"Великие романы" - читать интересную книгу автора (Бурда Борис)

ПЕТР РОМАНОВ И МАРТА СКАВРОНСКАЯ Бомбардир и портомоя

Чуть ли не самое популярное название для массовой макулатуры – «Как выйти замуж за миллионера». Слова порой варьируются, смысл же не меняется. Огромное количество выпускниц средней школы, обдумывая дальнейшую карьеру, иных вариантов даже не рассматривают. Единственное, для чего им нужна арифметика, – знать, как выглядят цифры пин-кода кредитной карточки этого самого мужа-миллионера. А учиться чтению они готовы только для того, чтоб читать эти руководства по заарканиванию и загарпуниванию, проявляя при этом недюжинную силу воли, ибо слог этих шедевров обычно таков, что на их чтение уходят все запасы героизма и самопожертвования, которые ой как понадобились бы им в вожделенной семье. Да только миллионеры не дураки, хотя бы в силу того, что у них до сих пор не отобрали эти самые миллионы, и все ухищрения, вычитанные из подобных книжонок, действуют на них не больше, чем гаишники на дорожные пробки. У них другая цель – повышение собственного благосостояния (кстати, к гаишникам это тоже относится). Единственные известные мне люди, которые реально помогли многим женщинам выйти замуж за миллионеров, – это президенты некоторых постсоветских республик. Скажем, под просвещенным руководством президента Кучмы миллион украинских купонов в 1996 году стоил примерно пять долларов, что привело к резкому увеличению числа миллионеров в его благодарной стране. Все остальное – мимо кассы. Для тех, кто действительно хочет выйти замуж за миллионера (президента, генерала, шефа, пахана и т. п.), гораздо полезнее чтения всех этих руководств, вместе взятых, будет прочесть историю, изложенную ниже.

Как вы думаете, а вообще надо ли учиться готовить – мало ли вокруг кафе и ресторанов? Скажите, нужно ли вообще уметь гладить, стирать, убирать квартиру? Я уже не говорю о более тонком искусстве утешать мужчину, успокаивать, поддерживать в нем хорошее настроение? Некоторые твердо заявляют: «Не надо! Чего баловать мужиков, и так перебьются. Захочет поесть – полно кафе, ресторанов и кулинарий. Где взять на это средства – его забота. Можно в конце концов нанять домработницу. А утешать его, успокаивать? Так кто кого должен утешать – я его или он меня?» Наверное, можно жить и так, даже остаться на своем месте в обществе, если очень повезет. Но дорога наверх, учтите, при этом для вас закрыта! «Ну а если я готовлю, стираю, глажу, пою, танцую и отвлекаю, что толку! Мужчины – изверги, все равно ничего не ценят», – ответите вы. Ах, мои дорогие, мужчины – такие же разные, как и женщины. Минимум одной женщине, которая умела подчинить свои желания желаниям мужчины, очень повезло, и история это хорошо запомнила…

Черт ее вообще разберет, кем она вообще была, литовкой или латышкой, эстонкой или полькой. Я лично за польское происхождение человека, носящего фамилию Скавронская. «Скавронек» – попольски жаворонок. Правда, отец ее скорее всего, действительно знатный человек, барон фон Альвендаль, приживший ребеночка от собственной крепостной, но тогда это было дело настолько обычное, что как-то даже радуешься тому, что российские дворяне не имели очаровательного обычая американских плантаторов продавать собственных детей в рабство. Официального папочку ее звали Самуил, так что можно поискать здесь еще и сионистский заговор. Тем паче, что искатели этого неуловимого комплота, которым в детстве не объяснили, что обязанность патриота есть любить свой народ, а не ненавидеть соседний, вряд ли обратят внимание на тот факт, что отцом Самуил Скавронский был чисто номинальным. Кстати, они могут подверстать к упомянутому заговору еще и американцев, назвав бедного ребенка дочкой дяди Сэма, – хуже не будет, а формальные основания у них в принципе есть… Крестили девочку по католическому обряду, назвали Мартой, и это несмотря на то, что родилась она в апреле. Ее католическое крещение совершенно не помешало протестантскому пастору Глюку взять двенадцатилетнюю девочку, оставшуюся без родителей, на воспитание. Воспитывал он ее вполноги сильно не напрягаясь, дома она помогала на кухне – стряпала, мыла, гладила, стирала. А вот грамоте так не выучилась, с большим трудом подписывалась. И росла, как говорят в простом народе, сердечной женщиной. Кого увидит – того пожалеет. Лифляндскому дворянину с хорошо засвеченной в истории фамилией Тигенгаузен даже дочку родила, да не зажилась девочка, умерла во младенчестве. Старый пастор понял, что воспитанницу спокойней выдать замуж – всем лучше будет, – и выдал ее за драгуна по фамилии Крузе. А было это дело в 1702 году, ровно через год после того, как русский царь, никакой еще не император, Петр поссорился со шведским государем Карлом. А что ровно через пятьдесят девять лет на российский престол сядет внучатый племянник обоих этих монархов – лучше об этом было не заговаривать. В крайнем случае, покрутили бы пальцем у виска. О другой крайности лучше не думать: тогдашняя психиатрия была до крайности негуманной.

