"Твой навсегда" - читать интересную книгу автора (Маккена Шеннон)

ГЛАВА 15

Сначала это был просто мимолетный сон. Один из множества тех приятных снов, которым Саймон всегда был рад. Ему нравилось птицей парить в облаках, ощущая, как воздушные течения то вздымают его ввысь, то плавно снижают обратно. Небо было еще темное, но начинало светиться с одной стороны, где пробивались первые бледные лучи зари.

Он взлетел высоко над верхушками деревьев, подхваченный мощным потоком, и тогда же увидел это. Тусклую оранжевую точку, похожую на тлеющий уголь. Когда он опустился ниже, точка вошла в фокус. Саймон узнал ее. Она преследовала его во сне всю жизнь, но непроизвольно угасала в памяти с пробуждением. Точка превратилась в огненный круг, огромный и алчный. Саймон был связан с ним невидимыми цепями. Сейчас он летел так низко, что пламя почти подпаливало ему крылья.

Внизу оставалась лишь почерневшая земля. Осознанная реальность. Монстр, что когда-то съел его мать. Саймон был в центре этого круга. Здесь находился еще кто-то. Чья-то хрупкая фигура лежала на земле, свернувшись клубочком. Грациозная линия спины и бедер была ему хорошо знакома и бесконечно дорога. Он узнал Эл. Она внезапно приподнялась и встала на колени. Ее прекрасное нагое тело было испачкано грязью и пеплом. Она смотрела на сжимающееся вокруг нее огненное кольцо. Из него не было выхода.

Эл держалась прямо и гордо. Она посмотрела вверх. Их глаза встретились, и ужасная мысль осенила его, что все это произошло по его ошибке. Он должен был спасти Эл. Но сейчас он был не в силах это сделать.

Пламя уже настигло ее. Она закричала…

Саймон рванулся в постели, сердце его бешено колотилось.

– Что с тобой, Саймон? – Эллен проснулась и села в кровати. Он не мог отвечать, не мог говорить, просто перегнулся пополам, тяжело дыша.

Эллен крепко прижалась к нему. Он наклонился к ней, показывая, что ценит ее жест, по-прежнему не доверяя своему голосу. Она положила руку ему на грудь.

– Боже мой, Саймон! Твое сердце прямо скачет. Должно быть, тебе приснилось что-то ужасное.

Его хватило только на короткий кивок.

– Ты не хочешь рассказать мне…

– Нет! – единственное, что он смог произнести.

Руки Эллен обвились вокруг него, и он ощутил ее мягкие нежные губы, прижатые к его плечу.

– Ляг со мной, – уговаривала она. – Это тебя расслабит.

Предложение открывало перед ним две разнонаправленные возможности – бороться или спасаться бегством.[8] Мысль мгновенно выбрала нужное русло и материализовалась. Его восставшая плоть была подобна раскаленному докрасна стальному копью. Эллен забормотала, удивленная, когда он перекатил ее на спину и толкнул врозь ее ноги. Он накрыл ее сладкий рот своим и взгромоздился на нее, дико ворча с мрачным удовольствием, что может войти в ее плоть. Она была хоть и тугая, но скользкая и мягкая. Это значительно упростило его дальнейшее погружение и позволило войти в тот ритм, которого жаждало его тело, без риска навредить ей. Она впилась ногтями ему в плечи, поднимая бедра, чтобы принимать его глубокие, скользящие броски.

Саймон старался не быть грубым, но этот кошмарный сон уничтожил то немногое, что еще осталось от его самоконтроля. Их обоюдные движения становились все неистовее, и энергия, накопленная в ее теле, наконец взорвалась. Саймон почувствовал, как тугие тиски еще крепче сомкнулись вокруг него, и тогда его собственная плоть потребовала для себя облегчения. Горячая лава вырвалась наконец, и вместе с ее стремительным потоком Саймон отдал всего себя.

Спустя какое-то время Эллен пошевелилась. Но Саймон пресек ее движения и перекатил на себя, удерживая ее за ягодицы и оставаясь внутри ее.

– Нет, – взмолился он. – Позволь мне остаться там. Ты такая горячая и мягкая.

Эллен затряслась в беззвучном смехе.

