча всяких проблем с намеченным переселением, и наипервейшая из них — до спасительной гавани нужно на чем-то добраться. Причем построить нужно не только компактные исследовательские разведчики, но и пассажирские звездолеты для немалого количества народа на борту.

На экстренном заседании Совета после долгих дебатов, единогласно постановили заложить на стапелях промышленных комплексов столько звездолетов, чтобы вся вампирская раса улетела с Земли. (Правда, есть небольшая мелочь, их еще нужно изобрести, чем собственно я и занимаюсь, во всяком случае, теоретической частью). Но также приняли иное решение. Если мы не успеем с их постройкой, или будет готова только меньшая часть, то не улетит никто. Вместе с остальными землянами мы разделим их участь. И, честно говоря, я очень горжусь этим нашим решением. Может, для остального человечества оно отдает идиотизмом, но мне все равно.

Наш Совет Старейшин единогласно решил, что невозможно будет глядеть без чувства вины в глаза тех, чьи близкие вынужденно останутся на Земле, и уж совсем невыносимо будет видеть горечь в глазах тех, кого за ненужностью бросят на гибнущей планете. Ведь современное вампирское общество построено так, что каждый из нас уверен — сородичи всегда защитят и никогда не бросят на произвол судьбы.

Также постановили, что если речь пойдет о нехватке немногого количества мест, то останутся только добровольцы без какого-либо отбора по степени полезности. И почему-то я уверена, что в их числе недостатка не будет.

Мы — жестокий, но храбрый народ, и трусостью не страдаем. Раса вампиров — гордая раса, и честь для нас — превыше всего. Я очень надеюсь, что в будущем в этом отношении ничего не изменится.

Заметки на полях или небольшое эссе о чести и порядочности

В самом деле, если есть возможность спасти хоть небольшую часть человечества, почему бы ей не воспользоваться? Тогда скажите, по какому принципу вычленить из множества избранные единицы? Что сделать критерием отбора: ум, полезность, физическое здоровье? Неважно. На самом деле, по моему сугубо личному мнению, любой из них несправедлив.

Люди частенько снимают фильмы о том, как группка избранных товарищей или господ — это кому как нравится, спасается во время глобальной катастрофы. А мне это кажется редкостным свинством, когда герой удирает, конечно, исключительно под давлением неодолимых обстоятельств, а его семья гибнет на обреченной планете. Последнего, как правило, киношники не показывают, понимая, что пострадает реноме героя-супермена.

Почему-то любой человек подспудно уверен, что он окажется в числе тех немногих избранных, которые спасутся во время катастрофы и его не переубедить в обратном. Невзирая ни на какие доводы и соглашаясь с вами на словах, в душе он все равно будет лелеять несбыточную мечту.

Нет, я уверена, что обычному человеку место в бункере или звездолете, не светит никогда и ни за какие коврижки, но мы такие чудаки, которые вопреки всему верим в чудеса и, в общем-то, зря. Готовьтесь, господа земляне, в случае глобальной неприятности, помахать платочками любимым правительствам. Вас они бросят без зазрения совести, — ведь «Боливар не вынесет двоих».

Выжить любой ценой — это девиз человеческой расы и наверно в нем есть свой резон. Только редко кто задумывается, что подчас цена такому спасению — честь и порядочность. И возникает закономерный вопрос, а зачем в таком случае этим особям вообще выживать? Рабы порождают рабов, а сволочь — только сволочей. Редкие вспышки порядочности в их массе не делают общей погоды.

Забавно, что зрители, находясь в состоянии полной эйфории, с восторгом следят за удивительными похождениями наших избранных на чужой планете. Почти всегда бравые земляне ведут себя как захватчики, под корень изничтожая местных аборигенов. Видите ли, они имеют наглость сопротивляться оккупантам, которые не признают за ними права собственности на родную планету. И редко кто задается одним смешным вопросом: «Господа, а если зеленые человечки также агрессивно поведут себя на нашей родной планете, что будем делать? Отстреливаться от захватчиков, или рыдать в кустах, задрав лапки?»

Вот и думайте, на чьей стороне справедливость.

Поэтому, если мы выйдем в космос и, не дай бог, повстречаемся с братьями по разуму, хочется заранее попросить наших славных представителей человечества: «Господа, постарайтесь поступать с более слабыми противниками так, как хотите, чтобы более могущественные инопланетные расы, в случае конфликта поступили с нами, с землянами»

Век живи — век учись. Как бы ни был секс хорош, — он лишь приправа к основному блюду.

Бесшумно войдя в кабинет Штейн обнаружил в нем свою жену увлеченно читающую какой-то документ на его столе. Остановившись у входа, он с любопытством посмотрел на нее, но та по-прежнему не обращала на него внимания.

— Эй, Mein Liebstes![1] — окликнул он ее. — Тебе очень интересно? Не помню, чтобы я разрешал тебе лазить по моим бумагам, но может поделишься со мной добытой информацией?

— О, прости, дорогой! — подняв голову, мягко мурлыкнула Эльза и невинно хлопнула глазами. — Я так долго ждала тебя, что немного заскучала. К несчастью, стала поправлять папки на твоем столе и по старой привычке не удержалась от любопытства. Извини, я слишком увлеклась.

— Я заметил, — нейтральным голосом ответил Штейн, не спуская с нее испытующего взгляда, и добавил, лениво растягивая слова: — Что же настолько привлекло твое внимание, что ты даже не заметила моего прихода? — не дождавшись ответа, он с легкой издевкой продолжил: — Ай-я-яй, наглеешь, дорогая Эль. Или возомнила, что стала моей женой и отныне тебе все позволено?

В холодном голосе мужа Эльза явственно расслышала предупреждающие нотки. Так гремучая змея звуком трещотки на хвосте говорит о том, что она раздражена и скоро нападет. Больше не мешкая, она выскользнула из его кресла, не забыв при этом перемешать папки на столе. При виде этого в прищуренных глазах Штейна на мгновение вспыхнули гневные серебряные огоньки, но внешне он никак не выказал своего раздражения.

Заложив руки за спину, он с видимым удовольствием смотрел на жену, которая покачивая бедрами, неспешно приближалась к нему. Его оценивающий взгляд медленно прошелся по всей ее длинноногой изящной фигуре в изумрудно-зеленом платье, красиво оттеняющем золотистый цвет кожи, и задержался на тяжелых густых волосах цвета меди. Они уже сильно отросли и волнистым каскадом ниспадали почти до пояса. Штейн самодовольно улыбнулся, он знал, что длинные волосы страшно злили Эльзу, но не разрешал ей остричь их. «Повезло мне с женой, роскошная женщина. За такое приобретение не мешало бы немного побороться, — лениво подумал он. — Но кто же откажется от дармовщинки, тем более такой соблазнительной? Может, оно и к лучшему, что она мне ничего не стоила? Легко пришло, легко ушло. В случае чего не жаль будет расстаться с ней». Но последняя мысль ему почему-то не понравилась и, хмуро посмотрев на подошедшую жену, Штейн сердито произнес:

— Лисичка, ты же знаешь наши порядки, тогда почему нарушаешь служебную инструкцию? Неужели я должен напоминать тебе, что в нашем деле любопытство наказуемо?

Эльза встала вплотную к мужу и с нежной улыбкой заглянула в его серые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Как всегда при виде его удивительной красоты у нее предательски защемило сердце. Несмотря на внутреннее сопротивление в ее взгляде поневоле вспыхнуло восхищение, и она тяжело вздохнула, снова проиграв битву самой себе. «Черт побери! Томас красив до невозможности. Находясь так близко от него, не хочешь, а влюбишься!»

— Дорогой, не злись! Пойми, я же без всякого умысла! — ласково сказала она, обняв мужа. — Ну, заглянула я сдуру в документы. Что в этом такого ужасного? Неужели ты думаешь, что я побегу кому-то продавать секреты СБ? Пожалуйста, не делай из ерунды вселенскую трагедию. Хорошо? — Приподнявшись на цыпочки, Эльза поцеловала мужа и озабоченно сказала: — Вообще-то, я зашла к тебе обсудить одно небольшое семейное дельце. Как ты смотришь на то, чтобы пригласить Палевского с семьей к нам в гости? Думаю, они совсем закисли, и их нужно отвлечь. Михаил так холодно держится со всеми, что скоро видимой коркой льда покроется, а Мари с головой ушла в свою математику. Бедная девочка! У меня создалось впечатление, что из-за свалившихся несчастий ее посещают какие-то нездоровые фантазии. Один Ник держится молодцом, но оно и понятно, он был мало знаком с Рени. Ты не возражаешь, если я передам им наше приглашение?

— Конечно, нет, дорогая, но давай отложим их визит хотя бы на неделю. К сожалению, я буду страшно занят все эти дни и даже не знаю, когда появлюсь домой. Договорились? — мягко произнес Штейн, привлекая к себе жену. — Надеюсь, ты у меня немного задержишься? Я по тебе соскучился, Лисичка.

