"Непостижимая тайна" - читать интересную книгу автора (Джонс Диана Уинн)

Глава 9

Мари Мэлори.

Открытая директория Терновой леди

Терновая леди не снилась мне целых две недели. Десятифунтовые банкноты оказались настоящими. Я решила заняться своей внешностью. Подстриглась нормально и купила немного новых вещей. Моя старая одежда была настолько скверная, что я даже побоялась отсылать ее в оксфордский комитет помощи голодающим, но потом Ник сказал мне, что есть немало людей, которым вообще не во что одеться, так что глупо выбрасывать еще хорошие вещи. Почему бы просто не положить их вместе с одеждой, из которой он вырос? И я согласилась. Вообще-то когда-то я нашла вполне приличный кожаный жакет в ОКПГ, как раз моего размера. Понимаю, что для многих людей он маловат, но на мне сидит отлично. И старые очки я на всякий случай сохранила, хотя едва могла видеть через них – мое зрение сильно изменилось с шестнадцати лет.

Дядя Тэд громко возмущается и постоянно ворчит. Но я знаю, что на самом деле он пребывает в нерешительности. Ему прислали приглашение на какую-то конференцию – литературную что ли. В прошлом году его тоже приглашали, но тогда у него были серьезные причины не ехать. 1996 год по мнению дяди – самый кошмарный из всех, какие когда-либо были. И теперь, за неделю до конференции он понял, что не желает туда ехать. По меньшей мере, раз в день он занимается тем, что выдумывает различные отговорки.

– Я скажу им, что Мари подхватила менингит. – Провозгласил он сегодня.

Тетя Джанин как обычно ответила:

– Не глупи, дорогой! Ты – почетный гость. Ты их очень подведешь, если не приедешь.

Тетя Джанин уговаривает его как маленького, чтобы погреться в лучах его славы. Она уже и платье успела прикупить… Ник очень хочет, чтобы они уехали, так как наметил в их отсутствие большую ролевую игру со своими друзьями. Я единственная, кому в общем-то все равно, уедут они или нет.

– Они присылают все более настойчивые письма, хотят, чтобы я подтвердил свой приезд. Но я же не могу поехать, если Мари плохо.

– Я отказываюсь изображать больную, – заявила я.

– Ты не понимаешь, какой это ужас! – взревел дядя Тэд. – Это испортит мне работу! И выходные заодно! И вообще, если я начинаю рассказывать, как я пишу, то потом не могу написать ни строчки.

– Тебе всегда нравится на конференциях. Когда ты уже там, дорогой, – примирительно проворковала тетя Джанин. – Ты встречаешь массу интересных людей, заключаешь новые контракты с издательствами…

На этом месте я вынуждена была прерваться и пойти в университет. (Робби никогда не ходит на лекции, так что я могла чувствовать себя уверенно). Вечером, когда я вернулась, оказалось, что тетя Джанин уже победила. Но с одним условием – они с дядей отправлялись на предыдущие выходные в Шотландию играть в гольф. Видимо, гольф ему рабочий процесс не портит. А тетя Джанин вообще фанатка гольфа. Так что они отчалили на два дня, оставив меня приглядывать за Ником – в виде эксперимента. Вообще-то раньше они всегда оставляли Ника с кем-нибудь из друзей тети Джанин, но теперь у них есть я. Это так похоже на наше детство, когда Ника подкидывали мне, чтобы я с ним гуляла! Тетя составила целый список – что я должна делать, а чего не должна. И прикрепила его к холодильнику. Я похожа на Золушку, ей-богу…

