"Конан и Живой ветер" - читать интересную книгу автора (Грин Роланд Джеймс)

Глава IV

Падение Конана началось с неудачи, которая очень скоро сменилась везением. Если бы случилось иначе, истории многих людей и нескольких королевств были бы во многом иными.

Он не был ведуном, иначе смог бы почувствовать колдовскую силу, сдерживающую землю при входе в дыру. Хотя, возможно, и нет. Это была древняя земляная колдовская сила, и имена открывших ее были потеряны для людской памяти задолго до того, как был построен Атлантис и затем поглощен океаном.

Искусство это, однако, не было утеряно. Волшебство, известное строителям Ксухотла, восприняло часть его. Не был обреченный город и единственным их созданием, где использовали они свои колдовские приемы. Глубоко в джунглях они возвели огромные постройки, в то время как Черные Королевства представляли собой банды воюющих между собой дикарей.

И то, куда попал Конан, было одним из остатком этих построек. Земля разверзлась у него под ногами, н он полетел в темноту, на миг освещенную светом сверху, и продолжал полет в еще более глубокой темноте, когда отверстие закрылось над его головой.

Трижды он ударялся о земляные стены, которые тем не менее казались слишком твердыми и гладкими, чтобы полностью иметь природное происхождение. Удары эти несколько замедлили падение Конана, но вышибли дух из его груди. Только он восстановил дыхание, как ударился в последний раз там, где стена дыры осыпалась под неумолимым давлением корней какого-то лесного гиганта. Удар пришелся поперек груди и сломал ребра любому более слабому человеку.

В случае же с киммерийцем это лишь вышибло из него вновь обретенный дух и швырнуло его, как детский мячик, в туннель, открывающийся на другой стороне ямы. Киммериец ударился, прокатился, отскакивая от неровностей, шагов десять и остался лежать, в то время как земля дрожала, слышался рокот, а от входа в туннель осыпались куски.

Он с удовольствием полежал бы, пока не восстановится дыхание, но инстинкт подсказал ему, что вход в туннель очень непрочно держится той магической силой, которая правит здесь. Краткий отдых может оказаться последним пристанищем.

Когда Конан пытался ползти, казалось, что железные пальцы сжимают грудь, но звук падающей земли подгонял его. Киммериец весь вспотел, и не только от усилий, когда снова наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием.

Ощупав ребра пальцами, он не нашел переломов, хотя поспорил бы на цену хорошей гостиницы, что завтра он будет сплошным синяком. Дыхание Конана успокоилось, и он сел.

Со стороны входа в туннель послышался гул и глухие удары. Звук достиг силы грома и стих так же внезапно, как и появился. Что-то большое упало, как и киммериец, в яму и полетело до самого дна, чего Конану удалось избежать.

Он сказал себе, что звук слишком тяжел, чтобы это могла быть Валерия. Такое предположение избавило Конана от мысли, что Валерия наверняка последует за ним, если одолеет крокодила. В ней есть та верность боевого товарища, что противоречит здравому смыслу и которой живет сам Конан.

Вход в туннель был сейчас на две трети завален землей, и Конан был как молнией поражен, поняв, что видит это. Он больше не находится в абсолютной темноте, достойной тюрем Стигии.

Конан оглянулся и посмотрел вглубь туннеля. Туннель плавно шел вниз и терялся в тени, но ясно был различим на расстоянии пятидесяти шагов или более. В самом дальнем конце, какой видел киммериец, стены, казалось, превращались из земляных в каменные, к тому же резные.

На всем играл тонко окрашенный свет, оттенок которого в одно мгновение казался сапфировым, а в следующее — алым, как прозрачный рубин. От попыток проследить за изменением цвета у Конана стала кружиться голова, и через некоторое время он бросил это занятие. Свет колдовской, без сомнения, а он всегда чувствовал себя неуютно в присутствии колдовства. Но еще более неуютно в совершенной темноте, к тому же этот свет может помочь выбраться отсюда, и Валерии не придется рисковать сломать себе шею, спускаясь сюда!

Теперь, будь у него какая-нибудь возможность сказать ей, что...

Валерия знала, что так глубоко под землей воздух должен быть прохладнее. Что это лишь кажется, что он горячее, будто она спускается в жерло вулкана, туда, где глубоко внизу кипит раскаленная лава, готовая испепелить ее, в случае если захват на мгновение ослабеет.