При виде огня желания вспыхнувшего в глазах мужа, на душе у Эльзы заскребли кошки, она уже отвыкла от секса в его кабинете. Но даже не это раздражало ее, а привычки Томаса: ей не хотелось снова выпрашивать одежду у его секретарши.

— Может не надо, дорогой? Не торопись, давай подождем до вечера. Я приготовлю ужин, и постараюсь угодить тебе по максимуму, будут только твои любимые блюда и мы посидим немного в романтической обстановке при свечах. Я купила замечательные старинные подсвечники и хочу посмотреть, как они будут смотреться на столе…

— Нет. Не хочу откладывать, мы не увидимся целую неделю…

Эльза удивилась его словам и, слегка отстранившись, хотела спросить по какой причине, но тот уже заткнул ей рот поцелуем и немедленно приступил к делу. Поначалу все шло по известному старому сценарию, но потом что-то незаметно изменилось в его отношении. Томас был так непривычно нежен с ней, что у Эльзы сжалось сердце от странного предчувствия — ей показалось, что от предчувствия любви и за это она простила мужу напоминание о прежних временах, — ведь плохое быстро забывается. Правда, несчастное платье опять не перенесло бурного порыва страсти, но она быстро утешилась.

С задумчивой улыбкой Эльза открыла дверь, ведущую в душевую. «Черт побери, сегодня секс в кабинете у Томаса навеял на меня ностальгические воспоминания. Забавно было вспомнить, что в прошлом такие походы вызывали у меня море ярости. Конечно, платья жаль, почему-то особенно не везет моим зеленым нарядам. Увы, за информацию нужно платить. Впрочем, испорченное платье, в сущности, ерунда, дело привычное, завтра же куплю себе что-нибудь новенькое, — легкомысленно решила она и, убрав волосы в пучок, шагнула под душ. — Как странно все сегодня происходило у нас с Томасом! Я совсем растаяла в его объятиях. Боже мой, вечность не покидала бы их!.. На миг мне показалось, что он любит меня… — опомнившись, она тряхнула головой и насмешливо улыбнулась. — Вот ведь дура! Какие романтические бредни все еще живут в моей душе!.. Но за сегодняшний день, честное слово, я готова простить ему многое».

Волосы намокли, выбившись из пучка и закрыв глаза, Эльза подняла лицо навстречу рукотворному дождю. Размышляя о муже, она не замечала, что по ее лицу блуждает счастливая улыбка. «Может, Рени права и любовь действительно приходит не сразу? Если мы постараемся, вдруг и наши отношения с Томасом со временем перерастут в нечто большее, чем просто секс?.. Ой, нет! Снова я нарываюсь на очередные неприятности!.. — она задумчиво улыбнулась. — Неприятности…ну и подумаешь! Черт с ними, с неприятностями! Иногда просто до безумия хочется капельку счастья, чтобы оно сияло в душе разноцветной радугой. Это же так прекрасно, когда серые будни уступают место солнечным праздникам на двоих… — спохватившись, Эльза со смешком подумала: «Вот, дуреха, опять размечталась! Совсем меня жизнь ничему не учит!» Но вопреки сомнениям в ее душе вспыхнула робкая надежда, и ничем эту паршивку было не придушить.

Выйдя из душа, сияющая Эльза подошла к мужу и нежно поцеловала его в щеку.

— Ну, я пошла?

— До встречи, дорогая, — рассеяно ответил он и, небрежно поцеловав ее на прощание, снова с головой ушел в работу. Она не расстроилась его невниманием и легким танцующим шагом двинулась к выходу. Подняв голову, Штейн посмотрел ей вслед, и на его лице отразилось мучительное сомнение. Он потянулся было к кнопке на селекторе, собираясь отменить свое распоряжение, но все же передумал и оставил все как есть.

В стерильно белой приемной Эльза бросила взгляд на секретаршу Томаса. Девушка, одетая по последней моде и причесанная волосок к волоску как всегда выглядела безупречно. Подняв голову, она рассеянно на нее посмотрела, и на ее кукольном лице появилось привычное презрительное выражение. Сделав вид, что не замечает посетительницу, секретарша перевела взгляд на монитор. В душе Эльзы мгновенно вспыхнула неприязнь к прилизанной красотке, но она весело произнесла:

— Простите, Марта, не одолжите мне что-нибудь из своих вещей по старой памяти? Я вам обязательно верну.

С выжидательной улыбкой она уставилась на склоненную белокурую головку с идеально ровным пробором, но секретарша Томаса нескоро оторвала свой взгляд от стола. Когда же, наконец, она посмотрела на Эльзу, то ее лицо осветилось таким неприкрытым злорадством, что у нее мгновенно упало сердце, в предчувствии дурного.

— Извините, фрау, но герр Штейн велел передать Вам, что он сажает Вас под арест на пять суток за провинность, о которой Вы и сами знаете. Это не я, это герр Штейн так выразился. Вам велено дождаться сержанта, который проводит Вас до казарм. Извините, но при таком развитии событий я не могу рисковать своими вещами, — вежливо-безучастным тоном произнесла девушка, но в её глазах по-прежнему сияло ликование. На фарфорово-белом лице Марты проступили красные пятна, она нервничала и излишне суетилась, перекладывая папки на столе. Не веря своим ушам, Эльза рванулась к кабинету мужа и с размаху ударилась о закрытую дверь. Несколько секунд оскорбленная в лучших чувствах она хватала ртом воздух — от мгновенно забушевавшей ярости ей стало нечем дышать.

— Штейн, открой немедленно, негодяй! — покрывшись красными пятнами по лицу и шее, гневно выкрикнула она. — Я убью тебя за такие шуточки, подонок! Что ж ты сам не сказал мне об аресте? Подлый трус! — тяжелая дубовая дверь глухо загудела от ее ударов, но ответом ей по-прежнему служило гробовое молчание.

Спустя некоторое время, осознав бесплодность своих попыток прорваться к мужу, Эльза заметалась по приемной, хватая все предметы, что попадались ей под руку, и принялась швырять их в дверь. Испуганная Марта попыталась спасти свою безупречно расставленную канцелярию, но не тут-то было. Утеряв полотенце, разошедшаяся Эльза голой фурией подлетела к ее рабочему месту и разом смела с него все, что там находилось.

Внезапно распахнулась входная дверь приемной и в нее вальяжной походкой вошла Роза Мориску в черной форме СБ, на которой красовались сержантские знаки отличия. Давняя головная боль Эльзы оказалась высокой темноволосой женщиной с резкими чертами лица и очень красивыми фиалковыми глазами. Она с усмешкой посмотрела на свою арестантку, которая завидев ее, бессильно опустила руки и в ее взгляде появилась обреченность.

— Ты!

— Что я слышу! Неужели ты мне не рада, дорогуша? А я так спешила за тобой! — издевательски протянула сержант и, одобрительно фыркнув, обошла кругом замершей Эльзы. — Надо же, какое приятное зрелище! Ты, милочка, как всегда, неподражаема. Руки! — приказала она, подойдя ближе, и поникшая арестантка безропотно протянула их вперед.

При виде такого необычного послушания у Розы дрогнули уголки губ. В фиалковых глазах разом вспыхнул темный огонь.

— Прекрасно смотришься, дорогая, в костюме Евы, да и покорность тебе необычайно идет, — сказала она чувственным шепотом, и защелкнула наручники.

— Иди к черту! — слабо огрызнулась та, мрачно посмотрев на своего конвоира.

— Тероян, нехорошо хамить старшим по званию, снова на неприятности нарываешься, — хмыкнув, укоризненно сказала сержант и с любопытством огляделась по сторонам. Вид разгромленной приемной ее явно порадовал. На губах Розы промелькнула быстрая довольная улыбка. «Замечательно, кажется голубки в ссоре. Очень хорошо! Значит, для меня не все потеряно», но заметив злорадно улыбающуюся секретаршу, она нахмурилась.

— Эй ты, подстилка! Дай моей девочке какую-нибудь одежду, ей нужно прикрыться. Не вести же мне ее в таком виде по штабу…

— Да как Вы смеете так со мной разговаривать, солдафонка несчастная! Ничего я вам не дам. Пусть идет голая, ей не привыкать!

Мелькнула гибкая фигура и Роза, мгновенно оказавшись рядом с секретаршей, схватила ее за горло. Дико сверкнув глазами, она угрожающе прошипела:

— Сука! Ты меня плохо слышишь? Сейчас я прочищу тебе уши!

Последовал удар ребром по горлу, и бедная Марта замерла, не имея возможности даже крикнуть. У задыхающейся девушки глаза полезли на лоб, когда Роза выхватила нож и со злорадной улыбкой схватила ее за ухо. Она на полном серьезе намеревалась его отрезать. Видя, что дело плохо, Эльза подсечкой сбила сержанта на пол, но та моментально поднялась на ноги и снова рванулась к своей жертве, тогда она заслонила собой перепуганную девушку и быстро сказала:

— Уймись, Мориску! Совсем с ума сошла?! Вон там валяется полотенце, заверни меня в него и пойдем от греха подальше! Томас тебе самой уши обрежет, как только узнает о творящемся здесь безобразии!

