"Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря" - читать интересную книгу автора (Каммингс Вайолет М)

Глава 2 ДАТИРОВКА СВИТКОВ

Сколько лет Свиткам? Если, как утверждают некоторые эксперты, они относятся к Средневековью, то тогда они, очевидно, не имеют никакого отношения к происхождению христианства. Если они относятся ко II или III в. н. э., то их связь с христианством не имеет существенного значения. Если же они были написаны в те века, что непосредственно предшествовали христианской эре, то тогда они могут изменить преобладающее представление о раннем христианстве.

Все это было очевидно ученым богословам с самого начала. Как только стало известно, что в одном из Свитков описана организация общины, напоминающей первые христианские церкви, а в другом говорится об Учителе Справедливости, мученически погибшем основателе этой общины, датировка документов сразу приобрела первостепенное значение.

Богословы, может быть, и хотели бы быть объективными (кстати, они в значительной степени действительно проявляли объективность), но уж очень высоки были ставки. Для еврейских богословов, да и христианских тоже, из этого открытия проистекали выводы, которые могли потребовать более радикального пересмотра взглядов, чем допускало комфортное их существование. Разумеется, пока еще не было ничего известно наверняка, но появлялись намеки на некоторые вещи, потенциально вполне способные вызвать чувство беспокойства. Это грозило в дальнейшем перерасти в противостояние. На начальных этапах исследования было очень немного археологических свидетельств и противоречие наблюдалось в основном между палеографами, что сопровождалось нападками на палеографов со стороны специалистов в других областях.

Стоит вспомнить, что Тревер и Браунли, когда рукописи доставили к ним на экспертизу в Американскую школу восточных исследований в Иерусалиме, почти сразу же (причем к собственному изумлению) обнаружили в них признаки почтенного возраста. Вспомним также, что фотографии фрагментов рукописи были направлены профессору Уильяму Ф. Олбрайту из Университета Джона Гопкинса, который, по-видимому, превосходит всех своим знанием древнееврейских рукописей. Надо отметить, что Тревер и Браунли искренне восхищались работой Олбрайта, посвященной папирусу Нэша, причем именно о папирусе Нэша (о котором мы поговорим позже) они сразу вспомнили, когда впервые познакомились со Свитками. Олбрайт сразу же ответил, что древность материала не вызывает у него сомнений — Свитки созданы не позднее I в. до н. э.; именно на эту датировку и ориентировались первоначально ученые, работавшие с рукописями.

Однако вслух о ранней датировке заговорили лишь тогда, когда было объявлено о том, что они намного моложе; одновременно появились заявления, что Свитки являются подделкой. Научные журналы, в которых обсуждались эти вопросы, резко оживились и утратили свое академическое спокойствие. Постепенно обвинения в подделке документов прекратились, поскольку все больше накапливалось свидетельств противоположного свойства. Однако ряд ученых продолжал настаивать, что Свитки относятся к более позднему периоду. Особенно упорствовали английский профессор Дж. Р. Драйвер и американский профессор Соломон Цейтлин, позволявшие себе довольно резкие высказывания. «Я считаю», — писал доктор Олбрайт, — «что острополемический характер выступлений Цейтлина был бы более уместен в суде, чем в ходе объективного поиска истины, который должен приличествовать ученым». Дискуссия действительно была довольно горячей, но в целом она имела то преимущество, что способствовала поиску обеими сторонами аргументов и в конечном счете достижению если не согласия, то конечного результата.

Наиболее настойчиво выдвигалось предположение, что авторы документов входили в секту караимов или связанную с ними, так что ее следует датировать примерно VIII–X вв. н. э. Караимы — еврейская секта, возникшая в середине VIII в. и распространившая свое влияние в Вавилоне, Персии, Сирии и Египте, а также в Палестине. В XI в. секта пришла в упадок на Среднем Востоке, но заметно укрепила свое положение в Европе. Ее главной особенностью было буквальное истолкование еврейской Библии, причем не только в вопросах веры, но и в том, что, как они предполагали, соответствовало Библейским правилам благочестия.

