"Их величества пирамиды" - читать интересную книгу автора (Замаровский Войтех)

Глава XI ВОЗРОЖДЕНИЕ И ГИБЕЛЬ: ПИРАМИДЫ СРЕДНЕГО ЦАРСТВА

Скажем сразу: правители Среднего царства оставили после себя пирамиды, несомненно заслуживающие внимания. Но построены они отнюдь не близ туристских и международных трасс, поэтому люди посещают их еще реже, чем коптские монастыри. Самая отдаленная из этих пирамид находится примерно в 80 километрах к югу от Каира, за Фаюмским оазисом, в Иллахуне; самая близкая — примерно в 40 километрах от Каира, в Дашуре. К некоторым пирамидам ведет дорога, проложенная по пустыне, или скорее намек на дорогу; когда едешь по ней, шины буксуют, воздушный фильтр забивается песком. К иным пирамидам лучше идти от ближайшей деревни пешком. Нигде тут не найдешь ларьков с сувенирами и прохладительными напитками, к счастью, нет здесь и драгоманов. Две или три пирамиды находятся в таком уединении, что кроме змей и скорпионов компанию им норой составляет лишь фата-моргана.[71]

Всего этих пирамид девять, не считая пирамид-спутниц, и построены они при XII династии, правившей Египтом с начала XX до конца XVIII века до н. э. К ним относят и еще одну пирамиду, принадлежавшую царю Ментухотепу I из предшествующей XI династии. Но это была не настоящая пирамида — не царская гробница, а всего лишь надстройка над символической гробницей царя и украшение его заупокойного храма. Для осмотра того, что от нее осталось, нам придется отправиться за 500 километров к югу от Каира, на западный берег Нила напротив Луксора.

Пирамиды XII династии имели такое же назначение и внешний вид, как и только что осмотренные нами пирамиды Древнего царства, но в остальном тут существуют рачительные расхождения. В отличие от более древних пирамид у них было некое унифицированное основание, стороны которого всегда равнялись 200 египетским локтям, т. е. 105 метрам; только у двух последних пирамид этой династии размеры были ровно вполовину меньше. Как правило, они казались более стройными и воздушными; наклон стен достигал 56°. При ориентировке этих пирамид не придавалось слишком большого значения тому, как их стороны соотносятся со сторонами света; входные коридоры не всегда глядели на север, иногда были направлены на юг, а в одном случае и на запад. Подземелья этих пирамид представляли собой сложные лабиринты коридоров и камер; саркофаг мог оказаться в самом неожиданном месте. Заупокойные храмы всегда находились ниже уровня основания пирамиды, отчего пирамида выглядела более высокой; отличались они и четырехугольной формой огражденного пространства, в котором были расположены гробницы членов царской фамилии, характером прилегающих построек и другими деталями. Однако наибольшее различие заключалось в их конструкции: это были уже не «каменные горы», а горы «из щебня и глины».

Итак, правители Среднего царства при строительстве своих пирамид отказались от использования обтесанных блоков и заменили их необожженным кирпичом и каменной крошкой, а для заполнения и герметизации пазов — даже песком.

В чем заключалась причина этого новшества? Чаще всего говорится об «упадке могущества и богатства» правителей Среднего царства, о том, что они уже не располагали такими материальными средствами, как их предшественники времен Древнего царства. Упоминается также, что «в Египте ощущалась нехватка рабочих рук из-за сокращения количества населения». Но ни одна из этих причин не представляется достаточно убедительной. После междоусобиц Переходного периода страна вновь была объединена под эгидой царя, и его власть, несмотря на обычные династические споры, укрепилась; в экономическом отношении Древний Египет в это время достиг вершины своего расцвета. Создавались невиданные оросительные системы, закладывались города, возникали новые культовые и светские постройки, к временам правления XII династии относится, например, и знаменитый Лабиринт, который ставился Геродотом выше колоссальных храмов в Фивах и пирамид в Мемфисе. Количество населения, напротив, возросло, в результате победоносных войн в Нубии и Азии возросло и число рабов; по свидетельствам источников, их раздавали сановникам и продавали частным лицам. При таких обстоятельствах маловероятно, чтобы царям приходилось экономить именно на пирамидах — самых важных для них постройках — или чтобы для строительства пирамид не хватало рабочих рук. Причина перехода от каменных пирамид к кирпичным, несомненно, заключалась в другом.

Опыт ему того времени, наступившего после падения Древнего царства, показал, что большие каменные пирамиды не выполняли главного своего назначения, т. е. не спасали тела захороненных царей и погребальную утварь от грабителей. Царям пришлось убедиться в том, что величина и массивность пирамиды не обеспечивают им вечного покоя, и они решили защитить свои гробницы иначе. Приказали прорыть под землей множество запутанных коридоров, часто заканчивавшихся тупиками, чтобы сбить грабителей с толку; погребальные камеры они превратили в неприступные блиндажи и размещали их так, чтобы грабители, незнакомые с внутренним устройством пирамиды, наверняка бы их не нашли. Из этого вытекало, что наземная часть гробницы — собственно пирамида — в значительной мере утратила свое назначение. Следовательно, она могла быть построена из менее солидного материала, хотя по виду и не должна была выдавать этой тайны. Пирамида сохраняла свое белое облачение из турского известняка, и все было в порядке.

Строительство «глиняной пирамиды» не требовало такого количества рабочих и такого каторжного труда, как строительство каменных пирамид; тем большей изобретательности требовало оно от архитектора. Каменные блоки предшествующих пирамид были неподатливы и держались друг на друге благодаря собственному весу, в то время как слои кладки из необожженных кирпичей могли легко уплотниться и осесть. Шумеры и вавилоняне для упрочения своих зиккуратов использовали тростниковые рогожи, которыми прокладывались слои кирпичей; египтяне разрешили эту проблему самостоятельно и более действенным способом. Они изобрели для строительства кирпичной пирамиды особую технологию, представлявшую собой некий прообраз секционного метода строительства. Если пирамида должна была стоять на выровненном скальном основании, то сначала из угла в угол по диагонали выкладывались каменные перегородки, с двух сторон под косым углом пристраивались поперечные каменные стенки, так что возникало подобие креста; если можно было использовать скальное ядро, вокруг него строились каменные переборки наподобие решетки. Созданный таким способом каркас позднее заполняли кирпичами или щебнем, а щели засыпали песком. Материал доставлялся по земляным насыпям на деревянных санях или в корзинах, как при строительстве каменной пирамиды. Особенное внимание уделялось внешним слоям, чтобы их выступы могли надежно держать плиты облицовки. Низ пирамиды иногда укрепляли гранитной облицовкой; на вершину ее всегда клали гранитный пирамидион — последний каменный блок в форме маленькой пирамиды.