Роза засмеялась и, вернув Марте возможность дышать, разыскала полотенце. Она быстро завернула в него свою арестантку и, скрепив его полотнище острой длинной шпилькой, извлеченной из комбинезона, отступила на шаг и полюбовалась своей работой. С глубоким сожалением в низком чувственном голосе она сказала:

— Эх, такую красу под тряпку упрятала! Но что делать, служба превыше всего! Двигай конечностями, Тероян, тебя заждалась гауптвахта! Ты куда, поганка?! — завопила сержант, когда арестантка рванула от нее в направлении стола секретарши.

Не слушая ее, Эльза подскочила к селектору на столе и, нажав кнопку, отчаянно выкрикнула:

— Штейн, знай, что после такой подлости, я ненавижу тебя, и никогда не прощу! Между нами все кончено!

Она занесла скованные руки, собираясь напоследок разнести ни в чем неповинный селектор, но неслышно подошедшая Мориску схватила ее за локоть и потащила прочь.

— Хватит буйствовать, ты уже достаточно порезвилась, Тероян. Марш вперед!

Резким движением Эльза высвободилась из сержантского захвата и почти бегом понеслась к выходу, ее глаза горели недобрым блеском.

— Куда ты понеслась? Стой, дура! Будешь так бежать, на ноги тоже надену браслеты! — прошипела сержант, догоняя ее уже за дверью.

По дороге в пустынном коридоре, когда они остались одни, Мориску, видя понурую спину своей арестантки, негромко сказала:

— Хватит реветь, дурочка. Думаешь, я не знаю, что сейчас ты втихую распускаешь нюни? — в ее голосе зазвучали нежные нотки. — Послушай, дорогая, от себя не убежишь. Ведь ты же по опыту знаешь, какие все мужики козлы. Ну, на кой черт они тебе сдались? Мое сердце, я сколько угодно готова тебя ждать. Если надумаешь, я всегда приму тебя, — неслышно догнав девушку, Роза дотронулась до ее плеча. — Эль, что ты трусишь? Давай попробуем, может у нас получится…

Резко повернувшись к Розе, слегка опешившей от неожиданности, раздраженная Эльза процедила сквозь зубы:

— Боже мой! Мориску, хоть ты не начинай! Я очень тебя прошу! Хватит с меня любовей на сегодня…

Но сержант не отступала, встав почти вплотную к девушке, она вкрадчиво сказала:

— Я все понимаю, дорогая, но ты же знаешь, что нужно ковать железо, пока горячо…

Теперь уже Эльза шарахнулась от нее и с яростью прошипела:

— Черт возьми, Мориску, прекрати преследовать меня, надоело уже! Этот лесбийский фарс слишком уж затянулся! Как луне не встретиться с солнцем, так и нам не быть вместе! Поверь мне и успокойся! Ну, найди ты себе другой объект для страсти! Есть же масса желающих быть на моем месте. Взять ту же Лаки, девчонка который год уже таскается хвостиком за тобой, и как собачонка заглядывает в твои глаза. Она готова в любое время запрыгнуть к тебе в постель…

— Сердцу не прикажешь, дорогая! — печально отозвалась Роза.

— Верно! А ты просто дура, что не можешь сама понять этой простенькой истины…

Фиалковые глаза сузились, и в них загорелся гнев. Отступив на шаг, сержант смерила Эльзу долгим взглядом и бесстрастным голосом приказала:

— Молчать, Тероян! Хватит болтать, кругом и шагом марш!

Спустя некоторое время распахнулись двери кабинета и Штейн, стоя на пороге, удивленно приcвистнул.

— Вот это да! — воскликнул он, с некоторым смущением глядя на полнейший разгром в приемной. — Hol's der Teufel![2] Складывается такое впечатление, что здесь бушевал ураган! Марта, почему до сих пор не вызвала уборщика?

— Простите, герр Штейн, сейчас все сделаю! — растерянно сказала девушка, поспешно вызывая службу АХР по селектору.

«Похоже, Лисичка была в бешенстве. Так-так! Девочка разозлилась всерьез! Нехорошо. Нужно принимать меры…»

Он посмотрел на секретаршу и спросил ледяным тоном:

— Марта, а где мое коричневое полотенце?

Бледное лицо девушки приобрело мертвенно-синюшный оттенок, и она чуть слышно пролепетала:

— Простите, герр Штейн, но в нем ушла фрау Эльза. Я не успела дать ей другую одежду.

Штейн смерил испуганную девушку долгим тяжелым взглядом, а затем буркнул, уходя в кабинет:

— Свари мне кофе покрепче и принеси что-нибудь поесть.

Развод по-вампирки, или попытка сердечного аборта

Спустя неделю услышав звонок, Мари побежала открывать входную дверь. В прихожую вошла Эльза, и она окинула ее восхищенным взглядом. Та смотрелась очень стильно, хотя ее одежда выглядела довольно просто — узкая черная юбка, черная необычная покроя блузка, поверх короткая кожаная курточка, темно-зеленого цвета. Довершали наряд такого же цвета высокие сапоги на шпильке. Девушка хотела сделать гостье комплимент по поводу ее внешнего вида, но промолчала, увидев непривычно серьезное выражение ее лица. Сухо поздоровавшись, Эльза протянула ей листочек с записью.

— Держи, это то, что ты просила. Данные удалось прочесть только за прошлый месяц, так что не гарантирую, что все осталось в неизменности, — сказала она и, пристально посмотрев на девушку, добавила холодным тоном: — Ты не передумала? Может, откажешься от своей идиотской затеи? Гражданским нечего делать в зоне боевых действий. Как пить дать не найдешь Аннабель, только сама рискуешь попасть в серьезную переделку.

Мари отрицательно покачала головой и быстро сказала:

— Нет, я не могу поступить иначе. Эль, я же все объяснила тебе — это мой долг перед Рени.

Больше ничего не сказав, гостья поцеловала ее в щеку, и развернулась к выходу. Неожиданно Мари удержала ее, взяв за руку. Она спросила с беспокойством:

— Послушай, Эль, что-то у меня душа не на месте. Я не очень обременила тебя своей просьбой? У тебя точно все в порядке, что ты такая смурная?

Рассеянный взгляд Эльзы, занятой своими мыслями, сфокусировался на лице девушки, и она только сейчас заметила, какой у нее утомленный вид — впалые щеки и темные круги под глазами.

— Не бери в голову, малыш, все в порядке. Просто возникли кое-какие рядовые трудности на семейном фронте, но они никак не связаны с тобой. К тому же пришла пора радикально избавляться от некоторых излишне близких знакомств, вот я и нервничаю в преддверии предстоящих разборок, не обращай внимания, — беспечно отозвалась она и в свою очередь обеспокоенно спросила: — Кстати, ты и сама выглядишь не очень. Если не секрет, что-то случилось?

— Нет-нет, все в порядке! Просто Ник наседает на меня, торопя с математическими расчетами. Он боится не успеть с постройкой звездолетов. Да и я, как дура, настолько увлекаюсь, что забываю поесть. Но клянусь, что сейчас же закажу себе обед, а потом как следует посплю и буду выглядеть как огурчик…

— Смотри, малыш, ты обещала. Старайся не очень загонять себя. Хорошо? Ладно, я пошла, звони мне, я пока в городе.

— Обязательно. Не беспокойся за меня, Эль, все будет нормально. Пока.

Мари задумчиво посмотрела вслед уходящей гостье, и ей показалось, что в какой-то момент их разговора глаза Эльзы подозрительно блеснули слезами. Та уже давно исчезла за дверью, а девушка, нахмурившись, все еще стояла в холле: ее мучило раскаяние. Она подспудно чувствовала, что каким-то образом своей просьбой всё же подставила Эльзу, чтобы та ни говорила, и теперь у неё неприятности с мужем. Немного зная Штейна, она вполне могла представить себе, как он может жестко обойтись даже с женой, если застукал её за кражей конфиденциальной информации.

Тем временем Эльза, спустившись в подземный гараж, быстро двинулась к своему псевдо «форду». Увидев за рулем знакомый силуэт, она поначалу остановилась в нерешительности, но затем спокойно подошла к машине и сказала бесстрастным тоном:

— Пересядь на пассажирское сиденье.

Пытливо взглянув на неё, Штейн достал сигареты и, раскурив одну из них, лениво произнес:

— Садись рядом, я поведу.

— Нет.

— Тогда ты никуда не поедешь.

— Замечательно! Придется ловить такси, сейчас у меня нет времени на разговоры, — сказала раздосадованная Эльза и, резко развернувшись, пошла к выходу из гаража.

Машина мягко притормозила рядом с ней, и Штейн, схватив её за локоть, рывком втащил внутрь салона. Почти упав на сиденье, Эльза скрипнула зубами, но промолчала. Устроившись поудобнее, она поправила сбившуюся юбку и, стараясь не смотреть на мужа, достала сигарету. Закурив, она сделала пару затяжек, и с гримасой отвращения ее выбросила. Штейн чуть заметно усмехнулся. Эльза, заметив его реакцию, подозрительно на него покосилась, но тут же отвернулась и закрыла глаза. В машине повисло долгое молчание, только мягко урчал мотор, навевая дрему на пассажирку.

