"Искушение леди" - читать интересную книгу автора (Максвелл Кэти)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Эдмонд Уорнер и его красавица жена потрясенно посмотрели вслед Деборе, когда та бросилась бежать по коридору в дальнюю часть дома.

Миссис Уорнер обернулась к Тони.

– Прошу прощения. Я не понимаю, что на нее нашло. А ты? – обратилась она к супругу.

– Я не знаю, – последовал сердитый ответ, – но я не позволю ей так вести себя с гостями в моем доме.

Уорнер уже готов был отправиться за Деб, но Тони остановил его.

– Нет, прошу вас, позвольте мне самому поговорить с ней. – Не дожидаясь ответа, он направился к двери, а потом, задержавшись на мгновение, поднял голубоглазую малышку повыше. – Вы не возражаете, если я возьму ее с собой? Мне может понадобиться ее поддержка.

Похоже, его просьба изрядно смутила миссис Уорнер, но Эдмонд поспешно согласился:

– Конечно, конечно. Как пожелаете, милорд. Выходя из комнаты, Тони услышал, как миссис Уорнер сказала своему супругу:

– Он взял Памелу? Он захотел взять ребенка?

– Все в порядке, Лизбет. Все в порядке, – последовал успокаивающий ответ.

Памела смотрела на Тони широко раскрытыми глазенками, пока он шел вслед за Деборой.

– Ты должна помочь мне, малышка, – прошептал он. – Твоя тетя хочет отрубить мне голову и выставить ее над воротами на всеобщее обозрение. Ты должна помочь ей успокоиться.

Девочка округлила губки и принялась пускать пузыри. Тони не знал, выражает ли она таким образом свое желание помочь или же разделяет способность своей тети видеть его насквозь.

Оказавшись в задней части дома, Тони вошел в комнату, из окон которой открывался вид на затрапезный внутренний дворик. Когда-то там располагался недурственный сад, но в этом году за ним явно не ухаживали. В одном углу сада коза с такой жадностью щипала траву, словно никак не могла насытиться. Неподалеку от нее стояла Деб.

Деревянной лопаткой она сосредоточенно и яростно помешивала белье в лохани, подобно ведьме, готовящей колдовское снадобье. Он знал, что судьба его повисла на волоске, один неверный шаг – и все будет кончено… Но у него не было выбора. Теперь, когда он нашел ее, он не уйдет просто так.

– Ну что же, пойдем, – сказал он малышке, которая вытянула крохотную ручку и ухватила его за лацкан сюртука. Он вышел в двери, ведущие в сад, и начал спускаться по ступенькам.

Как только Памела заметила Деб, она протянула к ней ручки и восторженно запищала, словно хотела, чтобы тетя пришла и спасла ее. Деб упорно делала вид, что не замечает ни Тони, ни ребенка. Руки ее легко и плавно порхали над лоханью, помешивая белье. Она выглядела похудевшей и усталой по сравнению с тем, какой он ее запомнил, но оставалась все такой же красивой. Ее простая прическа выгодно подчеркивала линию высоких скул, прямой нос и упрямо выставленный подбородок.

Господи Боже, как же ему ее не хватало!

Тони остановился от нее в трех шагах. Пусть она произнесет первое слово. А тогда уж он постарается улучшить ей настроение.

Памела начала размахивать ножками и заплакала. Он знал, что Деб не сможет долго игнорировать этот призыв о помощи.

– Я не посылала за вами, – сказала она, отказываясь смотреть на него и на ребенка. – У нас с вами… – Голос ее сорвался.

Он понял.

У них не будет ребенка.

Тони опустил глаза на малышку, барахтающуюся у него на руках, которой так хотелось, чтобы тетя обратила на нее внимание. Она подняла полные слез глазенки на Тони, умоляя его о помощи… и он понял, что она чувствует. Вместо того чтобы радоваться, что он не скомпрометировал и не опозорил Деб, он чувствовал себя так, словно лишился чего-то очень важного, нужного и желанного.

– Эдмонд взял вашу визитную карточку без разрешения, – заявила Дебора, яростно тыча в белье деревянной лопаткой. – Он отчаянно нуждается в работе.

Но он не уловил в ее голосе и тени уважения.

– Он признался в этом.

Лопатка прекратила свое монотонное движение.

– Эдмонд знает? – напряженный голос Деб говорил сам за себя.

