"Охотники Красной Луны" - читать интересную книгу автора (Брэдли Мэрион Зиммер, Зиммер Пол)7Вечером на планете охотников было довольно прохладно. Казалось, Красная Луна, висевшая в небе, излучала теплый свет, но вместе с тем шерстяной плащ, который захватил с собой Дэйн, оказался весьма кстати. Клифф-Клаймер начал дрожать, едва спутники успели удалиться на сотню ярдов от здания. Марш подумал, что кошки любят тепло, потому что родиной их были джунгли. В мехарском звездолете постоянно стояла жара. Дорожка пролегала через луга и сады, складывалось впечатление, что Дэйн и его спутник оказались в громадном парке или в лесном заповеднике. Не успели они отойти достаточно далеко, как оказались возле обширного грязевого бассейна, источавшего ужасный запах сероводорода. По бурлившим, появлявшимся тут и там на омерзительного вида коричневой поверхности и тут же лопавшимся пузырькам можно было сделать вывод, что внутри водоема происходят процессы вулканического характера. Из грязи выползла длинная рептилия, и пара на удивление знакомых глаз уставилась на Дэйна, который немедленно опознал в ящере Аратака. — В жизни не получал такого удовольствия, — пророкотал тот. Присоединитесь? Марш жестами изобразил, что на него накатил приступ удушья, и произнес: — Если ты получаешь удовольствие, старина, так я ужасно рад за тебя, но сам пойду поищу для себя не столь изысканно пахнущую ванну! — Как тебе угодно, дружище, — отозвался Аратак, погружаясь по шею в коричнево-желтую вонючую грязь. — Я даже и подумать не мог, что столь несравненный, столь изысканный запах способен смутить тебя. Постараюсь насладиться этой благодатью и за тебя. Дэйн покосился на Клифф-Клаймера: — Хочешь вкусить такой благодати с ним на пару? Добро пожаловать! Мехара перекосило, и оба спутника поспешили двинуться дальше. Они перешли журчавший и искрившийся ручей, настолько холодный, что у Марша по коже побежали мурашки, едва его ноги оказались в ледяной воде. Скоро бывший охранник и землянин нашли горячий ключ, который бил так, что наполнял множество естественных «ванн», расположенных поблизости. В одной из таких «ванн» и лежала, вытянувшись, обнаженная Райэнна, огненные волосы которой шевелила вода ключа, образуя из них причудливые узоры. Женщина, совершенно не смущаясь своей наготы, помахала рукой, приветствуя Дэйна. «Черт! Какая же она красавица, я даже и представить себе не мог… Даже и не думал… Такая красотка!» В центральном и самом крупном бассейне с горячей водой купались несколько мужчин и женщин, семь или восемь из них довольно сильно походили на землян, в то время как прочие от них заметно отличались, но Дэйн уже привык к обилию странных созданий вокруг и не глазел на них, как в первое время своего вынужденного путешествия на пиратском звездолете. «Да, конечно, — сказал себе Марш с некоторой горечью. — Этакий старый, немножко утомленный избытком впечатлений, слегка скептически настроенный межзвездный путешественник… Подумаешь, еще один пауко-, собако-, котообразный урод… Вот на кого бы посмотреть, так это на охотничков!» В самом дальнем углу бассейна Марш заметил двух котообразных, весьма напоминавших внешне Клифф-Клаймера, который заметил тех двоих практически одновременно с Дэйном. Мехар выпустил было, но тут же убрал когти. — Пойду-ка посмотрю, не мои ли там соплеменники, — бросил он и поспешил к краю бассейна, двигаясь крупными прыжками. Нельзя сказать, чтобы Дэйн слишком огорчился из-за исчезновения своего спутника. Такая близость мехара (слово, конечно, словом, есть надежда, что на него все-таки можно положиться) не могла не вызывать у землянина некоторой настороженности. Вид горячей воды манил, а вокруг было так холодно, что Дэйн решился. Он немного поколебался, прежде чем раздеться, но подобная скромность, судя по всему, не пользовалась на планете охотников особым почетом. «В чужой монастырь со своим уставом не лезь», — сказал себе Марш, сбрасывая остатки одежды на камень. Дэйн, попробовав ногой воду, нашел, что она столь же тепла, как у него дома в бассейне с подогревом. Он двинулся к центру водоема, а затем, зайдя поглубже, поплыл, наслаждаясь купанием. Вода, казалось, массировала мышцы, застывшие от долгого сидения в заточении. «Я совсем не в форме, — подумал он. — Надеюсь, удастся немного подкачаться перед охотой!» Дэйн