Они выехали за город и темно-красный «форд» с языками желто-оранжевого пламени на корпусе пожирал километр за километром пригородной трассы. Вдоль дороги замелькали нарядные коттеджи, и вскоре машина остановилась у въезда в небольшой уютный особнячок, который окружал сплошной кирпичный забор. Бронированные ворота открылись, и они въехали на приусадебную территорию. Штейн притормозил и, выйдя из машины, подошел со стороны жены. Не дождавшись от неё добровольного выхода, он рывком распахнул дверцу.

— Не ломайся Эль, долго мне тебя ждать? Надеюсь, ты не приросла к сиденью, и выдирать тебя с корнями не придется? — раздраженно произнес он, склонившись к жене застывшей на своем месте.

Посмотрев в его сердитое лицо, та сухо ответила:

— Прости, но я же говорила тебе, что у меня нет времени на болтовню. Мне пора на службу, в двенадцать начинается мое дежурство. Верни ключи от машины.

Глаза Штейна стали отливать серебром, он с тихой яростью произнес:

— Я прошу тебя, не спорь со мной. Сегодня тебя подменят на службе. Идем в дом, там и поговорим, почему ты бегаешь от меня. Или ты струсила, Лисичка?

— Мне все равно, что ты обо мне думаешь, и ты меня не купишь на такую детскую подначку. Верни ключи, — тихо сказала Эльза и требовательно протянула руку.

Разозлившийся Штейн не преминул этим воспользоваться. Он выдернул её из машины и, крепко взяв за руку, потащил к входу в особняк. Эльза на своих высоких шпильках с трудом поспевала за его размашистым шагом. Штейн покосился на жену, оценивая её состояние, но красивое смуглое лицо казалось непроницаемо спокойным, и только слегка подрагивающие полные губы выдавали её волнение. Оказавшись дома Штейн, наконец, отпустил руку жены и она, поморщившись, подключила ускоренную регенерацию. Покраснение на коже сразу побледнело.

В небольшой уютной гостиной на первом этаже особняка, выдержанной в бело-голубых тонах, куда приволок ее Томас, Эльза села за стол напротив него и попыталась снова закурить, — все же нервы давали о себе знать, но снова не выдержала и, скривившись от отвращения, затушила сигарету.

— Твоя работа? — сухо спросила она и ядовито добавила: — Тебе не нравится, что я курю? Наверняка ты поставил мне ментальный блок. Правильно? Опять ты все решил за меня… действительно, зачем меня спрашивать? Кто я такая для тебя? Так, временное развлечение! Ты и женился на мне потому, что тебе было лень ухаживать. Даже любовнице нужно оказывать какое-то внимание, а с женой почему-то не принято особо церемониться.

— Дура ты, Эль и потому несешь всякую ерунду, — буркнул Томас, сердито посмотрев на неё. Встряхнув головой, он с досадой отбросил распущенные волосы за спину.

Плавным движением Эльза поднялась из-за стола и подошла к мужу. Зайдя со спины, она привычно заплела его длинные шелковистые волосы в аккуратную косу. Закончив их маленький семейный ритуал, она не успела уйти. Штейн поймал ее руку и прижал узкую ладонь к своим губам — она замерла. На мгновение её лицо исказилось гримасой боли, но она тут же взяла себя в руки. Мягко выдернув свою руку из его пальцев, Эльза опять села напротив мужа, и опустила голову, собираясь с духом, а затем испытующе посмотрела на него.

— Томас, мы же взрослые люди. Поигрались немного и хватит. Секс был восхитительный, я не претензии, хотя на мой вкус несколько жестковато: отдает садо-мазой, — тихо сказала она. — Пора признать, что наш брак оказался ошибкой. Знаешь, мне как-то всегда было наплевать на мою репутацию, меня и так все считают чудачкой, — она беспокойно зашевелилась. — Боже мой, я и сама люблю эпатаж!.. Но всему есть свой предел!.. Понимаешь, Томас, ты меня так ославил, что задел за живое, — на заострившемся нежном личике появилось выражение глубокой печали. — Ведь я по всему вижу, что не нужна тебе, тогда какой смысл и дальше топтать мою гордость? Отпусти меня, я хочу уйти.

От её искренних слов Штейну стало не по себе. Как-то разом ему пришлось осознать, что игры действительно закончились и пора принимать решение. Слишком уж серьезно оказалась настроена жена, собираясь навсегда порвать их непростые взаимоотношения. Почему-то только сейчас он осознал, что их расставание станет и для него потерей.

«Teufel auch! Все-таки я к ней привык! — мрачно подумал он, и ему совсем не понравились новые ощущения. — Только этого мне не хватало! За каким… мне это нужно?! Вечно бабы все испортят своей любовью! — он раздраженно посмотрел на жену. — И какого черта они за ней гоняются? Как будто дурацкие три слова что-то меняют в жизни! Ведь все остается прежним, хоть с любовью, хоть без неё — секс он и в Африке секс. Идиотизм какой-то, ей богу!» Но при здравом размышлении ему пришлось признать, что разница существует и немалая, а его упрямство лишь защитная реакция организма. Если все просто, то почему так тяжело сказать эти три слова человеку, которого действительно любишь?

Слишком долго живя один, Штейн очень ценил свою свободу и не решался с ней расстаться. Его мысли испуганно заметались в поисках выхода, почувствовав силки любви. Она воспринималась им как дополнительные путы, делающие его уязвимым, ведь будущее с ней становилось неопределенным. «Ну, нет! Прости, дорогая, но мое сердце ты не получишь, даже не мечтай!»

Эльза, внимательно наблюдавшая за ним, горько усмехнулась.

— Ясно, Томас, думаю, оно и к лучшему. Слишком разные мы люди. Давай расстанемся сейчас, пока дело не зашло слишком далеко и не так больно рвать наши узы.

Приняв окончательное решение, она напряженно выпрямилась, ожидая его ответа. Её четко очерченные губы были решительно сжаты, но она не смотрела на мужа, страшась, что может сорваться в любой момент. Эльза безумно боялась, что может разреветься и начать кричать, что он обманул её сердце, поманив несбыточной мечтой и мало того, безжалостно растоптал первые ростки их любви.

Все это время Штейн не сводил с жены тяжелого внимательного взгляда. Неожиданно на его лице промелькнул гнев, и он швырнул ключи от машины на стол. Эльза схватила их и так быстро выскочила из-за стола, что вихрем взметнулась её медная грива волос. Она в мгновение ока исчезла за дверью гостиной.

«Вот и сбежала от меня моя Лисичка, — подумал он и иронично хмыкнул. — Умчалась без оглядки, как будто вырвалась из капкана, только хвостом махнула на прощанье, — откинувшись на спинку стула, Томас устало прикрыл глаза. — И что теперь делать? Может послать все к черту и пусть все так и остается? Или отловить и засадить под замок пока не одумается?.. Нет, не поможет. Рано или поздно, но все равно сбежит, раз уж вбила себе в голову, что мы должны расстаться. Черт, как не вовремя приключилась наша катавасия!.. Дурак! Зря засадил её в карцер, ведь чувствовал, что не надо горячиться, но уж очень она меня разозлила. Могла бы обойтись без своих шпионских штучек и прямо спросить, где болтается эта чертова девчонка. Скорей всего я не отказал бы ей в просьбе…»

Выйдя из дома, Эльза судорожно вздохнула и на секунду замерла в дверях. Бросив прощальный взгляд по сторонам, она улыбнулась сквозь слезы своим любимым стрельчатым астрам на клумбах, все ещё цветущим, несмотря на первые заморозки и закрыла глаза. «Ну вот, а ты боялась! Никто тебя и не держал! Кому ты здесь нужна? — иронично сказала она себе и, почувствовав, что сердце сжалось с новой силой и сейчас хлынут из глаз непрошеные слезы, она с силой стукнула себя ладонью по лбу. — Хватит сантиментов, идиотка! Тебе, девочка, не впервой! Ты забыла свое главное правило? Никогда больше не давать укорениться чувствам в своем сердце и при малейшем намеке на любовь безжалостно её вырывать! Конечно, слишком больно на первых порах, но ко всему можно привыкнуть».

Перед её мысленным взором возник туманный облик из прошлого, но его тут же заслонило лицо Томаса. «К черту! Я больше не хочу разваливаться на части и потом собирать свое несчастное сердце по кусочкам!» Эльза всхлипнула и, распахнув глаза, слегка ими похлопала, чтобы остановить слёзы. Легким шагом она подошла к своей машине и сев за руль, резко рванула с места. Проезжая мимо охранника на воротах, она весело подмигнула светловолосому симпатичному парню, который долго глядел ей вслед, позабыв закрыть ворота.