Сначала действительно представлялось вероятным, что Свитки имели отношение к караимам. Тем не мх нее постепенно общественное мнение стадо склоняться к более ранней датировке, а накапливающиеся новые свидетельства из области палеографии, археологии, а также вытекающие из собственно документов, делали гипотезу о караимах все менее и менее логичной. Ученые — семитологи, поначалу удивленные и настроенные скептически, вынуждены были смириться с фактом, что произошло открытие, абсолютно неожиданное и, казалось бы, совершенно невероятное. Шутка ли; были найдены рукописи, написанные в Иудее до Иисуса! Именно таким был итог, причем, по-видимому, окончательный, первой «Битвы Свитков».

Палеография, или систематическое изучение древних текстов, не является точной наукой. Она не может быть столь же точной, как химия; она не может сортировать и классифицировать свои материалы так же точно, как, скажем, ботаника или зоология. Это сделало ее предметом резкой критики, и во время «Битвы Свитков» специалисты в смежных областях знания объявили, что палеография — вообще не наука. Вообще-то говоря, все зависит от критерия. Тем не менее методы квалифицированных палеографов вряд ли могут считаться ненаучными. Если рассматривать исследуемый материал в контексте уже установленных категорий и взаимозависимостей, то благодаря палеографии можно устанавливать даты с довольно высокой степенью точности. Но даже если таких предварительных условий не существует, палеографы могут первично или повторно рассмотреть имеющиеся данные в связи с проблемой, которую надлежит решить, причем зачастую могут помочь создать классификацию, указывающую путь к решению. Это неоднократно подтверждали находки археологов.

Первый из фактов, на который опирается палеография, состоит в том, что алфавиты, используемые при письме, почти постоянно изменяются. Иногда происходит резкое изменение, связанное с переходом от одного алфавита к другому, хотя старый алфавит может продолжать использоваться для определенных целей либо определенными авторами довольно долго после того, как новый становится общепринятым. Если надписи вырезаются на камне или выдавливаются на глине (как, например, в персидской, ассирийской и вавилонской клинописи), их геометрия приобретает форму, наиболее удобную для воспроизведения с точки зрения используемого инструмента. Это означает, что очертания букв становятся «квадратными», с острыми углами, в такой технике трудно сделать буквы криволинейными. С другой стороны, если для письма чернилами на пергаменте или папирусе [3] используется тростинка или птичье перо, то вполне естественным является «скругле-ние» части углов, так что письмо приобретает более плавный, «курсивный» характер.

Существуют и другие признаки, кроме очертаний букв алфавита, которые помогают палеографам датировать время написания. Например, лигатуры, или штрихи, которые соединяют вместе две или более букв. Они могут возникать в одни периоды и исчезать в другие. Случается, что в рамках одного языка написание различается у разных групп или в разных местностях. Бывает так, что буквы «стоят» на линейке, выровненные по основанию; но могут и «висеть», когда их верхушки выровнены по линейке, а основания спускаются до разного уровня.

У еврейского письма есть некоторые особенности, которые делают работу палеографа более трудной, но, в то же время, несомненно, и более впечатляющей. У древних евреев не было гласных букв, был только ряд согласных, их заменяющих. К несчастью, эти согласные не всегда использовались одинаково. Не всегда было сразу понятно, должны они тут стоять или нет — разве что читатель знал, о чем идет речь, и пользовался письменным текстом, чтобы помочь своей памяти.

Древнееврейскую письменность так и называли — aide-memoire, «помощь памяти». Священные тексты неоднократно читали громко вслух; возможно, в ряде случаев, до того как их записывали, они передавались из уст в уста. Поэтому от письменного свитка требовалось, чтобы он в достаточной степени напоминал читателю то, что ему уже было хорошо знакомо. В этом случае чтение не составляло особого труда для тех, кто первоначально пользовался подобными документами. Проблемы начинаются при чтении документа с незнакомым содержанием. Представьте себе, что слово «пол», например, записано двумя согласными «пл», которые с тем же успехом могут означать «пыл», «пел», «пал», «пил», «пул» и «поел». Разумеется, иногда слово может быть ясно из контекста; но как быть, если сам контекст содержит слова, которые могут читаться неоднозначно?

Все это нужно учитывать, чтобы по-настоящему оценить проблемы, стоящие как перед палеографом, которому приходится считаться с грамматическими и орфографическими особенностями данного времени и места, так и перед переводчиком, поскольку здесь могут возникнуть очень серьезные разночтения.

