"Начало прошедшей войны" - читать интересную книгу автора (Михайлов Михаил Михайлович)

Глава 2

Растолкали меня уже поздно. Первое что я увидел, когда разлепил глаза — кружка с чаем и кусок хлеба с тушенкой, стоящие на тумбочке. Потом прозвучал голос Сухотого:

— Подъем! Давай вставай побыстрей, а то всех врагов нашего светлого будущего проспишь.

Пришлось подняться и наскоро закусить нехитрым пайком. После этого я вышел на улицу. Там уже стояло несколько машин, затянутых в брезент. На улице все еще было светло и пришлось ждать больше часа, пока окончательно не опустятся сумерки. Наконец прозвучала команда на выезд и мы поехали в неизвестность. До этого момента я был в каком то полусне. Все казалось нереальным, фальшивым, будто не на опасную операцию следуем, а на встречу деревенских с городскими. Все чувства опасности и ожидания боя разом появились как только пересекли линию ворот. Только тут я наконец встряхнулся.

Проезжая по тихим улицам города я думал о том, как же сильно все различается. Стояла тишина, ну просто нереальная, которая лишь иногда прерывалась гавканьем дворовых собак да кошки изредка вносили свою лепту своим истошным мявом.

— Товарищ лейтенант, нам пора выходить — первый адрес, в трех минутах хода.

Ну вот, не дали посидеть со своими мыслями наедине, гадский младший лейтенант. Ладно, потом отдохнем и посидим… Хотя будет ли это потом — через несколько дней начнется война. Времени на свои мысли, спокойные и размеренные не останется.

— К машине. Водитель стоит здесь с заглушенным двигателем а мы идет за Младшим лейтенантом. Иван, ты как доведешь, отойди за моих ребят, у нас подготовка хорошая, именно для таких шпионов и диверсантов.

Хотелось еще добавить, что это вам не мирных обывателей по 58-ой статье забирать. Тут противник как зубастая щука, против карася. Промолчал. Не думаю, что оказался бы понятым, а то еще и накатал бы навязанный помощник рапорт по прибытию. Вот было бы весело оказаться в одной камере с сегодняшними задержанными.

Перескочив через борт мы последовали за свои провожатым. Действительно, через пару-тройку минут подошли к двухэтажному дому с темными окнами. Оставив одного бойца возле подъезда мы прошли во внутрь. Сейчас, за несколько мгновений до начала событий я и мои солдаты полностью изменились. Изменилась походка на более мягкую — наши шаги почти были бесшумны, несмотря на обувь совсем к этому не предрасположенную. Оружие было уже снято с предохранителя, а патрон был дослан еще возле машины. Младший лейтенант проигрывал по всем статьям. Пытаясь копировать нашу походку, он только больше создавал шума. Вот и дверь в квартиру на втором этаже. Хорошая дверь, массивная. Такую просто так не высадишь, придется повозиться. А вот замочек совсем дрянь, я такой даже у себя на даче не поставил бы. Кивнув сопровождающим, чтобы они разошлись по площадке, я подошел к двери и негромко постучал. Тихо так, почти просительна, Хромов недовольно поморщился. Конечно он посчитал меня мягкотелым и сам никогда так не поступил, а влепил бы со всей дури кулаком а то и ногой. После этого подозреваемого можно было брать только со стрельбой, если он конечно был самым настоящим предателем. Простой гражданин на любой стук откроет дверь, ведь ему нечего бояться. Поэтому проигнорировав кислую гримасу 'безопасника', я еще раз повторил стук.

Наконец за дверью послышались шаркающие шаги и сонный голос спросил:

— Кто там, кого еще принесло в ночь?

— Виктор Степанович? Помощник начальника телеграфа?

— Да, это я. а с кем имею дело.

— Младший лейтенант Сапогов, я из комендатуры. Нам срочно нужна ваша помощь. На телеграфе авария и вы нужны на месте. Вы приоткройте дверь, у меня записка от вашего начальника, он там все подробно описал — прочтите.

Пара секунд за дверью шла возня, потом дверь приоткрылась и я резким рывком распахнул ее полностью. За ней оказался мужчина лет сорока, в халате и стоптанных шлепанцах. Ухватив его за ворот халата, так чтобы он впился тому в горло, выкинул из квартиры в руки бойцов, а сам быстро заскочил в квартиру. Поводя ТТ по сторонам быстро заглянул на кухню и в гостиную, потом заскочил в небольшую комнату, по-видимому спальню. Там включил свет и осмотрелся. Из обстановке ничего интересного — трюмо, пара стульев, двуспальная кровать на которой сейчас сидела женщина прикрывавшаяся одеялом. Глаза у нее были дикие и рот раскрыт в приготовлении к крику. Не дав ей проорать я сбил с толку вопросом:

— Вы кто?

Женщина закрыла рот, минуту всматривалась в меня — видимо ТТ в руке, форма госбезопасности и ночное время (насколько помню, все аресты, ну или большая часть, происходила ночью) помогли ей прийти к правильному мнению.

— Я Соловьева Ирина Константиновна. Жена помощника начальника телеграфа, Соловьева Виктора…

Я прервал ее:

— Собирайтесь, вы арестованы вместе с вашим мужем. Берете с собой документы и вещи для мужа. Ему, по некоторым причинам, нет времени и возможности одеться. У вас пять минут на все, не успеете тогда вините только себя. Женщина чуть подождала, но потом поняв что я никуда не собираюсь уходить, вздохнула и вылезла из кровати. Хм, скромница…Было бы что смотреть — помоложе мужа, на вид примерно лет тридцать семь, но вся обрюзгшая и бесформенная. Ночная рубашка просторная и побольше некоторых платьев моего времени. Надо иметь уж очень большую фантазию, чтобы угадать, что там находиться. Уложилась она даже быстрее, чем я ожидал. Уже через две минуты она подошла и сказала, что готова. Все это время Хромов стоял рядом и подозрительно смотрел на нее. Видимо ожидал, что та выхватит по меньшей мере шмайсер и начнет валить доблестных работников НКВД.