Со двора донесся звук отъехавшей машины и Штейн, по излюбленной привычке схватив со стола декоративную тарелку, запустил ею в стену. Дав выход своей ярости, он снова откинулся на спинку стула и смежил веки. На его красивом лице появилось скорбное выражение. Спустя некоторое время его глаза распахнулись — в них светилось удовлетворение и непоколебимая решимость. Штейн недобро улыбнулся. «Ладно, дорогая, погуляй немного. Не буду тебя неволить. Только далеко не убегай, Лисичка, а то получишь хорошую трепку! Я с тобой совсем еще не закончил!»

Мари. Знакомство со старой базой и бытом эреев

«Если поменять дифференциал в уравнении, может, я получу желаемое? — утомленно подумала я и, резко подняв голову, чуть не взвыла от боли. — Н-да, если сейчас же я не спущусь в кухню и не поем чего-нибудь, то на мне можно будет смело ставить крест».

— Какой? Да, простенький такой, с поперечной перекладиной наискосок, — пробормотала я вслух. «Ну, все, полная шиза! Уже разговариваю сама с собой!»

При здравом размышлении я решила, что лучше поговорить с собой любимой, чем молчать сутки напролет. Мои друзья Иван и Соня Ладожские свалили в длительную командировку, а Мика и Ник, нагло бросив меня на произвол судьбы, снова завели моду неизвестно где подолгу ошиваться вне дома. Закрыв глаза, я с тоской подумала: «Эх, может мне и дальше ничего не есть? Глядишь, через недельку другую я тихо загнусь от полного истощения организма, теперь мне много не надо. У меня ничего не будет болеть, особенно моя несчастная голова. Нафиг мне мучиться? Ведь все равно никто не заметит, моего отсутствия в мире живых…»

Моей печали хватило ненадолго, и я с преогромнейшим удовольствием представила себе, как будут убиваться после моей смерти Мика и Ник. «Господи, я умру, и мне будет хорошо! Буду лежать в гробу вся в белом, как невеста, — размечталась я. — Yes! Хоть за гранью примерить вожделенный наряд! Буду красивая в нем, просто жуть! А что? При моей белой коже я буду выглядеть как настоящая киношная вампирка. Если еще напоследок выпустить клыки, вообще будет класс! Ой, хочу веночек из кроваво-красных роз как у Люси! Или у нее он был из каких-то других белых цветов? Ой, наплевать на Люси! Лично я хочу красные розы, — решила я и представила себе, что будет дальше. — Вот значит, я умерла, а лет через сто какой-нибудь чудак раскопает мой гроб и, гремя костями, я немедленно восстану. Черт, не развалиться бы при этом! Жадно вопьюсь в его горло и высосу всю кровь до капельки и снова воскресну. Yes! — тут я призадумалась. — Не понимаю, нафиг вампиру обязательно впиваться в горло? Неужели любое другое место на теле жертвы меньше подходит для кровопускания? На нём же есть гораздо интереснее и обширнее места, и они гораздо ближе горла, — невольно пришло на ум, что это могут быть за места и меня разобрал ржак. За него я немедленно поплатилась вернувшейся головной болью и злобно прошипела:

— Черт, ну почему никогда никого нет дома? Почему никто не скажет мне, что пора обедать или ужинать?

С ностальгией в сердце я вспомнила, какими восхитительными блюдами меня потчевала Аннабель. «Не дрейфь, мышонок, теперь у меня есть твои координаты. Значит, по мере сил будем повышать твои шансы на выживание, а заодно и ты в знак благодарности когда-нибудь спасешь меня от голодной смерти».

Я аккуратно закрыла сенсор локального доступа к тиарану, оказывается, именно так называется загадочная книженция-трансформер, и взяла в руки телефон, чтобы позвонить в службу заказов нашего ресторана: дома хоть шаром покати.

Спустя полчаса, когда я сытая и довольная сидела за столом и с наслаждением пила кофе, в кухню влетел деловито настроенный Ник. Я с удивлением воззрилась на него.

— Привет, Зверобой! Ты специально крадешься по дому, чтобы я тебя не слышала?

— Делать мне нечего! — фыркнул он, одарив меня своим любимым презрительным взглядом.

«И тебя по тому же месту!» — немедленно откликнулась я.

«Не хами!»

«Это ты со мной не поздоровался, что крайне невежливо с твоей стороны».

«Крейд! Разве мы сегодня не виделись?»

«Не-а. К твоему сведению, мы уже три дня не виделись».

— Тогда здравствуй, — сердито буркнул Ник и, бесцеремонно отобрав у меня последний рогалик, налил себе кофе из большого кофейника. Быстро отхлебнув из кружки, он открыл холодильник в поисках съестного и ничего не найдя сердито обернулся ко мне:

— Мари! Ну, ты и обжора! Почему ты все съела и ничего не заказала взамен?

— Почему ты так решил? Полчаса назад я заказала еду и даже успела ее съесть, — довольно ответила я. — Сейчас допью кофе, и в доме опять будет голяк в плане еды.

— Вот я и говорю что ты обжора!

— Это кто здесь обжора? Ну-ка возьми свои слова обратно! Радоваться нужно, что я еще жива! Обжора! Надо же сказать мне такое! К твоему сведению, я ем раз в сутки и это в лучшем случае! Бросили меня тут одну, а у меня нет времени таскаться в ресторан, и заказать еду на дом я тоже забываю. Вот и подмела все до крошки. Обжора! У меня уже ребра торчат как у киношного вампира, который столетия провалялся в гробу! — с возмущением воскликнула я и чтобы наглядно продемонстрировать степень собственного исхудания, задрала майку на животе.

— Видел? Ну, после этого можно меня обозвать обжорой?

— Ясно, дошла до точки. Собирайся, я покажу тебе кое-что интересное.

— К чертям, у меня нет времени. Я только нащупала пути выхода из расчетного тупика. Сейчас поднажму еще немного, и может все сойдется.

— Мари, это я тебе говорю «нет». У тебя вид оголодавшей помойной кошки. И мозги набекрень, того и гляди, окончательно сбрендишь! Я сказал, собирайся! — приказным тоном произнес Ник и, быстро взбежал на второй этаж.

— Grand merci за комплемент!

Не отозвавшись на мою иронию, он вскоре вернулся, держа в руках мою неразлучную подружку, роскошную книжицу. Остановившись на лестнице, Ник с любопытством листал мои записи. Когда я увидела, на что он покусился, я немедленно взвыла:

— Отдай немедленно, изверг, прокляну до седьмого колена!

Подскочив к лестнице, я подпрыгнула, и попыталась вырвать у него из рук заветную книгу, но Ник быстро спрятал ее за спину.

— Спокойно, Мари, не нужно нервничать, — произнес он и критически осмотрел меня. — Ладно, и так сойдет, за редким исключением ты всегда по-уродски одета, — снисходительно добавил он и с этими словами, ухватив меня за руку, поволок за собой.

— Эй, мы куда?

Ник не ответил, а я не стала больше спрашивать. После сытной еды меня разморило и потянуло в сон. Потому, не особо упираясь и страшно зевая, я тащилась следом за ним. «Черт с ним, — подумала я, засыпая на ходу. — Если ему так приспичило что-то мне показать, то я посмотрю, меня не убудет, а затем лягу спать. Господи, какое это счастье! И хорошо бы уснуть эдак лет на сто, как в сказке о Спящей красавице. А может лучше как в сказке о Спящей царевне и семи богатырях?.. Ну, не знаю, что и выбрать! Конечно, семь сказочных мужиков на обслуге — это очень соблазнительно, но все-таки сто лет лучше спать в сказке о Спящей красавице. По крайней мере, она дрыхла на кровати, а бедная царевна лежала в хрустальном гробу. Конечно он долговечнее, но очень жестко и лишний раз не повернуться. Черт! Ведь за столетие такие пролежни на теле появятся, что мама дорогая, не горюй!.. Интересно, как их потом мужики целовали, если они сто лет зубы не чистили? Ну, точно! За девками давали огромное приданое, а принцы наверняка были голодранцами и страшны как смертный грех, иначе, зачем им эти вонючие залежалые мумии…»

— Мари, прекрати издеваться над сказками! — сдавленно хрюкнув, сказал Ник, и я вытаращила на него сонные глаза.

— Слушай, ведь ты у нас тоже из сказки о спящем принце. Как обстояли дела с твоими зубами, когда ты проснулся?

— Как в телевизионной рекламе, они были чистые и пушистые.

— Потряс! Хочу пушистые зубы!

— Смотри, а то допросишься!

— Ой, я пошутила! А что, ты можешь и такое? Тогда хочу зубы с начесом…

— Мари, хватит болтать всякую ерунду. Смотри куда идешь, ненормальная, а то из твоей гениальной головы все формулы повыскакивают, — засмеявшись, сказал Ник, когда я, засыпая на ходу, врезалась в столб в подземном гараже. Я обижено на него посмотрела.

— Вот-вот! Только о формулах и печетесь, а на меня всем наплевать!

