"Сказание о том, как князь Милош судьбу испытывал" - читать интересную книгу автора (Задунайский Вук)

8

Снова Милош Обилич с вопросом: «Так, Иване, побратим любимый, а скажи мне, где шатер Мурата? Я поклялся нынче Лазарь-князю, что зарежу самого Мурата и на глотку наступлю ногою». Но Косанчич говорит на это: «Ты в уме ли, побратим любимый! Ведь шатер тот сильного Мурата посредине табора поставлен; если б крылья ты имел сокольи, если б рухнул из ясного неба, твое мясо перья б не подняли».

Взошло солнце алое. Началась снова битва великая. Столкнулись два войска могучих. Железо входит в плоть живую, ломаются древки, звенят щиты, ржут кони. Видов день станет самым великим днем Сербии. Выезжает князь Милош на поле. Горят глаза его огнем, сияет меч острый на солнце — худо будет врагам. А сам думает: «Нет, Баязид, поспорим мы с твоею судьбою. Негоже князю Београдскому оружие пред нехристями складывать. Быть мне проклятому вовеки, если не вырву победы у врагов наших. Руки отрубят — так зубами вырву». Дерется Милош отчаянно, хочет пробиться к шатру султанову, да не может турок одолеть — слишком много их. Тут бросает он взгляд по левую руку и видит — тронулись верблюды вперед. Не послушал Якуб ни брата своего, ни отца. Осеняет тут князя Милоша. Кличет он конников своих, говорит им:

— Братья мои! Сослужим службу царю православному! Поскачем лоб в лоб на верблюдов, а когда близко будем — застучим мечами о щиты что есть мочи. Верблюды шума того испугаются — побегут и своих затопчут.

Выехали конники Милоша против верблюдов, стучали они мечами о щиты что есть мочи. Испугались верблюды, порвали постромки и заметались, топча своих и чужих. Налетел Милош на Якуба, вышиб его из седла буздованом.[33] Сын султанов в пыль упал мертвый, изо рта его кровища хлещет — видать, и вправду судьба ему быть убитым на поле Косовом. Наступают сербы. Уже шлет воевода Влатко своему господарю весточку победную. Рубит князь Милош турок направо и налево, вот и шатер султана. Янычары стоят насмерть — только разве ж остановить судьбу? Один князь к шатру прорывается, въезжает в него на коне. Не ждут его здесь. Отроки все разбежались, сам Мурад за подушками прячется. Спешился Милош, приколол халат султанов копьем к трону да рассек ему нутро поганое одним ударом кинжала — от брюха до бороды. Видать, и Мураду не миновать судьбы, раз второй раз помирает он одной и той же смертию. Набежали тут турки, князя схватили, поднять на копья хотят, но знает дело свое Баязид, не отдает князя.

— Что, светлый князь, все еще не веришь мне?

— Разве таким, как ты, можно верить?

Но чу! Что на поле Косовом деется? Куда Вук Бранкович подевался? Ищут Вука на поле боя, ищут войско его — ан нету их. Предал-таки Вук своего господаря. Нет ему теперь прощения. Увел он войско свое, и босанцы с албанцами следом разбежались. Ухмыляется змей-Баязид:

— Предал тебя брат твой. Да и как ему было не предать? Обозвал ты его в сердце предателем, а он всего-то хотел править Сербией да монету свою чеканил — разве ты того ж не хочешь?

— Но убийц он ко мне посылал!

— О светлый князь! Ты слишком доверчив и прям. Откуда известно тебе, что он послал их?

— Об этом сказано было в том письме.

— Ха! Сам я писал его. Сам печать ставил. И сам подвел тебя к нему — иначе как бы ты получил его? И убийц к тебе я подсылал. Но не для того, чтоб убить — рассмотрел я на тебе знаки моей судьбы. А побратим твой… Ждал ты зла от него — и дождался. Ушел он с поля в испуге, что все свои промахи на него вы возложите.

Ничего не ответил Милош, заныло сердце его. Не сумел перебороть он судьбу — только хуже еще сделал. Не помог он братьям своим. Просил он Божко Юговича царя охранять — тот и охранял, вперед не пускал. Да только запали ему в душу слова Милоша о том, что отец и братья погибнут, бросился он на подмогу к ним да первым из Юговичей голову-то и сложил. Некому стало за царем смотреть — а тот в бой так и рвется. Вынул царь меч свой из ножен и стал турок разить, да только конь его плохо был подкован — выпала подкова, захромала животина. Спешили турки царя да в плен увели — и здесь судьба постаралась, проклятая. Дрогнули витязи сербские, побежали болгары да черногорцы. Пала в Видов день гордость сербов. Волки воют, вороны стаями слетаются — знатная для них тризна нынче. Воды Ситницы стали красными от крови. Страшное ты, поле Косово.

Заполночь достали янычары князя Милоша из ямы, как и положено, притащили опять в шатер султанов. Баязид там уж на троне сидит, принимает он Милоша по-царски, приглашает с собой отужинать, яствами кормит восточными да приговаривает:

— Негоже тебе, светлый князь, одному за народ свой страдать. Каждый день твой будет битвою страшной. Начинать ты будешь его на поле Косовом, заканчивать — смертию лютою. Каждый день ты будешь по локоть в крови рубить врагов. Каждый день убивать ты будешь султана. Каждый день тебя брат предаст. И каждый день будешь ты повержен вместе с народом своим. Не передумал еще судьбу испытывать?

— Нет, не передумал. Пусть даже каждый мой день станет Видовым — а и тогда не отступлюсь. Неведомы мне боль и страх. Есть вера у меня, что однажды правда одолеет судьбу.

— А ежели случится это через сотню зим? Через две сотни? Через пять?

— Негоже князьям сербским отступаться от намеченного.

Ухмыльнулся Баязид. Но не знает он, что нож со стола уже у Милоша в руке. Не успел султанов сын и глазом моргнуть, как вскочил князь да приставил нож острый к его горлу. Что скажешь теперь, песий сын?

— Не зарежешь меня ты, светлый князь.

— Отчего ж?

— Не судьба. Умереть мне смертию долгой и мучительной, не от твоей руки. Да и зачем тебе меня убивать? Ты же хочешь еще раз испытать судьбу — вижу, что хочешь.

Бросил князь Милош нож:

— Давай сюда свое «молоко львицы». Негоже мне тут с тобой лясы точить, когда братья мои там погибают.

Выпил князь зелье Баязидово и снова впал в забытье черное.