Ну и в итоге эксперимент обернулся катастрофой. В-первых, я не умею готовить. Так что пришлось Нику этим заняться. Он полностью проигнорировал списки тети Джанин и содержимое холодильника, и просто сварил несколько центнеров спагетти. Во-вторых, Ник запланировал ролевые игры на этот уик-энд и пригласил всех друзей, каких только смог вспомнить. В-третьих, игры им быстро надоели, и они закатили грандиозную вечеринку. Нику не улыбалось устроить бардак в своих комнатах, поэтому подростки бесились в гостиной. Друзья Ника пригласили своих друзей и вскоре я уже начала жалеть, что переехала от тети Ирэн с ее отпрысками. Дети тети Ирэн во всяком случае еще не доросли до того возраста, когда увлекаются современной поп-музыкой. Я никогда не думала, что пожалею о нашей разлуке, но так оно и вышло. И, наконец, самое плохое во всем этом было то, что погода в Шотландии не задалась, и дядя с тетей вернулись через день. Они явились примерно через час после того, как я спустилась с чердака и заорала на гостей Ника. Даже мои сокурсники на студенческих вечеринках не напивались так, как эти сопляки. До сих пор не могу понять, как мне удалось запугать толпу здоровых парней, но сцена была еще та: я стояла на лестнице и ругала их, а они виновато носились вокруг с пустыми бутылками, пакетами битого стекла, расставляли по местам мебель и посуду, драили ковры и мыли пол. Наверное, вид разъяренной женщины так на них подействовал, ибо я едва доставала им до плеча. Я-то знала, кто в итоге окажется виноват, и Ник обещал мне, что этого не произойдет, однако же, бардак они устроили просто фантастический. Дом вонял как конюшня, даже запахи алкоголя и моющих средств не могли это заглушить. Когда я остановилась, чтобы перевести дыхание, то увидела, что дядя и тетя стоят посреди гостиной. На секунду мне показалось, что они тут же, не сходя с места, выкинут меня на улицу. Во всяком случае, у тети было именно такое лицо. Однако я не успела представить себе, как я, завернутая в одеяло, дрожу на задах какого-нибудь дешевого магазинчика в компании бристольских бомжей и собак, вызывая жалость прохожих, как большая часть тетиного гнева каким-то чудом обратилась все же не на меня. Друзей Ника выставили из дома в три секунды. Но у них-то были дома, чтобы туда отправиться, а у меня нет. В общем, нам с Ником пришлось домывать пол на пару. Дядя, по крайней мере, справедлив, но тетя пыталась было обвинять меня. Потом она пошла на кухню, увидела повсюду макароны и смирилась с тем, что виновник бардака все же Ник.

– Ах, бедняжка Мари, – прозудела она, – такая ответственность точно не для вас!

Затем она сочла за лучшее поддержать дядю и тоже поорать на Ника. Я не стала за него заступаться, так как слишком боялась потерять жилье. Послушав тетю, вы бы решили, что она совершенно не заметила моего выступления на лестнице. Вообще-то ситуация была у меня под контролем, когда они заявились. Но Нику почти сутки пришлось не сладко. Дядя с тетей подсчитывали ущерб и называли каждую вещь, которую друзья Ника испортили или разбили. Ник ныл, что он ни при чем, а дядя требовал возместить стоимость выпитого на вечеринке спиртного. Нику это было только на пользу. Он-то цену деньгам не знает. Хватило бы продать парочку дисков из его дорогостоящей коллекции, чтобы оплатить выпитое виски, но для Ника это была бы целая трагедия. Я держалась от всех этих разборок в стороне. И только в понедельник вечером до меня дошло, что я тоже наказана – и мне, и Нику предстояло поехать вместе с дядей и тетей на эту их конференцию. Кошмар, в пасхальное воскресенье! Наверняка это тетя Джанин потребовала – пока она будет развлекаться, мне надлежит заботиться о Нике. Ну и как это называется?! Это я что ли пригласила друзей и отдала дом на разграбление? Дядя Тэд сказал:

– Ник уже продемонстрировал, что он не может за себя отвечать, поэтому он должен поехать со мной в Вантчестер, а вы, Мари, будете присматривать за ним, чтобы он не напился, не раздобыл наркотики, не крушил мебель, потому что я буду занят на конференции.

