"Дикий гусь" - читать интересную книгу автора (Сухоросов Михаил)

ГЛАВА 10.

Любому школьнику известно, что в Запределье нет правил, есть только исключения из них. Чем меньше вероятность произойти у какого-либо события, тем скорее оно произойдет, но и это не является аксиомой. Аксиом там нет. В результате возникают любопытные парадоксы, но мне было как-то не до них, меня ждали дела.

Естественно, вероятность того, что я встречу Даэла, была ничтожной, и благодаря этому я сразу нашел его. Он сидел за вечерней рюмочкой в «Ротонде», заправив хвост под фалды фрака и скрыв рожки под элегантным котелком. Я подсел к нему, заказал коньяк, и мы решили не откладывать решение нашего спора. Сначала мы пытались выяснить, кто из нас не прав с помощью игры в орлянку, но после того, как монета в сто первый раз встала на ребро, мое терпение истощилось, я сорвал с него котелок и объяснил собравшимся, что он рогоносец. Даэл, конечно, вызвал меня на дуэль и попытался отхлестать хвостом, но истончившееся время подломилось под ним, и он исчез. Упускать его было бы глупо, так что пришлось и мне нырять за ним в глубины времени, а время пахло затхлостью и мышами.

А дальше получилось не слишком приятно — Даэл занесся так высоко, что перестал узнавать не только друзей, но и врагов. Только значительно позже, когда я проходил в Лейпциге курс черной магии, мне представился случай накапать на него правительствующему сенату (это оказался очень заканцеляренный мир), и Даэла с позором поперли с поста начальника департамента разложения. Он был разжалован и посажен в пирамиду. Однако, надо отдать ему должное, он не растерялся, и ему удалось бежать, прихватив с собой мумию Ким-Ир-Сена, с которой он и жил долго и счастливо у самого синего моря. Но такой вариант его не устраивал, он закопал мумию в навоз и выкопал вместо нее винтовку, после чего попытался въехать в Иерусалим на осле. Моя агентура работала четко — я успел подготовить ему достойную встречу и забросал его цветами (в горшках). Он обиделся и стал против меня интриговать, но я разрушил все козни, подготовив проект, согласно которому Верховная Вселенская Шарашка принимала только прошения, написанные ямбом. Увлекшись законотворчеством, я попытался было претворить в жизнь новый кодекс законов тяготения, но Даэл, изменив внезапно направление удара, накатал на меня телегу, в которой утверждал с пеной у рта, что я не имею права занимать государственную должность, поскольку двадцать первый палец у меня с ногтем. Уверяю вас, это была наглая клевета, но тут могли вскрыться еще кое-какие мелкие грешки — например, то, что я наставил Ироду рога со всем его гаремом.

Кроме того, Даэл через свою агентуру начал раскапывать мою аферу с поставкой режиму апартеида гималайских снегов, а это уже грозило крупными неприятностями. К тому же, канцелярские методы борьбы мне порядком наскучили, так что я спешно бежал в другой мир, перед отбытием отправив Даэлу циркуляр с предписанием как можно чаще стричь ноготь на двадцать первом пальце.

То, что с каждой второй крыши мне на голову падал кирпич, меня не удивляло — к козням завистников мне не привыкать. У нас с Даэлом вышло еще три дуэли — на саблях, на духовых трубках и баллистических ракетах, но все они закончились ничем. А Даэл тем временем не дремал. Пока я плотничал с Петром Алексеевым и доказывал ему, что в Европу надо прорубить дверь, а с Азии хватит и окна, мой наглый супостат резинкой стер с карты мира Антарктиду и росчерком пера превратил Калифорнию в цветущий сад. Тут бы мне и конец, но вовремя сброшенная мной резиновая бомба передавила половину даэловской кавалерии, скакавшей на слонопотамах выручать Ливингстона.

Я уже торжествовал победу, но тут мы снова сменили мир, и Даэл в третьем раунде неожиданным апперкотом бросил меня на канаты. Со злости я подыскал ему место ассенизатора в императорском театре гомасок, а он в отместку так чихнул, что по всему миру скисло пиво. Этого я терпеть не собирался, живо переметнулся в другой мир, а там назначил сэра Френсиса Дрейка Даэлом, после чего безо всякого сожаления вздернул его на рее.