— Во имя мускулов Эрлика! — проговорила она. — Только дай своим фантазиям куда-нибудь улететь, глупая девка, и ты грохнешься.

Это была не фантазия, что пот покрывал всю открытую часть тела, превращаясь в жидкую грязь там, где попала земля, осыпавшаяся со стен.

Набедренная повязка прилипла к ней, мокрая, как медуза, и казалось, что даже сапоги стали тяжелее от сырости в воздухе.

Сказать правду, она никогда не лезла так долго и с такой ненадежной опорой для ног и рук. По сравнению с этим тот случай, когда она, поспорив с товарищем по судну, наперегонки перебиралась по верхушкам мачт от носа до кормы, был детской игрой. К тому же в той игре ее жизнь не была ставкой.

Ноги коснулись горизонтальной поверхности. Карниз? Что-то кроме голой стены во всяком случае... но вначале хорошенько проверить, прежде чем перенести туда вес, не говоря уже о том, чтобы отвязать веревку от крепления наверху.

— Э-э-э-й-й-й! — Голос, долетевший из глубины, скорее, казалось, принадлежал привидению, чем человеку. Валерия ощупала карниз ногой, пока не нашарила, где можно стать. Не выпуская, однако, веревки, она посмотрела вниз.

Верхние края ямы были так высоко теперь, что свет едва позволял Валерии пересчитать пальцы на руке, поднесенной к лицу. Внизу все было черно. Или нет? Глубоко внизу, у противоположной стены ямы, с темнотой, казалось, боролось слабое мерцание, будто далекие светлячки в безлунную ночь.

Только никакие светлячки не мерцают такими оттенками синего и красного, никакие природные светлячки по крайней мере. Но законы природы могут и не относиться к тому, что живет здесь в глубине.

Валерия содрогнулась. Колдовство ей нравится не больше, чем киммерийцу, если сказать правду, и по тем же самым причинам. Колдовство делало честное боевое искусство бесполезным, да и те, кто пользуется этой силой, искажаются зачастую так, что становятся кривее самой извилистой улочки в ее родной аквилонской деревушке. Таскела была самой страшной колдуньей, какую Валерия, встречала, и она благодарила богов за то, что не видела колдунов, с которыми, если верить Конану, он сражался.

Еще будет время разобраться, насочинял ли Конан про это, после того как она убедится, что голос внизу действительно принадлежит ему... и после того как она доберется туда.

— Море делает нас свободными, — крикнула она. Это был пароль Красного братства. В этих джунглях ответ может знать только Конан.

— Земля нас связывает, — донесся ответ. Колени Валерии задрожали от чувства облегчения, но больше никаких движений она не делала.

— Конан! Где ты?

— В туннеле — там, где ты видишь свет. Я...

Комок земли отскочил из-за головы Валерии и полетел дальше в бездну. Она взглянула вверх. Была ли это ее фантазия, или отверстие наверху стало действительно меньше, свет из него тусклее?

Свет определенно мерк: рука теперь казалась лишь расплывчатым очертанием, где нельзя было различить пальцев. Свечение внизу было прежним, но оно не могло изменить капли света, поступавшие сверху.

— Конан! Что-то происходит со светом. Я попытаюсь спуститься на глубину, где и ты, потом переброшу веревку. Какова ширина ямы в том месте, где ты находишься?

— Достаточно широкая. Такая, что твой ручной крокодильчик не застрял в ее горле, когда ты послала его ко мне, — послышался ответ. — Тебе лучше поторопиться, однако, если свет исчезает.

Она почувствовала в его голосе намек на еще большую опасность, чем гаснущий свет, и вспыхнула гневом из-за того, что он скрывает от нее правду. Рассудок возобладал над гневом и сказал ей, что, вероятно, киммериец и сам не знает всей правды. А если знает, он всегда скажет ее, будь то женщина, царь или бог!

Веревка уже почти кончилась, когда Валерия нащупала ногой огромный кривой корень на противоположной стороне от входа в туннель, по крайней мере, она чувствовала ногой кору; свет, поступавший снаружи, почти исчез. Голова Конана и его массивные плечи почти заслоняли весь свет, идущий из туннеля. Она заметила теперь, что вход в туннель был завален свежеосыпавшейся землей, и поняла, чего так боялся Конан.

