"Верная Богу, Царю и Отечеству" - читать интересную книгу автора (Рассулин Ю. Ю.)

Ю.Ю.Рассулин

Глава 6.

Возмущение русских людей

К счастью, Анна Александровна была не одинока в своем отношении к Царской Семье и ко всему происходящему вокруг Царского Трона. Не все русские люди оказались в плену лживых миражей, страшных по своей циничности, подлости и беспощадности к жертвам. Все происходящее не могло не возмутить тех, кто не поддался подлым наветам, сохранил трезвость ощущений и реальное восприятие действительности. Таковых, к чести русского народа, оказалось немало - верных своей присяге и своему долгу, преданных Государю не на словах, а на деле.

Письма Д. Измайлова.

Вот письма одного из них - столоначальника управления Д. Измайлова, человека, по-видимому, не высокого чина и происхождения, но искреннего и верного царского слуги, благородство которого проявилось не в титульном величании, а в великодушном, самоотверженном поступке. Будучи не в состоянии на своем уровне прекратить возмутительную клевету на Анну Александровну, он решается обратиться к ней самой и к ее отцу, обращая их внимание на происходящее безобразие, при этом наивно полагая, что их влияние при Дворе способно положить всему этому конец. Первое письмо адресовано отцу Анны Вырубовой А.С. Танееву, второе - ей самой.

Письмо первое:

«Многоуважаемый Александр Сергеевич, примите меры против того, чтобы не порочили доброе имя Вашей дочери г-жи Вырубовой. Среди военных в Петрограде про Вашу дочь и про Распутина и даже про государыню Александру Феодоровну распускает самые гнусные сплетни генерал Иосиф Карлович Гаусман. Этот генерал занимает довольно большой пост в военных сферах. Он - начальник Главного Управления по Квартирному Довольствию войск и очень любим Государем за свою энергию. Он вдовец, человек очень развратный и смакует все сплетни про Распутина с особым удовольствием. Но в этих сплетнях замешаны очень важные лица и Вам близкие.

И распускает их паршивый немец Иосиф Карлович Гаусман.

Д. Измайлов,

Столоначальник Управления».59

Письмо второе:

«Анна Александровна, про Вас в Петрограде распускают всякую грязь и про Распутина тоже. И это распускается главным образом среди военных генералом Иосифом Карловичем Гаусманом, начальником Гл. Управления по Квартирному Довольствию войск. Этот генерал - любя Государя - ненавидит Государыню и клянется спустить Распутина, в котором он видит главное зло и иначе как проходимцем и другом сердца Государыни не называет. Распускает этот генерал слухи про Государыню и о том, что она находится в близких отношениях с Саблиным Николаем Павловичем и что он - Саблин общий любовник с Вами».60

Величие души Царя Николая II.

Бедный Д. Измайлов не понимал, что ни Анна Вырубова, ни ее отец, ни даже Государь не могли остановить эту вакханалию. Слишком большой размах приняло все это, слишком многие слои петербургского света были поражены этой эпидемией, слишком много высокопоставленных лиц, включая завсегдатаев великокняжеских салонов, оказались втянутыми в эту кампанию. Если Александру Пушкину пришлось, отстаивая честь жены, стреляться с одним Дантесом, чужеземцем, то Государю, избери он этот путь, пришлось бы вызывать на дуэль, наверное, половину своих добрых знакомых и даже друзей и родственников. А ведь он был Государь, их Державный Отец и Господин, а они - верноподданные слуги его, его надежная опора, лучшая часть его народа…

Такое впечатление, что Царь Николай II намеренно не хотел замечать всего, вернее сказать - был выше всего этого в силу своей благородной, истинно христианской натуры. Как тут не вспомнить евангельское слово: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…» (1 Кор. 13: 4 - 8). Он верил в людей, верил в их преданность и искренность и не верил гнусным сплетням. Он готов был открыто и доброжелательно отнестись к каждому, с каждым сотрудничать, искренне считая, что всеми движут самые лучшие побуждения в интересах России, в интересах его народа. Он готов был простить каждому ошибки, лишь бы это было искреннее заблуждение, а не коварство, не подлость, не предательство, не измена. Мог ли он допустить, что именно это последнее уже произошло, что измена проникла и в великокняжескую среду, т.е. в среду его родственников, которых он так любил и уважал, и в среду так обожаемой им армии, ее доблестного генералитета, которому он, безусловно, доверял. Наверное, это выше сил смертного человека, пусть даже и Помазанника Божиего…

Образ Грозного Царя Иоанна и его подвиг.

