"Тень императора" - читать интересную книгу автора (Матюхин Александр)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХИУС

— Пиши, писарь, — шепнул Император, голос его звучал нетвердо и доносился издалека, — это же твое призвание. Смотри по сторонам, и записывай. Наши предки должны знать правду.

И я вновь начал писать.

В этом мире не было снега.

Зима закончилась, а, быть может, никогда и не начиналась.

Это был мир без холодного рассвета и прозрачного до боли в глазах воздуха.

Этот мир не встречал нас завыванием колючего ветра, пробирающегося под одежды, забивающегося в горло и нос.

Вечный холод, преследовавший меня много месяцев, растворился, угас, отстал по дороге в неизвестность.

Открыв глаза, я увидел зелень. Буйную, дикую зелень. Мои руки прижимали густую зеленую траву, ноги исчезали в больших зеленых же кустах. Широкие листья-лопухи свисали с неба, закрывая солнце — и сквозь них пробивался изумрудный цвет.

А еще великолепие звуков окутало меня давно позабытыми мелодиями. Я услышал стрекот кузнечиков, чириканье птиц, шелест листьев. О, дивный, живой мир! Я-то думал, что никогда не попаду в такое место. Рай? Наверное. Пока можно назвать и так.

Я приподнялся на локтях. Голова закружилась от чистого свежего воздуха. Перед глазами забегали разноцветные пятнышки. Рядом лежала Алис, раскинув руки, на спине. Глаза ее были открыты. Она смотрела на яркое голубое небо без единого облачка. Еще дальше сидел Император, привстав на одно колено, и озирался по сторонам.

Инель?

Я обернулся в другую сторону. Вон она, девочка. Вернее, совсем не девочка, а маг вайши. Сидит, как ни в чем не бывало, поджав ноги, обхватив колени руками, наблюдает за нами и улыбается. Ждет, пока мы придем в себя.

А вокруг лес. Не мертвый, а вполне живой. Огромные мохнатые ели, могучие вековые деревья с необхватными стволами и зелеными шапками на макушках, высокая трава под ногами… наверняка, где-то есть и грибы.

— Таким был и наш Лес до нынешней зимы.

Алис села и потянулась. Стала расстегивать шубу. Я и сам порядком вспотел, поэтому последовал ее примеру.

— Хочется верить, что следующим летом Лес вновь оживет, — продолжила Алис, — да и почему бы не верить? Хиус покинул наш мир, больше некому уничтожать его. Мир должен начать жить по-новому. Вот залижет раны и заживет.

— Я уже и не помню, когда последний раз бывал в Лесу, — скинув шубу и стянув через голову свой старый свитер, я остался в красной рубашке. С обувью было хуже — от меховых сапог никуда не деться. Придется поискать что-нибудь по сезону. Под ватными штанами были еще одни штаны — тонкие, старые, но целые. Оставив ворох одежды среди травы, я встал, чувствуя накатившую внезапно легкость. Как быстро, все-таки, привыкаешь к лишнему весу — а сейчас мне казалось, что я могу взлететь.

— Можно насобирать грибов, развести костер, поесть хорошенько…

Мои размышления вслух прервал Император. Он прошел мимо, скидывая на ходу шубу, присел возле Инель. Я сразу замолчал. Слишком мрачным выглядел мой господин, слишком усталым.

— Что это за мир?

Инель провела пальцем по раскрытой ладони — дайте, на чем писать.

Мы огляделись, и обнаружили, что все наши вещи остались в другом мире. Включая верного нашего Франца. Ни коня, ни рюкзаков, ни, тем более, бумаги.

— Мы забыли Франца! — вырвалось у меня.

— Найдет дорогу к поселению, а там пригодится кому-нибудь, — отмахнулся Император, — мы не взяли бумагу и ручку, вот это проблема, а не твой конь. А еще у нас нет спичек, нет продовольствия, нет котелка и веревки… Ничего нет, кроме оружия.

— Ну, спички, положим, есть, — Алис подняла свою шубу, вынула из кармана коробок и потрясла им в воздухе.

Император, впрочем, не обратил на нее внимания. Он хмурился, оглядываясь по сторонам. Поднялся, побродил немного, потом отломил сухую ветку и вернулся к Инель. Девочка не меняла позы, наблюдала за Императором заинтересованно. Император, между тем, очертил носком сапога кусок земли, травы на котором не было, а земля была темного цвета, и протянул сухую палку Инель.

— Сможешь написать на земле?

Инель подумала и кивнула. Взяла палку, написала:

«Я не знаю названия этого мира, но я все еще вижу след Хиуса».

— Надо торопиться, — пробормотал Император, — пока след не исчез, пока Хиус не убежал далеко. Идти надо…

Отойдя от Инель, он сел на траву и выудил из ножен меч. Император тоже разделся, оставшись в шелковой рубашке — изношенной до такой степени, что уже невозможно было определить ее цвет. Но зато хорошо проглядывался вышитый на воротничке герб Империи — горизонтальная ладонь, на которой покоится корона.

«Империя в руках Императора».

Когда-то давно этот лозунг означал мощь и нерушимость Империи, силу Императора. Что осталось от этого?

Положив меч на колени, Император выудил из кармана тряпку и стал протирать лезвие. Его голова с обгоревшим ежиком черных волос, слегка покачивалась из стороны в сторону. Он бормотал тихо, себе под нос:

— Сейчас, почистим оружие и пойдем. Надо торопиться. До заката еще, видимо, далеко, так что мы должны успеть много пройти. Нужно найти населенный пункт. Нужно найти Хиуса. Нужно определить, где мы находимся, в конце концов…

Затем неожиданно вздернул голову, и его глаза уставились на меня. В них не было ни капли безумия. Напротив — чистейший разум, казалось, готов было вот-вот переплеснуться через край.

— Чего вы ждете? Особого приглашения? — поинтересовался он и поднялся, — Инель, вайши, показывай путь.

Инель поднялась тоже. На губах ее играла грустная улыбка. Она словно размышляла, подчиниться приказу Императора, или плюнуть на нас и отправиться самой. Тем не менее, она зашагала по густой зеленой траве (о, как слезятся глаза, глядя на всю эту прекрасную зелень вокруг), жестами призывая нас идти следом.

Мы же, не сговариваясь, выстроились цепочкой — я замыкал шествие, Алис шла по середине, а следом за Инель шел Император, который вроде бы все еще раздумывал, убрать меч или нет. Но видимых опасностей мы пока не встречали, и спустя минут десять, мой господин все-таки убрал меч в ножны.

Я глазел по сторонам, ловил взглядом бегающих по веткам белок, любовался голубым небом, наслаждался лесными звуками. Радости моей не было предела. Не забывал, правда, оглядываться по сторонам. Из писаря я превратился в верного телохранителя. Не такого мускулистого, и уж точно не профессионально владеющего оружием. Но другого не было, поэтому придется Императору довольствоваться, чем дают… От этой мысли я рассмеялся. Алис обернулась через плечо, подмигнула. Природа вокруг и ее привела в хорошее настроение.

Лес закончился внезапно. Всего один шаг — и деревья остались за спиной, выстроившись, словно солдаты, ровным рядом тянулись к солнцу. И ни одного деревца впереди. А обнаружился перед нами поросший травой холм. Начинался он у наших ног, волнами то опускался, то вновь поднимался, шел круто вниз. А у самого основания холма раскинулся город.

Огромный город.

Мы видели его начало, но не было видно конца. До самого горизонта тянулись большие многоэтажные дома, сверкающие на солнце, отлитые, словно, из стекла. Остроконечные башенки разрезали небо, за них, должно быть, цеплялись облака. И у всех зданий были одинаковые белые крыши. Солнце отражалось от них, слепило глаза так, что казалось, будто весь город сверкает солнечным светом. И еще казалось, что нет в этом городе зла и насилия, город похож на доброго пушистого зверя с блестящей шерсткой, который развалился между холмов и приглашает к себе в гости любого путника. И тем страшнее показалась мне мысль, что где-то там, внизу, бродит Хиус с Паразитом в разуме, и совсем недобрые мысли роятся в его голове. Как посмеет он нарушить эту красоту, эту идиллию?

Я повернулся к Инель, а она показывала рукой вниз. Идем, мол, в город.

И Император уже спускался с холма, неторопливо, осторожно, чтобы не упасть. На помятой изумрудной траве оставался черный след от его сапог. Вот и мы начали загаживать этот чистый мир.

А Алис? Без шубы она выглядела как-то моложе, красивее. А я, старый дурак, куда смотрю? Поспешил отвести взгляд, но Алис заметила и засмеялась.

— Кто наперегонки с холма? — здешняя природа сильно прибавила ей настроение.

Алис побежала с холма, легко обогнала Императора и вскоре оказалась далеко впереди. Я тоже прибавил шагу, но трава здесь оказалась мокрой, и ноги скользили — а тут как бы не упасть. Пришлось сбавить темп.

Алис мы нагнали уже на подходе к городу.

Холм плавно перешел в равнину. Трава расступилась, открывая широкую, хорошо ухоженную дорогу из гладкого темного покрытия. Кое-где виднелись неровности и даже трещины, но в целом дорога выглядела идеально. В Империи о таких дорогах еще только мечтали. Первые дома виднелись в километре от нас. Я даже разглядел нескольких людей, идущих по дороге.

— Вековой Человек был прав, — прошептал я, останавливаясь у обочины, — я видел эту дорогу, я видел этот город… нас было четверо, без одного. Ловцу Богов не нашлось здесь места.

Ожидая нас, Алис собрала цветы и сплела себе венок, который водрузила на голову. Увидев его, Инель беззвучно рассмеялась.

— Я сплету тебе такой же, — пообещала Алис и свернула с дороги в поле.

Император остановился, задумчиво поглядывая на город. Мне оставалось только радоваться, что жажда мести не вытеснила из головы моего господина разум. А если и вытеснила, то не весь.

— Надо подумать, что делать дальше, — пробормотал он. Голова Императора вновь закачалась из стороны в сторону, — если мы подойдем к людям в таком виде, нас арестуют.

— И это в лучшем случае, — добавила Алис, — я не думаю, что местные жители привыкли видеть обгорелых и побитых головорезов. Из нас четверых лучше всех выглядим я и Инель. Мы можем сходить в город и попытаться раздобыть одежду и еду. Заодно осмотримся.

— Но мы можем потерять след Хиуса! — в отчаянии произнес Император, — я не могу так рисковать… когда я так близко…

— Успокойся, сейчас же, — Алис вернулась на дорогу, держа в руке еще один венок — поменьше. Она водрузила его на голову улыбающейся вайши, отчего девочка стала еще милее и симпатичнее. Вернее, не девочка… сложно привыкнуть к тому, что в детском теле скрывается взрослое существо…

— Смотрите, ваше величество. Теперь мы с Инель милые безобидные девушки. Мать и дочь, если хотите. Давайте-ка оба возвращайтесь в лес и ждите нас у опушки. К вечеру постараемся вернуться.

— Но время… — попытался возразить Император. Глаза его растерянно бегали из стороны в сторону.

— Лучше день потерять, потом за час долететь, — сказала Алис, — это еще древние мудрецы говорили. Верно, Инель?