На улице нас дожидался Сухотов, который отрапортовал, что задержанный связан и доставлен к машине. Подойдя к нашему транспорту я помог забраться в кузов Соловьевой и посмотрел, как устроился ее муж. М-да, ребятки показали рвение. Предположительно, предателю Родины, стянули руки за спиной, да еще и одну ногу подтянули и примотали к ним. В Чечне мы такую комбинацию называли — костяная нога. Каким бы ты не был йогом, из такого положения выбраться проблематично, да и конечности очень быстро затекают. Нам необходимо было еще посетить два адреса и потом все, отдых в родном расположение. Всего лишь один день нахожусь в новом…мире, а уже считаю полученную казарму родной. Так еще и не захочу его покидать в конце. Бр-р, это я загнул, все таки у себя я чувствую поспокойнее — не надо рассматривать каждый свой поступок и обдумывать каждое слово. Хотя с другой стороны, люди попроще вокруг, нет той лжи, которая присутствует в людях моего времени. С кем бы я не общался, ну из тех людей, которые не очень знакомы мне, всегда складывалось ощущение неискренности, скрытности…Так спросишь дорогу в незнакомом городе, а в мыслях думаешь — а не послал ли он тебя по всем известному маршруту.

Так я размышлял всю дорогу, правда недолгую, до адреса. На новом адресе все повторилось по предыдущему сценарию. Звонок, извинение за позднее посещение, просьба проехать с нами на объект. Потом рывок, пленение, осмотр квартиры и ее опечатывание. По общему решению квартиры решили оставить для досмотра коллегам из местного НКВД, которые должны были прибыть на них под утро. На жилье поставили печати и оставили их. Два адреса ввели нас в состояние расслабухи. Даже я, который с самого начала ожидал каверзы, расслабился и решил дать поработать Хромову. А то он обиженно-гневно смотрел на меня все время. Ведь ему совсем не дали возможности себя проявить, незаслуженно оттирая на задний план. И ошибся.

Новый адрес отличался. Во-первых это был отдельный домик с мансардой, стоял на некотором отдалении от других. Когда мы подъехали и встали за соседним домом, мне показалось, что шторы на окнах слегка шевельнулись. Списав на сквозняк или расшалившееся воображение, я повел команду к дому. Возле калитки я пропустил Хромова вперед — на этом задержании первую скрипку играл он. Надо было видеть его довольное лицо. Видимо решив показать, как надо работать, он забарабанил в дверь кулаком. Дождавшись вопроса за дверью, грозно проговорил:

— Младший лейтенант Хромов, государственная безопасность.

— Одну минутку, я сейчас оденусь и ключи найду, а то засунул их вечером куда-то..

Тихий щелчок за дверью стал для меня сигналом к действию. На одних рефлексах, даже не думая, что могу ошибаться, я откинул младшего в сторону и рванул автомат. Два выстрела из-за двери совпали с моими действиями и оказались чертовски меткими. Одна пуля угодила Хромову в левую руку, а стой он на прежнем месте, то скорее всего, попала точно в сердце. Вторая сильно ударила меня в грудь. К счастью на мне была разгрузка с магазинами для пистолета и автомата. Пуля, и так изрядно потерявшая ударную силу при прохождении через дерево двери, наткнулась на один из магазинов. К счастью ни один из патронов не сдетонировал, потом я попросту выкинул изувеченный магазин для автомата.

Оставив Хромава на улице и прокричав бойцам обойти дом и припятствовать уходу преступника, ударил плечом в дверь. Блин, больно то как. Эта зараза внутри позаботилась об укреплении замков и поставила дополнительный засов. Дав пару очередей по петлям и высадив, покосившуюся дверь, я проскользнул внутрь. Сразу же присел и ушел влево, спрятав тело за тяжелым шкафом. Вовремя, из глубины комнаты раздались несколько выстрелов, и одна из пуль прошлась совсем близко с головой. Метко стреляет, отметил между прочим и крикнул погромче:

— Сдавайтесь, у вас нет ни малейшего шанса уйти. Обещаю сохранить жизнь.

— Сдохни, коммунистическая сволочь, живым вы меня не получите, а хочешь попытаться милости просим.

М-да, никакого отклика в его душе на мои слова. Ладно, попробуем путем осады взять его. Все-таки, время играет на нас, ребята уже должны были окружить дом и деваться стрелку некуда. Только бы не вздумал стреляться, а то Красильников шкуру спустит за такую оплошность. Время, время…надо лишь его потянуть, а там придумаем. И тут я почуял запах паленой бумаги. В первую минуту подумал, что он хочет сгореть вместе с нами, но потом дошло. Ну какие еще бумаги можно найти в доме вражеского агента? Только очень нужные нам… Рванув гранату из кармашка разгрузки, я вывернул запал и пульнул безопасную чугунную болванку в глубь комнаты с криком 'держи гостинчик, урод'. И сразу же метнулся следом. Весело разгорающийся костерок возле тяжелого, обитого зеленым сукном стола, высветил мужскую фигуру с пистолетом в рукам. В этот момент тот пытался укрыться от гранаты за тумбой стола. Не знаю, хотел ли он сознательно укрыться от взрыва(осколки может и не попали, но взрыв в замкнутом пространстве оглушил бы точно) или это сработал рефлекс, но застал я его в крайне неудобном положении для стрельбы. Минимум полторы секунды ему было необходимо на выстрел, но я то их ему и не собирался давать. Короткой, на три патрона очередью прострелил правую руку в предплечье и пинком, как заправский футболист, пробил ему прямой в подбородок. Голова противника откинулась назад, и все его тело сползло вниз. Сразу после этого я начал прыгать по кучке горевшей бумаги, изображая пляски негров перед Великой Охотой.

