"Время одиночек" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артём)

ГЛАВА 2

Этот самец был хитер. Очень хитер. Но Тим тоже не дурак – нет в степи такой антилопы, что сможет его перехитрить. Да и не настолько хитер вожак этой маленькой стайки, раз приперся под самое становище – похитрее козлы бывают. Грех упускать такой момент, и такие рога.

Рога отменные. Причем оба. У антилоп вечная проблема с ними – как брачный период, так ломают их друг о дружку. Тупые создания – лупят по крепким лбам. Часами стучат, покуда у кого-то из противников не помутится в глазах, или рог, наконец, не сломается. Хотя в этом свой резон – в таком бою антилопы не убивают друг друга, не ослабляют популяцию. Но и сломанный рог не отрастает. А если сломал оба, то все – уже не самец. Таких выгоняют из стада, и долго подобные одиночки потом не живут. И верно – нечего плохими генами засорять популяцию. Стаду нужны самцы с крепкими рогами, чтобы любому хищнику можно было бока пропороть.

Раз этот самец дожил до таких лет и сохранил оба, значит, они у него крепкие. А учитывая их длину, ох и замечательный лук выйдет. Нет, этот лук, конечно, тоже неплох. Но он старый, дедовский, не свой. Настоящий мужчина должен принести мастеру все свое, добытое своими руками. И Тим это сделает.

Шарка мысли о генетике и регулировании развития популяции копытных не волновали. Что с него взять – обычный степной мальчишка. Горящими глазами косясь в сторону стайки, он выдохнул:

– Тим! Рога! Хорошие рога!

– Хорошие рога, – согласился Тим. – Давай, догоняй. Я сниму его на скаку.

Жизнь на равнинах, среди кочевников, научила местное зверье опасаться человека. Даже самая глупая тварь знала, на что способен лук в руках этих голокожих обезьян. Антилопы держались подальше от мест, где охотник может подкрасться на расстояние выстрела. Хотя, если не торопиться, то можно змеей проползти по траве и, вскочив, подбить зверя чуть ли не в упор.

Но сегодня Тим не хитрил – не тот случай. Эти рога он возьмет в честном поединке, дав добыче шанс на спасение. Шанс, честно говоря, слабый, но все же шанс.

Кунар пошел галопом чуть ли не с места – умному коню хватило легкого понукания. Хороший у Тима конь, а ведь как смеялись с мальчишки, умолявшего не резать неказистого жеребенка. И ведь отбил его, не дал тронуть. И что? Выросло из корявого создания чудо степное – длинноногое, гибкое, глазастое, проворное словно ветер. Догнать Кунара лишь стрела может, да и то не всякая. Старики плевались, шептали о демонах, выкормивших скакуна кровью матери. Мужчины помоложе относились к Кануру более прагматично – таская к нему лучших кобыл, чтобы поднять новую породу. А уж молочной соской выкармливал Тим осиротевшего еще до рождения жеребенка, или кровью кобылы-матери, их волновало мало.

Вожак антилопьей семейки рванул с места будто заяц. Хорошо пошел – такого попробуй догони. Будь у Тима простой конь, не догнал бы конечно, но ведь несет его Кунар, а от Кунара не уйти. Ближе, ближе, еще ближе. Беременная самка отстала, испуганно шарахнулась в сторону. Беги дура – не нужна ты Тиму. Да и позорно такую добычу брать, разве что от голода умирая. Но голодом и не пахнет – уж мяса накхам всегда хватало.

Тим сжал ноги, давлением колена заставляя Кунара пойти правее. Умный конь отреагировал мгновенно, пошел куда попросили, подставляя дичь под выстрел. Подцепить кольцом тугую жильную тетиву, отвести назад под самое ухо, развести пальцы. Широкий охотничий срез ударил вожака антилопьей семейки прямо под затылок. Замечательный выстрел – после такого не надо гоняться за подранком.

Козел перекатился через голову, забил копытами, захрипел. Подскакав к нему, Тим осадил коня, потянулся за мечом, но отдернул руку – добивать добычу уже не надо.

Шарк даже на такой короткой дистанции ухитрился отстать прилично, но зрение у степняков орлиное – ни одной подробности охоты не упустил.

– Тим! Хороший выстрел! Ты ему чуть голову не отрезал стрелой! Можно я наберу крови?

– Можно, – разрешил Тим.

– Я рога тогда сам сниму. И печень вырежу, можно?