Цепочка образцов еврейской письменности, известной палеографам, начинается с клинописных надписей на финикийском, или ханаанском, языке, от которого произошел иврит. А завершает ее угловатый арамейский шрифт, который начал использоваться около V в. до н. э. и в своем окончательном виде используется до наших дней. Между этими двумя пределами существует целая последовательность промежуточных форм, которая, впрочем, усложняется тем, что ранние написания продолжали использоваться наряду с новым шрифтом, в определенные периоды и для определенных целей.

Ситуацию можно грубо сопоставить с использованием готического (черного) немецкого шрифта параллельно с прямым латинским, староанглийским и другими, встречавшимися в определенного вида надписях (например, при оформлении дипломов) спустя много лет после того, как они вышли из повседневного использования. В иврите имя Божие зачастую пишется архаическим шрифтом; примеры этого можно встретить и в Свитках.

Сказанного выше будет, пожалуй, достаточно, чтобы перейти к ознакомлению читателей с тем, как палеографы решали задачу датировки еврейских рукописей. С остальным будем разбираться по ходу дела. Тем же, кто хотел бы вникнуть в проблему глубже, придется обратиться к специальной литературе по данному вопросу; правда, им придется стать усердными студентами, особенно если они не имеют достаточного представления о довольно объемистом документальном контексте и не знакомы со спецификой семитских языков.

В своих попытках датировать Свитки палеографы больше всего озабочены сопоставлением написания этих документов с различными этапами развития ара-мей-ского шрифта (или угловатого, как его еще называют). Для этой работы нужно хорошо ориентироваться в обширном материале, который мало для кого доступен. Именно потому, что профессор Олбрайт принадлежал к этим немногим, он поверил в древний возраст Свитков, как только увидел фотографии их фрагментов; но прошло несколько лет, прежде чем он смог убедить ряд других специалистов в правильности своей датировки.

Разумеется, в ходе этого сопоставления использовались различные подходы, как в Америке, так и в других странах. Своего рода палеографический шедевр создал доктор СА. Бирнбаум. Его схему сравнения использовал Тревер. На одном конце шкалы Бирнбаума находится средневековая купчая, за ней следует собрание рукописей IX–X вв. (последовательность — назад по шкале времени, от нашей эры — в прошлую); затем идет фрагмент из папируса VIII в., письмо на иврите из V в., фрагмент папируса IV в. и текст начала III в., обнаруженный во время раскопок в Дюра Европас на реке Ефрат.

Цейтлин, отчаянный спорщик, редактор «Джуиш Кутотерли Ревью» («Еврейское квартальное обозрение»), который достаточно благороден, чтобы предоставлять страницы своим оппонентам для ответа, считал, что именно средневековая купчая XI в. имеет сходство со Свитками. В действительности же она написана даже не книжным шрифтом, а скорее неформальной скорописью. На это вскоре обратили внимание. Все подобные дискуссии кончались аналогичным образом, и в конце концов стало ясно, что Свитки в любом случае старше фрагмента из Дура Европас, то есть старше III в. н. э.

Сохранилось совсем немного еврейских рукописных материалов II–III вв. н. э. (напоминаю, мы все еще движемся назад). Однако имеются мозаики, настенные надписи и тому подобное, а после раскопок 1952 г. в пещерах Вади Мураббат появились фрагменты, явно относящиеся к началу II в. В целом складывается впечатление, что для Свитков характерна более ранняя манера письма, чем во всех перечисленных материалах.

Что касается двух столетий от 100 г. н. э. до 100 г. до н. э., то здесь практически отсутствуют рукописные материалы, поддающиеся датировке, однако имеется несколько разновидностей надписей. Большинство их связано с каменными контейнерами — урнами, в которых помещались человеческие кости; согласно датировке, они могут относиться к довольно короткому периоду, простирающемуся от середины I в. н. э. (или чуть позже) до середины I в. до н. э. Эти контейнеры известны как оссуарии, а надписи, нацарапанные на них (обычно без особого старания) — как граффити. Небрежность, с которой делались (процарапывались) эти надписи, наводит на мысль, что они ближе по характеру к обычно использовавшемуся шрифту, чем те, что старательно вырезались. Но и среди них нет существенного сходства с написанием букв в Свитках.