«Не ставь меня ниже каменных пирамид…» — гласит, по свидетельству Геродота, надпись, вытесненная на одной из этих кирпичных пирамид. Вне всякого сомнения, уже в то время они были лишены каменной облицовки, и путешественники не обращали на них особого внимания; не проявляли к ним интереса и жители окрестных деревень, нуждавшиеся в строительном материале. Да и кому захочется ради необожженных кирпичей предпринимать утомительное путешествие по раскаленной пустыне! До конца минувшего столетия их не замечали и археологи.

Но неожиданно весть о них разнеслась по всему миру. Первый раз это случилось в 1894 году, когда Морган открыл «Дашурское сокровище», второй — в 1920 году, когда па подобное же сокровище натолкнулся близ Иллахуна Питри.

Ментухотеп I, основатель XI династии, который вывел Египет из двухсотлетнего периода смут и в середине XXI века до н. э. восстановил единство Египта, был родом из Фив. На фиванском кладбище он велел построить себе гробницу с заупокойным храмом, причем в том месте, которое через 500 лет избрала для своего прославленного храма царица Хатшепсут, — в Дейр-эль-Бахри.

Дейр-эль-Бахрн в буквальном переводе означает «Северный монастырь». Это напоминание о времени, когда в местных храмах древних богов и царей поселились христианские монахи. Кажется, не существует более романтического места во всем Египте: оно напоминает песчаный залив, вклинившийся в дикие и почти отвесные утесы из песчаника, склоны которых ниспадают на землю со стометровой высоты как окаменевший водопад. Мы можем попасть туда из Луксора по Нилу и затем автобусом; длинная ровная дорога среди оросительных каналов приведет нас сначала к «Колоссам Мемнона», затем свернет на север, а за руинами Рамсессеума снова на запад, где и закончится перед террасами храма Хатшепсут. Остатков построек Меитухотепа турист обычно даже не замечает.

В самом деле, сейчас от пирамиды Ментухотепа и вообще от всего этого погребального комплекса мало что сохранилось. Как они выглядели когда-то, мы можем себе представить по развалинам и следам, обнаруженным в начале нашего столетия швейцарцем Э. Навилем и англичанином Г. Холлом, а после первой мировой войны американцем Г. Уинлоком. Этому будет способствовать и осмотр храма Хатшепсут, который при всем своем великолепии является во многих деталях всего лишь копией заупокойного храма Ментухотепа. Если некоторые колонны и стены в храме Хатшепсут покажутся нам чересчур новыми, сие не должно нас смущать: через 200–300 лет никто этого уже не заметит. Их реконструкция — большая заслуга польских археологов, которые, как мы уже отмечали, начали работать здесь под руководством К. Михаловского в 1962 году. Но в храме Хатшепсут мы не найдем пирамиды. На всем обширном Фиванском некрополе приказал себе построить пирамиду один только Ментухотеп.

Дело в том, что гробница в форме пирамиды не соответствовала обычаям Фив; она была привилегией царей объединенного Египта, резиденцией которых был Мемфис. Все правители Фив, включая позднейших царей объединенного Египта, покоились в скальных гробницах. Ментухотеп I тоже первоначально повелел построить себе такую гробницу в нескольких километрах к северу отсюда, в местности, носящей название Дра абу'ль-Негга. Там находится около сотни гробниц, в том числе гробницы двух Интефов, правивших Фивами в конце Первого переходного периода. Исследователи старшего поколения считали остатки массивных надгробий и молелен в этом некрополе руинами небольших пирамид, но они заблуждались. Первую пирамиду здесь велел построить Ментухотеп I, очевидно, чтобы продемонстрировать, что он преемник и наследник всех привилегий древних царей объединенного Египта. Но использовал он ее лишь как символическую гробницу, т. е. как кенотаф; похоронить же себя велел согласно фиванским обычаям в скальной гробнице.

«Великолепны места Небхепетра» — назвал Ментухотеп I новый погребальный комплекс в Дейр-эль-Бахри по своему тронному имени. Погребальную камеру он приказал вытесать под подножием скального массива; перед его обтесанными и выровненными стенами располагались святилище и заупокойный храм. Святилище имело горизонтальную проекцию 40х22 метра, его плоская крыша держалась на 108 колоннах; со двора святилища в погребальную камеру пел подземный коридор длиной 150 метров. Заупокойный храм состоял из двух ступенчатых террас, окруженных крытыми колоннадами; нижняя имела в плане площадь около 60х50 метров, верхняя — приблизительно 42х40 метров; всего их окружало 254 колонны. Из центра храма вырастала пирамида на массивном цоколе с основанием 21х22 метра, с каменным каркасом, заполненным мелкими камнями и щебнем, не очень высокая и облицованная плитами из белого известняка.

Пирамида господствовала над этим фантастическим многоколонным храмом; то, что она была кенотафом, выяснилось благодаря случайности, которая оказалась так кстати, словно ее специально подстроили. В 1901 году Говард Картер, еще никому не известный молодой человек, перед развалинами храма упал с коня; конь на ровном месте ни с того ни с сего вдруг споткнулся, и его нога застряла и какой-то щели. Когда Картер попытался высвободить ногу лошади, щель расширилась;.

Картер нанял нескольких феллахов с ломами и вскоре очутился в подземном коридоре. Как он позднее установил, этот коридор тянулся на 150 метров и вел в камеру, которая находилась точно под вершиной пирамиды или, точнее, под пересечением диагоналей цоколя, который от нее остался. В камере он обнаружил царскую статую из раскрашенного известняка и деревянный гроб с надписью «Сын Ра Ментухотеп». Гроб был закрыт и пуст, что было обычным явлением в символических гробницах. В самой погребальной камере, вытесанной в скале за храмом, напротив, не нашлось ничего, кроме входа в туннель, через который в нее пробрались грабители.

Весь этот комплекс был огорожен традиционной каменной стеной, ограничивающей пространство неправильной формы с осями примерно 160х120 метров. Западнее храма было обнаружено шесть гробниц с саркофагами царских жен и дочерей; немного в стороне стояла еще одна, значительно более нарядная гробница; в ней была похоронена официальная любовница царя Кемсит, по профессии жрица богини любви Хатор. С восточной стороны к террасе храма вел пандус, от него начиналась мощеная дорога к нижнему храму, который не сохранился. По следам дорожного покрытия удалось установить, что она достигала более 1200 метров в длину и 33 метра в ширину, т. е. была такой же, как взлетная дорожка современного аэродрома. Все это еще можно вообразить, хотя порой мы и замираем от изумления. Но одно украшение, придуманное Ментухотепом для своих «Великолепных мест», превосходит всякую фантазию.

