"Полет Стрижа" - читать интересную книгу автора (Сартинов Евгений Петрович)

6

После душа сидели вдвоем в маленьком кабинете Васильича, пили с печеньем душистый чай на травах и говорили о многом.

— Значит, Мурай хорошо живет?

— Да. Он сейчас большая величина в городе. — Васильич говорил как бы нехотя, морщась. — Зажал всех в кулаке, разбогател, с властями на ты. В мэрию дверь пинком открывает. Дом себе отгрохал двухэтажный, белый «мерседес» купил, личный шофер его возит.

— И чем же он живет?

— Торгашей трясет, марафет и браконьерство.

— Браконьерство? — удивился Стриж. — Он же вроде и удочки-то никогда в руках не держал.

— А зачем ему это? На него целая флотилия работает. Сетями Волгу перегораживают. Ячея мелкая, берут только осетровых, на икру. Сейчас как раз нерест, каждый день к берегу такие подарки прибивает!

— А рыбнадзор?

Васильич горестно усмехнулся.

— Кого приручили, кого проучили. В прошлом году двоих инспекторов похоронили. Браконьерам сейчас раздолье, катера Мурая их прикрывают, а там — целый арсенал. Прошлой осенью большой катер рыбнадзора чуть не потопили. Бабахнули по нему из гранатомета, а потом давай из пулемета садить. Тем, чтобы не утонуть, пришлось на мель выброситься. До сих пор в ремонте стоит.

— Обнаглели!

— Еще как! Года два, и у нас совсем осетровых не останется.

— Про Гошку плохие слухи ходят, правда что ли?

— Говорят, — нехотя признался Васильич. — Но точно не знаю, он уже года два как не приезжал.

Игорь был на год старше Стрижа, друг детства. Вместе пришли в этот зал, бок о бок тренировались девять лет, были не разлей вода. Судьба нелепо развела их в разные стороны. Когда Игорь первый раз стал чемпионом Европы, Стриж смотрел его финальный поединок вечером по телевизору. А утром снова налег на лопату и мастерок. Какому дураку пришло в голову послать кандидата в мастера спорта в стройбат, неизвестно. Бился Стриж в этой клетке два года, но даже в спортроту не смог попасть. Словно стена встала на его пути. А как хорошо все начиналось! В семнадцать лет уже кандидат в мастера, два выигранных взрослых турнира и место в юношеской сборной России. И тут этот нелепый призыв. Он всего лишь на час отстал от своей призывной команды — пятерых спортсменов увезли в областной центр, а он опоздал, и, как оказалось, — навсегда. Не было уже полных залов, наград, сборов перед соревнованиями. Рок. Злая судьба наносила и наносила удары. Игорь завоевывал медали и кубки, стал чемпионом мира. Уже в зоне Стриж увидел, как старого друга провожали из большого спорта, и слезы стояли у него в глазах. Он мог быть там, он должен был быть там, рядом, на ринге, а вместо этого… Сейчас про Игоря упорно шел слух, что он связался с рэкетирами, что стал чуть ли не самым главным у них там, в области. Точно пока в родном городе не знал никто.

На стене висело несколько фотографий, Стриж поднялся с места, подошел посмотреть. Это были снимки наборов разных лет. Он переходил от одной фотографии к другой, и вот, как удар, его год. Все они здесь — Васильич, Игорь, Стриж, Ванька Кротов, Леха Цапаев — Цыпа. И с краю, выше всех — Мурай.

Этот человек сломал его жизнь. На фотографии он еще тот, десятилетний. Худой, как глист, кадык выпирает на тонкой шее, но голова уже высокомерно вздернута вверх. С годами он приобрел мощь и силу. При росте сто восемьдесят пять имел сто килограммов веса, в котором не было лишнего жира. Ему не хватало реакции, он не любил оттачивать технику, но бил, как кувалдой, и если попадал даже в лоб, побеждал чистым нокаутом. При этом Мурай всегда проигрывал в спаррингах Стрижу. Зрелище наблюдалось забавное: мощный, на голову выше ростом, он махал кулаками, как мельница, а юркий, быстрый Стриж порхал рядом как бабочка, но, разрывая дистанцию, жалил, как пчела, и так же легко уходил.

Соперниками они оставались и в жизни. Каждый по-своему был лидером, но если к Стрижу тянулись за дружбой, то у Мурая все ходили в «шестерках». Одно время Мурай попробовал королить на танцах, Стриж был безучастен. Но когда тот попытался силой увести девушку, перед этим уложив зверским ударом ее щуплого кавалера, Стриж просто-напросто сломал ему челюсть, повредив костяшки собственных пальцев. После этого Мурай понял: выбора нет — или он, или Стриж. Тут подоспел призыв, армия развела их. Мурай, более старший, отслужил раньше и целый год ходил в городе гоголем, наслаждаясь всевластием. Но вернулся Анатолий и сразу дал понять, кто есть кто. К Стрижу потянулись все обиженные, все, кто чувствовал, что за Мураем сила дурная и черная. Пройдя Афган, тот уже не боялся вида смерти и вволю попробовал вкус крови. Еще он попробовал там травки, первый раз кольнулся. Именно он привез в город первую крупную партию отравы и своим примером повел за собой многих.