— Не ной, как только мы прибудем на место, я обещаю о тебе позаботиться по полной программе.

— Звучит как угроза, но поверю тебе на слово. Закажи мне побольше мясных блюд, — пробормотала я, снова засыпая на ходу. Почему-то мне казалось, что Ник ведет меня в ресторан. А что? Я не отказалась бы еще разочек поесть. Но к моему глубокому удивлению, он впихнул меня в бархатисто-черную авиетку, одну из новейших вампирских разработок. Машина бесшумно выплыла из гаража и резко рванулась вверх.

— С ума сошел? К чему так резко? Я чуть не потеряла свой обед! Или это был ужин по времени? Черт, не знаю, что сейчас на дворе, день или ночь, — сказала я, сглотнув подкативший к горлу горький комок, и, заметив, что на меня не обращают внимания, буркнула со злостью: — Зря сдерживалась, нужно было наблевать тебе в салон!

Удивительно, но на этот раз меня услышали. Повернувшись ко мне, Ник смерил меня своим любимым тяжелым взглядом и вкрадчиво произнес:

— И угадай с трех раз, кто бы занимался уборкой? Есть смелые предположения?

Рассердившись на себя, я отвернулась. Казалось бы, за совместно проведенное время, можно уже привыкнуть к фирменным взглядам этого паршивца и не реагировать, но нет, противоядие не вырабатывается. Насколько я знаю, такой сволочной особенностью обладают только два человека, пардон, вампира — он и Томас Штейн. И оба гада умеют пронять меня аж до печенок. Стоит только им на меня уставиться, и я не знаю куда деваться. Хотя я до сих пор горжусь собой, что при распределении выдержала дуэль на взглядах с самим шефом СБ.

Спустя некоторое время, почувствовав, что Ник больше не обращает на меня внимания, я повернулась и старалась смотреть только прямо перед собой. Краем глаза я заметила, что этот гад усмехнулся моей неадекватной реакции и очень огорчилась.

«Ну, вот! Кажется, Ник засек еще одну мою слабину. Очень нехорошо! Теперь почем зря будет своими сволочными взглядами третировать меня при каждом удобном случае — проверено уже на практике. Любит он доводить меня белого каления. Ненавижу его за такие стервозные штучки! Господи, как бы мне хотелось придушить паршивца, чтобы он не отравлял мне существование! Причем, хорошо бы это сделать медленно-медленно, чтобы подольше растянуть удовольствие. Э, нет! Ничего не выйдет, поскольку у меня силенок не хватит, — окончательно расстроившись, я тяжко вздохнула и решила немного пофантазировать дальше. — Вот если бы мы на пару оказались в древнем аэроплане, и я сидела за его рулем, то можно было бы подняться повыше и, выполнив петлю Нестерова, совершенно нечаянно уронить Ника из открытой кабины. Сказка!» — я немедленно представила себе, как он с воплями летит вниз и слезно умоляет меня сбросить ему парашют.

Увлекшись мысленной картинкой позорного падения Ника, я не сразу поняла, что вижу не его лицо, а свое собственное, причем в карикатурном изображении. В бездонной пустоте черная тощая кошка падала вниз, нелепо дрыгая лапами и истошно визжа. Мое сердце резко ухнуло вниз, а затем подступило к горлу. И когда мы с несчастной мурлыкой, глядящей на мир моими испуганными глазами, попрощались со всеми девятью жизнями, нас пребольно ухватили за шкирятник и водворили на место в салоне авиетки.

Я резко открыла глаза, вырываясь из кошмарного видения. Меня колотило мелкой дрожью от пережитого ужаса, а в ушах все еще звенел мой собственный отчаянный то ли крик, то ли кошачий визг. Наверно у меня был такой жалкий вид, что Ник счел нужным извиниться. Он произнес сквозь зубы:

— Прости, не удержался от мелкой мести. Но уж очень ты меня достала своими дикими фантазиями.

Молча отодвинувшись как можно дальше от него, я забилась в уголок салона, и просидела всю дорогу, напряженно глядя перед собой. При этом я изо всех сил таращила глаза, боясь их закрыть хоть на секунду. Сон моментально покинул меня.

Неожиданно полет закончился и авиетка, зависнув на месте, мягко опустилась на землю. Ник сразу же выпрыгнул из машины и исчез, ничего мне не сказав. Переведя дух, я открыла дверь со своей стороны салона и осторожно выглянула наружу. Осмотревшись по сторонам, я решила, что мы прилетели в очень странное место.

Моим глазам предстал удивительный пейзаж, который сразу показался мне не присущим современному миру. Вокруг до самого горизонта простиралась гористая местность, перемежаемая небольшими почти безлесными зелеными долинами. Острые изломанные вершины черных гор сияли девственно-белым льдом ледников, и по крутым склонам неслись многочисленные полноводные реки. Мощные зеленоватые потоки воды, срываясь с высоченных отвесных уступов, падали вниз величественными водопадами, такими же огромными и мощными, как знаменитый на весь мир водопад Виктория. Доносившийся рев воды из-за большого расстояния был приглушенным, но и этого хватило, чтобы я зябко поежилась.

В общем, здесь остро чувствовалась первобытная мощь юного мира — и в высоких черных пиках гор, еще не изъеденных дождями и ветряной коррозией и в огромном количестве рек, бегущих по их склонам. Исподволь у меня возникло подозрение, что мы находимся не на современной Земле.

— Эй, Ник, где это мы? Надеюсь, ты не отволок меня в прошлое? Учти, я боюсь динозавров, особенно головастых и зубастых.

— Не бойся, в основном ты видишь голографию.

— Слава богу!

Переведя взгляд в другую сторону, я замерла в восхищении. У крутого изломанного склона горы на высоком скальном основании высился сказочно-прекрасный белый замок, а рядом с ним по уступам прыгала небольшая буйная речка. Красотища! Стремительные, рвущиеся к небу линии отдельных строений замка, несмотря на огромные размеры, создавали общее впечатление его воздушности. Он настолько гармонично вписывался в окружающий пейзаж, что от его захватывающей красоты у меня заныло сердце.

С трудом оторвавшись от его созерцания, я задрала голову вверх, и она закружилась от пронзительной синевы неба. Там гряды белых облаков на горизонте выстроили свои чудесные замки Фата Морганы.

— Понравилось?

— Просто как в сказке…

Опустив глаза, я пошатнулась, но Ник придержал меня за локоть. С легкой досадой я отметила, что этот паршивец умеет быть галантным, если захочет. Вот только по отношению ко мне он эту галантность почти не проявляет. Усмехнувшись, он глянул на меня, и спросил:

— Ну, Мари, признала родные места? И как они тебе?

Я заглянула в его лицо и неожиданно почувствовала, что внутренне он волнуется, ожидая моего ответа.

— Не нахожу слов, настолько все необычно и красиво! — ответила я совершенно искренне. — По-моему, я уже влюбилась в это местечко, и будь моя воля я никуда бы отсюда не уезжала!

От переполнявшего меня восторга, я раскинула руки и закружилась на месте

— Эй, здравствуй отчий дом, я вернулась! Встречай меня!

Не скрываясь, Ник печально улыбнулся моей бурной радости, и у меня защемило сердце при виде непривычной и какой-то светлой грусти на его обычно замкнутом лице. Споткнувшись о камень, я чуть не полетела на землю, но он снова придержал меня за локоть. Вдруг мне страшно захотелось обнять его и сказать что-нибудь очень хорошее. Ник просек мое желание и, сердито покосившись в мою сторону, на всех парах устремился к замку. Я постаралась не отставать от него, — мне совсем не улыбалось бегать в его поисках по незнакомым помещениям. «Черт, а вдруг в замке Ника установлены средневековые ловушки? Например, как в фильмах, в нем есть самопадающие на голову каменюки, либо подлянки с люками, уходящими из-под ног? — с тревогой подумала я и тут же иронично хмыкнула. — Ага! Вот дура! По своим технологиям этот замок современнее всех строений на Земле! Максимум, что мне грозит — это напороться на лазерную пушку. Фу, какое неслыханное облегчение! Гораздо приятнее быть разрезанной на части, чем сплющенной каменным блоком».

Подойдя к волшебному белому замку, плюнув на игру в догонялки, я пошла вдоль его стены, с чувственным наслаждением прикасаясь к теплой поверхности камня с вырезанным на нем изумительным растительным орнаментом. Зайдя за угол, я оказалась в фантастическом парке и неспешно пошла по его дорожкам, любуясь причудливыми скульптурами и фонтанами. Я всегда любила дворцово-парковые комплексы и самый любимый из них — это Петергоф в Санкт-Петербурге.

В ходе своей экскурсии, я не сразу заметила Ника, который, сложив руки на груди, стоял в расслабленной позе у стены замка и с улыбкой глядел на меня. «Черт, а он здорово переменился, оказавшись на своей территории! — зачарованно глядя на него, подумала я. — Как будто другой человек, гораздо более открытый, чем обычно». Видя, что я все никак не угомонюсь, он засмеялся и, мгновенно оказавшись рядом, потянул меня за собой.