Мои усилия не пропали даром — я оказался назначен главным деревом Версальского парка. Очень скоро, правда, выяснилось, что это не более чем почетная ссылка, и на протяжении нескольких лет я мог только бездеятельно наблюдать, как в борьбе за независимость Нового Света побеждают австралопитеки под предводительством Чингиз-хана (один из псевдонимов Даэла)

Не знаю, как бы все повернулось дальше, но на мое счастье, проходивший мимо Агасфер вознамерился спрятать в образовавшееся во мне дупло свиток с тайной времени. На свою беду, он этим не ограничился и попытался вырезать на мен свои инициалы, тут уж мне пришлось его послать. Он со страху обернулся ясным соколом, упал и разбился. Даэл понял, что пахнет жареным, и попытался напустить на меня Дракона. Мне пришлось стряхнуть остатки листьев и вытащить из глубин времени Мелкого Беса в адидасовском костюме. Тот, не теряя ни секунды, докопался до Дракона и объяснил ему, что он зеленый и кругом не прав, а потому должен денег. Дракон, однако, оказался не промах и принялся растолковывать Мелкому Бесу, что он, Мелкий Бес, педераст и кроме того на ментов работает. Короче, разговор между ними обещал быть затяжным и предельно содержательным, так что я не стал ждать его окончания и занялся свитком. Тот был написан на непонятном мне языке, так что пришлось раскапывать в развалинах Трои Шлимана, тот был очень недоволен, но все же сообщил, что тайна в яйце, а яйцо в утке, в которую помочился заяц перед тем, как попасть на обед к пигмеям Амазонки. Сами понимаете, отыскать его было невозможно, поэтому оно сразу свалилось мне в руки. Сперва я долго пытался его разбить, но ничего у меня не вышло — проклятая мышь, как на зло, куда-то запропастилась. Значит, требовалось его высиживать, а время у меня закончилось, пора было возвращаться. Дело кончилось тем, что я посадил на гнездо Даэла, сделал ему ручкой и отправился восвояси.

Ну и холодрыга здесь…Аж зубы стучат, все тело в пупырышках. И колотит всего, башка трещит, внутренности сбились в один дрожащий и липкий ком. Я лежу на чем-то жестком и холодном, пошевелиться сил не хватает. И при этом чувствую рядом чье-то присутствие. Не открывая глаз, понимаю, что это Ильмира. Надо хоть из вежливости глаза открыть…

— Привет, — разлепив с трудом веки, обнаруживаю над собой потолок, потом, повернув голову, вижу и Ильмиру, она сидит на грубом табурете неподалеку от моего топчана.

Услышав мой голос, она повернула голову:

— Наконец-то ты очнулся…Еле смогла тебя вытащить.

Мне кое-как удалось сесть. Так, я в той же самой хижине, да еще, к тому же, очаг горит. Что ж меня так трясет-то? Ну и отходнячок, вроде похмелья, только раза в четыре похуже. А вот куда она Хельга с Гельдой девала?

— Ильмира, а где остальные?

— Спят.

— Чего ж они так? Время, наверно, к утру идет.

— Нет, ночь только началась.

— Сколько ж я провалялся? — даже говорить — и то трудно, а уж слушать ответ и понимать, о чем речь, просто нереально.

— Почти сутки. Выпей вот это, тебе полегчает.

"Это" оказалось все тем же настоянным на травах вином. Больше всего меня удивило то, что оно горячее. Первые глотки дались с трудом, но за сутки я, похоже, так стосковался по спиртному, что не заметил, как осушил всю довольно объемистую кружку. Стало чуть легче, во всяком случае, перестало трясти и прошел озноб.

— Как ты себя чувствуешь? — осведомилась Ильмира с легкой тревогой.

— Откровенно говоря, паршиво. Главное, зазря я туда сползал. Ничего толкового, сплошной дебильный глюк.

Она чуть улыбнулась:

— Ты напрасно так думаешь. Знания, полученные из Запределья, сразу себя не проявляют. А потом, тебе удалось нанести удар этому твоему Магистру.

— Га! — Хищно обрадовался я, потирая руки. — И сильно ему перепало?

— Не очень. Но теперь тебе надо быть вдвойне осторожным, если Ордену удастся выяснить, что ты можешь наносить удары из Запределья, они могут удвоить награду за твою голову.

— Кстати, а про награду ты откуда знаешь?

— Я ведь колдунья, — ответила она без улыбки и тут же без всякого перехода спросила: — Есть хочешь?