Наконец огонь потух и к запаху жженой бумаги добавилась вонь подгоревшей резины. Проклиная торыпыгу-шпиона за столь необдуманные действия, начал осматривать спасенные документы. На удивление сохранилось достаточно много. Тот поленился или просто ему не хватило времени, но попросту свалил все свои записи в кучу и поджег. Сверху оказалась пачка документов в толстой папке, которая и обгорела основательно. Бумаги внутри сохранились полностью, а лежащие под папкой сгорели по краям. Я, думаю, ребята из НКВД сумеют все восстановить и разобраться.

Позади в коридоре раздался шорох, я откатился в сторону за стол, который так и не спас своего владельца и наставил на проход оружие. Через секунду оттуда появился Сухотов, а из-за его плеча бледный как смерть Хромов. Окликнув их на всякий случай, а то вдруг решат дать пару превентивных очередей по углам: скопившийся дым в комнате в купе с темнотой не позволял рассмотреть реальную картину. Выпрямившись во весь рост и закинув автомат за спину, я принялся бинтовать руку задержанного. Ту же операцию проделывал Витек с младшим лейтенантом. Думаю, после сегодняшней ночи он станет на одно звание выше. Раненый пришел в себя в самом конце перевязки, поначалу дернувшись в сторону от меня, он почти потерял сознание от боли.

Закончив перевязку и прикрутив раненую руку к туловищу, а вторую завернув за спину, я передал его на руки бойцам. Все, на сегодня наша работа закончилась. Осталось сдать всех задержанных в комендатуру или же в госсужас и айда отдыхать. Погрузив задержанного в машину мы скоренько подъехали к комендатуре. Как я и предполагал нас оттуда послали, правда, в весьма завуалированной форме, но смысл не изменился. Пришлось переться через полгорода в здание госбезопасности. Там у нас въедливо проверили документы и пропустили во внутрь. Хромов бойко ускакал куда то на второй этаж. Наверное побежал докладывать о ходе проведения рейда, по любому похвалиться ранением, преувеличит свои заслуги. Пускай, мне ничего не нужно, лишь бы оставили в покое. Ордена и медали мне с собой не забрать в свое время, хвастаться не смогу — посчитают сумасшедшим, а так просто им лежать в уголке…нафиг.

Сверху спустился один из взводных с моей роты. Перекинувшись парой слов, мне удалось узнать, что не у всех так все прошло удачно. У моего тезки, Воронова, погиб один боец и один ранен. Они нарвались на двоих агентов противника с подготовкой не слабее моего последнего задержанного. Сунувшись по наглому на квартиру они получили несколько выстрелов в упор. Хорошо, что никто из врагов не смог уйти. Потом в другой группе погиб сопровождающий энкавэдэшник. Тот, решив показать свой гонор, и не дал затереть себя в угол во время задержания. Не позаботившись, чтобы связать задержанного, он попытался расколоть его на месте. Привыкнув к овечьей покорности 'врагов народа', которых он задержал и допросил во множестве за свою службу, он в упор приблизился к арестованному, не ожидая никаких агрессивных действий. Тот среагировал очень быстро и адекватно ситуации — коленом зарядил в пах командиру и прикрылся его телом. Потом попытался выскочить в окно, но не смог по причине нахождения возле последнего охранника. Тогда, воспользовавшись пистолетом энкавэдэшника, застрелил его и себя.

Долго вести разговоры мне не дали. Сверху спустился Хромов и позвал меня за собою. Пришлось идти. Наверху он завел в кабинет без всяких табличек, только с номером — тринадцать. Уже стоит задуматься над таким многозначительным началом. Внутри находился мужчина лет тридцати пяти, крепкого сложения, хоть и не слишком высокого. Правда, рост было трудно оценить, по причине сидячего положения последнего. На воротнике у хозяина кабинета висели майорские петлицы. Точнее немного поправлюсь — петлицы майора госбезопасности. Тот смерил меня взглядом и пригласил сесть в кресло напротив, кивком головы указав Хромову на дверь. Дождавшись когда, выйдет его подчиненный, обратился ко мне:

— Я майор госбезопасности Корнев. Задали вы нам задачку со своими арестами и откуда только сведения нарыли…

— Не знаю, товарищ майор, это распоряжения товарища комиссара Красильникова. Все данные передал он и согласовывал все наши действия с вами. Я, как и мои сослуживцы, только выполняли приказы.

— Да знаю я об этом. И об вашем превилегированом положение тоже знаю, я имею ввиду вашего батальона. Уж очень много странностей с вами связано.

— Товарищ майор, об этом ничего не могу сказать. Нам дали приказ следовать сюда, до этого находились под управление товарища Берии и выполняли приказы исходящие от него.

Про Берию так приказал говорить Красильников. Будучи уверенным, что вопросов нам не миновать, комиссар решил сослаться на самый верх. Правильно, считаю, кому захочется встревать в дела второго лица в государстве. Вот и сейчас это сработало. Услышав про Берию, майор слегка помрачнел и перевел разговор в другое русло, про события сегодняшней ночи.

— Товарищ лейтенант, хочу услышать ваше мнение о вашем последнем задержании. Понимаете, только вы сумели задержать ярко выраженного врага, остальные задержанные или твердят, что произошла ошибка или попросту уничтожены, как на двух адресах. На эти адреса я уже отправил людей с обыском, надеюсь они найдут что-то полезное, вроде бумаг, которые мне предоставил младший лейтенант Хромов.

— Я думаю, товарищ майор, мой задержанный был одним из главных в агентурной сети. Поэтому и документы он начал жечь. Вполне вероятно, что они были только у него одного и после ознакомления должен был передать или ознакомить с ними других.