Инель, внимательно читавшая по губам, согласно кивнула. Алис подала ей руку, и они вдвоем направились по дороге в сторону города.

Я же подошел к Императору:

— Мой господин, она говорит правильно. Вы плохо выглядите, да и я не лучше. А если нас действительно арестуют?

— Да знаю я, писарь, знаю, — кивнул Император, — теряем время, Хиус уходит. Он снова уходит от меня, а я ничего не могу поделать.

Голос Императора сбился на неразборчивое бормотание. Тем не менее, он развернулся и зашагал обратно к холму, к лесу. Я посмотрел вслед Алис и Инель, задержал взгляд на белых домах, высившихся всего в километре от нас, и последовал за Императором.

Солнце клонилось к закату, бросало последние желтые лучи, которые застревали в листьях, бегали зайчиками по усеянной листвой земле. Лес шумел, тихо, неразборчиво, и теплый ветер трепал мои волосы. А я наслаждался погодой, сидел, откинувшись на руках, задрав голову, подставляя ветру лицо.

Здесь, скорее всего, совершала первые робкие шаги осень. Воздух еще не остыл, солнце припекало, но на деревьях уже виднелись желтые и красные пятна готовящихся слететь листьев.

О, как я, оказывается, люблю осень. Та зима затянулась на целую вечность, и я уже успел позабыть, что бывает мир и без снега.

Император крепко спал, свернувшись калачиком, под деревом. Ветер нагнал вокруг него сухих листьев, словно соорудил колыбельку для взрослого дяди.

Господин устал. И физически и морально. Мысли о мести изглодали его не хуже, чем термиты точат дерево. А самая гадкая мысль — о том, что Хиус где-то рядом, совсем близко — цеплялась острыми зубками за нервы, дергала струны искалеченной души. Ему лучше было хорошенько поспать. Я хвалил Деву В Белом, что Император уснул быстро и надолго.

Не проснулся Император даже тогда, когда кусты на краю поляны расступились, и показалась Алис, а за ней и Инель.

Я вскочил, в удивлении вскрикнув, и сам же себе зажал рот руками.

А ведь было чему удивляться! Инель и Алис преобразились. Прежде всего, они расстались со своей одеждой и облачились в яркие легкие платья. На головах — накидки, на ногах — туфельки. Обе девушки где-то помылись и причесались. Волосы Инель были зачесаны назад и приглажены.

Невольно я задержал взгляд на Алис больше, чем следовало бы, заметил, что она тоже смотрит на меня, и смутился.

Алис рассмеялась:

— Все в порядке! Женщины должны быть привлекательными, это факт!

Что примечательно, от звонкого смеха, Император не проснулся, даже не пошевелился. А Алис уже заметила его сон, прижала палец к губам и подошла ко мне, старательно изображая ходьбу на цыпочках. В туфельках на длинных каблуках у нее не очень-то и получалось.

В руках у Алис была большая сумка на длинном ремешке синего цвета. Сумка, явно чем-то наполненная под завязку.

— Господи, вы ограбили какую-нибудь городскую лавку? — изумился я.

Алис протянула сумку. Инель улыбалась, читая по моим губам. Закивала, да, мол, ограбили.

— Все гораздо прозаичней, — сказала Алис, — мы заглянули в первый же трактир и спросили, есть ли у них какая-нибудь работа на один день, с оплатой, разумеется. Трактирщик оказался человеком милым и общительным. У него постоялый двор на пятьдесят человек. В основном он принимает путешественников из соседних городов, поэтому не очень-то нам удивился. Нам пришлось прибрать в шести номерах после посетителей, за этого хозяин позволил нам помыться и заплатил местными деньгами. Потом мы кинулись в магазин, купили всем одежды и немного еды. Вот.

— А как вы общались с трактирщиком? Он ничего не заподозрил?

— Практически во всех мирах говорят на общепринятом языке. Мне Инель рассказала. Этот мир оказался не исключением. Так что трактирщик решил, что мы пришли из города Набвека, что к югу отсюда, то есть за этим чудесным лесом.

— А Хиус?

— Его след уходит вглубь города. Я думаю, нам следует переночевать в лесу, выспаться, поесть, а завтра с утра отправиться на поиски. Этот город совсем не воинственный. Я не увидела у людей ни холодного оружия, ни огнестрельного. Даже на входе в город нет стражи.

— То есть, нам придется прятать оружие…

— Верно. Ну же, открывай сумку.

Алис не терпелось удивить меня, и у нее прекрасно получилось. Когда я выудил из сумки одежду, у меня отвисла челюсть. Шелк! Настоящий шелк! Столь нежную рубашку мне не приходилось держать в руках много лет! Тут как бы не порвать ее о загрубевшую кожу… Штаны оказались и того лучше, из какого-то прочного, но не грубого материала темного цвета. Переодевшись, я почувствовал необычайную легкость во все теле, словно скинул разом несколько килограммов. Если бы еще сапоги сменить на какие-нибудь туфли… вот только у Алис не хватило денег на обувь.

Едой Алис тоже побаловала. Буханка белого хрустящего хлеба, еще теплого внутри, помидоры и огурцы, кусок золотистого сыра и много винограда. После печеной на костре картошки, жареного и тушеного мяса без соли, даже слегка кисловатые виноградины растекались во рту чудеснейшим напитком.

Перед тем, как приступить к еде, я разбудил господина. Молодой Император несколько секунд смотрел на Алис и Инель, не узнавая, потом улыбнулся — морщинки в уголках глаз расступились — а затем и рассмеялся, весело и звонко. Я оторопел от неожиданности — смеющегося Императора я не видел очень давно. Я, оказывается, очень сильно привык к тому, что у господина всегда нахмурен лоб, сведены брови, сжатые крепко губы. Но вот он смеялся, и на сердце моем таял лед вечной зимы Империи, а тревога-темнота таяла с невероятной быстротой. В этот осенний вечер, в наполненном жизнью лесу, когда последние лучи солнца падали на глаза, мне казалось, что дальше будет только лучше, что худшее, скорее всего, уже позади.

И Хиуса найдем. И новую Империю построим. И наедимся до отвала. И отмоемся от грязи, въевшейся в кожу.

Все будет. Все придет.

В разгар еды, Алис потянулась к сумке — и оказалось, что она приготовила нам сюрприз. В руках ее плескалась почти полная бутыль с вином. О, да. Я разбираюсь в хорошем вине.

— Предлагаю выпить вина в знак нашей общей дружбы, — произнесла Алис торжественно, — каждый, кто хлебнет из горлышка этой бутыли, пусть пообещает, что никогда не предаст своего друга. И мы все вместе достигнем цели!

— Настигнем Хиуса! — поддержал Император, — и пустим ему кишки! А голову его я хочу видеть на острие копья!

И он хихикнул.

Алис смущенно кашлянула. Торжественность момента была слегка скомкана.

— В общем, посуды у нас нет, придется пить из горла, по кругу, — заключила она и хлебнула первой.

Вино оказалось великолепным. Передавая бутыль Инель, я сказал:

— Не забудьте показать мне того трактирщика, чтобы я поблагодарил его за вновь обретенное счастье.

— Это нетрудно, — заверила Алис, — завтра же и познакомлю.

А поскольку нас было всего четверо, а вина почти полная бутыль, то хлебнуть мне довелось несколько раз. Отвыкший от алкоголя, я понял, что быстро пьянею. Вот я уже полулежал на своем полушубке и смеялся, как и все. Кинул виноградину в рот, раскусил — кисловатый сок растекся по нёбу. Снова рассмеялся. И воздух задрожал вокруг.

— …а еще там интересные повозки, — говорила Алис, — в каждой по две лошади, но колеса на повозках не деревянные, а резиновые. И от повозок всегда идет дым. Откуда-то снизу.

— Это похоже на паровой двигатель, — говорил Император, — мой отец хотел пустить первый транспорт на пару, но не успел. Я тоже хотел. У меня лежали чертежи, а в столице было много умных людей. Я говорю, что они были действительно умными. Им бы только времени дать…

— И все вокруг улыбаются, — говорила Алис, — хотя мы с Инель были грязными, неумытыми, никто на нас не тыкал пальцем. Все смотрели, как на обычных людей, как на ровню. Трактирщик тоже оказался очень вежливым.

— Трактирщик, он вообще хороший человек, — сказал я, чувствуя, что дрожит не только воздух, но и земля. Веки опускались сами собой, — не забудь познакомить… хорошие люди… они вообще хорошие…

Наверное, в любом мире есть хорошие люди. У меня не было времени задумываться над этим. Когда-то давно Ловец Богов сказал, что нет людей хороших и злых. Каждый из людей совершает те поступки, которые считает нужными. И если он считает, что совершил добро, значит для него это действительно добро… Но отчего же, подумал я, добрых людей всегда можно отличить от плохих. Ведь действительно так происходит, можно ткнуть пальцем в человека и сказать, что он, мол, хороший. Почему? Потому что он совершил много хороших поступков. И никого не касается, думал он о них, или нет. Главное, что он их совершил. Так же и плохие люди. Пусть они копаются в своих мозгах, думают, что совершают благие дела, но ведь все же вокруг видно, что ни черта их дела не добрые. И люди вокруг будут судить этого человека и решат, что он — зло. И как раз в этот момент и наступает четкое разделение на хороших и плохих, на добро и зло. Есть контраст, есть поступки и есть люди, которые эти поступки когда-нибудь оценят. И тогда станет ясно, что хорошие люди они, на самом деле, есть везде…

Кажется, я зевнул, но сон проглотил меня с быстротой хищника, поймавшего добычу. Сон счастливого и беззаботного человека.

На какой-то короткий момент свой новой жизни я им и стал.

Едва расцвело, мы пошли в город.

Дорога была пустынной, по обочине скопились лужицы, трава была влажной от росы. Высоко в небе проплывали редкие белые облака. День обещал выдаться теплым и солнечным. А что еще надо старым промерзлым косточкам?

Впервые за много месяцев я поймал себя на мысли, что совсем не хочу отправляться на поиски Ловкача-Хиуса. Я хочу зайти в какой-нибудь трактир, сесть за столик, заказать себе много вкусной и недорогой еды (что, впрочем, не всегда возможно совместить), кружку вина или пива, и молча кушать, предаваясь размышлениям. Видя впереди первые дома, крыши которых весело блестели стеклом в лучах восходящего солнца, я думал, что это вполне осуществимые мечты. Почему бы и нет?

— Трактирщик приглашал нас в гости, — сказала Алис, — можно поселиться у него на несколько дней, пока мы ищем Хиуса.

Император ответил быстро и резко:

— У нас нет денег. Придется тратить время, чтобы их заработать, чтобы оплатить проживание. Плюс нам захочется выспаться в мягких кроватях, поесть хорошей еды. Кончится тем, что мы так и останемся в этом городе, как обыкновенные жители и никого не поймаем. А мне, в первую очередь, нужен Хиус.