Дальше по порядку идет надпись, на этот раз тщательно вырезанная, на одном из мест упокоения костей царя Иудеи по имени Уззия, который скончался в 779 г. до н. э. Ее называют надписью Уззии, и согласно оценке Олбрайта, она сделана чуть позднее 70 г. н. э. Сравнение со Свитками показывает, что мы еще не вернулись достаточно далеко назад.

В рамках того же I в. н. э. мы встречаемся сдипинто, или рисованной надписью, обнаруженной Сукеником в начале 1930-х гг. По мнению Сукеника, она возникла чуть раньше 70 г. н. э., когда был разрушен Иерусалимский храм, но Олбрайт датирует ее более ранним периодом, около начала столетия. Тревер полагает, что эта дипинто «ближе всего приближается» к Свиткам, точнее — к свитку Хабаккук, который, как считают, был написан позднее прочих. Что ж, приближение, так приближение. Вам предоставляется возможность самим сравнить столбцы 4 и 6 на сводке образцов шрифта, а затем сравнить оба с другими столбцами. Что касается ученых, им приходится проводить сотни подобных сравнений, используется возможно большее количество образцов каждой буквы из каждого документа.

Хотя существуют и другие интересные образцы, серьезное сходство со Свитками появляется в папирусе Нэша [4]. Как вы помните, именно папирус Нэша вспомнил Тревер, как только первый раз увидел Кумранские рукописи. Когда фотографии рукописей были опубликованы, о папирусе Нэша вспомнили и другие ученые. Поэтому не должно удивлять, что после процесса последовательного исключения именно этот документ оказался ближе всего к Свиткам. Существуют, правда, определенные сомнения, стоит ли включать папирус Нэша в один хронологический ряд с другими рукописями, но почти нет сомнения, что папирус Нэша и Свитки относятся к одному периоду.

Миллар Берлоуз, один из самых осторожных в своих оценках специалистов, которые занимались датировкой Свитков, считает, что папирус Нэша «чуть старше свитка Исайи и очень близок к «Наставлению по дисциплине». «Сходство настолько близко, — продолжает он, — а различия столь малы, что разброс возраста этих трех рукописей вряд ли превышает три четверти, а то и половину столетия». (В качестве конкретного примера сходства читатель может сравнить написание букв в сноске. Разумеется, это только часть примеров. Нет нужды напоминать, что реально ученым приходится сопоставлять огромное количество образцов, сверяя их не только друг с другом, но и с контрольными образцами из других документов, прежде чем им удастся прийти к выводу о том, что имеет место действительно существенное сходство.)

Когда был установлен факт сходства и высказано предположение о возрасте Свитков, необходимо было вернуться в более далекое прошлое и убедиться в отсутствии аналогий в ту эпоху — а если таковые имеются, то оценить их значение. Именно это было проделано, когда обратились к папирусам Эдфу и остракам [5], найденным в верховьях Нила и датированных iii в. до н. э. По своему начертанию буквы Эдфу оказались старше, чем папирусы Нэша и Свитков.

Палеографическое исследование собственно Свитков также вроде подтверждает эту датировку. Дело в том, что в еврейском алфавите постепенно сложились два типа написания пяти букв в угловатом варианте. Одну из этих форм называют срединной, и она используется в начале или середине слова, другую — концевой, и она используется в конце. Эти варианты возникали не вдруг, а складывались и входили в употребление постепенно и нерегулярно. В Свитке Исайи (Св. Марка) и «Наставлении по дисциплине только две буквы имеют обе формы: Мум (М) и Нун (N). Это указывает на то, что применительно к другим трем буквам двойственное написание в момент написания Свитков либо еще не сформировалось, либо не было взято на вооружение его писцами (хотя, строго говоря, написание этих трех букв в конце слова уже чуточку отличалось). В этих двух свитках концевые варианты написания букв М и N иногда используют и в середине слова, а срединная — в конце. Однако в Свитке Хабаккун и Свитке Исайи Еврейского университета, которые, как считается (исходя из иных свидетельств), были написаны позднее, писцы изображали все пять букв в двух вариантах каждую, причем размещали их только правильным образом. Так что и внутри Свитков мы можем проследить эволюцию написания букв.

Мы уже упоминали интерес палеографов к лигатурам, соединяющим буквы при непрерывном движении пера. Последние часто встречаются в Свитках и более ранних материалах, но они вышли из употребления в I в. н. э. Это также является небольшим, но дополнительным свидетельством в пользу ранней датировки.