– Сколько тебе можно говорить, чтобы не жрал сырую печень. Сожрут тебя черви потом.

– А твой отец говорил, что у антилоп печень не червивая. Он говорил, что у медведей много глистов, и у свиней.

– Не мог мой отец сказать такое.

– Я все не помню. Да и что это за черви, которых не видно? Если я не вижу в печени глистов, значит их там нет.

– Так же говорил брат твой. А потом его утробу уксусом со жженой кровохлебкой заливали. И выманивали червя молоком и медом. Червь так и не вылез, и убил твоего брата.

– Неправда! Вылез! Начал вылезать! У Кумби не хватило терпения, и он закрыл рот. Откусил от червя голову и кусок тела длиной в две руки. А остальное извивалось от боли внутри брата, пока Кумби не умер.

– Вот и тебя ждет такое.

Шарк, подставляя ладони под рану, начал хлебать кровь. Все, что проливалось мимо, шло в плоскую кожаную чашу. Наполнив ее до краев, мальчишка протянул сосуд Тиму. Тот спешить не стал – достал крошечную коробочку, заполненную солью и степным перцем, приправил напиток, начал пить не торопясь, не покидая седла, держа чашу в левой руке.

Шарк, занявшись разделкой туши, не унимался:

– Как такой большой червяк мог вырасти из маленького кусочка печени?

– Это не из печени, это твой брат руки перед едой от навоза не отмыл. И подцепил глиста от коровы или лошади.

– Тим, ты сильный воин, но говоришь как твой странный отец. Вроде бы слова понятны все, но что говоришь, не понять. Как может от навоза в животе завестись червяк длиной в десять рук?

Тим вздохнул: любознательный мальчишка никак не успокаивался. Вот попробуй полудикому одиннадцатилетнему накху объяснить особенности жизненного цикла кишечных паразитов. Это же степняки – большинство не знает, что из одинокого зернышка вырастает дерево. А те, кто знают, знают только потому, что не кочуют, а живут в становище. В становище все не так как в кочевьях – в становище есть огороды, и даже поля со злаками. Конечно, земледелие на примитивном уровне, и все равно закупать почти все зерно приходится на побережье, но все же объяснить пацану из становища, что из невидимого зернышка вырастает страшный червь, было бы попроще.

Кунар первый почуял приближение всадников, повернул голову в сторону кургана. Тим, доверяя чутью коня, обернулся туда же, руку автоматически послал поближе к колчану. Если что, то бросит чашу и успеет выпустить стрелу за три удара сердца.

Из-за старого кургана показалась четверка всадников. Еще не видя лиц Тим понял – это родственные накхи. С виду все кочевники одинаковы, но это для дураков с побережья. На деле меж ними великое множество различий. У каждого рода своя система бляшек на конской сбруе, разная высота закатанных полей у шапочек и шлемов, гириты под уздечку вешают связки крысиных хвостов, оламеки туда же цепляют скальпы врагов, и так далее. Опытному взгляду достаточно мгновения, чтобы определить, кто ты такой.

Разглядев лица, Тим узнал лишь одного – молодой мужчина из того кочевья, что пришло к становищу вчера, остальные дети не старше Шарка. Кочевье невеликое – и полусотни народа не наберется взрослого. Пощипали их где-то на востоке оламекские волки-воины, теперь, говорят, сливаться они думают с кем-нибудь, покуда род опять не окрепнет.

Странно, что уже взрослый воин с детворой якшается – не по возрасту ему наставником мелочи быть, да еще и трех сразу. Ну да в чужом роду может и порядки свои.

Четверка осадила коней перед Тимом, закружила вокруг хороводом. Мальчишки презрительно цокали и сплевывали под копыта коня, мужчина гонял коня молча, бросая на Тима злобные взгляды. Тот и ухом не повел на угрожающую пляску степняков – продолжал осушать чашу, флегматично поглядывая в сторону кургана.

Покружив с минуту, мужчина, решил, что ритуал демонстрации собственной крутости можно считать законченным. Не настолько велика добыча, чтобы, привлекая к себе удачу парочки ребят, кружить вокруг них четверть часа. Такая антилопа добыча хорошая, но не знатная – хватит и минуты ритуальной карусели, если ты, конечно, не излишне суеверен.