Мы шли широко, занимая дорогу поперек. Девушки в середине, а мы с Императором по краям. Император без накидки, полушубка и меча походил на молодого вельможу или обычного преуспевающего горожанина. Портила впечатление лишь обгорелая голова, но ранним утром Алис долго провозилась с его волосами, пытаясь привести их в порядок. Стало намного лучше. Свой меч Император спрятал за спиной, прикрепив к поясу и скрыв подолом рубашки. Утром же решили, что оружие надо спрятать, дабы не навлечь неприятности. Наша основная цель — Хиус, а не кто-нибудь из жителей города. К тому же мы не знаем местных законов. Вполне возможно, здесь все не так уж и мило, как рассказывала Алис…

А город выглядел великолепно. Меня поразили большие дома со стеклянными крышами и кирпичными стенами, широкие дороги, выстланные гладким упругим материалом черного цвета, огромные фонари на массивных металлических основах, стоящие вдоль дороги. Фонари уже не горели. В глаза бросалось огромное количество вывесок, украшающих магазины, гостиницы, трактиры, бары. Справа: «Трактир «Два серебра». Дешево. Быстро. Вкусно»; «Цирюльня «У Капрала», цирюльных дел мастера»; «Бар «Легион», мы делаем предложения». Слева: «Продуктовая лавка «Ильич»; «Трактир «Особое приглашение». Заходите, не стесняйтесь».

— Нам туда, — Алис указала на трактир с огромными деревянными воротами и аркой. Ворота были распахнуты на всеобщее обозрение. За воротами начинался постоялый двор, бегали куры, прошла женщина с двумя большими стеклянными банками, — давайте заглянем. Трактирщик приглашал зайти, можно расспросить про Хиуса. Может быть, кто-нибудь видел…

— Хиус обгоревший и побитый. Его нужно искать в больницах, а не в трактирах, — проворчал Император, но Алис и Инель уже направились к массивным воротам.

За воротами было безлюдно. Стояли две странные телеги, распряженные. Колеса у них действительно покрывала резина. Одинокий конь переминался с копыта на копыто привязанный в стойле слева от нас, и нервно шевелил ушами.

В самом трактире, однако же, оказалось достаточно много народу. Многие столики в этом сером небольшом помещении были заняты. Люстры под потолком горели, но света, пробивающегося еще и сквозь ряд окошек, все равно не хватало. В воздухе витал горький запах табака и сизые клубы дыма. Люди разговаривали, люди пили пиво из больших стеклянных кружек, люди дымили, кашляли, чихали, играли в карты, отодвигали стулья, шли в туалет. Люди жили. Они ни за кем не гнались, им не надо было убивать, они никуда не торопились. Они не сходили с ума, не сдирали с себя одежду, не кидались на нас с мечами. Большинству из них было наплевать на наше появление.

На секунду я замер, вбирая взглядом удивительную картину жизни. Там, на улице, было еще достаточно тихо и безлюдно, словно город вымер (как и десятки городов, которые я посетил за полтора года). Здесь же я впервые за много месяцев увидел жизнь. Обыкновенную людскую жизнь.

— И вам здесь понравилось? — Император, впрочем, остался недоволен. За свою жизнь он ни разу не посещал трактиров. Трактиры — не то место, куда хотят императоры.

— В нашем Лесу всего один трактир, да и тот зимой закрывается. Зато тут хорошо кормят.

Алис и Инель первыми подошли к стойке. Когда подошли мы, Алис уже мило беседовала в крупным мужчиной в широкой клетчатой рубахе и закатанными до локтей рукавами. Руки у него тоже были большими, и волосатыми. Мужчина был гладко выбрит, на скуле виднелись следы мелких порезов от бритвы. Он улыбался, обнажая ряд белых ровных зубов.

— А это наши друзья, с которыми мы приехали, — сказала Алис, — вчера они не успели заглянуть, потому что были очень заняты в городе, но вот сегодня выдался милый денек.

— Очень рад. Меня зовут Мив, — рукопожатие вышло крепким, почти дружеским. Мив не зря работал трактирщиком. Он наверняка легко сходился с людьми.

— Как видите, работы с утра невпроворот, — продолжал Мив, — в выходные всегда так. Многие заглядывают ко мне отдохнуть. Заказывать что-нибудь будете?

— Мы ненадолго. Просто зашли познакомиться. Может быть, вечером зайдем.

— Очень жаль, что не сейчас, — продолжал улыбаться Мив, разглядывая Алис. Руки его тем временем, словно живя отдельно от тела и разума, взяли стакан, наполнили его пивом и протянули мне, — дайте-ка я угощу вас за мой счет, покуда вы не ушли.

— Нам как-то неловко… — пожала плечами Алис.

— Многого не обещаю, не надейтесь. Секундочку.

За спиной Мива была маленькая неприметная дверь, в которой он проворно исчез. Появился Мив достаточно скоро, держа в руках блюдо с фруктами: бананы, яблоки и груши.

— Угощайтесь. В нашем городе принято хорошо встречать гостей. А если придете вечером, узнаете еще больше о нашем гостеприимстве.

Нас не пришлось долго уговаривать. Я первым потянулся за спелым красным яблоком, выглядевшим сочно, а на вкус оказавшимся еще сочнее.

— Надолго к нам? — поинтересовался Мив, наполняя еще два стакана пивом. Поглядев на Инель, он протянул ей стакан с томатным соком. Инель поморщилась, но сок взяла.

— На несколько дней. Уладим кое-какие дела и обратно.

— Что за дела?

— Ой, и не спрашивайте, — махнула рукой Алис, — ищем одного друга, с которым не виделись очень давно. Он прислал нам весточку, что будет проездом в этом городе, вот мы и приехали, чтобы повидаться.

— Видать, очень хороший друг, раз вы приехала издалека только ради встречи.

— Вы не поверите, насколько хороший.

— Просто горим желанием с ним увидеться, — неожиданно вставил Император и надкусил грушу. Сок потек по его подбородку, но он и не подумал вытереть. Смотрел сквозь Мива и, казалось, сквозь стену, куда-то в неизвестность.

— В общем, он вроде как уже приехал день или два дня тому назад. Мы хотим его разыскать, повидаться.

— А он вам написал, в какой гостинице или трактире остановиться?

— В том-то и дело, что нет.

Мив весело рассмеялся:

— И как же вы собираетесь его искать? Город большой! Гостиниц в нем как грибов после дождя. Не ошибусь, если скажу, что они открываются каждый день.

— Что-нибудь придумаем, — Алис хлебнула пива.

В этот момент из полумрака зала вдруг выплыла одинокая фигура и направилась в нашу сторону. Фигура оказалась пожилой женщиной, лет восьмидесяти на вид. У нее были длинные волосы, абсолютно седые, аккуратно зачесанные назад и собранные в пучок, открывающие лицо. Глаза устремлены куда-то поверх наших голов, длинный крючковатый нос, острый подбородок. Шла женщина с какой-то неземной грацией, держа осанку, выпятив тощую грудь, сложив руки перед собой. Подойдя к стойке, она села на пустой стул и сказала:

— Мив, дорогой, налей-ка мне сока, — после чего повернулась в нашу сторону и соизволила осмотреть нас с ног до головы.

От взгляда ее слегка прищуренных глаз я поежился. Женщина вела себя так, как будто была, как минимум, матерью Императора и имела полное право отдать приказ выволочь нас на улицу и прилюдно выпороть. Я привык иметь дело с подобными особами, их много водилось при дворце. Графиня, герцогиня или что-то вроде того. Но видеть ее в трактире так же странно, как видеть моего господина, попивающего пиво из обыкновенного граненного стакана.

— Мив, кто эти люди? — спросила она тихим скрипучим голосом, когда трактирщик поставил перед ней бокал с соком.

— Это наши гости из Навбека, — ответил Мив, а потом добавил пренебрежительным тоном, — тебе ли не все равно, Гарпа, кто это? Пей сок и проваливай, пока не вытолкал в шею.

Голова Гарпы медленно повернулась в сторону трактирщика.

— Если бы не моя любовь к твоему отцу, молодой человек, я бы прямо сейчас сделала так, чтобы вы немедленно закрыли свой притон, Мив, — мягко и скрипуче сказала она, — а пока оставайтесь на своем месте и молчите.

Голова вновь повернулась в нашу сторону. Я почувствовал себя неловко, отложил яблоко и даже перестал жевать. Алис и Инель разглядывали Гарпу с нескрываемым интересом.

— Так мы, значит, из Навбека. — произнесла она, — очень приятно встретить молодых людей из тех краев. Как там погода?

— Великолепно, — ответила Алис.

— Я жила в Навбеке много лет назад. Моему мужу принадлежала крупная мануфактура. Жаль, что он быстро разорился, и пришлось переехать…

Мив осторожно дотронулся до руки Гарпы. Улыбка все еще не оставляла лицо трактирщика, но заметно подувяла:

— Допивай свой сок, Гарпа, и проваливай. Нечего, нечего.

Гарпа величественным движением подняла бокал, хлебнула сока:

— Уже ухожу. Дела, знаете ли.

— Не задерживайся, — буркнул Мив.

— Что-то много незнакомцев приходят к нам в город в последнее время, — продолжала Гарпа, не соизволив обратить на Мива внимания, — и многие очень похожи…

— О чем вы говорите? — непроизвольно вырвалось у меня. Я бросил взгляд на Алис. Она медленно поставила стакан с пивом на стойку.

— Вот вы, господин, — Гарпа ткнула сухим длинным пальцем в сторону Императора, — у вас обгорелые волосы и ожоги на лице, а еще потрескались губы, словно от сильной жары. Что с вами стряслось?

— Я попал в пожар несколько дней назад, — ответил молодой Император, — а вы, госпожа, видели кого-то похожего на меня?

— Он тоже сильно обгорел, — сказала Гарпа, — у него и волос-то почти не осталось. Появился на днях в городе, на базарной площади…

— Где? — переспросила Алис.

Глаза Гарпы сощурились. Левая рука стремительно прыгнула вперед, подобно атакующей змее. Тонкие пальцы ухватились за ворот платья Алис, потянули к себе.

— Имеются три серебренника? — вкрадчиво поинтересовалась Гарпа.

— Имеются.

— Информация, деточка, в наше время продается. Давай деньги.

Алис вынула и положила в ладонь три серебряника. Гарпа разжала руку, убрала деньги в карман платья:

— Обгорелый человек встретился мне на базарной площади. Он очень плохо выглядел, но наотрез отказался идти в больницу. Попросил показать путь к ближайшей гостинице.

— Что за гостиница?

— «Мотылек» — обронила Гарпа, — плохая гостиница, для среднего класса. Но ему было все равно…

Мив, молчаливо наблюдающий за диалогом, неожиданно прервал его, громыхнув о стойку пустым стаканом:

— Слушай, Гарпа. Надоели твои сплетни и слухи. Выметайся.

— Я не допила сок! — проворчала Гарпа.

— Ты распугиваешь мне клиентов. Выметайся.

Гарпа молча осмотрела Мива с ног до головы, словно старалась запомнить его внешность для будущих, коварных планов, поставила бокал с недопитым соком на стойку, поднялась и медленно направилась к выходу. Шла она, все так же держа осанку. Мы проводили ее взглядом, потом повернулись к Миву.