Перед остатками колоннады, представлявшей собой фронтон заупокойного храма, до сих пор видны следы более чем от 60 ям. Они вытесаны в скале через определенные промежутки, и те из них, которые окаймляют «восходящую» дорогу, имеют диаметр и глубину до 10 метров. Нигде в Древнем Египте ничего такого не было, назначение этих ям можно объяснить вполне определенно. Это были огромные цветочные кадки, подобные тем, что спустя много столетий появились под акрополем и в которых до сих пор растут зеленые кипарисы. В Дейр-эль-Бахри в них было посажено более полусотни тамарисков; в восьми самых больших ямах по обоим сторонам пандуса росли благовонные сикоморы, отбрасывавшие тень на статуи, превышавшие человеческий рост и изображавшие стоящего царя в облике Осириса. Итак, нынешнее безлюдное песчаное плато перед развалинами храма Ментухотепа было скульптурной галереей с декоративным салом прямо-таки на французский манер…

Ментухотеп II пытался скопировать построенный отцом архитектурный комплекс, но рано умер. От начатого строительства остались лишь незаконченные фундаменты в нескольких метрах к западу: судя по вытесанной в скале площадке, он собирался построить и пирамиду. Его преемник Ментухотеп III исчез без всякого следа вместе со своей гробницей. Зато приказал себе построить пирамиду высший сановник Ментухотепа III — победоносный полководец Аменемхет. Правда, уже позднее — когда он стал преемником Ментухотепа III на престоле и основателем XII династии.

XII династия была одной из величайших в истории Египта. Не потому, что некоторые властители, принадлежавшие к этой династии, подчинили себе обширные области Нубии, Синая, Ливии, Палестины, Сирии: это умели делать и другие египетские цари до них и после них. И не потому, что они сооружали в свою честь огромные памятники и правили твердой рукой; для Египта тут также не было ничего нового. Но из этой династии вышли самодержцы, умевшие обеспечить стране мир и строить общественно полезные сооружения: в египетских условиях это было явлением настолько исключительным, что упомянутые правители заслужили благодарность своих современников и похвалу потомков. «Он делает зеленым [Египет] более чем великий Хапи, — читаем мы в одном „Поучении“ об Аменемхете III, организаторе больших оросительных работ в Фаюмском оазисе, — он дает пищу тем, кто ему служит».

Аменемхет I (по Манефону — Аменемес), правивший первоначально в Фивах, перенес свою резиденцию на север, на границу Верхнего и Нижнего Египта, и построил здесь новую столицу, Иттауи — «Та, что овладела Обеими землями». Она была основана около 2000 года до н. э. неподалеку от нынешнего Лишта; однако точное местоположение этого города нам неизвестно, потому что до сих пор не установлены его следы. Аменемхет I приказал построить поблизости и пирамиду, причем уже не как символическую, а как подлинную гробницу, чем продолжил традицию правителей Древнего царства. Примеру Аменемхета I последовал его соправитель и преемник Сенусерт I: последующие цари династии Иттауи строили себе пирамиды в других некрополях, основанных ими для своего вечного упокоения.

До пирамиды Аменемхета I мы лучше всего доберемся из деревни Матание, которая находится примерно в 60 километрах южнее Каира: отсюда до пирамиды еще 3 километра на запад. Нам опять понадобится разрешение военных властей и, кроме того, немного везения, чтобы без долгих плутаний найти эту пирамиду. Дело в том, что она не очень большой высоты, метров 15, и сливается с окружающей пустыней. Основание ее в 105х105 метров, ставшее нормой для последующих пирамид, засыпано песком; входной коридор на северной стороне тоже засыпан. Но нам не следует огорчаться; в коридоре нет ничего примечательного, а погребальная камера недоступна. За все прошедшее с тех пор время туда никто не попадал; это не удалось ни французским и американским археологам начала нашего века, ни, вероятно, грабителям последних тысячелетий, оставившим после себя пять незаконченных шахт. Погребальная камера пирамиды Аменемхета I уже много веков залита водой, проникающей туда через какую-то подземную трещину из Нила, а Нил невозможно вычерпать; слишком большому риску подвергся бы и водолаз, который осмелился бы спуститься в размытые водой и полуобвалившиеся камеры. Поэтому археологи ограничились обследованием подземной части пирамиды, развалин заупокойного храма и прилегающих гробниц. Согласно Готье и Жекье, Аменемхет I приказал строить свою пирамиду тем же способом, каким построена храмовая пирамида Ментухотепа I в Дейр-эль-Бахри, т. е. из небольших неправильной формы камней, укрепленных каркасом, и повелел облицевать ее отшлифованными плитами, многие из которых были сняты с разрушенных гробниц Древнего царства.

Сенусерт I (по Манефону — Сесонхосис) приказал построить свою пирамиду примерно в двух километрах южнее. Она стоит посреди песчаных дюн и выглядит несколько лучше, чем пирамида Аменемхета I; от первоначальной высоты (61 метр) сохранилось более трети, а на стенах еще держатся остатки облицовки из известняка. Вход в нее находится на северной стороне и скрыт развалинами, которые первоначально были молельней; рядом с ним — отверстие одного из двух туннелей, проделанных грабителями. Однако примерно на двенадцати метровой глубине грабители опять-таки натолкнулись на воду и вернулись ни с чем; не проникли дальше и археологи. Тем тщательнее обследовали они наземную часть. Масперо первый в 1882 году по надписям на остатках погребальной утвари установил имя владельца этой пирамиды. Пирамиду подвергли зондированию, которое показало, что ее каменная масса армирована каркасом из 8 уложенных по диагонали блоков и 16 перегородок. В результате раскопок были открыты развалины заупокойного храма, построенного по тому же архитектоническому плану, что и храм Пиопи II; нашлись и остатки ритуальной пирамиды, имевшей основание 21х21 метр и достигавшей в высоту 19 метров. После того как были найдены девять замечательных царских статуй более чем в человеческий рост и две деревянные статуи поменьше, археологи обнаружили наконец то, что прославило эту пирамиду: девять гробниц жен и дочерей Сенусерта и развалины еще девяти маленьких пирамид!

Трое из четырех преемников Сенусерта I избрали для своих пирамид старый некрополь в Дашуре, но поместили их несколько восточное от древних пирамид царя Снофру, на возвышенном плато пустыни над долиной Нила. Самая древняя из пирамид преемников Сенусерта принадлежит царю Аменемхету II (по Манефону—Амманемесу); при ее строительстве применяли камень, и поэтому она была выше двух соседних кирпичных, аналогично тому как — если говорить современным языком — пятиэтажный дом выше трехэтажного. В ее подземелье можно попасть через вход на северной стороне, но для успешного осмотра нужен проводник или хотя бы план. Погребальная камера скрыта в одной из ниш просторного помещения со сложной горизонтальной проекцией и облицовкой из больших гранитных плит; саркофаг сделан из блоков песчаника и неприметно для глаза вмурован в пол. В окрестностях этой пирамиды, в гробницах царских дочерей Ити и Хнумит, де Морган открыл в 1895 году одно из знаменитых «Дашурских сокровищ». Вместе с сокровищами, которые он за год до этого извлек из гробниц Сатхатор и Мерит, дочерей Сенусерта III, это самые прекрасные образцы (чеканки по золоту) ювелирного искусства Среднего царства.