Предвижу возражения и упреки в адрес Государя, что, мол, Он не имел права на личные переживания, когда речь шла о благополучии государства. Государь должен был решительно покарать измену, с корнем вырвать крамолу, в каких бы сословиях она ни пустила свои ядовитые ростки. Допустим, что так. Вспомним его великого пращура - Грозного Царя Иоанна, который вырвал крамолу, не считаясь ни с родом, ни со званием. Но вспомним и то, при каких обстоятельствах это случилось и чего ему это стоило.

Прежде всего Царь Иоанн Васильевич Грозный был в высшей степени Царь милостивый, и, обнаружив измену на смертном одре, он не стал мстить изменникам ни словом, ни делом, но великодушно простил всем и более не помнил зла, ничем не проявил злопамятства. Когда же воровство усилилось настолько, что сносить его безнаказанно, не ставя под угрозу интересы вверенного ему Богом Русского Государства, стало невозможно, Царь Иоанн понял, что он единственно может совершить. Но решиться сразу на этот шаг Он не мог. В скорби и душевном смятении Царь покидает столицу, чувствуя невозможность управлять царством по-прежнему. По существу это было если не отречение, то уход от дел, оставление царства, страшное, переломное для него и для всего Русского государства событие. Что же произошло за тем? Народ ужаснулся и вскоре ринулся во след Царя бить ему челом, плакать и молить о возвращении в Москву на царский трон. В этом порыве народ был един: и духовенство, и сановники, и простой народ. «Отправились… за духовенством вельможи… все бояре, окольничие, дворяне и приказные люди… также и многие гости, купцы, мещане, …чтобы ударить челом Государю и плакатися», - так в соответствии с летописями описывает это трагическое событие Н.М. Карамзин.61 Что же Царь? Он возвращается на царство, избрав единственно спасительный путь - решительного искоренения крамолы. Иоанн Грозный исполнил именно то, что требовали от Николая II его современники. Но исполнил не иначе как в согласии с волей народа, по его горячей мольбе. В данном случае это была воля православного русского народа, а не разнузданной и опьяненной ложно понимаемой свободой толпы, не распустившейся от безнаказанности черни. Выбор русских людей в данном случае не противоречил Божественным установлениям.

Кто-то скажет, что со стороны Царя Иоанна это была игра, ловко рассчитанный политический прием, вроде как Царь-батюшка покуражился и успокоился, потешил себя, поглумился над народом и все. Однако хорош кураж, если вспомнить те страшные перемены, которые вдруг произошли в облике Царя, открывая всем, какие переживания претерпел Царь Иоанн, прежде чем сделал свой выбор. Он вынужденно пошел на это, и только потому, что народ его просил, и народ проявил готовность подчиниться царской воле. Вот чего стоил ему этот выбор! Вновь обратимся к Карамзину: «Вид его изумил всех… Он был велик ростом, строен; имел высокие плечи, крепкие мышцы, широкую грудь, прекрасные волосы, длинный ус, нос римский, глаза небольшие, серые, но светлые, проницательные, исполненные огня, и лицо некогда приятное. В сие время он так изменился, что нельзя было узнать его: …все черты исказились, взор угас; а на голове и в бороде не осталось почти ни одного волоса…».62

По навету вражьему образ Царя Иоанна в истории был искажен, деяния извращены, а неправда эта закреплена в исторических трудах и вошла в учебники как непререкаемая истина. Многие из потомков до сих пор не могут простить Царю Иоанну его мнимую жестокость, которую ему приписали враги в ответ на вынужденную его суровость и строгость. Вот что стоило Царю Иоанну решительное искоренение крамолы на Руси и чего по существу требовали от Царя Николая.