Осадив коня, мужчина произнес:

– Я Норг, из рода Шулаков, сын Инина из рода Шулаков, что погиб от собак-оламеков, и мать моя Гнира из рода Ликадов, здравствует и поныне, выносив четырнадцать детей, и вырастив четверых. Это мои младшие кунаки: Бирго, Анахем и Пивисар.

Тим, допив кровь, взмахнул чашей, стряхивая последние капли, спрятал в седельную сумку, сложил руки на луке седла, степенно представился:

– Я Тимур, из рода Ликадов, сын Сергея, что небесный безродный, здравствует и поныне; мать моя Энеяна из рода Ликадов, выносила шесть детей, вырастила одного, умерла при родах. Это мой младший кунак Шарк.

Норг осклабился:

– Я слышал о тебе, Тимур. Это правда, что твой отец пришел с неба, а твой конь может обогнать стрелу?

– Да. Отец мой явился с неба. Кунар мой конь, он быстр, и стрелу, думаю, что может и обгонит. Не хочется мне это проверять – ведь может и не обогнать.

Степняки дружно заржали – столь простые шутки им нравились.

– А правду говорят, что вы пришли, чтобы слиться с родом Ликадов?

– Да Тимур, правда. Нас мало, наши мужчины изранены, мы не можем кочевать сами. Нас так мало, что даже мне приходится делить степь с тремя младшими кунаками сразу. Говорят, твой конь нерожденный? Это тоже правда?

– Правда, – кивнул Тим.

– Как это может быть?! – с суеверным опасением поинтересовался Норг.

– Мать Кунара погибла, в нее попала стрела при набеге оламеков. Я увидел, что ее брюхо шевелится и разрезал его, вытащил жеребенка. Потом сам его выкармливал несколько дней, пока он не окреп, и не стал бегать за кобылой-кормилицей.

– Ты очень хитрый, раз в неродившимся жеребенке разглядел такого коня. Ты покажешь нам место, где твой отец сошел с небес?

– Мне сперва надо закончить с этой антилопой. Я взял ее из-за рогов, но бросать мясо не стоит тоже.

– Конечно, – кивнул Норг. – Мои кунаки помогут разделать тушу, и потом мы можем посмотреть на то место.

– Хорошо, – согласился Тим. – Но поспешите, нам до того места добираться придется час. Ваши лошади уставшие.

Мальчишки, спешившись, повытаскивали ножи, принялись помогать Шарку. Глядя, как они жадно жрут печень, Тим поморщился, но ничего не сказал.

На вторую лекцию о паразитах его не хватило.


* * *

Анахем, склонившись, изучил следы, удивленно заявил:

– Это человек! Тут пешком прошел человек!

– Тебя не спрашивают, кто прошел, все и сами видят, – одернул мальца Норг.

Тим, покосившись на воина, заметил в его глазах неуверенность. И в самом деле, трудно поверить, что кто-то по степи своими ногами может передвигаться. Ребенок здесь если ходить начинает, это еще не радость, радость, когда начинает в седле держаться. Все – этот ребенок уже настоящий ребенок, его вырастили. Теперь несколько лет, и в кунаки пойдет.

Страшное наказание, это когда тебя отвозят в сухую степь, и бросают там одного, без коня. Тот, у кого нет коня, уже не степняк. Он вне закона. Не доберется до него стрела кочевника, так хищники догонят. Конь и человек в степи это две половинки единого целого – разделять их нельзя.

Норг обернулся:

– Тимур, мне жаль такое спрашивать, но не изгоняли ли у вас из рода кого-нибудь недавно?

– Нет Норг, не было такого. И я не слышал, чтобы это было у соседей.

– Они могли молчать о таком позоре.

– Могли.

– Тимур, трава еще шевелится, он ходил здесь недавно, мы его быстро догоним, и принесем в становище его голову.

– Я не вижу у тебя знаков посвящения. Ты не воин. И я не воин. А это всего лишь младшие кунаки.

– Если ты не воин, то почему у тебя есть меч?

– Я снял этот меч с врага. Убил врага сам. Меч врага мой меч – мое право.

Норг презрительно сплюнул:

– Тимур – и ты, такой грозный убийца, испугался пешего? Не бойся – твой быстрый конь, если сильно постарается, унесет тебя от него. Ведь этот изгой пеший.

Кунаки Норга обидно заржали. Но Тимура этим не пронять:

– Норг, твои слова меня не заставят делать глупое дело. Если у этого человека есть лук, он может ранить, или убить младших кунаков. Подумай о таком позоре.

