"Чёрный полдень" - читать интересную книгу автора (Вестерфельд Скотт)

4 14.59 МАРШИРУЮЩИЙ ОРКЕСТР

— Не волнуйся, я отведу тебя к Мадлен в полночь.

— Да, конечно, — откликнулась Джессика. — Только вы-то с ней поговорите сейчас

Десс и Джонатан вздохнули и отвернулись — они явно устали от ее нытья.

Джессика потерла лодыжку. Боль немного поутихла, но все еще портила настроение. Полуночники втроем сидели на школьном крыльце, вокруг них сновал народ. Одни ученики рассаживались по уродливым школьным автобусам, другие кучковались на лужайке, прощаясь или договариваясь о том, кто с кем поедет домой. Со стороны футбольного поля донесся звук горна, призывавшего команду на тренировку.

Джессика, ясное дело, ждала, когда за ней заедет отец.

— Ты ничего не потеряешь, Джесси, — сказала Десс. — Мадлен, возможно, не больше нашего знает о том, что произошло утром. Лично я думаю, телепаты тут вообще не смогут помочь.

— Но ведь ей столько лет, у нее такой опыт… — возразила Джессика.

— Да, но если что-то подобное и случалось прежде, это было не пятьдесят лет назад, а гораздо раньше. Скорее пять тысяч лет назад, раз уж даже Рексу ничего об этом не известно. — Десс кивнула, хищно потирая ладони. — По-моему, это задачка для математика.

— Но ведь Мадлен хранит воспоминания всех телепатов с незапамятных времен… — напомнила Джессика.

Десс еле заметно передернулась, и Джессика мысленно обругала себя за то, что затронула тему телепатов и воспоминаний. Не стоило напоминать Десс, как Мадлен хозяйничала у нее в голове, пытаясь скрыть свое существование от темняков.

Повисло неловкое молчание.

— Любое событие такого масштаба должно было попасть в Хранилище знаний, — наконец сказала Десс. — Телепаты ведь не просто так придумали объединять свои воспоминания… — Она пожала плечами. — Но, может быть, Мадлен удалось подслушать мысли темняков этим утром. Мне вот очень хочется у нее спросить: а не было ли такого, что этот внеплановый тайный час вышел… урезанным, что ли…

— Урезанным?..

Десс оживилась, оседлав своего конька.

— Да, видишь ли… а вдруг он… ну, не распространился на весь округ Биксби? А если он на этот раз был как бы сосредоточен в определенном месте?

— С чего ты так решила?

Десс опять передернула плечами.

— Ну, у синего времени ведь есть такое свойство: оно имеет границы.

Не в первый уже раз Джессика попыталась осмыслить эту концепцию. В последние дни Десс говорила о тайном часе, словно это было не столько время, сколько место. Она постоянно заглядывала в карты и возилась с GPS-навигатором. Вот и теперь, пока они сидели на ступенях, Десс крутила в руках любимую игрушку.

Саму Джессику больше всего удивляло то, как внезапно закончился утренний тайный час: раз — и все. Так, наверное, по представлениям древних людей, где-то заканчивалась земная твердь — они ведь не знали, что земля круглая, и думали, будто где-то есть край света.

— И что с того? — спросила Джессика. — Что случится, если дойти до края Биксби, пока длится полночь, и высунуться за него?

— Ты имеешь в виду, что будет, если пересечь границу тайного часа? Не выйдет. Просто не получится. Время там, за его пределами, застывает. То есть, с твоей точки зрения, время синевы закончится, когда ты перешагнешь некую черту. Но если за тобой будет наблюдать другой полуночник, он увидит, что ты застыла на месте до конца тайного часа, просто оказалась вне досягаемости.

Джессика попыталась представить все это, однако у нее только голова пошла кругом.

— Значит, полночь — это вроде пузыря, в котором мы сидим?

— Хочешь сказать, вроде сферы? Ну, вообще-то она неровная и кривоватая, но в принципе да, типа того.