— Зря вы ей заплатили, — заметил трактирщик, — Гарпа сумасшедшая. Плетет много. Может быть, никакого обгорелого человека она и не видела. Я даже уверен, что не видела.

— Наш друг, которого мы разыскиваем, недавно попал в страшный пожар, — сказала Алис, — вполне возможно, это был он.

— Даже если Гарпа его и видела, не факт, что на базарной площади и что она отправила его в гостиницу «Мотылек», — заметил Мив, — Гарпа очень много выдумывает, а еще у нее склероз. Она частенько не помнит даже моего имени, хотя бывает в трактире по несколько раз в день. Я угощаю ее соком из жалости. Иногда подкармливаю. Так она и живет.

— Похожа на богатую даму.

— Она и была богатой особой. Вернее, это ее муж был, пока не разорился. Тут Гарпа не выдумала. Ее муж управлял огромной мануфактурой, входил в Сенат и городское управление. Он был очень весомой фигурой в городе. И очень богат. Каждая из шести дочерей Гарпы купила себе огромный дом и земельные участки. Но потом он разорился, причем очень внезапно и быстро. Это очень сильно подействовало на его психику, в результате он застрелился у себя в комнате. Как оказалось, не зря, потому что потом, по слухам, возникли какие-то темные личности, которые потребовали у Гарпы вернуть долги мужа. Она продала имение, земли, все имущество. Потом ей пришлось продавать земли дочерей. Кстати, сами дочери тоже куда-то исчезли разом. В общем, вскоре Гарпа осталась одна и без ничего. Немудрено сойти с ума. Кажется, ее два раза клали на лечение в сумасшедший дом, но ничего не помогло.

— Иметь все и остаться без ничего… — произнес Император задумчиво, — мне кажется, я ее хорошо понимаю.

— Наверное, это очень тяжело, — подтвердил Мив, растолковав задумчивость Императора неверно.

Император вовсе не жалел Гарпу. Он размышлял о себе. Гарпа, обладая целым миром и потеряв его, сошла с ума. А Император?

Я глядел в его глаза и понимал, что мой господин скатывается в ту же пропасть, куда давно скатилась эта бедная пожилая женщина. И если не остановить его вовремя, как далеко он упадет? Как глубоко?

— Наверное, нам пора, — заключила Алис, — спасибо за угощение, но надо торопиться. К тому же, нужно побывать к гостинице и проверить слова Гарпы.

— Не надейтесь на многое, но все же я желаю вам удачи, — улыбнулся Мив, — чтобы добраться до гостиницы, вам лучше всего поймать карету. Ехать не больше получаса. Пешком, правда, вдвое дольше.

Мы отблагодарили трактирщика и вышли на улицу. За время, проведенное в трактире, город проснулся, ожил. Дорога уже не была пустынна, всюду сновали повозки на резиновых колесах, ведомые лошадьми. По тротуарам прогуливались люди. Настоящие, живые люди!

— Пойдем. Надо торопиться, — Алис возбужденно взяла меня под локоть.

— Мы уже близко, — сказал Император, — мы уже настолько близко, что я начинаю волноваться. Он в получасе езды от меня. Этот проклятый убийца очень близко!

Алис вышла на угол улицы. Мы торопились. Возбуждение чувствовалось повсюду. Инель крепко держала Алис за свободную руку и смотрела по сторонам. Она хмурилась. Что-то ей не нравилось здесь. Может быть, тоже отвыкла от больших городов?

Я-то уж точно отвык. Мне стоило больших усилий не реагировать на крики извозчиков и зазывал, не обращать внимания на бегающих по улицам детей, на музыку, доносившуюся из какого-то магазина.

Остановилась повозка.

— К гостинице «Мотылек», — произнесла Алис. В нашей компании она неожиданно заняла место лидера. Император помалкивал, погруженный в свои мысли. Я же вертел головой, разглядывая город, чувствуя его дыхание, его жизнь.

О, как я хотел остаться здесь навсегда. Найти бы себе работу по душе, снять домик, жениться… хотя, жениться в мои-то годы сомнительно. Мельком я посмотрел на Алис. Прядь густых черных волос спадала на лоб, седая челка закрывала левый глаз. Морщины совсем не портили ее милое лицо, наоборот, они казались мне весьма привлекательными…

До гостиницы мы доехали минут за двадцать. Повозка остановилась напротив высокого многоэтажного здания. Первые два этажа его были из кирпича, остальные из темного стекла. Парадный вход венчал темно-зеленый брезентовый навес, на поверхности которого был изображен белый мотылек, расправивший крылышки.

Внутрь мы уже не зашли — вбежали. Всех нас подстегивало осознание того, насколько близко мы подобрались к Хиусу. Не было времени думать, не было времени оглядеться.

Холл оказался пуст. За небольшой деревянной стойкой сидела женщина средних лет, с двойным подбородком, густой копной пепельного цвета волос и объемной грудью, положенной на всеобщее обозрение на стойку.

— Чем могу помочь? — осведомилась она, когда мы вошли.

Алис сделала шаг в ее сторону, но тут внезапно вмешался Император.

Мой господин словно в один момент вынырнул из глубокой задумчивости, подтянулся, вскинул голову, подбежал к женщине и звонко воскликнул:

— Где Хиус?

— Кто? Я не понимаю…

Алис попыталась вмешаться:

— Он хочет сказать…

— Слушай меня внимательно! — Император изогнулся, вынул из-за спины меч.

Глаза женщины округлились. Она отпрянула назад, но Император рванулся и схватил ее за воротник платья. Ткань затрещала.

— Прекрати! — закричала Алис.

Но Император ее не слышал. Нервы его сдали! Жажда мести заволокла его сознание и, быть может, вырвалась наружу. Хиус был где-то над нашими головами — осознание этого полностью лишили Императора собственной воли.

Он, как волк, чувствовал кровь и не мог ничего с этим поделать.

— Обгорелый человек пришел к вам вчера или позавчера! — прошипел Император, водя лезвием меча из стороны в сторону, — где вы его поселили? Где он, черт возьми? Отвечай, или я убью тебя, именем своего Отца Императора!

— Ты сходишь с ума! Опомнись! — Алис подошла к Императору сзади, схватила его за плечо.

И в этот момент Император развернулся и чиркнул мечом в воздухе.

И время для меня словно замерло.

Я увидел, как брызнула кровь. В холле горел яркий свет от люстр, висящих под потолком. Кровь в этом свете казалась розовой, почти прозрачной. Алис развернулась ко мне лицом. Я увидел ее глаза. И кровь…

Алис упала на колени, прижимая левую руку к груди. Из раны на запястье толчками вырывалась кровь, заливая пол.

— Не надо мешать мне! Не надо, черт бы вас побрал! Я делаю то, что считаю нужным! Я слишком долго ждал! Я Император, а не простолюдин! Я не позволю запрещать мне делать то, что я хочу делать! Ясно вам? Ясно вам всем?! — Император оглядел нас невидящим взглядом и вновь повернулся в сторону женщины.

Я замер, не зная, что делать. Алис подняла голову, посмотрела на меня.

— Останови его, Геддон! Он сходит с ума!

Нет, он уже сошел с ума.

Снова взгляд на Императора. Женщина что-то испуганно говорила ему.

Алис — поднялась на одно колено, зажимая свободной рукой рану.

Инель. Где Инель? О, как быстро распалась наша, казалось бы, бравая команда!

Инель стояла у самого входа и смотрела на нас. Взгляд ее был насторожен, она хмурилась. Что ей ожидать от меня, от Алис? От тех, кого она почти не знала?..

А я стоял и не знал, что делать мне, императорскому писарю.

И кто-то дотронулся до моей руки. Голос моего господина:

— Пойдем, Геддон. Ты должен увидеть смерть мерзавца!

Я обернулся и увидел Императора, бегущего к лестнице. Толстая женщина за стойкой медленно оседала на пол, не уставая перекрещиваться, кровь отхлынула от ее лица, и на белой коже особенно выделялись темные глаза.

— Алис?

— Мне нужно перевязать рану! — прохрипела Алис, поднимаясь на ноги. Кровью было залито все ее платье и пол вокруг.

Император остановился, повернул голову:

— Писарь, черт тебя возьми, следуй за мной. Ты дал клятву своему господину!

— Геддон! Мне нужна будет твоя помощь…

А я стоял между Алис и Императором, беспомощный, и чувствовал, как где-то внутри головы зарождается чудовищная боль. Никогда я не думал, что придется делать такой выбор. Не подозревал…

Я зажал голову руками, согнулся, закрыл глаза. А с обеих сторон:

— Писарь!

— Геддон!

Что, что вы хотите от меня оба? Почему я должен выбирать между теми, кого одинаково люблю?! Почему меня угораздило остановиться на распутье двух дорог, каждая из которых приведет меня к счастью или опрокинет в бездну безумия?

Почему я? Почему со мной?

Почему? Почему?!

Несправедливо это, неразумно. Так не должно быть!

Застучали сапоги — я открыл глаза и увидел, что Императора уже нет. Не дождался. Алис дотронулась до меня и, стиснув зубы от боли, попросила перетянуть рану. Я же несколько секунд стоял и смотрел на лестницу… а затем оторвал кусок рукава собственной рубашки и перетянул руку над раной, останавливая кровь.

— Он не справится сам, — сказала Алис, голос ее был спокойным, словно речь шла о рыбной ловле, — и поделом. Нельзя уподобляться капилунгам, которые охотятся на зайцев. Нужно быть при мозгах.

Над нашими головами что-то шумно взорвалось. Я вздрогнул, женщина за стойкой закричала, кинулась к выходу. Инель в дверях уже не было. Куда подевалась?

— Глупец, — сказала Алис.

— Надо идти к нему, на помощь.

Алис прижала раненую руку к груди:

— Стоит ли? Пусть попробует сам, раз взялся.

— Сейчас не время для сведения счетов. Мой господин очень долго охотился за Хиусом, я хорошо понимаю его стремление. Нервы не выдержали…

— Раз не выдержали, пусть сам и справляется, — ответила Алис зло, — это не причина размахивать мечом направо и налево. Я ему не слуга, чтобы бегать и помогать, когда он этого захочет.

Пол содрогнулся. Вместе с этим потянуло гарью, и с лестницы заструились вниз клубы черного дыма. Я умоляюще посмотрел на Алис. Что я мог сделать сам? Кинуться на второй этаж и погибнуть? Я не боец, а писарь. Алис задумчиво перевела взгляд на дым, застилающий ступеньки, сказала спокойным голосом:

— Ладно, побежали.

И мы побежали. Дым окутал ноги, второй этаж почти полностью скрылся в дыму. Темную, непроглядную пелену то и дело разрывали яркие всполохи огня. Трещали деревянные балки, огонь лизал стены, струился по потолку. Первая же дверь слева распахнулась, стоило приблизиться, оттуда выскочил полуголый мужчина с поросшей волосами грудью, в одних трусах и с большим круглым моноклем в глазу.

— Что происходит? Пожар? — завопил мужчина, пытаясь схватить меня за руку.