— Готов дохлого стервятника слопать.

— Ну, этого я тебе предложить не могу, а вот баранина…

— Где?

— Сейчас, — она поднялась и ушла за перегородку.

Кстати, как это она так двигаться ухитряется — походка уверенная, и не скажешь по ней, что слепа…И как-то многовато ей про меня известно.

Додумать я не успел — она появилась снова, на сей раз с глиняным блюдом, и я набросился на жратву, урча как кот. Хорошие манеры не соблюдешь — во-первых, столовые приборы тут не в ходу, а во-вторых, после всех этих приключений у меня разыгрался просто зверский аппетит.

Когда я покончил с пищей, Ильмира сидела по-прежнему вполоборота ко мне, сложив руки на коленях. Так, сейчас самое время выражать благодарность, а вот как? На куртуазный манер? Ох, хреново у меня это получается…

— Воистину, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок… — так, несу. Очень опасная женщина — заставляет меня теряться в ее присутствии и чувствовать себя дураком.

— Мне ты не кажешься дураком.

Оп-па! Конечно, последняя мысль мелькнула у меня довольно отчетливо, если можно так сказать — громко, но передача сколько-нибудь связного сообщения без предварительной настройки — не верю.

— Надо сказать, ты очень опасна.

— Как любая колдунья. Ты, кстати, тоже опасен. Теперь можно понять причины охоты на тебя.

— Ну и?

— Ты вышел из Запределья почти без потерь, да еще и нанес поражение сильному противнику. Теперь ты и в самом деле можешь стать самостоятельной силой, — говорит негромко и очень мягко. Пора уводить разговор в сторону, пока не выяснилось, что и для нее я опасен.

Я все же буркнул:

— Если доживу. А чем мне тебя благодарить? Еще раз тебе руку поцеловать, что ли?

Она кивнула, я воспользовался позволением. Она задержала свою руку в моей, потом горячие пальцы снова прошлись по моей щеке. М-да, если я что-то в чем-то понимаю, может возникнуть некоторая неловкость…

— Знаешь, я до сих пор не знаю, как мне тебя за спасение отблагодарить.

— Не знаешь? — ее губы тронула чуть заметная улыбка, она наклонилась ко мне. Я поцеловал ее — а что тут еще делать? Она ответила неожиданно умело, потом поднялась, развязала пояс и сбросила на пол небеленный холщовый балахон. Ее тело, тоненькое и белое, как фарфоровая статуэтка, так же, как и лицо, оставляло ощущение какой-то нематериальности. Ну, как бы там ни было, какие-то комплексы ей не свойственны, а мне отступать некуда. Я задул масляную лампу.

Мы лежали, укрывшись моим плащом, было темно и тихо, голова Ильмиры покоилась у меня на груди. Я уж подумывал было, не подремать ли мне хоть полчасика, когда она неожиданно заговорила:

— Знаешь, Мик, я давно ждала такого мужчину, как ты — сильного и доброго.

— Наглая лесть. Я злой. Я тебя сейчас за ухо укушу.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Ты не только Чародей, но и Пришлый.

Терпеть не могу сколько-нибудь серьезных разговоров в постели, а тут, похоже, именно это и предлагается. Надеюсь, обойдется без намеков на что-нибудь наподобие женитьбы…

— Я бы могла удержать тебя здесь навсегда, но не стану этого делать.

Неужто мои мысли так элементарно читаются? И опять тема какая-то склизкая…Но я все ж осведомился:

— Почему?

— Это было бы ложью с моей стороны, а в этом мире и так слишком много замешано на крови и лжи. Тот ребенок, что родится у меня, не должен иметь к этому отношения. Но я смогла передать тебе часть своей Силы. Я расплатилась.

Так, нормально. Значит, тут все с дальним прицелом.

— Слушай, родная, такие разговоры лучший способ со мной поссориться.

— Я должна была это сделать, Мик. Расплатиться.

Я сел и уставился на нее. Терпеть не могу, когда ко мне как к проститутке относятся.

— Интересно, почему же?

— Я перед тобой виновата, просто ответила она.

— И когда ж ты успела?..

— Это я послала отряд захватить вас. Тебя.

— Заранее, стало быть, просчитала…А на кой леший, скажи-ка ты мне, была вся эта комедия с испытанием?

Последовала долгая пауза, я почувствовал, как она напряглась. Потом наконец ответила:

— Я знала, что ты победишь.