Майор несколько минут помолчал, обдумывая мои слова и кивнул:

— Да, я тоже так считаю. Тем более, что на других адресах пособники врага попросту отстреливались и не пытались уничтожать что либо. Вы, как и Хромов, достойны награды. Я сообщу об этом высшему руководству и представлю к награде. А сейчас объявляю вам благодарность за отлично выполненное задание.

Я поднялся из кресла, вытянулся по струнке и выпалил ожидаемое от меня:

— Служу Трудовому Народу!

— Вольно, лейтенант, сейчас можете быть свободны. Если понадобитесь, то вас вызовут.

Я вышел из кабинета, почесал лоб, обдумывая разговор, и отправился на улицу. Все-таки беседа прошла сумбурная, насколько могу судить, майор попросту хотел посмотреть на меня, оценить лично задав несколько вопросов. Надеюсь, ничего неприятного мне не принесет это посещение. Все-таки пока майору есть чем заняться, а потом попросту начнется война. Тогда точно будет не вопросов. Вот только, чем нас займет комиссар в оставшиеся дни, всех подозреваемых в пособничестве мы задержали. Теперь с ними начнут работать настоящие мастера своего дела. Надеюсь, невинных среди арестованных нет. А то наслышан о способах получения показаний в застенках НКВД. Хотя пора и смириться с состоянием дел, тем более и сам ношу фуражку с васильковым околышем. Зачем это надо было Красильникову — ума не приложу.

На улице меня дожидалась машина, что было очень кстати — за ночь очень устал и пешком тащиться до ППД совсем не было желания. У себя в расположения я только что и сумел раздеться и закинуть оружие под койку, а потом замертво упал на кровать. Сновидения меня не мучили и мне удалось выспаться спокойно и хорошо. Проснулся перед самым обедом и долго лежал не шевелясь, прокручивая в голове последние события. Я не думал, что наше появление в этом времени принесет какое либо значительное изменение. Скорее всего мы сгинем в начале войны, если, конечно, Красильников не побеспокоится о нашем скором возвращении. Было очень интересно, какие еще идеи он держит в себе до поры до времени. На мой взгляд, простое задержание шпионов не сильно скажется на начале войны. Ну какая разница для наступающих будет ли уничтожен телеграф, водокачка или другой важный объект. Из-за того, что определенные планы сорвались, немецкое командование не отменит свои планы. Эх, чую своим копчиком, что придется встретить немцев на передовой позиции в знаменитой крепости. Хотя какая она сейчас знаменитая — о подвигах ее защитников станет известно лишь после окончания войны, да и то — мое поколение и то что постарше, уже имеют смутное представление о ней.

Помню в одной передаче, телевизионщики подходили на улице к группкам тинэйджеров и задавали вопросы о героическом прошлом страны. Так я был в шоке, когда те отвечали, что Жуков брал Измаил, а Суворов является Маршалом Победы. А эти лозунги о зверствах Красной Армии и освободительном движении немецко-фашистской армии. Скажи сейчас, а еще лучше через годик, когда немцы будут вовсю хозяйничать на наших землях, об этом, то так можно нарваться на хорошенькую плюху.

Дальше поразмышлять мне дал Витек. Подскочил ко мне и начал тормошить за плечо:

— Серый, поднимайся пора топать в столовку. Ты и так завтрак проспал, если еще и обед, то будешь голодным весь день, так как сухпай кончился.

Пришлось подниматься и натягивать одежду, хотя никакого желания есть не было. Но от Сухотого так просто не отделаешься, пристанет, как банный лист к одному месту и будет непрерывно канючить. В столовою я попал вместе с командирским составом соседнего батальона. Я уселся за маленький столик, покрытый белоснежной, накрахмаленной скатертью с уже установленными столовыми приборами. Рядом уселся старший лейтенант-энкавэдэшник, который представился Алексеем Тишиным, начальником особого отдела первого стрелкового батальона. Через минуту подскочил рядовой в белом фартуке с дымящейся кастрюлькой в руках. Ловко наполнив наши тарелки наваристым борщом и поставив блюдце с хлебом, он умчался за вторым. Второе подоспело, когда я уже елозил ложкой по дну своей миски, приняв от повара тарелку с пшенной кашей и стакан компота, я начал поглощать пищу с уже меньшей скоростью. Мой сосед напротив, видимо, страдал отсутствием аппетита или присутствием…любопытства, которое и мешало ему отдать должное еде. Я уже допивал компот, когда его наконец прорвало.

— Извините за беспокойство, товарищ лейтенант, но вы можете ответить на пару маленьких вопросов?

— Отчего же нет, могу. Задавайте.

Тот сразу отставил подальше тарелку с недоеденной кашей, достал пачку папирос, не забыв предложить мне. Я, конечно, отказался — с детства питаю отвращение к курению, да и моя воинская специальность не сильно к этому располагает, все-таки сидеть в засаде и ароматизировать дымом на всю округу это крайне глупо. В Чечне были моменты, когда противник находился совсем рядом с моей засадой и никакой возможности затянуться — даже если бы я курил — не было. Сейчас старлей ничуть не смущенный моим отказом, затянулся папиросой и заговорил.

— Сергей, я могу поинтересоваться вашим сегодняшним выходом в ночь. Я слышал, что ночью задержали несколько человек, и в этом задержании участвовали бойцы вашего батальона. Вы можете рассказать что такого особого случилось, что для этого надо было прислать батальон из другого округа для задержания нескольких врагов народа. Достаточно было сообщить нам их адреса и фамилии, и задержание провели своими силами.

— Алексей, вы знаете, я всего лишь выполняю приказ своих командиров. Комиссар Красильников, прибыл с нами и все указания исходили от него. Если что-то хотите узнать поподробнее, то обратитесь к своим коллегам из городского отдела или напрямую к комиссару.

