"Поцелуй перед смертью" - читать интересную книгу автора (Левин Айра)

Часть первая. Дороти

1

Всё шло так чётко по его плану, всё развивалось чертовски замечательно; и вот, она вознамерилась провалить этот план вчистую. От нахлынувшей ненависти у него аж заломило скулы. И пусть, свет не был зажжён.

В темноте она всё плакала тихонько, щекою прижавшись к его голой груди; её слезы, её дыхание казались обжигающе горячими. Ему хотелось оттолкнуть её прочь.

Потом он совладал всё-таки со своим лицом. Положил руку ей на спину и погладил её. Спина у неё была тёплой, или, скорее, это у него замерзла ладонь; он весь замерз, подумалось ему: под мышками выступил холодный пот и ноги тряслись, как они тряслись всегда, когда он попадал в какую-нибудь очередную дурацкую оказию. Мгновение он лежал неподвижно, ожидая, когда уймётся эта дрожь. Свободной рукой подтянул одеяло, укутывая ей плечи.

— Что толку плакать, — негромко сказал он.

Послушно она пыталась остановиться; содрогаясь в долгих беззвучных всхлипах, мало-помалу выравнивала дыхание. Вытерла глаза краем ветхого пододеяльника.

— Просто… так долго держала всё в себе… Уже дни, недели. Не хотела ничего говорить, пока не узнаю точно…

Его рука согрелась у неё на спине.

— Ошибки не могло быть? — он спросил шепотом, хотя они были одни в доме.

— Нет.

— И как долго?

— Два месяца почти. — Она подняла голову, и, несмотря на темноту, он почувствовал на себе её взгляд. — Что мы будем делать? — спросила она.

— Ты ведь не сказала врачу настоящее имя, да?

— Нет. Но он всё равно понял, что я вру. Это было ужасно…

— Если твой отец только узнает…

Она снова опустила голову и повторила вопрос, шевеля губами у самой его груди:

— Что мы будем делать? — Она ждала от него ответа.

Он чуть сдвинулся в сторону, отчасти, чтоб подчеркнуть важность того, что хотел сказать, и отчасти, чтоб заставить её сместиться тоже, потому что устал держать её на себе.

— Послушай, Дорри, — начал он, — я знаю, ты хочешь, чтоб я сказал: мы поженимся прямо сейчас — завтра. И я хочу на тебе жениться. Больше всего на свете. Клянусь Богом, это так. — Он сделал паузу, осторожно подбирая слова. Прильнув к нему, она оставалась неподвижной, напряженной. — Но если мы так поженимся, а я даже не видел твоего отца, и потом, через семь месяцев, появится ребёнок, ты ведь знаешь, как поступит он.

— Он ничего не сделает, — возразила она. — Мне уже больше восемнадцати. Восемнадцать — это всё, что надо. Что он может сделать?

— Я не говорю об отмене брака или ещё чём-нибудь в этом роде.

— Тогда о чем? Что ты имеешь в виду? — удивилась она.

— Деньги, — сказал он. — Дорри, что он за человек? Что ты мне о нём рассказывала — о нём и его священной морали? Твоя мать оступилась однажды; он узнаёт об этом через восемь лет и разводится с нею, разводится, не беспокоясь ни о тебе, ни о твоих сёстрах, ни о её слабом здоровье. Ну, и что же ты думаешь, как он поведёт себя сейчас? Да он просто забудет, что ты вообще существовала. Ты не увидишь и пенни.

— Мне всё равно, — выпалила она. — Думаешь, для меня это важно?

— Но это важно для меня, Дорри, — он снова начал поглаживать её спину. — И не для меня самого. Богом клянусь, не для меня самого. А для тебя. Что будет с нами? Нам обоим придётся бросить учёбу, тебе из-за ребёнка, мне надо будет работать. И что я буду делать? — ещё один недоучка с двумя курсами колледжа и без всякого диплома. Кем я буду? Продавцом? Или смазчиком на какой-нибудь текстильной фабрике или ещё где?

— Это не важно…

— Важно! Ты просто не знаешь, как это важно. Тебе только девятнадцать, и у тебя всегда были деньги. И ты не знаешь, что значит жить без денег. А я знаю. Через год мы друг другу глотки перегрызём.

— Нет, нет, это не так!

— Хорошо, мы так любим друг друга, что никогда не ссоримся. Ну, и где мы тогда? В меблирашке с — с дешёвыми обоями. Спагетти на ужин семь раз в неделю? Если я представлю, что ты так живёшь и по моей вине, — он помедлил, потом очень тихо сказал: — Тогда уж лучше застраховаться и прыгнуть под машину.