перевернулся и поплыл на спине. В это время кто-то рядом произнес его имя: — Дэйн? Марш повернулся и увидел, что рядом с ним плывет Даллит. — Я-то думал, что ты отмокаешь в горячей ванночке, как Райэнна, — с удивлением произнес он. — А я так и делала, — сказала девушка. — В маленьких водоемчиках вода горячее и… — Она запнулась в поисках подходящего слова. — И там куда комфортнее. Но потом я увидела тебя и решила поговорить с тобой. Какое-то время оба они плыли рядом, и Дэйн смотрел на огромную Красную Луну в небе. — Думаю, что неправильно называть это спутником, — проговорила Даллит. — Скорее это просто другая планета, причем по размерам ее можно считать едва ли не планетой-двойником. — Она кажется более крупной, чем здешнее солнце, — согласился Дэйн. И верно, солнце висело в небе непритязательным оранжевым шариком размером с обеденную тарелку, а Луна закрывала приблизительно шестую часть небосклона. — Те, кто живет на этом спутнике, здесь будут казаться великанами, — усмехнулся Марш, вглядываясь в странные отметины, покрывавшие широкое красное «лицо». Даллит проговорила с каким-то особенным, очень серьезным выражением: — Скоро мы окажемся там. — Что ты этим хочешь сказать? — Я встретила здесь двоих людей с планет, входящих в систему Содружества, — ответила Даллит. — Они знают мою планету, хотя никогда не были на ней. Они страшно удивились, потому что люди моего племени, как тебе известно, если и покидают планету, то только группами, мы не можем жить в одиночестве, без своих соплеменников. Ну вот… эти двое очень удивились и буквально засыпали меня вопросами, я, конечно, тоже кое-что у них выспросила. — Девушка указала на висевший над их головой диск: — Охота происходит там. Затем Даллит объяснила, что планета охотников и Красная Луна обращаются друг вокруг друга, двигаясь по орбите, поэтому солнечные затмения очень часты в мире охотников, а лунные затмения случаются реже. Во время следующего солнечного затмения — если смотреть с Луны — дичь будет доставлена на Луну, и, как только свет вернется, начнется охота. Задача дичи дожить до наступления следующего затмения — тогда охота будет прекращена. Охотники-победители, те, кто забьет свою дичь, возьмут с собой тела убитых ими сюда, где состоится большое празднование. Уцелевшая дичь будет чествоваться, получит награды и возможность отправиться в любое место, куда пожелает. — Они знают, как выглядят охотники? — спросил Дэйн. — Нет, — покачала головой Даллит. — Мне сказали, что никто не знает этого. Все повторяют то, что сказал нам Клифф-Клаймер: «Дичь видит охотника только перед смертью». — Да это просто какая-то чушь собачья! — возмутился Дэйн. — Не может быть, чтобы не существовало ни одного человека, который, сражаясь с охотниками, не вышел бы победителем и не рассказал другим, как те выглядят. — А если охотники неуязвимы? — абсолютно серьезно заявила Даллит. — Я слышала, что существуют такие племена. Получив ранения, они просто регенерируют свои вышедшие из строя органы. — А я вот думаю иначе, — медленно проговорил Дэйн. — Если охота для этого народа — некий религиозный ритуал, то для тех, кто называет себя охотниками, в этом процессе должен присутствовать подлинный риск. Смыслом большинства религий так или иначе является победа над смертью. Поэтому люди, превратившие охоту в религиозный обряд, для которого подбирают наиболее опасную дичь, не могут быть неуязвимыми. Если бы они просто желали порезвиться, убивая кого попало, то просто выбирали бы наиболее покорных рабов, а ведь охотники идут на баснословные траты и риск, находя для себя жертвы среди храбрых и отчаянных людей. Вряд ли они устраивают простое кровопролитие, как на бойне. Поэтому-то я и считаю, что у нас существует шанс, но заключается он в том, чтобы убивать их… Даллит не ответила. Она поплыла к берегу, и Дэйн последовал за ней. На мелководье Марш догнал девушку, которая стояла по колено в воде. Первый раз ему довелось увидеть Даллит обнаженной, без столь знакомого ему свободного белого платья, которые так любят ее соплеменницы. «И она тоже прекрасна, — подумал Дэйн. — С первого момента, как я увидел ее, она стала для меня воплощением неподражаемой красоты». И несмотря на это, Марш отметил, что нагота Даллит не находит в нем мгновенного сексуального отклика, подобного