– Он не дурак, – ответил Тони, пересаживая Памелу на другую руку, – но я ничего ему не говорил. Он надеялся воспользоваться нашими отношениями к своей выгоде.

– И это ему удалось, – обронила она с явным отвращением. – Если только вы не зайдете настолько далеко, что станете использовать возможность дать ему место в качестве средства заставить меня согласиться на ваше предложение.

Тони почувствовал, как внутри у него зарождается гнев.

– И ты веришь, что я способен на такой поступок? – с жаром воскликнул он.

Впервые с того момента, как он вышел во двор, она взглянула ему в лицо.

– Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы с уверенностью судить о том, на что вы способны.

Тони отшатнулся, словно она его ударила. Дебора поняла, что тяжко оскорбила его. Она с вызовом уставилась на него, словно ждала, чтобы он ушел, – и он едва не подчинился минутному порыву… Но тут же вспомнил предостережение Марми о том, что следует помнить о гордости Деб.

Это было чувство, которое он вполне понимал и разделял.

Малышка прервала воцарившуюся неловкую тишину пронзительным плачем, и Тони принялся баюкать ее. Памела успокоилась, начала агукать и пускать пузыри, а потом прижалась своей чудесной головкой к его груди.

Взор Деб смягчился, когда она взглянула на ребенка. В ее глазах Тони прочел сожаление и неутоленную жажду. Как бы она ни притворялась, она была к нему далеко не так равнодушна, как хотела продемонстрировать.

Он заговорил с глубоким внутренним убеждением, о наличии которого в себе до настоящего момента даже не подозревал. Это был крик души.

– Ты говоришь, что не знаешь меня, а у меня такое чувство, будто я знаю тебя всю жизнь. Словно я ждал тебя, и ты пришла.

Теперь уже она отступила от него на шаг. Тони продолжал:

– Когда я смотрю на тебя, Деб, то вижу не только твой внешний облик, твою плоть и кровь. В твоих темных глазах я вижу сострадание и честность. В уголках твоих чудных губ притаились сила и решимость противостоять ударам судьбы. В повороте плеч и посадке головы ощущается целеустремленность. Сила воли чувствуется в движениях твоих сильных, красивых и ловких рук. Полагаю, большинство влюбленных не поют дифирамбы таким вещам, но мне кажется, они выражают твою душу и твою сущность.

Пальцы ее, которыми она сжимала деревянную лопатку, держа ее перед собой, словно защищаясь, разжались. В глазах заблестели слезинки. Она попыталась подавить их.

А Тони продолжал:

– И дело не в том, что ты некрасива. Ты прекрасна. Сердце мое разрывается от боли и счастья, когда я гляжу на тебя. Но меня влечет к тебе не только желание, Деб. Прочие женщины не выдерживают никакого сравнения с тобой. И когда они выходят из комнаты, у меня нет чувства, что они уносят с собой часть моей души.

Дебора выронила лопатку. Разбрызгивая воду, она упала из лохани на землю, но молодая женщина ничего не замечала. Она опустила голову, сжимая пальцами полотенце, повязанное вместо фартука. По щекам ее скатились две слезинки.

Тони не мог позволить, чтобы этим немым укором она заставила его замолчать.

– Я больше не отпущу тебя. Во всяком случае, без борьбы.

Ответом ему было молчание. Памела, уютно устроившаяся у него на руках, вздохнула и тихонько засопела. Тони ждал, отчаянно надеясь, что Деб вернется к нему. Она должна это сделать!

Дебора подняла голову. На лице у нее было написано что угодно, только не покорность.

– Я не стану вашей любовницей.

– Я… – начал было он и умолк. Что он мог сказать? Более ему нечего было предложить ей.

Тони не мог обещать ей замужество. Он был помолвлен с другой.

Слова объяснения и мольбы уже готовы были сорваться у него с губ, но он прикусил язык, потому что Марми права: Деб не знала правил и никогда бы не поняла, что даже после женитьбы Тони на другой женщине всегда будет занимать главное место в его сердце. Ее следовало исподволь подвести к этой мысли. Он не мог взять назад слово, данное Лонгесту, потому что сейчас на карту было поставлено все, ради чего он упорно трудился последние годы.

Но Тони не желал отказываться и от Деб, хотя сказать ей правду было равносильно тому, что взять и отрубить себе обе руки. Нет, он скажет ей правду, объяснится, но потом, когда она будет в настроении выслушать его. А сейчас время было неподходящим.