Я молча вырвался, побежал следом за Алис по коридору. А Алис словно знала, куда идти — шла прямо, не отвлекаясь на распахивающиеся двери. Мне навстречу выскакивали девицы в платьях и без, мужчины, подростки и совсем маленькие дети. Кто-то вопил, кто-то призывал сохранять спокойствие, кто-то громко кричал, что настал, наконец, Апокалипсис и что поделом всем нам. Я огибал их с все нарастающей уверенностью, что финалом нашего путешествия будет тело моего господина, лежащее на полу в гостиничном номере — обгорелое или нет, изуродованное, без головы или почти нетронутое, но уничтоженное изнутри каким-нибудь сильным заклятием.

Меч против магии.

Месть против жажды убивать?

Одно безумие против другого?

Что победит? Поспеем ли?

Алис вдруг резко свернула и скрылась в дверном проеме. Я задержался на мгновение, чтобы увидеть черную, обгорелую дверь, валящуюся у стены. Огонь еще блуждал по черным головешкам, но жрать там было почти нечего, и он постепенно перебирался на деревянные стены. Из дверного проема валил дым. Я зажал рот рукавом.

В комнате почти ничего не было видно. Я низко пригнулся, оглядывая пол, уверенный в том, что увижу лежащего Императора…

Из дыма вынырнула Алис. Свободной рукой она прикрывала рот и нос:

— Плохи дела! — бросила она, проходя мимо.

— Что случилось? Господин мертв?

А Алис уже выскочила из комнаты. Я бросился следом, нагнал ее у самой лестницы. Нас обгоняли люди, становилось невыносимо жарко, спину обжигал горячий ветер.

— Что случилось? Где Император? Он нашел Хиуса?

— На улице, — отозвалась Алис, — пока еще на улице.

— Что? Они выпрыгнули из окна?

— Откуда мне знать, выпрыгнули или нет. Факт в том, что они на мостовой. А вокруг собирается народ, понимаешь?

Первый этаж оказался охвачен пламенем. Стойка, за которой стояла женщина, полыхала. Дым вырывался сквозь распахнутую дверь и окна.

— Натворили дел… — прошептала Алис, почти бегом пересекая холл.

Глаза слезились от дыма. Я закашлял, согнувшись в три погибели. Ноги почти не слушались. Алис схватила меня за рукав, потащила к выходу. На мгновение яркий солнечный свет ослепил меня. Я кашлял и кашлял, не в силах разогнуться.

— Стоять! Не двигаться, черт бы вас побрал!

Ко мне кто-то подбежал. Не в силах поднять голову, я разглядел большие кожаные ботинки на шнуровке, темные брюки. В этот же момент ноги неизвестного поднялись в воздух. Горячим порывом ветра меня швырнуло на землю. Кто-то закричал — тонко, пронзительно.

Я упал, покатился, продолжая кашлять. Замер на спине — и увидел голубое небо, без единого облачка. Ярко-голубое. Как в детстве.

— Стоять! Или я за себя не отвечаю! — кричала Алис.

Я нашел в себе силы приподняться, опершись о плечо. Глаза все еще застилали слезы. Но я увидел, что происходит вокруг.

Здесь было полно стражей порядка. Люди с оружием, в кожаной обуви и темных одеждах окружали Алис, оттесняли зевак от мостовой перед гостиницей. Из окон гостиницы было пламя, из-под крыши вырывался черный густой дым. А еще я увидел Императора.

Мой господин лежал на мостовой — без сознания, или мертвый — его меч валялся рядом.

И Хиус.

Хиус тоже лежал рядом, без движения. На его теле блестели осколки стекла, словно облепившие тело мухи. Стеклом была усеяна его обгорелая лысина. Ухмылка рассекала лицо надвое.

— Не подходите! — закричала Алис, и я отвлекся.

Стражи кинулись на нее, Алис воздела руки к небу — и ослепительная вспышка накрыла мостовую. Я зажмурился, прикрыл глаза рукой — но свет все равно больно прожег веки.

— Я же предупреждала! — снова крик Алис.

Я встал, пошатываясь. Вокруг Алис теперь уже никого не было. Она держала перевязанную руку свободной рукой, и лицо ее исказилось от боли.

— Я долго не смогу так, — сказала она, глядя на меня, — беги, Геддон. Хоть ты останешься…

— Хиус мертв, — прошептал я. Слова не хотели выходить, получился какой-то невыразительный хрип. Я закашлял и повторил уже громче, — Хиус мертв, Алис!

Из дыма показались стражи. Они бежали в сторону Алис. Оказавшись достаточно близко, один размахнулся и со всей силы ударил женщину по лицу. Алис дернулась, запрокинула голову. Я увидел яркие брызги крови, сорвавшиеся в воздух с ее губ. И еще четверо стражей облепили ее, опрокинули на землю, стали вязать.

— Чертовка!..

— Магия у нее, с руками осторожнее!..

— Глаза ей прикройте, а то спалит! Накиньте что-нибудь, живее…

Двое стражей бросились и в мою сторону. Я не сопротивлялся, потому что не было сил. Меч выпал из моих рук, со звоном, на каменную мостовую.

— Стоять смирно! В случае сопротивления — бью на поражение!

В руках одного из стражей тоже был меч.

— Не сопротивляюсь я… — слова вылетали с хрипом и бульканьем, — я посмотрю только…

Мой господин. Жив или мертв?

Лежал, не двигался.

А вот Хиус… и глаза мои округлились от ужаса… Хиус шевелился. Осколки на его теле пришли в движение, осыпались с одежд. Вот поднялась к небу лысая, обгорелая голова. Я успел увидеть потрескавшиеся губы, широкий черный шрам на щеке, наполненные серебром глаза… Создатель моего мира наделил правителей такими же выразительными глазами…

А затем меня сбили с ног, навалились, придавили щекой к теплой мостовой. В нос дыхнуло запахом табака. Чей-то голос произнес в самое ухо:

— Не шевелись, понял?

— Уходите отсюда… — прохрипел я.

— Сейчас сам пойдешь! — грубо отозвались в ответ.

— Вы не понимаете… тот человек, обгорелый… он могущественный маг…

— Я всех магов в нашем городе знаю. И уж точно определю могущественного мага от вонючего попрошайки…

Голос оборвался на полуслове, и я застыл — лицом на мостовой — опасаясь даже вздохнуть.

Я приготовился к самому страшному.

И страшное настало.

Вдруг на улице стало безумно тихо. Так тихо, что я расслышал треск горящей гостиницы. Замер топот, замерли голоса и вздохи. Замерло движение вокруг. Сам воздух застыл, в ожидании…

Хватка держащего меня стража ослабла. Он вдруг издал ряд невнятных звуков и медленно сполз с меня, кулем рухнув на мостовую.

Я поднял голову, не решаясь подняться.

Мне кажется, я знал, что увижу.

Хиус стоял на дороге. Плащ его развевался на ветру, запутавшиеся осколки стекла сверкали на солнце. Руки его и обгорелое лицо были подняты к небу. Глаза закрыты. И воздух кружился вокруг него, вызывая к жизни маленький смертоносный вихрь. За его спиной были люди — и они застыли без движения. Их глаза… они оказались пусты.

Нет, только не это вновь!

Упавший страж, елозил ногами по земле, двигал руками, словно собирался куда-то уплыть. Из его рта тянулась тонкая белая нить слюны. Глаза под закрытыми веками бегали с невероятной быстротой.

Я уже видел подобное. В Столице. Когда всего за сутки сотни тысяч человек стали безумцами.

Неужели у Хиуса, у того существа, которое сидит в голове вайши, хватит сил уничтожить и этот светлый город?

— Нет, не надо! Нет!!

Кто-то завопил совсем рядом, я вздрогнул, обернулся.

В воздухе стоял напряженный запах гари. За спиной трещала гостиница, пожираемая огнем. Пламя било из окон на первом и втором этаже, а вместе с пламенем — густой черный дым.

Алис лежала на земле, закрыв голову руками. Возле нее катался мужчина в широких трусах синего цвета. На левой ноге болтался тапочек. Мужчина сжимал ладонями виски и вопил так, словно у него вот-вот должна была лопнуть голова. Несколько стражей, скрутивших Алис, оказались раскиданы в стороны. Тут невозможно было догадаться, кто — Алис или Хиус — помогли людям разлететься, точно игрушечным солдатикам. Еще несколько людей бесцельно бегали поблизости, тряся руками и болтая головами. Все они вопили, хрипели, стонали — сходили с ума! Становились безумцами!

Я нагнулся, поднял меч, повернулся к застывшему Хиусу. Вокруг его ног медленно кружились куски мостового покрытия.

Я сделал первый шаг.

Почему проклятие Сумрачного Ловкача не действует на меня? Почему я не сошел с ума, как мой сын и сотни других знакомых?

Почему некоторые люди остались разумными?

Потому что в моей крови есть кровь от Императоров. А, значит, во мне есть сила, способная побороть мага. Я не так силен, как мой господин, но попытаться стоит. О, да, стоит.

Я сделал второй шаг. Каблук утонул в отверстии на месте куска покрытия.

Хиус медленно опустил голову. Полные серебра глаза смотрели на меня. Сквозь меня. Серебро лилось из зрачков двумя тонкими струйками, стекало по щекам, огибало уголки губ и капало с подбородка на землю. Хиус улыбался той самой безумной улыбкой от уха до уха, за которую его и прозвали Ловкачом.

А как зовут его безумцы? Господином? Владыкой? Или, может быть, Хозяином? Кого он из них лепит? Верных псов? А псы, которые не хотят становиться слугами? Что становится с ними? Может быть, я и есть тот самый пес, который из отчаяния, из противоречий, раздирающих душу, отказался падать перед Хозяином на колени? И он отверг меня? Не сделал своим служакой?.. И я остался разумным существом…

— Не надо! Не подходи, — произнес вдруг Хиус, не открывая рта. Звуки лились из ниоткуда, из воздуха.

Чтобы не смотреть в его глаза, я перевел взгляд на его лоб. Ведь где-то там скрывается паразит, уничтоживший разум великого вайши.

— Почему не надо? Я не намерен смотреть, как ты уничтожаешь еще один город!

— Уничтожаю? — Хиус улыбнулся еще шире, разлепляя губы, из-за которых показались белые ровные зубы, — нет, на уничтожение сил уже не хватит. Так, побаловаться немного решил…

Его руки пришли в движение. Воздух закружился, булыжники у его ног взмыли вверх и молниеносно полетели в мою сторону. Я отшатнулся, меня оглушило мощным ударом. Едва не потеряв опору, я сделал несколько шагов назад.

— Вынудили меня вы, — произнес голос паразита.

— Ты бы и без нас начал здесь все разрушать.

— Ой ли?

— Нам все рассказали про тебя, вайши.

— Не надо называть меня так! — голос резко сорвался на визг, — я не вайши. Я другой. Вайши больше нет. Есть повелитель мира!

За спиной Хиуса пробежало два человека. Густой черный дым от гостиницы окутывал все вокруг.

Я задыхался.

Но, тем не менее, сделал еще несколько шагов.

— Где вайши? Она привела вас сюда? Мелкая неурядица! Я так и знал, что от нее добра не жди! Надо было уничтожить ее в верхнем мире, пока была возможность!