Я возмутилась. Тетя Джанин проворковала:

– Хорошо, дорогая, у вас есть шанс доказать, что вы лучше, чем мы о вас думаем…

Но дядя Тэд перебил ее:

– Никто дома не останется! Я уже зарегистрировал в гостинице их обоих – и Ника, и Мари.

Вот наказание! А я-то надеялась в пасху чуток подзаработать, чтобы были деньги хоть папу в больнице навестить! Дядя Тэд так не хочет быть почетным гостем на той конференции, что готов и нас всех заставить маяться вместе с ним. А тетя выглядела очень уж довольной, когда дядя выдвинул свой ультиматум. Думаю, ей хочется там блистать, а не следить за Ником. Поэтому ей и нужна я, все равно я не смогу отказаться, так что придется мне бегать за Ником и все время контролировать его.

И еще невезение: Терновая леди приснилась мне в понедельник. На этот раз она заявила мне, что я не могу справиться с простейшими вещами. И что я должна найти себе работу и взяться за ум. Это просто свинство с ее стороны, вот что. Сидит в своем кусте и каждый раз старается опустить меня ниже плинтуса.

УТРАЧЕНА ЧАСТЬ ТЕКСТА!!! Возможно, когда мы встретимся снова, я отнесусь ко всему философски. Робби…

… Иногда дядя Тэд может быть очень даже ничего. Всю неделю до пасхи он пребывал в мрачнейшем настроении, из-за того, что должен выступить на этой ненавистной конференции – это он называл своим долгом, «нести искусство в массы». Он все время останавливает кого-нибудь из нас, чтобы спросить какое-нибудь слово, которое он вдруг позабыл, или продемонстрировать свежепридуманную шутку и спросить, получилась ли она смешной. Тетя Джанин всякий раз пожимает плечами. Ник корректирует шутки. Ну а я служу дяде ходячей энциклопедией – чтобы напоминать какие-то названия или понятия, которые он позабыл.

– Мари, – попросил он, – то созвездие с мечом у пояса, этот субъект, который ездил верхом на дельфине…

– Орион, – сказала я. Он написал на тыльной стороне ладони слово «Орион». А потом спросил:

– Мари, у тебя есть какие-нибудь деньги?

– Нет, – ответила я. Наследство я уже потратила, и теперь собиралась пойти к Робби, попросить его, чтобы он вернул мне деньги за квартиру.

– Только в следующем месяце, – поспешно добавила я, – помня о том, что должна платить дяде за проживание. В конце концов, я не совсем соврала. Почему бы мне снова не получить наследство или что-нибудь еще в том же роде?

– Тогда вам понадобится немного; на конференции, наверное, все очень дорого. – С этими словами он впихнул мне в руку комок денег, когда я пересчитала их, оказалось, что там целых 75 фунтов. Он носит в заднем кармане брюк 75 фунтов на мелкие расходы! Я почти упала в обморок, а дядя Тэд продолжал:

– И я должен оплатить вам бензин. В конце концов, это я виноват, что вы вынуждены тоже туда ехать.

И он отправился в свой кабинет, бормоча по дороге: «Орион, Орион». Он так боится этого выступления, что простил и Ника, и меня заодно. Нику снова выдают десятки фунтов на карманные расходы. Ну а я отправляюсь покупать новые джинсы. Тогда я хоть смогу выстирать те, что ношу сейчас!