Но Иоанн Грозный боролся с крамольниками и ворами - такими, как князь Андрей Курбский, - но не с народом, который в то время не мыслил своего бытия без Царя. Николаю II пришлось бы развернуть репрессии против своего народа, который требовал от него свобод, конституционных перемен, ограничения Самодержавия и т.д. На это Русский Самодержец пойти не смог и в этом он не нарушил Правды Божией, но, напротив, исполнил Божью волю. В схожей ситуации Царь Николай II не сделал такого же выбора только потому, что народ не стоял горой за своего Царя, в лучшем случае был равнодушен и безразличен к его судьбе и судьбе Самодержавия. Тем самым Николай II, как Помазанник Божий, как Русский Самодержец, был предан своим народом. Можно предположить, что Царь если и не осознавал до времени этого вполне, то чувствовал и тяжело переживал, видя нежелание народа подчиняться его Царской воле, видя в народе отступление от исконных идеалов Святой Руси. А 2-го марта во Пскове, находясь в окружении своих боевых генералов, которые заставляли его отречься, он это отчетливо понял: «Кругом измена, и трусость, и обман!». Дальнейшее упорство стало бессмысленным, и, не желая напрасно проливать русской крови, Русский Царь смирился.

Письмо неизвестного.

Но вернемся к Анне Танеевой. Приведем еще одно свидетельство - горячее, возмущенное письмо, обращенное к ней. Автор письма, к сожалению, неизвестен. Судя по стилю и характеру письма, можно предположить, что это был будущий священномученик протоиерей Иоанн Восторгов, тем более, что среди других документов в архиве Анны Александровны есть и письмо за его подписью, откуда следует, что между ними поддерживалась постоянная переписка. Но это только наше предположение.

В этом письме содержится точная, трезвая оценка происходящего и вскрыта неблаговидная роль целого ряда общественных деятелей. И хотя автор письма ошибся в оценке Алексея Николаевича Хвостова, как это показали дальнейшие события, связанные с деятельностью Хвостова на посту министра внутренних дел, тем не менее письмо настолько точно и полно отражает специфику момента, так глубоко вскрывает причины и механизмы происходящих событий, что достойно всякого удивления. Существо дела раскрыто столь ясно, образно и сжато, что комментарии, как говорится, излишни.

Что же касается характеристики Хвостова, то она касалась скорее вообще типа государственных деятелей, в которых так остро нуждался Государь и которых, увы, не оказалось рядом с ним в самый решающий момент его царствования. Хвостов же, внешне производя благоприятное впечатление, внутри не соответствовал изображенному в письме идеалу, но оказался на поверку фальшивым интриганом. Это было искреннее заблуждение автора письма, который тем не менее верно, с болью и сильным чувством отразил чаяния русского человека в тот момент, а также существо происходящего в России накануне февральского переворота. А потому это письмо является очень важным свидетельством, заслуживает самого пристального внимания и тщательного изучения. Вот оно (текст письма отпечатан на машинке):

«Глубокоуважаемая Анна Александровна.

Я чуть не умер от разрыва сердца, прочитав полученный от нашего дорогого владыки Варнавы прилагаемый при сем духовный журнал «Отклики жизни «. Боже мой, какие патентованные мерзавцы господа Самарин и Щербатов. Дальше этого идти некуда. Я позволил себе подчеркнуть Вам все вопиюшие грязные подлости поганого попа Востокова, законоучителя дома Самариных, которого мало вверх ногами повесить [Да простит благочестивый читатель резкость выражений, допущенных автором письма относительно священника Востокова. Несомненно, что возмущение касалось самой личности этого человека, а не его священнического сана, который он не мог носить достойно, занимаясь таким грязным делом, как клевета на Помазанников Божиих, на их верных слуг и молитвенников. Письмо пронизано ревностью о Святой Церкви, которую дискредитировали эти недостойные люди, и о Святой Руси, в самое сердце которой наносился ими смертельный удар. Считая, что слово «поганый» не должно сочетаться со словом «поп», тем не менее простим великодушно автору письма допущенную в праведном негодовании некорректность]. Он, как Вы изволите усмотреть из подчеркнутых мест, говорит о развале Церкви, а между тем своими заведомо ложными, митинговыми статьями расшатывает все основы Церкви и христианской этики. То, что проповедают разные жидки в своих газетах «Дне», «Биржевке» и других, все это бледнеет пред писаниями этого служителя нашей Церкви. Не подлежит никакому сомнению, что без поддержки Самарина и его компании, этот зарвавшийся поп не посмел бы писать такие мерзости. Они сами не верят в то, что приписывают Распутину и Варнаве, но посредством нападок на них, они стремятся поколебать Престол, авторитет власти и посеять в стране смуту. Это последнее обстоятельство заставляет именно обратить серьезное внимание на всех этих зловредных лиц. Особенно возмутительно прошение Министру Внутренних Дел князю Щербатову на странице 139, поданное ему священником Востоковым и его прихожанами 2 сего сентября. В нем говорится, что Григорий Ефимович «явно сочувствует преступной немецкой партии и что он более вредный, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции».

