"Сборник научной фантастики. Выпуск 36" - читать интересную книгу автора (Булычев Кир, Горбовский Александр, Кокин...)

Охлаждение

Среди ночи она повернулась с боку на бок, умащиваясь поудобней, вытянула руку и тут же отдернула, ожегшись не об огонь, о лед.

– Ви-итя! – закричала спросонок. – Ви-итенька!!

Он даже не шелохнулся.

В ознобе припала к холодной, точно у неживого, груди. Там, в глуби где-то, еще гулко постукивали, только очень медленно, как бы останавливаясь, часы.

Вскочила, кое-как набрала "03". Господи, спят они там, что ли?!

Когда наконец ответили, крикнула:

– Человек умирает!

– Адрес! – потребовали оттуда.

Предназначенный Путинцеву сверток под новогодней икебаной был хоть невелик, а увесист,

Чмокнув жену в щечку, Витя предположил:

– Слиток золота? Надгробный камень?

– Почем мне знать? – слукавила Лена.

Оставалось вскрыть упаковку. Пластиковая коробка заключала в себе весы медицинские. Подарок со значением… Ленкин почерк!

Борьба с возрастом занимала в ее жизни все больше времени. Мало того, что возымела привычку ни свет ни заря в любую погоду трусить рысцой (рысить трусцой?) по окрестным дворам, так еще приобрела абонемент в бассейн на три вечера в неделю (косметика там разная, макияж – не в счет). Ученый муж подтрунивал над не менее ученой женою в том смысле, что с ее энергией, если тратить на это все свое время, почти наверняка удалось бы время остановить… как будто на гравитационном радиусе, коллега!

– Парадокс, однако, заключается в том, – прибавлял к этому Витя, – что в таком случае не останется времени на что-либо другое… в том числе, в честности, и на саму жизнь.

И предупреждал глубокомысленно и туманно, что на том безвременном радиусе возможно также искривление пространства.

– Неужели это тебя не пугает?

– Ремешок-то еще на брюшке сходится? – резала в ответ Лена. – Вот уж где на самом деле искривление пространства!… Подключайся, пока не поздно, чем попусту зубоскалить!…

Слов нет, выглядела Ленка отлично, тогда как он, Витя Путинцев, из вечера в вечер искушаемый тягой к дивану, действительно стал расползаться. Назначение новогоднего подарка ему не составило труда разгадать.

Но не так-то было легко пронять Витю.

Он не просто себе безыдейно отлеживал члены, а, как подо все остальное в жизни, и под диван подвел базу.

Постулат первый гласил: "Против шерсти трава не растет". Это можно было трактовать в том духе, что не следует делать того, к чему душа не лежит, начиная с бега трусцой или даже зарядки, ибо всякое действие подобного рода не только не служит преодолению собственной инерции и несовершенства, а есть насилие над личностью и как таковое противопоказано.

Постулат второй: "Лень – источник прогресса" восходил к Жан Жаку Руссо, замечавшему, что все науки происходят от лени, и подтверждался историческими легендами, как то изобретение экскаватора землекопом, которому надоело махать лопатой, или открытие законов планетного движения астрономом, изнемогшим от расчетов по Птолемею.

При всем том никакие увертки типа "не от котлет, а от лет" или "ничто так не старит, как возраст" не снимали проблемы, подарок Ленкин свое сигналил. Этого было еще недостаточно, чтобы нарушить жизненный распорядок, однако оно и не проходило бесследно, заставляло сосредоточиться на проблеме, причем не насильно, не под давлением, а как бы само собой, из неявных внутренних побуждений, что так высоко Витей ценилось (см. Постулат первый).