Таково было положение дел. И Тони знал, что никто из них не намерен уступать.

Ребенок, спящий у него на руках, превратился в нешуточную тяжесть. Напоминание о том, что они могли иметь… и чего у них не было.

Он протянул ей малышку.

– Между нами ничего еще не кончено.

И вышел со двора.

Дебора смотрела, как он уходит, и сердце ее разрывалось на части.

Ну почему, почему все получилось именно так? Почему у них не могло быть по-другому? Если она ему настолько небезразлична, как он говорит, почему он не женится на ней?

Значит, он не считает ее равной себе по положению и происхождению.

Внезапно ее охватило чувство глубокого стыда. Она сожалела, что вообще встретила его на своем пути, и ей вдруг захотелось побыть одной.

Не желая наткнуться на сестру или ее непутевого супруга, Дебора сбежала по ступенькам в кухню и по черной лестнице поднялась наверх. Уложив Памелу в кроватку, она уединилась в своей комнате. Оказавшись здесь, в личном рае, неприкосновенном убежище, она закрыла за собой дверь, бросилась на кровать, зарылась лицом в подушку и дала волю слезам. Ей надо было выплакаться, чтобы облегчить душу… и обрести силы жить дальше.

Дебора горько плакала, пока слез более не осталось. Она в изнеможении лежала на кровати, раздумывая о том, что теперь с ней будет. Она скорее умрет, чем станет женой викария Эймса.

В дверь неуверенно постучали. Дебора чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы отвечать. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Лизбет.

– Дебора, я могу с тобой поговорить?

Прикрыв покрасневшие глаза рукой, Дебора отвернулась. За окном быстро угасали последние отблески дня. Ей хотелось умереть вместе с ними.

Дверь тихонько закрылась. Кровать прогнулась, когда на нее присела Лизбет.

– Хочешь поговорить о том, что случилось?

Нет, она не хотела об этом разговаривать – особенно с одной из своих сестер.

В комнате повисло неловкое молчание. Потом Лизбет осторожно сказала:

– Обычно ты всегда утешала меня. А сейчас позволь мне помочь тебе. Мне больно смотреть, как ты убиваешься.

– Со мной все будет в порядке, – выдавила Дебора. В горле у нее першило. – Не беспокойся обо мне.

– Я не могу не беспокоиться, – возразила Лизбет, – ведь ты мне небезразлична. Пожалуйста, Дебора, не надо обращаться со мной, как с ребенком. Совершенно очевидно, что лорд Бернелл пришел сюда не из-за меня. Он хотел увидеться с тобой. Вы ведь уже встречались раньше, не так ли?

Деборе не хотелось отвечать. Лизбет сидела рядом и терпеливо ждала, в ее взгляде не было осуждения – одно лишь женское сочувствие. Поняв, что ведет себя не как взрослая женщина, а как упрямый ребенок, Дебора села на постели и, расправив юбки, призналась:

– Мы встречались.

– И ты сразила его наповал.

Дебора уже совсем было собралась обидеться, но Лизбет не дала ей рта раскрыть:

– Прошу тебя, не считай меня дурочкой, старшая сестричка. Я была первой красавицей Долины, помнишь? Мне сделали никак не меньше восьми предложений. Так что я прекрасно вижу, когда мужчина поражен в самое сердце.

– Но, Лизбет… Все совсем не так, как ты думаешь. – На щеках Деборы выступил румянец. – За Эдмондом сохранилось место или лорд Бернелл отказался от своего предложения?

– Отказался? Почему он должен был отказаться?

Дебора смущенно выпрямилась.

– Ты имеешь в виду, что он ничего не сказал, уходя отсюда?

– Кто, лорд Бернелл? Мы лишь обменялись обычными любезностями. Он сказал Эдмонду, что увидится с ним завтра.

– Получается, он…

Дебора не закончила свою мысль. Она была благодарна Тони за то, что он не заставил семью сестры расплачиваться за сделанные ею ошибки. Теперь она могла уехать, вернуться в Айлэм и попытаться разобраться в неразберихе, в которую превратила свою жизнь.

– Ты что-то хотела сказать? – полюбопытствовала Лизбет.

Дебора покачала головой.

– Неважно.

Она собралась встать с постели, но Лизбет положила ей руку на плечо.

– Он ни словом не обмолвился о том, что вы любовники.

Окружающий мир вздрогнул и замер. Дебора медленно обернулась к сестре.