Как изволите видеть, простой, бесхитростный русский сибиряк, беззаветно преданный нашей ЦАРСТВЕННОЙ Семье, является для этих господ более опасным и вредным, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции. Это ясно показывает, куда метят поп Востоков и его вдохновители Самарин, Джунковский, Гучков и другие. И как эти клеветники хорошо знают, чем можно возмутить народ.

Заслуживает также внимания на стр. 143 телеграмма на имя Великого князя Николая Николаевича, в последних строках которой говорится: «Суд Божий да постигнет жестоких врагов и всех злых и развратных предателей нашего Отечества», а также ответ Великого князя на эту не лишенную скрытой злости телеграмму. Если сопоставить эти последние слова со всеми предыдущими суждениями попа Востокова, то станет ясно, что «злые и развратные предатели нашего Отечества» - это Распутин и Варнава.

Как же бороться со всем этим? Здесь не помогут никакие Стремуховы, ни Волжины, ни Любимовы, ни вообще все кандидаты слишком порядочнаго, но устаревшаго, к сожалению, Ивана Логгиновича [Горемыкина]. Здесь нужны люди, полные энергии и жизни, и вместе с тем люди, беззаветно преданные нашему ГОСУДАРЮ и нашему государственному строю.

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР отлично знает и понимает нужды народа, ОН стоял близко к нему во время пребывания в Преображенском и Гусарском полках, ОН входил в близкое общение с ним в дни СВОИХ поездок по России, ОН стоит теперь лицом к лицу с народом, ведя его на защиту Родины. И кому же знать лучше желания нашей крестьянской Руси как не ЦАРЮ-БАТЮШКЕ. ГОСУДАРЮ нужны также помощники-министры, которые вели бы Россию в согласии с этими народными желаниями, а не в угоду разным политическим авантюристам и реформаторам.

Среди таких всецело понимающих народные желания лиц в настоящее время рельефно выделяется личность Алексея Николаевича Хвостова, крепкого русского человека, опытного государственного деятеля, энергичного и ловкого политика. Это единственный, быть может, в настоящее время человек, который сумеет заговорить к народу, который успокоит разбушевавшиеся страсти и который разорвет те плотины, которые не дают прорваться потоку народной любви к своему ГОСУДАРЮ-Защитнику Родины.

Все же Стремуховы, Волжины, Любимовы, Крыжановские и Нейгарты могут управиться в известных лишь областях, но не в такой грандиозной, как Министерство Внутренних Дел. Через две-три недели они очутятся в таком положении, что не то что России, но и самих себя не смогут спасти. На министра Внутренних Дел в настоящее время обращены не только тысячи глаз, но и тысячи умов. Его ум должен уметь реагировать на эти умы толпы. Речь А.Н. Хвостова, произнесенная им недавно в Государственной думе, пронеслась доброй вестью по всей России. С какой же силой пронесутся его речи, когда он будет произносить их в качестве ближайшего слуги нашего ЦАРЯ. Народ больше всего пленяют такие политические деятели, которым присуще живое слово, энергия и ум, а на таких ЦАРСКИХ слуг теперь страдная пора.

Очень прошу Вас, Глубокоуважаемая Анна Александровна, представить прилагаемый журнал ИХ ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВАМ».63

Князь Андронников, Алексей Хвостов и Степан Белецкий

События, которые произошли в высших эшелонах власти в конце лета 1915 года, заставляют, к сожалению, предположить и иной возможный источник происхождения этого документа. Дело в том, что ситуацией, созданной оппозиционными к правительству кругами общественности и прежде всего оппозиционно настроенной Думой, ловко воспользовались люди, действиями которых двигало непомерное честолюбие, гордая самоуверенность и болезненная потребность властвовать. Речь идет о князе Андронникове, министре Внутренних Дел Алексее Николаевиче Хвостове. С некоторыми оговорками это определение можно отнести и к товарищу министра - Степану Белецкому.