Имеются также и другие палеографические свидетельства, более мелкие; мы не будем подробно говорить о них и, так сказать, о технической стороне дела. Желающие могут с ними ознакомиться, но читатель может не сомневаться: их совокупность приближает нас к стопроцентной уверенности. Мы же теперь обратимся к свидетельствам иного рода, но сначала вспомним, чего пытались добиться путем размышлений и споров.

Прежде чем были раскопаны Кумранские развалины и установлена связь между монастырем и пещерами, предпринимались энергичные попытки связать найденные документы с какими-либо ранее известными событиями и находками. Так, было известно, что о некоей пещере, в которой нашли документы, упоминалось в письме патриарха Тимофея I эламскому митрополиту Сергию. Эта пещера была обнаружена в самом начале IX в. н. э. в районе Мертвого моря при обстоятельствах весьма близких к открытию 1947 г. Некий бедуин увидел, как его собака лезет в дыру в скале в поисках заблудшей овцы. В 1947 г. была не овца, а коза, а роль собаки, если верить источнику (Эдмунд Уилсон и др.) сыграл брошенный камень. Ф.М. Кросс пишет в «Байбликал Аркеолоджист» (февраль 1954 г.), что это была все-таки овца. И в том, и в другом утверждении можно усомниться, но как бы то ни было бедуины, похоже, занимались поиском пещер довольно длительное время.

В более раннем случае, как и позднейшем, были обнаружены копии книг Ветхого Завета, а также книг, в него не входящих. Патриарху Тимофею очень хотелось узнать, есть ли соответствие между текстами Ветхого Завета и цитатами, которые приводятся в Новом Завете, и если да, то устранить имевшиеся на тот день определенные «нестыковки». Однако желанной информации ему получить так и не удалось.

Возможно, эти рукописи были также извлечены из Кумранской пещеры. В этом случае возникает естественный вопрос, почему одни взяли, а другие оставили. По этому поводу высказывались разные предположения. Например — что оставшиеся были незамечены, так как были спрятаны за углом пещеры или за куском породы. Или — что дело происходило в жаркий сезон, когда окрестности Мертвого моря буквально раскалены; бедуинам было тяжело ташить все рукописи, и они часть оставили, чтобы забрать в другой раз, но по какой-то причине не вернулись. А может быть, они продавали их постепенно, частями, и в какой-то момент цена упала настолько, что не было смысла больше возвращаться в пещеру. Во всяком случае, нет оснований считать, что те, кто нашли документы, были обязаны унести их все сразу.

С другой стороны, к настоящему времени в районе Мертвого моря найдено уже несколько пещер, которые использовались для хранения рукописей. Поэтому вполне вероятно, что находка IX в. не имеет к кумранской никакого отношения. Тем не менее сам факт такой находки повышает вероятность того, что такими рукописями пользовались караимы, и то ли они, то ли их предшественники из другой секты могли написать эти рукописи уже в пределах нашей (христианской) эры. То есть это в принципе возможно, если только нет серьезных доводов противоположного свойства.

В документах X в. караим Кирчисани упоминает о еврейской секте аль-Магария, что означает «пещерная секта». Кирчисани, по-видимому, получил эту информацию от Давида ибн Мервана, который сообщал, что секта называется пещерной потому, что ее книги находили в пещере. Поскольку ибн Мерван был существенно старше, чем Кирчисани, мы опять оказываемся в начале IX в., когда было сделано открытие, так заинтересовавшее Тимофея. Мы снова приходим к возможности того, что спустя несколько столетий после начала христианской эры существовали некие еврейские сектанты с собственными версиями Библии (Ветхого Завета), а также и небиблейскими книгами, имевшими, возможно, какое-то отношение к Свиткам. Что касается возраста их книг, то здесь возможен очень широкий разброс в оценках, поскольку их вполне могли переписывать, причем неоднократно, начиная с I в. до н. э.

Точно сказать трудно, поскольку с равным (а то и большим) успехом секта могла написать (или переписать в соответствии со своими традициями, если речь идет о Библии) книги гораздо позднее.