Пирамида Сенусерта III находится приблизительно в километре к северу. Она серовато-коричневая, ибо ее открытое внутреннее наполнение состоит из кирпича-сырца, высота ее незначительна. Однако первоначально это была самая стройная царская пирамида в Египте и — соотносительно с площадью основания — самая высокая; как установил де Морган по наклону сохранившихся угловых блоков (56°), высота ее достигала 77,7 метра. Ее строители по примеру пирамиды Сенусерта II отступили от строгого требования, согласно которому входной коридор должен был иметь ориентацию на север, и направили его на запад. Хотя тем самым духу царя был затруднен путь к неугасимой звезде над полюсом, зато появилась еще одна гарантия сохранности материальной основы его существования, т. е. мумии. По крайней мере так думал царь; но, несмотря на эту радикальную меру, несмотря на систему крайне запутанных коридоров и колодцев, его тело со всем «снаряжением» исчезло. В погребальной камере, покрытой броней гранитных плит и дополнительно защищенной тремя огромными блоками, остался только пустой саркофаг.

Третья из этих пирамид, южная, принадлежала царю Аменемхету III (по Манефону — Лахарес). Это был преемник Сенусерта III, который, однако, в отличие от него искал славу не в завоевательных походах, а в крупномасштабном строительстве. Он приказал простроить себе сразу две пирамиды, но, на удивление, самых обычных размеров и из обычного необожженного кирпича; гранит использовался только для укрепления камер и для пирамидиона (одного из немногих, которые удалось найти).

В Дашурской пирамиде он приказал сделать два входа: один — на традиционной северной стороне — вел в лабиринт коридоров, заканчивавшихся тупиками; через другой — в юго-восточном углу — можно по такому же лабиринту спуститься в погребальную камеру с красным саркофагом. Этими мерами предосторожности он совершенно сбил с толку грабителей, но еще более том, что велел не хоронить себя там. Настоящую усыпальницу он приказал построить в пирамиде на юго-восточной окраине зеленого Фаюмского оазиса, который уже тогда был «садом Египта», близ нынешней деревни Хавара-эль-Макта.

Хаварская пирамида была центром вновь основанного царского некрополя, к которому, возможно, принадлежал и прославленный Лабиринт.[72] Сейчас от нее остался лишь приплюснутый глиняный конус диаметром около 100 метров и высотой 20 метров. При взгляде на него решительно никто не сказал бы, что найдет в нем погребальную камеру, доселе еще невиданную. С южной стороны вниз ведет каменная лестница, от которой идут тупиковый коридор и коленчатый проход, заканчивающийся на десятиметровой глубине. Сама камера — прямо-таки чудо древнеегипетской техники: огромная усыпальница вытесана из цельной глыбы необычайно твердого желтого кварцита и весит свыше 100 тонн. Стороны камеры отшлифованы как алебастровая ваза; объем ее — 6,6х2,4х1,8 метра, крышка из кварцита имеет толщину 1,2 метра и вес около 45 тонн, сверху камера перекрыта двускатной крышей из двух известняковых блоков весом по 50 тонн каждый. На нынешнее место камеру опустили уже в готовом виде. Делалось это, вероятно, так: из-под камеры постепенно выгребали песок, которым была заполнена заранее подготовленная шахта. В 1889 году Питри тщетно пытался добраться до этой усыпальницы, но так и не нашел вход в пирамиду; тогда он по примеру древнеегипетских грабителей с помощью арабских рабочих начал копать туннель. После многих недель изнурительного труда он достиг цели, но через разбитую крышу в камеру проникла вода. Питри не отступил; разделся донага, погрузился в вязкую жижу (не обращая внимания на то, что мог заболеть бильгарциозом, ревматизмом, воспалением легких и т. д.) и в конце концов установил, что его опять опередили «эти чертовские парни, умевшие ограбить любую гробницу». Питри нашел в камере разбитые каменные поставцы для каноп и два саркофага. Он подумал, что глотнул слишком много виски из своей полевой фляги: два саркофага в одной пирамиде? Нет, у него не двоилось в глазах. Факт оставался фактом. Впоследствии он из надписей узнал, что в одном из них вопреки всем обычаям похоронена дочь Аменемхета Птахнефру, которой, впрочем, принадлежала еще и расположенная неподалеку малая пирамида, а в другом — сам Аменемхет III…

Осмотр поля пирамид в Дашурс и Хаваре увел нас в сторону от пирамиды преемника Аменемхета II, которым был его сын Сенусерт II (по Манефону — Сесострис). Теперь мы ужо не пройдем мимо нее — она стоит в 10 километрах юго-восточнее Хаварской пирамиды, в пустыне за деревней Иллахун. Формой и цветом она издали напоминает горб верблюда и возвышается над окружающей местностью на 15 метров; нижняя ее часть засыпана песком, кирпичи настолько выветрились, что лучше на нее не карабкаться, а если карабкаться, то босиком. Как установил при обследовании этой пирамиды в 1889 и в 1918 году Питри, ее построили вокруг ядра из естественной скалы, которое перекрыли решетчатым каркасом из коротких, прилегающих друг к другу каменных блоков. При строительстве пирамиды исключительное внимание уделялось мерам предосторожности против грабителей: вход в нее впервые переместили с северной стороны на южную, подземные коридоры превратили в лабиринт с колодцами-западнями, погребальную камеру поместили примерно в 20 метрах сбоку от центра основания, где она, согласно обычаю, должна была находиться, и на глубине около 12 метров. Питри нашел в ней великолепный саркофаг из красного гранита и белый алебастровый жертвенный стол; в отвердевшей жиже на полу он обнаружил единственные известные к тому времени драгоценности, добытые из недр пирамиды: золотых священных змей-уреев с царской диадемы, случайно оброненных грабителями. В северной части комплекса он открыл восемь мастаб и руины малой пирамиды, принадлежавшей царице; в одной из гробниц на южной стороне, где была погребена дочь Сенусерта Сатхаториунут, перед ним вновь заблестело золото (это было в 1920 году). Большую часть этого «Иллахунского сокровища» приобрел Метрополитен-музей в Нью-Йорке, остальное вместе с сокровищами из Дашура представляет наиболее ценные экспонаты «Зала драгоценностей» в северной галерее второго этажа Египетского музея в Каире.