тому, который вызвало обнаженное тело Райэнны. «Это происходит только потому, что я привык защищать Даллит, заботиться о ней, оберегать ее от всех бед и страхов». Марш немедленно подавил все промчавшиеся в его душе эмоции, понимая, что девушка, со своей сверхчувствительностью, может уловить их. «Я люблю ее, и вместе с тем она и вполовину так не привлекает меня сексуально, как Райэнна. Я посмотрел на обнаженную Райэнну в воде и почувствовал себя варваром, готовым немедленно прыгнуть на нее, как и полагается обезьяноподобным. А ведь я не чувствую к ней даже особенной душевной теплоты». После теплой воды воздух казался особенно холодным, и Дэйн поспешил облачиться в плотную рубаху, перетянув ее поясом. Посмотрев на свои голые ноги, он подумал: «Однако насколько же наше самосознание зависит от одежды! Если бы меня спросили об этом еще год назад, я бы ответил, что все это ерунда собачья, на которую мне совершенно наплевать. Одежда есть одежда, без нее просто холодно, да и копы немедленно потащат тебя в ближайший околоток, если выйдешь на улицу нагишом. Так ведь нет же! Оказывается, для западного человека мужчина — это некто в портках. Без них как-то неловко». Марш последовал за Даллит к берегу. Смеркалось, и прочие купальщики тоже начали покидать водоемы. Светлые волосы, покрывавшие плечи Даллит и доходившие ей едва ли не до поясницы, делали девушку обворожительной, а длинная терракотовая рубаха выглядела на ней довольно кокетливо. — Странно как-то… эти все люди, они смотрят на меня. — Мне тоже, — ответил Дэйн. — Купаться в голом виде там, откуда я родом, не принято. Ну, конечно, я много путешествовал, бывал и в местах, где это вполне естественно, так что мне, в общем-то, все равно. У нас есть такая поговорка: «В чужой монастырь со своим уставом…» Монастыри — это такие религиозные общины, в каждой из которых свои правила, иногда довольно строгие, и их нужно исполнять, если ты каким-нибудь образом оказался в стенах этого самого монастыря… Поэтому и говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Даллит поняла и засмеялась: — У нас говорят нечто подобное: «Когда плывешь по Лугару, питайся рыбой». — Ну, наверное, Аратак-то уж мог бы найти что-нибудь такое же в Откровениях Божественного Яйца, — с несколько грустной усмешкой предположил Дэйн. — Человеческая природа так или иначе развивается по одним и тем же направлениям… Человеческая природа? Что-то я не то говорю! — Вселенский универсальный разум, — мягко, но с нажимом поправила Даллит. — Но твое наблюдение верно. Большинство разумных существ в своем развитии открывают для себя одни и те же мудрости и заключают их в рамки пословиц и поговорок… Рот Марша скривился. — А каким образом это соотносится с мехарами? — спросил он. Даллит все так же мягко и не спеша ответила: — Они, вне всякого сомнения, существа разумные, к тому же у них наличествуют свои собственные понятия о чести, и, как мне кажется, довольно строгие, но… мехары не приняли правил Содружества… Последние слова девушки упали точно камни на землю. Немного погодя она добавила: — Прежде чем начать рассуждать о пословицах и степени разумности тех или иных существ, я говорила о том, как странно смотрят на меня все эти люди. — Означает ли это, что купание без одежды, тем более в присутствии особей противоположного пола, вещь не слишком привычная для тебя? — О нет. Вполне привычная. Мы вообще у себя на планете почти не носим одежды. Разве что когда холодает и идет снег или нужно пройти по сырому лесу, где полным-полно острых сучьев и веток… Но вместе с тем мы редко Ее последние слова прозвучали с такой страстностью, что Марш оказался захвачен врасплох, он поспешил ответить просто: — Нет. На мой взгляд, ты красавица. — И что… что, мужчины на твоей планете судят о женщинах по их внешнему виду? — Боюсь, что да. В большинстве случаев. Ну, конечно, встречаются особо чувствительные, тонкие ребята, они пытаются судить о женщинах по другим качествам: например по их образованности, эрудиции, доброте, мягкости… характеру… Да нет! Все-таки для большинства мужчин главное — красота… — И женщины в своих оценках руководствуются подобными же критериями? Внезапно Даллит вспыхнула и поспешила отвернуться, но от землянина не укрылось то, что лицо у его собеседницы стало под стать цвету ее рубахи. Даллит, не