"Предел" - читать интересную книгу автора (Лобанова Елена)

Глава 11

По мере того, как приближались ворота Замка, Пелли все больше охватывало недоумение. До неё явственно доносился запах сырой известки и паленых волос. Сначала она решила, что куски мрамора разбросаны и рядом со стенами. Ей захотелось ущипнуть себя, чтобы отогнать морок. Девица накинула на голову шаль, опустила лицо пониже и пошла быстрее.

Мост был перекинут через неглубокую, заросшую канаву. Под стеной Замка, недалеко от распахнутых ворот сидел упитанный человек и пил из глиняной бутылки. Заткнув ценный сосуд пробкой, пьяница припрятал его во «рву», кое-как поднялся и пошел «по стеночке» к воротам. И трава, и репей, и сам мост были густо заляпаны шлепками белой краски. Пелли миновала полпути по мосту, когда пьяный селянин её заметил. Говорить он уже не мог, стоять без поддержки — тоже. Кое-как привалившись к стене, «стражник» попытался изобразить некий жест, но сам на себя махнул рукой. Опираясь о створку ворот, он отправился внутрь, оставляя на потемневшем дереве белые полосы.

Единственный «Замок», который знала Пелли, был серый и мрачный Замок Малерны. По сравнению с этим, свежепобеленным чудом, дом Фар Бриск был маленьким и невнушительным. Да еще тут был мост и «ров». Так что все строение подавляло своей грандиозностью. А вот, принято ли белить Замки? Вероятнее всего — нет. Иначе её спутникам и в голову не пришло бы считать это строение мраморным. И кто как не служанка мог понять тот простой факт, что если что-то где-то срочно выкрашено, значит — это что-то нельзя было показывать некрашеным.

Пелли приободрилась. С самого поворота на Руалон Даэрос учил её «всяким гадостям». (Нэрнис не считал нужным для девы иметь познания в том, как лучше заморочить людям голову). И сейчас, юная сестра разных братьев собиралась применить некоторые ценные навыки. Нэрьо, помнится, назвал это: «врать молча». Хотя, наставления выглядели вполне невинно: делать в разговоре длинные паузы, давая возможность слушателю домысливать самому.

За распахнутой створкой ворот ругался мужчина. Кого он отчитывал, было понятно — давешнего пьянчужку. Пелли не стала огибать створку. Она просто постучала по ней ладонью и застыла, приняв скорбную позу. У родового склепа фар Бриск стоял как раз такой памятник — дева, вся в складках материи с опущенной головой.

Пока Пелли роняла скупые фразы, тощий подвижный, даже можно сказать — вертлявый, слуга нофера, притоптывал на одном месте. Он уже несколько раз порывался бежать, сам себя останавливал и задавал новые и новые вопросы. Даэрос оказался прав. Этот Сульс, то ли оружейник, то ли оруженосец Нофера Руалона, немедленно завысил «благородство Принцев», саму Пелли, похоже, принял за Вайолу, нападение разбойников — за происки таинственных врагов, а грозу в степи — за могучие темные силы. Но больше всего Пелли впечатлило другое. По словам оружейника, в которых не приходилось сомневаться, выходило, что Доблестный нофер Рыцарь будет заперт в подвале, и без разрешения Господ Принцев несчастного оттуда никто не выпустит, о чем позаботится… кухарка. По мнению этого Сульса, все сложилось как нельзя лучше. «Стражник, пьянь, припрятал бутылку во рву. Напился и спит! Как удачно!». В доме из слуг только кухарка, её помощница и конюх. Но конюх — тоже спит! Крестьяне, три дня встречавшие невесту, разбрелись по домам! Счастье-то какое! «Светлые силы на нашей стороне!»

Когда оруженосец побежал готовить тайную встречу, Пелли что есть мочи припустила по дороге к своим спутникам. Жизнь оказалась чрезвычайно богата на неожиданности. Раньше, девица полагала, что слуги и служанки, которые рассказывали о том, как они помыкают своими хозяевами — просто лгуны. Пелли не могла себе представить, как ни старалась, такое чудо как «старая Малерна Фар Бриск, идущая в подвал пересиживать приход гостей». Даже если ей сообщат, что пожаловал Темный Властелин. Сначала её бывшая хозяйка пристукнула бы того шутника, который предложил ей прятаться в собственном доме. А потом и того Властелина, если бы он оказался таковым на самом деле.

— Ну!? — Все трое высунулись из шалаша.

— Уф! Сейчас! Трогаемся, и я расскажу по дороге. — Пелли забралась на место возницы и отдышалась. — Замок не из мрамора. Это — побелка. Кругом. Изнутри и снаружи.

— Побелка!? — Вайола обиженно взревела. Крашенный замок…

— Воительница! Спокойно! — Даэрос не дал деве вскочить и отдавить всем, кто был в «шалаше», что-нибудь нужное. — У тебя просто потрясающе дальновидный жених. Мастер маскировки. Дева! Он обманул даже эльфов! — Полутемный искренне ликовал, сразу же оценив «разум» Нофера. — Представь, что должны испытать нападающие, когда вместо мраморных стен, им придется штурмовать могучие камни.

Вайола приоткрыла пухлый ротик. В глазах обозначился восторг.

— О! Для такой осады… Я бы не взяла больше трех запасных жил на каждую баллисту! Доспех! Я…

— Спокойно! Ты не должна так сразу показывать себя. Удиви его потом. Пеллиэ, мост выдержит нашу телегу?

Нэрнис кусал губы и пытался не захохотать. Нофер Руалон, действительно — обманул. Правда, его обман работал только на полтора сатра и в лучах заката.

Пелли уже научилась понимать, как именно перевирает события её Темный брат. Но, как тут сообщать обо всем, что она узнала, чтобы не расстроить Воительницу…

— Мост, наверное, выдержит. Хотя… падать там особенно некуда. Ров…

— Неглубокий? Понимаю — недавно была осада, враги его засыпали. — Даэрос подхватил нить «игры».

— Ага. И весь двор щербатый…

— Конечно, после штурма иначе не бывает!

— Слуги… Их немного… — Пелли как раз имела возможность улыбаться — она сидела к спутникам спиной.

— Конечно! У такого Рыцаря — каждый слуга стоит целой армии. И кто, по твоим наблюдениям самый сильный, сестренка?

— Кухарка. — Пелли почему-то вдруг стало жаль Воительницу до слез. — Еще — конюх, оруженосец и помощница поварихи.

— Все, больше нет… сильных?

— Нет, больше нет. — Пелли вздохнула и поторопила Крысака.

Мост, вопреки ожиданиям Даэроса, прекрасно выдержал испытания телегой. Его мощные дубовые брёвна могли гнить еще лет двадцать без ремонта. Телега прогрохотала по щербатому двору, выбоины которого оказались более насущной проблемой — Крысак мог сломать ногу. У гостеприимно распахнутых дверей нетерпеливо переминался слуга. Судя по описаниям Пелли, тот самый Сульс. Он являл собой образец таинственности и загадочности, прикрывая рукой огонек свечи. В окнах Замка было темно, несмотря на сгустившиеся сумерки. Если бы не запах побелки, картину можно было причислить к романтическим.