Валерия никогда так отчаянно не старалась соблюдать тишину, с тех самых дней, когда она недолгое время была карманницей. Даже тихое шуршание, послышавшееся, когда скользящая петля развязалась и отпустила веревку, казалось, колотило по ушам подобно грому. Конец веревки пролетел мимо Валерии вниз, в яму. Затем Валерия начала вытаскивать веревку за свой конец. Она быстро наматывала ее, как вдруг веревка натянулась в руках. Зацепилась за какой-нибудь корень подумала Валерия. Затем веревка начала дергаться. Действительно зацепилась, но за что-то живое в глубине ямы — Валерия была готова поспорить, за что-то далеко не столь безобидное, как крокодил.

Валерия предпочла бы встретиться с двумя десятками крокодилов, чем с тем, что, может быть, уже сейчас выбирается из глубины. Она, однако, не допустила дрожи ни в пальцах, ни в голосе, которая могла бы свидетельствовать о ее страхе. Валерия перебросила свой конец веревки через яму, увидела, что Конан крепко схватил его, и потянула изо всех сил.

Борьба длилась довольно долго, равный спор о что будет разорвано первым — веревка или захват того, что скрывается внизу. Затем неожиданно веревка взмыла вверх, как летучая рыба. Валерия поймала свободный конец и спешно обвязала его вокруг талии.

Веревка была покрыта мерзкой слизью, которая вполне могла натечь из огромного гнойника, и сейчас до Валерии донеслось снизу влажное чавканье и хлюпанье. И не с такой большой глубины, а ведь придется качнуться на веревке, чтобы переправиться через яму. Корень не давал достаточной опоры для прыжка.

— Конан! — крикнула она.

— Я тоже это слышу. Прыгай, Валерия! Она, если не допрыгнет, упадет не на большую глубину, чем если бы она качнулась на веревке, как на трапеции, а затем вскарабкалась. Даже не на такую же глубину, так как Конан подобрал веревку так, что она плотно натянулась.

Валерия собралась с силами, согнула ноги, плотно прижала руки к стене и в результате осыпала еще несколько комьев земли. Они упали в темноту, и чавканье и хлюпанье стали еще громче.

Пиратка сделала самый глубокий вдох в своей жизни, будто набранный в легкие кислород перенесет ее через кошмарную пропасть. Затем прыгнула.

В воздухе она была лишь мгновение, но и того было достаточно, чтобы это нечто внизу дотянулось и коснулось ее. Прикосновение было нежным, будто лапка котенка, и все же оно обожгло, как раскаленное железо.

Затем Валерия была на другой стороне, карабкаясь по осыпавшейся земле, слушая, как вой охотника, упустившего добычу, раздается по всей яме и туннелю. Со стен осыпалось еще больше земли. Конан протащил Валерию остаток расстояния, ухватив ее за руку и волосы.

Во время этих действий набедренная повязка наконец покинула Валерия повалилась к ногам киммерийца голой, если не считать оружия и сапог. На этот раз, ретивая, она, кажется, не обратила внимания на свой вид.

— Ты можешь идти?

— Я могу бежать, лишь бы убраться отсюда!

Вой не стал тише, и теперь Валерия слышала, что к нему присоединился не менее ужасный звук. Стены ямы задрожали, что очень хотелось сделать и Валерии, и она увидела, как комья земли размером с человека пролетают вниз. Она также услышала, как они падают на что-то внизу с отвратительным звуком, будто тонут в слизи.

Затем потолок у входа в туннель тоже задрожал, и ни киммерийцу, ни аквилонке предупреждения более не потребовалось. Они помчались вдоль туннеля, замедлив темп, лишь когда почувствовали под ногами камень, и остановились только после того, как услышали, что позади них обрушились огромные массы земли.

Со стороны входа в туннель повеяло зловонным испарением или, точнее, с той стороны, где раньше был вход в туннель. Обрушилась ли вся яма, сказать они не могли. Но путь назад теперь был завален плотной массой земли, которая, казалось, глядела на них, бросая вызов, чтобы они попытались употребить все свои жалкие силы на то, чтобы сдвинуть ее и выйти на свободу.