глядя на него, проговорила: — Ну что ж! Давай пойдем и найдем Райэнну. Смотри, все уже выходят из воды… Дэйн, совершенно смущенный, пошел следом за Даллит, гадая, насколько его светловолосая собеседница сумела уловить его собственные колебания и сексуальные самопризнания. Райэнна, волосы которой высыхали, превращаясь в облако из завитков красной меди, присоединилась к Дэйну и Даллит через минуту. — Приходил Аратак, — сказала она. — Спрашивал мое мнение насчет «божественного запаха» этого желтого дерьма, в котором он купался… Я убедила нашего приятеля смыть все это поскорее, пришлось втолковать ему, что в противном случае никто из нас не сможет ужинать в его присутствии. А где мехар? — Встретил парочку своих земляков и отправился поболтать с ними. — Хорошо бы с ними он и остался! — с надеждой в голосе воскликнула Райэнна. — Не доверяю ему. Никогда не любила представителей котообразных, этакие вороватые, пронырливые твари, им бы мышей ловить! — Слишком предвзятое суждение для ученого, — произнесла Даллит со своей обычной серьезностью. — Это все равно что обвинять обезьяноподобных в чрезмерной любознательности. И то и другое продиктовано инстинктом самосохранения. «Кошки» — плотоядные хищники, для них охота — средство выживания. А для того, чтобы охотиться, надо передвигаться бесшумно. Разве нет? Райэнна пожала плечами. — Как бы там ни было, наш мехар наслаждается обществом сородичей… Нет, накаркала! Нам не повезло, он уже возвращается. Клифф-Клаймер присоединился к ним, а следом и Аратак засеменил рядышком, и все пятеро проследовали к дому, ставшему их пристанищем. Гигантский ящер произнес, обращаясь главным образом к Райэнне, причем стараясь, чтобы в голосе его присутствовало как можно больше сочувствия: — Я удалил этот запах, столь трудный для твоего восприятия, милая. Женщина рассмеялась. — Спасибо, Аратак. Я осознаю и ценю жертву, которую приходится приносить тебе, философу, разделяя общество столь капризных, столь избалованных, столь неспособных к подлинной тонкости чувств жалких обезьян! Клифф-Клаймер буквально цвел, его грива была причесана и уложена аккуратными одинаковыми завитушками. Дэйн спросил: — А почему ты не захотел остаться со своими земляками, Клифф? — С моими земляками? — «Лев» издал какой-то шипящий, свистящий звук, надо полагать, так он выражал эмоции, в которых высокомерное раздражение соединялось с оскорбленным самолюбием. — Шпана! Уголовный сброд! Обычное ворье, сумевшее сбежать из мехарвина. Сталкеры уже царапали им спины когтями, так нет же, ублюдки сумели ускользнуть и запродались сюда, чтобы не отвечать за свои преступления! Вот благодаря им и им подобным о мехаре идет дурная слава по всей вселенной! — Ну конечно, — произнесла Райэнна с мрачной усмешкой. — Красть людей и торговать ими — это же занятие благородное, куда там Однако Клифф-Клаймер понял слова рыжей красотки совершенно буквально. — Разумеется! Я даже и мысли допустить не могу остаться с подобными типами. Во-первых, потому что честь не позволяет мне якшаться с ними, во-вторых, я ваш компаньон и дал вам слово, в-третьих, я собираюсь поберечь силы и ярость для встречи с охотниками. Тут Дэйн не без сарказма поинтересовался: — А честь позволяет тебе якшаться с обезьяноподобными, да еще к тому же бывшими рабами? — Обычно нет, — отозвался Клифф-Клаймер как раз в тот момент, когда все пятеро входили в свое жилище, — но вы доказали свою несомненную храбрость, и более того, похоже, что вы мои будущие напарники по охоте. Поэтому, я считаю, мне следует вырабатывать в себе приязнь к вам, чтобы мы могли с большим успехом вести совместные действия против нашего общего врага. — Да уж, лучше драться вместе, — пробормотал Дэйн, — чем подохнуть врозь. — Будем надеяться, что столь позорная и безрадостная участь не ожидает нас, — ответил Клифф-Клаймер. — А не выяснил ли кто-нибудь каких-либо подробностей, — спросил Аратак, — касательно участи, которая нас ожидает? И когда все начнется? — Я кое-что узнала, — сказала Даллит и повторила все то, что прежде рассказала Дэйну о затмениях и о том, что охота произойдет на спутнике планеты — Красной Луне. К этому Клифф добавил: — Мы немного опоздали, поэтому не смогли присоединиться к предыдущей партии дичи для посещения оружейной, но мне сказали, что завтра утром мы туда