— Но если ты права насчет границ… тогда, выходит, может случиться так, что половина тебя продолжает двигаться, а половина застыла?..

— И тебя разрезает напополам, — вставил Джонатан. — Как тех ребят в фильмах о самураях!

— Ну… боюсь, я не знаю. — Десс усмехнулась. — Почему бы вам не попробовать? Потом расскажете, что вышло…

— А вот и наша парочка, — сказал Джонатан.

Рекс и Мелисса не спеша пробирались сквозь толпу, слегка касаясь друг друга кончиками пальцев. На лицах обоих застыла безмятежность. Мелисса, как и всегда в последнее время, не обращала на толпу никакого внимания. Вот она прошествовала мимо группки новеньких, неприлично вылупившихся на ее шрамы, — гордая и невозмутимая, как кинозвезда, идущая по красной ковровой дорожке за своим «Оскаром».

Десс вздохнула.

— Теперь я понимаю, чего ты так распереживалась, Джесси. Тебе не светит провести остаток дня, мило болтая с двумя телепатками. — Она встала, зашелестев длинной юбкой. — Ладно, пока.

— Да уж, — сказал Джонатан. — Не ценишь ты своего везения, Джесси.

Он сжал руку Джессики и встал.

— Ага, повезло так повезло, — согласилась Джессика. — Если б только не этот чертов домашний арест…

Четверо полуночников ушли, а Джессика осталась сидеть, провожая их взглядом и проклиная упертость родителей. Дался им этот календарь!


Впервые в жизни отец опаздывал.

После того, что случилось месяц назад, он каждый день забирал Джессику из школы — из тех соображений, что если она поедет на школьном автобусе, то может опять угодить в какую-нибудь криминальную историю. Но сегодня машины Дона Дэя что-то не было видно среди автомобилей, подъезжавших, чтобы забрать школьников.

Может быть, после всех споров о сроках ее домашнего ареста он все перепутал и решил, что сегодня Джессика уже может возвращаться сама?

Утром, когда они опять сцепились на эту тему, Джессика попыталась обратиться к лунному календарю: в лунном месяце двадцать восемь дней, а значит, домашний арест должен был закончиться накануне вечером. Но родители безжалостно выбрали календарный месяц, и отец несколько раз повторил: «В сентябре у нас тридцать дней, равно как и в апреле, июне и ноябре».

Разумеется, заставить ее сидеть взаперти этот вечер все равно было ужасно несправедливо. Джессику задержали и вернули под родительскую опеку (но не арестовали же!) в ночь с субботы на воскресенье. Следовательно, тридцать дней должны истечь вечером в понедельник, что ясно любому разумному человеку. Но ее родители рассуждали не разумно, а как отпетые формалисты: раз ее привезли домой утром в воскресенье, то и домашний арест начался только воскресным вечером, а это означает, что срок истекает во вторник.

Джессика продолжала спорить до тех пор, пока отец со злости не пригрозил пересчитать срок, опираясь на тот факт, что большинство месяцев содержат в себе тридцать один день, и продлить наказание до среды. При этих словах даже мама ахнула, и Джессика сочла за лучшее смириться.

Она посмотрела на свои часы, на которых уже выставила обычное время Биксби, убрав лишние двадцать минут «затмения». Ее автобус должен вот-вот отойти. Если папа все-таки прибудет и не найдет ее, он, чего доброго, психанет и снова запрет ее дома. Но тут может скрываться и другой подвох: что, если отец нарочно опаздывает, чтобы она пропустила автобус и пошла домой пешком? И тогда он в наказание за то, что дочь шлялась так долго, возьмет и продлит срок ареста еще больше…

А может, сегодня какой-то особенный день, а она забыла? Джессика попыталась припомнить форс-мажор, который мог заставить отца задержаться. После безумного утреннего происшествия у нее до сих пор в голове была каша. Весь день казалось, что время вот-вот опять остановится и мир вокруг затопит мертвенно-голубоватый свет. Когда на большой перемене в столовой иногда на миг смолкал гул голосов, Джессика всякий раз подпрыгивала, втайне опасаясь, что солнце, люди и весь мир исчезли навсегда.