Сульс и верил и не верил в свое счастье. Рыцарские баллады меркли по сравнению с тем, что описала ему загадочная дева. Невеста, эльфийские принцы, разбойники и тайны — он дожил до благородных приключений. Оказывается, чудеса находят не только тех, кто за ними бегает по всему свету. Но и тех, кто тридцать лет сидит и ждет на одном месте.

Сначала из телеги выскочил, мягко спружинив, беловолосый остроухий Принц. Подозрительно осмотрелся и спросил свистящим шепотом: «Враги в замке есть?». Сульс так же тихо ответил: «Все свои». Следом появился благородный черноволосый Принц и уточнил: «Свои враги? Это как?». Сульс хотел ответить, но тут появилась… она. Дева с портрета. Только с лицом. Оружейника приморозило к месту. Такого дополнения к тайнам, как ожившие призраки, он не ожидал. Пока память услужливо нашептывала ему о том, что в призраки деву на портрете зачислили они с нофером, из телеги выбралась вторая, уже знакомая, Дева в Покрывале. Сульс поклонился всей благородной компании и пошел вперед указывать дорогу.

Полутемный зал, освещаемый единственной свечой, встречал гостей причудливыми столбами. Их то и дело приходилось огибать. Лестница наверх подозрительно скрипела. Девам было предложено занять красную комнату. Когда слуга зажег в ней свечу, подозрения Даэроса подтвердились — они находились в замке захудалого нофера, который во всем, и даже в отделке комнат полагался на слуг. Это было просто замечательно, сестру здесь никто не обидит.

Вайола громыхнула доспехом, который она гордо несла увязанным в покрывало, и восторженно охнула. Красота! Только шкуры на полу совсем не подходят к роскошному убранству. Видела бы она глаза Сульса, когда заявила: «Пеллиэ, ты поможешь мне одеть доспехи? А вот этих дохлых коров лучше убрать! Они тут ни к чему!». Оружейник не только оценил художественный вкус девы, но и точно понял, кто из двух — его будущая Госпожа. Надо будет поймать в Дреште рисовальщика и дописать портрет. Про доспех он, правда, не совсем понял. Мало ли что девы считают доспехом…

Нэрнис и Даэрос удалились в «лиловые покои». Когда слуга сообщил, что Нофер Крист Руалон будет ожидать их в зале и закрыл за собой дверь, Нэрнис не выдержал и завалился на кровать. Он уткнулся в лиловую подушку и попытался заглушить накатившую истерику.

— Нэрьо, хватит хохотать. Это, в конце концов — бессердечно. Этот Руалон, наверняка, добрейший малый. Недалекий, но вполне безобидный.

— Даэр! Я уже почти пережил побелку на башнях. Но эти… покои! Не удивлюсь, если здесь будут лиловые матерчатые тапочки, чтобы доблестные рыцари полы не попортили…

— Угадал, — Даэрос обследовал пространство под кроватью. — Так что они твои. И хватит так закатываться. Рассмеёшься при хозяине, где мы оставим Пелли? Это все ваше светлое высокомерие. Н-да… а тапочки-то детские! Все — ты без обуви. Ладно, шучу. Давай переодевайся, а то наша Воительница пойдет пугать жениха в одиночку. И держи себя в руках — уважай хозяев! Где твои манеры?

Но о манерах ему пришлось напомнить себе самому, когда он вышел на анфиладу и глянул вниз на освещенный зал. Сзади вздохнул и затих Нэрнис. Девы вышли из своей алой комнаты. Вайола торжественно потопала вниз, закинув на плечо секиру. Обзор, который ей открывался из ведерного шлема, вполне позволял не споткнуться. И не встретиться со столбами. Пелли вцепилась в рукав Нэрниса.

— Пелли, сестренка. — Даэрос обернулся к своим «родным и близким» — В обморок не падать ни в коем случае! Упадешь — скажу, что ты в тягости. Ждешь ребеночка. Поняла!? Нэрнис, не забывай дышать. Не тычь пальцем в крайний портрет! Вон их внизу еще сколько! Конечно, это не твой брат Нальис… но, может, художник именно так «видел». Рассматривай, как положено. Отойди на пару шагов, покачай головой, потри подбородок, и если слов — нет, скажи «О!» Пелли, не надо жалеть свинку. Она уже отмучилась. И над каждой рыдать тоже не надо. Спустимся вниз, не смотри вверх — и все. Пошли! А то Воительница уже марширует неизвестно куда.

Но Вайола шагала в нужном направлении. Она углядела за лесом столбов распахнутые створки в подвал и торчащего из них по пояс слугу, который только ожидал знака, чтобы представить благородной компании своего нофера-Рыцаря.

Сульс быстро одолел четыре ступени наверх и торжественно проорал:

— Рыцарь Меча, удостоенный Двух Кинжалов, Защита Империи и опора Трона, Благородный Нофер Руалон!

Снизу заскрежетало, загрохотало и стихло. Потом звуки повторились. Потом — еще раз. Оружейник похолодел. Он понял свою ошибку. Благородный Руалон облачался в свой доспех только в оружейной для примерки. Третьего дня он там и остался — пить эль и ждать невесту. Выбираться по крутой лестнице наверх несчастный Нофер Крист еще ни разу не пробовал и сейчас мучительно пытался взять её штурмом. С третьей попытки он даже выпростал руки на пол зала, но оскользнулся и сполз обратно, грохоча железом. Позор!

Эльфы деликатно разглядывали картины, перешептываясь и жестикулируя. Черноволосый пятился задом от каждой картины, хватался за голову, прижимал руку к сердцу и «окал». Повисшая на нем дева только вздрагивала при каждом падении Нофера в подвал. Еще немного и Сульс бы сам отправился туда же — вниз головой. Но его будущая Госпожа прекратила это безобразие. Когда рука «утопающего» Рыцаря в чешуйчатой перчатке снова показалась из пасти подвала, Достойная Вайола нагнулась и, почти не напрягаясь, извлекла своего жениха наружу. Оружейник, наконец, отвлекся от своих переживаний и с уважением посмотрел на Деву. Посмотрел, и чуть было не нырнул все-таки в подвал. Золотой Рыцарь с могучей помятой грудью больше не походил на деву с портрета. Сульс, конечно, был самоучкой и не слишком разбирался в доспехах. Но то, во что была одета Достойная Вайола, очень сильно напоминало ему любимые тазы Нофера Руалона. Прощай, варенье! А может, оно и к лучшему?

Эльфы, наконец, отвлеклись от картин.

— Благородный Нофер Руалон, — пропел беловолосый, — позвольте представить Вам Вашу невесту, Достойную Вайолу!