отправимся. Разговор был прерван появлением робота. Служитель проскользнул через высокую дверь в конце комнаты, неся в пяти вытянутых руках пять закрытых подносов с едой. — Если вы устроитесь поудобнее для принятия пищи, — объявил механическим голосом Служитель, — мы с удовольствием обслужим вас. Мехар взял со своей кушетки подушку и бросил ее на пол, после кратких размышлений Дэйн и остальные, исключая только Аратака, просто улегшегося на полу, поступили аналогичным образом. — Приятно вновь отобедать в культурных условиях, — произнес человек-ящерица. Служитель бесшумно подкатился к Даллит и протянул ей поднос. — Благочестивая дичь, вот пища, она растительного происхождения, все, включая белок и жиры, свежесваренное или свежеизжаренное на растительном масле. Дэйну и Райэнне робот вручил одинаковые подносы и предупредил, что предлагаемая пища смешанная — животно-растительная. Попробовав еду, Дэйн решил, что это не бифштекс с кровью, но все-таки вполне недурной ужин. Блюдо состояло из чего-то напоминавшего грибы, салата из разнообразной зелени и мясного рулета. Среди предложенного оказались и фрукты, правда слишком сладкие. Практически то же самое входило и в меню Даллит, только место мясного рулета занял какой-то обжаренный буро-красный злак. От подноса Клифф-Клаймера пахло странно, если не сказать неприятно. Однако мехар, которого все это, похоже, вовсе не смущало, набросился на свою еду с урчанием, разрывая ее зубами и когтями. Аратак, как всегда, ел с присущей ему утонченностью, скромно беря пищу кончиками когтей. Дэйна запах ужина ящера приводил едва ли не в такое же состояние, как и аромат его грязевой ванны. Однако Аратак, наджаберья которого засветились голубым светом, совершенно очевидно пребывал наверху блаженства. Он сказал Служителю: — Вы сдержали обещание и ублажили не только мое тело и желудок, но и доставили немало приятных минут моим вкусовым рецепторам. Приношу вам за это мою глубочайшую благодарность. Последний раз мне довелось так вкусно поесть не менее ста световых лет назад. Дэйн пробурчал: — Приговоренных напоследок часто стараются накормить от души. Клифф-Клаймер проворчал, скаля зубы: — Для одного — яство изысканное, другому порошок рвотный краше! Дэйн усмехнулся и ответил, поймав настороженный взгляд Райэнны: — На вкус и цвет — товарищей нет… Мы тут недавно уже беседовали о народной мудрости. Аратак поинтересовался у Служителя: — Ты тот или не тот, кто приходил к нам в прошлый раз? — Вопрос лишен смысла и не представляет для нас интереса. Даллит — Дэйн сидел на подушке между ней и Райэнной — пробормотала: — Он все время величает себя на «мы». — Я тоже обратил внимание, — прошептал Дэйн. — Вот только никак не могу решить, это что, намек на принадлежность к королевской фамилии или же наоборот, так сказать, эдиторальное «мы»? Но скорее всего, данный тип величает так себя вместе со своими глистами. — А у робота могут быть глисты? — тихонько хихикнула Даллит. — Разумеется, — подхватила Райэнна с ехидством, — паразиты, сиречь компьютерные вирусы. Аратак погрузился в раздумья, а Служитель тихо покатил прочь. — Я должен как следует все это обдумать. Я спросил его, принадлежит ли он к представителям Вселенского универсального разума, а он не ответил или не смог сделать этого. Тут есть несколько подобных Служителей, лично я видел разом четырех в парке. И вот ведь в чем вопрос: какой из них перед тобой в настоящий момент? — Ящер сделал паузу, точно вел философскую беседу. — Так вот я и спрашиваю себя, может ли существо, лишенное индивидуальных отличительных черт, считаться частью Вселенского универсального разума? Дэйн обрадовался, что нашлась еще хоть какая-то тема для обсуждения, кроме предстоящей охоты. — Разве разум обязательно зависит от индивидуальных отличительных черт? — Мне думается, что да, — ответил Аратак. — Так как разум неизбежно эволюционирует, по моему мнению, только тогда, когда само существо как-то выделяет себя из однородной массы себе подобных. Когда перестает считать себя лишь частью чего-то общего, а скорее кем-то особенным, отличающимся от других. — А мне думается, что это условие не обязательно, — возразила Райэнна и пояснила: — Можно ведь считать и так: Служитель — часть целого интеллекта, так почему же через посредство этого интеллекта он не может