Простившись с этой самой одинокой пирамидой, остановимся на обратном пути в деревне Мазгуны близ Дашура: там находятся развалины двух последних пирамид Среднего царства. Обе имеют основание 52,5х52,5 метра, в обеих — подземные лестницы с лабиринтом коридоров, в обеих — наземные части из необожженного кирпича. У южной пирамиды сохранились остатки каменной ограды, тоже из кирпича-сырца; в погребальной камере этой пирамиды был найден саркофаг из кварцита, который ради сохранности увезли в Каир. В северной пирамиде такой же саркофаг еще стоит на своем месте; его тяжелая кварцитовая крышка лежит на полу, готовая к погребению уже без малого 3800 лет. К погребению, которое не состоялось… Ассистент Питри Э. Маккей, открывший в 1911 году эти пирамиды, южную приписал царю Аменемхету IV, северную — его сестре Себекнефрура, последней царице XII династии.

Но действительно ли принадлежали эти пирамиды у Мазгуны Аменемхету IV и Себекнефрура, с полной уверенностью сказать нельзя. В самих пирамидах не удалось обнаружить ни одной надписи, решительно это подтверждающей; не нашлось ни одного древнеегипетского документа, который бы об этом свидетельствовал. Но общим архитектурным замыслом и отдельными деталями они настолько похожи на пирамиды последних лет существования XII династии, что, по всей вероятности, Маккей не ошибся. С ним согласился Питри, согласились и большинство египтологов, хотя некоторые из них осторожности ради за именами владельцев этих пирамид ставят вопросительные знаки.

Однако при определении владельцев некоторых пирамид возникают трудности, а порой даже бурные споры и драматические события. Нелегко найти владельца развалин тысячелетней давности, если он не оставил на них следов; еще труднее найти для предполагаемого владельца пирамиду, если неизвестно, где он приказал ее построить. Археологам приходится опираться на косвенные данные, на различные «улики», на интуицию, подкрепленную знанием предмета; иногда им не остается ничего иного, как ждать счастливого случая и верить в удачу. Легко себе представить, сколько ошибок может при этом возникнуть, на скольких перекрестках грозит опасность выбора ошибочного пути, во сколько тупиков можно упереться. Такие поиски ничуть не проще работы следователя. Жаль, что какую-нибудь из этих историй не выбрала в качестве сюжета, например, Агата Кристи, которая хорошо знала Египет. Однако применительно к царям Шепсескара и Мепкаухору (V династия), Усеркара (VI династия) и другим это были бы детективные романы без развязки. Так же пришлось бы завершить и детективные истории примерно 10 пирамид.

Вспомним, например, осмотр пирамидного комплекса Тети: мы видели там «развалины заупокойного храма с малой пирамидой-спутницей» и почти не обратили на них внимания. Эту малую пирамиду открыл в 1920 году Фёрс и после подробного обследования приписал ее царю Мерикара, что произвело среди египтологов сенсацию. Во-первых, потому, что Мерикара был царем IX или Х Гераклеопольской династии, со времен которой не сохранилось ни одной другой пирамиды, а во-вторых, потому, что этот царь был необычайно примечательной личностью. Хотя его имя не встречается ни в «Царских списках», ни у Манефона, но мы знакомы с ним, так как к нему обращено известное поучение («Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара»), представляющее в своем роде явление совершенно исключительное, — ведь это, вероятно, первое политическое сочинение в мировой литературе. В нем приводятся принципы, которых должен придерживаться властитель, и многие из них весьма разумны: «Не отличай сына знатного человека более простолюдина, а приближай [человека] согласно его делам… Остерегайся карать несправедливо; не казни… пусть будет осужден [лишь] мятежник, злые умыслы коего доказаны… Возвеличивай сановников твоих, чтобы они творили твои законы». Хотя непосредственно в самой пирамиде Фёрс никаких надписей не нашел, он приписал ее Мерикара потому, что в окрестностях были найдены мастабы его сановников с его именами и титулами. «Этот аргумент не лишен здравого смысла, — написал Вандье в „Руководстве по египетской археологии“ (1954) после нескольких лет дискуссий и споров, — и все же, судя по расположению этой (малой) пирамиды и по отсутствию возле нее молельни, кажется более правдоподобным, что перед нами всего лишь ритуальная пирамида». Такая точка зрения перевесила, и сейчас весь бум вокруг этой пирамиды напоминает круги на воде, оставшиеся от затонувшего корабля. Ни Лауэр в «Проблеме египетских пирамид», ни Эдварде в «Египетских пирамидах» не проронили о ней ни слова.

Или другой пример. Когда мы находились возле развалин пирамид в Завиет-эль-Ариане, нам не оставалось ничего другого, как признать, что их владельцы нам с достаточной достоверностью неизвестны. С рядом пирамид дело обстоит еще хуже. Это касается прежде всего малых пирамид в Силе, Завиет-эль-Мейтине, Негаде и Эль-Куле; всего их, как мы видели, семь, и с некоторой долей вероятности о них можно сказать лишь то, что они относятся к периоду III династии. Мы не знаем даже владельцев двух больших пирамид в самых известных некрополях. Одну из них мы уже посетили: она лежит в развалинах к юго-западу от пирамиды Джедефра в Абу-Роаше. Вторая представляет собой самую южную пограничную отметку погребального комплекса в Саккара.

Безымянную пирамиду в Абу-Роаше открыл в 1943 году Лепсиус. Он осмотрел ее и измерил то, что от нее осталось; спустился он и в ее погребальную камеру и нашел там саркофаг, но без надписи. Отсутствие достаточного количества сравнительного материала не позволило ему определить время ее постройки; хотя с тех пор археология продвинулась вперед, процесс разрушения пирамиды опередил развитие этой науки. Когда в 1947 году сюда пришли голландские археологи, получившие концессию на обследование прилегающего к пирамиде погребального комплекса, они вынуждены были констатировать то же, что я британские археологи в 1922 году: к сожалению, мы пришли слишком поздно. От старожилов они узнали, будто бы перед большой войной «неверных» 300 верблюдов в течение многих месяцев переносили отсюда строительный материал в Каир…

Безымянная пирамида в Саккара, неоконченная и разрушенная, скрывается среди песчаных барханов примерно в километре к юго-востоку от «Мастабы фараона» Шепсескафа. Открытие ее включил в список своих находок Жекье, который в 1929 1930 годах производил здесь раскопки. Площадь ее в плане примерно 80х80 метров, над землей выступает лишь несколько слоев необожженных кирпичей и сохранившаяся кое-где кирпичная ограда. В подземную часть пирамиды спускается каменная лестница, от которой отходит несколько коленчатых коридоров, ведущих мимо ряда помещений к двум погребальным камерам. Все коридоры и помещения облицованы белыми известняковыми плитами; в меньшей камере находится кварцитовый саркофаг, большая — вся из кварцита, а размерами и весом (160 тонн) даже превышает погребальную камеру Хаварской пирамиды… Время ее возникновения достоверно определить не удалось: она относится к копил XII династии, возможно, к началу XIII или XIV.

«Просто поражаешься, когда обнаруживаешь столь совершенное архитектурное творение в такую бедную значительными сооружениями эпоху… — писал Вандье. — Подъемная часть безымянной пирамиды в Саккара заставляет вспомнить о подземелье пирамиды Хуфу и по праву вызывает у нас величайшее восхищение».