Первого из этих людей - князя Андронникова, умного, образованного, по светски утонченно воспитанного человека, вполне можно отнести к разряду политических авантюристов и проходимцев. Возможно, он был бы гениальным актером, если бы не стал непревзойденный лицедеем в политике, своего рода гением по части политических интриг. Для достижения своих целей он в совершенстве овладел искусством притворства, перевоплощений и обмана, умел войти в доверие и очаровать свою жертву. По поводу того, для чего он это делал и кому служил, недоумевает даже генерал Спиридович.

Алексей Хвостов начал свою политическую карьеру вполне достойно, зарекомендовав себя на посту Нижегородского губернатора человеком деятельным, умным и решительным, настроенным в духе преданности Царю и Самодержавному началу. Он был рекомендован Петром Аркадьевичем Столыпиным на пост министра Внутренних Дел. Но впоследствии ему не хватило нравственной чистоплотности, и, достигнув высот власти, он оказался в плену честолюбивых амбиций, был буквально одержим манией величия, перестал контролировать свои действия, что и погубило его как политика.

Степан Белецкий, жандармский офицер, был начальником департамента полиции, до того, как его на этом посту сменил генерал Джунковский. Человек в общем-то неплохой, верующий, честно и добросовестно исполнявший свой долг. Но проявив беспринципность, слабохарактерность, попал под влияние князя Андронникова и Алексея Хвостова. В результате оказался замешан вместе с ними в постыдных для царского офицера делах, где политическая авантюра тесно переплелась с уголовщиной. Он скорее вызывает сочувствие, т.к. оказался жертвой в чужой, грязной игре.

Появление таких деятелей, как Хвостов, Андронников и проч., стало возможным только благодаря тому, что истинные политики, т.е. те, кто должен был добросовестно исполнять свой долг в интересах Государства Российского, к сожалению, не делали этого или делали двулично, работали Государю спустя рукава. Достаточно вспомнить, например, то, что министры в угоду Государственной Думе и прогрессивной «общественности» добивались отстранения от должности премьера Ивана Логгиновича Горемыкина, хотя и преклонного годами, но верного и преданного Царю государственного чиновника, отстаивающего незыблемость самодержавного принципа правления как единственно возможного для России. Это был исключительно благородный, честный, мудрый и опытный человек, твердый в своих монархических убеждениях. Именно это и не нравилось его противникам, которые были объединены в союзах земств, городов, в прогрессивном блоке Думы, в Военно-Промышленном комитете.

Их стараниями, особенно стараниями Гучкова и сторонников Великого князя Николая Николаевича, удалось сместить с должности Военного министра генерала Сухомлинова, преданного Государю и блестяще проведшего мобилизацию 1914 года. В отстранении генерала Сухомлинова немалую роль сыграли интриги его недруга - князя Андронникова, который не скрывал своего удовольствия, приписывая эту «заслугу» перед Отечеством исключительно себе.

В связи с деятельностью Андронникова, Хвостова, Белецкого все-таки требует уточнения вопрос о том, каковы были их истинные мотивы, были ли они вполне самостоятельны или действовали в соответствии с чьим-либо планом? Этот вопрос остается открытым. Ясно только одно, что благодаря их деятельности удалось создать ту ситуацию, когда была реально, осязательно создана мишень для общего удара всех сил, направленных против Царя и Царской самодержавной власти. Этой мишенью оказался Григорий Распутин. Всю ситуацию, сложившуюся вокруг его имени в связи с деятельностью министра Хвостова и его товарищей, генерал Спиридович называет «распутинщиной». Но, вникая в подробности событий тех дней, становится ясным, что Григорий Распутин здесь совершенно не при чем, что его роль оказалась такой же, как роль незаслуженно обвиненных премьер-министра Горемыкина и Военного министра Сухомлинова. Из фактов, приводимых Спиридовичем, совершенно ясно, что истинное определение той ситуации носит название не «распутинщина», а «хвостовщина». Поскольку эта история напрямую затрагивает не только Григория Распутина, но и Анну Вырубову, коротко изложим, в чем ее суть.