— Премного благодарен! — Не впопад заявил Благородный Крист. Крепко затянутый на подбородке подшлемник мешал говорить. Щеки были стиснуты и торчали пухлыми валиками наружу так, что сам Руалон вполне мог их видеть. — Изумительно рад, отчаянно надеясь лицезреть, раз в тридцать лет…

Похоже, торжественная речь, которую нофер сочинял в кустах, переплелась с благодарностью за спасение из подвала. К тому же рыцарь понимал, что его представили невесте, но не понимал, почему она — мужчина. Он знал, что женитьба его доконает, но не догадывался как именно. Тут он, наконец, обратил внимание на грудные «тазики» невесты и окончательно утратил чувство реальности происходящего. С учетом того, что слышал он теперь плохо — многослойный тряпичный подшлемник и сам шлем превосходно глушили звуки, Руалон опасался не правильно понять речи гостей. Может быть, этот Принц все-таки имел в виду что-то другое? Может быть, это все же не его невеста?

Сульс, желая представить своего господина во всем блеске, к сожалению, не знал этикета. Шлем Рыцарю был совсем не нужен — в доме и при гостях. Но он считал, что этот элемент доспеха делает господина выше и внушительнее.

Пока оружейник метался от стола к кухне и торопил кухарку и помощницу, Крист Руалон вынужден был кивать и молчать. Поднять руки в доспехе и снять шлем, он не мог. Эльф, тот, что с белыми волосами что-то вещал ему, помахивая рукой в сторону то одной, то другой картины. Черноволосый иногда кивал и дополнял.

Даэрос безбожно врал. Хотя и не говорил при этом ни слова неправды:

— Какие живые краски на этой картине! Художник весьма смел в своем творчестве. Я бы даже сказал, отчаянно смел! — Даэрос не глядя, махнул рукой на шедевр позади него. — Поражает!

— В сердце! Сразу и наповал.

— Ты прав, брат. А вот на этом полотне, пупок особенно удался. Натуралистично! Современно! — (Вообще-то, Даэрос как раз указывал на «глаз» змеемордого Предка Нофера) — Совершенно бесподобный пупок!

— И второй — тоже! — Нэрнис не мог покривить душой против истины — на картине был еще один такой же «пупок».

— А вот на этом полотне сразу чувствуется рука другого живописца. — Даэрос развернулся к шедевру Сульса. — О! Еще один! Они явно — родственники.

Сульс как раз прибежал с кухни и возился у камина. Похвала эльфа его растрогала почти до слез. Он бы послушал еще, но камин запылал, а стол еще не был накрыт. Пришлось опять бежать в кухню.

— Ну, надо же… Черная трава. Какое интересное видение мира… — Даэрос задумчиво созерцал бороду «Предка».

— А петля над ней означает его конец! — Нэрнис совершенно не оценил нос работы Сульса.

— Ты только посмотри, брат! Это же… почти Достойная Вайола. Только лицо дорисовать! А в этой картине вполне угадывается Благородный Руалон.

— Кстати, Воительница, снимите шлем. Вы же не воевать с женихом будете! — Нэрнис устал от созерцания картин и двух почти новобрачных, облаченных как для поединка. Не хватает только коней и копий. Хорошо хоть Пелли перестала приглушенно всхлипывать и уставилась на огонь.

Наконец, Сульс торжественно попросил всех к столу. Благо стол был как раз за спиной у Благородного Криста. А то он чувствовал, что еще один шаг станет для него последним. Вайола не озаботилась тем, что кто-то должен ей подвинуть стул и заняла его сама. Если Дева может взять Замок и знает что такое баллиста, так почему она сама не может взять стул? Стул скрипнул, но устоял. Нэрнис усадил Пелли, Сульс помог своему Ноферу опуститься, а не упасть. Поскольку предполагалось есть, Вайола все-таки сняла шлем. Подшлемник она не одевала, и роскошные косы скользнули вниз по кирасе. Надежда Руалона на то, что под ведром мужчина, приказала долго жить. К тому же, обозначилась новая проблема.

Оружейник, почему-то решил, что в замке рыцарей все время пылает камин. Зимой это, может быть и уютно. Но летом, особенно когда стол стоит в непосредственной близости к камину, а сам Руалон сидит к этому камину слишком «рядом»… жар стал ощущаться даже через поддоспешник. Вся компания пока молча утоляла голод и жажду. Благородный Крист с сомнением посмотрел на свою невесту, которая как раз поджаривала свой левый бок, сидя напротив него, и мужественно опрокидывала в себя вино. Его терзали нехорошие предчувствия.

Сульс лишил своего Рыцаря шлема, как только все сели к столу. И теперь Вайола могла сравнить рассказы отца с действительностью. Действительность разочаровывала почти до слез. Старичок с пухлыми щечками и реденькими волосами совсем не походил на доблестного воина. Он, конечно, сверкал доспехом. И даже очень. Особенно на животе, где топорщилась нелепая чешуя. Охотничьи трофеи были, несомненно, свиньями. Конечно, диковинных пород, но в хозяйстве Кербены и не такое водилось. А вот ни одной медвежьей головы не было. У Вайолы дома была — братья как-то затравили молодого медведя. Но неудачных результатов экспериментов никто по стенам не развешивал. Портреты предков Благородного Нофера, следовало бы предъявить её матушке, чтобы она осознала, кому предназначалась в жены её дочь! Бок припекало нещадно. Поддоспешник надо было одеть!

И тут со двора донесся страшный рев, который не могли приглушить никакие стены замка. Сульс и Нофер вздрогнули. Эльфы даже острыми ушами не повели. Вайола метнулась из-за стола с воплем «Айшак!». Виртуозно миновала все столбы и хлопнула дверью. Массивной дверью. С потолка прыснула побелка.

Ну, раз дева встала из-за стола, то Рыцарь тоже должен хотя бы приподняться. Сульс кинулся помогать и ощутил раскаленный бок своего господина. С этим что-то надо было делать. Не тушить же камин — в нем пылали два больших сосновых ствола. Как ни странно, на выручку ему пришла тихая Дева.

— Пожалуй, нам надо передохнуть с дороги. Я пойду, скажу Достойной Вайоле, что буду ждать её наверху.

Пелли решила, что Крысака тоже надо распрячь. Местный конюх, похоже, спал. А если он и пробудился от воплей Айшака, то допускать его, нерадивого, до их «коней» не стоит. И пусть думает что хочет. Пока не познакомился с Айшаком и ему есть, чем думать.

Эльфы согласились с предложением сестры и, вздыхая на картины, отправились наверх. Как только за ними закрылась дверь, Сульс поволок своего Рыцаря к подвалу. Выглядел Благородный Руалон не лучше, чем после поединка. Вялый и еле живой. То, что уход гостей был удачным стечением обстоятельств, стало для Оружейника совершенно ясным, когда он отправил Нофера по лестнице вниз «своим ходом». Иначе было просто невозможно. Благородный Крист съехал в оружейную на спине, теряя чешую. И только истинное благородство и тесный доспех не позволили ему выместить все ужасы этого вечера на верном Оружейнике.

Сульс причитал и «распрягал» своего господина. Нофер Руалон стонал и обдумывал, как сгладить такое нелепое завершение обеда. Пусть невеста и странная, но эльфы-то не виноваты. Надо было хоть раз навестить Тарлита, несмотря на его суровую жену и её дикие порядки.