Таково поистине неожиданное завершение нашего путешествия по пирамидам, владельцев которых египтологи до сих пор не нашли. Однако существует еще одна царская пирамида, построенная после падения Среднего царства, владельца которой мы почти не знаем.

Последнюю царскую пирамиду в Египте, которую удалось открыть и идентифицировать, приказал построить не очень известный властитель начала Второго переходного периода Хинджер. О нем ничего не говорит Манефон, его не упоминают «Абидосский» и «Саккарский» списки царей; имя его зафиксировано среди сотни других столь же мало известных имен лишь в Туринском папирусе. Большинство египтологов, например Дриотон и Вандье, Эдвардес, Шток и др. относят его к XIII династии; иные, в том числе 3.Жаба, — к XIII–XIV династиям, ибо при нынешнем уровне наших знаний эти династии еще нельзя четко отделить друг от друга. Правил он в XVIII–XVII веках до н. э., и, кажется, очень недолго; власть его, вероятно, распространялась лишь на Нижний Египет.

Для своей пирамиды Хинджер избрал небольшую возвышенность в южной части некрополя Саккара, примерно в 200 метрах к северу от безымянной пирамиды. В 1931 году открыл и откопал пирамиду Хинджера все тот же Жекье. От наземной части уже мало что оставалось, от построек в округе пирамиды — тоже; но для установления ее основных параметров этого оказалось достаточно. До разрушения площадь ее основания равнялась 52,5х52,5 метра, наклон сторон — 56°, а высота — 37,4 метра; построена она была из необожженного кирпича и облицована белыми известняковыми плитами, вершину украшал черный гранитный пирамидион. Пирамнду ограждали две стены: внутренняя — из известняка и внешняя — из кирпича-сырца; между ними скрывались три гробницы, а в северо-восточном углу стояла пирамида-спутница. Ориентация пирамиды относительно сторон света была не слишком точна, заупокойный храм находился на восточной стороне, вход в подземелье был расположен к югу от центра западной стороны.

По своей поверхностной части и прилегающим постройкам эта пирамида родственна пирамидам конца XII династии, а подземной частью даже очень близка им. Мы не знаем, старше она или моложе соседней безымянной пирамиды, но несомненно меньше и скромнее ее. В подземелье надо спускаться по 53 ступеням лестницы, вырубленной в естественной скале; за нею лежит трижды меняющий свое направление под прямым углом и местами расширяющийся коридор, от которого ведут три прохода к погребальной камере. Эта камера опять-таки представляет собой саркофаг, вытесанный из необычайно твердого желтого кварцитового монолита и весящий около 60 тонн: перекрывает ее мощная кварцитовая крышка; над нею — высокая двускатная кровля из известняковых плит. В пирамиду погребальная камера была спущена уже готовой; яма, на дне которой она покоится, имеет глубину 12 метров. Гребень кровли почти достигает основания пирамиды; над ним — свод из необожженного кирпича, который призван рассредоточивать давление верхних слоев. Свод этот после раскопок Жекье остался открытым — это первый и самый древний истинный свод, который до сих пор освещается солнцем.

Вся подземная часть, на удивление, хорошо сохранилась, так же как коридоры и камеры пирамиды-спутницы. Ее основание имело площадь 26,3х26,3 метра, построена она была тоже из необожженного кирпича и облицована известняком. Вход расположен на восточной стороне; от лестницы ведет коридор с двумя боковыми помещениями; пройдя их, мы оказываемся в передней двух погребальных камер. Камеры того же типа, что и в главной пирамиде, однако практически они не были использованы. Скорее всего, в них должны были обрести вечное упокоение жены царя; возможно, они его пережили и пали жертвами какого-нибудь переворота, так что их погребение перестало быть делом государственной важности… Самого царя по всем правилам похоронили в пирамиде, а затем его гробницу также по всем правилам ограбили.

От заупокойного храма сохранились лишь разбросанные камни, от «восходящей» дороги — только следы, от нижнего храма не сохранилось ничего. Однако у северной стороны пирамиды Жекье откопал остатки молельни, провалившийся потолок которой украшал необычный рисунок, изображавший гигантскую змею. Из трех гробниц, что находились между внутренней и внешней стенами, Жекье обследовал лишь одну; нашел в ней два саркофага из кварцита и один из известняка. В каменном крошеве и слежавшемся песке вокруг пирамиды он вместе со своими работниками собрал сотни осколков различных сосудов и мелких предметов из царской погребальной утвари, потерянных грабителями или выброшенных ими за ненадобностью; среди них был и разбитый пирамидной. На нем, как и на фрагментах нескольких сосудов, обнаружены надписи с именем Хинджера.

Развалины пирамиды Хинджера не только выдали имя ее строителя и владельца — они сохранили для нас и его портрет. Это небольшая, довольно грубо изваянная статуя, ныне затерявшаяся среди прекрасно обработанных величественных статуй Аменемхетов и Сенусертов в нижней западной галерее Египетского музея в Каире. Хннджер в соответствии с традиционной трактовкой образа царя изваян с коротким нарядным платом на голове и священной змеей-уреем на лбу. Своих соседей и предшественников он напоминает лишь чрезмерно большими оттопыренными ушами; низкий лоб, почти негроидные черты несколько мясистого лица, строгое и мрачное выражение глаз. А может быть, мы все это придумали, однако кажется, словно в лице его какая-то растерянность с оттенком пессимизма.

Нам известно то, чего Хинджер не знал или что в лучшем случае лишь предчувствовал: дни его власти были сочтены, и вскоре страна должна была надолго подпасть под гнет чужеземцев. Возможно, он сам способствовал этому, оказавшись не в состоянии удовлетворить потребности народа и защитить границы государства; возможно, большая вина лежала на его предшественниках и преемниках. Но это вопрос, на который не дают ответа ни каменное лицо Хинджера, ни его пирамида.

«Насколько нам известно», как обычно говорят египтологи, преемники Хинджера уже не строили себе пирамид ни в период бурь перед гиксосским потопом, ни находясь под его беспокойными, мутными водами в течение 108 лет, ни в то время, когда из отхлынувших вод вынырнуло Новое царство.

Вполне понятно, что столь большие и дорогостоящие постройки, какими были пирамиды, оказались не по плечу правителям, кратковременно находившимся у власти после падения Среднего царства. В длинной их веренице Хинджер был поразительным исключением, как и его анонимный сосед. Что касается гиксосских правителей, то тут дело тоже ясное — пирамиды были гробницами египетских царей, а гиксосских царей хоронили по их собственным обычаям. Но почему не вернулись к строительству пирамид правители Нового царства?