На сей раз помалкивал я, и Ильмира, врубившись, что от меня ничего особенного не добьешься, продолжила:

— Ты должен меня понять, Мик. Будь я просто женщиной, просто колдуньей — я бы не пошла на это, но Прокаженные — мой народ, и до сих пор я не встретила ни одного мужчины, который мог бы стать отцом будущего правителя.

Я по-прежнему молчал, настроение падало с ускорением свободного падения. Значит, вот оно как. Самец-производитель с хорошей наследственностью. И все что от меня требуется — немного спермы, а потом со мной расплачиваются, как с вокзальной шлюхой. И еще пинка под задницу — в убежище отказали. Может, я и дерьмо, но такого, ей-богу, не заслужил. Я убрал руку с плеча Ильмиры. В конце концов, мавр сделал свое дело, а теперь пошел-ка он, этот мавр…

Мы молчали минут, наверно, пять, потом она заговорила снова — очень тихо, я с трудом разбирал слова:

— Знаешь, Мик, ты у меня первый настоящий мужчина.

— Да? — мрачно осведомился я, но она словно не слышала нотки сарказма в моем голосе:

— Шесть лет назад — мне тогда было восемнадцать — я с отрядом воинов выходила из этой долины. Мы искали нужные травы, было это у окраины Зачарованного. На нас напал отряд егерей, мои спутники были перебиты, а меня пропустили через весь отряд, — говорила она очень спокойно, но я почувствовал, как напряглось ее тело — словно натянутая струна.

— Не надо тебе об этом вспоминать, — я снова обнял ее хрупкие плечи и притиснул к себе, но она продолжала все так же бесстрастно:

— Я не знаю, прочему меня тогда не убили и не увезли с собой — наверно, рассчитывали вернуться. Но отец почувствовал неладное и выслал за мной отряд воинов. Тогда мне удалось выкинуть плод. Мой ребенок не должен быть порождением этого мира. А мужчины моего племени слишком уродливы. Даже для слепой.

— Не должен быть порождением этого мира…А как ты узнала, что я появлюсь в нужное время в нужном месте? Что я Чародей, что я Пришлый? Ты что — в будущее заглядывать умеешь?

— Нет, Мик. Будущее нельзя предвидеть. Можно в какой-то степени угадать его.

— Любопытно. И что, например, угадывается у меня?

— Этого я тебе сказать не могу. Если то, что я тебе скажу, будет приятным, ты попытаешься его приблизить. Если нет — отдалить. И в том, и в другом случае будущее изменится. Тебе я могу сказать только то, что ты еще не раз окажешься перед выбором, и тот выбор, который ты сделал, когда ушел с Гельдой, еще повлияет на твою судьбу.

— Это уж точно. Но я ж не про то спрашиваю: если ты меня с такой легкостью вычислила, то могут и другие.

— Могут, подтвердила она. — Пока ты не являешься частью этого мира. Вот тебе и ответ на твой вопрос — как я узнала о твоем приближении.

— Странно, когда я уходил из того мира, мне сказали, что он для меня не подходит. Теперь выясняется, что и в этом мире я для всех как кость в горле. Что же мне, по-твоему, делать — искать, куда податься, в какой из миров?

— Просто ты еще себя не нашел.

— Ладно, не надо песен петь печальных…Я ж не мальчик, в конце концов.

— Это верно. Но раз ты ушел из Ордена, твое место не там.

— Ну и где же?

— Этого я не знаю.

— Все равно, я этим миром уже заражен. И почти забыл, что я Пришлый.

— Этого ты забывать не должен.

— Спасибо, напомнила, — против воли в моем голосе прозвучала горькая ирония.

— Не надо так, Мик. Да, я виновата, но не забывай, я еще и женщина. И правительница.

Это называется — вернуться к теме…

— Раз уж так получилось, может, попробуешь с отцом договориться — в вашей долине хоть недельку пересидеть?

— Нет, Мик. Он не пойдет на это. Он считает, что спасение Прокаженных — в полной изоляции.

— А ты как считаешь?

— А как я могу считать? — мне послышалась легкая насмешка. Безрадостная. — Орден травит нас, как диких зверей, простые люди, увидев, берут вилы и топоры…Но править этим народом должен человек, — закончила она ясно и твердо.

— Понял. Потому-то я и здесь…

— С помощью колдовства я тебя здесь удерживать не хочу и не буду. Но ты меня не забывай.