Что же до свадьбы драгуна Крузе и нашей Марты, то к свадебной музыке очень быстро присоединилась канонада русских орудий. Ораниенбаум был взят штурмом, муж Марты навсегда исчез, давайте думать, что он убежал и уехал искать счастья в Америку, – все остальное довольно печально… Кстати, знаете, почему в те времена солдаты лезли на стены крепостей под ружейным и пушечным огнем, не боясь горящей смолы и кипящего масла, которыми их щедро поливали с башен крепости? Да очень просто: взятая крепость отдавалась солдатам на три дня. Что хошь, то и делай – и с имуществом, и с женщинами. Так что бедной Марте пришлось расплачиваться за то, что ее супруг и его соратники плохо воевали. Сначала в солдатском обозе, а потом в офицерских шатрах, ибо языки у солдатиков длинные, и что одна из их пленниц – ну, такая женщина! – быстро дошло до начальственного слуха. Карьера Марты была феноменальной. От солдат к офицерам, от офицеров – к фельдмаршалу Шереметеву, от Шереметева лично к Меншикову, которому даже фельдмаршалом быть не надо, он Меншиков, и все тут. А кто выше Меншикова? Сами понимаете! И этот «сами понимаете», узрев смазливую пленницу, немедленно отбирает ее у Меншикова, как мальчишка – понравившуюся ему игрушку у другого мальчишки. Да и возражений при этом не больше, а пожалуй, меньше.

В чем вообще Меншиков отказывал самому «мин херцу»?

Собственно говоря, все, что было до настоящего момента, дело обычное. А вот потом начинаются чудеса. Почему царь Петр не прикажет обозной девке, которая ему наскучила, вернуться в свой обоз? Почему держит около себя? Почему признает своими рожденных ею детей? Почему она начинает сопровождать царя во всех его походах и поездках? И самое главное «почему»: почему 20 февраля 1712 года царь торжественно венчается с «солдатской добычей»? Более того, вокруг алтаря, держа родителей за рукава, обходит не только счастливая парочка, но и их дочки Анна и Елизавета. После этого они считаются «привенчанными», то есть уже законными. Ну, зачем она царю? По всем портретам далеко не красавица, не обладающая особо развитым вкусом, не умеющая ни держаться, ни одеваться – сохранилось много язвительных комментариев иностранных послов на этот счет… Что он, лучше найти не мог? И вообще, что он в ней нашел?

Ну а теперь слушайте вы, кто считает, что можно не уметь готовить, что муж прекрасно консервами и котлетками из соседней кулинарии перебьется. Те, кто не стирает, не гладит, не поддерживает дома порядок. Захочет, мол, муж – так домработницу наймет, а не захочет – так и сам приберется. Послушайте про солдатскую полонянку, которая сумела стать незаменимой. Просто уравновешенностью, спокойствием, выдержкой, неизменно ласковым обращением с капризным и скандальным Петром. Чтобы быть ему нужной, она не покидала его в походах, скакала верхом на лошади двое и трое суток подряд. Спала на жесткой постели, жила в палатке. Во время Персидского похода побрила себе голову наголо и носила гренадерскую фуражку. Под неприятельским огнем перед самым сражением она делала смотр войскам, говорила солдатам ободряющие слова и раздавала им по стакану водки – из царских, как выяснилось, ручек. Над ее головой свистели пули – ну и что? Она не боялась и более страшной вещи – Петра во гневе. А ведь тот, когда сердился, сердился по-настоящему! На него накатывало не только жуткое возбуждение, но и нестерпимые головные боли. Все просто разбегались: ведь убьет и отвечать не будет! Только Марта подходила к нему, заговаривала с ним каким-то особым языком, в котором сочетались и ласка и твердость, потом брала его за голову, тихонько гладила по волосам, и он засыпал, положив ей голову на грудь. И она сидела неподвижно, как статуя, несколько часов, дожидаясь, пока он выспится и проснется, совершенно бодрый и свободный от гнева.