– Откуда ты знаешь?

– Эдмонд рассказал мне, что нашел в твоем ридикюле. – Лизбет разгладила несуществующую складку на платье. – Имей в виду, я не одобряю его поступок, но, узнав обо всем, он не мог упустить такую возможность.

– М-да, – задумчиво протянула Дебора, глядя на сестру новыми глазами. Оказывается, и в Лизбет присутствовали целесообразность и рациональность, свойственные ее мужу. Опершись спиной об изголовье кровати, она подвела итог своим ощущениям, заявив: – Я чувствую себя ужасно глупо. Но, наверное, я получила то, чего заслуживала.

– То есть?

Дебора решила признаться во всем.

– Лорд Бернелл просил меня стать его любовницей. Он предложил мне карт-бланш.

Глаза Лизбет расширились от удивления, рот приоткрылся. Дебора по-своему поняла ее состояние.

– Я знаю, – сокрушенно заметила она. – Отец, должно быть, перевернулся в своей могиле… Я надеюсь, никто в Долине никогда не узнает обо всем этом. Иначе мне конец.

– Что ты, совсем наоборот! – с жаром воскликнула Лизбет.

– Да, пожалуй, ты права, потому что я не собираюсь принимать его предложение…

– Но ты должна это сделать! – вскричала Лизбет. – Это чудесная и совершенно потрясающая новость! Я так за тебя рада!

– Рада?

Дебора не успела сказать ничего более, потому что Лизбет бросилась ей на шею. Кровать просто затряслась от взрыва ее энтузиазма.

– Да, я очень рада! – Сестра отстранилась, чтобы заглянуть Деборе в лицо. – Лорд Бернелл – богатая добыча. Тебе очень повезло. Ох, конечно, ходят всякие слухи о том, почему его отец покончил с собой… Ты ведь знаешь, что именно лорд Бернелл обнаружил его тело? По-моему, ему тогда было не больше двенадцати, – Лизбет взмахнула рукой, – или что-то в этом роде. А его мать… – Она озабоченно нахмурилась. – Столько разговоров о ее скандальном поведении! Говорят, она меняла любовников каждую неделю. Кое-кто намекает, что лорд Бернелл – сын совсем другого мужчины. Говорят, что именно поэтому его отец и застрелился, а вовсе не из-за таких глупостей, как карточные долги. Его мать пользовалась в городе весьма дурной славой, но с тех пор она во второй раз вышла замуж и сейчас, я полагаю, вполне счастлива. Хотя по-прежнему считается изгоем. Лорду Бернеллу пришлось немало вынести из-за ее репутации, и, разумеется, его отцу не простили самоубийства. Впрочем, ходят слухи, что он был, как бы это выразиться, очень эмоциональным человеком. Мне рассказывали, что иногда, под влиянием минутного порыва, он совершал просто возмутительные поступки. Никто не знал, что может вывести его из себя. У него случались припадки: он мог позволить себе разрыдаться на людях или впасть в неописуемую ярость.

На Дебору обрушился такой поток информации, что она не успевала осмысливать ее.

– Тони совсем не такой.

Лизбет удивленно приподняла брови:

– Тони, вот как? – Она улыбнулась. – Знаешь, а ведь он очень богат.

– Всей Англии известно о состоянии лорда Бернелла.

– Эдмонд говорит, что все больше людей хотят подружиться с лордом Бернеллом. Их привлекает его способность зарабатывать деньги. Не думаю, что он вульгарен, хотя в обществе его не принимают, а кое-кто и откровенно недолюбливает. Видишь ли, некоторые аристократы настолько высокого мнения о себе, что воротят нос даже от Веллингтона. Можешь себе представить? – Лизбет сделала паузу и задумчиво продолжила: – Я слышала, о нем говорят, будто он ведет чуть ли не монашеский образ жизни. То есть по сравнению с другими мужчинами своего положения и возраста. По слухам, его благосклонности и внимания добивались многие женщины, но он, по-видимому, так и не обзавелся любовницей.

Дебора подняла руку, умоляя сестру сделать перерыв в длинном монологе.

– Прости меня, Лизбет, но не хочешь ли ты сказать, что не будешь возражать, если я приму его предложение карт-бланш?

– Я полагаю, ты поступишь очень мудро, если согласишься.

Ее откровенный ответ поверг Дебору в такой шок, что она едва не упала с кровати.