— Сульс! Давай сюда кубки. Вина! И пригласи Господ Принцев к столу. Выпить в мужской компании.

Даэрос и Нэрнис ничуть не удивились приглашению. Несчастный радушный хозяин Замка не дожил бы до утра без ответов на самые важные вопросы: откуда взялось это чудо, которое вполне может соперничать с портретами «жизнеутверждающей смелостью».

Пелли застала во дворе трагическую картину. Вайола тихонько плакала, уткнувшись в гриву Крысака. Сбоку о доспех нежно терся отвязанный Айшак. Приехали, называется! Как только девица погладила Воительницу по плечу, та ощутила сочувствие через кирасу и немедленно перекинулась рыдать в голос на плече далеко не могучей Пелли. Но тут, совсем не кстати, подошел заспанный конюх. Вайола на краткий миг отвлеклась от своего горя и доказала, что она действительно может «завалить кулаком». Конюх ударился спиной о стену и отправился спать дальше. Судя по тому, какой дух исходил от него, все домашние слуги нофера регулярно посещали хозяйский винный погреб.

Пелли подхватила под уздцы Крысака и повлекла за собой его и Вайолу к конюшне. Вот вам и рыцарь на коне… Обзавидуешься!

Оружейная уже не могла произвести неизгладимое впечатление на эльфов. Верхний зал невозможно было перещеголять. Даэрос только поцокал языком, разглядывая тяпку, но от вопросов воздержался.

Нофер Руалон не был измучен с детства благородным воспитанием. Он был благороден в душе — справедлив, жалостлив и крайне редко буен, да и то во хмелю. Поэтому свою речь он начал просто:

— Вот сидим мы здесь — все такие разные. Вы — эльфы, я — человек. Вы — Принцы, я — всего лишь нофер. Но кое-что общее у нас есть! Мы — мужчины! Так выпьем же за это!

«За мужчин» под разными предлогами пили раз пять. Крист Руалон все никак не мог перейти к теме женщин вообще и своей невесты в частности. Даэрос решил, что краткий пересказ их приключений как раз подведет нофера к деликатному вопросу. Ловко исключив цель их личного с братом путешествия, Полутемный сосредоточился на главных моментах. И не прогадал.

— Так и зашвырнули? Плащ? Задаром? — Нофер ликовал. Мелкое хулиганство в крупных размерах против жителей Малерны всячески одобрялось на Восточных землях. Обман стражи — вдвойне. Его гости оказались «настоящими мужчинами». — Да чтоб им весь Предел занавесило! — Радостно провозгласил Руалон следующий тост.

— Банда? Разбойники? Нет, ну надо же, какие чудеса встречаются в наших краях. Вот мои селяне — мирные-мирные. Сама прикончила двоих? Оххх! — Наконец-то дошли до Воительницы и четвертой бутылки. — Вот, скажите мне! Вы видели, что творится там, наверху? Рожи эти видели? А свиней? Я понимаю, что охотится у меня можно только на кур. Но это же не повод, чтобы делать из меня свинобоя! А все кто? Сульс! А почему? Он мне служит верой правдой уже тридцать лет. Сирота. Не выгонять же его. Ему рыцаря подавай! А какой из меня рыцарь? Только Сульс хоть замок терзает. А Достойнейшая Вайола, чует моя печень, будет терзать меня… Будет? Только — честно!

— Будет. — Даэрос вздохнул. Он был полон вина и сочувствия.

А Нэрнис оседлал любимого «конька».

— Но до свадьбы. Сначала она будет терзать Сульса, наверняка организует войско — у неё есть опыт в своих владениях, потом примется за Вас, Достойный Крист… и только потом женится. То есть — выйдет замуж за Рыцаря! Она же Неуспокоенная Воительница… — и Светлый изложил всю теорию по воительницам и их успокоению.

Даэрос, к ужасу брата и детской радости Нофера дополнил его речь стихотворением про обнажение Девы в лечебных целях. С этого места начался ожесточенный спор о том, что следует сделать раньше: лечить Деву испугом, предоставив ей сражаться с чем-нибудь страшным и могучим или все-таки начать с «ласки». Даэрос настаивал на своем варианте. Нэрнис утверждал, что подобное недопустимо до свадьбы. Нофер его всячески поддерживал. Он совершенно не представлял себе, как подступиться к именно этой Деве с подобным предложением — как «до» так и «после» свадьбы.

— Она, конечно, прехорошенькая! Была бы тихая и смирная — цены бы ей не было! Вот, как ваша Благородная Сестра — образец послушания и скромности. А может, по дороге что перепутали? — Нофер цеплялся за каждую «соломинку».

— Нет! Что ж мы сестру не отличим? А еще этот Айшак.

Способностями Айшака Нофер был потрясен и напуган. Стадо айшачат, которое не замедлит появиться, довело его до учащенного сердцебиения.

— Весь вред — от ученых дев! — Крист подпер руками пухлые щеки и впал в задумчивость. — А ведь я как чуял. От этой Кербены будут одни неприятности!

Разговор опять вернулся к способам исправления ситуации. Когда Сульс притащил две оплетенные бутыли вина, он был поражен тем, что обсуждали Благородные Принцы и его Благородный Рыцарь. Конечно, он подслушивал весь разговор, отвлекаясь только на пробежки к погребу. Но чтоб такое!

— Вы справитесь, Крист! Потолки у Вас, конечно, не крепкие… Поэтому лучше выманите Деву на конюшню. На сене — это очень романтично. Обещаю подержать Айшака, чтобы не мешал. — Даэрос сделал по истине щедрое предложение.

— А может наоборот? — Руалон мялся.

Нэрнис представил себе картину и фыркнул. Держать Вайолу… Фи, как непристойно! Но пояснение нофера просто повергло его в шок:

— Нет, я готов подержать Айшака… — Руалон покрылся малиновым румянцем и забормотал, — Не смогу я с ней. Ни за какие обещания не смогу с ней сладить. Жениться потом женюсь, так уж и быть. Но её сначала надо… это… как Айшака. Усмирить. У Вас же опыт есть! По Айшакам…

Сульс стрелой вылетел из оружейной. Пробежал пару кругов по двору, сунул голову в кадку с дождевой водой и решил, что ему померещилось или он все не так понял. С конюшни доносились всхлипы и стоны. Вайола рыдала. Оружейник подкрался к воротам и получил вторую порцию страшной правды: «Старый пузырь», «Подделка», «Боров ленивый», были только началом. Он бы расстроился, если бы не испугался. «Завалю с одного удара», «Овдовею до свадьбы» — вот это уже совсем не входило в его планы. Невеста оказалась кровожадной и угрожала уничтожить его любимого хозяина. Умного хозяина, который «раскусил» эту дочку Оплодотворительницы. С этим надо было что-то делать. А делать Сульс умел. Приняв решение, верный оруженосец рванул в винный погреб. Господа, они же — сговорчивые, когда напьются.