В число недругов князя Андронникова, к своему несчастью, попал и министр Внутренних Дел - князь Щербатов, который, будучи ставленником Великого князя Николая Николаевича, а также в силу занимаемой им крайне негативной позиции по отношению к Распутину, не пользовался расположением Их Величеств. На его место Андронников метил Алексея Николаевича Хвостова, с которым он нашел общий язык. В свои компаньоны они приняли бывшего директора департамента полиции С. Белецкого, который должен был стать товарищем министра при Хвостове.

Князь Андронников очень искусно начал вести свою интригу, исключительно ловко, со змеиной проворностью вошел в доверие к Анне Александровне Вырубовой, сыграв на переживаниях и ее, и Царицы за жизнь Г.Е. Распутина, на которого, как известно, было совершено покушение в селе Покровском. Андронников притворился сторонником и почитателем Распутина, что для бедной Государыни, нравственно и физически измученной от переживаний за больного сына и за человека, его исцелявшего, оказалось достаточным, чтобы поверить Андронникову. Кроме того, и он, и Хвостов выставляли себя бескомпромиссными поборниками самодержавия и патриотами своего Отечества. Этого оказалось достаточным, чтобы кандидатура Хвостова была рекомендована Государю и утверждена им на пост министра Внутренних Дел.

Со стороны Государыни такая поспешность была продиктована следующими обстоятельствами. После возложения на себя Государем Николаем II должности Верховного Главнокомандующего события на фронте стали разворачиваться вполне успешно для русской армии. Государь был всецело занят заботами об армии, все остальное он отодвинул на задний план, считая, что решение внутренних вопросов следует отложить до окончательной победы над врагом. В момент длительного отсутствия Государя на несчастную Императрицу обрушился поток всего того, что было вызвано нежеланием общества честно и бескомпромиссно служить своему Государю: недовольство, сплетни, клевета, интриги. Государыня видела, что центром всего недовольства являлась именно она. В травле Императрицы принимали участие все: общественность, пресса, родственники. Нервы были на пределе. Все претензии были связаны с именем Распутина - с единственным человеком, который был способен вылечить ее дорогого сына. Присутствие Распутина рядом с Царским Селом было необходимым и успокаивало ее в постоянной тревоге за Алексея. Пока Распутин рядом - с сыном ничего не случится…

Но самого Григория Ефимовича постоянно травили, пытались его спаивать, компрометировать, как это было в злополучном ресторане «Яр». Договорились уже до того, что ко всему прочему прибавили страшное обвинение в шпионаже в пользу Германии. Якобы к этому были причастны Распутин, Вырубова и сама Государыня. Генерал Спиридович решительно опровергает все эти вымыслы. Что могло быть более подлым и оскорбительным для Их Величеств? После покушения на Григория Ефимовича летом 1914 года тревога за его жизнь не оставляла Императрицу. Однако министр Внутренних Дел Маклаков вместе с товарищем министра генералом Джунковским не обеспечивали должной охраны Григория Распутина. Более того, действия Джунковского только усугубляли ситуацию вместо того, чтобы ее разрядить.

Все это побудило Императрицу прислушаться к тем сведениям, которые исходили от князя Андронникова и передавались, как считает Спиридович, через Анну Вырубову, с которой Андронникову удалось установить дружеские отношения. Действительно, предложения Андронникова казались наиболее приемлемыми. Ведь Хвостов - патриот, преданный Их Величествам человек, чему свидетельством была его независимая, правая позиция в Думе, его яркая, сильная речь. Вспомнилась и рекомендация Столыпина. Ко всему прочему Хвостов уважает и ценит Григория Ефимовича, готов его защищать и ограждать от всех внешних влияний, пагубно сказывающихся на его репутации. Можно ли было предположить, какое превращение произойдет с Хвостовым? После увольнения Хвостова Государыня, переживая свою вину, писала мужу, что в Хвостова вселился дьявол.