– Лизбет, родители воспитали в нас чувство гордости и собственного достоинства. Тони сделал мне бесчестное предложение.

– Которое умная женщина может, по крайней мере, рассмотреть. – Лизбет прилегла на кровать и оперлась на руку. – Ведь он тебе нравится, признайся!

Они ступили на тонкий лед. Дебора растерялась и не знала, сколько можно открыть сестре, которая не переставала изумлять ее.

– Я ему не ровня, – сухо заявила она.

Лизбет с жалостью покачала головой.

– Я все время забываю, насколько провинциальна наша Долина. Здесь, в Лондоне, секс разрушает сословные границы. Давай предположим, что ты восхищаешься лордом Бернеллом, и если бы не предрассудки и страх перед сплетнями в Долине, то не возражала бы стать его любовницей.

Сестра буквально читала мысли Деборы, и это выводило ее из себя.

– Ни за что. Что скажут Рейчел и Генри?

– О, я полагаю, Генри устроит тебе грандиозную выволочку – поначалу. Однако со временем, подобно Эдмонду, не будет протестовать против того, чтобы иметь свояченицу, которая может похвастаться столь влиятельным покровителем. В конце концов, лорд Бернелл граф. – Она задумчиво побарабанила пальцами по спинке кровати. – Тебя не будут приглашать на полуденные чаепития к баронессе Алодии, но поскольку она использует эти сборища как предлог для того, чтобы заставлять других выполнять ее дурацкие прихоти, то какая тебе разница? Кроме того, ты будешь жить в Лондоне, в доме, превосходящем по роскоши и красоте ее собственный. И, если не считать Долину, кому какое дело до того, что думает баронесса Алодия? Уж не мне, во всяком случае.

Здесь Дебора не могла с ней не согласиться. Она отдала бы все на свете, чтобы избавиться от назойливого вмешательства баронессы в свои дела.

– Но тогда меня перестанут принимать в обществе, – запротестовала Дебора.

– Дорогая сестричка, тебя и так нигде не принимают. Несправедливо, конечно, но ведь это правда. Твоя мать не была англичанкой, а для недалеких умом обитателей Айлэма или любой другой деревушки – это чуть ли не преступление. Иначе почему, по-твоему, моя мать позволила им навязать тебе брак с мистером Персивалем? Ей пришлось принести тебя в жертву. А вот допустить, чтобы подобная судьба ждала Рейчел или меня, она не могла.

Дебора никогда не позволяла себе таких мыслей. И вот сейчас Лизбет прямо и откровенно поведала ей правду. Гнев, слепой и безрассудный, на который она, как ей казалось, была просто неспособна, поднял в ее душе свою уродливую голову. Она крепко обхватила себя руками за плечи.

– Но сейчас ты свободна, Дебора, – напомнила ей Лизбет. – И будь я на твоем месте, то спросила бы себя: а чего я хочу от жизни? Ты еще молода и, уж конечно, не готова поставить на себе крест.

– Нет, конечно, – быстро согласилась Дебора. – Но я не знаю, чего хочу, – призналась она. – Я знаю, что не хочу выходить замуж за викария Эймса, как не хочу и зависеть от благорасположения других людей. – Она пыталась найти правильные слова, которые позволили бы полнее выразить ее сокровенные желания. – Я хочу быть независимой, хочу, чтобы меня ценили и уважали. Я хочу высоко держать голову и не чувствовать себя лишней, нежеланной и ненужной.

– Неужели мы с Рейчел заставляли тебя испытывать подобные чувства? – с тревогой спросила Лизбет.

– О нет, ни в коем случае! Но ты сама только что признала, что мама видела между нами существенную разницу. Кроме того, вы обе совсем недавно вышли замуж. И ваши мужья не всегда оценивают мою помощь как должно. Очень часто я чувствую себя лишней.

Лизбет подалась вперед, чтобы подчеркнуть свои слова:

– С лордом Бернеллом тебе не надо будет бояться, что тебя снова принесут в жертву. Его покровительство даст тебе свободу, о которой ты мечтаешь. Я видела выражение его лица, когда он уходил. Понимаешь ты это или нет, но он твой.

Закрыв глаза, Дебора представила себя с ним. Вспомнила, как он держал на руках Памелу. Он обращался с нею спокойно и уверенно, Эдмонд редко брал дочь на руки, а у Тони это получилось легко и естественно… И еще ей было жаль, что они не сумели зачать ребенка. Это сожаление поселилось у нее глубоко в душе.