– Я не смогу уснуть, – прошептала она, – если такая махина будет все время запихнута в меня!

– Эта махина станет меньше, – пообещал Саймон. – Дай ей минуту.

Последовали смех, объятия и поцелуи. Это заставило Саймона забыть про свой сон и вздохнуть свободно. Эл была так прекрасна! Такая живая, нагая и кроткая в его объятиях! Он будет оставаться внутри ее так долго, сколько ему будет позволено. В ее теплой постели он чувствовал себя в безопасности.

Эллен проснулась в благостном настроении, расслабленная в каждой своей мышце. В небе светилась заря. За окном щебетали птицы.

Саймон забормотал во сне и повернулся на бок, лицом к ней. Сердце ее было так переполнено счастьем, что она едва дышала. Эллен вспомнила все те ночи, много лет назад, когда Саймон лежал вот так же и она смотрела на его длинное тело, распростертое на полу. Тогда, в юности она так изнывала от любви к нему, что ее сердце, казалось, взорвется от избытка чувств.

Точно так же она чувствовала себя сейчас.

Он был до боли красив – длинный, подтянутый и совершенный. Его загорелые руки резко выделялись на белом белье. Верхняя простыня, скрутившись вокруг его пояса, оставляла открытой его нагую грудь. Его спутанные волосы, лежащие на подушке, превратились в плотную черную массу.

Во сне его лицо утратило свое обычное настороженное выражение. Чувственные губы почти улыбались. Упавшая прядь волос протянулась поверх заостренных скул. Темная щетина еще резче выделяла контуры нижней половины лица.

Кисти рук, с длинными загорелыми пальцами, с множеством шрамов и разбитыми ногтями. Это были рабочие руки мужчины. Она изучала все впадины и выпуклости его тела, изгибы мышц и угол грудной клетки с темной порослью, начинающейся наверху и суживающейся на животе, а потом снова расширяющейся книзу, заканчиваясь густым гнездом.

Чтобы не разбудить спящего, Эллен осторожно вытащила из-под него конец простыни, отдыхая глазами на его сильных бедрах, его мускулистом животе. Она восхищалась этим совершенным телом. Она хотела целовать каждый его дюйм, от длинных загорелых пальцев ног до кончиков темных волос.

Ей было приятно наблюдать за Саймоном во сне, но в то же время хотелось его разбудить, чтобы заставить его улыбнуться. Он так восхитительно улыбался! Ее глаза блуждали по его телу и согнутой в колене ноге, с лежащим на бедре фаллосом, наполовину напряженным, темным и нежным, как замша. И таким прельстительным. Эллен стремительно подползла ближе и уткнулась в него лицом, втягивая мускатный запах, оставшийся после их соития.

Фаллос, казалось, почуял ее внимание даже раньше, чем она притронулась, словно ее дыхание уже было лаской. Эллен погладила исключительно чувствительную плоть точечными, деликатными касаниями языка. Она была солоноватая, теплая. Шелковистая и нежная. Саймон беспокойно пробормотал что-то во сне.

Эллен поспешно придвинулась еще ближе, облизывая губы, и втянула ртом закругленный конец. Сделать это было намного легче, когда он был только наполовину тверд, как сейчас.

Фаллос отвердел, и Саймон мгновенно проснулся. Он судорожно вздохнул.

– Что? – произнес он почти устрашающе.

Эллен промямлила что-то успокаивающее и положила руку на его бедро, гладя тугие, напрягшиеся мышцы на ягодицах. Она продолжала нежно трогать его своим ртом. Ритмично и чувственно.

Странно. Тот ограниченный сексуальный опыт, который она имела, до сих пор никак не вязался с этим особенным способом. Напротив, только убеждал ее, что это не ее специальность и никогда ею не станет. Но сейчас все было по-другому. Никакого замешательства, никакого болезненного напряжения в мышцах челюсти. Никакого сомнения по поводу того, все ли она делает правильно или как долго это нужно продолжать.