Краем глаза я заметил движение. Из дыма выскочил страж. Голова его болталась из стороны в сторону, изо рта брызгала слюна. Он хрипел, вытянул руки со скрюченными пальцами, глаза его вываливались из орбит. Страж успел стянуть с себя рубашку, оставшись в черной майке без рукавов, прежде чем заметил меня и бросился вперед.

Я увернулся, почувствовав острую боль в боку. Страж неловко затормозил, споткнулся и уткнулся носом в мостовую. В том, что он превратился в безумца, сомнений у меня не было. Уже не было. Этот город сойдет с ума раньше, чем сядет солнце.

И я побежал на Хиуса.

Голос в моей голове засмеялся. Хиус откинул голову назад, рот его раскрылся, и серебро брызнули между зубов в воздух.

— И ты на что-то надеешься?

— О, конечно! — из-за спины Хиуса вырос Император.

На секунду я замер, пораженный увиденным. Время замедлило свой бег, может быть специально для меня, чтобы я смог разглядеть невероятное, а, может, все это происходило только в моей голове.

Обгорелый, лысый Император со шрамом, рассекающим лоб, был невероятно похож на Хиуса — такого же лысого и обгорелого, с кровавыми шрамами и разбитым носом. А еще у обоих были яркие, наполненные серебром глаза.

Бог делает людей по своему образу и подобию?

А подмастерье, создающий мир, способен ли наделить своими чертами тех, кто будет этим миром править?

И в следующее мгновение Император нанес удар.

Хиус успел сориентироваться, прыгнуть в сторону — булыжники попадали на мостовую, и поток осколков стекла посыпался вокруг, бросая блики в воздух — но меч моего господина достиг цели. Левая рука Хиуса отделилась от тела в районе локтя. Раздался звук рвущейся ткани, брызнула кровь.

Хиус закричал! Голос в моей голове закричал с утроенной силой!

Я бежал, не в силах остановиться, и, подбежав, тоже нанес удар.

Хиус попытался защититься, выставив вперед уцелевшую руку, и мой меч рассек ее надвое, между средним и безымянным пальцем. Вытаращив глаза, я наблюдал, как одна половина шмякается на мостовую, а из второй брызжет прямо мне в лицо кровь, вперемешку с серебром.

Его кровь — полна серебра!

— Я нашел тебя! Нашел! Не уйдешь! — подбежавший Император взмахнул мечом и подсек ноги Хиуса.

Тот кричал, не переставая. Кровь хлестала из ран, заливая мостовую. За нашими спинами трещала и ломалась гостиница. Воздух сотрясся, нас накрыло густыми клубами непроницаемо-черного дыма. Волной горячего воздуха меня опрокинуло на землю, протащило по камням. Я содрал кожу на лице, и кровь залила мои глаза. Где-то со звоном вылетел меч.

А за спиной все рушилось. Еще через мгновение меня осыпало горящими головешками. Что-то металлическое, раскаленное докрасна, упало совсем рядом, обдав невероятным жаром. Я покатился, закрывая голову руками. Земля подо мной вспухла, покрытие потрескалось, взлетели в воздух черные куски. Кажется, загорелись волосы…

И я остался лежать в клубах дыма, кашляя и задыхаясь. Лежал, пока ветер не стих и дым немного не рассеялся.

Затем я встал и увидел Хиуса.

Вернее, это был уже не Хиус, а груда порезанного мяса.

Ветер и взрывная волна оттащили его в сторону, оставив на мостовой неровный кровавый след. Кусок правой руки торчал вертикально вверх.

Возле Хиуса сидел мой господин.

Я побрел к ним, не чувствуя ног. Дома по обе стороны дороги выплывали из тумана. В окнах не было стекол, кое-где прямо из стен были выбиты кирпичи. Тихо было вокруг, безлюдно. Те, кого Хиус не успел обратить в безумцев, притаились за разбитыми окнами, не решались выглянуть.

Интересно, а пожарные в этом городе существуют?

Гарь забивалась в нос, хлопья пепла летали в воздухе, словно черный снег в середине лета. Под ногами хрустели головешки. Я посмотрел наверх, и не увидел ничего, кроме черного тумана, затянувшего небо. Сквозь туман едва проглядывало солнце — такое милое еще утром.

Впереди, в темноте, раздавался треск пожара, и то и дело вспыхивало пламя — пожар перекинулся с гостиницы на близлежащие дома. Но никто не бежал их тушить. Люди либо убрались отсюда подальше, либо не понимали, что происходит.

Я сделал несколько шагов и остановился.

В тишине я различил тихое бормотание, перешептывание двух голосов.

Один голос я узнал сразу — голос моего господина.

А второй? Тихий, сбивчивый, торопливый? Неужели паразита?

— Был ли смысл в твоем мире? — говорил паразит, — шаблон, калька с других миров. Люди рождаются, люди умирают и ничего больше. Стоят дома, строятся дороги, начинаются войны, заканчиваются войны. По ночам спят и занимаются сексом, по утрам ходят на работу. Обычная муравьиная суета.

— Это был мой мир, — отвечал Император. Голос его звучал устало и тихо. Он говорил так, словно слова вырывались из горла против его воли. В словах чувствовалось желание уйти. Но почему-то он не уходил.

— Это был и мой мир тоже, — отвечал паразит, — Хиус создал его. Начертил на бумаге, запустил механизмы, которые нам не понять. Может быть, он даже применил магию. И в результате появился мир, в котором нет магии, мир, в котором семь столетий правят Императоры. Обрезанный мир. Лишенный самого лучшего, что есть в Цепи Мироздания.

— Он мне нравился.

— Я всего лишь хотел дополнить его. Я вернул в мир магию.

— Ты уничтожил Империю.

— Не я уничтожил ее, а Хиус. Лишенные магии люди попросту сошли с ума, когда серебро проникло в их сознание. Тут уж я ничего поделать не мог. Бей Хиуса, руби его, поделом ему. Телесная оболочка вайши так же ненавистна мне, как и тебе. Я желал лишь добра.

— Не может этого быть. Ты уничтожил все, что у меня было. Мои желания и помыслы разрушены из-за тебя. У меня нет будущего.

— Чушь, — возразил паразит, и я вздрогнул. Голос опутывал мое сознание, как паутина. Я поймал себя на мысли, что стою и слушаю, разинув рот. Голос не давал мне двигаться. Голос заставлял слушать.

— Чушь, — повторил паразит, — будущего не было в твоем мире. У недоделанного мира — какое будущее? Во всей Цепи Мироздания каждый мир содержит в себе кусочек магии. А как же вы? Огороженные от остального мира! Империя без магии! Чего вы добились за семьсот лет? Не надо говорить, что ты все потерял, если ничего, по сути, не было.

— Я собирался…

— Возможно, — мягко прервал паразит, — благими помыслами… мой друг. Теперь все по-другому. Я принес в твой мир магию. Те, кто смог принять ее, остались в живых. Их немного, но они есть. И они бродят по опустевшим дорогам, по безлюдным городам и ждут. Кого? Своего повелителя. В твоем мире теперь есть магия, а значит, у твоей Империи есть будущее. Нужно вернуться туда и начать жизнь сначала…

— Это ложь? — в голосе Императора скользнула едва уловимая надежда. Он очень надеялся, чтобы это была не ложь.

И я надеялся. Не знаю почему, но надеялся. Голос завораживал, этому голосу неожиданно захотелось доверять.

— Нет. Я не вру, — голос паразита оставался спокойным, — как я могу врать тебе, Императору? Хиус создал тебя по своему образу и подобию. Ты заметил сходство? Я любил Хиуса. Также я смогу полюбить и тебя. Тебе нужно вернуться в Империю и начать строить новый мир. Там будет гармония и братство. Там исполнятся все твои мечты…

Внезапно наступила тишина. Паразит замолчал, дав слово Императору. За мгновение до того, как мой господин задал вопрос, я вдруг понял, чего хочет паразит. Он хотел именно вопроса. И тот прозвучал.

— Но как мне вернуться обратно? Я же здесь, в другом мире…

И паразит ответил незамедлительно, без паузы, заготовленную фразу:

— Я смогу отправить тебя туда. Сидя в теле Хиуса я многому научился. Я не Странствующий, но тоже могу неплохо прыгать по мирам.

— И ты отправишь меня?

— Да. Отправлю…

Кто-то взял меня за запястье. Я вздрогнул, попытался выдернуть руку из цепкой хватки, обернулся… и увидел Алис.

О, боги! Ее лицо было сплошь покрыто черной коркой сажи. Губы разбиты. Левый глаз распух и почти закрылся. Пепел засыпал седину, окрасив волосы в единый цвет.

Я охнул: рядом с Алис стояла Инель, целая и невредимая. Только большие глаза оказались наполнены слезами.

— Алис!..

Она резко прижала палец к губам и указала на сидящих. Император не видел нас, он сидел спиной. А Хиус… вряд ли он мог что-нибудь видеть.

— Нужно забрать его, пока не поздно, — одними губами шепнула Алис.

— Что?.. Почему?

— То, что говорит паразит — ложь, — шепнула Алис.

Со стороны сидящих раздался тяжелый вздох.

— Открой мне себя, — произнес голос паразита, — открой свое сознание, Император, чтобы я смог войти. Только так я смогу помочь тебе вернуться в твой мир.

Остаток руки, вытянутой вверх, дрогнул. Хиус вздохнул.

И в этот момент я вдруг понял, что происходит.

— Пока я бесплотен, я не смогу тебе ничем помочь… — говорил паразит.

Я направился к ним, к Императору. Инель и Алис обогнали меня. Алис первая схватила Императора за руку и с силой потянула назад. Император не сопротивлялся, он словно спал наяву — позволил потянуть себя, упал на спину, перевернулся, посмотрел на нас. Глаза его оставались стеклянными. Тут подоспел и я. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Хиус еще жив. Единственный уцелевший глаз светился злобой и смотрел на меня. Распухшие губы шевелились, выталкивая вместе со словами бурую кровь.

— Убирайтесь!

Я схватился за голову и застонал, не в силах удержать чудовищную боль.

— Убирайтесь!

Вопль паразита проник в голову, заметался в сознании, дергая нервы, причиняя невыносимые страдания! Я упал на колени, больно ударившись о булыжник. Тело Хиуса задергалось.

— Зачем вы пришли сюда! Вайши! Ненавистная вайши! О, если бы я воспользовался моментом в тот день!..

Я упал на бок, видя, как Алис, обхватив Императора, словно младенца, тащит его подальше от дергающегося в предсмертных конвульсиях Хиуса. Черный дым цеплял ее за подолы платья, кутался в ногах и растрепанных волосах.

— О, мой господин! Открой свой разум! Впусти меня! Я позволю тебе строить новую Империю! Ты станешь всесильным! Ты сможешь осуществить все свои мечты!

Паразит кричал и кричал, разрывая мое сознание.

Вместе с паразитом закричал и Император. Страшно закричал, безумно. Задергался в руках Алис, но женщина прижала его к земле, и что-то тихо шептала, приблизив потрескавшиеся от жары губы к самому уху.

