"Охота на Скунса" - читать интересную книгу автора (Милкова Елена, Воскобойников Валерий...)

Часть вторая

Женщина от Бельды

Кто бы знал, как он мечтал избавиться от своего пожизненного напарника! Но такие уж странные зигзаги давала их жизнь, что Борис Бельды оказывался постоянно рядом.

В последних классах Беневоленский стал гордостью школы, победителем олимпиад, и педагоги уверенно говорили, что он получит золотую медаль. Так бы и было. Если бы после праздника последнего звонка Борис не уговорил их прогуляться по Дворцовой набережной. Там на Миллионной они забрели в какой-то двор, сели на скамейку, и Борис достал бутылку портвейна.

Их было четверо. Борис пустил бутылку по кругу, и все пили из горла. Беневоленский, пробовавший до этого вино лишь раз в жизни, после чего у него страшно разболелась голова, здесь отхлебнул чуть-чуть, только для приличия. Ребята выпили большую часть и принялись рассказывать анекдоты, громко похохатывая. Это не понравилось кому-то из старух, выглядывавших в окно. Они вызвали наряд милиции, который прибыл на «раковой шейке» незамедлительно. Их замели в отделение, проверили адреса и отпустили по домам, даже не оштрафовав. Однако тут же сообщили в школу о задержании. Из-за этого им всем поставили четверку по поведению. Троим из компании было по фигу, а Беневоленский, получив в аттестате единственную четверку, лишился медали и права идти в вуз без экзаменов.

В те годы инженерные профессии пользовались в обществе уважением, и он поступал в Техноложку. Тем более, что у отца там был знакомый председатель приемной комиссии, который сказал:

— Заваливать не будем, но пусть готовится.

Беневоленский считал, что теперь-то расстался с Борисом Бельды навсегда. В сильном покровителе нужды больше не было. Однако оказалось, что он ошибся. Борис заявился к ним домой.

— Решил поступать вместе с тобой, — сообщил он. И тут же предложил: — У меня кадр есть один, очень нежный человечек. Хочешь попробовать? Только ей заплатить надо. Со мной-то она бесплатно, а с тобой…

Беневоленский в ответ лишь презрительно фыркнул. Со времен пионервожатой Раи девиц у него не было. Как-то так получалось, что в компаниях он всегда оказывался лишним, да к тому же силы и время уходили на погоню за золотой медалью. Оставшись один и несколько часов поборовшись с собой, он позвонил Борису:

— Где этот твой человечек? Дай телефон, может, и позвоню.

— Зачем звонить, приезжай ко мне и увидишь. Только душ прими, а то у нас горячую выключили.

Борис Бельды к тому времени уже давно переселился в отдельную хрущевку. Мать его умерла, старший брат закончил институт, закрепился в Москве и помогал им деньгами. Сестра тоже заканчивала вечерний и работала инженером на заводе в смену. Дома ее в тот день не было.

Беневоленский не мог понять, за что Бориса так любили девушки. Ему-то казалось, что, наколовшись на нагловатый взгляд его белесых глаз, услышав примитивные пошлости, которые приятель рассыпал на каждом шагу, любая девушка должна от Бориса отшатнуться. Однако в их классе почему-то происходило противоположное. Призыв, что ли, какой-то был в этом взгляде.

— О! Гарька явился — не запылился! — встретил его Бельды в этот раз. — Значит так, — зашептал он тут же в тесной прихожей. — Мне три рубля на пузырь, ей оставишь четвертной, а я вас покидаю на час. Все будет путем.

В комнате сидела, застенчиво сжавшись на стуле, интеллигентная девушка с умным лицом, которая никак не подходила под разряд шлюх.

— Знакомьтесь: Гарик, Нина. Выпейте при мне на брудершафт, и я побег! — весело распорядился Борька. — У меня тут дельце на час возникло.

Он плеснул обоим в стаканы красного вина и проследил, чтобы они чокнулись, перекрестив руки.

— Все. Теперь вы целуйтесь, как положено, а я — исчезаю.

Борис хлопнул дверью, они с Ниной медленно приблизились друг к Другу, и скоро он ощутил податливое ее тело.

Бельды был прав. Нина оказалась «очень нежным человечком». Возвращался он домой, неся в душе ее быстрый ласковый шепот. Все, что они делали друг с другом в тот час, было для него открытием, озарением. Он не сомневался, что и у нее такое было только с ним и больше ни с кем другим в мире. Они радовались, что Бельды задерживался, и никак не могли расстаться. Получив, так сказать, свое, ему вдруг захотелось просто поговорить, и тут оказалось, что она понимает каждое его слово, каждое междометие. Такая это была родственная душа. Пожалуй, более внимательных слушателей у него никогда и не было. Ему даже совестно было оставлять ей деньги, и он сунул их незаметно под телефон в прихожей.

«Вот она, родная душа! — думал он с восторгом, подходя к своему дому. — На такой девушке нужно жениться! А Бельды — понтила, у них ничего не было».

Едва он вошел, как позвонил Борис.

— Ну, как у вас прошло, все путем? Ты извини, я заболтался, пришел — ни тебя, ни ее. Так все путем, спрашиваю?

Беневоленскому не хотелось обсуждать с ним эту тему, но он все же поддался:

— Нормально.

— На мостик вставала? — поинтересовался Борька.

— Да иди ты…

— Я серьезно спрашиваю, вставала? — прилип он.

— Нет, — неохотно ответил Беневоленский, — с какой стати.

— Ну это ты ее, значит, не разжег. Со мной она всегда на мостик встает. Ладно, скажу ей, чтоб ошибку исправила. Слушай, а ты своему папашке скажи про меня, ладно? Пусть намекнет где надо, мы ж с тобой вместе поступаем.

Он так и не узнал в тот раз, врал Бельды насчет Нины или нет. Но чувство собственной второсортности при общении с этим кретином у него появлялось всегда, когда тот делился своими женщинами.

Даже жену Беневоленский не сумел найти сам. Ее привел тоже Борис Бельды. Это случилось уже после того, как они закончили институт и их пути разошлись. Но не навсегда.