Она чувствовала себя распущенной блудницей. Это было так эротично! В завершение каждого всасывающего движения она вращала языком вокруг утолщенной маковки, мурлыча от удовольствия. И с каждой этой медленной, растянутой лаской сексуальная энергия, циркулирующая в крови, устремлялась через их тела, от одного к другому. От возбуждения у нее началась пульсация между ног. Ее язык не переставал извиваться вокруг Саймона. Ей нравилось держать его в своем плену, стонущего и беспомощного. Ей нравилось, когда он становился таким уязвимым и таким доверчивым. Ей нравилось в нем все.

Она закрутила на затылке свои волосы и сказала:

– Ты был прав по поводу длинных волос. Для орального секса это создает сложности. И раскрой свои ноги, Саймон.

Он мгновенно подчинился. От волнения на его высоких скулах проступили красные полоски. Он казался ошеломленным.

– Ты… ты хочешь… – начал он надтреснутым голосом и прочистил горло. – Ты хочешь сделать мне минет?

Эллен потерлась щекой о его маковку, тычась и облизывая ее с животным наслаждением.

– А ты что хочешь, чтобы я сделала?

Саймон покачал головой:

– Что угодно, черт побери! Все, что хочешь, Эл.

Она ласково водила языком с обратной стороны его плоти.

– Ты хочешь войти ко мне в рот, Саймон?

Его фаллос напрягся и налился еще больше.

– Как скажешь.

Эллен подняла голову и щелкнула языком.

– О нет! Мы не будем играть в эту глупую игру, гоняя слова взад-вперед. Это дохлый номер, Саймон. Ты внятно скажешь мне, хочешь ты этого или нет.

– Мне это понравилось бы, – сказал он отрывисто. – То есть войти к тебе в рот, если ты действительно хочешь…

– Тсс! Тогда помолчи. На твое счастье, я тоже этого хочу.

Эллен свернулась в удобной позе и стала его ласкать глубокими, ленивыми движениями. Каждый раз, когда завершение казалось уже близким, она ослабляла усилия. Она водила вокруг него своим носом или прижималась к его лону, ожидая, пока спадет волна возбуждения. Потом снова забирала его в рот и одновременно трогала чувствительную точку, которую она у него обнаружила, под его двумя орехами. Он метался и корчился, сжимая в руках ее волосы и трясясь всем телом.

– Прошу тебя, Эл, – молил Саймон, – позволь мне кончить. Я больше не смогу это вынести.

Она улыбнулась, выражая свое согласие передать ему наконец бразды правления.

Саймон сомкнул руку вокруг ее руки. Он так быстро и жестко наращивал темп, что вкус на ее языке изменился. Стал интенсивнее, горячее и слегка отдавал металлом.

Когда Саймон, выгнувшись под ней, сдавленно застонал, она напрягла все силы, приготовившись к извержению лавы.

Он тупо вцепился в подушку и хлопнул ею себя по лицу.

Эллен вытерла губы и ткнулась ему в бедро.

– Саймон?

Он поднял руку, молча прося подождать. Но Эллен не хотела ждать. Она подползла к нему и оседлала его тело.

– С тобой все в порядке?

Саймон молча отогнул кверху большой палец.

– Эй ты! – Эллен слезла с его тела и, вытянувшись рядом, сорвала подушку с его красного лица. – Ну хватит, – сказала она строго. – Надо быть общительнее.

Он отвел взгляд, но недостаточно быстро, чтобы скрыть, что глаза его стали влажными.

– Черт побери, – пробормотал он, – не дадут мужчине минуты приватности!

– Никакой приватности в моей постели! – сказала Эллен. – Ты плачешь или смеешься? Что тебя так забавляет?

– Ничего, – сказал Саймон и закрыл лицо рукой. – Я чувствую себя подобно электропроводу, с которого сорвали изоляционную рубашку. Я не могу… – Он прервался и тяжело сглотнул. Я не могу сдержать эту свистопляску в горле.

Эллен кивнула с полным пониманием.

– Знакомое состояние. У меня это продолжалось не один день. С тех пор как Пегги из «Шоппинг карт», когда она пробивала мои покупки, сообщила, что ты вернулся.

– И это не ослабевает? – спросил Саймон. Он выглядел встревоженным.

Эллен замотала головой:

– Нет. То проходит, то появляется вновь. И ты к этому привыкаешь.

Саймон покачал головой:

– Да поможет мне Бог.