считаться частью Вселенского разума? Равно как и иные составные части данного целого, то есть «тела» других подобных Служителей? Аратаку от такого предположения, очевидно, лучше не стало. — Я всегда считал разумностью — сапиентность как свойство одного уникального индивидуума. Что ты думаешь по этому поводу, Райэнна? — Главное — способность к передаче суммы знаний, — с уверенностью проговорила рыжая красавица. — Когда какой-то вид организмов достигает уровня, на котором он может передавать накопленные знания своему потомству, так чтобы каждое следующее поколение не повторяло весь опыт предков в том виде, в каком это делали они, а, умножив и дополнив его, вновь передавало потомкам, такой вид организмов — разумен, или сапиентен. — М-э-э-э-э… возможно, — промычал Аратак и от волнения принялся ковырять когтем в огромном зубе. — Клифф-Клаймер, а как твои соплеменники определяют сапиентность? Мехар ответил не колеблясь ни секунды: — Наличие понятия о чести — кодекса моральных правил. Представители любого племени, лишенные подобных норм, — животные, те же, кому они присущи, — разумные существа. — Он поклонился всем и добавил: — Само собой разумеется, таковыми я считаю и вас. — А ты что скажешь, Даллит? — поинтересовался Аратак у девушки. — Какое мнение по данному вопросу бытует на твоей планете? — Главное — сострадание, мне так кажется. Я не говорю о развитых способностях к экстрасенсорике, я имею в виду умение заставить себя переживать и чувствовать то, что испытывает другой. Может быть, я говорю просто о фантазии. Несапиентные существа — животные — не способны фантазировать, а все разумные создания обладают такими способностями в той или иной мере. — Каждый ответ заслуживает внимания, — подытожил Аратак и сказал: Дэйн, мы еще не слышали, что думаешь ты. Это особенно интересно, поскольку ты единственный известный нам представитель своей планеты. Имеется ли у вашего народа определенная концепция на этот счет? Марш ответил не сразу. — Это довольно распространенный вопрос в философских спорах, — произнес он медленно. — У нас имеются два-три вида животных — дельфины, человекообразные обезьяны, — которые проявляют, хотя и не в полной мере, признаки сапиентности. Люди много размышляют на этот счет. Некоторые считают признаком разумности способность создавать предметы искусства, наличие эстетического чувства. В самом дурацком кошмаре Маршу не могло бы привидеться, что он будет ужинать в обществе двух инопланетянок, человека-льва и человека-ящерицы и при этом обсуждать с ними проблему — считать ли робота существом разумным? Вдруг Дэйна охватило какое-то бесшабашное озорство. — Думаю, что, возможно, вернейшим признаком разумности существ, проговорил землянин, — следует считать ни больше ни меньше, как саму возможность задаваться подобными вопросами, короче говоря, способность принимать участие в философской дискуссии, темой которой является разумность существ. По-моему, это говорит само за себя! Высказавшись, он поднял стакан, наполненный горькой, дурманящей и алкоголесодержащей жидкостью. — Вот за это и выпьем! С заходом солнца небо довольно быстро потемнело, и, поскольку искусственных светильников в апартаментах пленников не имелось, все пятеро, освещаемые красноватым светом Луны, отправились по своим койкам. Дэйну не спалось. Один раз он поднялся и, бесшумно подойдя к двери, проверил, заперта она или нет. Оказалось, что нет. Но куда они могли бы убежать? Попытка к бегству лишь сделает охоту яростнее и безжалостнее, заодно увеличив ее продолжительность. А ведь если Дэйн правильно понял Клифф-Клаймера, то дичь тоже получит какое-то оружие. Возвращаясь, Марш окинул взглядом обеих спавших женщин. Обнаженная Райэнна разметалась на кушетке, прикрытая лишь тоненьким одеялом. Дэйн заставил себя отвернуться. «Сдурел, как и полагается настоящему обезьяноподобному самцу… Нет, братец, сейчас тебе надо не об этом думать!» Даллит спала тихо, спрятав лицо в длинных волосах, ниспадавших потоками. Дэйн остановился возле девушки и посмотрел на нее с чувством любви и боли. «Я спас тебе жизнь, Даллит, но лишь для того, чтобы ты оказалась здесь и подвергалась новым опасностям… Райэнна оказалась права». Марш резко развернулся и поспешил к своей постели, но прошло еще немало времени, прежде чем ему удалось уснуть. |
||
|