Она снова начала плакать.

Он закрыл глаза и заговорил мечтательно, убаюкивающе, нараспев произнося слова:

— Я так замечательно всё спланировал. Этим летом я приехал бы в Нью-Йорк, и ты представила бы меня ему. Я сумел бы ему понравиться. Ты рассказала бы мне, чем он интересуется, что любит, что не любит. — Он остановился на секунду, потом продолжил. — И после окончания университета мы бы поженились. Или даже этим летом. В сентябре мы бы вернулись сюда, чтоб закончить наши последние два курса. У нас была б небольшая квартирка, совсем рядом с кампусом…

Она подняла голову.

— К чему всё это? — взмолилась она. — Зачем ты всё это мне говоришь?

— Я хочу, чтоб ты поняла, как прекрасно, как замечательно всё могло бы быть.

— Я понимаю. Думаешь, я не понимаю? — рыдания сдавили ей горло. — Но я беременна. У меня двухмесячная беременность. — Тишина была такой, будто весь мир вокруг внезапно замолчал. — Ты что, хочешь отделаться от меня? Улизнуть? Так?!

— Нет, о боже, Дорри, нет! — Он схватил её за плечи и привлёк к себе, так что их лица оказались прямо напротив друг друга. — Нет!

— Тогда что ты делаешь со мной? Мы должны пожениться немедленно! Выбора у нас нет!

— У нас есть выбор, Дорри, — возразил он.

Он почувствовал, как напряглось её тело.

Издав ужасающий едва слышный стон: "Нет!", она принялась исступлённо мотать головой из стороны в сторону.

— Послушай, Дорри! — воскликнул он, стискивая руками её плечи. — Никакой операции. Ничего такого. — Он схватил её за подбородок, вдавив пальцы ей в щёки, твердо удерживая её лицо перед собой. — Послушай! — Он дождался, когда дыхание её успокоилось. — В кампусе есть один парень, Херми Годсен. У его дядюшки аптека на углу Университетской и 34-й улицы. Херми продаёт кое-что. Он мог бы достать одни пилюли.

Он разжал пальцы. Она молча высвободилась.

— Ну что, Малышка? Мы должны попытаться! Это очень важно!

— Пилюли… — повторила она недоверчиво, как будто это было какое-то новое слово.

— Мы должны попытаться. Всё могло бы быть чудесно.

Безнадёжно она покачала головой. — Я не знаю, Господи…

Он заключил её в объятия. — Малышка, я люблю тебя. Я тебе худого не дам.

Она повалилась на него, головой задев его плечо. — Я не знаю, не знаю…

— Это было бы так чудесно, — продолжал он, лаская её рукой. — Небольшая квартирка у нас с тобой. Не надо ждать, когда домовладелица свалит в кино…

Наконец она вроде бы поддалась его уговорам:

— Как — как они будут действовать — ты знаешь? А что, если они не помогут?

Он сделал глубокий вдох.

— Если они не помогут, — он поцеловал её в лоб, в щёку, в уголок рта, — если они не помогут, мы поженимся немедленно и черт с твоим папочкой и с "Кингшип Коппер Инкорпорэйтэд". Клянусь, мы поженимся, Малышка.

В своё время он выяснил, что ей нравится, когда её называют «Малышка». Обнимая её и называя «Малышкой», он мог добиться от неё практически чего угодно. Он размышлял над этим и решил, что здесь что-то связано с её холодностью к отцу.

Он продолжал ласково целовать её, тихонько бормотать разную нежную чепуху, и скоро она совсем успокоилась.

Они решили покурить; Дороти подносила сигарету сначала к его губам, потом — к своим; огонёк во время затяжки на мгновение освещал пушистые светлые волосы и большие карие глаза.

Она принялась вращать сигарету перед его лицом, выписывая в темноте огненные линии и кольца. — Уверена, ты можешь гипнотизировать вот так, — заметила она. Потом опять провела сигаретой перед его глазами, медленно. Тусклый огонёк освещал волнообразное движение её руки, её тонкие пальцы. — Ты мой раб, — прошептала она прямо ему в ухо. — Ты мой раб и всецело в моей власти! Ты должен выполнять все мои приказания! — Она была столь прелестна, что он не сдержал улыбку.

Потушив сигарету, он посмотрел на светящийся циферблат своих часов. — Тебе пора одеваться! — медленно произнёс он, погрозив ей пальцем. — Пора одеваться, потому что уже двадцать минут одиннадцатого, а в одиннадцать ты должна быть в общаге.