– Я подумал. Наш род теперь слаб. Если принесем голову этого изгоя, покажем, что мы не грязь под копытами оламеков. Это согреет сердца сородичей. Старики скажут, что род не угас. Он расцветает вместе с нашим взрослением. А ты можешь идти за нами. Посмотришь издалека.

– Это твой выбор, Норг. Но все же побереги кунаков.

– Я так и сделаю. Они пойдут за мной, я первым встречу этого изгоя.

Четверка накхов-шулаков рванула по следу. Шарк, посмотрев им вслед, жалобно прогудел:

– Теперь они убьют изгоя сами, и будут говорить всем, что мы испугались.

– Шулак – люди глупы и завистливы. Какие бы подвиги мы не совершили, всегда найдутся злые языки, которые будут говорить плохое. Так что не обращай внимания на молву.

– Все равно мне обидно будет.

– Норгу голова изгоя нужнее. Он из Шулаков, а у тех принято на уздечку подвязывать узелок из волос убитого врага. У Норга нет ни одного такого узелка, а он уже созрел для воинства. Его это тяготит. А мне это не надо.

– Тебе хорошо говорить – ты убил зимой двух оламеков, и привел их коней. А я когда смогу убить своего первого врага?

– Рано тебе еще.

– Ты всегда так говоришь. Тим, мы останемся, или пойдем следом?

– Мы пойдем за ними. Нам все равно туда идти.

– Зачем?

– Шарк, не будь глупцом. Мы обещали им показать место, где мой отец сошел с неба. След ведет как раз туда.


* * *

К Мокрому урочищу Тим и Шарк добрались через час. Ровная как лепешка степь здесь изменяла себе, сваливалась вниз, в плоскую долину. На дне ее сочился крошечный ручеек, не пересыхавший даже летом, правда, местами он исчезал полностью, прячась под землю. Далеко внизу вдоль русла протянулась серия крошечных озер, туда пастухи любили гонять стада на водопой, там же частенько останавливались проходящие кочевья накхов. А сюда люди забредали нечасто – среди кустарников и деревьев трудно пасти скот, да и дикие собаки со всеми удобствами воруют тут молодняк. Почва каменистая, трава скудная – нечего здесь делать степнякам.

Тим подъехал к хвосту установки, остановился в десятке шагов. Ему нравилось смотреть на эту гору исковерканного металла – несмотря на сильные повреждения, эта часть металлической птицы выглядела будто кусок тела настоящей, живой птицы. Только птицы огромной. Страшно представить, какая сила поднимала все это сооружение в небо, и ту кузню, где выковали такую огромную штуку.

Шарк, очевидно, мыслил схожим образом.

– Тим, а скажи правду – твоего отца и всех ваших сородичей великаны сбросили с небес?

– Почему ты такое подумал?

– Ну сам посмотри – это какой горн должен быть, чтобы такие куски металла вместил. И какая наковальня. И молот. Человек такое не выкует. Только великан.

– Это не выковывали. Этот вообще не железо.

– Я знаю. Волшебный металл. Красивый, но плохой. Не годится ни на оружие, ни на доспехи.

– Хватит язык чесать, едем дальше.

Тим направился вниз. Путь его пролегал параллельно той тропе, которую, умирая, проделала рукотворная птица. Мокедо рассказывал, что они долго кружили над степью, в поисках удобного места для посадки. Мокедо не хотел сажать сюда машину, но командир экипажа решил иначе. Рассказывая об этом, Мокедо всегда сожалел, что не смог его отговорить – может быть, таинственный командир установки выжил бы.

Командир погиб сразу, когда машина, ударившись о землю, лишилась хвоста и керамического щита. Установка, скользя вниз по склону, снесла несколько деревьев, ствол одного из них пробил днище под кабиной, угодил прямиком в живот командиру. Все это происходило так быстро, что тело разорвало простой древесиной – Тиму всегда было непросто представлять этот момент. Броня, защищавшая экипаж от холода космоса и огня возмущенной атмосферы, легко сдалась перед степным деревцем.

Шарк, дурачась, попробовал направить лошадь на оторвавшееся крыло, но животное фыркнуло и заупрямилось – не желало наступать на сомнительную поверхность.

– Не надо туда коня заводить, – предостерег Тим. – Крыло пустое внутри, металл тонкий и изодранный от удара, может не выдержать. Если копыто провалится, твоя лошадь сломает ногу.