Не то чтобы у Валерии было желание выбраться через яму, когда ее обитатели могут оказаться все еще живыми и голодными. Вероятно, эта земляная стена между ней и ими не такой уж злой удел, как ей до этого казалось — если только твари из ямы не могут прокопать себе путь и если здесь в туннеле нет им подобных.

Что касается первого, то лучше скорее бежать. А что касается второго — придется обходиться острым глазом и острой сталью — этим и парой молитв, если только какой-нибудь бог услышит их из такой глубины.

Валерия указала рукой в конец туннеля. Конан кивнул и пошел, следуя у нее за спиной, — на этот раз наиболее опасный пост. Валерия чувствовала это, а так же и то, что Конан оглядывает всю ее, чтобы убедиться в ее невредимости.

Она многое бы отдала сейчас, чтобы забраться в горячую ванну!

Конан шел сзади, пока они не дошли до места, где туннель раздваивался; не было слышно ни звука погони позади, ни звука жизни впереди. То, что это не природный туннель, стало теперь ясно по невероятно древним следам инструментов и пятнам зеленого и ржавого цвета где раньше были, вероятно, бронза и железо.

В месте развилки Конан осмотрел щиколотку Валерии. На ней виднелась отвратительная темная отметина, как при самом тяжелом ожоге, но боль утихла, и щиколотка сможет держать вес Валерии. Это не скажется им на владении оружием, ни на быстроте ног, если придется встретить опасность.

— Теперь ты, может быть, все-таки возьмешь мою рубашку, — сказал он. — В такой одежде, как сейчас ты бы украсила королевский дворец, но не думаю, что мы здесь найдем много дворцов. Подвалы, возможно, и кости тех, кого в них держали, и мало что еще.

— Не надо меня успокаивать, ты, сын козла.

— Ха! К тебе вернулось твое обычное настроение. Вероятно, в таком случае тебе вообще не нужна одежда, поскольку без нее у тебя вдвое больше оружия: сталь и женские прелести!

— Давай сюда рубашку, — буркнула она, затем рассмеялась так, что раздалось эхо. Она оглядывалась, по тропам, пока утихло эхо, затем почти выхватила у киммерийца поданную им рубашку.

Рубашка доходила Валерии до середины бедра. Конан распорол рукава на полоски и обмотал ими ноги Валерии, чтобы предохранить волдыри, пока кожа не загрубеет во время дальнейшего пути. В таком наряде, с волосами, спутанными так, что порядочная птица постеснялась бы там свить гнездо, с сапогами, болтающимися на шее, Валерию вышвырнули бы на улицу из самой дешевой таверны.

Вышвырнули бы, если бы не меч и кинжал и также взгляд, говоривший, что ни одна рука, коснувшаяся Валерии против ее желания, не вернется своему владельцу невредимой, если вообще вернется.

Конану не надо было напоминать об этом. Действительно, он был благодарен искусству и удаче, которые позволили Валерии сохранить оружие. Им придется еще сразиться, прежде чем они увидят дневной свет, даже если это будет битва с врагом, где сталь способна принести человеку лишь достойную смерть.

Валерии доставляло мало удовольствия ее положение, радовало лишь то, что она жива. А также и то, что благодаря присутствию киммерийца жизнь ее продлится дольше. Он был столь же грозен в борьбе с естественными врагами, как и с врагами колдовскими, и опыт битв у него гораздо больше, чем у нее.

После развилки одна ветвь туннеля шла вверх, другая уходила вниз. Боевые товарищи остановились; Валерия стала спиной к стене и начала смотреть туда, откуда они пришли, а Конан отправился разведать оба направления.

Валерии не нравилось оставаться одной — даже на короткий срок — здесь, в чреве земли. Но сейчас она могла побороть свои фантазии: прежде чем поддаться страху, она подождет, пока на нее из тени не бросится настоящий монстр. Аквилонка заняла это краткое время ожидания том, что смотала с пояса тонкую лиану и прочно соединила ею меч с запястьем. Валерия надеялась, что ей не придется больше карабкаться и что сырой воздух сохранит лиану гибкой на случай, если она все-таки понадобится.

Конан вернулся скоро.

— Путь, ведущий вниз, заполнен водой. Там слишком глубоко, чтобы чувствовать себя уютно, не говоря уже о том, что может в воде скрываться.