– Я предпочла бы замужество.

Ну вот, она произнесла эти слова вслух, озвучила свою самую несбыточную мечту.

Лизбет молчала. Дебора открыла глаза и спросила:

– Наверное, я кажусь тебе дурой?

Сестра придвинулась к ней поближе в надежде посекретничать.

– Ты совсем не дура, если сумела крепко подцепить его на крючок. Многим женщинам удалось повести богатых мужчин под венец. Кроме того, тебя никак нельзя назвать неподходящей партией. Твоя мать была благородного происхождения, пусть даже и родилась француженкой. Я слыхала об актрисах, которым удавалось совершить подобный подвиг, а они вообще немногим лучше публичных женщин.

– И ты сравниваешь меня с ними? – невыразительным, ровным голосом спросила Дебора, на плечи которой тяжким грузом легло чувство вины.

– Я вовсе не хотела оскорбить тебя, – быстро поправилась Лизбет. – Я всего лишь стараюсь быть практичной. – Она протянула руку и начала расплетать волосы Деборы, расчесывая их пальцами. – Разумеется, нам еще придется поработать над тобой. С годами, сестричка, ты немного потускнела и поизносилась. – Она выдержала паузу и добавила: – Многие женщины считают, что быть любовницей предпочтительнее, чем женой.

– Только не я.

Лизбет пожала плечами.

– Тогда мы должны подтолкнуть лорда Бернелла к тому, чтобы он заменил свое предложение на настоящий приз – замужество.

Сестра говорила с такой твердостью, что Деборе очень хотелось верить: это возможно. Она хотела получить Тони, но на своих условиях.

– Что я должна делать?

Лизбет встала с кровати.

– Мы что-нибудь придумаем. Для того чтобы отвести мужчину под венец, нужно тщательно разработать стратегию своего поведения, план. Почему бы тебе не умыться и не привести себя в порядок, пока я приготовлю чай? Встретимся в маленькой столовой. – Весело напевая, она удалилась, полная свежих идей и планов.

Дебора последовала ее совету. Она причесалась и умылась, прежде чем последовать за Лизбет. Ее сестра в молодости отличалась завидным умением привлекать к себе женихов из почтенных семейств, прежде чем остановила свой выбор на Эдмонде. Если кто и мог помочь Деборе, то только она.

Но прежде чем спуститься в маленькую столовую, она решила разыскать зятя и поймала его в тот момент, когда он выходил из гостиной. Она загородила ему дорогу.

– Ты рылся в моих личных вещах.

У Эдмонда хватило совести и хорошего воспитания, чтобы покраснеть, но он и не подумал извиняться.

– Это мой дом.

– Тебе нужны были мои деньги.

Он бросил взгляд в противоположный конец коридора, словно надеясь, что вот сейчас появится Лизбет и положит конец этому неприятному разговору. Не увидев ее, он мило заявил:

– Мы же одна семья. Я не думал, что ты станешь возражать.

– О, я возражаю, Эдмонд. И еще как.

– Но ведь все устроилось к всеобщему удовлетворению, не так ли? Я разговаривал с Лизбет. Так или иначе, но все только выиграли от моего поведения, – самодовольно изрек он. – В сущности, ты должна благодарить меня, а не попрекать. Кто знает, какие приятные сюрпризы готовит тебе будущее!

Дебора покачала головой.

– Будь осторожен, Эдмонд. Я могу сыграть в эту игру совсем не так, как тебе хотелось бы.

Бросив ему в лицо это предупреждение, она развернулась и ушла.

Тони провел беспокойную ночь. Он всегда получал то чего хотел. Усердной работой, с помощью денег или убеждения, но он всегда добивался своего. Еще никто и никогда ни в чем ему не отказывал.

Если не считать Деб.

Не мог он смириться и с мыслью, что она не настолько очарована и покорена им, как он ею. Это было просто невозможно. Тем не менее, она его отвергла.

Тони вышел к завтраку усталый и с тяжелой головой. Есть не хотелось, и он без энтузиазма встречал наступающий день.

Он неспешно потягивал крепчайший кофе, когда в дверь комнаты для принятия завтрака постучал Аллендэйл. Тони пригласил его войти и предложил кофе.