Хвостов с Андронниковым хотели осуществлять свою деятельность и влияние на Императрицу через Распутина, считая его просто хитрым мужиком-шарлатаном. Охрану Распутина обеспечивал Белецкий через жандармского агента - полковника Комиссарова. Но вскоре выяснилось, что Григорий Ефимович не так прост, он вовсе не тот, за кого его принимали, и никак не желал быть орудием в их руках. Он был вполне независим, поступал и действовал так, как сам считал нужным, и спутывал все карты Хвостова. Сообщники решили, что поскольку цель достигнута и Хвостов у власти - он им больше не нужен. Распутин теперь только мешал, на его имени сыграли - и достаточно. Появляется мысль совсем избавиться от Распутина. Для этого подговаривают тюменского игумена Мартимиана, чтобы отправить его вместе с Распутиным в паломничество по Сибири с целью напоить и сбросить с поезда. Григория Ефимовича шантажировали сфабрикованными на него делами. Однако он отказался идти на поводу Хвостова и никуда не поехал. Преступная затея не удалась.

Тем временем Хвостов в своих честолюбивых планах видел себя уже на посту премьер-министра правительства вместо Горемыкина и вновь понадеялся, что ему в этом поможет Распутин. Но Государь назначил Штюрмера. Хвостов решил, что его обошли, и приписал все проискам Распутина. Жажда мести обуяла Хвостова, который, бравируя, часто называл себя «человеком без тормозов». Решение об убийстве Распутина созрело окончательно. К делу были подключены Белецкий с Комиссаровым. Но Белецкий был человеком богобоязненным. Вместе с Комиссаровым они решают воспрепятствовать планам Хвостова. Хвостов же пытается установить связь с расстригой Труфановым, чтобы впутать и его в это дело, и посылает некоего журналиста Бориса Ржевского в Христианию (Норвегия), где проживал Труфанов со своей подругой. На границе люди Белецкого перехватили Ржевского, ехавшего по поддельному паспорту, вынудили у него признание, а также изъяли письмо Хвостова к Труфанову, раскрывающее преступные планы. Ржевский был сослан. Хвостов попытался обвинить во всем Белецкого. Вся история просочилась в прессу. Разразился скандал: ведь назначенный по рекомендации Государыни министр Внутренних Дел, который должен был осуществлять внутреннюю охрану Государства Российского от всех воров, сам оказался преступником. Государь и Государыня были крайне возмущены и расстроены всем случившимся. Хвостов был снят. Его место долгое время пустовало. Кто же мог после всего случившегося оправдать высочайшее доверие Государя, кому верить? Государь не видел таких людей… Перед своим уходом Хвостов хотел отомстить Белецкому, отправив его губернатором в Иркутск, но и эта затея не удалась.

Вот собственно и вся история, которая через два года окажется под пристальным вниманием членов Чрезвычайной Следственной Комиссии в связи с допросами подследственной Анны Вырубовой. Надо полагать, что следствие хотело увидеть в этой истории злоупотребление властью, а, возможно, и пыталось усмотреть в ней признаки государственной измены, т.е. сознательно производимых действий с целью причинения вреда интересам Российского Государства. Однако допросы показали, что значение Анны Александровны сводилась всего лишь к роли гостеприимной хозяйки, радушно принимавшей всех, кто желал нанести ей визит. Единственное, в чем ее при желании можно было бы упрекнуть, так это в том, что она спешила поделиться впечатлениями от гостей со своей Государыней, и пересказывала ей содержание своих бесед, впрочем, расценивая это как долг перед Ее Величеством.

Анна Александровна никаких целей не преследовала, никого к себе в гости не звала и ни с кем в сговор не вступала. Андронников и Хвостов просто обманули ее, выдав себя за благородных, честных людей. Они вероломно воспользовались ее простотой, радушием, гостеприимством и доверчивостью. Для нее же самой подобного рода визитеры всегда были в тягость, как она признается на допросах. Не было бы Вырубовой, Андронников нашел бы другой способ навязать себя и Хвостова Государыне.

Тем не менее следствием всего этого было то, что «прогрессисты» разных мастей, от явных революционеров до либерально настроенных представителей великокняжеского сословия, получили в свои руки внешний повод для открытых нападок на царскую власть. До того времени тайные чаяния и смутные желания, которыми все они были одержимы, оставались лишь умонастроениями - не более, не имеющими никакой реальной точки приложения, никакой прочной опоры в государственной жизни. Просто сплетен о Распутине явно было недостаточно. Андронников, Хвостов, Белецкий своей неразумной, преступной деятельностью предоставили такой повод тем, кто стремился изменить государственный строй и кто воспользовался этим поводом для нанесения сокрушительного удара по Самодержавной России.