В оружейной, между тем разворачивалась драма. Нэрнис утешал нофера, который время от времени пускал в кубок скупую мужскую слезу и взывал к «мужскому пониманию». Даэрос злобно сверкал глазами. Особенно, когда брат вдохновенно нашептывал ему о братском долге, съеденном ужике, и крахе собственной «специализации», если он, Нэрнис, не сможет излечить деву. Светлый настаивал на предложенной Полутемным очередности. Даэрос сдал позиции и утверждал, что сначала надо попробовать деву пугать. Тут по лестнице ссыпался Сульс с двумя бутылями мутной жидкости и без предисловий кинулся эльфам в ноги. Он призывал их спасти «во имя Света», «во имя Добра» и во имя еще много чего, его доброго хозяина. Даэрос поднял его за ворот. Оттащил в угол и задал главный вопрос:

— А с чего вы все… решили, что я… смогу?! И кстати, как насчет решения самой Девы?!

Повисло тягостное молчание, прерываемое бульканьем. Сульс подсуетился и наливал в кубки питье. Причем, несговорчивому Светловолосому Принцу — из персональной бутыли. Оружейник как раз не задавался вопросом, кто там чего сможет. У конюха был такой замечательный рецепт, после которого старый жеребец… И этот рецепт Сульс давно из конюха вытряс. Но поскольку речь шла об эльфах, он не стал мелочиться и опрокинул всю заветную склянку в бутыль самогона. По оружейной поплыл тяжелый сивушный дух.

Нэрнис пить не стал. Он думал. Нофер потягивал свое пиво и ждал приговора. Только злой Даэрос опрокидывал в себя стопку за стопкой. Но жеребячьего эффекта не наблюдалось. Сульс отлил в кубок, принюхался — может, перепутал бутыли? И попробовал. Самогон как самогон. Вздохнул и выпил. Надо бы еще вторую деву увести с конюшни. Прихватив оказавшуюся никчемной бутылку (выдохлось, наверное), оружейник направился к стойлам.

Пелли уже изнемогала. Ей хотелось спать, а слова утешения кончились. Вайола исступленно надраивала кирасу пучком соломы и вдохновенно ругалась. На её счастье явился слуга Нофера. И не один, а с выпивкой. Воительница злобно прищурилась, намечая, куда бы половчее ударить это никчемное существо. Но «существо», прикрываясь бутылью, проскользнуло к сеннику и горячо зашептало:

— Если Достойнейшая Вайола не желает замуж, то я знаю секрет. Секретный! — Сульс многозначительно посмотрел на Пелли. Пелли все поняла и с облегчением покинула конюшню.

— Ну?! — Воительница отняла бутыль, хлебнула, закашлялась, крякнула и приложилась еще раз.

Сульс был потрясен таким «навыком». Свет от факела, что пылал в дверях, бросал красные отблески на бутыль, кирасу, щеки Воительницы, припухший от рыданий носик и рыжие косы. Не говоря уже об остальных частях тела. Оружейник был деятельным, но в сущности добрым. Заплаканная дева — есть заплаканная дева. И Воительницу ему было жаль. Намного меньше, чем своего Нофера, но все же. Держась подальше от могучих кулаков, Сульс начал сбивчиво излагать план.

Превознесение своих достоинств Вайола пропустила мимо ушей. Суть плана она уловила сразу: как-никак дочь Оплодотворительницы. Чего тут непонятного: «согрешить» с кем-нибудь не таким достойным, как бесценный Нофер Сульса, объявить об этом жениху, и дело с концом. Воительница хищно ухмыльнулась. Пусть Достойная Кербена потом сама решает, как и почему её любимая дочь вынуждена была пойти на этот подвиг.

Сам Подвиг Воительница себе не очень хорошо представляла. То есть — не представляла никак. Все её познания ограничивались словами «случка», «спазмы в паху» (у айшаков) и прочими скотскими терминами, которые Вайола слышала краем уха или подслушивала специально. На конюшни деву никто не допускал. Достойная Кербена воспитывала дочь в строгости, поэтому Воительница имела в голове кашу из рассказов о воинской доблести, о рыцарях, готовых отдать жизнь за взгляд девы, о плодовитости животных, обо всех сортах укропа, и о том, каково истинное место «жеребцов» в этой жизни. В отличие от Замка Руалона, в хозяйстве Кербены свинарники и скотные дворы не располагались вблизи крепостных стен. Все, что юная Вайола наблюдала лично, ограничивалось воркующими голубями. В общем и целом — наивная невинность, которая подражает старшим и хочет казаться очень опытной.

Оружейник наблюдал, как дева морщит лоб, шевелит бровями и прикладывается к бутыли, оценивая предложение. Он готов был сразу, как только она решится, бежать за эльфом и сообщать тому о согласии. Сульс был очень преданным слугой. Поэтому не учел того простого факта, что в мире есть очень много тех, кто менее Благороден и достоин, чем его Нофер. Вот только эльфы, по мнению Вайолы, в этот список не входили. Как бы оружейник своего Нофера ни обожал.

Даэрос оценил сложившуюся за столом ситуацию. И оценил правильно. Нофер Руалон искренне желал избавиться от невесты, хотя бы на время. Полутемный, на самом деле, был этому только рад. Пора было выкладывать главный козырь.

— Достойный Нофер! Как мужчина мужчине, скажите, Вы вообще хотите жениться?

— Конечно, жениться надо. Я дал обет другу. Покойному другу. Хочу я или не хочу…

— А Вы дали другу обет жениться на его дочери, так?

— Так! И выполню обещание!

— А мне кажется, что Вы не сможете этого сделать, потому что… — Даэрос сделал эффектную паузу и пнул Нэрниса под столом, призывая присоединиться. — У Вашего друга, Покойного Тарлита, похоже, никогда не было дочерей.

Нофер Руалон вытаращился на эльфа и поискал глазами допитую бутыль. Бутыли не было. То есть, эльф был не окончательно пьян.

— Только учтите! Обижать Воительницу, я не позволю. Дева ни в чем не виновата. К тому же она может оказаться столь Высокого рода… в некоторых местах. Я хочу сказать, что в некоторых местах этот род почитается как очень Высокий. Или Глубокий. Не надо так на меня смотреть, Достойный Крист. Я сейчас все объясню. У Вас сохранились письма Нофера Тарлита? Да? — Нофер достал из шкатулки письма и Даэрос оценил такую же пухлую стопку, перетянутую бечевкой, как и ранее найденную ими в вещах Вайолы. — Тогда сейчас я схожу наверх и попытаюсь… потихоньку изъять Ваши письма. И не надо так удивляться — они же — Ваши!

Даэрос отправился «изымать», а Нэрнис готовил Нофера к новому удару судьбы.

— Понимаете ли, Прекрасная Вайола возможно вовсе не поддается излечению. Излечению, предназначенному для людей. Мы с братом обсуждали такую возможность. Но неплохо было бы сравнить Ваши с другом письма. И уж потом решать — стоит ли вообще приниматься за лечение. Есть некоторые обоснованные подозрения…

Полутемный спустился в оружейную с добытыми письмами.