Один из самых сильных аргументов (по крайней мере, в момент его выдвижения) в пользу Караимского происхождения Свитков был основан на том, что они, мол, напоминают так называемый Дамасский документ (многие европейские ученые называют его За-докитским фрагментом), обнаруженный в конце XIX в. в генизе каирской синагоги и опубликованный в 19I0 г. Этот документ был, вне всякого сомнения, найден среди караимских рукописей; столь же несомненно, что его текст связан с двумя из Свитков.

Вопросы, связанные с Дамасским документом, мы рассмотрим позднее, а сейчас отметим, что еще задолго до Кумранского открытия 1947 г. дата написания этого документа была предметом дискуссий. Одни ученые датировали его I–II вв. до н. э., другие — I в. н. э., а третьи (в том числе Цейтлин) — вообще VII–VI11 вв. н. э. Найденные Свитки некоторые ученые вначале тоже были склонны относить к тому же периоду, что и Дамасский документ. Поздняя датировка последнего означала автоматически и позднюю датировку Свитков, что, в свою очередь, работало на караимскую гипотезу. Постепенно, правда, чаша весов склонилась в пользу ранней даты составления Дамасского документа и более поздней даты появления той его копии, что была найдена в Каире.

Была и еще масса других гипотез, некоторые из них стали предметом горячего спора, но эта дискуссия, которая за несколько лет приобрела грандиозные масштабы (мы упоминаем здесь лишь основную канву), была неспособна привести к конкретному рещёнию и выродилась в первую «Битву Свитков». Тем временем палеография, хотя и укрепляла свои позиции, не могла в одиночку подтвердить раннюю датировку. Существовало ли какое-нибудь менее уязвимое свидетельство?

Итак, мы рассказали о раскопках монастыря в Кумране. Теперь поговорим подробнее о связи между тем, что было найдено в развалинах, рукописями, спрятанными в пещерах, и свидетельствами, позволяющими провести датировку.

Когда в результате обследования других пещер было установлено, что в свое время между ними были распределены фонды большой библиотеки, причем одновременно стало выясняться, что эта библиотека была связана с населявшей монастырскую обитель общиной, проблема датировки обрела новую перспективу. Стало ясно, что необходимо привлечь к исследованиям развалин квалифицированных археологов, которые оценили бы материал, извлекаемый из земли.

Иначе говоря, верх взяла археология, в результате чего можно было ожидать сокращения количества неоднозначных оценок находок. И не то, чтобы археология была очень уж точной наукой, хотя она стоит ближе к этому определению, чем палеография, и накопила внушительный список достижений. По определению, археология [6] есть систематическое изучение древностей, отрасль знаний, посвященная изучению того, как отражается далекое прошлое в письменных источниках, памятниках, предметах и т. д. Нумизматика [7], которая зачастую идет рука об руку с археологией, как одна из ее ветвей, посвящена изучению монет (и медалей), особенно в контексте места и времени их использования.

Первыми находками археологов стали черепки разбитых глиняных сосудов. Их без особых проблем удалось отнести к двум последним векам прошлого тысячелетия, хотя были некоторые споры касательно более точной датировки. Керамическая посуда меняется от одного периода к другому по форме, фактуре, декоративным элементам, причем по разному в разных местах. Археологам, которые вели раскопки, показалось, что они обнаружили эллинистическую, или доримскую, палестинскую керамику, аналогичную той, которую находили с древнегреческими монетами. Нашли также небольшое количество глиняной посуды римского периода; наиболее вероятным объяснением этого сочли то, что ее, наверно, оставили более поздние посетители пещер, например солдаты.

Было бы рискованно на этом этапе утверждать, что рукописи были положены в кувшины (коль скоро последние были изготовлены тогда же, когда черепки) в эллинистический период, скажем, в начале I в. до н. э. Разумеется, нельзя быть уверенным, что рукописи и кувшины появились на свет в одно и то же время; не было также известно, были ли кувшины изготовлены специально для хранения манускриптов. Тем не менее кувшины было довольно необычной формы, имели высоту около 60 сантиметров, диаметр 25 сантиметров и идеально подходили как тара для свитков. Но невозможно было сказать, что произошло с рукописями, положенными в кувшины: то ли их сразу же отнесли в пещеру, то ли в этом виде некоторое время хранили в монастыре.