По-бычьи здоровый организм Мурая терпел все. Первые его собратья по игле давно лежали в земле, а он лечился, переходил на травку, снова садился на иглу. Вот и сейчас, не так уж и далеко от спортзала, развалившись в мягком кресле, он наблюдал, как личная медсестра неторопливо вводит в вену одуряющую смесь. Сделав укол, она забрала шприц и ушла. Придерживая пальцами ватку со спиртом, Мурай откинулся назад, положив ноги на маленький полированный столик, переспросил:

— Не удалось, говоришь?

— Нет, хозяин. Обоих вертухаи положили. Он уже в городе. Будем искать.

— Глупый ты, Бачун, — Мурай еле цедил слова, кайф начал брать свое. — Где же ему быть, как не у Васильича, в спортзале. Там его ищи. Пошли двоих. Сегодня он должен быть уже холодным, понял?

Собеседник Мурая, ярко-рыжий сутулый человек с крупными веснушками по крысиному остроносому лицу преданно кивнул головой и, поняв, что больше уже ничего от хозяина не услышит, осторожно, на цыпочках вышел из зала.

Тогда, десять лет назад, Мурай подставил Стрижа и сделал это жестоко и подло.

Из стройбата Анатолий привез не только мозоли, но и жену, веселую хохлушку-хохотушку Оксанку. До армии он весьма круто гулял по женскому полу, как говорят, направо и налево. Но, женившись, обескуражил всех старых подружек, оказавшись не только нежным и заботливым, но и верным мужем. Именно здесь и нанес свой удар Мурай, когда понял, что двоим им в городе не ужиться. Однажды ночью, в отсутствие Стрижа он с двумя подручными ворвался к тому домой и изнасиловал Оксану. Поутру Стриж, слепой от ярости, нашел и кончил двоих. Он искал и самого Мурая, но, как потом оказалось, тот просто сбежал к родне в Фергану.

Вернулся он уже после суда, и десять лет, десять лет Стриж жил ненавистью, копил ее, старался не растратить по пустякам. Он все удлинял свой длинный счет, и именно поэтому Мурай, а по паспорту Александр Муравьев, три года державшийся, снова сел на иглу. Он гасил в себе страх. Надежды на то, что Стриж не выйдет из зоны, сгинет там, пошли прахом. Сколько за это время он перевел денег, пытаясь издалека, чужими руками убрать Стрижа, но все оказалось напрасным.

А в спортзале тренер и ученик продолжали пить чай.

— Большой у него кодляк? — спросил Стриж Васильича.

— Кто их считал. Человек тридцать. Кентаврами себя кличут. Как увидишь двоих на «хонде» или «кавасаки», в черной коже, в красных шлемах, ну как там, около зоны, значит, его шакалы. Слушай, Толя, я вот что подумал — тебе, наверное, деньги нужны?

— Да есть немного, заработал честным трудом. — Стриж невесело усмехнулся. — Я уже отвык от всего этого, тем более тысячные, десятитысячные. Дурдом! Да, а Абрамчик здесь?

— Здесь! Коммерсант. Брат его давно уж в Америку укатил, а он все что-то тянет. Он теперь хозяин центрального универмага, важный такой стал, растолстел.

— Ну, значит, я с деньгами! — весело засмеялся Анатолий. Увидев суровый взгляд наставника, успокоил его:

— Не бойся, Васильич, зря трясти его я не буду. Должок за ним, и крупный. Ладно, пойду я. В милицию надо, в больницу схожу к Ваньке, посмотрю, как он там.

— Приходи вечером.

— Не ручаюсь, Васильич. По бабам соскучился, невмоготу! Сейчас шел, а они косяком навстречу, хоть руками гни! Может, найду какую-нибудь ласковую вдовушку.

Тренер покачал головой. Стриж засмеялся, глядя на расплывшееся в улыбке лицо Васильича.

— Неисправимый ты! — крякнул тот. — Кого в девятом классе с учительницей физкультуры ловили?

— Ну вспомнил! Там шпингалет на соплях держался. Да, и вообще, Николаевна ненасытная была. Эх у нее и фигурка!

Смеясь, вошли в зал. Здесь Васильич остановил Стрижа.

— Я в последнее время радости не испытываю от своей работы. Растишь, душу вкладываешь, а они чуть оперятся и к Мураю под крылышко. Вон, посмотри, в углу, видишь, здоровый такой, удары отрабатывает.

Плечистый детина бил и бил методично по раскачивающемуся мешку.

— Из его «кентавров». Над техникой совсем не работает, один удар.

— Сейчас посмотрим.

Стриж попросил у одного из «мухачей» перчатки на липучках, надел их, подошел к «бычку».

— Ну-ка, покажи на что способен.

Тот оживился, рванулся в атаку. Раз, другой кулаки со свистом рассекли воздух. Но Стриж, не сделав даже шага назад, уклонился и резко, в разрез рук ударил совсем открывшегося соперника апперкотом снизу. Голова у верзилы дернулась, он качнулся назад и грохнулся на пол, хорошо приложившись затылком к жестким немилосердным доскам. Пока Анатолий сдирал перчатки, тренер колдовал над телом.

— Тяжелый нокаут. На год ему про бокс забыть придется.

— Это не боксер, это вышибала, — поморщился Стриж.

"Почти не вспотел, дыхание ровное. Для своих тридцати трех он в великолепной форме, мог бы еще выступать", — вздохнув, подумал тренер.

— Васильич, шмотки мои пусть пока у тебя полежат, я сумку только возьму.

— Оставляй.

— Ну давай, пошел я.

— Поберегись там!

— Ладно!