Послав его, не самым элегантным способом, я распрощался и вышел на улицу. Там меня встретил мой напарник с кучей вопросов.

— Чего хотел этот хмырь от тебя? Он с утра все хотел у нас полазить, но Красильников послал и его и еще пару человек подальше, попросту запретив нашим покидать без необходимости казарму и запускать кого-либо из чужих.

— Интересовался ночным рейдом по городу, почему их не привлекли к этому. Насколько я понял, все окружающие считают, что мы прибыли только ради этих задержанных. Кстати, Витек, а как бы в город выйти, ты не знаешь?

Тот пожал плечами:

— Комиссара сейчас нет, за него остался комбат, может тебе попробовать к нему обратиться?

Решив последовать совету Сухотого, я направился в каземат. На входе стоял рядовой с карабином на плече. Тот вопросительно уставился на меня, ожидая, что я ему скажу. Вот еще — размечтался, я теперь принадлежу к когорте самых опасных и наглых воинских чинов, пусть привыкает. Пробурчав, что имею срочное дело к командиру батальона и оттерев плечом бойца, пытавшегося мне заступить дорогу, я прошел внутрь.

Под низкими сводами кирпичного помещения мне пришлось пройти небольшой ломаный коридор. Он изгибался в двух местах, видимо для защиты от гранатных взрывов. В конце находилась дверь, обитая металлом, а может и цельнометаллическая — из-за ржавчины было трудно судить более точно. Стукнув несколько раз кулаком, я потянул ее на себя и вошел в комнатку. В прошлое свое посещения не сумел ее толком рассмотреть, зато сейчас ничто мне не мешало. Низкие потолки, примерно пять на семь метров, в противоположной стороне имеется еще одна дверь, по-видимому ведущая глубже под землю.

— Ты так и будешь глазеть по сторонам, товарищ ЛЕЙТЕНАНТ госбезопасности — проговорил командир батальона, едко выделив мое новообретенное звание — зачем пришел, докладывай?

— Товарищ майор, я хотел бы получить разрешение на выход в город, товарищ комиссар запретил покидать казарму, а мне любопытно пройтись, осмотреться…

— …На баб посмотреть, бордели осмотреть…уж говорил бы, как оно на самом деле есть. Хочешь гулять — гуляй, запрет на выход только для солдат и командиров батальона, стрелкового батальона, а ты у нас командир из другой службы, в пору мне самому у тебя разрешения спрашивать. У тебя, да твоих друзей-снайперов… вот ступила же блажь Красильникову насчет ваших званий. Ладно, ступай куда хочешь, но не забывай об инструкциях, и еще — там приходил ко мне твой бывший взводный, жаловался, что ты автомат забрал и не возвращаешь, что за дела?

— А-аа, это…так я просто в ночь брал на выход, в смысле, на задержание. Сейчас верну обязательно.

— Ну тогда прощай, хотя подожди-ка, что там произошло у тебя ночью. Мне тут нарочный доставил документ от Корнева — знаком такой? — так он в нем тебя особо отмечает, как примерного и отличного командира.

Пришлось задержаться еще минут на двадцать, чтобы все разложить по полочкам и подробно рассказать о ночных событиях. На улицу вышел с чувством избавления от великой и нудной проблемы. Придя в свое расположение, я первым делом занялся чисткой автомата. М-да, это не 'калаш', который разбирается с пол-пинка и чистится так же быстро и просто, с ППД пришлось повозиться. Не так уж и много деталей, но все какие-то неудобные, угловатые, в заусеницах, пока подберешься ветошью ко всем изгибам, то все пальцы намозолишь. Наконец, когда последняя деталь встала на место, я пошел приводить в порядок уже себя. Новая форма у меня была, мне осталось только пришить подворотничок и начистить сапоги.

— Орел, горный орел! Только, как бы не ощипали и не сунули в суп, будто обычную курицу — пробормотал себе под нос, смотрясь в зеркало. Затянув портупею с кобурой на поясе и подхватив автомат, я пошел искать его владельца. Взводный лежал в казарме и, по всему видать, просто дурел от скуки. Увидев меня со своим оружием сразу подорвался с кровати и подскочил с вопросом:

— Как ночью прошло все, удалось достать, что просил?

— Не-а, там только и был один с оружием, да и то — с ТТ. Он тебе по любому не сильно нужен — свой имеется, да и предъявлять надо было его особистам. На месте ничего не искал, так как времени не было. У меня один раненый на руках из своих был, да и задержанного зацепил не слабо в руку. Поэтому спешил сдать всех в нежные руки медбратьев.

— Жаль, жаль, а больше не собираетесь никуда в рейды? Может еще направят куда, а?

— Да не знаю я, никто об этом мне сообщал. Но не думаю, что кто-то будет разгуливать с оружием иностранного образца, скорее с 'тэтэхой' или наганом. Кстати, за автомат огромное спасибо, вот держи вычищенный и обновленный боем.

— Да не за что, если что, то обращайся — рад помочь.

Попрощавшись с командиром, я вышел к КПП. На нем стоял боец совсем мне не известный, наверное от соседей. Приготовившись к тому, что потребует пропуск, которого у меня и не было, я состроил морду кирпичом и попер буром на солдатика. Наверное я немного переборщил с гримасами, постовой, разве что из сапог не выпрыгнул, так вытянулся во фрунт, когда я приблизился к нему. Решив, что лучшая защита это нападения, я начал отчитывать того, еще за пяток шагов:

— Почему вокруг КПП пыль и мусор — мусора я не видел, да и пыли было жалкая горсточка, но было бы желание, а домататься можно до всего — А на что похож ваш внешний вид, боец, отчего подворотничок не свежий и сапоги такие грязные, вы что — только с марш-броска?