— Сестра спит, а Воительница, похоже, с Айшаком на конюшне. Вот. Давайте сравнивать. И размышлять. Но начнем мы с Айшака и его необычайных возможностей. Отметим тот факт, что вопреки природе, этот лошак плодовит. Следите за ходом моей мысли! Потомство от людей и гномов — невозможно так же, как жеребенок от лошака. Мастер Бройд, глава клана Секиры и Кирки, наградил Достойную Кербену званием Мастера. Допустим, за айшаков. Но он преподнес ей ритуальную секиру! А зачем? А кто этой секирой владеет? Вайола! С чем ездила в Орден её мать в первый раз? С укропом! Второй раз? С айшаками. А в третий!? А вот, в третий — с самой Вайолой, откуда и вернулась в звании Искусной Оплодотворительницы. Все это наводит на мысль, что Достойная Кербена, как бы так помягче выразиться, пожертвовала собой ради науки. Кобылы рожают от Айшака. Кербена — родила от гнома. Нофер, выпейте чего-нибудь и займемся письмами. Нэрнис, ты со мной согласен?

Нэрнис вздохнул и согласился. Они с братом уже обсуждали эту тему, сидя в телеге и разглядывая Вайолу «непредвзято». Начиная от первого впечатления, заканчивая её странными для человеческой девицы особенностями. Вот только ломать жизнь Воительнице такими подробностями они не намеревались. Однако, жизнь распорядилась по-своему — ни Нофер, ни Вайола не стремились к совместной жизни. Нофер страдал, Дева засела на конюшне. Если Даэрос правильно оценил реакцию Руалона, рискнуть стоило.

Со стола убрали посуду и стали раскладывать письма по датам.

Когда все доказательства были рассмотрены, а их бесспорность установлена, Нофер Руалон расчувствовался окончательно. От упоминания своих имен в семейных хрониках, спасители скромно отказались. Но намекнули, что для создания этих хроник, вообще-то, надо бы жениться. Крист обещал подумать. Дев обязался до возвращения Принцев холить и лелеять. План по отысканию отца гнома всецело одобрил. Вайолу решили осчастливить воинственными предками с утра, но просчитались…

Первым в оружейную практически упал Сульс. Под глазом деятельного Оружейника растекался багровый синяк. Следом, сопя, спустилась Воительница. Кираса и наспинник, застегнутые на один ремень, лихо покачивались на плече. Достойная Вайола имела вид гордый и непреклонный. Поддернув штаны, она отвесила Сульсу подзатыльник:

— Ну! Сообщай!

Нофер Руалон первый раз видел, чтобы так обращались со слугами. А за какую провинность можно было так «стукнуть» честнейшего Сульса он и вовсе не представлял.

— Мой Благородный Господин, — Сульс опустился на колено перед Нофером — Вы можете меня казнить. Немедленно. — При этом Оружейник имел такое лицо… Такое лицо его господин уже видел. Блаженная физиономия слуги означала, что он весьма доволен собой. — Ваша невеста… обесчещена! Полностью!

Нэрнис нехорошо сощурил глаза. Даэрос смял в пальцах кубок и стал приподниматься из-за стола. Нофер подавился на полуслове. Вайола вмешалась неожиданно и весомо:

— При моем полном согласии и попустительстве! Ха! — Секира рассекла со свистом воздух и увязла в столешнице, попутно пригвоздив к ней часть писем.

— Ну, и зачем? — Нэрнис страдальчески закатил глаза.

— Как зачем? Все! Я больше не невеста и могу возвращаться домой. Так!?

— К матери или к отцу? — Даэрос решил покончить с неприличной сценой побыстрее.

— Мой Достойный Отец…

— Глава Клана Секиры и Кирки, Мастер Бройд! — голосом судьи объявляющего приговор, пророкотал Полутемный. — Доказательства — здесь. И здесь. И под секирой. Под его секирой, кстати. И это так же невероятно, как плодовитый лошак, но так же точно, как способный на это Айшак! Надеюсь, что это — радостное известие. А теперь грустное: являясь дочерью Бройда, гнома, Вы, Воительница никак не можете быть дочерью нофера Тарлита и невестой нофера Руалона. Ясно? И что мы теперь скажем Вашему отцу? — Даэрос разозлился. — Не уберегли, да? Два эльфа и не уберегли!?

Возможно, человеческая девица, соображала бы долго и нудно. Сомневалась и мучалась. Дочь гнома и Оплодотворительницы быстро сопоставила экстерьер «отца»-Тарлита и братьев, поездку в Орден, укроп с Айшаками и рванула на себя секиру.

Сульс понял, что его сейчас казнят. С воплями «Скажите ей, что не совсем!» он унесся вверх по лестнице, пока Прекрасная Вайола сражалась с секирой, а эльфы держали стол.

Стол грохотал и подпрыгивал. Решили держать Воительницу. На шум примчалась испуганная Пелли. Когда она поняла самое главное из рычания Вайолы, то тихо осела на «кресло» и прошептала:

— Не может быть.

Это относилось ко всему и сразу. Но славная дочь двух народов страдала конкретным пониманием:

— Еще как может. — Рычала она, ворочая могучими плечами. — Сама завалила! С одного удара!

— Кого? — Нофер был по-деревенски обстоятелен.

— Как кого? Сульса вашего, чтоб ему пусто было!

— А он, что?

— Орал, что он не по этой части. Ха! — Вайола сбросила Нэрниса и принялась оцеплять пальцы Даэроса. — Все равно, убью!

— Но это же совсем меняет дело! — Полутемный честно смотрел в округлившиеся глаза Воительницы. — Это не Вас… Это Вы обесчестили Сульса. Подвиг достойный гномов! Все по обычаю. Дева из клана гномов сначала должна завалить претендента кулаком. Если он выдержал, значит — жених достойный. С недостойными — на усмотрение Девы. Так как?

Вайола перестала дергаться в захвате и разулыбалась:

— Недостойный. — И добавила, обернувшись к Руалону — На голову он у Вас не крепкий. Ладно, пойду поищу его. А то умрет со страху.

— А… Вайола, — Даэрос догнал воительницу в зале. — А что имел в виду этот Сульс под «Не совсем»?

— Да, дурак он! Я его завалила? Так?

— Не сомневаюсь!

— И это… поцеловала, вот! — Дева смущенно засопела.

— А потом? — Полутемный уже почти «прозрел»

— Потом еще раз. Ну, что Вы как неблагородный спрашиваете. Пять раз я его поцеловала! Пять!

— И все?

— А что мало?! В губы же! Ну?!

— А потом?

— Фууу! Принц Даэрос! Матушка была права — все жеребцы только и думают, как бы деву завалить. Или постоянно об этом говорят. И эльфы такие же!

— Воительница — Полутемный не знал теперь, как подступиться к щекотливой теме. — Вы точно знаете, зачем некую деву надо «заваливать»? И какого мнения был об этом Сульс?