В молодости, размышлял вечерами на диване Витя Путинцев, пока его жена изнуряла себя в бассейне (по утрам, когда Ленка рысила, он дрыхнул), в молодости для организма прежде всего характерен интенсивный обмен веществ, что с годами встречает все больше препятствий различного толка. То, что делает Ленка, есть, по сути, не что иное, как попытка энергично одолеть такие барьеры, энергично в прямом смысле, усилением энергетических трат… что, однако, не отвечает долговременным интересам, как любое насилие над собой (Витя оставался себе верен). Ведь, с другой стороны, как раз замедление обменных процессов (при ограниченном питании, например, или охлаждении организма в пору зимней спячки животных) притормаживает старение, как бы растягивая время жизни, продлевая ее… Положа руку на сердце, Витя вовсе не прочь был бы впасть на зиму в спячку, уподобясь сурку, жаль, что это фантастика для цивилизованного человека. Не потому, что биологически не осуществимо, наверняка можно кое-что попридумать, социально невозможно, вот закавыка. Стоит вообразить, как после трехмесячного отсутствия явишься в институт из норы… Ну хорошо, а если не в одиночку, предположим, весь институт с декабря по март в сон?… Значит, что же, повсюду жизнь, а один институт отключился? Абсурд! Нонсенс! Уж если подобный прерывистый режим, то для всех… для всех вместе. Для города… страны… человечества! В этот век массовости в науке Путинцев принадлежал к тем, кто не разуверился в возможностях единичной человеческой головы с ее серой начинкой, он не поленился – прикинул, что может для человечества выйти из его досужих раздумий, сперва мысленно, потом на компе.

Мысленно представил себе, как заблаговременно по радио, по ТВ, в газетах объявили ко всеобщему сведению, что с 0 часов 1 декабря повсеместно вводится зимний режим, в связи с чем предстоящие недели надлежит использовать для подготовки к анабиозу. Как всем гражданам будут введены препараты-анабиотики, как будут отключены тепловые, электрические, газовые и прочие сети, остановлены станки, конвейеры, печи, роботы, компы, поезда, корабли, машины, все замрет, все заснут… А непрерывные производства; химия, биотехнология, металлургия?… Как быть с ними, если к побудке закозлит печи, заколодит реакторы, если вырвутся из-под контроля вирусы и микробы?… Стало быть, необходимо, чтобы не вырывались… Автоматическая регуляция, то есть… как тогда быть с энергией? Все так связано, взаимозависимо, переплетено, стоит только потянуть ниточку… цивилизация – уязвимая штука! Стоп, скомандовал себе Витя. Что-то, друг, тебя занесло. Давай-ка допустим; технологические сложности одолимы. А человеческие? Скажем, некие граждане по недосмотру не получили дозы, или получили недостаточную, или сумели вообще уклониться из каких-то своих тайных расчетов. Эти бодрствующие или прежде срока проснувшиеся, что они станут делать посреди спящего мира? Не предпримут ли действий во вред ему? Не воспользуются ли исключительным своим положением для захвата, к примеру, власти? Исторические случаи известны… Но даже если отбросить рецидивы варварства, то просто, наконец, как сумеют просуществовать до весны? И этого мало, сообразил Витя очередным вечером, едва Лена, согласно принятому распорядку, отправилась а свой бассейн. А география, друг любезный! Во что станет проект тропическим странам? И Южное полушарие каким образом подключить, где в нашу зиму жаркое лето?! По скользящему графику, что ли? Опять же кто поручится, что и в таких обстоятельствах коварный умысел исключен?! А в итоге весьма извилистого пути – весьма сомнительные результаты, вот что, братец, придумал. Так что впору тебе усомниться в единичной своей серой начинке… Тут всего лишь отсрочка, оттяжка, за продление жизни или молодости, если угодно, ее никоим образом не сочтешь, потому как и в жизни, и в молодости, точно в хоккее, ощутимо только чистое время. (Единственным отвлечением Вити от диванных раздумий был хоккей, разумеется, по ТВ.)

Словом, все стало Путинцеву ясно, для очистки совести поставил на машину задачу. Комп, естественно, выдал не более обнадеживающие результаты.

Упрямый Путинцев все же не распрощался ни с досужими вымыслами, ни с диваном, даром что шкала дареных весов все сдвигалась в известную сторону. До дивана своего доползал после полного трудов дня в институте, где вдобавок к плановой теме выбил-таки себе партию лабораторных крыс и плюс к ним лаборантку для проверки на опыте кое-каких диванных находок. Нет, Обломовым от дивана не пахло.

Половине подопытных они снизили температуру тела, воздействуя на отдел мозга, где находится ее регулятор, тогда как другая половина служила для сравнения и контроля. Охлажденные на несколько градусов особи старели заметно позднее и жили дольше, только помилуйте, что это была за жизнь, вялая, как при замедленной съемке. Притом зверьки неоспоримо тупели. Это проявилось в особенности наглядно, когда крыс из обеих групп запустили в общую клетку. От своих нормальных собратьев охлажденные отставали во всем, не успевали ни поесть, ни попить, ни снюхаться с самкой, ни сообразить, где выход. Продленная молодость оборачивалась для них проигрышем!… – и такой путь, по мнению Вити, тоже не устраивал человечество, не о крысах же он пекся.