Валерия зажала нос:

— Что-то зловонное, как поле битвы после двух Недель, если судить по тому, как от тебя несет.

— И еще. Я заметил статуи, похожие на самых древних идолов, каких я видел в Черных Королевствах. Я сейчас более чем когда-либо уверен, что кто-то построил эти норы.

— Но зачем?

— Вероятно, чтобы не ходить через джунгли. Будем надеяться, что они послужат для этого и нам. — Он посмотрел на путь, уходящий вверх: — Если я не совсем запутался, он ведет назад, туда, откуда мы шли.

— Лучше известные нам джунгли, чем поджидающее нас здесь, — произнесла с жаром Валерия. — Если судить по звуку, в яме сидит зверь, способный сожрать на завтрак чудовище Ксухотла и дракона из леса на обед.

Конан ничего не ответил, а просто пошел вперед. Туннель поднимался вверх на протяжении трехсот шагов. Валерия начала надеяться, что он так близко подходит к поверхности, что им удастся выбраться. Если окажется, что еще какое-то дерево пробилось сюда корнем...

Разочарование наступило быстро. Стены туннеля оказались целыми, если не считать одного места, где осыпалась ниша и пол изменил свой наклон; дальше туннель шел вниз так же круто, как поднимался. Он сделался гладким, будто обмазанный маслом.

Свет не мерк, и Валерия начала различать на стенах рисунки. Это вполне могли быть узоры из крошечных драгоценных камней, вправленных в стены, — казалось, они сверкают. Стараясь разобрать, что же это такое, Валерия внимательно пригляделась к одному из узоров и увидела, что он изменился у нее на глазах: изображение одного животного сменилось изображением другого, затем третьего. Сначала это был лев, затем огромная рыба, я Валерии показалось, что третьим был дракон. Остальные представляли тварей, которых, решила она, ей совсем не хочется рассматривать и тем более встретить.

Хотя свет не изменился, Валерия начала чувствовать, что кожу ее щекочет движение воздуха. Нос ее сморщился от усиливающейся вони чего-то давно мертвого и совершенно разложившегося. Она оторвала еще одну полоску от рубахи Конана и закрыла нос, киммериец сделал так же.

После поворота, где от стены отвалилась большая плита, почти перегородив туннель, они вышли в пещерный зал размером с тронный. Свет, казалось, жался к полу, так что потолок зала терялся в тени. Дальняя стена на расстоянии полета стрелы также тонула во мраке.

Пол пещеры почти весь был покрыт ковром из грибов. Они поднимались огромными плитами, доставая Валерии до пояса; большей частью они были бледные и дряблые, но с полосами более здорового коричневого цвета. С их ножек капала маслянистая жидкость, которая превращала почву в мерзкую кашу, и многие из этих грибов, казалось, были наполовину объедены.

На этот раз на разведку направились вдвоем. Не надо было выражать словами понятное им обоим: в этой пещере одному ходить опасно.

Проходя вдоль стены, они обнаружили еще обглоданные грибы. Один участок был выеден полностью, и там среди сгнивших остатков уже росли молодые грибы.

— Эти грибы растут быстро, — заметил Конан. — Достаточно быстро, могу поспорить, чтобы кто-то мог ими кормиться.

Обогнув зал наполовину, они нашли место, где грибы росли гуще, запах гнили был сильнее. Валерия сделала шаг вперед и ударила мечом по самой большой шляпке гриба. Она развалилась, рассыпав пыль и споры, и открылось массивное ребро — часть останков какого-то неземного существа.

— Кто-то действительно ими кормился, — сказала она. — А теперь поменялись ролями.

— Если их могут есть звери... — произнес он.

У Валерии скрутило желудок, и последние остатки обезьяны чуть не покинули его.

— Птицы и обезьяны — хорошая примета. Но эта тварь рождена колдовством, оставшимся со времени строителей туннелей. Кто знает, что она может переварить из того, что нас убьет?

— Правильно, но мы не нашли никакой другой пищи, ни воды. А в этих грибах, похоже, есть внутри вода.

— А...

— Вначале я попробую. Если пальцы у меня но по зеленеют и не отвалятся...