Бедный рядовой не знал куда спрятаться, то бледнея, то краснея. Я его понимал, как никто другой, еще в свою бытность молодым солдатом ощущал на своей шкуре выволочки от офицеров и старослужащих. Хотя плюс у него есть — дедовщины, которая является бичом армии моего времен, здесь нет и в помине. Но с другой стороны и строит его не прямой командир, а сотрудник государственной безопасности, есть от чего почувствовать страх.

— Немедленно приступить к наведению порядка на вверенной вам территории, по окончанию привести себя в приличный вид.

Наблюдая, как солдат резво принялся, почти в пустую, махать метлой, с очень хорошей скоростью удаляясь от меня вспомнил один анекдот:

'Приходит в казарму генерал, смотрит — все образцово заправлено, везде порядок и чистота. Начал он везде ходить, всюду заглядывать, но ни к чему не может придраться. Тогда подходит он к тумбочке дневального и говорит:

— А ну кА, солдат, отодвинь свою тумбочку в сторону. Сказано — сделано, с трудом переместил рядовой часть своего поста, а генерал раз и проводит пальцем под тумбочкам. Разгибается и с довольным видом сует под нос дневальному свой измазанный палец:

— Плохо убрались, во какую грязищу развели. Наверное, не хватает вам, солдатам, терпения все как следует привести в порядок, да и трудиться вы не хотите. Никакой поговорки в голову не приходит тебе по данному случаю?

Тут рядовой и отвечает:

— Так точно, товарищ генерал, приходит — свинья всегда грязь найдет'

М-да, а это я себя-то и представил в образе этой самой свиньи. Ну да ладно, проход свободен — могу двигаться дальше.

На улице было жарковато, солнышко припекало с хорошим азартом, и желания находиться на солнцепеке не было никакого. Поэтому присмотрев на противоположной стороне какую-то пельменную или пивную — вроде за стеклянной витриной люди употребляли и то и то — я пошел к ней. Когда до выбранного объекта оставалось с десяток шагов, я приостановился и задумался. А стоит ли в нее заходить? Внутри не наблюдал ни одного человека в военной форме, и не думаю что появления энкавэдэшника осталось бы без внимания. В лучшем случае большинство разошлись, а худшем…Сейчас время такое, что и стуканут куда следует. А оно мне надо? Так что решил я пока оставить себя под жаркими лучами и неспеша фланировать по тротуарам.

Мимо проходящие солдаты и командиры исправно мне козыряли, я так же исправно отвечал. Капитанов и выше я сам приветствовал первым, все-таки по армейскому табелю я равнялся пехотному капитану, ну а по неофициальному, то и выше. Мою службу достаточно сильно боялись и уважали, причем первого больше. Не знаю правда или нет, но мои коллеги в подразделениях могли разжаловать и осудить практически любого до командира батальона, а тех кто повыше…Ну в общем писать доносы никто не гнушался и не считал постыдным, скорее, даже наоборот. По крайней мере, нечто подобное я находил в интернете, да и на последней муштре перед заброской, нам вдалбливали, об отсутствии желания спорить с особистами.

Все-таки интересно, почему Красильников поставил нас сотрудниками госбезопасности, почему не обычными пехотными командирами. Неужели имеет на нас какие-то свои планы? Чувствую своим копчиком, что планы эти нам не слишком придутся по вкусу. Ладно, как говорили повара, что готовили Кука: пожуем-увидим.

Постепенно я продвигался к центру. Народу становилось больше и многие уже не спешили по своим делам, а так же неспешно прохаживались. Было много парней с девушками, которые слегка ухватив своих кавалеров пол локоть, выслушивали их шепот на ушко. Интересно, а что за комплименты сейчас в моде? А то вдруг решу подцепить девчонку, а сказать что-то приятное и не смогу. В голове крутилась только одна мысль: - Девушка, а вы не подскажите свой телефончик? Тьфу, блин.

— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! Подождите меня.

— откуда-то со стороны раздался смутно знакомый голос. Обернувшись в ту сторону, я увидел спешащего ко мне Хромова. Тот энергично махал мне здоровой рукой, в то время, как левая была на перевязи. Только его мне не хватало, все — прогулка выброшена на ветер.

— Товарищ младший лейтенант, а вам разве не надо быть в госпитале? Все-таки вы ранены и нуждаетесь в уходе.

— Некогда, товарищ Стародубцев, сейчас разбираемся с задержанными, ух они такого понарасказывали! Все как один признались в измене Родине, а тот что нами был задержан, так вообще оказался матерым диверсантом. Еще с Колчаком вместе воевал, а теперь на немецкую разведку служит. Вот только я думаю, что он все врет — у нас с немецкими товарищами пакт о дружбе — небось на англичан работает, недобиток.

— Так у нас и с англичанами тоже мир.

— Ну и что? С ними мы ничего не подписывали, с капиталистами проклятыми. А мне, кстати, объявили благодарность! Сам товарищ майор зачитал приказ. А вас как наградили, ведь это лично вами задержан был враг?

— Тоже объявили благодарность.

Вот привязался как репей, как бы его спровадить подальше.

— Иван, а вы куда направляетесь сейчас, вы вроде спешили куда?

Вот молодой и наивный паренек, даже и не понял, что его только послали очень далеко в мягкой форме. Не обратив внимания на мою интонацию он затараторил:

— А я сейчас из госпиталя следую, там с задержанного показания снимают — я помогал — а заодно и мне перевязку сделали. Сейчас хотел немного поспать, а то с ночи так и не сомкнул глаз — виновато улыбнулся Хромов — а потом хотел к вам идти, там необходимо расписаться в новых бумагах. Но сейчас как раз вас увидел, вот и подумал, может, все сделаем сейчас, тем более осталось недолго идти до места, а?

Вот попробуй, объясни человеку, что у меня нет желания возиться с бумажками, подписывать их. Может Хромов думает, что мне будет приятно пройтись по коридорам их госужаса и показать себя? Вот, мол, я — герой всех фронтов. Придется идти — этот не отвяжется.