— Пустите меня! — кричал мой господин, — пустите, мне надо вернуться! Я не успел многого сделать! Я не успел… Я не…

Инель подбежала к Хиусу, опустилась перед ним на одно колено и осторожно дотронулась рукой до его застывшего лица.

— Стой! Не трогай меня, вайши! — крик паразита перешел в болезненный вопль, — не прикасайся! Ты достаточно натворила и в другом мире! О, если бы я только знал! Если бы я мог только подумать, что произойдет!..

И вдруг где-то в воздухе, а быть может в моей голове, раздался еще один голос. Тихий, детский голосок:

— … ты достаточно натворил, Хиус…

Инель подняла вверх руки, ладонями друг к дружке. Между ладоней зародился и разросся ослепительный сверкающий шар.

Вопль Хиуса перерос в пронзительный, непрекращающийся крик. Император задергался вновь, и Алис уже не справлялась. Продолжая зажимать уши руками, я поднялся и побрел к ним. Земля катилась передо мной, перед глазами все плыло. Я не видел, что произошло за моей спиной. Я не стал оглядываться.

Крик оборвался внезапно, и накатила тишина, словно только и ждала подходящего момента. В одно мгновение уши словно заложило ватой. За спиной раздалось тихое потрескивание, запахло жареным.

Я не стал оборачиваться и на этот раз, а пошел к Алис.

Император обмяк, и лежал без сознания. Только глаза бешено бегали под веками.

— Он в порядке?

— Я не знаю, — сказала Алис, — я не уверена…

Подошла Инель. Даже в этот момент я не смог заставить себя повернуться и посмотреть, что осталось от Хиуса. Я смотрел на вайши в теле девочки. А потом задал ей тот же вопрос:

— Мой господин в порядке?

Инель тихо покачала головой.

«Надо торопиться», — было написано на том месте, где раньше была выложенная булыжниками мостовая. Теперь здесь остались лишь редкие камни и много утрамбованного песка. Инель написала:

«Я не уверена, что паразит не успел перебраться в сознание твоего господина. Нужно срочно перетащить тело в Обитель магии»

— Обитель магии? — я таких названий не слышал никогда.

«Это место, где обычно собираются верховные жрецы города. Скопление магических дуг. Обычно Обитель стоит в центре города, и это самое высокое здание. Нужно ориентироваться по шпилям… И нужно торопиться».

— Ты сможешь вылечить его?

Инель не ответила, пошла сквозь клубы черного дыма. Прежде, чем она растворилась в дыму, мы с Алис подхватили Императора и потащились следом.

Неожиданно дым рассеялся, мы вынырнули навстречу яркому дневному солнцу. Я сощурился, протер глаза тыльной стороной кисти. В воздухе витал запах гари, першило в горле, за спиной трещал огонь — там горели деревянные дома.

Чуть впереди стояла Инель и указывала на что-то пальцем. Я пригляделся и разглядел высокий блестящий шпиль, конец которого исчезал в голубом небе.

— Нам туда?

Инель кивнула и показала жестом, что, мол, надо торопиться.

Мы стояли в центре дороги, по бокам высились жилые дома, магазины. Слева от меня огромная вывеска гласила: «Булочная». Двери ее были открыты, но людей не наблюдалось. Людей вообще не было видно. Словно город взял и вымер в одно мгновение.

— Куда все подевались?

— Боюсь, у Хиуса хватило сил натворить что-нибудь этакое…

Я не ответил, а перед глазами стоял мертвый город Шотоград, и безумцы, сидящие посередине дороги, замерзающие, голые…

— Давайте быстрее…

Мы свернули с дороги на тротуар, поспешили в тени домов, несколько раз свернули. Я старался не терять из виду блестящий шпиль, да его было хорошо видно откуда угодно.

Город молчал. Нас встречали открытые двери, распахнутые окна, брошенные телеги. Лишь лошади были настоящие, живые, стояли и нетерпеливо цокали копытами по мостовой, словно хотели выразить свое недовольство тем, что их вот так взяли и бросили.

Чем дальше мы уходили от центра пожара, тем сильнее накатывало на меня отчаяние. Я так надеялся, что со смертью Хиуса придет облегчение — а оказалось, что совсем нет. Смерть Хиуса принесла страх. Страх перед будущим. До этого момента жизнь моя была подчинена одной цели — следовать за Императором и записывать все, что происходит с нами. А Император искал Хиуса. Значит и я искал Хиуса. Но вот мы нашли его, и убили. И Император висит без сознания, словно мешок картошки, на моем плече. А если он не придет в себя? Что я буду делать? Кем я стану? Как дальше пойдет моя жизнь?.. И холодок страха бежал по затылку, потому что неизвестное всегда страшит многим больше…

Наконец, мы свернули с улицы и выбежали на широкую площадь, в центре которой стояла Обитель магии. Огромное здание на сотню метров в ширину сверкало зеркальными стенами. Лучи солнца отражались от его поверхности и брызгами разлетались по площади, превращая каменную мостовую в покрытую дрожащею рябью сверкающую поверхность. Словно мы оказались на берегу сказочного моря, того самого, в которое опускается на ночь уставшее солнце.

Я невольно задрал голову к небу, но не увидел вершины Обители. Стеклянные стены терялись высоко в небе, постепенно сужаясь, приобретая форму сверкающего шпиля.

— Нам туда? — спросила Алис.

Инель кивнула.

— Там мы сможем… вернуть моего господина?

Инель пожала плечами, но улыбнулась, подавая надежду. А потом сделала движение руками, словно собиралась нырнуть…

Нырнуть в другой мир. В наш мир.

Император зашевелился, пробормотал что-то невнятное, и снова обмяк на наших плечах. Из раны, рассекающей его лоб, пошла кровь.

— Надо торопиться! — воскликнул я, — быстрее! Время уходит!

Быстрыми шагами мы пересекли площадь. По мере того, как мы приближались к Обители, здание становилось все больше и больше. Вот скрылось солнце, мир окрасился в серое, широкая тень легла за нашими спинами. Стеклянные стены уже не играли бликами, оказалось, что здание собрано из тысяч зеркал, закрепленных металлическими основами. И в каждом отдельном зеркале отражались мы — маленькая девочка, идущая впереди, пожилой мужчина и женщина с покрытыми пеплом волосами, несущие обмякшее обгорелое тело…

Затем я увидел двери — широкие деревянные двери, распахнутые настежь. Двери тоже были зеркальными, а в проходе зияла непроглядная темнота.

— Раз здесь есть Обитель магии, значит должны быть и маги… — пробормотала Алис, — не могли же люди просто так взять и раствориться?..

И тут, словно в ответ, за нашими спинами раздались крики. Я обернулся и с ужасом увидел людей.

Обнаженных людей.

Их было сотни. Они возникали словно из ниоткуда, выныривали из узких проходов, выскакивали из окон домов, из магазинов, из улочек и переулков.

И все они высыпали на площадь перед Обителью магии.

Я столько раз видел безумцев, что мне не составило труда понять, кто бежит по нашему следу.

— О, нет, — простонал я, — только не это.

Хиус успел. Быть может, он заразил не весь город, но… но безумцы все прибывали и прибывали.

Некоторые срывали с себя одежду на бегу, другие оставались в брюках или платьях. Но большинство оказались полностью обнаженными.

И все они бежали в нашу сторону. Молча, не толкаясь, словно зная единую цель, они направлялись к нам.

— Бежим! — закричала Алис, вскинула руки, и из ладоней ее вылетело ослепительное голубое пламя.

Огонь врезался в приближающихся безумцев, отшвырнул нескольких назад. В одно мгновение люди вспыхнули, как спички. По площади разнесся вой боли.

И мы побежали.

Двери Обители были уже совсем близко. Открытые, с непроглядной темнотой… Времени не было думать, что скрывается за этой тьмой. Надо было бежать туда — там единое спасение от посмертного проклятия Хиуса!

— Как только забежим, кидаем Императора и захлопываем двери, понял? — на ходу закричала Алис.

Я кивнул — сил не было отвечать, я задыхался. Мое дыхание сорвалось на хрип, сердце гулко билось в ушах. Но даже сквозь этот сплошной гул, забивший мою голову ватой, я вдруг с особенной четкостью расслышал тихий, но пронзительный свист…

Инель, бегущая впереди, вдруг сбилась. Ноги ее заплелись, она свернула в сторону, упала и покатилась по земле… Я застыл, как вкопанный. На камнях остался красный след крови.

Инель лежала без движения, на спине. Глаза ее, широко открытые, смотрели в голубое небо. Из шеи, чуть ниже подбородка, торчало цветное оперение стрелы.

Алис закричала — пронзительно и страшно:

— Откуда это?! Изнутри?!!

Из-за наших спин ей ответили безумцы — диким ревом и хохотом. Они приближались, я чувствовал, как дрожит земля под их ногами.

А потом я увидел людей впереди.

Из темноты в дверном проеме показались люди. Три человека с луками наперевес. Взгляд их не предвещал ничего хорошего… но это был взгляд не безумцев, а нормальных людей.

И это они убили Инель.

— Бежим! — Алис сделала первый шаг, но я застыл, не в силах двигаться.

Я не мог бежать вперед — люди смотрели на нас и не опускали луков. Но не мог я бежать и назад — за спинами настигали безумцы.

Я застыл, чувствуя, как отчаяние охватывает все мое сознание. И я не сопротивлялся ему.

Так значит, все?

Значит, здесь я и закончу свое повествование?..

Один из людей впереди выстрелил. Стрела со свистом пронеслась мимо, за наши спины. Я видел, как человек выругался, полез за следующей стрелой.

Крики и улюлюканье за спинами приближалось.

— В сторону! — завопил я Алис, — бежим в сторону!

— Надо в Обитель! Нам надо туда! — словно обезумев, закричала Алис и потянула Императора на себя.

— Нет! Там мы погибнем! Инель застрелили, понимаешь? Они застрелили!! Там люди, которые думают, что мы тоже безумцы!

Они думают, что мы уничтожили их город. И они правы. О, как они правы!

Люди в дверном проеме выстрелили одновременно. Я бросился в сторону, отпуская Императора. Одна из стрел обожгла щеку ледяным наконечником, оглушила свистом. Я упал на камни, сдирая кожу с ладоней. Завопил от боли, но моего крика не было слышно от воплей за спиной.

Боль обожгла не только кожу. Она коснулась и сознания. И в мозгу вдруг вспыхнули, словно выжженные огнем, воспоминания.

Говорят, перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь.

Я вспомнил многое. И — самое важное тоже вспомнил!

— Алис! — закричал я, — Алис, прочти то заклинание!! Заклинание левитации из книги! Мы сможем улететь! Мы поднимемся в небо! Я хочу улететь!

Я не знал, слышала ли она меня. Рев за спиной нарастал. Земля дрожала, булыжники ходили ходуном. Люди в дверном проеме выскочили и стали лихорадочно закрывать двери.

Я слышал крики, я слышал рев, я слышал вопли и хохот безумцев.

— Я хочу летать! — закричал я, деря голосовые связки, — позвольте мне взлететь!