— Ха! Киммериец ничем не лучше этого зверя, чтобы проверять на нем пищу для нормальных людей. Я видела, как ты ел то, что подавали в солдатских тавернах в Сухмете.

— Что было лучше, чем паек, я бы сказал.

Валерия вскинула руки, в шутку изображая жест отвращения.

— Если только у тебя желудок и кишки из железа. Я предпочту три года есть солонину из бочки. Во имя Эрлика, я бы лучше съела саму бочку!

— Слишком жестко, на мой вкус, — сказал Конан.

Валерия с удовольствием заметила, что он все же приближался к грибу, будто это ядовитая змея, потрогав его вначале кинжалом и лишь потом отрезав. Он также постарался поймать отрезанный кусок, прежде чем тот коснется земли. Затем взял в рот кусочек, который мог бы поместиться в наперстке и еще бы осталось место. Пожевав немного, Конан проглотил его.

— Жирный, как волосы у стигийской блудницы, сказал Конан. — Но в остальном я ел пищу и похуже.

— И сколько времени тебе понадобится, чтобы вспомнить, где и когда?

— Ну, дай мне примерно год...

Конан прервался и приложил руку к уху. Валерия сделала то же самое, положив другую руку на рукоять меча, но ничего не услышала.

— Вероятно, эхо играет шутки в этой могиле, — произнес наконец Конан.

Валерии не понравились сказанные им слова.

Киммериец отрезал еще один кусочек гриба чуть побольше и разделался с ним так же, как и с первым. Проглотив, он облизнулся:

— Еще жирнее, чем первый, но ничего не могу сказать против, — проговорил он. — Погоди немного, подождем, пока он не усилится у меня в желудке...

Раздалось не то рычание», не то крик, но в любом случае нечто жуткое. Пещера подхватила звук и отдала эхом, пока Валерии не стало казаться, что они находятся внутри огромного барабана, по которому лупит сумасшедший.

Она сама предпочла бы сойти с ума, чем видеть то, что вошло, переваливаясь, в пещеру из другого туннеля. В загривке оно было в человеческий рост, а от глаз начинались торчащие костяные пластины, которые защищали толстую шею. Пунцовые шары размером с дыню глядели на Валерию и киммерийца из-за двух крепких рогов, торчащих вперед из рыла с клювом. С хвостом тварь была больше корабельной шлюпки, а если судить по тому, как ноги ее уходили в землю, она была тяжелая, как слон.

«Еще один дракон, и никаких яблок Дэркето, чтобы убить его», — была первая мысль Валерии. За ней последовала более радостная: «У меня хороший товарищ для последней битвы».

Будто они уже долгие годы сражались вместе, Валерии и Конан разошлись, чтобы тварь не могла напасть на обоих одновременно. Валерия внимательно изучала рога и торчащие пластины. Если те и другие окажутся не слишком острыми, за них можно будет удержаться. Затем хорошего удара мечом или кинжалом может хватить этой твари, так же как и крокодилу.

Вместо того чтобы напасть, зверь снова закричал. Он, казалось, ждал ответа или, возможно, ждал, пока не стихнет эхо. Но и тогда он все еще не нападал. Он грузно подошел к краю участка, заросшего грибами, опустил морду и откусил кусочек.

— Эта скотина не дракон, — сказал Конан. — Это тот, кто ест грибы.

— Тогда что убило другого... — начала Валерия.

И следующее мгновение она уже сама нашла наиболее вероятный ответ на свой вопрос. Хотя и плохо видящее, существо имело достаточно острый слух. Оно повернулось в сторону, откуда исходили голоса, и Конан жестом дал сигнал соблюдать тишину.

Валерии не нужны были команды. Она еще больше увеличила расстояние, отделяющее ее от товарища. Если зрение достаточно плохое, зверь может оказаться не в состоянии разглядеть двух противников, не то что напасть на них. Тогда один из них может погибнуть, но у другого будет возможность расправиться со зверем.

Если тварь и видела их, она ничем это не показала. Валерия подумала, что, вероятно, животное так плохо видит, что может замечать лишь движение. В следующее мгновение тварь опустила морду и снова стала есть.

Ело это существо отнюдь не изысканно. Оно залезло, чавкая и хлюпая, в группу тесно росших грибов размером с аквилонский огород. Чавканье, рыгание и шум шага зверя отдавались эхом. Внимание твари можно было обратить на себя, лишь протрубив у ней над ухом из кавалерийского горна, не меньше.