— Затем и заваливать, чтоб не сбежала. Кто с вами целоваться захочет, если не завалить-то? — Воительница задумчиво посмотрела на Даэроса. — А Сульс… кто его мнения спрашивать будет? Я его спрашиваю: «Обесчестил?» Он говорит: «Не совсем». Жеребец! Ну, я ему — во… — Вайола сунула под нос Даэросу крепкий кулачок. — Сразу согласился, что уже «Да!».

— Ааа! Ну, тогда, конечно. — Эльф даже и не думал, что будет так переживать за Воительницу. Хотя в чем-то, он понимал её нелегкую долю. И Айшак… опять орет, скотина проклятая. А еще надо будет отловить Сульса и втолковать ему кое-что. Чтобы не вздумал спорить с девой про «совсем» и «не совсем».

Вайола, возмущенная расспросами, утопала искать Сульса.

Ар Ктэль взял на себя тяжкую роль по объяснению остальной компании, в чем именно заключалось бесчестие. Крист Руалон, в Достойном Доме которого чуть было не произошло «страшное», охал и ахал. Воительница, которая уже перестала быть невестой, вызывала у него умиление и будила нерастраченные отцовские чувства. «Деточка, несчастная деточка!». (Все-таки он был настоящим Рыцарем, хотя и не подозревал об этом). «Деточка» несомненно, не была ни в чем не виновата. «Деточка» выросла под опекой жестокой матери, изуродованной научными познаниями. То, что «деточка» невинна как… молодой дубок, конечно, — хорошо! И покойный Тарлит, любил её как дочь. Что, само собой, разумеется. И все же ситуация оставалась двоякой. Благородный Руалон мечтал сделать хоть что-то для своего покойного друга. Эту мысль он и озвучил, оглядывая всех ясными голубыми глазами, в которых стояли слезы.

Даэрос встал в гордую позу и Нэрнис понял: сейчас его брат опять что-нибудь «решит».

— Достойнейший Нофер! Хотите ли Вы жениться? Вообще…

Крист Руалон поперхнулся пивом. Кажется, с этого уже начинали.

— На ком?

— Вообще! Ответьте просто. Хотите?

— Нет, но если деточке будет нужно…

— Не нужно! Хотите наследницу, минуя женитьбу и прочие неприятные события в жизни? Любящую дочь, надежду и опору? А?! — Даэрос угрожающе навис над Кристом и нехорошо прищурился.

Зря. Нофер уже все понял и хотел. Это не эльф — это просто чудо, дарованное Создателем!

— Да! Да, немедленно! Очень хочу. А она…

— А вот это я могу! Ждите, не расходитесь. Нэрнис, не засыпай. Нам нужны хотя бы два свидетеля. — И Полутемный оставил Нофера с отвисшей челюстью. Благородный Руалон просто никогда не видел, чтобы из подвала выходили, минуя лестницу. Нэрнис ободряюще похлопал Криста по руке:

— Это мой брат так прыгает, когда нужно быстро. Или когда его от жажды деятельности лихорадит. Он — Великий мастер в любом деле! Так что, совсем чуть-чуть — и у Вас будет дочь.

Сульс сидел в бочке из-под овса, прикрываясь тряпками и бычьей головой. Незаконченные рога «лося» кололись, норовя вонзиться в шею. По двору топала, приманивая его, хитрая гномша.

— Суууульс! Ну, вылезай, не бойся! Куда ж ты делся, недостойный, а? Иди, я тебе монетку дам!

Оскорбленный до глубины души Оружейник сопел в бочке и выходить не собирался. Нашла дурака! Ну, ничего, завтра они уедут, и все пойдет своим чередом. На дворе послышался голос того самого Принца, который так нещадно растоптал его, Сульса, подвиг. Раньше что ли сказать не могли, что она — гномша? И где справедливость в этом мире? Нет её. Совсем. Из разговора Вайолы и эльфа получалось, что остроухие оставят дев в Руалоне. Ну, тихую — ладно. Но это чудовище, которое караулит его, чтобы убить! И лошак орет почем зря. Бешеный.

Вайола зашла в конюшню утихомирить животное. Полутемный как раз принялся объяснять Деве некоторую двойственность её положения, но Айшак чувствовал присутствие Сульса, буянил и мешал. Он вывернулся из рук хозяйки и метким ударом копыта разнес бочку. Успевший вовремя Даэрос прихватил буйного зверя за холку. Воительница молча тыкала пальцем в полутемный угол. Там стоял некто в тряпках. Страшнее смерти. Бычья голова с пустыми глазницами, страшные облезлые местами рога… Оно пятилось по стенке боком, стремясь к выходу. Дикий Замок. Достигнув ворот конюшни, жуткое существо припустило к донжону. «Зверь» бежал просить милости и защиты у своего Господина. Даэрос расхохотался вслед:

— Воительца, да это же Сульс, оружейник. Он тут прятался, а Айшак его почуял…

Удар по темени Полутемный пережил стойко. Если это вообще можно было назвать ударом. Так… шлепок. Вот, нахалка! Восторженный шепот Вайолы: «Достооойный!» добавил и без того прыткому эльфу скорости. Он всегда подозревал, что игра в салочки имеет гномские корни. Теперь Даэрос точно знал, откуда эти корни растут. Шансов на его поимку у Воительницы точно не было, и эльф объяснял ей суть традиций набегу.

Вайола, пыхтя и отдуваясь, признала, что бить надо, да, в полную силу. И предложила попробовать еще раз. Изворотливый эльф доходчиво объяснил, что права второй попытки у неё нет:

— Раньше надо было думать!

Воительница проявляла чудеса прыти и ловкости. Не поймает до утра — шанс упущен. Сульс, прощенный и помилованный нофером, смотрел за дикой гонкой из окна зала. Он жаждал отмщения и желал победы гномше. Сначала желал сильно. Потом не очень. Потом перестал желать совсем, открыл окно и заорал:

— Неверная!

И запустил в Воительницу бычьей головой. Благородный Крист Руалон все равно не одобрил будущего лося. А все потому, что увидел работу недоделанной. А все из-за неё!

— Распутная!

И тут его настиг, коварно, сзади, увесистый подзатыльник Господина — первый за все годы службы.

— Не сметь оскорблять свою Будущую Госпожу и мою Дочь! — Руалон был искренне зол.

Вайола отвлеклась на вопль Нофера и упустила момент. Даэрос воспользовался этим и немилосердно взял деву в захват, заломил руку и слегка «приобнял» за шею. Бегая по двору, он тоже думал о справедливости. Клял свою светлую половину натуры и доброту. И решил, что фразу: «Не расслабляйся при девах» он повторит двести раз, но — завтра. На сегодня — хватит.