Бедный дядя Тэд! В четверг – я начала писать в четверг, но уже наступила пятница – он был бледнее стенки и дрожал как ненормальный. Он не упаковал половину своей одежды, ну, то есть оставил самое нужное, в итоге тетя Джанин бегала за ним то со свитером, то с пижамой. Потом он оставил рукопись своего выступления на столе в виде аккуратной стопочки и сел в машину. Короче, тетя Джанин только и делала, что забирала вещи, которые забыл дядя Тэд. Похоже, она вздохнула с облегчением, когда я заявила, что поеду в Ванчестер на своей машине. (Конечно, я не сообщила ей, что дядя Тэд оплатил мне бензин). Ник быстро сказал, что поедет со мной. Наверное, мастер Ник надеялся, что мы с ним отстанем и втихушку вернемся домой. Но я обещала дяде, что буду с ИСКРЕННИМ интересом слушать его речь, а кроме того, мне ужасно интересно, что его так напугало?

Ну, вот, теперь я это знаю. До некоторой степени.

Мы с Ником выехали примерно через час после его родителей. Я так долго провозилась потому что хотела сгрузить в автомобиль все или почти все свое имущество. Нику было интересно, зачем я это делаю. Я не хотела признаваться, что у меня все еще такое чувство, будто после пасхи я лишусь крова. Нет ничего хуже этого, кажется, что вот уедешь из дома – и тут как раз конец света. Мне бы очень хотелось, когда я поселюсь после Армагеддона в пещере, чтобы мой компьютер и мой страховой полис были при мне (если, конечно, они вообще мне пригодятся после Армагеддона). Не понимаю, что внушает мне такие мысли. Возможно, проклятая Терновая леди в моих снах. Но не папа, точно. Я позвонила ему, и он поклялся, что, похоже, выздоравливает (я, конечно, понимаю, что он говорит это только для того, чтобы я не слишком переживала за него). Но, знаете, это что-то вроде депрессии в беспросветно дождливый день. Безнадега какая-то. Я даже попыталась поговорить по телефону с мамой про это, но она отнеслась ко всему слишком легкомысленно.

– Ну, ей-богу, Мари, – сказала она, – в моей семье тоже все увлекаются мрачными предзнаменованиями. Если ты думаешь о плохом, оно обязательно случится. Моя мать предсказала день и час своей смерти, хотя ничем не болела и всякое такое.

Большое, блин, спасибо, мама.

Короче, я загрузила свою машину под завязку, и Ник залез туда со словами:

– Без комментариев. Папа просил меня не останавливать тебя.

– Что под этим подразумевается? – спросила я, газуя с ревом взбесившегося быка. Когда я злюсь, машина у меня обычно рычит очень громко.

– Папа называет это «войной за господство», – спокойно продолжал Ник. – Он не понимает, что я вынужден с тобой перепираться, иначе ты меня подавляешь своей мрачностью и депрессивностью.

– Сделай одолжение, заткнись пожалуйста! – Возмутилась я. Этого короткого разговора вполне хватило, чтобы я разозлилась. Без сомнения, дядя Тэд вчера приватно поговорил с Ником, но Ник не желал выполнять его указания. Я понимала, что мой кузен завел такой разговор нарочно – чтобы меня разозлить. Лучше, мол, она будет сердитой, а не мрачной. Ну так вот, есть новости для вас, мастер Ник: человек может быть одновременно и мрачным, и сердитым. И, похоже, в последнее время я всегда такая. Терпеть не могу, когда на меня пытаются повлиять.

Вантчестер мне точно не поднял настроения. Ник достал карту, которую дядя и тетя отксерокопировали утром со своей.

– Здесь гостиница «Вавилон», прямо в середине города. Запросто. Слушай, как ты думаешь, почему ее назвали так странно? Чтоб попасть на телевидение? Или там есть неугасимый огонь, как у древних персов? А, может, висячие сады? Сюда езжай, прямо вперед.

– Висячие сады? – спросила я, поворачивая туда, куда он указал. – Это всегда наводит меня на мысль о виселицах, но в красивом парке.

– А мне представляются деревья, которые сами собой плавают в воздухе.

– Мы бы их заметили, – ответила я. – Или неугасимый огонь. Или большущую башню, где говорят сразу на всех языках. Вавилонское столпотворение, это же в Библии написано, да?