Насытившись, она подняла голову и поковыляла к останкам другого животного — ее жертвы, вероятно павшей в смертельной схватке за обладание пещерой, полной пищи. Тварь подошла к телу, с шумом обнюхала, за подняла голову и протрубила вызов громче прежнего.

Валерии казалось, что в уши ей вгоняют раскаленные гвозди, но она не сводила с твари глаз. Зверь, может, и плохо видит и не много слышит из-за собственного шума, но он явно чует присутствие чужого.

Конан дал знак Валерии подойти поближе. По-прежнему следя за чудовищем, она опустилась на колени и на четвереньках поползла между грибов. Киммериец стоял неподвижно, как идол в храме, наблюдая, как тварь обходит вдоль стен, и ждал, когда к нему подползет Валерия.

— Нам придется сейчас с ним встретиться, — прошен талон. — Зверь почуял на своей территории чужого. Если мы не убьем его, он найдет нас и набросится неожиданно

Валерия была готова согласиться. Челюсти зверя были гладкими костяными пластинами, зубов там было не больше, чем в клюве у цыпленка. Они были также достаточно большими, чтобы проглотить Валерию целиком, и достаточно сильными, чтобы сломать кости Конана, как ветки.

Конан и Валерия снова разошлись. Они находились в сорока шагах друг от друга, когда из туннеля, через который они вошли в пещеру, повеял легкий порыв ветра. Ветерок пролетел мимо них, и Валерия замерла. И даже остановила дыхание, ожидая ответа зверя.

Ответ пришел — опять вызов, подобный грому. Не успело затихнуть эхо, как зверь ринулся. Будто тяжелогруженое судно в бурном море, он продрался сквозь грибы, топча одни, разбивая другие. Голову он держал низко, выставив рога вперед, как таран галеры. Валерия стояла неподвижно, пока зверь надвигался на них.

В следующее мгновение Конан выскочил вперед, будто камень, выпущенный из пращи. Он схватился руками за рог и прыгнул через морду зверя, желая приземлиться на шею животного.

Но каким-то образом стальная хватка подвела его. Вместо того чтобы четко сесть верхом, он упал на живот поперек шеи зверя. Киммериец соскользнул и упал, перекатившись, потеряв в падении меч.

Валерия наполнила легкие и издала крик — будто душа, терзаемая вечными муками. Голова зверя обратилась к Валерии, — боги, очевидно, решили, что Конану суждено погибнуть, а ей расправиться со зверем, но Валерия из Красного братства не позволит такие вопросы решать за себя ни человеку, ни богу.

Тупое животное не смогло сообразить, что противников двое. Оно снова протрубило вызов и начало пятиться.

— Теперь вместе! — крикнул Конан.

Эти слова заставили зверя повернуться к нему, но киммериец был снова на ногах и вооружен. Валерия уже видела прежде, что киммериец одинаково быстро может передвигаться и вперед и назад; теперь она увидела это вновь. Отступая, он увлекал зверя за собой, и тот позабыл, что вообще чуял второго противника. Вспомни он о Валерии — это было бы смертным приговором.

Пиратка прыгнула, легконогая, как кошка, вскакивая туда, куда Конану не удалось. Она приземлилась верхом на шее, ухватилась за край пластины и встала на ноги, готовая к удару.

Когда она ударила, зверь встал на дыбы. С быстротой и ловкостью, приобретенными при лазании по такелажу десятка судов, Валерия доверила свой меч лиане, прикрепленной к кисти, и ухватилась за шейные пластины двумя руками. И руки и лиана хорошо выполняли свои функции, пока Валерия, как кукла, болталась на шейных пластинах. Зверь зашипел, зарычал и завыл одновременно, затем стал мотать головой, стараясь избавиться от помехи.

Это дало возможность киммерийцу нанести удар им незащищенному горлу зверя. Меч звенел, рассекая ноя дух, чешуи размером с ладонь и плоть. Вогнанный двумя крепкими руками, меч нанес смертельную рану.