Была ли здесь вина Императрицы, Распутина, Вырубовой? Разве что в том, что в поиске выхода из того гибельного тупика, в который их упорно загоняли, они попали в новую ловушку, расставленную для них теми, кто называл себя верноподданными Русского Царя.

Известно, что князь Андронников для достижения своих целей рассылал повсюду множество писем, в том числе и Анне Александровне, в которых расхваливал кандидатуру Хвостова. Как уже было сказано, в искусстве притворяться Андронников оказался непревзойденным гением, но гением злым. Он умел прекрасно излагать именно то, что надо было именно данному человеку и именно в данный момент. Он отлично понял, в ком нуждался Государь. В сложившейся ситуации в личность Хвостова легко было поверить, на многих он производил впечатление действительно того человека, о котором говорится в письме: именно пламенного патриота, именно преданного Государю и именно способного круто изменить дело в нужную сторону.

Все выше изложенное дает основания предполагать, что автором приведенного письма мог быть князь Андронников. Однако ситуация была такова, что в тот момент Алексеем Николаевичем Хвостовым мог быть очарован и любой честный человек, в том числе и протоиерей Иоанн Восторгов, авторство которого мы предположили вначале.

Если же действительно это письмо принадлежит Андронникову, остается только с сожалением констатировать, что Андронников сыграл роль пламенного патриота и сыграл ее блестяще, сказав то, что должен был думать и выразить Государю каждый из его помощников, будь то генералы, министры, князья или любой верноподданный огромной Империи. Но вся трагедия в том, что в тот момент для этих слов не нашлось никого, кроме афериста Андронникова.

Но кто бы ни был автор и каковы бы ни были его мотивы, значение сказанного в письме невозможно умалить, и оно заслуживает внимательного рассмотрения, так как в нем правильно изложено существо дела, точно указаны персонажи, тонко расставлены акценты, справедливо выражено возмущение.

Письмо Г.В. Бутми.

Невозможно отрицать и того, что среди друзей Анны Александровны находились замечательные, честные люди, истинные патриоты, мировоззрение которых было замешано на здоровых национальных началах. И хотя это совершенно естественно, все же следует, по нашему мнению, это обстоятельство еще раз подчеркнуть в связи с его важностью для характеристики облика самой Анны Александровны. Ведь и письмо было рассчитано лишь на то, что высказанные в нем мысли и настроения непременно найдут отклик в душе подлинно русской женщины.

В связи с этим неудивительно и, по-видимому, совсем не случайно, что среди других документов архива Анны Вырубовой оказалось письмо одного из лидеров черносотенного движения Георгия Васильевича Бутми, хотя оно и не адресовано непосредственно Анне Вырубовой. Это письмо касается ритуального убийства православного мальчика Андрюши Ющинского, совершенного весной 1911 года евреем Бейлисом. Процесс по этому делу проходил в Киеве с 25 сентября по 28 октября 1913 года. Данная тема не могла не волновать Анну Александровну, как и ее Венценосных друзей и покровителей. Письмо дает косвенные основания предполагать, что и Анна Александровна находилась в рядах Союза Русского Народа, по крайней мере, была близка к кругу его активных членов.

«Санкт-Петербург, 25 апреля 1911 г.

Александровский просп. 21.

Многоуважаемый Георгий Епифанович.

Поручение Ваше исполнил. Ни в каком случае не допускайте погрома. Не только [киевские - не очень разборчиво], но и парижские и франкфуртские руководители жидовства не пожалеют средств, чтобы вызвать хотя бы маленький погромчик и тем отвлечь внимание от несомненного факта ритуального убийства. Да и нашим покровителям жидов будет дан повод утверждать, что киевские черносотенцы сами убили мальчика, подделываясь под ритуальное убийство с единственной целью вызвать погром… - Нет, на этот раз надо, скрепя сердце, стерпеть жидовское надругательство, но иметь неусыпное наблюдение за ходом следствия, и если есть среди союзников [членов Союза Русского Народа] охотники до розыска, вести частный розыск убийц, и весь добываемый частным розыском материал направлять в Земшину [газета СРН].

Будьте здоровы.

Жму Вашу руку.

Г.Бутми». 64