– Объятия помогут, – сказала Эллен. – Здорово помогут.

Он протянул к ней руки:

– Тогда иди сюда, малыш.

Она задремала, а Саймон, не выпуская ее из объятий, смотрел на ее пылающие щеки, мягкий розовый рот, загнутый веер ресниц. Он мог бы держать ее вот так целую вечность, но рокот в его желудке заставил Эллен забормотать. Веки ее затрепетали. Она открыла глаза и посмотрела на часы.

– Не могу поверить! – Она подскочила в постели. – Двадцать минут девятого!

– Ну и что?

– Мои постояльцы! Мне нужно срочно готовить завтрак! – Эллен протянула руку за своими джинсами, но задержалась на миг и в смятении покосилась на Саймона. – Я должна еще успеть принять душ.

– Ага, тот сладкий сок? Вкуснотища! Позволь мне попробовать. – Он потянулся за ней.

Она легко и быстро попятилась назад.

– Смейся и дразнись сколько хочешь, но это моя обязанность. Люди заплатили, чтобы им готовили завтрак…

– Все знают, что вчера у тебя был кошмарный день. Ни один человек, если он в здравом уме, не осудит тебя за то, что ты сегодня расслабишься. Они могут сами приготовить себе завтрак. Успокойся, Эл. Считай, что ты получила индульгенцию.

Было видно, что слова Саймона ее не убедили.

– Я… гм… должна принять душ.

Саймон еще понежился бы в удобной постели, но образ Эл, нагой и мокрой в душевой кабине, был слишком большим искушением.

Эллен беспомощно хихикала, когда он вломился к ней.

– Саймон, я тороплюсь! Вон отсюда! Сгинь!

– Эл, просто позволь мне тебя помыть, – умолял он. – Я не буду злоупотреблять… то есть… если ты сама меня не попросишь. – Он скользнул своей намыленной рукой к ней между ног.

Она запищала и оттолкнула его назад к стенке.

– Ты дашь мне наконец сполоснуться самой? Ты слишком громоздкий. Мы нальем здесь целое озеро!

Я не виноват, что я такой большой, – сказал Саймон, с невинным видом хлопая глазами. – Ну пожалуйста, позволь мне ополоснуть тебя…

– Прекрати! – Эллен отгоняла его тяжелыми ударами, фыркая от смеха. – Ты устраиваешь большой беспорядок! О Боже, ты сущее наказание, Саймон!

– Больше чем наказание, – сказал он и, схватив обе ее руки, обернул вокруг своего пульсирующего фаллоса. – Проверь меня, малыш.

Эллен, смеясь и отплевываясь, спаслась бегством.

Саймону нравилось заставлять ее смеяться. Это кружило ему голову.

Однако его торжество тотчас угасло, когда настало время спускаться в столовую. Ему было нечего надеть, кроме хрустящих от грязи джинсов. Вместо грязной рубашки Эллен выдала ему лучшее, что у нее нашлось. Одну из ее ночных пижам с розовыми цветочками, единственную достаточно свободную, чтобы мало-мальски годиться ему по размеру.

Саймон оставил свои грязные ботинки на коврике у порога и последовал за Эллен вниз.

Мюриэл подняла глаза от газеты и наградила его долгим, равнодушным взглядом.

– Так-так, – сказала она, – вы нашли в себе мужество остаться до завтрака. Вы делаете успехи, Саймон.

Лайонел ухмыльнулся.

– Мама! – воскликнула Эллен.

– Спасибо, миссис Кент, – кисло сказал Саймон. – Очень мило, что вы это заметили.

– К вам здесь относятся вполне благожелательно, – сказала Мюриэл. – Да, кстати, Эллен, Мэри Энн рассчиталась сегодня рано утром, они с Алексом и Бойдом уехали около семи. Она просила передать тебе «до свидания» и сказать, что очень сожалеет обо всех этих событиях, но стресса становится несколько многовато.

– Я ее не осуждаю, – натянуто сказала Эллен.

– Малодушная женщина, – проворчал Лайонел. – Трусиха.

– Что такое? – Эллен подняла нос, принюхиваясь. – Такой запах, будто что-то пригорело. Мама! Ты пекла что-то?