Дюпон-Соммер и ряд других ученых высказали сомнения по поводу точной привязки кувшинов к эллинистическому периоду. «Абсолютно ясно, — писал он, — что иудейские гончары не сменили свою технологию в один прекрасный день только потому, что в Иудее появились гарнизоны римских войск. Подобное изменение наверняка потребовало бы определенного времени». Иными словами, греческий дизайн вполне мог сохраниться и в римском периоде. Дюпон-Соммер был уже убежден, что рукописи были спрятаны в 1 в. н. э. — никак не раньше, и производство кувшинов также относилось, скорее всего, к I в. В этом он оказался прав.

Более широкие раскопки монастыря (в 1951 г.) заставили де Во и его коллег, которые первоначально датировали кувшины II в. до н. э. или началом I, изменить свою точку зрения. Они откопали в монастыре римскую посуду того же типа, что и найденная в пещере, вместе с кувшинами, как те, в которых хранились рукописи, причем рядом с монетами, относящимися к периоду с 31 г. до н. э. по 67 г. н. э. Тем временем Олбрайт, исследовав один из кувшинов, пришел к выводу, что использовавшаяся глина по своему составу безусловно римская. Становилось ясно, что, судя по находкам в пещере и монастыре, кувшины, заключавшие в себе рукописи, были сделаны в I в. н. э., и в этом же столетии они были заложены в пещеру.

Де Во писал:

«Подобно всем компетентным археологам, которые их видели, я ошибочно отнес кувшины, в которых хранились рукописи, к доримскому периоду. На самом деле, они на доброе столетие моложе… Конкретно, я сделал ошибки в атрибуции фрагментов горшков для приготовления пищи, маленького кувшина и найденных в пещере ламп, приписав их более поздней интрузии (внедрению). У всех этих предметов имеются аналоги среди вещей, найденных в Хирбет Кумране, а потому их следует относить к тому же периоду, что и кувшины… Это является решающим фактором в установлении даты закладки рукописей. Последняя произошла вів. н. э., причем если ставилась задача сберечь рукописи, надежно спрятав их, то вполне возможно, что это было сделано перед тем, как покинуть Хирбет Кумран в Еврейскую войну».

Дальнейшие раскопки выявили скрипторий, где, предположительно, были написаны манускрипты, и прекрасную гончарную мастерскую, где несомненно были изготовлены кувшины, и еще оказалось, что само устройство монастыря великолепно гармонирует с подробностями «Наставления по дисциплине».

Находка дополнительного количества монет, как более ранней, так и более поздней чеканки, причем ранних было намного больше, чем поздних, позволила сделать вывод, что монастырь начал заселяться около 100 г. до н. э. или чуть раньше и продолжал функционировать до 67–70 гг. н. э., когда произошло восстание евреев, окончившееся тем, что римляне разрушили Храм. Малое число римских монет, отчеканенных позднее 70 г. н. э., подтверждает наличие небольшого гарнизона оккупантов, поскольку известно о постройке римлянами небольшого форта на месте развалин. Имеется совсем незначительное количество еще более поздних монет, но они для нашей задачи не имеют особого значения, так как есть свидетельство того, что монастырь был уничтожен пожаром между 67 и 70 гг. Вопрос о том, были ли кувшины сделаны специально для того, чтобы сохранить рукописи, которые собирались спрятать в пещеры, или они ранее находились в употреблении, особого значения не имеет. Следует, однако, помнить, что они были снабжены специально подогнанными крышками и тщательно загерметизированы. Что же касается замечания Дюпон-Соммера о том, что гончары вряд ли стали бы делать кувшины специальной конструкции в условиях чрезвычайной ситуации, то на него можно ответить, во-первых, что кувшины должны были соответствовать своему назначению, и, во-вторых, что квалифицированным гончарам изготовить кувшины такой конструкции было бы несложно. Во всяком случае, с учетом всей совокупности свидетельств, связывающих монастырь с пещерой и рукописи с ними обоими, представляется очевидным, что монастырская община, предвидя вероятность того, что монастырь будет разрушен, а его обитатели разбегутся, поместила рукописи в кувшины, то ли уже имевшиеся в наличии, то ли изготовленные специально для чрезвычайной ситуации, и отнесла их в пещеры. Там они были бы надежно скрыты от глаз людей, незнакомых с местностью, до тех пор, пока община не смогла бы вернуться на прежнее место.