Тут наконец на улице показалась знакомая машина; в окне виднелась голова Бет — и Джессика вспомнила, почему отец задержался. Бет потребовала, чтобы он забрал ее из начальной школы на другом конце города, потому что новая форма школьного оркестра ей не нравилась и сестренка не желала возвращаться домой в таком виде.

— Точно! — сказала Джессика вслух, улыбнувшись.

Ее сестра снова выступает со школьным марширующим оркестром!

Джессика прошла между рядами машин, открыла дверцу отцовского автомобиля и скользнула на заднее сиденье.

Бет обернулась к ней и злобно прошипела:

— Ни слова!

— А я как раз хотела сказать, что ты выглядишь просто умопомрачительно в пурпуре и золоте, — мило улыбнулась Джессика.

— Па! Она дразнится! — Бет повернулась к отцу. — А ты сказал, что она не будет дразниться!

— Джесси…

— Я сказала только «умопомрачительно». Нет ничего плохого в том, чтобы выглядеть умопомрачительно. Папа, объясни Бет, как порадовались бы бедные дети из Бангладеш таким вот умопомрачительным костюмчикам.

— Джесси, прекрати! — закричала Бет.

— Девочки… — Но голосу Дона Дэя катастрофически не хватало строгости, поскольку отец был занят: сосредоточенно крутил руль, пытаясь выехать с забитой парковки.

— А ты не мог бы снова запереть ее дома, чтобы она прекратила?! — продолжала Бет.

— Бет! Не смешно!

— А вы обе не могли бы помолчать? — рявкнул отец.

Придав лицу суровое выражение, он сердито глянул на Джессику в зеркало заднего вида, подал машину назад, потом снова тронулся вперед и, прежде чем выехать на дорогу, наградил строгим взглядом Бет.

Джессика откинулась на спинку сиденья, но сдавать позиции не собиралась.

— Как бы там ни было, сейчас-то я не под замком!

— Нет, под замком! — возразила Бет.

— Ладно, пусть так. — Джессика выждала несколько мгновений, прежде чем предъявить козырную карту. — Пап, а мне ведь полагается один вечер свободы в неделю, верно? Могу я использовать его, например… сегодня?

Она улыбнулась. Родители сделали эту небольшую уступку через несколько дней после той злополучной ночи. Ей было твердо обещано, что один день в неделю она сможет выходить из дома. Правда, Джессике сразу это показалось немного подозрительным — довольно странно, что мама пошла на уступки сразу же после того, как объявила о домашнем аресте. И особенно подозрительным это выглядело теперь, когда Джесс знала, на что способны телепаты.

Но сейчас ей было все равно, она просто радовалась, что у нее есть эта поблажка.

— Это нечестно, — сказала Бет. — Пап, скажи ей, что это нечестно.

— Это нечестно, Джесси.

— Но ты ведь сам сказал: один день в неделю.

— И ты взяла четыре свободных дня. А поскольку ты лишена свободы на месяц, как раз и получается один день в неделю.

Вот это было и впрямь нечестно! Джессика чуть не задохнулась от того, как беззастенчиво отец выворачивал факты в свою пользу.

— Но ты обещал! Ты же сам говорил, что тридцать дней…

— Довольно, Джессика! — В голосе отца внезапно прорезались по-настоящему грозные нотки. — Или в этом году в сентябре будет шестьдесят дней.

Бет обернулась с переднего сиденья и бросила на сестру встревоженный взгляд, вся ее враждебность мгновенно улетучилась. С тех пор как они переехали в Биксби, Дон Дэй не мог найти работу, и это сказывалось на нем все больше: сначала он потерял интерес к жизни, потом перестал бриться каждый день и наконец сделался совсем вялым и безвольным. И он уже много дней не повышал голос — духу не хватало.