Кстати, почему же Марта – она уже Екатерина. Петр, естественно, крестил ее в православную веру, чтобы сделать ее русской царицей. Вам кажется, что Екатерина жертвует для мужчины слишком многим? Как хотите! Но не быть тогда вам царицами. Если, конечно, не одумаетесь под влиянием моих слов и не станете вести себя с мужем более ласково и внимательно, чтобы как– то помочь ему в его сложных жизненных делах. От Екатерины Петр получал максимальную помощь: спокойствие, уверенность, понимание. И не только это. В несчастливом Прутском походе, где Петр даже лично для себя ожидал каждую минуту плена или смерти, Екатерина, будем называть ее теперь так, поддерживала своего сердечного друга, как могла, вплоть до пожертвования своих драгоценностей на взятку великому визирю, чтоб выторговать сносный мир. Но в государственные дела она не мешается категорически. Не лезет интриговать, не настраивает против себя никого, да и не может себе этого позволить: она никто, солдатская полонянка. И вот она уже все – императрица!

Ну теперь, если уж говорить о Екатерине, еще один вопрос: был ли Петр ей верен? Да нет, конечно! Он этого вообще не понимал – и как это называется, и с чем это едят. Ее же отношение к побегам любезного друга налево было максимально безмятежным. Если она и позволяла упрекать его за «метресишек» – так называли тогда любовниц, «метрессы», – то только в шутку. И Петр обратной почтой отвечает ей: «А что шутить до баб, и того у нас нет, понеже мы люди старые и не таковские». Но все отлично всё понимают. Через недолгое время Петр напишет Екатерине, находясь на водах: «Во времена пития вод домашней забавы доктора употреблять запрещают, того ради я метресу свою отпустил к вам». Екатерина, вместо того чтоб устроить скандал, отвечает Петру: «А я больше мню, что вы оную метресишку больше изволили за ее болезнию отправить, в которой она и ныне пребывает, и для лечения изволили поехать в Гаагу. И не желала б я, от чего Боже сохрани, чтоб и галант той метресишки таков здоров приехал, какова она приехала…» «Галант той метресишки» – это ведь Петр и есть! А в одном из писем она вспоминает, что была у Петра прачкой, и пишет: «Чаю, есть у вас новая портомоя, однако и старая вас не забывает!» Какая родовитая боярыня может обеспечить Петру такое счастье, кто из них согласится вселять в своего мужчину вечную уверенность вместо комплекса неполноценности? Екатерины на это хватало, и она получила все, что Петр мог ей дать в ответ.

Итак, самое важное я вам уже рассказал – как стать необходимой мужчине, как сделать так, чтобы он без вас жить не смог, совершенно не задумываясь над вашим общественным положением, состоянием, манерами и даже внешностью. Екатерина показала это просто блестяще, если вы это запомнили – вы разобрались с самым трудным. Ибо потерять расположение мужчины – на порядок легче. Как сделать это, я вам так быстро не перескажу – времени не хватит: существует масса путей. Как покорить мужчину, я показал на примере Екатерины, супруги Петра, которая из положения незаконнорожденной, непонятно чьей дочки, бедной пасторской воспитанницы поднялась до российского престола, – и до сих пор на карте можно найти город, названный в ее честь. Мало кто знает, что Екатеринбург не в честь великой и значительно более заметной Екатерины Второй назывался! Освоение Урала было до зарезу нужно именно в войну, и занимались им «птенцы гнезда Петрова», не забыв польстить его супруге. А на чьем же примере я расскажу вам, как потерять доверие мужчины и упасть в его глазах на самый низ, какую бы высоту в этих же глазах женщина ни занимала? Да на ее же примере! Это можно совместить.