Средства на это у них имелись: они вновь правили объединенным Египтом, были такими же равными богам деспотами, как и их предшественники времен Древнего и Среднего царств, а богатством и могуществом даже превосходили их. Земля давала щедрые урожаи, царские житницы столетиями не оскудевали, торговля с другими странами впервые приносила правителям Египта неведомые дотоле товары и доходы, победоносные войны обеспечивали поступление дани с завоеванных областей и приток рабов; слово фараона было законом от нубийских порогов до ливийских оазисов и от ливийских оазисов до берегов Евфрата. Храмы Аменхотепа III и Рамсеса II (а также и менее великих властителей) доказывают, что ими владела настоящая строительная лихорадка. Им ничто не могло бы помешать, если бы они вздумали построить такие же достигающие небес гробницы, как Великая пирамида; сотни тысяч людей на обоих берегах Нила, подобно трудолюбивым муравьям, выполнили бы их повеление.

О причинах, побудивших их отказаться от строительства пирамид, эти цари не оставили нам сообщений. Но ясно как божий день: их научил исторический опыт. Пирамиды Древнего царства были крепостями, которых не смогла бы взять атакой ни одна тогдашняя, а может быть и современная армия… И все же они капитулировали перед грабителями. Ни к чему оказались миллионы каменных блоков, защищавших усыпальницы с телами мертвых царей и погребальной утварью; ни к чему оказались стены, которые их огораживали, и тяжелые глыбы, преграждавшие путь внутрь пирамид; неэффективными оказались все грозные религиозные и юридические санкции против нарушителей их неприкосновенности…

Пирамиды Среднего царства превзошли и эти крепости — не массивностью, а хитроумной системой защитных мер. Их тщательно замаскированные входы были расположены как раз там, где менее всего можно было ожидать; их коридоры превратились в подземные лабиринты с тупиковыми шахтами, с тайными выходами в потолке или в полу; подступы к погребальным камерам были завалены камнями и преграждены провалами-западнями; саркофаги превратились в непроницаемые сейфы. Но все было напрасно — мумии царей опять-таки ничто не спасло.

Мы восхищались зодчими Древнего царства: как мастерски разрешили они задачи, поставленные перед ними правителями и жрецами, как хорошо умели мыслить и считать в таких гигантских масштабах! Мало того, архитекторы Среднего царства сделали практические выводы из технологии и методики грабителей и даже заставили своих заказчиков отказаться от выполнения строгих ритуальных предписаний. Никакое задание не казалось им невыполнимым, если речь шла о надежности защиты царской гробницы, а рабочие-строители всякий раз с поразительным совершенством реализовали их замыслы. Только представим себе, как трудно было, например, вытесать саркофаг или целую погребальную камеру из глыбы, весящей свыше ста тонн, причем из кварцита, по твердости равного стали! А чего стоили доставка такого саркофага на место строительства и спуск его в яму глубиной 10 метров и более!

Какой это был адский труд — в непроницаемой тьме, в удушающей пыли пробивать подземные коридоры длиной в несколько сот метров! Это был предел человеческих возможностей — архитекторы Нового царства уже не могли предложить своим повелителям никаких усовершенствований.

Но к панегирику этим древним архитекторам я рабочим мы должны присоединить и слова восхищения в адрес тех, кто делал бессмысленными все их усилия, — в адрес древнеегипетских грабителей. Оставим в стороне моральную оценку их действий, ведь применительно к людям, противопоставившим себя царям, она неуместна; не станем даже говорить о «восстановлении справедливости». Питри проклинал древнеегипетских грабителей словами, которые ввиду бедности английского языка ругательствами вынужден был заимствовать у местных погонщиков ослов и верблюдов; но изобретательностью и упорством этих грабителей он восхищался не менее, чем изобретательностью и упорством строителей пирамид. Масперо, Лоре, Борхардт, Картер и многие другие, не говоря уж о Бельцони, зайдя со своим археологическим опытом в тупик, всегда спрашивали себя: «Как бы поступил на моем месте древнеегипетский грабитель?» Профессионалы, стоящие на стороне закона, тем самым отдавали должное профессиональному мастерству врагов закона; примерно так же следователь способен оценить ловкость; взломщика сейфов или работник контрразведки — изворотливость шпиона. Если археологи в чем-то и упрекали грабителей, так только в том, что, «к сожалению, они слишком хорошо знали свое дело».

И впрямь, фантастические вещи совершали эти парни! Они прорубили в Великую пирамиду коридор, по которому мы входим в нее и по сей день, при этом они вынули каменную массу, примерно в два раза превышающую тот объем, который отряды аль-Мамуна устранили с помощью таранов, Они прорыли туннель в пирамиду Униса, по которому в нее проник Масперо; для Фёрса провели туннель в пирамиду Усеркафа, для Борхардта пробили вход в пирамиду Ниусерра; если какому-нибудь археологу и удавалось вступить в какую-то пирамиду через ее первоначальный вход, то исключительно благодаря тому, что этот вход открыли до него грабители. Причем в 90 % случаев они шли к цели кратчайшим путем; когда Питри совершил подкоп под Хаварскую пирамиду, он натолкнулся на лаз, выкопанный грабителями: когда грабители остановились перед погребальными камерами пирамид в Лиште, на том же самом месте пришлось остановиться и археологам. Грабители всегда точно знали, где кончается тайный коридор, когда выход из лабиринта нужно искать в потолке, а когда надо вынуть плиту из пола. Замыкающие блоки грабители умудрялись разбить или обходили, прорубив боковую штольню; в неприступной погребальной камере Хинджера, не исключена возможность, просверлили небольшое отверстие, в которое спустили на канате ребенка и с его помощью «выудили» содержимое. Создается такое впечатление, что они ограбили бы пирамиды, даже если бы их стерегли телевизионные камеры. Успех, которого эти грабители достигали в каждом отдельном случае, настолько полный, что это нас даже раздражает.

Проходя сегодня по подземелью какой-либо не посещаемой туристами пирамиды, мы кажемся себе необыкновенными смельчаками. Луч карманного фонаря превращает стены в кулисы страшного замка, пыль щиплет глаза, во рту пересохло, скрип камней под ногами звучит так, будто за нашей спиной закрываются адские врата. А грабители здесь работали! С медным долотом и молотком из долерита, в слабом свете масляной лампы, на животе, под обломками обваливающихся камней, в постоянном страхе они трудились до изнурения долгие недели, месяцы, и может быть, и годы! Как они выдерживали это, если нас даже обычное посещение таких мест настолько изматывает, что сорокаградусную жару под кобальтовым небом мы воспринимаем как избавление от мук? И как сумели они избежать ловушек и западней царских архитекторов, как удавалось им ускользнуть с награбленными сокровищами? Питри как-то заявил, что тут не обошлось «без вмешательства нечистой силы». Он имел в виду не чары и волшебства, а «профессиональную помощь» и пытался обнаружить ее следы — ведь это тоже имеет отношение к загадкам пирамид. Он отправился по стопам грабителей и установил, что те большей частью шли наверняка — по следам архитекторов.