Мюриэл улыбнулась. Нет. Не я.

– Тогда кто?

В это время из распахнувшейся кухонной двери выскочила Мисси, вся в кольцах дыма. Прокладывая путь корзиной с темными, неправильной формы предметами, она торжествующе объявила:

– Я испекла булочки! – Триумф сделал прекрасным ее худощавое лицо.

– Ты? – Эллен разинула рот. – Это твои булочки?

– Все мои собственные, – гордо подтвердила Мисси. – Видите? Лимон с маком. Я просто следовала инструкциям в кулинарной книге.

Эллен заморгала.

– Я считаю, это замечательно! Это так впечатляет!

Мисси сияла.

– Понимаете, я хотела вам помочь. Я рада, что вы одобряете.

– Ну, так ты позволишь нам их съесть или нет? – сказал Саймон.

Булочки были хрустящие сверху и клейкие внутри. В них было также полно горьких комков плохо размешанного разрыхлителя. Но все восторгались отменным вкусом теста, и Мисси грелась в лучах их похвал. Каждый из присутствующих съел по булочке, за исключением Саймона, который уплел восемь.

– Боже милостивый, – слабо выговорила Мюриэл. – Эллен, дорогая, ты бы лучше приготовила мужчине ветчину и яйца.

– Я сделаю! – сказала Мисси, вскакивая с места.

– Нет-нет, спасибо, – торопливо сказала Эллен. – Ты очень добра, Мисси. Но тебе уже и так пришлось достаточно тяжело с булочками. Я сама позабочусь об этом.

Саймон быстро разделался с шестью яйцами, тремя толстыми ломтями жареной ветчины и уже намазывал маслом очередную английскую булочку, когда в голове у него достаточно просветлело, чтобы почувствовать смущение. Он сбавил темп и посмотрел на присутствующих.

Мюриэл пребывала в сдержанном ужасе. Мисси была преисполнена благоговения. Эл выглядела встревоженной. Лайонел смотрел на него с задумчивой тоской.

– Помнится, когда я был молодым парнем, – сказал он, – я мог есть вот так же. Сейчас, я уверен, моих зубов не хватит на все это. Наслаждайтесь, пока можете, дружище. Ничто не вечно.

– Я и наслаждаюсь. – Саймон искоса взглянул на Мюриэл. – Я не ел весь вчерашний день, – пробормотал он. – Только немного арбуза.

– Не чувствуйте себя обязанным оправдываться передо мной, – сказала Мюриэл и повернулась к Эллен: – Приходила Би, выяснить, насколько ты в форме, чтобы помочь с пирогом к праздничному столу. Я захвачу тебя на ярмарочную площадь, когда ты будешь готова.

– Я ее подвезу, – сказал Саймон.

Лицо Эллен светилось лучистой улыбкой.

– Я поеду с Саймоном.

Выражение лица Мюриэл явилось для Саймона сюрпризом, вызвало в нем трепет замешательства. Она не выглядела ни подозрительной, ни недовольной. И глаза у нее были кроткие.

Но момент промелькнул почти так же быстро, как возник. Взгляд ее снова стал неодобрительным.

– Эллен, – сказала она, – найди ему что-то другое из одежды, прежде чем поедешь. Что-нибудь более подходящее для мужчины. Эта розовая вещь – стыдоба.

Саймон шнырял по ярмарке, пока наконец не увидел разноцветный, как радуга, шатер с трафареткой: «Школа Ларю. Художественный клуб старших классов». Хэнк находился внутри павильона, болтая с парой пожилых леди. Преподаватель Саймона был коротышка в круглых очках, делавших его похожим на лягушонка. Его черные волосы, собранные в хвостик, и эспаньолка заметно поредели и поседели.

Когда две леди ушли, Хэнк обернулся, и его круглое добродушное лицо озарила улыбка.

– Ты! – Он бросился к Саймону.

Саймон неловко обнял его в ответ, растерянный, но довольный.

Хэнк рассматривал его, отодвинув от себя на расстояние вытянутых рук.

– Я услышал, что ты вернулся домой! Лучший мой ученик за все годы. Я уже собрался тебя отлавливать – и вдруг ты здесь!