— Конечно пошли, веди.

Не торопясь мы дошли до главного здания НКВД. Опять встретил рядовой, который лишь посмотрел любопытно на нас и больше ничем не выразил своего интереса. Внутри было очень, как будто все ушли на фронт или куда поближе — например, домой. Рановато, конечно, но кто знает их порядок несения службы.

Хромов повел на первый этаж и почти в самом конце отомкнул ключем дверь кабинета.

— Вот, товарищ лейтенант, пока присаживайтесь на стульчик, а я документы принесу от товарища майора — он к себе затребовал для просмотра — и сразу вернусь.

Неугомонный мамлей умчался прочь из комнаты, оставив меня любоваться унылым пейзажем кабинета. Обстановка была спартанская, если не сказать бедная. Три стула — один за хозяйским столом, площадь три на три метра, если и ошибся, то не намного, вот стол был хороший, массивный. Такие столы — необходимый антураж в фильмах о коммунистическом прошлом страны. Вот и мне пришлось убедиться в правдивости некоторых постановок. Пока я обозревал рабочее место своего знакомца, мне пришла в голову очень нехорошая мысль. А не разнюхали ли все эти люди в васильковых петлицах о нашей 'маленькой' тайне? Вот будет смешно, если сейчас зайдет Хромов с нарядом солдат и важно объявит: 'Товарищ лейтенант, вы арестованы…

— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант…

Неожиданный голос, ворвавшийся в мои мысли заставил вздрогнуть и едва не выхватить оружие из кобуры. Иван стоял в дверях с небольшой папкой в руках и вопросительно смотрел на меня:

— Товарищ лейтенант, вот я принес документы.

— Задумался я что-то, вот и тебя проморгал. Ну ладно, давай сюда свои документы.

Бумажек было всего пяток листочков, то ли решили меня не посвящать в тайны следствия, то ли так мало наработали. Бегло просмотрев, я решил остановиться на первом варианте. Здесь присутствовал рапорт самого Хромова, акт обыска с места последнего задержания и еще парочка листков с обязательной постановительной чушью, как то — ознакомлен, доведено, обязуюсь, предупрежден…

— Товарищ Стародубцев, вы напишите один рапорт по самому происшествию и подпишите вот эти два документа.

Указанные листки подмахнул одним махом, а вот с рапортом надо подумать. Сначала решил прочитать подобную писульку самого Хромова, посмотреть, как оно должно выглядеть. А то, в последний раз писал, нечто похожее, только находясь на Кавказе. Тогда задержали троих арабов-наемников, правда, смогли привести в расположение части только двоих. У одного из ваххабитов нашли несколько наших 'смертников' — нержавеющих жетонов наших военнослужащих, на которых отмечаются личные данные. Мы эту, суку, посадили на пару гранат без предохранительных колец — грохнуло меньше чем через пять минут, видать неусидчивый попался. Наверное, его закинуло сразу к райским гуриям, любопытно, только чем он с ними будет общаться — от нижней части осталось…собственно ничего и не осталось. Мне тогда, как старшему группы досталось по самое не балуйся, оказывается, подорванный араб был очень интересной личностью и с ним многие желали пообщаться. Исписал тогда побольше пачки листов, что бы наконец-то предоставить командованию более-менее достойную отписку. Ничуть не жалею о сделанном — с такими ублюдками очень гуманно обращаются и выходят они на свободу быстро.

Пробежав глазами сочинение младшего лейтенанта, и отметив для себя несколько важных строчек, я принялся за дело. Через пятнадцать минут я поставил заключительную точку и откинулся на спинку стула. Пальцы немного ныли от неудобного пера, все-таки это великое благо шариковая ручка, сколько ей пользовался и ни разу об этом не задумался. Отдав младшему лейтенанту свой опус, я поднялся со стула и вышел вместе с ним в коридор. Сидеть в пустом кабинете и гонять голове шизофренические мысли — покорно благодарю. Хромова, я остался дожидаться на улице, так как он обещал сводить в одну хорошую столовую для начсостава. Ради нормальной, как называли мы в армии по 'духане' — гражданской, еды я готов был еще написать пяток рапортов, только не больше, тогда уж лучше лопать пшенку с тушенкой. Пока что за время пребывания в этом времени, я поел нормально только раз в солдатской столовой за командирским столиком. Но все равно это не то. Хочу сесть за обычный столик, чтобы принесла мне на подносе обед, точнее уже скоро ужин, милая девушка в беленьком фартучке с кружавчиками и оборочками.

Столовая мои надежды оправдала наполовину. Столики были обычные, а вот насчет официанток реальность подкачала, пришлось брать подносы в руки и идти вдоль раздачи. Повариха совсем не походила на милую девушку, хотя и носила кружевной белый фартук. Вот только близкое соседство с халявными продуктами не очень положительно сказалось на ее фигуре.

Подхватив тяжелые подносы, мы с Иваном заняли пустующий столик в уголке. Здесь никто нас не побеспокоит и даст мне спокойно задать несколько интересующих вопросов.

— Слушай, Иван, а почему ты решил, что англичане воду мутят, разве про провокации с немецкой стороны ничего не сообщали, да и военное положение только сняли? Вдруг немцы решили устроить провокацию и забросили к нам этих агентов?

— Товарищ лейтенант…

— Сергей, мы сейчас не на службе.

— Сергей, так ведь у нас заключен пакт о мире с немцами, зачем им к нам засылать врагов с заданием вредить, тот диверсант, говорил о задании уничтожать наших командиров, устраивать аварии и диверсии на важных объектах.

— А как же все эти провокации — обстрелы с их стороны наших пограничников, залеты на нашу территорию немецких самолетов, нарушение границы немецкими солдатами?