Через десять минут мы увидели не висячие сады и не башню, а просто высокое здание, на котором было написано «ГОСТИНИЦА ВАВИЛОН». Но там было одностороннее движение, так что пришлось проехать мимо.

Я поехала обратно, и через некоторое время мы снова увидели гостиницу, но уже с другой стороны. Но по правилам дорожного движения я снова промахнулась. Мы проехали собор, улочку с магазинами, городскую ратушу, мост через реку… Пришлось и через мост переехать, потому что там нигде не было знака, разрешающего развернуться. И попали в странный мир стеклянных лабиринтов, который Ник вскоре опознал – по карте это была автобусная станция Винмор. Я на тот момент прочно увязла в уличном движении и была вынуждена ползти за двухэтажным громоздким автобусом, водитель которого явно не обрадовался таким попутчикам. Чтобы избавиться от него, пришлось развернуться на автобусной остановке. Оттуда мы прекрасно видели высокое здание гостиницы. Метров сто, не дальше. Единственный выход из этой дурацкой ситуации был следующий: мне надо было проехать назад через всю автобусную станцию и пристроиться в хвост еще одному двухэтажному автобусу.

– Заколдованное место, – сказала я. – Похоже, что-то пытается нас остановить, чтобы мы не попали в гостиницу. Может поехать по улице с односторонним движением задом наперед?

– Тебя оштрафуют. – Ответил Ник. Он уже ухитрился каким-то образом воссоздать карту Вантчестера на своем ноутбуке и теперь красочно характеризовал все те места, где мы уже успели побывать. Я заметила, что автобусную станцию он подписал как «стеклянный лабиринт с монстрами».

– Ник, ты мне назло все это делаешь? – спросила я.

– Нет, конечно. Слушай, попробуй за следующим светофором свернуть налево.

Мне пришлось обогнуть автобус, который как раз заворачивал на остановку, и тут я отчетливо ощутила, что нас действительно кто-то или что-то пытается остановить. После того, как мы с Ником незапланированно посетили маленькую фабрику и прокатились по пригороду, я сказала Нику об этом. На тот момент мы уже практически выехали за город. Дома закончились, и только деревья, еще не успевшие одеться листвой, стояли вдоль дороги.

– Ну, что ж, если ты думаешь, что это – злое колдовство, придется попробовать против него свое колдовство, верно? – усмехнулся Ник.

И мы начали потихоньку петь:

– А в Вавилон сколько миль будет путь?

– Сотня без тридцати!

Хватит свечи, чтоб дойти, не свернуть?

Даже назад прийти!

Быстро шагай, утро путь озарит

Раньше, чем свечка сгорит.

В ту же минуту я поняла, что злое волшебство отступает. Мы въехали в город с другой стороны. Я долго могла бы описывать свои смешанные чувства – радость и злость одновременно.

– Помимо всего прочего мне снова приснилась Терновая леди. – Сообщила я Нику.

– Почему ты не сказала? – спросил он. – Надо было станцевать Ведьминский танец у нас дома, в саду. Теперь надо срочно это сделать, чтобы перебороть твое злое волшебство.

– Точно?

– Точнее некуда. Прямо сейчас.

Мы оба понимали, что он прав. Через пару секунд гостиница «Вавилон» буквально выросла перед нами в конце недлинной широкой улочки с магазинами.

– Заклинание сработало, – сказал Ник.

– Еще бы! – ответила я. – Скоро стемнеет, а я не знаю, во сколько тут включают фонари. Заклинай нашу машину до автостоянки, а там вылезем и станцуем, ладно?

– Давай скорее, – Ник закрыл свой ноутбук. И мы немедленно нашли въезд на автостоянку через широкую арку около гостиницы. На вывеске было написано, что стоянка предназначается только для проживающих в «Вавилоне».

– Какого черта ты такой удачливый , Ник? Это отрицательно влияет на твою самооценку. И вообще так не справедливо. Я-то неудачница сколько могу себя помнить.