В самом деле, такие женщины не забываются. Вот ведь свезло бабе — жить в таком зоопарке! И нечего мне на нее крыситься, надо и башкой немного думать — столько лет без мужика, а тут подворачивается такой орел, как я. Бугай племенной…

— Постараюсь. Но все же, что мне делать дальше?

— Выбирать.

— Знаешь, это только кажется, что у меня выбор богатый. На самом деле его попросту нет. Разве что такой — быть убитым или убивать самому, но я его уже сделал.

— А я даже не имею права тебе советовать.

— Почему? Сейчас-то совет мне нужен, как никогда.

— У тебя свой путь, Мик.

— И какой же?

— Мне неизвестно ничего в деталях. Просто у меня свой путь, и мне надо идти по нему. Я свой главный выбор уже сделала. Да и ты тоже.

Ничего себе — путь…Быть преследуемой дичью. Да еще после того, как Дэн на меня охоту затеял.

— Но хоть подсказать-то ты можешь? Версию твоего отца на мой счет я уже слышал, а ты пока еще не высказалась.

— О чем?

— Конкретно — мне хотелось бы знать, кто именно меня подставил.

— А Магистр?

— Возможно. Но тот тип, что меня сюда переправил, заявил, что я кондотьер и не должен занимать ничью сторону.

— Так не бывает. Сейчас ты на своей стороне.

— Логично…Так что из-за этого — убивать меня? Так он и в моем бывшем мире мог это преспокойно сделать.

— А Чародей просто на своей стороне быть не может. Обязательно найдутся Силы, которые встанут за ним, и бывает, что это очень страшные Силы.

— Например?

— Не стоит говорить об этом. На своем пути ты уже столкнулся с некоторыми из них.

Все страньше и страньше…Ладно, надоело мне в загадки играть.

— У тебя, значит, свой путь, у меня свой…Встретились — разбежались…А знаешь, при других обстоятельствах я мог бы с тобой остаться, — самое странное, я ничуть не покривил душой.

— Но это при других обстоятельствах. А при тех, которые есть, завтра мы должны будем расстаться навсегда. Обними меня в последний раз.

Я выполнил ее просьбу и пробормотал:

— А ты не зарекайся…Может, еще и встретимся.

— Нет, Мик. Встретиться нам больше не суждено, — в голосе ее даже грусти не отразилось, но я почувствовал такой надрыв, что мне просто страшно стало. Черт бы подрал эти чародейские ощущения

— живешь, как к сейсмографу подключенным…

— Жаль.

— Мне тоже. Но завтра у тебя будет трудный день, так что сейчас тебе лучше поспать.

— Тоже верно, — сквозь зевок пробормотал я и соскользнул в глубокий, без сновидений, сон.

Когда я проснулся, Ильмиры рядом уже не оказалось, зато не успел я одеться, как в хижине возникли Хельг, Гельда и Этелред. Два мутанта-карлика быстро приволокли немудрящий завтрак, с которым было покончено в очень короткий срок. Этелред сообщил, что припасами он нас обеспечит где-то на неделю, если расходовать экономно, а сверх того, дал кучу указаний, как нам попасть в Гэлфост и как идти через него, причем окольными путями я выяснил, что сам он там никогда не был.

Шмотки наши и оружие тоже успели перетащить в хижину, так что, когда мы собрались, Этелред не стал тратить время на долгие прощания, просто посмотрел сквозь стену и что-то пробормотал под нос. Через полминуты у дверей выросли четверо неимоверно широкоплечих и приземистых мутантов, словно в одной форме отлитых. Этелред повернул к нам голову, напоследок подарил мен еще один неприязненный взгляд и изрек:

— Они доставят вас ко второму перевалу, дальше не пойдут. Кажется, мы в расчете, и повернулся, чтобы уходить.

— Эй, а как на них добираться?

— Садитесь к ним на плечи.

Так мы и поступили. Ерзая, чтобы устроиться поудобней, я вдруг заметил чуть поодаль Ильмиру. Она стояла опустив руки и подставив лицо показавшемуся из-за невысокого перевала солнцу, уловив мой взгляд, сразу обернулась:

— Прощай Меченосец! Помни колдунью со Свинцового.

— Надеюсь, не прощай, а до свидания, — отозвался я, но тут наши "верные кони" резко взяли с места, и в ушах только ветер засвистел.