Несомненно, всегда находились люди, в особенности из рядов надсмотрщиков и десятников, которые запоминали тайну входа и размещение камер и хотя бы на смертном одре сообщали ее сыновьям; сыновья этих сыновей дожидались поры, когда в связи с упадком государственной власти пирамиды переставали охранять, и превращали свои знания в золото. Не исключено, что эту профессиональную помощь предоставляли грабителям (естественно, за соответствующую долю прибыли) сановники и жрецы, в обязанности которых входила забота о пирамидах; весьма вероятно даже, что при анархии, наступавшей в «переходные периоды», они сами и организовывали ограбление гробниц своих царей и богов. Прямых свидетельств о грабежах в пирамидах, относящихся к эпохе строительства пирамид, до нас не дошло, но в нашем распоряжении есть документ периода Нового царства об ограблении царских гробниц в Долине царей — папирус с судебным протоколом обследования гробниц и допроса грабителей во время царствования Рамсеса IX. Шайка грабителей состояла из лиц низкого общественного и имущественного положения: каменотеса Хапиура, плотника Ирамуна, крестьянина Аменемхеба, гребца Ахауи, раба-нубийца Ахаутинефера и др. Однако создается впечатление, что каким-то образом в этом деле были замешаны и высокопоставленные вельможи — члены суда: начальник западной части Фив, т. е. сановник, которому был доверен надзор над Долиной царей, Паверо и даже сам начальник всей Фиванской области верховный сановник Хаэмуас. Кто и как грабил пирамиды мы не знаем и, вероятно, уже не узнаем. Передадим, однако, слово Картеру, который живописно воссоздает картину ограбления гробниц фараонов Нового царства:

«Можно себе представить, как грабители готовились в течение долгих дней, как по ночам они тайком собирались у скал, подкупали или оглушали стражу Города, мертвых, а затем под покровом темноты начинали с лихорадочной поспешностью рыть подземный ход. Сквозь узкую нору проникали они в погребальную камеру гробницы, при колеблющемся свете факелов беспорядочно обыскивали ее, собирая сокровища… Фараоны, окружая свои мумии изысканными и дорогостоящими предметами, которые, по их мнению, были необходимы для поддержания царского достоинства, сами обрекали свои погребения на гибель. Искушение было слишком велико. В гробницах покоились сокровища, превосходящие самые алчные мечты, и, чтобы овладеть ими, нужно было только найти способ добыть их. И могильные воры рано или поздно добирались до этих богатств».[73]

Итак, тысячелетний опыт показал, что пирамиды не выполняют свою главную и важнейшую функцию. Это не было, однако, единственной причиной, по которой перестали их строить. Египтологи с самого начала указывали на это, и не их вина, что многие авторы научно-популярных книг о Египте, не придав сему должного внимания, упростили всю проблему. Правители Нового царства были родом из Фив и в отличие от царей XII династии не переселились на север; они остались верны и старой фиванской традиции, по которой умерших царей хоронили в подземных скальных гробницах. Первый фараон Нового царства, Яхмос, еще колебался; так же как Ментухотеп, он повелел увенчать свою символическую гробницу в Абидосе небольшой пирамидой. Но похоронить себя он приказал в скальной гробнице у подножия горной цепи Дра абу-ль-Негга, неподалеку от своих давних предшественников из династии Интефов.

Последующие фараоны продолжили эту традицию; опыт захоронения в пирамидах они использовали только для того, чтобы надежнее укрыть свои гробницы. После Яхмоса преемники Аменхотепа I даже покинули слишком хорошо известный и легкодоступный некрополь под Дра абу-ль-Негга, и Тутмос I основал новый за узкой скальной расщелиной, которую можно было без труда охранять, — в нынешнем Бибан-эль-Мулуке, нли Долине Царей.

В Долине царей, где пирамиду напоминает лить овеянная ветрами вершина нагорья Курна, повелевали вытесать для себя гробницы все фараоны Нового царства, причем, так же как Тутмос I, проявляли большую заботу о сохранении тайны захоронения. «Я сам надзирал за строительством царской скальной гробницы в уединении. Никто этого не видел, никто этого не слышал», — приказал высечь на стене своей гробницы главный архитектор Тутмоса I Инени. «Инени, надо думать, нашел средство заставить их (строителей. — В. 3.) молчать, — замечает по этому поводу Картер. — Не исключена возможность, что в работе участвовали военнопленные. По окончании ее их всех перебили».

Итак, от достигающих неба гробниц, которые своей величиной как бы заявляли: «Нам есть что скрывать», самые могущественные цари Египта перешли к скрытым от посторонних глаз гробницам без надгробий, к строго засекреченным усыпальницам под землей. Но и это им не помогло; кроме небольшой гробницы фараона Тутанхамона, их подземные тайники были ограблены с такой же ловкостью и с такой же основательностью, как и пирамиды…

Однако пирамиды на египетской почве еще появлялись. Правда, это были уже не царские гробницы, а всего лишь небольшие, высотой в несколько метров, кирпичные надгробия, снаружи оштукатуренные, а внутри сводчатые. Их строили для себя чиновники и ремесленники в Дейр-эль-Медине на западном берегу Нила, напротив Луксора, и в других местах погребений, в том числе в далекой Анибе, к югу от Асуана. Их возводили за склепом, а иногда даже на крыше склепа; верхушку обычно украшал декоративный пирамидион. Последние такие пирамиды относятся к концу Нового царства.

По образцу египетских пирамид строили себе надгробия и цари Куша в нынешнем Судане рядом со своими столицами Напата (у Четвертого нильского порога) и Мероэ (между Пятым и Шестым порогами). Сохранилось около 120 таких пирамид; самые древние относятся к концу VIII века до н. э., т. е. ко времени XXV династии, самые поздние — к середина IV века до н. э. Ни одна из этих пирамид не имеет основания более 12 метров в длину и, несмотря на крутой наклон стен, не достигает более 20 метров в высоту.

Одна пирамида возникла в древности и на территории Европы. В конце I века до н. э. она была построена в честь бывшего римского претора в Египте Гая Цестия. Площадь ее основания — 29,5х29,5 метра, высота — 36,4 метра, кладка монолитная, внутри — сводчатый потолок, снаружи пирамида облицована плитами из белого мрамора. Она стоит у ворот собора святого Павла, и, как ни странно, это наиболее хорошо сохранившийся древний архитектурный памятник Рима.

Но я упоминаю об этом лишь ради полноты освещения темы. С последней настоящей пирамидой мы расстались на белом, залитом солнцем плато в Саккара — в той самой Саккара, где мы познакомились и с первой пирамидой. Все же перечисленные нами под конец пирамиды — лишь небольшие памятники, о которых никто не скажет: «Их величества пирамиды».