— Это все происки империалистов, они специально хотят нас поссорить, что бы мы стали стрелять в своих рабочих товарищей в немецкой армии.

Хорошо конечно, так жить с верой в идеальное будущее и честность людей. А вот скажи я тебе, что через несколько дней эти рабочие товарищи будут стрелять в твоих друзей и сослуживцев, расстреливать комиссаров и раненых бойцов, что не могут передвигаться, поверишь ли ты мне? Вряд ли, хорошо, если посчитаешь сумасшедшим, а не 'английским' пособником. Так что пока я промолчу, а там вскоре и сам увидишь.

Разговор я свернул и просто начал не спеша есть, отдавая должное качеству приготовленной пищи. На улицу мы вышли самыми последними — в столовой больше никого не осталось, наверное, повара вздохнули облегчено: наконец-то можно покончить с делами и спокойно отдохнуть. Хотя может это только мои мысли и на самом деле все наоборот. Хромов шел рядом и болтал о всякой чепухе, особенно отмечая, что мало оказалось задержанных и все прошло очень быстро. Вот неугомонный человек, самому чуть башку не прострелили, а ему все мало. Джеймс Бонд, блин. Небось, считает, всю операцию крайне сухой и неинтересной, втайне мечтает о перестрелках, погонях…Ну точно — Бонд, Джеймс Бонд. Рану ему хорошо обработали — идет и не морщиться, будто совсем забыл о руку. Хороший человек, молодой и наивный по детски. Все у него разделено на черное и белое. Вот — враги, а вот — простые граждане, которые он должен защищать и оберегать. Подобные ему поднимали целину, прокладывали дороги, спали зимой в открытом поле прямо на месте проводимых работ. Такого самопожертвования у молодежи моего времени не увидишь. На первом месте личная цель, стремление возвыситься и обогатиться, а на всеобщую идею и цель им начхать. Помочь ближнему своему, незнакомому или малознакомому человеку — а что нам с этого будет? Ничего? Тогда в другой раз, сейчас мы очень заняты. Если и попадаются в мое время похожие индивидуумы, то они вымирают очень быстро. Естественный отбор он во всем проявляется.

С Хромовым, я распрощался двадцать минут спустя. Он увидел вдалеке знакомого командира и, извинившись, помчался к нему. Вздохнул я с огромным облегчением — пусть теперь другим канифолит мозги, живчик фигов. Подойдя к КПП возле своих казарм, я увидел знакомого бойца. Видимо тот тоже оказался глазастым и скрылся из виду, заметив меня. Через пару секунд его заменил другой боец и, только подойдя в упор к пропускному входу, я понял причину. Тот рьяно размахивая метлой, гонял пыль по брусчатке в начищенных до блеска сапогах. Дела мне до него не было и я просто прошел мимо.

В казарме ничего не изменилось — все парни или лежали на койках или чистили оружие. Решив тоже заняться делом, я принялся модернизировать свою винтовку. Хотя это прозвучало слишком громко. Вся моя модернизация сложилась из обматывания винтовки кусками мешковины, что бы скрыть блеск металла и убрать четкие линии оружия.

До отбоя я перетряхнул свой мешок, разложил свои гранаты — часть по подсумкам, часть в мошек — давали нам их с запасом, и на ремень влезло только по паре 'эфок' и РГ-41. Конечно 'сорок вторые' были удобнее и надежнее, но все упиралось в года. Мало ли какой глазастый и въедливый попадется и увидит некоторые нюансы в нашем вооружении, мне и так досталось за свою разгрузку от комиссара. Хотя если не она, то получил я бы пулю в грудь на последнем задержании. После отбоя я лежал еще несколько минут, уставившись в темноту потолка и приводя свои мысли в порядок. Вскоре меня сморил сон.

Утро я встретил отлично отдохнувшим и бодрым и, даже, решил заняться легкой разминкой по рукопашке. Сухотов составил мне компанию, вот только произошло это не по его доброй воли. Где-то с полчаса отрабатывали приемы работы с ножом. Наши занятия привлекли внимание бойцов не только нашего батальона, но и соседнего подразделения. Некоторое время те попросту наблюдали и давали комментарии, а потом пришел лесник и выгнал всех на фиг из своего леса. Точнее появился комбат и очень 'хорошо' охарактеризовал наши действия. Меня он попросил следовать за собой, даже не дал времени привести себя в порядок. Пришлось идти за ним пыльным и вспотевшим после тренировки.

— Ты, что тут устроил за представление? Головой думать умеешь или нет, а если слухи дойдут до не выявленных шпионах противника? Ладно еще бы отрабатывали приемы штыкового боя, но занятия с ножом это совсем из ряда вон. Подобная подготовка сейчас только у осназа и подобных подразделений. Противник очень заинтересуется, что это за любопытное подразделение появилось накануне наступления.

— А то они дураки и не связали наше появление с молчанием своих агентов.

— Одно дело, что появилось подразделение бойцов в составе которого несколько особистов, которые и задержали их агентов, и совсем другое, когда эти бойцы показывают замечательную специальную подготовку. Еще нечто подобное случиться и ты у меня пожалеешь очень сильно, отправлю сообщение комиссару с предложением тебя наказать, вот тогда-то попляшешь и ножками-ручками подрыгаешь.

— А разве товарищ комиссар куда-то убыл? Интересно, вроде только вчера был в городе и вдруг пропал.

— Не твоего ума, да и что-то многое себе стал позволять, Стародубцев — комбат нехорошо прищурился, и у меня по спине непроизвольно пробежала дрожь — не к добру такое любопытство, ведь война скоро и только от тебя зависит и твоего поведения, как ты ее встретишь. Можете идти, товарищ лейтенант государственной безопасности.

На улицу я вышел с чувством холодка в груди. Командир батальона отличался крутым нравом еще с Чечни и мог усложнить жизнь любому.