Кунак шарахнулся назад – если он лишится лошади, Тим поступит с ним сурово. Запросто может пешком погнать до становища, да еще и палкой при этом подгонять. Такой позор смыть будет непросто.

Фюзеляж, лишившись крыльев, скользил еще долго, остановившись лишь на дне долины. Внизу он к тому же перевернулся, и последние метры прошел боком, нагребая перед собой содранный дерн и кустарник. Ручей по весне и после ливней разливался хорошо, и за эти годы нагреб на останки орбитального челнока немало своего мусора. Фюзеляж превратился в основу настоящей дамбы, запрудив русло. За ним теперь синело маленькое озеро.

На его берегу Тим разглядел первое тело.

Приподнялся в стременах, напряженно всмотрелся, углядел синюю кунаковскую шапочку, прошипел Шарку:

– Поворачивай назад, и жди меня наверху. Похоже, Норг потерял одного кунака, я не должен потерять тебя.

Шарк послушно развернулся, уже на ходу уточнил:

– Может мне скакать в становище? Позвать мужчин Ликадов и Шулаков?

– Не надо. Неизвестно, что тут случилось, может быть над нами эти шакалы просто шутят, и мы опозоримся. Но если меня не будет долго, тогда скачи очень быстро, и зови помощь.

Проводив удаляющегося Шарка взглядом, Тим двинулся дальше. На ходу достал лук, подумав, достал из колчана пару срезов – один зажал в зубах, второй наложил на тетиву. Вряд ли человек, передвигающийся по степи на своих ногах, будет облачен в серьезные доспехи, которые пробивают боевыми трехгранниками. А раз так, то лучше бить срезами: тут уже неважно куда попадешь – кровь рекой хлестать начнет, жертва быстро лишится сил даже от раны в ногу или руку.

Добравшись до берега, Тим с высоты седла осмотрел тело. Это был Анахем, но узнать его можно было лишь по ромбической вышивке на боках шерстяной безрукавки. Лица у Анахема не осталось – вместо лица бугрилась жуткая личина, собранная из отслоившихся кусков багрового пропеченного мяса, и лоскутьев свернувшейся обгорелой кожи. Мальчишку будто в костер прогоревший лицом окунули, и подержали в углях, пока брыкаться не перестал. Вот только не видно поблизости костров. Да и будь дело так, спалило бы и шапочку, и плечи, и грудь. А ведь ничего не тронуло – лишь лицо сожгло.

Кунар всхрапнул, показываю хозяину, что соседство с мертвым телом ему не нравится. Инстинкт коня подсказывал, что от таких мест надо держаться подальше – где-то рядом крутится тот, кто убил, да и падальщики на это дело быстро сбегаются. А падальщики здесь такие бывают, что хищники перед ними поклоны гнут.

У противоположного берега в воде плавало тело еще одного мальчишки, а дальше, возле кустов, лежала туша коня. Остервенело квакали лягушки, подсказывая, что возле озера опасности нет. Но это не слишком успокаивало – страшный убийца где-то рядом. Как он может жечь юрких степняков? Нет такого оружия. Или это боевой маг из далеких северных земель? Но разве не почуяли бы его шаманы накхов? Должны были почуять.

Где искать этого странного изгоя, убившего как минимум двоих кунаков глупца Норга? И как его победить?

Внутри фюзеляжа громыхнули металлом.

Соскользнув со спины коня в траву, Тим присел, шлепнул Кунара по голени.

Кунар не простой конь, он конь нерожденный. Умен не по лошадиному, понимает хозяина с полунамека. С места рванул будто в погоню, проржал злобно, как бы вызывая невидимого врага на бой.

И враг показался – выскочил из дыры в фюзеляже. Высоченный черный человек. Черное пальто, такие иногда носят люди на побережье, черные брюки, черная шляпа. Как он не засох от жары в таком наряде посреди сухой степи?!

Черный человек поднял руку. В руке было зажато что-то непонятное, но явно плохое. Может быть то, чем он сжег лицо Анахема. Некогда разглядывать – не стоит испытывать скорость его магии, можно потерять Кунара.

Срез ударил черного человека в бок, повыше поясницы. Будь это пальто простым, разрезал бы ткань и мясо, сокрушил ребра, распорол легкое. Упал бы убийца, булькая кровавыми пузырями и выплеснув реку крови. Однако пальто оказалось хитрым – стрела застряла в ткани, не пробила. Но удар вышел хорошим – не удержавшись на ногах, противник завалился в воду. Отлеживаться не стал, тут же вскочил, поднимая руку, повернулся в сторону Тима.