Однако, вопреки очевидности, будоражило ощущение, что разгадка где-то вблизи. Вокруг да около бродит. Некий внутренний голос упрямо ему это твердил, заставляя снова и снова прокручивать в мыслях все с начала и до конца и обратно с конца до начала.

Постоянное охлаждение – нет! Чересчур велика плата за это. Если все же прерывистое… Только не на зиму, не на сезон… на то время, которое так и сяк пропадает… Есть такие потери в человеческой жизни? Ежедневно! Еженощно, точнее! Когда бы сонную треть жизни удалось вычеркнуть из нее, начиная с рождения, Вите не было бы еще тридцати! Тоже, верно, не отрок, но помолодел бы бесспорно.

Наконец-то Путинцев четко сформулировал для себя: анабиотик типа снотворного, вот что нужно!

Он вскочил от возбужденья с дивана. Ужо Ленке придется попрыгать!

Препарат подходящий подобрал скорее, чем думал. К чертям крыс. Пересчитав потребные дозы, предпочел испробовать их на себе. Ясное дело, никому ни гу-гу, Ленке в первую очередь, такую волну погонит!… В один прекрасный вечер, занятый у нее, приступил.

Чего-то он, по-видимому, все-таки недоучел. С определением дозы, увы, перебрал малость. Уснуть-то по-сурочьи уснул, не дожидаясь Ленкиного возвращения, Да в себя пришел утром благодаря вызванной ею неотложке…

На Ленке лица не было, пока врач над ним колдовал, но стоило медицине, сделав дело, уехать, дала волю эмоциям.

– Ну ты, Путинцев, дошел! Достукался, довалялся! Считай, звоночек тебе прозвенел, суди сам, не слишком ли рано?!

Он еще блаженно потягивался, не вставая, хоть очухался, можно сказать, вполне, правда, в толк не мог взять, с чего, собственно говоря, весь этот сыр-бор, гвалт, самум и по какой причине они оба опаздывают на работу.

– В институт я уже позвонила, – отмахнулась она, – и к тебе, и к себе, – и неожиданно припала к нему губами, пересоленными, как невымоченная селедка, – теплый, тепленький… ну и напугал ты меня, Витютя!…

Тут, похоже, забрезжило, начал догадываться, что стряслось, однако виду не подал, прикинулся, будто бы невдомек.

– …Я пришла вечером, ты уж дрыхнешь, ну я и легла, не в диковинку у нас стало… как там, Витя, ни спорь, охлаждение между нами… а под утро нечаянно тебя тронула, прикоснулась, а ты как ледышка, и не могу добудиться, Витя, милый, что ты вытворяешь с собой… с нами… не хочу быть вдово-ой!…

От рыданий Ленкиных стало совестно невмоготу, потеряв хладнокровие, он рискнул ей открыться в надежде ее успокоить и, кто знает, может быть, даже увлечь… в напрасной, как выяснилось, надежде.

– Только этих еще завихрений недоставало, героических опытов на себе!… – взвилась Ленка.

Никакими доводами не удавалось ее пронять, заявила даже, что, случись подобное у нее на работе, руки-ноги поотрывала бы такому горе-герою, ни больше ни меньше.

Вите, впрочем, не рискнула поотрывать, несмотря на то, что он от своих завихрений не отступался.

Более того. Вскорости стал без опаски вставать на подаренные ею весы. Не то чтобы постройнел заметно, однако же превозмог предательское уползание шкалы.

Еще через какое-то время и его потянуло в паре в Ленкой чуть свет порысить, а вечерком побултыхаться в бассейне, а затем и она, в свой черед, попросила дать для пробы глотнуть на сон грядущий таблетку Эксперимент расширился, таким образом.

Впрочем, оба отдавали себе отчет в ограниченности испытываемого препарата, в том, что он обладает не более чем тормозящим эффектом, Путинцев так его и назвал – метаторм, по науке. В просторечии же раствор, из коего приготовляли таблетки, именовался по-шоферски: тормозная жидкость.

Половинчатое, в сущности, средство. Паллиатив. Дабы двинуть вспять процессы старения… механизмы обмена, по идее, требовалось – в переводе с биологического языка на физический – обратить ось времени… Всего-навсего! Не тормозить, а включить задний ход. Перед нами чисто транспортная проблема, уверял друзей Витя Путинцев. Перебраться в сжимающуюся Вселенную.