– Сегодня с утра приходил Уорнер, милорд, – доложил Аллендэйл. – Я сказал, что до понедельника у меня не будет времени заниматься им, но он настоял на том, чтобы приступить к работе немедленно. Я на весь день отправил его в торговую контору флота помогать в составлении расписания движения кораблей. – Секретарь сделал паузу и добавил: – Пожалуй, поначалу я был к нему слишком строг. Он представляется мне умным и способным молодым человеком. И очень хочет заслужить ваше одобрение и выделиться.

– Да, я тоже так решил, – согласился Тони. Кроме того, это даст ему возможность время от времени узнавать новости о Деб.

– Он принес вот это, милорд, и попросил вручить его вам лично.

На стол рядом с утренними газетами Аллендэйл положил веленевый конверт, запечатанный красным воском. Женский почерк на нем был Тони незнаком… но, быть может, это Деб прислала ему весточку? Сердце его сжалось и замерло в груди, но он кивнул с деланным безразличием.

– Хорошо, я посмотрю попозже. Нынче утром я собираюсь взглянуть на племенных кобыл, которых Катлетт подготовил на продажу. Не хотите составить мне компанию?

– К сожалению, дела призывают меня остаться здесь, милорд.

В течение следующих пятнадцати минут, по своему обыкновению, они обсуждали дела, намеченные на сегодняшний день. Тони, конечно, мог делать вид, что целиком поглощен насущными проблемами, но на самом деле он с нетерпением ждал, когда же Аллендэйл уйдет.

Не успел он остаться в одиночестве, как сразу же вскрыл конверт. В глаза ему бросилась подпись – Дебора.

Милорд Бернелл!

Вы правы. Между нами протянулась невидимая нить. Я умоляю вас простить мое деревенское воспитание и принять извинения за вчерашнее поведение. Боюсь, что меня захлестнули эмоции, вызванные неожиданной встречей с вами, поскольку, должна признаться, мое сердце принадлежит вам.

Искренне ваша, Дебора Сомерсет Персиваль

Ее сердце принадлежит ему!

И окружающий мир вдруг показался Тони прекрасным и удивительным. Впервые за утро он отметил, какой чудесный день разгорается за окнами особняка. Да, небо было хмурым и затянутым облаками, но ничто не могло омрачить его радость. Он был полон сил и надежд. Ему принадлежало ее сердце. Она согласна стать его возлюбленной.

Все мысли о работе улетучились у него из головы.

Тони отшвырнул салфетку, встал из-за стола и трижды прошелся по комнате, чтобы немного успокоиться. Он нужен Деборе!

Он должен увидеть ее, должен отпраздновать с ней это событие. Нужно совершить нечто знаменательное и необычное, чтобы они навсегда запомнили ночь, когда она согласилась принадлежать ему безраздельно. Лучше всего отправиться в какое-либо романтичное местечко. Но такое, где можно заодно и хорошо отдохнуть.

Вновь опустившись в кресло, Тони пробежался пальцами по крышке стола. И тут в голову ему пришла замечательная мысль. Он пригласит ее в Воксхолл-Гарденз![4] Он много слышал об этом саде, хотя и не бывал там прежде, поскольку не любил тратить время на пустые увеселения. Рассказы о фейерверках и музыкальных празднествах казались ему слишком фривольными.

Итак, решено – Воксхолл им вполне подходит.

Тони отправился в рабочий кабинет и написал приглашение. Он приказал лакею непременно дождаться ответа и принялся в нетерпении расхаживать по комнате, ожидая возвращения слуги.

– Она сказала, что почтет за честь принять ваше приглашение, милорд.

Эти долгожданные слова вернули гармонию окружающему миру, и Тони поклялся, что теперь, когда судьба подарила ему еще один шанс, больше не отпустит Дебору от себя ни на шаг.

– Воксхолл-Гарденз, – с одобрением заметила Лизбет, прочтя письмо Тони, в котором он излагал свои планы. – Это прекрасное местечко для отдыха влюбленных. Пойдем, дорогая сестренка, ты должна будешь надеть одно из моих платьев. У меня есть изумрудно-зеленый наряд, который прекрасно подойдет к твоим глазам. И лорд Бернелл не сможет устоять. Он набросится на тебя, не сходя с места.

– Замужество, – снова повторила, как заклинание, Дебора. – Мне нужно только замужество. Лизбет улыбнулась, на лице у нее появилось выражение кошки, увидевшей горшок со сметаной.

– Разумеется. Пойдем.

Дебора как в тумане последовала за сестрой в ее комнату.