Второй срез ударил черного человека в лицо. Ты изуродовал Анахема, а теперь Тим изуродует тебя. Широкий наконечник вспорол щеку от уголка рта чуть ли не до уха, с треском сокрушил зубы и кость, застрял в черепе. Страшная рана, от такого шока даже степной бык свалится, но этот великан не упал, лишь пошатнулся. Из руки вырвался ослепительный белый шар, со свистом ушел вверх.

Больше стрел не было, прятаться тоже некуда, и сбежать не получится – шар летает не медленнее стрелы.

Тим бросил лук, пригнулся, выхватил из-за голенища узкий нож, обманно рванул влево, но тут же поменял курс, прыгнув вправо. Левее сверкнуло, новый шар, ударив в землю, рассыпался мириадами искр, взметнулся густым дымом от влажной осоки.

Еще один прыжок, уже вперед, и новая вспышка, уже за спиной – быстр черный человек, очень быстр, но Тим быстрее.

Тим вскинул руку, угрожающе замахиваясь ножом. Черный человек невольно дернулся, готовясь увернуться от клинка. Но юный накх не дурак, чтобы надеяться разрешить бой таким сложным способом – если этот великан сумел со стрелой в лице воевать, то ножом его и подавно не остановишь.

Тим левой рукой потянул за петлю кистеня, рванул вперед, прыгнул, распластавшись в прыжке параллельно земле, взмахнул оружием. Черный человек уже выцеливал юркого противника, но выстрелить не успел – гирька угодила точно по запястью, выбив блестящую штуку, зажатую в ладони.

Оружие, из которого черный человек метал сжигающие шары, отлетело в озеро. Не успело оно еще коснуться воды, как Тим, вскочив с земли, в длинном выпаде попытался вонзить нож в глаз черного человека.

Зря он это сделал. Очень зря. Убийца пресек атаку, ухватившись за запястье, потянул противника к себе. Тим вскрикнул от боли – суставы затрещали, вот-вот лопнут кости. Да что это за демон, которого не берут стрелы! Он, похоже, из железа сделан – сопротивляться невозможно, сила дикая.

Но Тим сопротивлялся. Ухитрился перехватить в зажатой руке нож, сунуть лезвие под обшлаг рукава пальто, от души там полоснул. Сталь острая, хоть брейся, кровь хлынула рекой, но эта ходячая гора даже внимания не обратила на такую неприятность. Ухватил Тима второй рукой за плечо, рванул вверх, подняв, будто мешок с соломой, швырнул об землю.

Спасибо Мокедо – если бы не его уроки, выбило бы из Тима дух после такого удара. Не выбило – извернувшись в воздухе, он встретил землю упреждающим ударом рук, пустил тело вбок, перекатился, встал. Горели отбитые предплечья и ушибленное плечо, но это ведь мелочи – на уроках Мокедо иной раз не понять было, осталось ли в теле Тима хоть что-то, что еще не болит.

Черный человек деловито шагнул вперед, протянул руки, собираясь вновь ухватить прыткого парня. Теперь, наверное, кидаться им не станет, а попросту придушит, или даже раздавит.

Тим побежал. Побежал быстро, надеясь, что противник нескоро достанет свое оружие из озера. Но черный человек не стал задерживаться – рванул следом, рванул быстро, невероятно быстро. Да как подобная живая гора может бегать со скоростью лани?

Тим понял – ему не уйти. Через тысячу или миллион шагов черный человек его обязательно догонит. Этот демон, похоже, готов гнать добычу до самого побережья, а вот Тиму столько не продержаться.

Тим свистнул. Свистнул призывно. Умный Кунар появился чуть ли не мгновенно, вынесся из кустов, чуть повернул, помчался параллельно хозяину, идя на сближение. Прыжок и все – Тим в седле. Спасен. Не догнать теперь Тима черному человеку.

Будь на месте Тима кто-нибудь другой, то так бы и мчался до самого становища, но Тим не такой. Тим помнит, что где-то здесь еще остался Норг и его третий кунак. Не исключено, что они еще живы – не стоит оставлять соплеменников в этом урочище. Против черного человека у них нет ни одного шанса. Да и нельзя давать врагу передышку – вернется, найдет в озере свое оружие, и встретит воинов накхов огнем.