Начну я свой рассказ с того, что царю деньги не нужны. Во-первых, потому, что все деньги и так его, и, во-вторых, потому, что всего произведенного в стране продовольствия не съешь, на всех кроватях не выспишься, на всех конях не покатаешься. Петр вообще был в денежных вопросах крайне непритязателен, вопросы личного быта хладнокровно решал в объеме своего офицерского жалованья, соответствующего присвоенному чину, а до шаутбенахта, то есть контр-адмирала, он поднялся уже в конце жизни. Любимый петровский обед из самых нравящихся ему блюд обычно составляли тарелка щей, кусок вареной говядины из тех же самых щей, соленый огурец, краюха черного хлеба и рюмка водки. Вполне питательно и, если хорошо приготовить, даже очень вкусно, но в наше время такой «царский стол» даже начальнику отдела второстепенного банка покажется скромным – о времена, о нравы! Когда царя приглашали крестить детей, а такое приглашение он мог принять даже от солдата, его подарок «на зубок» младенцу был отнюдь не царским. В хорошие времена – червонец, а во времена похуже мог и рублевиком обойтись. Правда, тогдашний рубль – это не то, что нынешний, не корову, так теленка можно было купить без труда. Но придворные даже в глаза говорили Петру: «А достоин ли такой подарок царя?» Тот спокойно отвечал: «Даю по доходам моим, доходы государства – дело особое, а сам я живу на офицерское жалованье, с него и этот подарок неплохой». Довольно типична в этом плане для Петра история о том, как на железоделательном заводе он заинтересовался работой одного из мастеровых, приказал ему обучить себя этой премудрости, а потом согнал его с рабочего места и проработал несколько часов – увлеченно и вполне качественно. После окончания работы он спросил хозяина, сколько этот мастеровой за такую работу получит, немедленно потребовал себе названную сумму и, получив ее (а кто откажет?), купил себе ботинки. О чем и написал Екатерине, особо упирая на то, что и полезным ремеслом овладел, и заработал на добротную вещь, которая в хозяйстве пригодится.

Не то чувствовала Екатерина, взлетевшая из прачек в царицы так быстро, что частью разума еще осталось прачкой. В результате она обнаружила, что царь прислушивается к ее словам, причем в вопросах весьма спорных. А раз ее голос так много значил, его можно продать! И деньги потекли к ней от тех, кто желал решения вопросов в свою пользу. А если цена этого вопроса – возможная ссылка или даже смертная казнь? Денег не жалели! Теперь сомнения в этом нет, Екатерина держала свои доходы – втайне от Петра, разумеется, – в амстердамском банке, и ее бумаги за триста лет никуда не девались. Кстати, позвольте предположить, что если бы Петр это узнал, это бы его окончательно не рассердило – ну, покричал бы, ну, побил бы, ну, перестал бы слушать! Дело этим не ограничилось. В этот момент в биографии царя вновь всплывает фамилия Монс.

Анна Монс была первой любовью молодого царя, отставленной за измену, естественно женскую, а не государственную. Говорят, что на ее попытки вернуть милость царя Петр ответил: «Чтобы любить царя, надо иметь царя в голове». Впрочем, Анна Монс уже мертва, успев побывать замужем за саксонским посланником, а ее младший брат Виллем делает карьеру, становится заведующим канцелярией императрицы. Как выяснилось, не только заведующим канцелярией… Петр существенно старше Екатерины, заездил себя окончательно, здоровье у него не ахти, этой женщине одного такого мужчины мало. Виллем Монс становится ее фаворитом, причем вряд ли только из расчета. Судя по всему, он ее любил и даже посвящал ей вполне приличные немецкие стихи. Надо думать, сближал их и родной язык. Как вы понимаете, не только их счастье, но и их жизнь зависела от того, удастся ли скрыть их связь от Петра. Но это всегда трудно сделать, особенно при дворе. Говорят, что все началось с анонимного доноса, который, собственно говоря и этой темы не касался. Но следствие, проведенное Петром, открыло все.