Пусть я улечу под самые облака! Пусть холодные ветер унесет меня на самый край земли! Пусть я уже никогда не увижу земли! Но я хочу оказаться подальше отсюда! Позвольте мне взлететь!

Потом я увидел перед собой чью-то ногу в большом черном ботинке. Ботинок надвигался медленно, но я не мог от него увернуться. Все происходило словно во сне. Удар пришелся о челюсти. Я услышал, как что-то звонко хрустнуло внутри моей головы, а затем потерял сознание…

Я очнулся оттого, что кто-то сидел у меня на животе.

Я открыл один глаз.

Серый голубь прохаживался по мне и деловито пробовал на вкус одну пуговицу за другой.

Я поднял глаза вверх и увидел голубое небо.

Я посмотрел вниз и увидел под собой землю.

Далеко внизу.

А меня ласкал теплый ветер, теребил волосы, забивался под рубашку, в штаны, пытался стянуть ботинки.

Голубь вспорхнул и улетел ввысь.

Я поднял одну руку, взмахнул ею, словно крылом, и перевернулся на живот.

Да, я летел. Высоко-высоко над землей.

Подо мной раскинулся город, тот самый, в который мы принесли смерть и разрушение. Каким великолепным он казался еще вчера, а сейчас…

Столпы черного дыма поднимались от горящих зданий, крутились клубами, застилали небо. Рыжий огонь тянул свои языки следом, но не дотягивался и от злости пожирал все вокруг себя. Город превращался в руины.

Я увидел высокую башню из стекла и вспомнил, что это Обитель магии, и именно туда мы направлялись, чтобы вылечить моего господина. Вокруг Обители рассыпались, точно муравьи, люди. Одни сражались с другими. Безумцы уничтожали разумных…

Я повернул голову и увидел сначала Алис, потом молодого Императора.

Женщина плыла рядом, смотрела на меня. Пепел слетал с ее волос и серой струйкой вился позади, растворяясь в воздухе.

Император оставался без сознания. Его тело болталось в воздухе, словно это был не живой человек, а тряпичная кукла. Алис приходилось поддерживать его, чтобы Императора не унес ветер.

Я хотел спросить: он живой?

Но челюсть словно онемела. Я дотронулся до нее рукой и обнаружил перелом — нижняя челюсть ушла внутрь, передних зубов как не бывало. Из скулы торчала кость. Но боли не было. Может быть, моему телу и так чересчур досталось, нервы попросту отключились. Хотелось в это верить. Ой, как хотелось.

Алис открыла рот, и что-то произнесла, но ветер унес ее слова прежде, чем я успел их расслышать. Но Алис улыбалась. А значит, все было хорошо.

Главное, что мы остались живы.

Алис махнула рукой. Ветер обхватил меня, и мы медленно поплыли над городом. Я смотрел вниз и видел людей, бегущих по улицам, видел пожар, видел клубы дыма, видел смерть и разрушение, которое принесли мы.

А осталось ли во мне чувство вины? Вот в чем вопрос.

Затем город закончился. Мы оказались сначала над зелеными полями, до которых еще не успели добраться безумцы, затем начался лес, а потом уже мы начали снижаться.

Приземлились мы где-то в середине леса, на удобной поляне, которую вокруг обступили могучие деревья, а сама поляна казалась красной от ягод.

Ветер уложил меня на траву, нежно обнял на прощание и умчался. Рядом улегся Император, а Алис тотчас вскочила на ноги и подбежала ко мне.

— Ты в порядке? О, Дева В Белом!

Ее нежные пальцы ощупывали мое лицо, дотрагивались до сломанной челюсти, ласкали подбитый глаз. И от ее пальцев исходила такая нежность, что боль и не думала приходить, а забилась в самый дальний уголок моего сознания.

И одна только мысль пульсировала в голове: я жив! Я жив! Я жив!

Мы взлетели. Алис услышала меня и вспомнила о заклинании!

А значит, мы живы!

Мой господин! Как он!

Я сел, сдерживая тошноту. Голова кружилась, а перед глазами все плыло.

Алис обняла меня нежно, гладила руками спину. Я тоже обнял ее, и левое плечо отозвалось тихой болью.

— Все в порядке! — шептала Алис, — все будет хорошо. Раз уж мы выбрались оттуда, то здесь я тебе точно не позволю умереть.

В горло словно натолкали горячих угольков. С глотком пришла боль. Я поморщился, отстранил Алис и указал на Императора. Мой господин все еще оставался без сознания. Он дышал, глаза под веками бешено бегали из стороны в сторону. Но надолго ли? Сколько он так протянет?

— Думаю, пока с ним все будет в порядке, — прошептала Алис, — я не знаю точно, мне нужно будет подумать… Инель хотела, чтобы мы отвели Императора в Обитель магии, но мы не успели. Все может быть, все…

По щекам ее потекли слезы. Я прижал ее к себе, несмотря на зарождающуюся во всем теле боль.

Я хотел сказать: все будет хорошо.

Я хотел сказать: не беспокойся, мы живы, и это главное.

Я хотел сказать: хуже уже не будет.

Но я не мог говорить, слова застревали в горле. Да и можно ли врать человеку, которого любишь?

— Мне казалось, что стоит найти Хиуса, и моя боль пройдет, — прошептала Алис, — я вела себя, как девчонка. Месть закрыла мне глаза на окружающий мир. Я думала, что смерть за смерть — верное решение. Я совсем забыла, что любая смерть, даже самого злого человека на свете, принесет лишь следующие жертвы. У смерти не бывает конца, смерть есть продолжение зла на этом свете. Если бы я подумала об этом раньше… Инель и Шиджилл были бы живы…

Я хотел спросить: что было бы?.. но Алис продолжила:

— Мне надо было остановить вас, отговорить идти дальше. Твоему господину следовало бы вернуться в Империю и начать новую жизнь. Он многое потерял, но он мог бы и многое найти. Но нет, я лишь подстегнула вас своей жаждой мести. Я, женщина, указала вам дальнейший путь. Я привела вас к гибели.

Я погладил ее по спине, не имея возможности возразить. Слова распирали мое горло, жгли мою душу. Но я не мог говорить — и горячие слезы брызнули из глаз помимо моей воли.

А со слезами накатила боль, и горячим обручем сдавило грудь. Я содрогнулся от боли, застонал, Алис испуганно подхватила меня, но не смогла удержать — и я упал в траву, глядя на яркое солнце и голубое небо.

Вокруг, наверное, пахло свежестью и лесом, но нос мой был забит кровью.

Вокруг, наверное, щебетали птицы, но уши мои заложило.

Вокруг, наверное, играла всеми красками жизнь, но жизнь моя стремительно покидала тело…

Письмо N

Здравствуй, любимая.

Только вчера я писал тебе письмо, где рассказал, что произошло с нами за последние несколько дней. Теперь ты знаешь, что случилось с Бородачом и Инель. Знаешь, кто такой Ловкач и что это за паразит поселился в его сознании. Я тороплюсь написать тебе еще, ведь я не знаю, что ждет нас завтра.

Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я не смог пока прийти к тебе, а остался на этом свете вместе с Алис.

Да, ведь я был на самом краю смерти. Мне сломали челюсть, у меня был закрытый перелом руки, сместилось два позвонка на шее. Еще бы чуть-чуть и меня бы парализовало навсегда.

Алис меня выходила. Не знаю как, я почти двое суток валялся без сознания, но когда пришел в себя, уже смог двигаться. Наверное, Алис прибегла к книге заклинаний. Она прихватила ее с собой из нашего мира, а теперь постоянно изучает заклинания, практикуется в лесу. У нее хорошо получается.

Я многое хочу рассказать тебе, ведь ты многое пропустила. Мыслей целый ворох, и все они просятся на бумагу. Истосковавшаяся по письму рука просит еще и еще.

Как только я начал ходить (а случилось это два дня назад), я первым же делом спросил у Алис, можно ли пойти в город и раздобыть бумагу и ручку. Моя сломанная челюсть будет заживать еще долго, я не могу разговаривать, поэтому исписал ветками половину поляны. Алис ответила, что может сходить в город и выяснить обстановку.

Я писал тебе о том, что произошло в городе. Идти туда теперь опасно, мы не знаем, кто взял вверх — безумцы или уцелевшие жители. В любом случае, для этого города мы принесли только зло, мы прокляты. Нам больше нет места ни среди нормальных людей, ни среди безумцев.

Но Алис все равно пошла в город, ради меня. И она принесла много бумаги и ручек, так, что мы смогли нормально общаться с ней, а я смог написать тебе эти письма…

Ситуация в городе непонятна. Алис не видела жителей, но слышала стрельбу и крики. Город продолжает гореть, и некому унять пожар. Над городом висит черный смог, закрывая небо. Даже здесь, далеко в лесу, тянет горелым, а ветер иногда приносит черный пепел.

Алис вошла в город ночью, пробралась в ближайшие дома и взяла столько вещей, сколько могла унести. Теперь у нас есть спички, есть котелок и нож. У меня, как я писал ранее, есть бумага и ручки.

Алис соорудила два шалаша из веток. Пока еще тепло, и спать там удобно, но от дождя и холода они вряд ли спасут. Алис хочет выбраться на днях в город и найти брезент и какие-нибудь материалы, чтобы соорудить настоящее жилище.

Пока мы живем в лесу. Я еще очень плохо хожу, и работник из меня никакой. Я не хочу задумываться, что будет, когда я выздоровею. Хочется надеяться, что мы с Алис и Императором отправимся в другой город, не охваченный безумием, и сможем зажить там новой жизнью.

Каждую ночь мне сниться Инель. Она была не просто хорошей вайши, деканом Университета Магии из далекого мира. Она была Странствующей. А, значит, она была последней надеждой на возвращение в наш мир.

Алис говорит, что нельзя терять надежды, что в этом мире еще есть Странствующие, и что мы их обязательно найдем, если захотим вернуться, но я ей мало верю. Бородач в свое время рассказывал, что Странствующих почти не осталось, а между мирами могут странствовать только они, вайши, да Ловцы. Но найти Ловца в этом мире? Мне кажется, что я слишком много мечтаю…

Пока мы с Алис не решаемся рассказать друг другу о наших мечтах и желаниях. Наши разговоры схожи в одном — мы хотим отправиться в город и перенести Императора в Обитель магии. Алис нашла в книге нужные заклинания, она верит, что сила магических дуг, которые сосредоточены в Обители, помогут ей полностью вылечить моего господина.

Я тоже в это верю.

Но пока я еще очень плохо хожу, а Император лежит без сознания. Мы кормим его через трубочку, поим и обмываем.

Прошло уже пять дней с тех пор, как аморфное существо, сидящее в разуме Хиуса, попыталось перебраться в сознание моего господина. Никто из нас не знает, получилось у него или нет. Сам Император сказать не может, он лежит с закрытыми глазами у костра, дыхание его ровно, руки сложены на животе.

А я боюсь.

Я боюсь представить, что будет, если мы не успеем отнести моего господина к Обители магии.

Я боюсь проснуться среди ночи и увидеть, что Император сидит у потухшего костра и ухмыляется.

А глаза его полны

серебра.

КОНЕЦ

Май-декабрь 2006