Между тем черный человек не останавливался, так и бежал, видимо силой его одарили в ущерб разуму – ну разве может пеший в здравом уме гнаться за конным?

Обернувшись, Тим увидел, что на бегу убийца деловито тянется за пазуху, что-то там нашаривает. Это Тиму не понравилось – а вдруг у него там припрятаны запасные блестящие штуковины для сжигания людей? Рука ухватила за бухточку свернутого аркана, сдернула с деревянного крепежа, пальцы вслепую прошлись меж веревками, встряхнули, отпустили узелок.

Тим осадил коня, раскрутил аркан над головой, ловко метнул навстречу врагу. Черный человек вскинул руки, пытаясь ухватить веревку, но не сумел – так и угодил в петлю, затянувшуюся подмышками. Кунар, получив пинок в бока, обиженно проржал, рванул вперед. Тим успел перехватить конец аркана через переднюю луку, потянуть на себя, помогая коню сбить добычу с ног. И им это удалось.

Черный человек рухнул поверженным колоссом, а это все – конец. Кто упал, тому встать уже всадник не даст – враг понесся по степи волочащейся тушей. Все колючки, все ветки, все бугорки у нор грызунов, все камни – все теперь его. Достаточно несколько минут потаскать воина по буеракам, чтобы превратить его в комок стонущего мяса. И непробиваемая одежда здесь не поможет – голову она не защищает.

Тим садистки выбирал самые непростые пути – чтобы камней было побольше и ухабы были покруче. Черный человек поначалу дергался. Пытался выбраться из петли, но быстро оставил это дело, затих. Тут только нож может спасти, но если у него и есть засапожник, то теперь до него не дотянуться.

Кунар вырвался наверх, вдалеке Тим увидел Шарка, но ехать к нему не стал, помчался вдоль урочища, к ближайшему кургану. Он не знал, чья это могила, вроде бы очень старая, до накхов еще оставлена. Да какая разница чья – главное, что там, на вершине, стоит грубый каменный идол. Здоровенный идол – такой и десять мужчин не поднимут.

Как раз то, что сейчас надо.

Конь взлетел на вершину кургана, послушно обогнул идола, затем резко рванул на прежний курс. Кунару хорошо – как хочет, так и скачет. А вот черному человеку такие маневры недоступны – влетел головой в камень. Хорошо влетел – с треском. Остановленный рывком аркана конь взвился было на дыбы, но удержался, рванул дальше – крепкая веревка из конского волоса не выдержала, лопнула.

Тим, еще не веря в гибель черного демона, выхватил меч, развернул коня, помчался к идолу, отводя оружие для косого удара. Не понадобился удар – не может человек выжить, если ему голову об камень разнесет. Ну, может и не разнесло, но чудом не потерявшаяся шляпа теперь почти до плеч доставала – голову сплющило чуть ли не вдвое.

Остановившись над поверженным противником, Тим спрятал меч в ножны, сплюнул трупу на спину, развернул коня, направился вниз.

Шарк, не утерпев, подскакал поближе, заорал:

– Тим, что мне делать?

– Езжай за мной. Я убил этого изгоя. Но он убил двух кунаков Норга. Третьего кунака и самого Норга надо найти – может они раненые где-то внизу валяются. Когда найдем, вернемся в становище.

– А может сперва обыщем этого дохлого изгоя, вдруг у него есть золото?

– Зачем? Мы с тобой не воины, старшие отберут у нас все ценное, что найдут. Вот пусть сами и обыскивают.

– Тим, ты правильно тогда сделал, что не стал ехать вместе с ними. Они притянули бы к нам свою неудачу, и мы бы могли умереть.

– Шарк, я всегда все делаю правильно. Тебе бы пора уже это запомнить.


* * *

– Целое стало меньше.

– Мы ощутили потерю.

– Это вторая часть за один день. Это большая потеря для нашей части.

– Мне тоже больно. Но это не должно мешать нашему делу.

– Не должно. Но что теперь нам можно сделать, ведь часть не вернуть?

– Часть не вернуть. Но надо закончить дело, начатое частью. Район, где нашли странное, должен стать нашим быстро.

– Это противоречит нашим планам.

– Мы изменим планы. Странное важнее. И потеря части важнее.

– Да. Важнее. Мы изменим планы.

– Теперь нам надо прервать существование тех, кто сделал нас меньше на две части.

– Мы прекратим их существование.