Сказать, что Петр был в бешенстве, означало бы ничего не сказать! Сам он считал себя вправе изменять Екатерине, сколько ему хочется – как мы видим, она и не возражала, – но ее он таким правом не наделил. Монса быстро осудили за взятки и казнили, никаких более серьезных обвинений не выдвигалось. Рассказывают, что Екатерина попыталась заступиться за Монса. Это взбесило царя, он схватил зеркало и закричал: «Это простое стекло облагородили работой, и оно украшает мой дворец, но я захотел – и разбил его! Так может случиться не только со стеклом!» И хряснул драгоценное зеркало об пол. В ответ на это Екатерина спокойно сказала: «И что? От этого Ваш дворец стал лучше?» Петр не ограничился жестами, он повел супругу смотреть на отрезанную голову Монса. Екатерина хладнокровно сказала: «И поделом этому взяточнику за его преступления» – и бровью не повела: во все свои игры она играла до конца. Гнев Петра существенно ее задел. Супруги не виделись, не разговаривали, не спали вместе. На средства Екатерины наложен был секвестр, и она вынуждена была занимать у придворных дам. Во всяком случае, идея указать в завещании Екатерину как наследницу престола была решительно отставлена. Если они как-то и пытались объясниться, никто этого не видел и не знал. Свести их сумела только веселая, добрая дочка Елизавета. Придворный лекарь Лефорт пишет: «Царица долгое время стояла на коленях перед царем, испрашивая прощения своих проступков, они поужинали вместе и разошлись». Времени помириться у них не оставалось: меньше чем через месяц Петра не стало. Во время всей его болезни она была около постели умирающего, а после его кончины сорок дней не давала его хоронить и дважды в день оплакивала так, что придворные удивлялись – откуда у человека может взяться столько слез? Может быть, тут и произошло их окончательное примирение – кто знает? Уже не узнает никто.

Между тем положение с престолонаследием после смерти Петра было совершенно неясным. Сына-наследника царственная чета не оставила, любимый сынок Петр Петрович, «шишечка», как его называли, умер на четвертом году жизни, из одиннадцати детей Петра и Екатерины дожили до взрослых лет всего две дочери. Был внук Петра, сын царевича Алексея наследник по прямой линии. Но он был еще несовершеннолетним. И из этой ситуации Екатерина выжала все, что могла. Когда представители знатнейших родов Голицын и Репнин заговорили о передаче короны маленькому Петру и регентстве императрицы и сената, раздался барабанный бой, и высшие чины империи увидели, что гвардейские полки выстроены у дворца под ружьем. Против гвардии во время переворота козыря нет. Екатерина вступила на престол. Несогласные предпочли промолчать – для их же здоровья лучше…

Теперь несколько грустная часть моего рассказа. Хорошо, когда ровность, вежливость, веселость, внимание к словам мужчины исходят из души, тогда они естественны. Екатерина явно заставляла себя изо всех сил, рассердить Петра было для нее гибели подобно. Когда ей стало некого бояться рассердить, началось безумие. Петр, как известно, был человек более чем сильно пьющий. Пить приходилось и Екатерине. Но зная, во что ей может обойтись мельком сказанное неосторожное слово, она язычок свой придерживала. А теперь зачем? Первые ее слова каждое утро были одни и те же: «А чего бы нам выпить?» Женский алкоголизм развивается взрывообразно и почти не лечится. Десять процентов всего государственного дохода – семьсот шестнадцать тысяч рублей семь алтын и одна копейка уходят в царствование Екатерины на закупку устриц и венгерских вин, в первую очередь обожаемого еще Петром токая. Только не упрекайте Екатерину за то, что она плохо занималась делами государства – она не занималась ими вообще. Беспрерывное пьянство, балы и мужики, мужики, мужики: Левенвольде, Девиер, граф Сапега… Ни один мемуарист не может перечислить всех, потому что имена различных солдат и сержантов гвардии история просто не сохранила. Она выдерживает такую жизнь шестнадцать месяцев и умирает, толком не протрезвев.

Она настолько плотно связала свою жизнь с жизнью Петра, что все, что было после его смерти, строго говоря, жизнью не назовешь. Скверный фильм ужасов. Ноша, которую она пыталась нести, была слишком тяжела, и она надорвалась. Но история сохранит не только ее ужасный и бездарный путь вниз, но и блистательный путь наверх, как напоминание о том, что любая прачка может стать императрицей, если даже знает очень немногое!

И не только знает, но и умеет этим воспользоваться. Попробуйте и вы стать императрицами, если очень хочется. Или миллионершами – разница, в сущности, не такая уж и большая. Это не обязательно ведет к таким перегрузкам – их надо только уметь избегать, с тактом, терпением и, разумеется, любовью. Но об этом – следующий рассказ.