— Хватит глазеть по сторонам, Мари. Еще успеешь все осмотреть. Идем, у нас полно дел, а ты застреваешь на каждом шагу, и чуть ли не мурлыкаешь от удовольствия, как кошка…

А вот этого ему не стоило говорить! Полет несчастной мурлыки живо предстал моим глазам и желудок, как скоростной лифт, рухнул вниз, а затем без остановки его содержимое рвануло вверх. Согнувшись в три погибели, я скорчилась от рвотных спазм.

— Крейд! Действительно ты совсем рассыпаешься! Пора подлечить тебя, Мари!

Крепко ухватив меня за многострадальный локоть, Ник поволок меня за собой. Правда, мне не удалось узнать куда именно, по дороге я банальнейшим образом брякнулась в обморок и очнулась уже в непроглядной темноте. Плавая в какой-то жидкой гадости, я лежала в тесной коробке, которая по всем ощущениям живо напоминала мне гробельник. Мое сознание попыталось забиться в панике, но я взяла себя в руки и с насмешкой подумала: «Ё-моё! Чистой воды, как есть утопленница! Фараонша Мари Палевская номер первый по счету в саркофаге на дне Нила! Ой, а как же мои внутренности? Интересно, она все ещё при мне или уже бултыхаются в отдельных посудинах?»

Нижнюю половину лица что-то закрывало, но стоило мне открыть глаза, как их тут же облепил какой-то кисель. Потихоньку я начала заводиться. «Если подумать, все-таки Ник — редкостный гад! Сначала выбросил меня из авиетки, и неважно, что понарошку, ведь мы с мурлыкой этого не знали! А теперь еще и утопил в какой-то гадости! Конечно, спасибо ему за то, что он не препарировал меня. Интересно, что будет следующим номером программы? Сожжение на костре?»

Я крепилась, но самообладания хватило ненадолго. «Кошмар! Сейчас маска соскользнет, и склизкая дрянь затопит мне нос и рот. Я же задохнусь в подлючем киселе! Спасите меня, я жить хочу!» На этот раз попытка успокоиться ни к чему не привела, и паника все нарастала, — ведь я не очень-то в ладу с тесными пространствами, впрочем, как и с открытыми тоже. В ужасе я начала трепыхаться в тесной коробке, из моего горла вырвался сдавленный вопль. Неожиданно стенки исчезли, и вспыхнул яркий свет. Я села и, зябко поежившись от стекающей по телу жидкой дряни, с радостью услышала сердитый голос:

— Ну, что ты так орешь, как ненормальная, Мари? Скажи, чего тебе не лежится в восстановительной капсуле? Покоя от тебя нет ни днем, ни ночью! Ведь только я уснул!

Разлепив склеившиеся ресницы, наконец-то, я разглядела Ника. С заспанной недовольной физиономией, он стоял совсем рядышком, одетый в вышитую рубашке до пят. Глядя на такой симпатичный домашний прикид грозы вампирской расы, которому не хватало только ночного колпака и очков, я не выдержала и засмеялась. Поймав его обиженный взгляд, спустя некоторое время я уже истерически рыдала от смеха.

— Ну-ну, золотце, посмейся, я подожду. Знаешь пословицу, что хорошо смеется тот, кто смеется последним? Учти на мне хоть что-то есть, в отличие от тебя, — вкрадчиво сказал Ник, и тут же еле увернулся от комка скользкой дряни, брошенной моей меткой рукой.

«Ха! Почти в цель! Глаз алмаз и реакция не подвела! Жаль, что мишень слишком увёртливая, а то кое-кому не помешало бы опробовать собственного киселька!».

— Где у тебя душ или ванна? Короче мне нужна вода, — спокойно сказала я и, не особо стесняясь, встала на пол. А что делать? Визжать и прикрываться руками? Смешно! Ведь по-любому у меня нет другой одежды, кроме костюма Евы.

В ответ на мой требовательный взгляд, Ник окинул меня оценивающим взглядом и почему-то сердито нахмурился.

«Подумаешь, ну, не модель! Между прочим, не такое уж я страшилище, — фыркнула я мысленно, обиженная его недовольным видом. — Долго будем глазеть на меня? Голых женщин в киселе не видел?»

— Как сказать. Не могу определенно ответить, нравишься ты мне или нет. Столь тощие девицы — это на любителя.

Растерянно хлопнув глазами, я воззрилась на Ника.

?

В моих мыслях не было и намека на вопрос, нравлюсь ли я ему, и потому его ответ поразил меня до глубины души. «Может, телепатическая связь барахлит, или на Старой базе что-нибудь плохо влияет на неё, вызывая перебои? Здорово! Вот бы она совсем ему отказала!» — с надеждой подумала я и осторожно покосилась на Ника, но тот не обращая на меня внимания, о чем-то задумался. Наконец, он бросил на меня оценивающий взгляд, и в его тёмных глазах промелькнула искорка злорадства.

— Воды говоришь тебе? Что ж иди за мной, кисельное золотце.

Мне совсем не понравился его взгляд, но выбирать не приходилось, и я безропотно двинулась следом за своим провожатым. Идя длинными бесконечными переходами с частыми поворотами, поначалу я зябко ежилась, а потом меня стало трясти от холода, но Ник запретил мне применять боевой режим на территории базы. Правда, ничем особенным это не грозило. Как он меня проинформировал, автоматическая система безопасности просто обездвижит нарушителя на сутки. Правда, Ник не уточнил каким способом, и что-то мне не захотелось проверять действие охранной системы на себе любимой. Еще этот гад сказал, что не хочет перенастраивать систему базы из-за тех нескольких дней, которые я буду здесь находиться. Когда я поинтересовалась, что ему от меня всё же нужно, то получила в ответ высокомерный взгляд и краткое: «В свое время узнаешь».

Распахнулась очередная дверь на окраинах замка, и мы оказались на открытом пространстве. К счастью на Старой базе царило лето, правда, к вечеру что-то резко похолодало, но мне грех жаловаться, — ведь в Петербурге уже вовсю бушевало осеннее ненастье. Я огляделась по сторонам. На землю уже опустились прозрачные сиреневые сумерки и, вызывая чувство умиротворяющего покоя, трещали вездесущие цикады. Мы пошли вдоль шероховатой и все еще теплой на ощупь стены. Перед тем как завернуть за угол, я услышала подозрительный шум и быстро догадалась, какой душ мне сейчас предложат. Я вышла к водопаду и, сжавшись в комок, оглушительно взвизгнула. В лицо мне ударила мелкая водяная пыль и словно мириады ледяных крохотных копий впились ледяными жалами в голое тело, — у меня мгновенно перехватило дыхание. «Ух, ты! Славный массаж!» Но Нику показалось этого мало и он, зайдя мне за спину, подло спихнул меня в небольшую заводь. Если там и водились русалки, то с этого дня они точно все глухие. Мой вопль от неожиданного падения в ледяную воду, наверняка по интенсивности зашкаливал весь воспринимаемый ухом звуковой диапазон.

Нащупав ногами каменистое дно, я медленно побрела к водопаду и встала под его ледяные зеленоватые струи. Поначалу я еще обходила острые края камней, но потом тело так онемело от холода, что ноги уже ничего не чувствовали.

— Эй, Софья Ковалевская, ты еще жива, тебе не пора в реанимацию? — насмешливым голосом спросил Ник, невидимый за водяной завесой. Но я заледенела настолько, что в ответ только клацнула зубами. И тогда что-то серебристое и плоское выскочило из-под воды и, набросившись на меня, мгновенно спеленало. Резкий рывок наверх и я оказалась на суше. Серебристое меховое одеяло начало ощутимо нагреваться и превратившись в палантин, заскользило жестким ворсом по моему телу. Пока я стояла ледяной скульптурой, не в силах пошевелиться, меня охватил поток горячего сухого воздуха. Заледеневшее до самого основания тело стало медленно возвращаться к жизни. Кожа болезненно загорелась от жесткого массажа, как будто изнутри в мое тело теперь впились мириады раскаленных иголок. «Натуральная финская баня, только почему-то все наоборот, сначала замораживание в артезианском источнике, а затем варка в раскаленном воздухе. Непередаваемые ощущения! Прекрасно!» — с восхищением подумала я, полностью ожив, и мы с Ником отправились в обратный путь.

В замке, он же Старая база по совместительству, наконец-то, мне выдали одежду — бесформенный черный комбинезон, очевидно, с барского плеча и отвели в столовую, где я набросилась на еду. Боже мой! По-моему, я съела бы и небольшого кита за один присест, правда говорят, что мясо у них отвратительное на вкус, но вряд ли это остановило бы меня, так я была голодна. К счастью, нашлись другие блюда, и минут через пятнадцать-двадцать я отвалилась от стола, наконец-то, наевшись до состояния полного нестояния.