Не просто много дней, а ровно тридцать дней, сообразила вдруг Джессика. Отец ужасно раскричался, когда полицейские доставили ее домой, поймав на улице вместе с Джонатаном во время комендантского часа. Может быть, отец просто боится за нее? Может, никак не может смириться с мыслью, что его дочь вскоре снова сможет беспрепятственно болтаться по улицам с трех часов дня до десяти вечера? Да, с мамой в этом отношении проще: она так выкладывается на работе, пытаясь заработать хорошую репутацию на новом месте, что ни до чего другого ей дела уже нет.

Пожалуй, пора сменить тему.

— А как тебе в оркестре, Бет? — спросила Джессика.

— Да ну его.

— Но раньше тебе нравилось.

Бет снова отвернулась, уставилась на идущую впереди машину и ничего не ответила.

Джессика нахмурилась, жалея о том, что подтрунивала над Бет с ее костюмчиком. Она сделала это просто по старой привычке, оставшейся с тех дней, когда Бет можно было поддразнивать, не опасаясь услышать в ответ возмущенный вопль.

Два года назад, когда они жили в Чикаго, Бет маршировала со школьным оркестром и даже стала лучшей в этом деле. Она виртуозно владела жезлом тамбурмажора и каждое лето привозила из лагеря домой добрую тонну наград. Но незадолго до своего одиннадцатилетия Бетти вдруг заявила, что все это чушь собачья, и бросила оркестр. Ее костюм и награды после переезда так и лежали нераспакованными. Теперь Джессика поняла, что скучает по маленьким серебряным фигуркам юных оркестранток на мраморных подставках — точно так же, как скучает по счастливой маленькой Бетти прежних дней.

Однако время шло, а друзей в новой школе у Бет так и не появилось. И вот она решила снова маршировать с оркестром. Может быть, в младшей школе считалось, что это круто. А может быть, ей просто было нечем заняться.

Джессике было очень странно видеть сестренку в нарядном костюме после двухлетнего перерыва. Казалось, будто после утреннего происшествия время окончательно обезумело и повернуло вспять.

— Послушай, хочешь, я помогу тебе репетировать сегодня? — предложила Джессика. — Надеюсь, во двор-то мне разрешат выйти…

— Разумеется, разрешат, — буркнул отец.

— Ой, Джесси, это было бы просто здорово! — Бет снова обернулась назад. — Знаешь, в одиночку отрабатывать вращения жезла и вправду очень трудно. Нужно, чтобы кто-то помогал…

— Вот и здорово. Будет и с меня какой-то прок.

— Ну, ты ведь такая взрослая…

— Я же сказала, что помогу.

Бет по-прежнему смотрела на сестру, извернувшись на сиденье, и золотые канты на ее воротнике сверкали на солнце.

— Ну, что еще? — не выдержала Джессика.

— Как ты думаешь, почему мне пришлось просить папу забрать меня сегодня?

Джессика вздохнула.

— Потому что ты выглядишь так умопомрачительно?

— Выгляжу-то я как раз полной дурой. Я ведь могла бы переодеться в школе. — Бет понизила голос. — Это все из-за тебя.

Джессика ошарашенно покосилась на отца, но тот невозмутимо смотрел на дорогу. Неужели Бет имеет в виду Джонатана? С тех пор как Джессика их познакомила, ей казалось, что сестренка на ее стороне и не станет выдавать ее родителям. Во всяком случае, Бет не рассказывала им о том, что видела Джонатана у них дома поздно вечером, или о том, что Джессика время от времени удирает из дома ночью.

— Что ты имеешь в виду, Бет?

— Просто хочу, чтобы ты знала.

— Знала что?

— Что хотя твой домашний арест и заканчивается, я все равно буду за тобой присматривать.

Джессика снова вздохнула.

— Бет, хватит напускать туману. Пап, скажи ей, чтобы не напускала!

Дон Дэй некоторое время молчал, прежде чем ответить.

— Ну, Джессика, я вроде бы понимаю, о чем Бет толкует. В конце концов, я ведь тоже присматриваю за тобой.