Пещеры, вероятно, и ранее использовались для той же цели, как предполагают некоторые авторы, последний раз они сослужили свою службу именно во время еврейского восстания против римлян в 67–70 гг.; судя по всему члены общины, захоронив свою драгоценную библиотеку в пещерах, больше ее не увидели.

Таким образом, вывод, к которому пришли палеографы, полностью подтверждается археологами. Кроме того, были сделаны еще две проверки. Специалистов по идентификации и датировке текстиля попросили исследовать истлевшую ткань, в которую были завернуты пергаментные Свитки. Они установили, что ткань — льняная, древняя и изготовлена в Палестине, но даты изготовления не указали. Информация мало что (если не сказать — ничего) добавила к другому свидетельству, но и не противоречила ему. Часть ткани была отправлена в Институт ядерных исследований Чикагского университета, чтобы подвергнуться радиоуглеродному анализу, который иногда называют «тест на углерод-14»; его изобрели незадолго до описываемых событий. В то время ученые, особенно американские, недостаточно критично относились к этому методу датировки. Известно, что Дж. Э. Райт, используя его для определения возраста одного куска дерева, за три анализа получил три даты — 746 г. до н. э., 698 г. до н. э. и 289 г. до н. э., то есть с разбросом плюс-минус 270 лет.

Э.С. Диви-младший, выступая в журнале «Сайенти-фик Американ» в феврале 1952 г., делает следующий вывод: «В общем, метод для начала себя оправдал. Правда, в деталях встречаются загадки, противоречия и елабые места. Пройдет еще немало времени, прежде чем радиоуглеродная датировка станет простой, как электропосудомойка».

Специалисты утверждают, что, измеряя соотношение между изотопами углерода в органическом образце, можно определить его возраст с точностью до 10 %. В случае с образцом ткани, в которую были завернуты Свитки, анализ датировал его 33 г. н. э. с разбросом плюс-минус 200 лет. Это означает, что ткань была изготовлена между 168 г. до н. э. и 233 г. н. э., то есть именно в тот период, когда, по мнению палеографов и археологов, были написаны манускрипты. Впрочем, на этот тест стоит полагаться лишь для того, чтобы исключить Средние века как время создания документов.

По всем обычным стандартам свидетельства того, что Свитки Мертвого моря датируются двумя первыми столетиями до н. э. и что они являются небольшой частью библиотеки аскетической секты, часть членов которой спрятали их в пещерах около 67–70 гг. н. э., являются решающими. Даже и по более строгим стандартам эти данные, особенно археологические, оставляют очень мало места для сомнений. Конечно, те, кто все еще надеется, что Свитки каким-то образом удастся отнести к более позднему периоду, будут и дальше упорствовать, несмотря ни на что. Крайние скептики могут требовать доказательств, которые невозможно получить — впрочем, так же как невозможно получить исчерпывающие доказательства еще в ряде аналогичных случаев, включая книги Библии. Если разобраться, Новый Завет более уязвим с точки зрения аутентичности, чем Свитки. Но никогда, пожалуй, общество не проявляло к древним рукописям больший интерес, чем к этим манускриптам.

Разумеется, датировка отдельных рукописей, установление их связи друг с другом и всех их вместе с известными ранее текстами, как библейскими, так и небиблейскими, — это огромная работа, которую ученым ещё предстоит выполнить. Даты могут немного смешаться в ту или другую сторону, но только в довольно узких пределах.

Что мы теперь знаем наверняка, так это что за несколько веков до возникновения христианства существовала некая секта, и организация ее была такова, что наводит на мысль о родстве ее с раннехристианскими церквами; что эта община владела рукописями, на которые христианские авторы опирались в ходе работы над своими текстами; что существовали обряды, включая определенные таинства, которые предвосхитили христианскую обрядовость; что этой секте было присуще ожидание Мессии и поклонение Учителю, возможно, мученически погибшему, о котором секта хранила воспоминание. В этих вопросах, как, впрочем, и во многих других, наблюдалось отчетливое сходство с христианством.

Датировка Свитков наводит на мысль об их связи с корнями христианства; в свою очередь, установленная связь Свитков с Кумранской общиной делает последнюю особо интересной с точки зрения формирования наших взглядов на раннее христианство. Поэтому сейчас самое время поговорить об этой секте, чтобы лучше оценить значение новых открытий.