Крик животного захлебнулся, оно захрипело, и из пасти полилась кровь. Зверь, однако, не упал, и Валерия подтянулась и забралась на пластины. Мгновение она держала там равновесие, будто на вершине мачты в шторм, с изяществом привычного к таким вещам матроса.

Затем ее меч ударил в тонкую кость между пунцовых глаз. В следующее мгновение Валерия летела по воздуху, будто со сломанной мачты. Она приземлилась среди грибов, что смягчило падение и отчего она вся покрылась жиром.

Когда Валерия поднялась на ноги, то увидела, что Конан уводит от нее зверя. Тварь истекала кровью и явно ничего не видела, но все же не падала! Валерии прокляла всех тех незаконных детей, вшивых приматов которые создали эту колдовскую тварь.

Будто проклятие оказалось магической формулой — животное обрело новую силу. Оно бросилось на Конана, и киммерийцу пришлось побежать, чтобы сохранить дистанцию. Челюсти лязгали, и животное вдруг развернулось в сторону туннеля, через который Конан и Валерии вошли в пещеру.

Зверь развернулся ко входу и кинулся в него с упрямым бешенством, словно ответы на все его несчастья скрывав в этом туннеле. Тварь пронеслась по пещере быстрее, смогла бы бежать Валерия; аквилонка успела лишь заметить, что Конану едва удается не попасть в челюсти.

Затем киммериец и тварь вместе достигли входа и туннель. Боевой клич Конана, последний вызов чудовища и шум осыпающихся камней слились в давящий уши гул. Эхо металось по пещере, многократно отражаясь.

Валерия, упав на колени, видела, как густое облако пыли поднимается из туннеля. Снаружи ничего не было видно, кроме кончика хвоста животного, бессильно мотающегося по сторонам. Затем хвост стал лишь подергиваться и наконец замер.

Валерия отдала команду своим рукам не дрожать, а коленям держать ее и пошла к осыпавшемуся туннелю Она не представляла себе ясно, что будет делать там, кроме того, что будет искать тело Конана. Если только его не придавило туловищем животного, а не осыпавшимся камнем, она, вероятно, сможет прорубиться сквозь плоть.

Из облака пыли появилась темная массивная фигура. Валерия зажала рот свободной рукой, чтобы подавить вырвавшийся крик. Другая рука подняла меч, если только он будет полезен против духа...

— Валерия!

Рот Валерии открылся, но она не издала ни звука. Она не опустила меч и не сдвинулась с места, когда Конан подошел к ней. Его руки, обнявшие ее тело, так успокаивали, что Валерия удивилась, почему она раньше не просила его об этом. Спустя немного времени она перестала дрожать, а еще немного погодя обрела голос.

— Ну и хорошо, что мне не придется лезть за тобой второй раз. На мне почти не осталось ни одной тряпки, а шкура этого животного, кажется, слишком груба для одежды.

Конан пожал плечами:

— Я тебе уже говорил, какой наряд тебе больше всего подходит. Если не веришь мне, то это лишь доказывает, что ты не доверяешь мужчинам.

— Я доверяю им настолько, насколько они этого заслуживают, — с достоинством ответила Валерия. Она почти соединила большой и указательный пальцы, оставив между ними расстояние в толщину волоса. — По крайней мере, настолько.

Валерия с облегчением заметила, что рука ее не дрожит.

— Нам лучше двинуться в путь, пока этот шум не привлек сюда всех родственников нашего друга, — сказал Конан. — Но пути назад нет. Он завален камнями и телом животного.

Валерию ничуть не порадовало, что единственный выход из пещеры круто спускается вниз. Но, по крайней мере, там светло, во всяком случае на том отрезке, что виден, и сыро, что указывает на близость воды.

Она обернулась и увидела, что Конан отрезает от гриба кусок размером с охотничью собаку.

— Паек в дорогу? — спросила Валерия. При этой мысли ее желудок хотел вывернуться наизнанку, но был так голоден, что вместо этого лишь проурчал.

— А почему бы и нет? — ответил Конан, кинув Валерии кусок гриба. — Если бы он убивал быстро, я лежал бы мертвым вместе со зверем. Если я буду жив ко времени нашего следующего привала, то я скажу, что он не совсем ядовит.

Валерия взяла кусок гриба под мышку и сунула меч в ножны.

— Конан, ты умеешь заставить женщину пожелать тебе долгой жизни!