– Я здесь, – повторил Саймон. – И рад вас видеть, Хэнк.

– Я тоже рад тебя видеть! – Хэнк похлопал его по спине.

Они стояли, глядя друг на друга, и улыбались как дураки, пока Саймон наконец собрался с мыслями.

– Я хотел вас поблагодарить, Хэнк, – сказал он. – За то письмо.

Хэнк закивал.

– По крайней мере хоть что-то мог сделать. Это ужасно. То, что случилось с Гасом. Ужасно. Мне так жаль, Саймон.

Саймон кивнул, признательный за сочувствие.

– Как вы нашли меня?

– Ах это! Гас заходил в школу несколько лет назад. С какими-то журналами под мышкой. Я думаю, это были снимки Боснии…

– Он был в школе? – удивился Саймон.

– Да, да. Гас лопался от гордости за тебя. Он все говорил, какой у тебя точный глаз, какая техника. И еще показывал мне латунные капсюли, после тех выстрелов, что ты делал. Ему нужно было поделиться с кем-то, и я полагаю, он посчитал, что я этого достоин. – Хэнк похлопал Саймона по руке. – Действительно прекрасные работы. Ну ты молодец, парень!

– Гм… спасибо, – заулыбался Саймон, трепеща в душе.

– Как бы то ни было, – продолжал Хэнк, – когда Гас… ну, когда это произошло, я начал названивать в журналы и разыскивать людей, которые тебя знают. Так я напал на твой адрес.

– Я понимаю, – закивал Саймон. – Я действительно вам благодарен.

Хэнк похлопал его по руке и повторил:

– Гас очень гордился тобой. В самом деле гордился.

Саймон потупил глаза в землю. Нарастающий шум толпы заполнил молчание.

– Я хотел спросить у вас кое-что, Хэнк.

Хэнк засиял.

– Давай спрашивай! Спрашивай!

– Вы хорошо знали Гаса в конце шестидесятых и начале семидесятых?

Пожилой человек наморщил лоб:

– Не очень. Мы оба выросли здесь, но Гас был на несколько лет старше меня. А что?

– Мюриэл Кент сказала мне, что Гас провел некоторое время в психиатрической больнице. Это было после Вьетнама. Мне было бы интересно узнать об этом подробнее.

Хэнк посмотрел вокруг убедиться, что они одни, потом наклонился ближе:

– Единственное, что я слышал об этом, – чистая сплетня. Ну, говорили, что это произошло из-за женщины! – Голос Хэнка звучал чуть громче шепота.

– Что? – Саймон был озадачен. – Из-за женщины?

– Да! Гас был влюблен в Диану Арчер, понимаешь? А Диана… о, она была красотка! Как кинозвезда! Но она ему отказала. Гас был кем-то вроде хиппи. В нем постоянно жил истинно свободный дух. Она вышла замуж за Рея Митчелла. Богатый парень только что окончил Морскую академию. У них появился сын, прежде чем Рей отправился во Вьетнам. Гас тоже сбежал во Вьетнам, позже. Лечить разбитое сердце, как тогда говорили.

– Я не могу вообразить Гаса с разбитым сердцем, – сказал Саймон.

Хэнк пожал плечами:

– Да, он был по-настоящему крепкий парень. Но как бы то ни было, после ранения во Вьетнаме Гас проходил там годовой курс реабилитации. Потом вернулся обратно с дыркой в голове, понимаешь? Весь высохший, как вампир. И стоило ему только увидеть Диану, образцовую светскую жену, как с ним случился нервный припадок. Я слышал, его поместили в палату для буйных, после того как он напал на Рея Митчелла. Ревность, понимаешь? Но это только слухи. – Хэнк снова пожал плечами. – Это все, что я могу тебе рассказать.

– Спасибо, – задумчиво сказал Саймон. – Это интересно.

Он порывисто обнял Хэнка и пообещал не пропадать. Саймон с трудом представлял себе своего дядю сгорающим от любви к стервозной матери Брэда. А драка с ее мужем? Это было так непохоже на Гаса, учитывая, что он всегда говорил, что Боже упаси когда-либо тронуть Рея Митчелла. Самого влиятельного человека в Ларю. Прокурора округа. Еще одна ложная наводка.