Придя в нормальное состояние, я поблагодарила Ника за ужин и с любопытством завертела головой по сторонам. Помещение, в котором мы находились, выглядело очень необычно — оно и немудрено, поскольку принадлежало другому миру. Я пригляделась к обстановке, вроде бы назначение предметов в основном я понимала. Хотя со временем выяснилось, что большая часть современного оборудования пряталась в настенных панелях. Впоследствии, я узнала, что Ник восстановил на Старой базе часть своего родного дома, каким он его запомнил. Вот и эта трапезная оказалась родом из его далекого детства. Облицованная деревом, она имела очень уютный вид. Светлые панели на стенах, инкрустированные резным растительным орнаментом, прекрасно сочетались с полами, которые отблескивали медовым лаком. В центре просторного зала висела причудливая белая люстра, совершенная в своей красоте. Изящная темная мебель имела непривычный вид и поражала изяществом форм. Огромный камин, выполненный из толстого прозрачного стекла, казался ледяной скульптурой. Горящее внутри него пламя причудливо преломлялось его стеклянными гранями, которые разбрасывали по комнате уютные оранжевые блики.

Мне не сиделось месте. Вскочив на ноги, я подошла к окну и выглянула наружу. На окнах с белыми переплетами отсутствовали привычные занавеси, и за ними во всей своей первозданной красе сияло звездное небо. Я заметила, что созвездия имеют непривычные очертания. Значит над нами голографическое небо родины Ника и моей, как это ни странно. Как-то я все время забываю, что я — коренная эрейка. Да и зачем мне помнить, если я ничего не знаю о своей далекой гипотетической родине. Но мне очень понравилось то, что я увидела здесь. Прелесть! Особенно обстановка очаровала меня, люблю когда в доме много пространства и света.

— Знаешь, Ник, у тебя тут просто замечательно! Красотища!

Тот рассеяно посмотрел на меня. Заметив восторг на моем лице, он усмехнулся, но ничего не сказав, снова уткнулся в дисплей тиарана. Тихо вздохнув, я вновь принялась озираться по сторонам. Теперь мое внимание привлекали всякие мелочи. Особенно меня заинтересовал висящий над камином прямоугольный щит с гербом. Снизу и сверху на нем я разглядела разноцветные надписи. Буквы оказались непривычной формы и чем-то они напоминали арабскую вязь, но без излишних завитушек. Поле щита было разделено по вертикали на два цвета — черное и сиреневое. На его чёрной части красовалось изображение радужного кольца с бело-розовым лотосом, а на сиреневой — синий меч необычной формы. Оригинал оружия висел тут же под щитом. Как завороженная я уставилась на него. Широкое изогнутое лезвие клинка с бархатно-черной ручкой, переливалось синеватым узором на темном металле, на котором при внимательном взгляде просматривались крохотные радужные круги. Я так долго глядела на меч, что у меня закружилась голова, и возникло странное ощущение дежавю. Неожиданно в памяти всплыло название клинка «туаши», и мое сердце сжала непонятная боль. Сознание ринулось было в темный водоворот, но я встряхнула головой и, с трудом приходя в себя, беспечно спросила:

— Эй, а что написано на щите?

Почему-то о клинке мне не хотелось спрашивать, один только его вид вызывал в моей душе щемящую тоску. Ник снова оторвался от тиарана и, с досадой посмотрев на меня, произнес певучую фразу на неизвестном языке. Я пожала плечами. Не хочет говорить и не надо. В конце концов, это его личное дело, а я тут только гостья.

Не зная чем занять себя, я продолжала болтаться по залу, разглядывая вблизи его необычное убранство. На изящной круглой вазочке я увидела изображение белой лилии и быстро провела рукой по груди. Медальон, с которым я не расставалась, бесследно исчез. У меня оборвалось сердце.

— Ни-и-к! Где мой медальон? Я точно помню, что он был на мне, когда садилась в авиетку! — завопила я в панике. — Отвечай немедленно, куда ты его заныкал?!

Он поднял на меня усталые глаза и сухо сказал:

— Слушай, ну, что у тебя за привычка? Чуть что не так и ты сразу же кричишь, как резаная! Мари, давай завтра поищем твою безделушку. Надеюсь, до утра ты проживешь без своей цацки? И не вздумай одна шляться по базе, а то огребешь неприятностей на свою голову, — он поднялся и, развернув меня в сторону выхода, сердито проворчал: — На сегодня всё, золотце. Идём спать. Спать и только спать! Я устал, как собака, мотаясь по делам, и до посинения корпел над схемами. А тут ещё с тобой возись как с маленькой: то вымой, то накорми. Я тебе не нянька!

— Между прочим, ты сам сюда приволок меня! Я тебя не просила!

— Зато Эльза просила. По её мнению, ты загибаешься без присмотра и она права. Так что заткнись, моя дорогая, и иди быстрее.

Услышав о таком предательстве Эль, я застыла на месте. Как же я теперь попаду к Аннабель? А вдруг пока я болтаюсь у Ника, отрезанная от всего мира, она успеет погибнуть и как потом мне с этим жить? Я же мысленно поклялась Рени, что обязательно присмотрю за сестрой, чтобы с ней ничего не случилось.

— Мари, мне это надоело. Я тебя по-хорошему просил — идти быстрее, но ты упрямишься, так что не обессудь, ночевать будешь у меня. Я с тобой до спального комплекса базы теперь не потащусь, — прошипел Ник и втолкнул меня в соседнюю со столовой дверь.

— Ой! Я больше не буду тормозить. Честное слово! — взмолилась я, напуганная перспективой совместной ночевки.

Чертовы гормоны — это вам не шутки! Не заметишь, как по уши окажешься увязшей в ненужном адюльтере. Тем более что после такой своеобразной финской баньки так и тянет на подвиги.

«Интересно, почему, вдруг так неожиданно прорезался сексуальный позыв? — встревожилась я. Тут ещё кое-что промелькнуло в моей голове, и мне стало не по себе. — Если бы только он… Ой, лучше об этом не думать!»

— Я тут ни при чём, если ты подозреваешь меня, — с насмешкой сказал Ник, уже рухнувший в кровать. — Учти кровать у меня одна, и ты спишь либо рядом со мной, либо на полу. Выбирай.

Я растерянно огляделась вокруг. На деревянных блестящих полах не было даже завалящего коврика. На цыпочках я прокралась к двери и потихоньку нажала на нее, но эта деревянная стерва не поддалась. Я толкнула её изо всех сил, но и это оказалось бесполезно. «Вот чёрт!» — ругнулась я и посмотрела на кровать. Ник, лежа на спине, не обращал на меня никакого внимания. Делать было нечего, пришлось свернуться клубком на полу и, неожиданно для себя, я моментально заснула.

Проснулась я от возгласа Ника. Напрочь позабыв обо мне, он чуть не наступил на мое бренное тело, но в последний момент сгруппировался и с каким-то эрейским ругательством перепрыгнул через меня. Этого ему показалось мало, и он напустился на меня.

— Вот, крейд! Мари, с ума сошла?! Валяешься на полу под ногами, как последняя идиотка! Спала бы на кровати, как все нормальные люди! — воскликнул он и с раздражением в голосе добавил: — Не переживай, ты мне не нужна. Я к тебе не притронусь, останься ты хоть последней женщиной на земле!

Мне стало обидно до слёз. С трудом сев на полу, поскольку все тело затекло от неудобной позы, я сказала как можно спокойней:

— Слушай, Ник, я к тебе в кровать не лезу. Какого черта ты так злишься? А на вкус и цвет товарищей нет, так что нечего хаять меня. Лучше покажи, где у тебя ванна, если не хочешь ещё и лужу на полу!

Явно не веря своим ушам, Ник с негодованием воззрился на меня, а я, с трудом поднявшись на ноги, с вызовом уставилась на него — подумаешь какие строгости этикета! Несколько минут дуэли на взглядах… «Ура! Победа осталась за мной! И здесь я выиграла в гляделки!» — возликовала я. Не выдержав, он улыбнулся и полупрезрительно сказал:

— Иди за мной, щен. Я тебя выгуляю до ближайшего куста.

— Это мужчины гуляют в таких случаях до ближайшего куста или дерева, а я девушка воспитанная, и мне нужны удобства, — произнесла я тоном очень приличной барышни, при этом чуть ли не наступая ему на пятки.

Но назло мне Ник тащился очень медленно, хотя обычно несётся с такой скоростью, что бегом не догонишь. «Между прочим, мог бы, и поторопиться, видя мое нетерпение!» — отчетливо подумала я, стараясь донести до него свою мысль, точнее нужду. Этот поганец и ухом не повёл, только насмешливо фыркнул, ничего не ответив мне. Выведя меня в нужный коридор, длиной с Невский проспект, он ткнул рукой в направлении матово-стеклянной двери в самом его конце.

Вот ведь гад! Огромная ванна со всеми прочими удобствами на самом деле располагалась прямо за стеной его спальни, в которой мы ночевали. Просто её дверь скрывалась за резной панелью.

Чёрт! Еле успела вовремя добежать, а то бы пришлось позориться, выпрашивая у Ника другой комбинезон, взамен подмоченного.