Воительница обиженно пыхтела. Эльф держал крепко. А на ухо шептал очень щекотно. Но приятно. Мало-помалу до неё стало доходить, что именно он шептал. Наивность наивностью, но что такое «благородное родство» Вайола понимала. Как и то, что пока её не признает родной отец она будет считаться незаконнорожденной. А так же то, что никто не имеет ни малейшего понятия, сколько лет было гному на момент её рождения. И хотя гномы живут долго, никто не мог поручиться, что тот самый, родной гном, еще жив. Секира указывала на Бройда. Но это мог быть и его брат… и сын… в общем, очень неприличная складывалась ситуация. То, что объяснял Даэрос, и то, что предлагал Нофер Руалон, было так по-рыцарски, так исключительно романтично, что Вайола прониклась до глубины своей чистой души и вспомнила о своей воинственности. Ловля «Достойного» Принца откладывалась «на потом». А еще она, на самом деле, очень скучала по отцу — доброму, тихому и совершенно беззащитному существу. Он был совсем как Руалон — не сильный, но честный. Воительница представила, как рядом с добрым Кристом появится однажды кто-то, кто очень похож на её Достойную мать (других матерей Вайола себе не представляла) и поняла — она просто обязана защитить этого… «почти отца»:

— Где мой доспех? Я сейчас!

Полутемный выпустил могучую девицу, устало вздохнул и направился в донжон. Кажется, он сделал все, что мог. Хотя нет, не все! Ему на глаза попался Сульс.

— А, пойдите-ка сюда, любезный слуга своего господина. Мне есть, что Вам объяснить. Сопротивляться не надо, я могу сделать больно. Очень больно. И сделаю…

Даэрос уволок Сульса в кухню, как коршун цыпленка.

Нофер, Пелли и Нэрнис раскрыли все окна в душном зале. Ночной воздух раздул затухавшее пламя в камине, и оно с гудением уносилось в трубу. Причудливые переплетения звуков придавали происходящему вид мистический и возвышенный. Где-то на конюшне всхрапывал Айшак, отгоняющий Крысака от кормушки. Там же стонала и громыхала Вайола, пытаясь самостоятельно влезть в доспех. С кухни доносился шипящий голос Даэроса и повизгивания Сульса. Оружейник, похоже, приносил неизвестно какую по счету клятву или присягу: «Клянусь!», «Обещаю!», «Клянусь!». Грохот железной посуды: это кухарка посмела что-то сказать, следом — её всхлипывания, которые затихли под злобное шипение Полутемного. Пелли вздохнула, потянулась и пошла на конюшню помогать Воительнице. Вслед ей кривились лица с портретов, грустно топорщили клыки свиньи. Как в сказке: страшно, но — не очень.

Когда девы вернулись в зал, торжественная обстановка уже была дополнена массивными подсвечниками. Камин к счастью, прогорел. Даэрос сидел за столом и писал. Сульс стоял рядом на вытяжку — работал подставкой для чернильницы. Нэрнис потягивал вино. Крист Руалон в новенькой (а куда было одевать-то?) малиновой котте, имел вид полноправного «патриарха».

Наконец Ар Ктэль поднялся и зачитал документ. «Крючкотвор» — молча восторгался его оборотами Нэрнис. Даэрос весьма ловко обошел всякое упоминание ноферата Тарлит. Зато вплел Достойную Кербену, как «мать, отправившую дочь, Достойную Вайолу, для совместного проживания в условиях родства с Благородным Нофером Руалоном». Пелли с трудом усваивала суть вычурных фраз. Её Темный брат опять сделал с правдой что-то такое, что больше всего походило на «передник, одетый задом на перед, изнанкой наружу». Воительница стояла, гордо задрав подбородок. Она понимала, что в её жизни происходит нечто весьма важное. Даже важнее свадьбы. И когда это занудное чтение закончится, у неё появится беззащитное существо, которое надо будет опекать, защищать и уважать. Потому, что существо — старенькое. А слуги в этом Замке — наглые. Вайола уже почти унеслась мыслями к перестройке зала, когда её вывел из задумчивости голос Даэроса:

— Достойная Вайола, согласны ли Вы отныне называться Фар Руалон и почитать Благородного Нофера Руалона, как родного отца?

— Да! Согласна! — Воительница дополнила свое согласие ударом навершия секиры об пол.

— Согласен ли…

Крист Руалон искренне рыдал от счастья, обнимая кирасу Дочери. Прямо-таки не удочерение, а восстановление семьи какое-то. После долгой разлуки. Пелли утирала слезы умиления. Даже Сульс разулыбался: хозяйка-Рыцарь, это даже лучше, чем какая-то там жена. Общую идиллию нарушил Даэрос:

— А подписать?

Крист Руалон был не только счастлив, но и горд. В свидетелях значились целых два эльфа и их сестра с такой длинной подписью… Пелли уже хотела побледнеть и позорно сознаться, что она не умеет писать, но Нэрнис (у Темного научился) заверил собравшихся, что «Сестра не привыкла к таким вот письменным принадлежностям». Пелли не привыкла ни к каким. Да даже будь она и привычна, не справилась, если бы Нэрнис не вложил ей в руку перо и не водил ею по бумаге: «Пеллиэ Ан Нэрнис Эс Даэрос Ар Ктэль Аль Арвиль». Это было то, что она слышала. Красивые закорючки никак не хотели сочетаться со звуками, но она выучит эту фразу… имя, а с братьев потребует, обязательно потребует, научить её писать. Чтоб самим стыдно не было.

Потом были подарки. Даэрос неизвестно откуда оказался знатоком всех обычаев братания-сестрения-усыновления и удочерения. Нэрнис поразмыслил над этим новым фактом из жизни брата и пришел к выводу, что Полутемный давно готовился завести семью любым доступным способом. И он, Нэрнис, подвернулся первым. Как ни странно, неприятный осадок в душе не появился.

Руалон получил стилет «от эльфов», Вайола брошь «похожую на орден». Торжественный обед решили устраивать завтра и совместить его с торжественными проводами эльфов в дальний поход. Ноферу оставались на попечение дочь и «Достойная подруга Дочери, Благородная Пеллиэ». Пелли от такого обращения к ней нофера совершенно стушевалась. А Вайола, обретя такую немеренно титулованную подругу, полезла обниматься.

Сульса погнали наверх суетиться по хозяйству. Синяя комната для новобрачных была отдана Пелли. Даэрос проверил пол, походил, попрыгал и остался доволен. «Детские» лишились подкроватных тапочек и были переданы эльфам в «вечное пользование». Немного смешно, конечно, с учетом вечности, но — трогательно.

Когда дев отправили по комнатам, Даэрос зачитал еще один документ. Любезный эльф так составил письмо Достойной Кербене, что всех Оплодотворительниц должен был хватить удар. Самыми приличными фразами были: «лучше не высовываться» и «мы к вам непременно заедем в гости».

Письмо к гномам Полутемный обещал составить завтра.

Из комнаты Вайолы доносились голоса. Два. События развивались закономерно. Сульс с чернильницей был присвоен Воительницей, которая составляла План. Одновременно Оружейник давал первый в своей жизни отчет о том, сколько денег у Нофера, каковы размеры хозяйства, численность войска… И извинительно добавлял: «Да что ж я один-то могу?».

Даэрос открыл дверь в свою комнату, задул свечу, зажмурился и нашел кровать в «розовом кошмаре» на ощупь.