– Ведьминский танец. – Только и сказал Ник, вылезая из машины. Получилось, что я остановила машину прямо под аркой, мы оба выскочили и тут же начали танцевать.

– Отступим шаг. Прыжок-прыжок, и шаг вперед, поворот, – стоп. Каждый раз, останавливаясь мы щелкали пальцами и пели: – Удача, удача, удача! – Мои ногти уже превратились прямо-таки в орлиные когти и щелчки у меня получались на диво громкими.

Странно, но никто не обращал на нас никакого внимания. Хотя стоянка была полнехонька. Поворачиваясь, я заметила автомобиль Джанин, приютившийся ближе всех к гостинице. Но ни тети, ни дяди нигде не было видно. Зато было много людей у других машин и фургонов – они разгружали свои сумки, чемоданы, гитары, музыкальное и видео оборудование. Многие поглядывали на нас с Ником, но всем было наплевать. Практически рядом с нами три человека неопределенного пола с волосами до пояса и с младенцем разгружали вещи из старого фургона, так, словно нас с Ником вовсе рядом не было. У меня было такое чувство, что они уже насмотрелись на вещи куда более странные, чем какой-то там ведьминский танец. Меня это ободрило.

– Удача, удача, удача ! – взвыли мы с Ником с удвоенной силой и закружились как дервиши. И тут раздался мощный сигнал автомобиля . Сначала я даже не поняла, с чего ради, но потом догадалась – я ведь остановила свою машину прямо в арке и кто-то не мог проехать. Этот «кто» возник передо мной и заорал на меня пронзительным тенором:

– Убери свою машину из арки, ты, глупая сука!

Лицо у него стало фиолетовым от злости, бородка встала веником, а глаза почти вылезали из орбит.

Никто не может назвать меня сукой и не поиметь за это неприятностей. Даже Робби один раз рискнул – и больше не пробовал. Я нагло пощелкала ему прямо перед мордой и повернулась, чтобы посмотреть на его машину. Ужасающая старая развалюха, вся покрытая ржавчиной. И этот придурок поставил ее так, что пол-улицы перегородил. Я уже заметила, как злобно на нас косятся проезжающие мимо. Я посмотрела на свой автомобиль. Ну, конечно, в дороге он немного загрязнился, но все равно выглядел намного лучше других машин на стоянке.

– И вам того же, – сказала я бородачу, – вы дурак и хам.

– УБЕРИТЕ свою тачку! – заорал он. – Я – гость на этой конференции!

– Я тоже, как ни странно.

– Я – Мервин Турлесс!

– Впервые слышу! Не имею чести, так сказать.

Он снова начал обзываться. Тогда я всерьез разозлилась и сказала:

– Еще одно высказывание в мой адрес, и я вас прокляну, честное слово. Я бы сделала это прямо сейчас, но у меня нет сил. Дайте мне сесть в мою машину.

После этих слов я с величайшим достоинством въехала под арку и припарковалась там, где Ник уже несколько минут держал для меня место. Как это похоже на Ника! Он улизнул в самом начале перепалки, и теперь изо всех сил пытался скрыть приступы хохота – так что у него даже слезы из глаз потекли.

– Ну почему это постоянно происходит, когда мы начинаем ведьминский танец? – спросила я.

– Этот забыл тебе заплатить! – хихикнул Ник.

– Зато я всласть на него поорала , – отрезала я. – На этот раз последнее слово было за мной!

Как оказалось, мы с Ником заняли последнее свободное место на стоянке при гостинице. Все-таки мой кузен иногда соображает. Разъяренный господин Турлесс отчалил в неизвестном направлении на своей заржавленной машинке. Это меня порадовало. Я сделала вид, что пристально наблюдаю за ним поверх очков, а потом принялась вытаскивать из машины рюкзаки с нашей одеждой и прочими вещами.